Престарелые инвалиды

По скрипучим доскам разлился широкой ровной полосой блеклый свет, попадавший на светлую простынь. На футоне, сложив руки, лежал юноша с прикрытыми глазами, из-под век которых стекала кровь. Его ресницы чуть подрагивали в расстроганной улыбке. Мадара, сжимая в руке ткань одежды, наложил сверху ткань, на глаза, бился кулаками в грудь, что-то неразборчиво бурча себе под нос. Текли слёзы, он сам плыл и растерял гордый вымеренный вид своей породы. Как подарок перед смертью, в которую он не хотел верить. Его последний брат медленно погибает у него на глазах, Сенджу наступают с юга. – Мадара. – За закрытыми сёдзи осторожно, с шёпотом, позвали. Названный злобно засопел, волосы, кажется, вытянулись иглами вверх, а Изуна лишь шумно выдохнул. – Мадара, прошу. – Гость приложил руку к бумажному ограждению, от чего широкая ладонь стала видна силуэтом. – Позволь мне осмотреть твоего брата. Красные только приобретённые глаза загорелись, в руке оказалась угрожающе катана. – Уходи, Сенджу. – С хрипотцой призвал Изуна. Старший Учиха бесшумно подошёл к дверцам и, взмахнув оружием, прорубил у головы силуэта отверстие. Предупреждение по старой дружбе. В прорезь увиделся Хаширама, подмигивающий бликами в глазах. Он не был одет в платы брони, совсем нет, там было лишь серое бесформенное одеяние и сверху светлая юката, перевязанная на талии. Через плечо перекинут ремешок нагруженной сумки, а сам брюнет не держал оружия. – Я один. – Он рукой немного опустил катану, висящую от его лица в паре сантиметров, загремев содержимым сумки. На щеке виднелся короткий порез, на светлую ткань осел пучок тёмных волос. Он через щёлку увидел повязку, кровь, встрепенулся, будто догадавшись. На лице написано беспокойство а вокруге и вправду не ощущалось чьего-либо присутствия, которое могло бы потревожить похлеще старшего Сенджу. – Я знаю как Изуна тебе дорог и хочу помочь.. я понимаю тебя… На него смотрели недоверчиво и осипло, нагоняя вокруг дыма от ярости. Сам брат убийцы явился извиняться! Личный враг и кошмар! Изуна подавился, из горла кровавые капли окрасили покрывало, расплываясь пятном, что забагровеет и не отстирается. Обернувшийся Мадара замер, с ужасом смотря на умирающую фигуру. Ноги ватнели, сердце снова начинало метаться и рваться, сводя любые здравые мысли на “нет”. Сейчас он никакой, так ещё и “гость” у порога заметно готов был рвануть к раненому. – Входи. Покачиваясь сёдзи разошлись, а Сенджу поражённо ахнул, вбегая в помещение. Пациент скучился на постели, видно не в силах возразить, лишь сжался от грома кашля. Хаширама сел рядом, раскладывая всевозможные свёртки и мохнатые бинты, суетливо что-то бурча себе под нос. Рядом с его шеей оказалось лезвие. – Будь осторожнее. Сглотнул, но подавил неуверенность. Он знал, что просто его не оставят и нестабильный Мадара, нервно мерцающий красными глазами по зеркалу катаны, в любой момент готов его прирезать. Ни слова о мире, ни слове о кланах. Сейчас в этой небольшой комнатке были только пациент, окутываемый руками смерти, и врач, бегущий за шансом спасти. – Почему ты пришёл? – Я не мог этого так оставить. – Над телом Изуны появилась светло-зелёная дымка, выпускаемая у раны левой рукой. Правая неловко разматывала уже старые и отсыревшие от крови перевязки, пропитанные настолько, что кажется от самой ткани там ничего не осталось. – Я тоже терял братьев, ты помнишь? Оружие тупой стороной докоснулось до шеи, выпуская своей холодностью рой мурашек. Старший Учиха тяжело вдыхает воздух, следя за движениями, недоверчиво углядывая за каждой деталью врачевания. Заменяет бинты, затягивает рану лечебной техникой и мажет что-то рядом, от чего брат через зубы шипит. – Ш-ш-ш-ш… – Шатен успокаиваще прогладил с чакрой намазанное место и хмурился, случайно попадая взором на глазную повязку. – И это единственное, что нас связывало, Сенджу. Врач грустно вздохнул, отрицательно сам себе вертя головой. В тишине слышались все склянки и мази, ткань очень шумно переминалась, от чего двигаться становилось совсем стыдно. – Но что с глазами? - Прошептал кареглазый, продолжая кудесничать над телом. – Не обсуждается. - Шикнули ему в ответ. Но ощущалось одно точно - лезвие уже было дальше, а хватка ослабела под гнётом накативших воспоминаний. Он "тоже терял братьев". Мужчина искоса наблюдал за ловкими движениями, отмечая в который раз как такие большие руки умудряются настолько искусно проворачивать тонкую работу, или наблюдал за напряжённым лицом, выискивая блеф. Изуна лежал смирно, дыша, на удивление, очень тихо и здорово, редко лишь стискивая зубы от вмешательств. – Можешь помочь, Мадара? - Названный оторопел, растерялся. Хаширама указывал на место по другую сторону пациента, где нужно было придержать полы одежды. - Пожалуйста. С пол минуты Учиха подумал и, уже полностью растеряв свой грозный вид, гулко пошлёпал на доскам и сел, придерживая рукой мешающую складку. Хаширама достал тонкий нож, совсем новый, видно сберегаемый для чего-то, и аккуратно поддел кожу, под которой развелись гнойные пузыри. Кажется, на Изуне сразу же поставили точку. Неприятная белая жидкость просочилась, Изуна дёрнулся, вскрикнув. – Не дай ками, Сенджу, ты что-то натворишь! - Рыкнул Учиха. Где-то внутри он понимал, что всё делается верно, но вид брата его сводил с ума. Он не готов потерять ещё одного. – Потерпи, потерпи, отото. Мадара аккуратно выцепил холоднеющую ладонь, сплетая пальцы в слабой дрожи, успокаивающе шептал что-то невнятное, ближе к воспоминаниям и ласковым словам. Перед глазами время полетело быстрее, он стал забываться в минутах, пока Хаширама, прикусывая губу, восстанавливал органы. Рана серьёзная, но если бы он запоздал ещё чуть-чуть, то летальный исход был бы не за горами. Он чувствовал, что тело будто сопротивлялось с помощью, не боролось до конца. Хотел ли Изуна жить? Ах, как много вопросов сейчас назрело к братьям у шатена, но лишнее слово - катана у горла. – Изуна, открой рот. – Тихо он приказал и достал пару таблеток из кулька. Пациент не ответил. – Пожалуйста, это обезболивающее. – Всё так же никакой реакции. Хаширама вопросительно посмотрел сначала на лежащего, а после на Мадару. Последний задумчиво приподнял бровь, кашлянув. – Это необходимо? – Да. – Уже заканчиваешь? – Я не видел ещё глаза. – Было бы там на что смотреть.. – Буркнул Изуна. – Прости, что..? Мадара отвернулся, скрестив руки на груди. Теперь их отделял ещё и непроглядный ворох волос, спутавшихся местами и почти сливающимися с одеждой, превращая человека в остроугольный силуэт вроде тех, которые мерещаться повернув голову. Сёдзи со скрипом пропустило ветер, вбившийся в затылки сидящим и заволновав листья рядом стоящих деревьев. По ночам они мрачно и скрытно поют, замыкаясь в себе, покрываются дымкой от влаги и зовут утреннюю росу. Учиха вслушался, слабо улыбнулся. Ночное время часто его очаровывало и успокаивало, качало будто в колыбели и пело голосом давно почившей матери. Хаширама громко ахнул, выпустив из руки таблетки, что те посыпались на пол. Он засуетился, Изуна что-то прохрипел. Мадара поворачивается и вот! Повязка слетела и обнажила мёртвые глазницы, Сенджу поражённо подсел ближе, рассматривая и боясь даже близко прикоснуться. Кажется лежавший был очень недоволен произошедшим, он слабо нахмурился и скривил рот в какой-то прозрачной обиде. Шатен докоснулся до века, проведя зелёной чакрой. – Убери руки!! – Закричал Мадара и вмиг перехватил кисть, сжимая её до белизны. – Ты сделал всё, что должен. Теперь проваливай!