Глава 2. Сто искажений у отражений.
Царская столовая утопала в золоте и свете Асгардского светила, проникающего сквозь огромные окна. Длинный деревянный стол с резными ножками, покрытый шелковой скатертью с вышивкой из серебряных нитей, ломился от яств. По бокам возвышались стулья с высокими спинками. Во главе стола располагались тронные места для царя и царицы, а подле них — для царевичей. Возле Всеотца — златовласый Тор, а рядом со Всематерью — черноволосый, словно тьма, Локи. Вокруг восседали только самые близкие асгардцы царствующей семьи. Обычно трапезничал Локи в своих покоях, но сегодняшним утром мать лично посетила младшего сына, попросив явиться на званый обед, и теперь молодой ас со скучающим любопытством взирал на делегацию послов из Альвхейма. Откинувшись на жесткую спинку стула, он игрался со столовым ножом. Лениво переведя взгляд на леди Сиф, которая демонстративно не обращала на него внимания, будто вместо Локи было пустое место, молодой ас криво ухмыльнулся, вспоминая жаркую ночь, проведенную в ее компании. О том, что она сама пришла к нему после отказа Тора, Локи предпочитал не думать, поскольку эта мысль уязвляла ранимое эго царевича. Никому он не признавался в собственных чувствах и слабостях, предпочитая скрывать их ото всех и даже от самого себя. Да и отрезанный локон скорее был шагом ревности и мелочной мести, что его предпочли вторым. Нет, Локи никогда не был против развлечься с девушкой или юношей, но только если не являлся заменой его строптивого братца. Конечно же, гордая Сиф этого не учла, потому и поплатилась. Впрочем, это мелочи жизни. — Матушка, — обратился царевич к Фригге, отрывая ее от трапезы, — не подскажешь, что тут забыли альвы? — Потерпи, сынок, уже скоро все прояснится, — улыбнулась царица, мягко положив ладонь на плечо сына. — У отца две важные вести, которые он хотел объявить близкому окружению лично. Светловолосые и утонченные представители Альвхейма разительно отличались от воинственных мужей и дев Асгарда. Их волосы были цвета первого снега, а лица тонкие и хрупкие. Даже у мужчин. До таких и дотрагиваться страшно, вдруг разобьются, как фарфоровая ваза, случайно упавшая на каменный пол. По левую руку от Одина за столом раздавалась громогласная речь Тора, который рассказывал какой-то веселый эпизод из его бравой жизни воина. Слушатели весело смеялись, подбадривая сказителя на новые интересные истории. Локи кисло улыбнулся. Не все, о чем говорил старший царевич, было достоверной правдой. Но кому какое дело, если об этом говорит Тор? Ему все внимали с подобострастием. — Итак, желанные гости, дорогие мои близкие и друзья, — наконец поднялся с высокого места Один, сверкая левым синим глазом и золотой пластиной на правом, — у меня для вас радостные вести. — Он оглядел всех. — Перво-наперво хочу сообщить, что вскорости я официально объявлю Тора своим наследником… Сердце Локи рухнуло в пятки, и он застыл, словно каменная статуя. Слова Всеотца поразили его в самое нутро, воткнув лезвие в живой дух плоти. Он оцепенел, но ни один мускул не дрогнул на худом, заостренном лице. Все радостно заохали, зазвучали аплодисменты в честь старшего брата, и только после этого Локи ожил, натянуто улыбнулся и лениво присоединился к поздравлениям. Словно почувствовав, о чем думает младший сын, Фригга обернулась к нему, протянула руку и коснулась ладонью плеча. Вынырнув из собственных мрачных мыслей, молодой ас посмотрел в глаза матери, и ледяной взгляд потеплел. Лишь она любила его всем сердцем, понимала мысли и чувства. — Не думай об этом, как о чем-то плохом, — тихо прошептала царица, пока все поздравляли Тора. — Отец любит вас одинаково. — Если ты молвишь так, значит подсознательно чувствуешь, что любовь его сильно разнится к Тору и ко мне, — едким тоном заметил Локи. — Мальчик мой, мы всегда будем тебя любить, — мать попыталась поймать взгляд голубых глаз, но они ускользали, вновь скрывая от нее эмоции сына. — Не важно, кто из вас родился раньше, а кто позже. Вы оба мои дети. — Конечно, матушка, — отрешенно отозвался черноволосый царевич. Тем временем Один поднял ладони, покрытые шрамами былых войн и морщинами времени — хотя несмотря на это они все еще твердо сжимали Гунгнир —, и призвал собравшихся к тишине. Асы и альвы почтенно замолчали, обратив взор на царя. — И вторая весть: я намереваюсь объявить помолвку моего первенца, Тора, — с этими словами он указал на светловолосого царевича, а затем на представителей Альвхейма, — с принцессой альвов. В изумлении Локи быстро подался вперед, чтобы увидеть выражение лица Тора. Не сказать, чтобы тот сиял от радости, но и неожиданностью новость для него не была. Похоже, он все знал. Бросив взор на леди Сиф, трикстер со злорадством отметил, что воинственная дева так же поражена, как и он сам. Вот что любопытно — отказал Тор ей именно из-за своей будущей помолвки, о которой вот-вот должны были объявить, или просто она не в его вкусе? — Этот союз укрепит связь между нашими мирами и державами, — закончил Один, поднимая бокал за альвов. Взяв тонкими изящными пальцами ножку хрустального бокала, Локи со змеиным оскалом сделал несколько глотков, скрестив взгляды, как ножи, с леди Сиф. По лицу девы прошло нервное подергивание, и она отвернулась в сторону сидевшего рядом Фандрала, понимая, как в данный миг уязвлена. Когда закончился званый обед, Локи ушел первым, в одиночестве ступая по пустынным коридорам дворца. Он направлялся в собственные покои, дабы сменить парадный наряд на привычную рубашку и кожаный плащ. По дороге царевич раздумывал, чем будет ему полезен союз братца с принцессой Альвхейма. В целом, ничем. Локи до сих пор не понимал, какую судьбу ему уготовил Один. Всякий раз, когда сын заводил разговор на эту тему, отец уклонялся от ответа. Недалеко то время, когда и его женят на какой-нибудь княжне, однако наследным царевичем ему теперь не быть, и эта мысль приводила Локи в ярость. Он ничем не хуже своего брата, думал младший наследник, скидывая дорогой темно-зеленый бархатный костюм. Служанка уже подносила кожаную стеганую броню с золотыми вставками. В голове бога обмана зрел план, но достичь его будет не просто. Подхватив со стола книгу и парные кинжалы, царевич вышел из комнаты и направился туда, где уже по обыкновению собрались все.***
Открытая тренировочная площадка была полна солдат и юных дев, которые сидели на трибунах чуть в отдалении. Девицы строили глазки старшему наследнику, щебетали и глупо хихикали, когда Тор ухмыляясь поглядывал на них и играючи прокручивал острым клинком в руках, выписывая пируэты в воздухе. Девушки каждый раз наигранно вздыхали и краснели, едва царский сынок бросал на них хитрый взгляд. Одетый в кожаные штаны и легкую шелковую рубашку, расстегнутую до середины накаченной груди, он выглядел раскованно и уверенно. Верные товарищи царевича, с которыми он вернулся с последнего похода, и те, кто остался в столице располагались здесь же, показывая своим ученикам полезные в бою приемы. На нижней лавке восседал Локи. Молодой ас не принимал участия в тренировках, а лишь находился подле брата за компанию, предпочитая уткнуться в очередную взятую из дворцовой библиотеки книгу. В отличие от белоснежных одежд старшего царевича, он всегда был одет в черное с зеленым. — Локи, может подеремся? — усмехнулся Тор, выписывая пасы мечом и поглядывая то на брата, то на девиц. Косо глянув на него поверх книги, младший Одинсон заметил взгляд, направленный на трибуны, и хмуро скривился. — У тебя руки чешутся, братец? Ну так почеши их об лицо Вольштагга, — кивнул он в сторону бравого вояки. — Эй, я вообще-то все слышу! — обиделся тот, бросив проверять остроту двусторонней секиры и отложив ее обратно на стенд с тренировочным оружием. Задорно зажмурившись, Тор улыбнулся другу. Мол, не бери на свой счет, видимо, у Локи снова нет настроения шутить шутки. Однако будущий наследник трона все равно не унимался. По какой-то причине ему хотелось сразиться с братом и доказать, что он сильнее. Стоило ли говорить, что самому себе он никогда бы не признался в этом желании? Чего уж там, он и без того знал, что сильнее! Самоуверенности ему было не занимать. — Мне, как будущему наследнику, надо быть бесстрастным в бою, — перебросив легкий меч из одной руки в другую, молвил светловолосый воин. — Я уже практически царь Асгарда и не сомневаюсь, что отец вверит мне Мьёльнир, надеясь, что я буду несокрушим в бою. От столь тщеславной речи уголки губ Локи импульсивно дернулись, но он даже не поднял головы на Тора, лишь исподлобья глянув на брата. Не успел отец официально объявить его наследником, как тот уже возомнил себя царем и вершителем судеб. — Сомневаюсь, что он исходит именно из такого расчета, — ехидно проговорил младший из царевичей. — Что, струсил? — рассмеялся Тор, подходя к скамье ближе и демонстративно помахивая клинком. — Боишься, что я окажусь сильнее? Не глядя на него, Локи втянул в себя воздух. Все же его терпение было не безгранично. Захлопнув старинный фолиант и отложив его на сидение, он вскинул голову, уставившись на брата. Сначала выражение его лица было серьезным, почти что зловещим, но вот он моргнул и в ту же секунду широко улыбнулся своей хитрой, неповторимой улыбкой, а затем резко вскочил на ноги, перепрыгивая высокую перегородку. Полы черного с золотом камзола взметнулись вверх, и Локи мягко спрыгнул на землю. Грации ему было не занимать, точно кошке, которая приземляется на все четыре лапы. Оказавшись рядом со стендом, около которого только что стоял Вольштагг, он схватил первые попавшиеся ножны. — Ну это еще надо посмотреть, кто из нас сильнее! — язвительно воскликнул младший наследник, размашисто вытаскивая меч. Темное лезвие клинка сверкнуло в свете закатной звезды. Локи не слыл превосходным воином, но как и любой асгардец, сражаться на мечах он умел. Все дело в том, что в отличие от многих асов он предпочитал решать любой спор не на кулаках, как того придерживался брат, а с помощью магии, которой его научила мать. — Давай, бери меч! — Тор предвкушал бой; глаза его загорелись, едва Локи очутился на поле. — Помнишь, как в детстве мы мерились силами? Я все время тебя побеждал! — Не припомню такого, — хмыкнул статный черноволосый мужчина, разминая плечи и шагая навстречу противнику. Вольштагг, Фандрал, Огун, Сиф и другие воители, а также их ученики бросили свои дела, столпившись вокруг арены. Воздух, казалось, накалился. Все знали о силе Тора и проворстве Локи. Когда-то детьми они часто сражались друг против друга, но те дни давно ушли в небытие. То были всего лишь детские игры. — Да ладно, Локи! Ну право, ты что, боишься, что проиграешь брату? — усмехнулся Тюр, подначивая младшего царевича. — Я никогда никому не проигрываю, — голубые глаза со злобой вперились в бога войны, и Тюр почувствовал себя крайне неуютно, мигом прикусив язык. В конце концов, он разговаривал с царским наследником. Трикстер вновь повернулся к Тору и прошептал: — Бери треклятый меч и сражайся. Кинувшись на него без предупреждения, Локи резко замахнулся и высек сноп искр из лезвия серебряного клинка. Замешкайся Тор всего на мгновение и был бы уже повержен. Однако в сноровке он не уступал брату. Над площадью повисла тяжелая пауза, но будущий наследник тут же рассмеялся. Впрочем, смех его казался неловким и даже неуверенным. — Ты что, поддаешься мне? — глаза Локи лукаво сверкнули. Улыбка сползла с лица светловолосого воина. Дурашливость как рукой сняло. Теперь он был полностью настроен на победу. Он даже не собирался уступать, да и с чего бы. Солдаты, офицеры, командиры и даже девы на трибунах забыли, как дышать. Звон клинков, ударяемых друг о друга — единственное, что раздавалось над тренировочным полем. Локи не имел мышц тугих, как канаты. Он не был сильным в этом понимании, но зато его худое, поджарое тело было куда проворнее, ловчее и быстрее. Кроме того, младший царевич не носил тяжелых доспехов, в отличие от его брата. Он считал, что они сковывают движения. — Ну же, нападай со всей силой! — унизительно смеялся он в лицо Тору. — Что как девчонка? Оскалившись, тот из глухой обороны внезапно перешел в атаку. Чем сильнее он замахивался, тем ниже прогибался Локи. Если народ вокруг до этого переживал, разочарованно охал, то теперь, наоборот, они всячески подбадривали старшего Одинсона. Они были рады видеть, как он побеждает! Меч в его ладонях начал искриться, и, кажется, этого никто не замечал. Увернувшись в очередной раз, Локи уже не смеялся. Ему становилось все труднее уходить от атак клинка. Он чувствовал, что сила брата возрастает с каждым ударом, чего никогда прежде не было. Того гляди, на Локи обрушатся сами гром и молнии. — Неужели это мой брат?! — заливался победоносным смехом Тор, ощущая эйфорию от ожидаемой победы. — Ты совсем бросил тренировки, расслабился. Бог обмана скрипнул зубами. Непрошенные мысли ядовитыми змеями заползали в разум трикстера. И правда, он давно забросил тренировки. Зачем они ему, когда у Асгарда есть такой отличный защитник, как его брат? Тор послушно встанет на страже порядка там, куда укажет отец. Ведь он всегда гордился старшим сыном больше, чем младшим. Хотя не единожды говорил, что они оба рождены царями. Тогда почему Один отдавал предпочтение светловолосому отпрыску? Каждый раз, стоило Локи захотеть возглавить поход, как Всеотец отказывал ему в этом, посылая Тора. Мысли в голове казались клубком ядовитых змей, которые копошились и становились все больше с каждым мгновением. Они отвлекали, не давая сосредоточиться на главном. — Брат, ты слишком медлителен! — воскликнул будущий наследник, красуясь перед друзьями и девками. Злость прожигала душу Локи. От чего отец так жесток к нему? Почему вся слава всегда достается только туповатому брату? — А ты слишком болтлив, — прошипел он, выбрасывая вперед раскрытую ладонь, из которой прямо в лицо светловолосому воину с зеленой вспышкой вылетел магический поток. Не удивительно, что асгардцы недолюбливали магов. Этот подлый поступок вызвал возмущение в рядах солдат. От неожиданности Тор встал, словно вкопанный, пытаясь проморгаться. Быстро зайдя к нему за спину, Локи собирался накинуться на брата, как в ту же секунду дорогу преградил странный светящийся барьер. Он накрыл Тора с ног до головы, и едва младший царевич соприкоснулся с ним, как пронесся оглушительный взрыв энергии, отбросивший его далеко назад. Вместе с ним и все зрители попадали со своих ног. Мало кому удалось удержаться. С хрустом в позвоночнике ударившись об стену, Локи застонал и сполз на землю. — Прекратите! — раздался властный и суровый голос царя. — Отец? — одновременно произнесли его сыновья, глядя на трибуны, с которых спускался правитель Асгарда. Вслед за ним двигались любопытные альвы, пристально изучающие лица царских отпрысков. Во взгляде Одина сквозили гнев, разочарование и досада. Опираясь о стену, младший сын царя поднялся на ноги, каждой клеточкой тела чувствуя, как от ушиба болят ребра. Гордо задрав голову, Тор стоял посреди арены. Бросив оружие, Локи в знаке смирения склонил голову, а вот его брат вовсе не собирался этого делать. Спустившись на тренировочное поле, царь Асгарда грозно посмотрел на сыновей, а затем на собравшихся зевак, которые тут же опустились на колени перед своим правителем. Каждый чувствовал, что вот-вот разразится семейная драма. Желваки на лице Одина ходили ходуном, когда оба сына приблизились к нему. Пару минут он стоял молча, а потом грозно молвил: — Тор, Локи. Возвращайтесь в свои покои и больше не смейте устраивать подобных представлений. Вы больше не дети и должны поддерживать друг друга. — Отец, это была просто шуточная драка, — не задумываясь о последствиях высказанных слов, пожал плечами Тор, — для того, чтобы слегка размяться. Закатив глаза, Локи решил промолчать. У него сильно болела спина, но жаловаться о таких вещах было выше его достоинства. Когда он вернется к себе в комнату и снимет одежду, то наверняка обнаружит на теле синяки. Такой удар не мог остаться незамеченным для его организма. — Ты мог его убить или покалечить, — продолжил отчитывать старшего сына отец. — Надо думать, кого вызываешь на бой. Твои силы — не игрушка. Или ты этого так и не понял? Локи покосился на брата. Тор больше не пытался перечить отцу. Он молчал. Ему не нравилось, что царь отчитывает его у всех на виду, как нерадивого младенца. Светлые глаза пылали праведным гневом. Как же, его царское высочество критиковали и ругали! — Возвращайтесь к себе, — не дождавшись ответа, велел отец, после чего, наконец, повернулся к другому сыну. — А ты, Локи, никогда не смей поднимать руку на будущего царя. Уяснил? Ледяные глаза расширились от изумления. Он думал, что Всеотец если не пожалеет, то хотя бы посочувствует ему. Ведь эту драку начал не он! Молодой ас всегда умел сдерживаться в проявлении эмоций, но на этот раз он не смог быстро совладать с собой. Негодование и обида отразились на его лица, и что-то странное промелькнуло в отцовском взгляде, но тут же исчезло. — Сегодня вечером пир в честь помолвки Тора с дочерью короля Альвхейма, — напоследок молвил Один. — Идите и приведите себя в порядок. Не расстраивайте хотя бы вашу мать. Ни слова более не говоря, он развернулся на каблуках и покинул площадку. Двоим братьям не оставалось ничего другого, как послушаться приказа царя. Локи захромал вслед за ним, держась за место ушиба. Тор замешкался, видимо, хотел ему помочь, но младший царевич лишь отмахнулся. С каких пор в могучем и тщеславном воине проснулась жалость? Да и не нужна она Локи. — Не надо, брат, — тихо прошептал он, не желая чувствовать себя в еще более унизительном положении. Кое-как доковыляв до своих покоев, Локи тут же подозвал служанку. Ею снова оказалась Мэрит. Помогая хозяину присесть, она безмолвно принялась его раздевать. С трудом двигая торсом, ас, наконец, позволил снять с себя рубашку. Мягкие ладони девицы слегка мазнули по его коже, а потом он услышал тихий писк и шуршание одежды, упавшей на мраморный пол. Быстро обернувшись и охнув от резкой боли, трикстер увидел ужас в карих глазах служанки. Прикрыв ладонью рот, Мэрит в ужасе уставилась на его спину. Царевич перевел взгляд в отражение зеркала, стоящего рядом на полу, и застыл прямо на месте. Правая сторона в районе ребер потемнела так, словно на нее уронили наковальню. — Эй! — злобно прикрикнул на девушку Локи, не терпящий, когда на него вот так смотрели. — Пошла вон! — Но, Ваше Высочество, вам нужен лекарь... — прошелестел тихий голосок Мэрит, пораженно взирающей на ранения хозяина. — Убирайся! — не выдержав, рявкнул царевич. — И не смей никому говорить об этом… Испуганно вздрогнув, она подняла с пола рубаху и положила ее на кровать, поспешно скрываясь за дверью комнаты. Кряхтя и постанывая, Локи дотянулся до серебряной шкатулки на столе. Каждое движение давалось ему с превеликим трудом. Боль была неимоверная, но нет, он никому не скажет об этом. Девчонка уж точно не проболтается, иначе лишится языка. Открыв крышку трясущейся рукой, черноволосый царевич достал из шкатулки флакончик с темно-фиолетовой жидкостью, одним ловким движением откупорил его и залпом выпил, лишь слегка поморщившись. — Это только начало… — тихо проговорил Локи, серьезно глядя на собственное отражение. Оттуда на него смотрели яростные глаза мятущейся души, заключенной в ледяную оболочку.