Слезы и кровь

Глава 3. Мои чувства - лишь крики в пустоты вселенной.

      Новый изящный костюм цвета ночи с темно-изумрудной вышивкой аккуратно лежал на краю постели. Чем дольше смотрел на него Локи, тем больше он думал о том, что не хочет выходить за дверь и идти на праздник, посвященный брату. Боль после ушиба прошла благодаря зелью, а вот осадок от произошедшего остался. В конце концов, пересилив себя (особа голубых кровей он или кто?!), царевич подозвал служанку и велел его одеть. Встав с кресла и отложив недочитанную книгу, он выпрямился настолько, насколько позволял ушиб. Вместо Мерит вошла другая девица, одна из многих, кто ему прислуживал. Мельком глянув в ее сторону, Локи ждал, когда девчонка выполнит приказ. О чувствах молоденьких служанок он задумывался в последнюю очередь.       Когда рубашка и штаны были надеты, в дверь постучали. Локи крикнул: “Войдите!”, и внутрь проскользнул страж, облаченный в серебряные доспехи. Встав по струнке смирно, он отчеканил:       — Ваше царское высочество, вас желает видеть царица Фригга. Она ожидает за дверью.       Отправив восвояси служанку и коротким взмахом ладони приказав стражнику впустить мать, царевич принялся застегивать черные ониксовые пуговицы и заправлять шелковую ткань в кожаные штаны. Матери он всегда был рад, поэтому скорее повернулся к дверям, дабы поприветствовать царицу Асгарда, единственную во всех девяти мирах, кто его поддерживала.       Матушка ослепляла редкостной красотой. На ней был наряд достойный самой величественной богини. Юбка золотого платья струилась по ногам, словно воды Великой реки. На плечах лежала белоснежная мантия из редкого и бесценного меха. Длинные светлые кудри она заплела в замысловатую прическу и вместо привычной короны выбрала тонкую диадему с алмазами. Ее взгляд скользнул по мраморному столику, на котором лежала недочитанная книга, а затем по камзолу на кровати.       — Что тебя привело ко мне, матушка? — мягко поинтересовался Локи.       На самом деле, он знал, что последует дальше, ведь только мать ведала все, что творилось на сердце у младшего царевича. Наверняка, ей уже доложили о произошедшем на тренировочном поле. Движения Локи были отточенными, несмотря на неприятные ощущения, которые они вызывали. Он ни разу не поморщился, делая все привычно и обыденно. Старался держать все под контролем.       — Хотела узнать, как ты себя чувствуешь, мой мальчик, — нежно произнесла Фригга, подходя к сыну, и по-матерински поправила воротник.       Их глаза встретились, и Локи заметил, с каким интересом она смотрит на него, будто ожидает услышать то, чего ей знать не положено.       — Сносно, матушка, — кивнул он, отходя в сторону и заглядывая в зеркало. — Так зачем ты здесь?       — Разве я не могу навестить сына? — с этими словами она взяла с кровати камзол, помогая надеть.       — Конечно, можешь, но сейчас у тебя явно иная цель, — усмехнулся молодой ас, просовывая ладони в рукава.       После секундной паузы мать поняла, что скрывать свои помыслы бесполезно. Трикстер всегда был умным и недоверчивым ребенком. В отличие от него Тор рос добродушным и легкомысленным, желал вершить лишь подвиги во славу Асгарда.       — Ты же понимаешь, что отец не хотел тебя унизить, — приблизившись к сыну, произнесла она и взяла его за холодные ладони с тонкими длинными пальцами. — Это для твоего блага.       Локи взглянул на ее руки. Они были мягкими, ласковыми, слегка пухлыми. Кожа на них имела нежно-розовый оттенок. В отличие от его рук, которые всегда были почти что белыми. Но главное, это тепло, которое она источала. В подобные моменты царевич перебирал в памяти воспоминания из далекого детства, когда он был ребенком. Когда Тор еще не научился управлять своими силами, и над Асгардом бушевали гром и молнии. Будучи совсем сопливым мальчишкой, Локи прибегал в комнату матери и забирался к ней на колени. Смеясь, она обнимала сына, окутывала волшебным теплом и нашептывала колыбельную на ухо. Эти воспоминания — самое дорогое, что у него было. Жаль, что время не повернуть вспять…       — И в чем же смысл этого блага? — бог обмана осторожно выбрался из нежной хватки матери, понимая, что еще мгновение, и уступит ей.       Посмотрев царице в лицо, он увидел в нем толику разочарования. Она слегка поджала губы, но потом снова улыбнулась своей доброй, чарующей улыбкой. Никогда Локи не мог бесстрастно выдержать материнский взгляд и потому предпочел отвернуться, "сбегая" к мраморному столику. Лучше смотреть куда угодно, но только не на мать. Она слишком явно влияла на него, хотя сама того не ведала.       — В защите, — попыталась объяснить поступок отца Фригга. — Тор мог покалечить тебя.       Увы, ее слова не возымели нужного эффекта. Молодой ас лишь сильнее ожесточился. Еще бы! Отцу надо было думать прежде, чем обещать брату столь драгоценную награду.       — Какая забота! — желчно бросил младший наследник, поворачиваясь лицом к матери. Его глаза враждебно сверкали, и с каждым словом он подходил все ближе к женщине, открыто стоящей перед ним, и буквально нависал над ней черной тенью. — Почему бы отцу не вернуть свои слова обратно, пока Тор ненароком кого-нибудь не убил? Он же безрассуден! Для него что ни день, то развлечения! И это наследник престола? Ты таким хочешь видеть будущего царя?       — Да, Тор уступает тебе в уме, проворстве и прозорливости, — мать даже и не думала отступать, твердо, но мягко противостоя сыну, — однако он твой старший брат. Тебе нужно поддерживать его, а ему — тебя.       На последнее высказывание матушки царевич недовольно фыркнул. Тряхнув головой, он метнулся к зеркалу, молча приводя внешность в надлежащий вид. Его лицо все еще выражало гнев и досаду, а пристальные глаза через отражение следили за матерью.       — Вам не следует ссориться между собой. Если когда-нибудь нас с отцом не станет, вы будете опорой друг для друга, — устало вздохнула Фригга. — Тор станет царем, а ты — его глазами и ушами. Он внушаем и, к сожалению, обладает далеко не самыми выдающимися качествами для правителя.       Даже мать признавала это! Будь проклят закон преемственности, передачи власти от отца к старшему сыну. Давно надо было ликвидировать старые порядки, поскольку те утратили хоть сколько-нибудь веское значение.       — И вот, совсем скоро пир в его часть, а Тора даже нет в своих покоях, — покачала головой Фригга. — Ты не знаешь, где твой брат?       Развернувшись к матери, Локи равнодушно бросил:       — Не могу этого ведать. Возможно, на улице Грез в таверне. Там вчера отворило свои двери новое заведение.       Повисла тяжелая пауза. Ему стало стыдно за слова, сказанные в порыве негодования. Из-за этого царевич не решался вновь взглянуть на мать.       — Зачем ты так? — спустя мгновение прошептала царица.       — Я разве солгал? — заносчиво вскинул голову Локи, на этот раз гордо посмотрев в самое дорогое ему лицо. — Всем известно, как проводит свои вечера наследник трона.       — Локи… — разочарованно протянула Фригга.       — Полно, матушка. Пойдемте. Думаю, нас уже заждались.       Молча сын подал ладонь матери, и та, помедлив, все же взялась за нее. Больше она не заводили разговор по поводу Тора. Понятно, что Локи больше не захочет говорить на эту тему. Выйдя из его покоев, вместе они спустились в главный зал, где уже начался праздник. Глашатаи оповестили о прибытии младшего наследника и царицы. Музыка на мгновение затихла, и Один поднялся со своего трона, дабы перенять руку жены у сына. Ничего не сказав ему, он лишь коротко кивнул. Младший наследник ответил тем же. Оглядевшись, Локи заметил, что не только они запаздывали. Брат также отсутствовал. Где он пропадал? Это же праздник во славу его имени! Заставлять ждать гостей не делает ему чести.       Заняв положенное место по правую руку от матушки, царевич не стал приступать сразу же к трапезе, а решил насладиться представлением танцовщиц, смакуя вино, привезенное в дар с далекого Олимпуса. Девушки в легчайших шелках, больше похожих на дым, витающий над языками пламени, танцевали в центре зала, возбуждая манящими изгибами тел мужские сердца и воображение. Пригубив из кубка, Локи лениво разглядывал присутствующих. Подумать только, вся знать Асгарда собралась в приемном зале, даже делегация из Альвхейма. Им отвели места ближе всего к трону. Заприметив красивую статную альву с длинными белыми волосами и глубоким взглядом аметистовых глаз, которая с интересом рассматривала его, Локи неравнодушно отсалютовал ей кубком и получил в ответ кивок головы и обворожительную улыбку. Она задорно подмигнула, и трикстер с любопытством выгнул правую бровь, но дева уже спрятала лицо в кубке.       Чуть в отдалении сидели дружки Тора, шумно предаваясь воспоминаниям и веселью. Среди них царевич не видел лишь леди Сиф. Куда же могла запропаститься воительница и наследник трона? Хмыкнув собственным мыслям, Локи допил вино, и в это самое мгновение трубы герольдов заревели. В зал со стороны восточного входа вошла высокая, мускулистая фигура.       — О, а вот и наш наследник… — бог коварства склонился к матери, едва виновник торжества показался среди пирующих.       Выискивая сына глазами, царица повернула голову, хотя фигуру в алом, словно кровь, плаще было сложно не заметить. Завидев светловолосого воина, пирующие подскочили со своих мест и торжественно зааплодировали. Благодарно кивая и широко улыбаясь, старший царевич неспешно шел к трону. Тор любил внимание и с удовольствием купался в лучах славы. Поравнявшись с царским столом, он приветствовал родителей:       — Отец, матушка.       — Сын мой, присаживайся, начнем уже пиршество в твою честь, — по-доброму указал на кресла рядом с собой отец.       Единственным, кто заметил сгорбившуюся фигуру в женских доспехах, скользнувшую к общему столу, был Локи. Как ни в чем ни бывало, Сиф огляделась по сторонам и заняла причитающееся ей место. Слегка сжав челюсть, трикстер щелкнул пальцем слуге и тот послушно наполнил чашу. Змеиным взглядом асгардец смотрел, как плещется в кубке янтарная жидкость, и вслушивался в речи за столом. Отец общался с Тором так, будто ничего не случилось, а ему, Локи, даже слова доброго не проронил, когда он появился в пиршественном зале. Молодой ас чаще задышал, стиснув зубы.       С каких пор это началось? Как давно отец стал так явно их разделять? Кажется, пару сотен лет назад, когда младший наследник пожелал участвовать в одном из походов на враждующий Ванахейм. К тому моменту его брат воевал уже несколько лет, но Локи в этом удовольствии отказывали, оставляя всякий раз подле матери, словно младший сын все еще юнец с непросохшим на губах молоком. Тогда Локи устроил истерику, за которую отец его сурово наказал, ибо царскому отпрыску не пристало так себя вести. Кажется, именно с того момента все началось, но отчетливо это понял трикстер только спустя время, когда искусно научился скрывать собственные помыслы и чувства.       Тор трепался о бестолковой ерунде, почти не обращая внимания на брата, а бог шалостей и обмана делал вид, что брата для него не существует. И Один, и Фригга всецело внимали старшему сыну. Локи был лишним на этом празднике жизни. Залпом влив в себя второй кубок, младший царевич поднялся с места, спускаясь в зал. Отец и мать, поглощенные рассказами Тора, не окликнули второго сына. Да и не четырехглазый Гарм они ему, чтобы трястись над Локи всякий раз, когда он намеревался куда-то пойти. Кроме того, опьянеть от пары чарок вина он не мог, однако хмель уже бурлил в его крови, быстрее разгоняя ее по венам.       Чеканя шаг, асгардец шел через весь зал мимо танцующих пар, пока дорогу внезапно не преградила чарующей красоты альва. Царевич затормозил, заинтересованно склонив голову набок и без зазрения совести принялся разглядывать деву.       Точно кровь на снегу серьги в виде гроздей рубинов сверкали в ярком свете сотен тысяч свечей. Пышная грудь вздымалась под глубоким декольте, доходящим практически до пупка. Взгляд голубых венценосных глаз скользнул ниже, отмечая высокий вырез струящейся юбки аж до бедра. Точеные ножки благородной девицы украшали золотые тесемки сандалий, подвязанных под коленом. Белоснежные волосы наполовину струились волнистыми локонами по спине, а частично были убраны в замысловатую прическу, украшенную рубинами. Губы альвы растянулись в обольстительной улыбке, обнажая два ряда идеальных ровных зубов. Она сложила руки под грудью, и между пышными формами образовалась возбуждающая мужскую плоть складочка.       — Мой царевич, не желаете составить мне компанию в танце? — грудной голос девы резал острее меча, но, тем не менее, был по-своему божественен.       — Вы умеете танцевать асгардский танец? — опасливо сощурился Локи.       — Конечно, — дева плотоядно улыбнулась вишневыми губами, протягивая царевичу изящную ладонь с тончайшим запястьем, усыпанную драгоценностями.       Длинные ногти походили на когти хищной птицы. Несмотря на всю обворожительность, Локи ощущал исходящую от нее опасность. Альва была не так проста, как хотела казаться. Впрочем, что ни говори, но от нее исходил необыкновенный, колдовской аромат, присущий всем альвам. Она благоухала мускусом, медом и янтарем. Прежде Локи не доводилось тесно общаться с представителями этого народа. Как бы то ни было, Одинсон сомкнул длинные пальцы на теплых ладонях альвы. Ее кожа цвета розового мрамора казалась столь тонкой, что даже хрупкой. Любое грубое прикосновение могло оставить кровоподтек.       Музыканты принялись отбивать монотонный ритм на барабанах, эхом отражаясь от золотых стен дворца. Быстрые пальцы лютниста перебирали тонкие нити, наполняя своды зала журчанием ручья. Смычок прорезал упругие струны скрипки, и уже никто не мог усидеть на месте. В талантливых руках волынка вплела в мелодичные звуки толику безумства.       И они пустились в пляс, держась за руки. Белоснежные волосы альвы завихрились, тяжелыми локонами то вздымаясь в воздух, то падая на оголенные плечи. Шелк цвета ночного неба Асгарда с вкраплениями сияющих бриллиантов, подобных звездам, порхал вокруг бедер резво скачущей девы. Они то приближались друг к другу, едва ли не касаясь телами, то отбегали. Локи кружил весело смеющуюся альву, невольно забыв о Торе, об Одине и о матери. Он улыбался, и аметистовые глаза отвечали ему неподдельным весельем. Их окружали разгоряченные, как и они сами, танцоры. Наконец, темп сменился и стал настолько быстрым, что альва уже кружилась, словно игрушечный волчок. Теперь в центре только они вдвоем: дева Альвхейма и царевич Асгарда. Безумная пляска привлекла взгляды пирующих, но Локи не видел ничего, кроме сладострастно приоткрытого рта и манящих глаз. Он отвечал ей тем же: его движения настойчивы, желание сильнее.       — Как же тебя зовут, чарующая фейри? — молвил Локи, когда он почти соприкоснулся кончиком своего носа с ее маленьким носиком.       — Кэйлей, мой принц, — звонко рассмеялась альва.       — Странная? — удивленно переспросил подлинное значение имени младший наследник.       — А еще проницательная, любопытная, взрывная, изобретательная и немного эгоистичная, — добавила к характеристике своего имени дева, кружась вокруг темноволосого бога обмана.       — Кто же ты такая, Кэйлей? — хватая ее за талию и поднимая в воздух, прошептал на ухо “фейри” Локи.       — Я буду вашей свояченицей, мой принц. — Упав ей на лицо, ее же волосы создали тень, в которой безумством сверкнули аметистовые глаза.       На миг Локи слегка озадачился. Он не ожидал, что танцует с сестрой будущей невесты брата. Предполагал, что это обычная альва из числа делегации Альвхейма. Что ж, это кое-что меняло. Неспроста Кэйлей подмигнула ему в первый раз, сидя за пиршественным столом. Остроухий народ никогда ничего не делал просто так. Каждое их действие продумано до мелочей и от всего они ожидали получить выгоду. Впрочем, в любой ситуации Локи и сам старался не оставаться в накладе.       — Это честь для меня! — искренне воскликнул он, беря ее за руку и вставая в общий хоровод танцоров.       — Что вы, мой принц, это для меня честь, — она сжала его пальцы чуть сильнее. — Наконец, я узрела воочию знаменитого трикстера всего Асгарда.       — Это слишком громкие слова, — хмыкнул Локи. — Может быть, раньше я и имел пристрастия к каверзам, но подобное осталось в прошлом.       Дева разочарованно цыкнула языком:       — Какая жалость. Впрочем, это и не столь важно.       Локи почувствовал, что Кэйлей желает покинуть зал, и потянул ее в один из узких коридорчиков, которые вели на огромную террасу. Здесь они были не единственные, но и никто не стремился помешать общению между асом и альвой. Их взору предстал огромный город, утопающий в золоте, зелени и сверкающих брызгах многочисленных водопадов. В ночи переливался радужный мост, и где-то там нес свою службу неизменный страж Хеймдалль. Держа в своей крупной ладони хрупкие пальчики беловолосой девы, Локи подвел ее к перилам, и та, зажмурившись, вдохнула полной грудью прохладный, влажный воздух Асгарда. Одеяние Кэйлей показалось Локи чересчур открытым для холодного королевства, поэтому он поспешно снял свой камзол и аккуратно накинул на плечи альвы.       — О, благодарю, — она зажмурилась и улыбнулась.       — Я ведь правильно понял сигналы, что вы желали оказаться со мной наедине? — игнорируя прелюдию, заявил Одинсон.       Альва рассмеялась, хватаясь за резные перила, и с проворством кошки запрыгнула на них, игнорируя кушетку, на которой они запросто могли уместиться вдвоем. Как только Кэйлей закинула ножку на ногу, в высоком вырезе платья оголилось ее бедро, что сразу привлекло внимание Локи, не зря имевшего славу похитителя женских сердец. Однако взгляд альвы изменился, как и выражение лица. Аметистовые глаза более не сияли игривостью, а, наоборот, приобрели взволнованное выражение.       — Скоро в Асгард прибудет моя младшая сестричка, дабы стать женой вашего всесильного Тора.       Произнося имя брата, она дернула верхней губой, словно испытывала неприязнь и пренебрежение. Локи внимательно слушал, не перебивая и запоминая каждое слово. Она подняла голову, вглядываясь в небо, где сияли мириады звезд.       — Завтра все представительство Альвхейма отбудет обратно в наше королевство, — продолжила альва. — Кроме меня и брата. Я хочу знать, что из себя представляет Тор. — Повернувшись к Локи, она посмотрела на него серьезно и пытливо: — У меня есть причины подозревать, что он может обидеть мою сестру.       — Откуда же у вас взялись подобные причины? — коротко рассмеялся царевич. Пусть он недолюбливал брата, но зла ему не желал. По крайней мере, явного зла. В конечном счете, они были братьями и многое пережили вместе за сотни лет своей жизни.       — Скажем так, я наслышана о ветрености наследника Асгарда.       Иронично усмехнувшись, Локи сложил руки на груди, демонстративно разглядывая ногти на пальцах и не поднимая головы, поскольку и так чувствовал пристальный взгляд старшей принцессы альвов. Должно быть, только дурак не слышал о похождениях Тора. Его пылкий нрав не ведал границ. Сколько раз он влюблялся, даже Локи не силился сосчитать.       — Я не допущу, чтобы кто-нибудь — пусть даже это будет наследник всех девяти миров — причинил боль и зло моей сестре.       Их взгляды скрестились, и Локи увидел, как меняется милое личико “фейри” на ожесточенное и холодное.       — И что же вы хотите от меня?       — Я хочу заключить с вами пакт, — она грациозно спрыгнула, встав напротив Локи, и протянула ему изящную ладошку. — Если Тор сделает больно моей сестре, вы примете любые меры, чтобы он получил по заслугам. — Царевич с немалым удивлением взирал на протянутую ладонь. Заметив его неотрывный взгляд, она добавила: — Я не останусь у вас в долгу, мой принц. К тому же, я уже послала дивный дар, который должен прийтись вам по вкусу.       Два глубоких вдоха он сделал прежде, чем сжал свою ледяную ладонь на теплой руке Кэйлей. Для него подобный союз будет не лишним. Возможно, он даже окажется полезным в его грядущих планах.