Больно ли любить сатира?

      Утро встречало морозом по коже и головокружением. Во рту тошнотворно вязало алкоголем, а в воздухе витали ароматы спермы и мяты. Дышалось глубоко и легко.       Замечательное начало года.       Неожиданная свобода и безболезненность настигают обоих в объятиях крепких рук. Это правильно. Они — отчаяние и спасение, они — начало и последний рубеж. Жмутся ближе — оба понимают своё положение. Вместе всегда теплее и безопаснее. Вместе приятнее, насыщеннее и никто не страдает. Кроме них. Нос в веснушках слегка подрагивает от неприятного запаха пота и перегара. Они оба не спят уже с полчаса, хоть во рту явно что-то сдохло — не двигаются, лишь перекидывая друг через друга ноги и руки поудобнее. Как всегда проснулись раньше всех остальных и сохраняют пустоту тишины дома. — Рыбка… — тянет медленно, с похмельной тяжестью выпутываясь из узла их конечностей. — Знаю, что скажу глупость… И мы никогда это не обсуждали… — Кэйя думает, что Аяксу стоило бы идти не в военку, а в актёрский — настолько театральные паузы он делает, спускаясь торсом на пол, выуживая сигареты с этой жуткой ягодной кнопкой, настолько слащавой, что весь рот слипается от первой же затяжки… Поджигает медленно и спокойно, — красиво до безобразия — будто разговор зашёл не меньше, чем о смерти. — Ты не хочешь сходить к психологу? Или к психиатру, не знаю. Никогда об этом не думал? — выдыхает медленно, со страдальческим выражением лица от собственного похмельного дыхания. Не поворачивает головы, затупив взгляд в закрытую дверь.       Оба одновременно зажато усмехаются — ничего удивительного, ещё на втором курсе синхронизировались в своих реакциях.       Что? К психологу?.. Или, того лучше, к врачу?.. Ха-ха. Он же точно шутит. Не может не шутить. Это просто один из вечных приколов его любимой снежинки. — К психологу, значит? И с чего бы? Хочешь поговорить с ним о наших токсичных отношениях? — потягивается на кровати, слыша приятный хруст позвонков, лишь начинает приподнимать руку и тут же получает тлеющую сигарету между пальцев. Смешно даже — Чайлд не обернулся, просто угадал, чего он хочет.              Затягивается. Тяжело. Сладко. Кашляет сухо, рот — будто пустынная пещера, а связки тянет от сна с открытым окном после секса и алкоголя.       Чайлд молчит предательски, задумчиво. Всё ещё даже не смотрит в его сторону.       К психологу? Серьёзно он, что ли? Они друг другу — лучшая терапия из возможных. И так будет всегда, правда?.. — Хочешь расстаться, снежинка? — подныривает под руку, укладывая голову на живот, слегка поглаживая колено. Спрашивает серьёзно, хоть и знает ответ. — Ха-ха, как я с тобой расстанусь? Кто ещё будет так сладко меня умолять? — гладит по голове, почёсывая. Конечно, не хочет. Тарталья зависим не меньше, пусть и не признает этого ни за что в жизни.       Аэродинамика — это для тех, кто не умеет строить мощные моторы.       Алкоголь и секс — это для тех, кто не умеет признавать свои проблемы и принимать помощь.       Вот так и летит их дирижабль уже слишком много лет, чтобы считать. Им всего двадцать два, а из общего на двоих уже мигрени, посаженная печень, гастрит у одного и никотиновая зависимость у второго. И из последних сил — любовь к жизни. И воистину родная любовь друг к другу. Конечно же, это не отношения. Никогда не были и никогда не будут. Но полюбить кого-то сильнее, чем этого одноглазого алкоголика; сильнее, чем этого рыжего принца — невозможно. И их самих полюбить сильнее не смогут — они уверены. Таких — со вкусом секса, алкоголя и блядских ягодных сигарет. — Ну что ты так задумался?.. Я был у психолога, когда ушёл из дома после драки с Дилюком. Его методы мне… скажем так — не подошли. — ластится к застывшей ладони, целуя тазовые косточки под покровом мраморной кожи. — Ты хочешь обратиться к врачу, снежинка? Я поддержу. — Аякс резко выдыхает дым прямо по своему голому торсу и внизу живота приятно тянет от такой эстетики. Снова целует, чуть дольше задерживаясь сухими губами в сантиметре от тела, обдавая горячим дыханием. — Хочу… Но один не пойду, без тебя. Какой смысл вылезать из этого кому-то одному? — и это правда. Никакого смысла. — Я подумаю… С чего такое желание? — поднимает взгляд наверх, к веснушчатому лицу. Один, давно утративший свою голубизну, глаз, сверкает потухшей бледностью. Слепой урод. Но к нему наклоняется рыжий парень с очаровательной улыбкой и губами, ужасно пахнущими сигаретами, целует в уголок безжизненного века, называя глаз «жемчужиной» и Альберих охотно верит, оставляя невесомый выдох на его шее. — Расскажу потом, хорошо? — щипает за нос, быстро натягивая самую фальшивую из своих улыбок — такие у них тоже были общими и периодически копировали друг друга — и поднимается, чуть ли не подскакивая на кровати. — Давай, поднимайся, я хочу в душ и праздничный обед! А потом поедем смотреть подарки от моей семьи! И, конечно, твою машину! — снова она — эта ослепительная яркость. Но что Кэйе терять, смотря на него? На один глаз он уже ослеп, дальше не страшно.       Снова падает на подушки, смеясь своей же шутке, краем глаза глядя, как голожопый Тарталья носится, разве что не прыгает, по комнате в поисках своих трусов. Парень предпочитает умолчать о том, что знает, естественно, где они лежат, — сам же и снимал прошлой ночью — лишь бы насладиться этим видом, периодически присвистывая, когда Аякс наклоняется в очередной раз.       Замечательное начало года.

***

— Тоня прислала мне косметику! Ты прикинь?!       Чайлд заливается искренним смехом и с детским восторгом роется в коробках уже больше тридцати минут, обложившись тонной праздничной упаковки вокруг себя. Домой они приехали только ближе к вечеру.       Сначала провалили попытку тихо свалить с тусовки и выслушивали поздравления от однокурсников и молодых преподавателей — достаточно «своих в доску», чтобы напиваться со своими студентами. Одним из таких уже несколько лет подряд являлся господин Альбедо — неожиданно молодо выглядящий мужчина с неидеально уложенными волосами и глазами с ярким, но пустым небом внутри — одна из так и не разгаданных тайн ВУЗа. Откуда приехал, где до этого учился, как попал в преподавательство? Неизвестно. Но на студенческие вечеринки его звать — негласное правило. Он лишь бросил короткое пожелание здоровья и успехов на экзаменах, что было, собственно говоря, почти бесполезным в ситуации Кэйи и Тартальи — почти по всем выпускным предметам у них обоих автоматы. Чайлд, очевидно, заплатил вообще всем преподавателям, хотя мог бы сдать и своими силами — не позволял себе упустить возможность доказать, что всё в этом мире можно решить деньгами даже в военной сфере, дело лишь в их количестве. Ну и немного, конечно, похвастаться своими, кажется, нескончаемыми финансами, способ заработка которых был ещё одной тайной универа — даже Кэйя не знал «ради сохранения интриги». Ну а Кэйя… У него были свои методы. Его знаний хватало, чтобы сдать сессию даже с закрытыми глазами. Но зачем это, если обаяния хватало, чтобы получить все автоматы. Аякс гадал долго — то ли Альберих переспал вообще со всем преподавательским составом, то ли шантажировал их здоровьем семьи — но так и не пришёл к выводу, что же такое «свои методы».       Наконец вырвавшись из лап однокурсников и даже получив несколько подарков от девушек, они просидели в машине Чайлда минут с двадцать, споря о том, чью музыку включать и чуть не трахнувшись прям тут же — остановил лишь мистер Альбедо, выходящий на парковку перед их лобовым. Справившись с очередной микро-войной, «чеи» — так их окрестили ещё курсе на втором — отправились, очевидно, по прихоти Аякса, в оплот богатства с запахом сырых устриц и дорогого парфюма. Ресторан встретил красивыми официантками, краснеющими от деликатного флирта двух принцев в трениках и худи, не вписывающихся в атмосферу от слова совсем. Кэйя забыл о том, что такое «платить за себя» ещё пару лет назад под натиском грозного взгляда за каждую попытку это сделать. И сейчас, по привычке, не смотрит на числа, лишь диктуя позиции милой блондинке. — Ты такой милый, когда тратишь мои деньги. — дожидается, пока им принесут коктейли и тянет ступню под столом прямо между ног синеволосого, слегка съезжает по спинке стула и нажимает. Слышит сдавленный стон и скрывает улыбку за опрокинутым стаканом. — Ты знаешь, что канадский кленовый олд-фэшн ужасен для аперитива? Почему заказываешь? — не отвечает, щурясь, и отпивает свой слишком уж сладкий напиток. — Как ты можешь пить такую сладость? Ну правда ведь дрянь! — Как ты можешь курить свои тошнотные сладкие сигареты и одновременно с этим пить гарибальди, который буквально настолько же горький, как твоя судьба? — оба сдержанно усмехаются, будто это место действительно превращает их в аристократов.       Всё правильно. Такому нарциссу нужен партнёр, который соответствует его самомнению — такой же красивый, элегантный и сверкающий, как он сам. И Альберих такой. Стал таким. Потому что терять такую крупную рыбу в этом океане пустышек и недотрог просто нельзя.       Проведённое в атмосфере аристократии время выматывало. Так долго выделываться не любил даже Тарталья. Следующие часы они провели уже в другой машине под восторженные вздохи рыжего, смотрящего на слишком уж удивлённого и счастливого Кэйю — удивлённого, в первую очередь, конечно, тем, что это не шутка, а только потом уже стоимостью этой «не шутки». Абсолютно новая голубая — «как ты» — инфинити — не то, что думает получить двадцатидвухлетний студент на Новый год. А… — Ты, что, реально устал слушать мою музыку? Зачем нам две машины? — Чайлд тушуется, взгляд его сапфировых глаз темнеет в одну секунду. Кэйя понимает — открыл тему, которую нельзя открывать. Но спустя миг улыбка вновь озаряет салон автомобиля. — Почему бы мне просто не порадовать тебя частичкой твоего личного пространства? Немного свободы от моего общества ещё никому не повредило. «Мне повредит!» — не скажет. Ни за что не скажет, ведь звучит жалко, а они всего лишь друзья, которые спят друг с другом и делят на двоих одну зависимость. «Мне повредит…» — не скажет. Ведь Чайлд ждёт от него лишь секса и подчинения, поддержки и хорошей, крепкой дружбы, а не привязанности. Не люб- — Точно. Ну, согласен, ты меня уже порядком подзаебал. — и улыбается. И Аякс улыбается. И правильно.       И вот они — сидят на полу обложившись коробками с подарками, счастливые и настоящие. Потому что с ним можно быть настоящим — оба так думают. — Давай откроем от той девчонки из параллели!.. Помнишь, как её зовут?.. — долго упираются глазами в потолок с протяжным «Эээ…», но в итоге машут рукой. Быстро разрывают упаковку небольшой коробочки с аккуратным бантом и замирают. — Э? Кольца? — два аккуратных широких кольца лежат, сверкая, на мягкой подложке. — Там гравировка, да? У меня тут… «рыжий из чеев»… — Альберих смотрит по-глупому, разглядывает изящные буквы. Чайлд тут же хватает второе кольцо резко, перекатываясь по полу. — А у меня… «одноглазый из чеев»… — ступор на пару секунд охватывает их, смотрящих друг на друга… Три… Два… Один… Комнату наполняет поистине чаечный смех двух идиотов, лежащих на коробках от подарков и прикрывающих животы от судороги.       Не прерывая приступа смеха, Кэйя поднимается, прилагая непостижимые усилия, стараясь не дрожать. Встаёт на одно колено, опираясь рукой о пол. — Получается, выходи за меня, что ли? — касается чужой ладони, прикладывая губы к костяшкам в невесомом поцелуе. — Согласен. — надевает кольцо на безымянный палец, с искренним обожанием смотря в синие океаны глаз, в которых тонуть и тонуть… — А ты, рыбка? Выйдешь за меня? — конечно, выйдет. Он ради него разве что не умрёт, хотя и это, кажется, всего лишь дело времени, что уж говорить о каком-то там «вместе навсегда» и кольце на пальце, пусть и в шутку. И вот уже оба украшения красуются на своих местах. — Ну вот и почему нас назвали «чеи»? Звучит, как «геи». Вот бы было что-то типа… — «Опасные милашки»? «Принцесса и фрейлина»? — всё ещё держат друг друга, уткнувшись лбом в лоб и смеются, смеются, смеются… — И да, господин Тарталья, к вашему запредельному шоку, мы и есть геи. — поцелуй резкий, ловкий, будто они оба охотники, принявшие друг друга за жертву. — Там, кажется, ещё записка. Посмотрим… — садится на колени определённо-точно-без-сомнений-друга, укладывая его голову на свою грудь, перебирая рыжие волосы длинными пальцами. — «Дорогие чеи, все девушки нашего курса уже давно ни на что не надеются, видя вас вместе. Ваша дружба воодушевляет всех вокруг одной лишь энергетикой, исходящей от вас.» — смех прерывает наигранно-театральную речь. — Похоже, мы занимаемся бесплатной терапией для всего ВУЗа. Не пора ли брать деньги просто за то, что мы разрешили им на нас смотреть? — Тсс! Слушай дальше! «Мы все подумали, что вам хотелось бы закрепить воспоминания об университете чем-то материальным, ведь совсем скоро выпуск и вы, скорее всего, будете слишком заняты работой и разъедетесь по разным уголкам Тейвата.»… Ну что за глупость, куда мы разъедемся, снежи- …снежинка, всё в порядке? — Аякс сидит тихо, не дыша, закусив губу и зажмурив глаза. Раздражён или… пристыжен? — Всё хорошо, дорогой, это просто их тупые предположения, мы ведь никогда не расстанемся надолго! Эй, эй, посмотри на меня. — заглядывает в бездонные очи, что сама бездна — в них лишь пустота и тяжесть сожаления.       Кэйя не знает. Ещё не знает. А Чайлд — да, хотя предпочёл бы обратное. И вот все его эмоции на огромном золотом блюде, присыпаны ложью и украшены фальшивыми улыбками. Подано. И вот Альберих, который, вообще-то, такую хуйню не заказывал, но спрашивать не будет, вглубь не полезет. Так, подберёт лукавство с краёв тарелки и оставит разбираться самому в этой лапше, которую Аякс сам в узлы сидит и заплетает.       Пусто и тихо, и это придётся прервать чем-то вроде очередной тупой шутки или… правды.       Звонок в дверь. О, слава Архонтам, слава Архонтам. Тарталья быстро выдыхает, подрывается, скидывая с колен парня и почти бежит в коридор, аж запинаясь.       Ручка дёргается после нескольких поворотов заглушки, и наружу выглядывает сначала сверкающая улыбка, а после и её владелец, рассматривающий неприметного курьера с небольшой длинной деревянной коробкой. А на ней — штамп двух ангелов, пьющих из огромного бокала вино. — Ууу~ Это к тебе, ангелочек! — слышит недовольный бубнёж за спиной, но покорно стоит и ждёт, пока Альберих наденет свою повязку и выскочит, быстро расписавшись, не задав ни одного вопроса и молча протянув курьеру крупную купюру. — Заставлять доставщиков работать первого января — садизм. Сколько он отваливает каждый раз за очередной заказ? — ставит коробку на пол, всё-таки, в очередной раз заглядывая — вдруг в этом году что-то изменилось? О, нет, всё так же — виноградный сок. — У меня снова вино на следующий год. Как предусмотрительно и заботливо. Он просто чудо, не считаешь?       Отношения в их семьях были слишком уж… разными. У Кэйи и семьи-то толком не было — сбежавший мафиозник-отец и приёмная семья в виде почившего господина Крепуса Рагвиндра и старшего брата.       Дилюк. Самый желанный холостяк города. Бывший полицейский, а ныне владелец семейного винодельческого бизнеса и небольшого бара в цивильном районе. Определённо, сноб с завышенной самооценкой. Таким его видели все.       Дилюк. Вечно курящий комок проблем и комплексов. Чтобы заставить говорить — пошутить про его отношения, а заставить потом замолчать — лишь убить. Бурчащий, как старик и натирающий стаканы до скрипа дебил с обсессивно-компульсивным расстройством. Таким его видел Кэйя. — Вы ещё не заебались с такими приколами? Он живёт в пяти кварталах отсюда. — длинные руки обвивают талию сзади, пока он смотрит на очередную бутылку сока в своей коллекции. Улыбается. — Мы не виделись уже шесть лет. Это просто очень-очень долгая шутка… — изворачивается лицом к Аяксу, а в глазах обоих — пустота. Оба знают, что никакая это не шутка.       Дилюк, конечно же, помнит, что Альберих ненавидит виноградный сок. Помнит. А Кэйя помнит, что больше всего ненавидит Рагвиндр. Своего сводного брата. Берёт в руки телефон, отдаляясь. Братишка♥ 5 июля ****, 10:45       я выбросил вещи, которые ты не забрал.       не возвращайся за ними.       если ты собирался.

1 января ****, 15:18 Вы

Спасибо за сок :)

С Новым годом ♥

1 января ***, 18:22 Вы

Спасибо за сок :)

Опять

С Новым годом ♥

1 января ****, 16:40 Вы

Спасибо за сок :)

С Новым годом ♥

1 января ****, 17:29 Вы

Спасибо за сок: >

С Новым годом ♥

Какой смайлик больше нравится?

Мне этот :)

5 января ****, 12:28 Вы

Спасибо за сок :)

Меня не было в городе

Ездили с Аяксом в Фонтейн

Скинуть фотки?

С Новым годом ♥

Сегодня, 20:28 Вы

Спасибо за сок :)

Придёшь на выпускной?

С Новым годом ♥

Быстро набирает сообщение. Быстро откидывает телефон на диван, проходя в гостиную. Быстро падает за ним на него же. — Поедем куда-нибудь? До конца зимы. Может, в Ли Юэ? В прошлый раз на празднике фонарей- — Нет. — Чайлд сжимает кулаки и поджимает губы в попытке смягчить грубый тон. — В Ли Юэ… Не хочу.       Они смотрят друг на друга. Вот, сейчас снова натянет свою идиотскую фальшивую улыбку. Вот, вот! Натягивает уже! Почему?! Что с ним сегодня не так?! Но Кэйя не спросит. Хоть и очень хочется. Если Аякс о чём-то не говорит — значит, не хочет. Лезть не стоит. Стоит лишь тоже натянуть улыбку, идеально подражающую его — такую очевидно лживую и до мерзости кричащую о том, что под ней всё с концами уже прогнило, что смотреть невозможно. Но они смотрят. Потому что не помогут друг другу. Лишь оттянут мгновение срыва в бездну. И этого достаточно. Более, чем.       Кэйя хватает его за руку, утягивая прямо на себя. Чертовски неприятен Чайлд в своей лжи. Мерзок. Страшен. Красив. Сексуален. Пальцы пробегаются по плечам, скользя вниз, вниз, вниз…       Телефон падает на паркет. Даже если разобьётся — ничего страшного, Аякс купил ему уже пять за эти четыре с половиной года. Разбаловал.       В шуме стонов остаётся беззвучной тихая вибрация на полу. Сообщение, которому не суждено быть прочитанным до завтрашней рассветной зари, светится на тусклом экране. За ним два парня улыбаются, стоя на вершине горы — первый курс, Кэйя тогда чуть не свалился в болото, которое, как оказалось, вообще не редкость в Сумеру. А в самом сообщении какая-то чушь. Братишка♥ Сегодня, 21:13       приду.