Остановись и гори

Ночь веселья и конфет, ночь смеха и марафона фильмов ужасов, ночь, в которую каждый шорох заставляет поёжиться и прислушаться. Ночь страха и молитвы, ночь истончившихся барьеров и границ, ночь, в которую ушедшие возвращаются, если их ждут. И Стив ждёт, за полночь устало опускаясь на ступени у дома, медленно, со вкусом выкуривая две сигареты, оставшиеся в заначке. Он вглядывается в клубящуюся темноту и почти теряет надежду, когда хриплый знакомый голос шепчет откуда-то из-за плеча. — И кем ты нарядился в этом году, принцесса? — твёрдое тело Билли прижимается к нему со спины, холодные большие ладони ложатся на талию, забираясь царапающими движениями под свитер. Его нечеловеческие чёрные руки со взбухшими дорожками вен и крошечными шипами ранят нежную кожу на животе Стива, но он не обращает на это внимания, разворачиваясь в смертоносных объятиях в желании убедиться в реальности происходящего. Лицо Билли всё такое же красивое, но уже иной, потусторонней завораживающей красотой, и Стив вглядывается внимательней, в тусклом свете ночных фонарей пытаясь прочитать его и запомнить. Его когда-то залюбленная солнечными лучами кожа стала бледнее на много тонов, отчего бугрящиеся узоры розовых шрамов и выступающих вен кажутся яркими отметинами, тянущимися от широкой шеи вниз по груди, прячась в вырезе майки. — Не нравлюсь, Харрингтон? — спрашивает Билли почти ласково, обнажая в ухмылке набор острых неровных зубов, кожа на щеках идёт трещинами, продляя рот до стыка со скуловыми костями. — Придурок, — выдыхает Стив со всхлипом и тянется к искривлённым сухим губам, приникая в невинном простом поцелуе. — Я не помешаю счастливому воссоединению? — звучит откуда-то сверху, Стив слышит, как с громким хлопком складываются крылья, и оборачивается на звук, нос к носу встречаясь с клыкастой улыбкой Эдди. — Скучал, большой мальчик? Он него пахнет свежей кровью, губы, перемазанные алым, контрастно выделяются на пепельной коже, и юркий язык облизывает их по кругу, прежде чем скользнуть в приоткрытый податливый рот Стива, превращая игривое касание в глубокий голодный поцелуй. Он прикрывает глаза, отдаваясь на милость двух изнаночных чудовищ на пороге дома своих родителей, и ещё никогда Стив не чувствовал себя настолько на своём месте, как в их объятиях. Пальцы Билли вплетаются в его волосы на затылке, ощутимо оттягивая голову назад и подставляя крепкую шею под острые клыки Эдди, вспарывающие кожу и прокалывающие мягкую плоть. Стив недовольно шипит от болезненности ощущений, но не отстраняется, позволяя ему пить, и когда Эдди возвращается к его губам, шершавый пластичный язык Билли зализывает место укуса. Стив подаётся под мимолётные касания двух пар когтистых ладоней, изучающих его тело, и много трогает сам, пытаясь отпечатать в памяти всё до мельчайших деталей. Гладкие и бархатистые на вид крылья раскрываются за спиной Эдди, в порывистом движении смыкаясь уже за плечами Билли, окутывая их троих плотным тесным коконом, скрывающим от возможных случайных зрителей. И когда Стив снова открывает глаза, привыкая к туманному багряному мареву Изнанки, его ручные монстры вылизывают рты друг друга, проезжаясь подбородками по его плечу. Он потягивается, подцепляя края свитера и снимая его через голову, тёплой кожей прижимаясь к двум тугим ледяным телам, вздрагивает от пробегающих по спине и животу мурашек и тянется к губам Билли, прихватывая зубами длинный заострённый язык. Остатки одежды слетают в спешке ненужной шелухой, ткань трещит и лопается под грубым напором когтей и клыков, разрываемая в клочья. Билли проводит ладонью вдоль позвоночника Стива, тесно, с нажимом, оставляя тонкие полосы царапин от шипов, съезжает по ним ртом, собирая губами выступившие капельки крови. Лианы, скользкие и гладкие, сплетаются в жёсткое ложе, на которое его неделикатно укладывают. Эдди метит его укусами, и полукружия зубов спускаются нехитрым багряным узором по груди к животу, кровоточа. Билли опускается рядом, соскальзывая губами по крепким бёдрам Стива, перехватывает его за лодыжки, разводя ноги в стороны, и после громкого хрусткого щелчка Стив чувствует, как глубоко в чужую глотку погружается его член. Билли заглатывает его вместе с яйцами, сладко, по-животному урча и толкаясь между ягодиц острым кончиком безумно длинного языка. Стив выгибается и протяжно стонет, в полный голос, не сдерживаясь и не смущаясь. Губы Эдди возвращаются к его соскам, контрастно мягко, безболезненно покусывая, выглаживая чувствительную кожу языком. Его долго медленно растягивают в две руки, тонкие пальцы Эдди поглаживают припухшие края и толкаются по вязкой густой слизи лиан следом за толстыми твёрдыми пальцами Билли, погружаясь фаланга за фалангой до самых костяшек. Он чувствует их по-разному, плотно обхватывая, задыхаясь от распирающего давления и их движений, того, как они сплетают пальцы друг с другом внутри него, задевая нежные стенки когтями. — Посмотри, как детка жадно засасывает наши пальцы, — смеётся Эдди, облизываясь и соскальзывая ниже, отвлекая Билли от протестующе скулящего Стива. — Думаю, он уже готов. Их руки исчезают и на мгновение, пока они обнажают друг друга, искристо хохоча и притираясь членами, сражаясь в агрессивном поцелуе за главенство, Стив чувствует себя брошенным и пустым. Но Билли возвращается к его растраханной, не закрывающейся до конца дырке, плавно беспрепятственно въезжая, подтягивая его разнеженное тело на себя. Член Стива оглушающе-сладко трётся при каждом толчке о мускулистый, перевитый чернеющими венами и неровными розовыми шрамами живот Билли. Его поднимают под бёдра, насаживая глубже, устраивая удобнее на груди Билли, и ладони Эдди проходятся быстрой лаской по влажной от пота спине, разводя ягодицы сильнее. Стив чувствует на плечах две пары отвлекающих губ, языки беззастенчиво вылизывают солоноватую кожу, сплетаясь и расходясь в разных направлениях, сильные руки стискивают бока и бёдра, а головка второго члена медленно проталкивается в него, словно обжигая, заполняя до сорванного жалобного скулежа. Он облизывает губы, извиваясь в холодных крепких объятиях, стараясь расслабиться и принять их обоих скорее, чтобы они могли продолжить. Члены умопомрачительно трутся друг о друга, подстраиваясь и находя общий ритм, с каждым толчком выбивая из лёгких весь воздух, а из головы последние связные мысли. Стив ощущает солёный привкус слёз на губах и неестественный жар от касаний двух мертвенно холодных тел. Ему не хватает их жадных ласк и диких поцелуев, ему мало их острых зубов, их грубых рук, их выплёскивающегося внутрь семени, их хриплого шёпота на два голоса и зыбких обещаний. Он просыпается утром в своей постели, подавленный и зацелованный, как и годом ранее. Стив знает, что ушедшие возвращаются в ночь Самайна, если их ждут. И он ждёт.