Я люблю омег с красивыми глазами, С маленькими ступнями и очень статных. Люблю до безумия, до умопомрачения, Люблю омег с невинными взглядами, С трепетными ладонями и дрожащим дыханием. Омег, похожих на газель, Люблю до безумия, до умопомрачения. Вы не представляете, как они красивы во время поцелуя, Я люблю умных омег, Тех, кто больше думает, меньше говорит, Тех, чьи капризы всегда оказываются к месту. Люблю до безумия, до умопомрачения, Пусть этот огонь во мне никогда не угаснет Пусть даже смерть моя будет из-за этой омеги
Прочитав стихотворение дважды, Тэхён с трудом проглотил зеленый виноград, который ел после плотного обеда. Аппетит у омеги разыгрался не на шутку, да и ночью, бывало, просыпался с диким желанием перекусить фруктами. Когда новый дворецкий, которого выделили специально для суррогата, позаботился о его питании, Тэхён несколько раз поблагодарил за вкусные необычные блюда. А потом память напомнила о записке, которую оставил господин Чон, и омежка тут же побежал в комнату, чтобы взять ее и прочитать. В саду, прямо на газоне, под палящим солнцем Тэхёну было хорошо, а дворецкий поспешил обрадовать свежими, янтарного оттенка зелеными ягодами. Он лежал на спине, согнув ноги в коленях, и перечитывал стих, который альфа то ли сочинил, то ли просто прочитал где-то. Тэхён не знал, что думать. Ему определенно было приятно найти утром записку от Чонгука, с которым вчера они вытворяли что-то из рамок вон выходящее. Почему из рамок? Потому что все это было предательством по отношению к Чимину, и даже по отношению к Бо Гому. Тэхён убегал от истинного из-за его жестокого характера, темных и нечеловеческих взглядов на мир, не представляя, как можно построить семью с убийцей. А в итоге нашел себя в крепких объятиях чужого альфы, нетерпеливо скуля, потому что поцелуи сводили с ума, они будоражили кровь, заставляли проживать те ощущения, которые никогда им прожиты не были. Небольшой клочок бумаги был прижат к груди, а сознание и тело омежки вновь охвачены воспоминаниями о прошлом вечере. Тэхён прикрыл глаза и прикусил нижнюю губу, как сделал это вчера Чонгук. Альфа целовал слишком страстно, словно ему было мало Тэхёна, словно он вампир, который питался Тэхёном, который пил Тэхёна. Они целовались очень много и казалось, что они целовались везде. Сначала в бассейне — почти голые и мокрые, прижимаясь друг к другу. Омега не помнил, что именно было у него в голове, когда старший нырнул в воду, сократил между ними расстояние, схватил, как свою собственность, а потом ласкал. Ласкал не только вишневые губы, но и нежную шею, красиво выраженные черты лица — губы Чонгука были везде. Почти везде. Он не помнил, как альфа вынес его из воды на своих руках, как донес до гостиной, а потом уложил и любовался сверху, взглядом изучая каждую клеточку. И снова поцеловал. Снова утянул в этот водоворот желаний, в котором Тэхён чуть не задохнулся. И это все, о чем мог думать Тэхён тогда, и о чем он думал с тех пор. Чонгук и его пылающая страсть. Чонгук и его проникновенный взгляд. Чонгук и его обжигающие прикосновения. Чонгук и его дурманящий сознание аромат. Чонгук. Чонгук. Чонгук. Альфа стал настоящим ядом для Тэхёна, который знал, что нельзя, который понимал, что опасно, который осознавал, что смертельно. Но все равно попробовал. Все равно вкусил эту отраву, которая теперь целиком охватила его тело, проникла под кожу, слилась с кровью в венах, затуманила разум и осквернила прежде невинное сердце. Омега сложил записку и спрятал в кармане шорт, и оторвал несколько виноградин, закидывая по одной в рот и наслаждаясь вкусом. Точнее радуя малыша, которому сегодня остро потребовалось ощутить вкус ягоды. Не думать о том, что произошло, практически не получалось, но Тэхён нашел еще один способ отвлекаться. Он поставил на телефоне классическую музыку, потому что вычитал в одном журнале, что она будет благоприятно влиять на развитие плода. Пусть ребенок внутри и не его крови, но относиться с заботой и бережностью Тэхёну хотелось от чистого сердца. План «не привязываться к будущему наследнику» провалился, но омега сильно не расстраивался, потому что старался наслаждаться настоящим моментом. Папа всегда говорил ему, что беременность — это дар свыше, которым одарили именно омег, и что это нужно ценить, нужно наслаждаться и брать от положения все. Тогда юный Тэхён не понимал, что имел в виду папа, а стоило оказаться в этой ситуации, как все стало проясняться. Ребенок непроизвольно дарил Тэхёну положительные эмоции несмотря на то, что с ним происходило все это время. Мысль о малыше согревала душу, вселяла надежду на лучшее будущее, будто это ему предстояло растить сына Чона. Он, разумеется, прекрасно знал, что ничего подобного не случится, и даже не надеялся. Но испытывать какое-то неописуемое умиротворение от ощущения беременности не переставал. — Мистер Ким, — дворецкий выглянул в сад, обращая внимание омеги на себя. Прищурившись из-за яркого солнца, Тэхён посмотрел на средних лет бету. — Приехал мистер Чон и доктор Ким. Суррогат тут же встрепенулся, вспомнив, что сегодня должны были установить все необходимые медицинские аппараты для обследования. Чонгук настоял на том, чтобы впредь все проверки, анализы и УЗИ делались именно здесь, исключая все возможности Тэхёна покидать территорию дома. Дожевав последнюю ягоду, Тэхён поднялся и прошел в дом, улавливая знакомые голоса, а также много топота и копошения. В гостиной Чунмен и Чимин говорили о чем-то, не заметив вошедшего суррогата, в свою очередь наблюдавшего за телохранителями, которые заносили непонятные для Тэхёна вещи в большую гостевую комнату. Именно ее было решено переделать под кабинет врача. — Здравствуйте, — подал голос омега, хотя сейчас не желал находиться рядом с Чимином. Смотреть на омегу было и стыдно, и боязно, потому что Тэхён запросто мог выдать свою встревоженность глазами. Он не хотел притворяться и делать вид, что все шло привычным образом, а играть в обиженного теперь было попросту глупо. Много времени прошло с той лжи, да и нечестно получалось… На Чимина Тэхён держал скрытую обиду за обман о смерти папы, а Чонгука уже простил. Не просто простил, а впустил туда, куда никого ранее не впускал. — Здравствуйте, доктор Ким, — омега поклонился. — Привет, как вы себя чувствуете? — тут же широко улыбнулся Чунмен. — Привет, Тэхён, — бросив на омегу мимолетный взгляд, блондин снова посмотрел на врача. — Чувствую себя неплохо. — Токсикоз все еще мучает? — доктор подошел ближе, и омега заметил изучающий взгляд, будто его сканировали. Наверное, Ким проверял состояние пациента визуально. — Не сильно, — кивнул Тэхён и снова украдкой взглянул на Чимина, который, по всей видимости, не заподозрил ничего странного и молча наблюдал за ними, с особым трепетом глядя на еще плоский чужой живот. На самом деле, с утра Тэхён после душа стоял у зеркала и снова присматривался к своему телу, чтобы найти хоть какие-то намеки на беременность. И омега нашел! Совсем не сильно выраженную выпуклость ниже пупка. Как и говорил Чунмен, плод будет расти с четвертого месяца. А там через пять месяцев уже и роды. На долю секунды стало волнительно. — Вы хотите осмотреть меня? — Сначала я проконтролирую, чтобы все было правильно установлено, — кивнул Чунмен на телохранителей, которые все еще что-то переносили. — А потом сделаю еще раз УЗИ. Чимин-щи хочет послушать сердцебиение ребенка. — Если ты не против, Тэхён, — добавил Чимин, указав рукой на суррогата. — Это ваш ребенок, — слова прозвучали напоминанием для танцора. — Конечно, не против. — Я приглашу вас, — улыбнулся доктор и поторопился за телохранителями. Тэхён чуть ли не побежал следом за Чунменом, не в силах оставаться в гостиной, которую он долго проветривал, чтобы «смыть» все улики долгого пребывания магната. У него нет мужества находиться с Чимином один на один. С мужем Чонгука. С мужем альфы, которого Тэхён целовал и кусал. Это просто страшный кошмарный сон, в котором он застрял и не мог выбраться. Для него всегда были важны семейные ценности. Для него были важны отношения между омегами, потому что в школьные годы Тэхён часто сталкивался с взаимной неприязнью между омегами из-за какого-нибудь альфы. Тогда он поражался, что можно разрушить дружбу ради пустоголовых альф. Однако Чонгук не пустоголовый альфа… Но данный факт нисколько не преуменьшал подлый поступок Тэхёна. — Ты все еще злишься, — устало вздохнул Чимин, приближаясь к омеге. — Неужели никогда не простишь? — Я не злюсь, — честно ответил суррогат, набравшись смелости посмотреть старшему в глаза. — Я отпустил прошлое. Сейчас важен только ваш ребенок, — руками Тэхён прикоснулся к животу. — Хочу родить. — А потом? — с любопытством прозвучал чужой голос. — А потом исчезнуть. — Тэхён… — Я имел в виду из вашей жизни, — ухмыльнулся танцор, покачав головой и опустив руки. Чимин слабо улыбнулся в ответ, но услышанное воспринял совсем иначе и не в хорошем ключе. А потом его глаза наткнулись на картину на стене, которую подарил Чонгук. Правда, Тэхён понятия не имел, владел ли этой информацией Чимин. Он уже хаотично перебирал разные варианты ответов на вопрос, который ожидал от старшего, но Чимин, спустя минуту пристального изучения картины, перевел взгляд на суррогата и натянул улыбку. — Мой ребенок не сильно тебя беспокоит? — старший омега бросил взгляд, полный любви, на живот суррогата. Тэхёну стало не по себе. Мужчина напротив — самый обычный омега, который искал семейного счастья, как и Тэхён когда-то. Да, Чимину повезло чуть больше, чем Тэхёну, однако… Разве можно было сравнивать жизни? Каждый сражался со своими внутренними бесами, каждый сталкивался с определенными трудностями, у каждого были свои неизлечимые раны. У Чимина — это невозможность выносить собственного ребенка. Тэхёну страшно подумать, что бы делал он, оказавшись в такой ситуации. Позволил бы своему альфе пустить в дом совершенно чужого человека, молодого и красивого омегу, под сердцем которого их ребенок? Для этого нужна отвага, и у Чимина она нашлась, потому что желание иметь полноценную семью, желание взять на руки свое чадо было в разы сильнее эгоистичных порывов. — Хотите потрогать? — спросил Ким. — А можно? — сердце в груди неприятно кольнуло, когда чужие глаза просияли радостью и предвкушением. Тэхён кивнул и приподнял футболку, глядя, как Чимин неуверенно протянул руку и осторожно прикоснулся к животу. — Еще совсем маленький… Мне жаль, что Чонгук переселил тебя в этот дом, — Тэхёну в эту минуту тоже. Возможно, на вилле они бы никогда не перешли порочную черту. — Я бы хотел видеть рост моего ребенка, видеть, как он будет себя вести, будет ли много капризничать, будет ли доставать, будет ли пинаться… — До этого еще далеко, — выдохнул Тэхён и услышал голос доктора, который звал их в кабинет. Утром, слушая Бетховена, а потом и Моцарта, Тэхён восхвалял знаменитые произведения гениальных композиторов и поражался их величию. Но никакая музыка, никакие шедевры классиков не могли сравниться с тем, что он услышал, когда доктор Ким подключил акушерский стетоскоп. Сердцебиение, которое прозвучало в комнате, стало очередным подтверждением тому, что скоро на свет появится новая жизнь. Она уже есть. Она уже образовалась. Малыш хоть и крохотный, но сердце у него билось четко, красиво и ритмично. Тэхён взглянул на Чимина и прикусил губу при виде растрогавшегося омеги. Старший прослезился и прикрыл рот рукой от удивления, а в глазах столько невыпущенных эмоций. Ему, разумеется, и больно, и радостно одновременно. Он попросил Чунмена не убирать звук, чтобы записать на телефон, а потом подошел ближе и посмотрел на экран несмотря на то, что у него уже был снимок. — Малыш, я тебя очень жду, — дрожащим голосом прошептал Чимин, прикоснувшись кончиками пальцев к экрану. Тэхён же был уверен, что рождение ребенка ждали все в семье Чон-Дюбуа. Это хорошо — малыша любили и собирались окружить этой любовью, заботой и опекой. — И я, и твой отец, — шмыгнул носом старший омега и вынул из кармана телефон — суррогат тихонько рассмеялся. Чимин правда записывал сердцебиение на диктофон. Наверное, хотел поделиться со своим мужем, но в этом не было необходимости. Чонгук сам пришел. А Тэхён и не заметил силуэт альфы в проеме двери. Тот стоял и молча наблюдал за омегами, а в глазах непривычные эмоции. Такие, которые суррогат никогда не замечал. Видимо, потому что в глазах альфы скопилась влага. Не желая показывать истинные чувства, Чонгук отвернулся на несколько секунд и тоже шмыгнул носом. Другой. Совсем другой. Чон Чонгук, которому не просто нужен был наследник, который тоже мечтал об обычной семье, который так долго ждал возможность стать отцом. Чонгук, который уже любит этого ребенка больше, чем кто-либо, но который никогда не покажет и не расскажет. — Господин Чон, — Чунмен проследил за взглядом пациента, и Тэхён весь забеспокоился, понимая, в какой неловкой ситуации они сейчас оказались. Однако Чонгука, казалось, ничего не смущало. Он вошел как ни в чем не бывало с привычной невозмутимостью на лице и обнял Чимина, который восторженно поприветствовал мужа со словами «Cherie, ты пришел!». Тэхёну начинало казаться, что ему правда все приснилось, и это не они вчера обнимались в бассейне, а потом и в гостиной. Это не они не могли оторваться друг от друга, это не их тела двигались в унисон так, словно они давно знакомы, словно это они женатая пара, истинные. Все казалось иллюзией, потому что взглядом Чонгук ни разу не прокололся и даже не взглянул в глаза суррогата. — Один важный момент, который я хотел бы обговорить с Тэхёном, — танцор переметнул внимание на доктора, подавив неоправданную обиду на альфу. Он ничего ему не должен. И правильно, что магнат вел себя так холодно. Если бы Чонгук взглядом дал понять о своих чувствах, Тэхёну было бы сложнее, а чувство вины перед Чимином просто затопило бы его насмерть. — Ваш организм все еще перестраивается, и будут сильные гормональные всплески, что вполне ожидаемы после пережитого стресса. — Что это значит? — спросил Чонгук, все также обнимая мужа за талию. — Под всплесками я имею ввиду перепады настроения от суперхорошего до беспричинных истерик, поток слез и тому подобное, — Тэхён же не удивлен этому, потому что ранее они уже говорили об этом. — Вы замечали что-то подобное? — Пока нет, — Тэхён откровенно соврал, потому что признаваться перед супружеской парой не хотелось. Омега переживал сильные перепады, но в особенности рядом с Чонгуком. Его влияние однозначно и очень сильно. Рядом с альфой просыпались все омежьи повадки и скрытые желания, Тэхён ощущал себя маленьким, щупленьким и капризным, которому нужно все внимание, однако внешне он, естественно, не подавал вида. Как, например, в данный момент. Когда магната не было дома — разум начинал приходить в себя и думать логически, правильно и уместно, просыпалось омежье сострадание к Чимину и ненависть к самому себе за низкий поступок. Когда Чонгук был рядом и заполнял своим запахом всю комнату, Тэхёну до боли и до слез становилось обидно, хотелось уколоть и съязвить, взглядом дать понять, что их ждал серьезный разговор. Но за серьезным разговором Тэхёну предстояло перебороть в себе беременного омегу и не вестись у желаний на поводу, не вестись на притягательный запах, не верить глазам, которые еще вчера смотрели так, будто для Чонгука никого больше не существовало. — А еще у вас будет появляться сексуальное возбуждение… — Обговорим это наедине, — Тэхён прервал новый поток информации и украдкой посмотрел на альфу, который не смог скрыть любопытство. — Да, в целом, все и так ясно, — улыбнулся Чунмен, вручив Тэхёну салфетки. Омега избавился от жижи на животе и выбросил салфетки в урну, приподнимаясь. — Не пугайтесь, следите за своим состоянием, за ощущениями… В любое время не стесняйтесь звонить мне. Или семье Чон. Как вам угодно и комфортно. — Доктор Ким, мы вас подбросим, — предложил Чимин, вытирая влажные щеки. — Cherie, Дэвид мне нужен в Германии, — Тэхён не хотел подслушивать, но все равно краем уха улавливал все слова магната, пока поправлял одежду. О Германии вчера и речи не было. Но опять же… Тэхён ему никто. Лишь суррогатный омега. — Поэтому с тобой поедет Рэймон, — истинные медленно покинули комнату, беседуя о поездке в Германию, а доктор Ким снова повторил наставления, пожелал хороших выходных и ушел следом. «Хорошие выходные»… Сейчас для Тэхёна каждый день — это выходной, когда он только и делает, что отдыхает, ест и загорает на солнце. Когда за окном послышались звуки мотора, суррогат встал с кровати и подошел ближе, чтобы посмотреть, как отъезжает черная машина. Он думал, что Чонгук тоже уедет и оставит в замешательстве, но старший подождал, когда автомобиль скроется из поля зрения, и повернулся к дому, взглядом отыскав нужное окно. Стоило взглядам столкнуться, как все вернулось на свои места. Чонгук хорошо сыграл перед Чимином роль любящего мужа, либо очень хорошо манипулировал и играл чувствами Тэхёна. Одно из двух. Какие чувства могли быть к Чонгуку? Он ведь… Он ведь плохой человек с плохими ценностями, который убивал и убивает, который играется с людьми, как с куклами, которому важны лишь его эгоистичные желания. Чонгук такой же, как Бо Гом. А может даже и хуже… Но почему, глядя ему в глаза, Тэхён чувствовал себя так, как никогда прежде? Почему было так хорошо в его объятиях? Почему омеге не верилось, что Чон-Дюбуа такой, каким его видел весь мир? — Прости, — танцор дрогнул, услышав голос альфы за спиной. Он обернулся и напрягся, напоминая в уме о ценностях, в которые учили его верить. — Прости, что поставил в неловкую ситуацию. Я не знал, что Чимин будет здесь. — Не у меня просите прощения, — покачал Ким головой и подошел к Чону, вытаскивая из кармана записку. — А у мужа, — и пихнул бумажку в нагрудный карман пиджака. — Будем считать, что у меня был гормональный всплеск, а у вас… А у вас просто снесло крышу при виде голого омеги, который вынашивает вашего ребенка. — Тэхён, — нахмурился альфа, явно недовольный вердиктом танцора. Тэхён отвернулся и отошел подальше, чтобы не было соблазна передумать, потому что с близкого расстояния перед глазами проплывали картины прошлой ночи. — Это не минутная слабость… — суррогат прикрыл веки и скрестил руки, с силой впиваясь ногтями в кожу. Чонгук медленно подошел сзади, а его запах стал сильнее. Тэхён невольно сделал глубокий вдох и судорожно выдохнул, когда чужие руки обняли со спины, а сухие губы невесомо коснулись изгиба шеи. — Это не мои обычные прихоти альфы, Тэхён. — А что это? — шепотом прозвучал вопрос, ответ на который у Чонгука вряд ли был, а у Тэхёна вряд ли были силы услышать это и принять. Хотя записка, оставленная на подушке, уже говорила о многом. Как и объятия, в которых сопротивляться было слишком сложно, точно адское испытание для беременного омеги. — Я не знаю, — честно ответили танцору. Честно, потому что голос у альфы был почти отчаянный и уставший. Тоже запутался. Наверное, ему сейчас в разы хуже. Это ведь он изменял мужу, он предал, он отвернулся от истинного, а ради чего? Непонятно. — Это из-за ребенка? — Тэхёну думалось, что это глупое оправдание, но исключать этот вариант тоже не стоило. — Потому что во мне растет ваш плод любви? — Посмотри на меня, — Чонгук плавно развернул парнишку к себе лицом и взглянул в глаза. Тэхён бессилен. Он настоящий слабак перед этим альфой. Наверное, он превратился в такого же раба в Европе, в которой все поклонялись Чонгуку. Никакой силы воли. А какая сила воли, когда в чужих глазах столько нежности, в руках столько трепета, а в голосе нескончаемая ласка? Грозный альфа, глава всея Франции, жестокий и черствый… Наглая ложь и обманка. Фальшь перед миллионами, чтобы сохранить место под солнцем, чтобы оставаться неприкосновенным, чтобы оставаться лучшим на слуху каждого. — Это не из-за ребенка. Не потому, что мой внутренний альфа хочет тебя запереть и никому не отдавать, ведь ты носишь моего сына. — А Джэхён сказал, что именно поэтому ты перевез все медицинские аппараты, — фыркнул танцор и несильно стукнул Чонгука кулаком в грудь, пока старший в свою очередь не забывал обнимать омегу за талию. — Сказал, что ты не хочешь, чтобы я выходил из дома. — Этот Джэхён, — с нескрываемой иронией выдохнул альфа, покачав головой. — Он неправильно выразился. Я просто сделал так, чтобы тебе не нужно было лишний раз появляться на людях. — Это одно и тоже. Чонгук усмехнулся и прижал омегу к себе потеснее, вмиг меняясь в лице и глядя все с той же проникновенностью. Именно это отличало альфу от Бо Гома. Его взгляд. Тэхён в этих глазах терялся, забывался, тонул и умирал, а потом воскресал, и все шло по кругу, по тому же сценарию. Ему не врали, говоря, что это не минутная слабость. Простым влечением альфы к омеге здесь и не пахло. Пахло шоколадом, кофе и вишневым соком. Пахло вожделением, обожанием, восхищением, умилением и трепетом. Пахло тем, что вслух произносить очень страшно. Страшно даже в уме подумать об этом. А Чонгук невольно изложил свои чувства в стихах, и Тэхён не спешил узнавать, кто автор. Пусть автором будет Чонгук. Пусть этот альфа будет испытывать все то, что описал на бумаге. Они схожи — слова в стихотворении и глаза, смотревшие на омегу. Чонгук не игрался. Тэхёна не обманывали. — Что будет дальше? — спросил омега на свой страх и риск. Альфа с трепетом заправил пряди волос за ухо и наклонился вперед, чтобы уткнуться носом под мочкой уха. Шумный, долгий и глубокий вдох, блаженная улыбка на лице магната мгновенно вызвали реакцию суррогата, который мелко дрогнул и прогнулся в спине, а потом сдавленно выдохнул. — Чонгук… — Дай мне время, — альфа снова посмотрел в голубые глаза. — Дай мне время понять и решить. — Решить что? Будешь метаться между мной и своим мужем? — с толикой обиды спросил Тэхён, сглотнув ком в горле. — Jamais*, — покачал головой альфа и оставил легкий поцелуй на подбородке. — Я не понимаю, — недовольно пробубнили в ответ, пытаясь отстраниться. — Я куплю тебе словарь, — Чонгук пустил смешок и первым поцеловал, разрывая это мучительное ожидание и гадание, кто же первым сделает шаг. Чонгук сделал. Поцеловал. Впился в губы и не шевелился несколько секунд, словно подарив это время Тэхёну на осмысление, на раздумье и принятие решения. Но думать уже слишком поздно. Тэхён еще вчера отравился этим ядом и обрек себя на смертельные страдания. И, возможно, они стоили того, лишь бы Чонгук возвращался к нему, лишь бы снова целовал так, как умел — по-французски, лишь бы желал и восхищался. Остальное Тэхён готов стерпеть, поэтому он раскрыл губы и сам углубил поцелуй так, как учил Чонгук. Несмело коснулся своим языком чужого, переплетая их в хаотичном танце, а запахи… Они смешались, закружили, ликовали от возможности слиться воедино, словно их ароматы были созданы друг для друга, словно во Вселенной совершили ошибку, когда создавали истинных. Непростительную ошибку. — Le jour je pense à toi, la nuit je rêve de toi, mais cela ne me suffit pas car le meilleur moment c’est lorsque je suis prés de toi*, — шептал альфа как в бреду, а Тэхён хмурился, пытаясь понять невозможное. Красивые слова просто сыпались из чужих уст, а в глазах море различных чувств, в них отражалось все, что творилось в душе Чонгука. Альфа резко взял суррогата, хватаясь руками чуть ниже мягких половинок, и приподнял так, что младший обвил его ногами и снова поцеловал. Сам. Тэхён больше не думал, следовал и действовал по велению сердца. Не зря говорили, что всегда нужно слушать в первую очередь свое сердце, а потом разум. — Что ты только что сказал? — с придыханием спросил танцор, когда его опустили на подоконник и чувственно приобняли за талию. Тэхён смотрел на альфу сверху вниз и любовался необыкновенными чертами лица. Большие круглые глаза Чонгука порой смотрели с несвойственной для него добротой. — Меня убивает, когда ты говоришь на французском, а я не могу понять… — Mon cerise, — выдохнул альфа и проделал дорожку поцелуев от мочки уха до выпирающей ключицы. В нее хотелось вгрызться зубами, на белоснежной коже омеги хотелось оставить бесчисленное количество укусов, засосов, Тэхёна хотелось пометить. Но суррогат понимал, что альфа на такой поступок не пойдет. Не сейчас. Сейчас между ними взаимная тяга, взаимная страсть, взаимное желание быть рядом и только. — Mon chaton*… — Чонгук, — чуть ли не проскулил омега после потока ласковых обращений. Парень приблизительно понимал перевод, но хватало лишь нежной, немного судорожной интонации, с которой говорил альфа. Это не только кружило голову, Тэхён сходил с ума и терял контроль над своим телом. Между ног стало слишком влажно. — Ты забыл, что у меня играют гормоны. — Если хочешь, — глава плавно опустил руки на чужие оголенные колени и медленно начал подниматься ладонями вверх по бедрам, неотрывно глядя в две голубые точки. — Если хочешь… Я помогу тебе. Сделаю тебе приятно… — на лице Тэхёна отразились смятение и ступор, он глупо хлопал ресницами и в ужасе предполагал, что Чонгук собирался заниматься с ним сексом. Испуг, который он отразил в глазах, стали щелчком для магната, и он поспешил объясниться: — Эй, cerise, я не про секс. — А про ч-что? — А как еще можно доставить удовольствие? — вскинул альфа брови и лукаво улыбнулся. — Как я тебя целую? — Так, будто хочешь съесть меня, — ухмыльнулись в ответ. Пальцы Чонгука сильнее сжали чужие бедра, а запах омеги усилился так, словно у него началась самая настоящая течка. Но это скорее всего не тот ответ, на который рассчитывали, потому что Чонгук молчал и ждал продолжения. Тэхён прищурился, обнимая старшего за шею, пальцами играясь с длинными волосами. — По-французски? — Близко. — С языком? — С языком, — кивнул Чонгук и провел кончиком языка по контуру губ омеги, а потом углубил поцелуй и руками юркнул под шорты, впиваясь пальцами в бархатную, мягкую кожу. Тэхён отвечал на поцелуй, уже умело, и смело двигал губами, догадываясь, что именно имел в виду альфа. Он не знал, как это называется, но даже к подобным ласкам не был готов. Слишком рано и быстро. Им следовало притормозить. Хотя бы отдышаться между поцелуями. — Я заберу тебя в Грузию. — В Грузию? — затуманенным взглядом посмотрел Тэхён на альфу, когда тот перестал мучить омежьи губы. — Почему? — В Тбилиси. — Зачем? — Доставить тебе удовольствие.***
В очень хорошем настроении Чимин покинул дом, в котором поселили Тэхёна, потому что глазами видеть малыша на снимке, слышать его сердцебиение, что-то волшебное и неописуемое. Да и отношения с Тэхёном относительно налаживались, несмотря на странное поведение младшего, его отстраненность. Суррогат будто избегал зрительного контакта, а в какой-то момент показалось, что Тэхёну и вовсе дурно стало рядом с Чимином. Но надумывать Чон не стал, поэтому со спокойной душой уехал домой собираться на важную встречу, о которой никому не было известно. То, что Чонгук так вовремя забрал и Хосока, и Дэвида в Германию сыграло на руку омеги, потому что говорить о том, что у него встреча с Бо Гомом было опасно и глупо. Муж ни за что не пустил бы истинного на встречу к своему врагу, но Чимин интуитивно верил, что ничего плохого не произойдет. Пак Бо Гом, хоть и был в черном списке для семьи Чон-Дюбуа, являлся истинным Тэхёна, и по его голосу было понятно, что позвонил альфа просить помощи. А в чем именно мог помочь Чимин этой паре, он не имел ни малейшего представления, поэтому поехал на встречу в черной одежде, в кепке и в очках, чтобы не привлекать внимание. Телохранители не заподозрили ничего странного и согласились ожидать омегу в машине. Разговор с Паком вряд ли затянется. — Рад, что ты все-таки пришел. — Сразу к делу, — попросил омега, присаживаясь напротив альфы. Чхве Минхо собственной персоной стоял недалеко от их столика и следил за порядком. В небольшом кафе, где подавали очень вкусные круассаны, никого не было. Об этом Пак тоже позаботился лично, гарантируя Чимину конфиденциальность. — Что тебе нужно? — Мне нужен мой истинный, — улыбнулся Пак, скрестив ноги и положив руки на колено. — Но он слишком привязан к вашей семье. Сначала я подумал, что он у вас работает, но потом я выясняю, что мой истинный — Ким Тэхён значится, как Пак Тэвон. Числится твоим кузеном. Чимин прочистил горло и поерзал на стуле, потому что опасался говорить о беременности парня. — Что тебя смущает? — Что это наглая ложь, — усмехнулся Пак. — Мои люди долго копались, я одного даже пристрелил… — Почему? — Потому что плохо выполнял работу, — взгляд у Бо Гома страшный, как и кривая улыбка. Чимин поправил воротник рубашки и повел плечом, сожалея о том, что вообще согласился на эту встречу. — Но мой любимчик, — альфа указал кивком на Минхо. — Справился с задачей. Откопал такую информацию, от которой я чуть ли не побежал убивать твоего ненаглядного мужа, — Чимин нахмурился. — Ты в курсе, что Чонгук спит с Тэхёном? Несколько секунд Чимин переваривал заявление Пака, а потом с неверием выдохнул. — Ч-что? — Твой муженек не смог контролировать своего дружка и сделал моего истинного беременным! — Бо Гом с силой стукнул кулаком по поверхности стола и мелко задрожал. Чимин помнил о том, что ненормальный Пак быстро терял контроль над собой и гневался в два счета. Большой минус в таком мире. Но Чимина услышанное только позабавило, а реакция и вовсе рассмешила, потому что глава корейской мафии поверил в ту ложь, которую ему пихнули. И смеялся так звонко, не стесняясь недоуменных взглядов официантов и администратора, не замечая замешательство Минхо. — Думаешь, вру? — Нет, — сквозь смех произнес Чимин, хватаясь за живот. — Вовсе нет, просто… Просто это недостоверная информация. — Мне не смешно. — Прости, но ты порой умеешь удивлять, — отсмеявшись произнес омега, вытирая капельки слез с уголка глаз. — Тэхён не беременный от Чонгука. — Я видел документы, кого ты пытаешься обмануть? — злился Пак, наклонившись вперед. — Боишься, что репутация в легальном мире твоего муженька испортится? А самому не паршиво жить с изменщиком? — Хватит, — недовольным голосом сказал Чимин и серьезно посмотрел на альфу, понимая, что скрывать от этого психа правду равносильно неизбежному скандалу, который может повлечь за собой кровавые потери. — Я все расскажу.***
Неожиданное видео послание, которое показал Юнги несколько дней назад, встревожило Чонгука только потому, что мужчина, который снимал себя на камеру, обладал скрытой информацией. Бета знал о том, что Чимин не беременный и что ребенка вынашивал другой омега, знал о том, что случилось накануне с Сынги и с Уильямом. Означало это лишь то, что этот неизвестный мужчина напрямую был связан с теперь уже покойниками, устроившими переполох в семье Чон. На записи этот бета просил о встрече и о том, чтобы Чонгук лично прилетел в Мюнхен, бросив все свои дела, потому что у него есть то, чего нет ни у кого. Чонгук бы не повелся на подобные провокации, если бы не понимал, что на связь вышел босс Сынги. Тот, кто либо обладал информацией о Сокджине, либо был в его поисках. В свою очередь альфа уже приступил к процессу эксгумации, запросив разрешение. Эта бумажка нужна была лишь для формальности — после возвращения с повторного собрания глав в Тбилиси Чонгук лично проследит за процессом эксгумации. Чимина он об этом пока не просвещал. — Что за гнида, — нервничал Хосок, стоя в роскошном просторном кабинете, который находился в одном из дорогих особняков Мюнхена. — Мало того, что ты сам прилетел, так еще и время тянет! — Успокойся, — улыбнулся Чонгук, абсолютно не волнуясь за предстоящую встречу. Его больше предвкушало то, что через два дня он полетит в Тбилиси и заберет с собой Тэхёна, с которым сможет провести почти сутки наедине. — Спокойствие — ключ к успеху. Не забывай об этом. — Что-то спокойствием от тебя не пахло, когда Тэхёна украли, — фыркнул Хосок и тут же виновато опустил голову, перегнув палку. Чонгук смерил его убийственным взглядом, и слов никаких не нужно, сразу ясно, что на тему суррогата шутить запрещено. — Простите. — Пришли? — в кабинет прошел невысокий и довольно симпатичный бета, с сигарой в одной руке и бокалом виски в другой. Чонгук продолжал сидеть на месте, а Хосок с Дэвидом отошли к стене, чтобы не мешать двум мужчинам вести важную беседу. Магнат расстегнул пуговицу на пиджаке и расслабленно откинулся на спинку кресла, глядя на бету с легкой улыбкой. Улыбка практически не спадала с его лица с той ночи. Тэхён творил что-то невероятное с Чонгуком. Но думать об омежке в такой момент не самое лучшее решение — сильно отвлекает. — Чай, кофе? Или чего покрепче? — К сути дела, да поскорее. — Хорошо, — бета сделал медленный затяг и отложил сигару на пепельницу, с нескрываемым удовольствием выдыхая. Явно испытывал нервы магната на прочность. Все так делали — Чонгук не удивлялся и уже давно перестал вестись на мелкие ловушки мелких зверушек. — Я хочу, чтобы ты отдал мне все, что у тебя есть на Сокджина. Я уже понял, что ты не знаешь, где этот мерзавец прячется. Но все, что он проворачивал, когда был «жив», — бета пальцами сделал кавычки и закатил глаза, а Чонгук все равно не мог поверить в то, что Джин не умер. Он же своими руками хоронил друга — невозможно. — Я знаю, что флешка, на которой Джин хранил все данные, у тебя. — Еще что-то? — улыбнулся Чонгук, вскинув брови. Неужели они действительно думали, что глава просто отдаст то, что могло повлечь за собой бесконечные войны в мире. — Да, территорию в Германии ты тоже передашь мне, — и снова довольная ухмылка. Бета с зелеными глазами опустошил бокал виски и шумно выдохнул. Показуха, от которой болела голова. — Вижу, что ты не воспринимаешь мои слова всерьез. Хорошо, — кивнул бета. — А если я скажу, что за это я отдам тебе его, — мужчина выудил из внутреннего кармана пиджака фотографию и бросил на стол. Чонгук приподнялся и вытянул руку, чтобы взять снимок и посмотреть на фотографию хорошо знакомого ему человека. — Как видишь, все очень серьезно. — Он жив? — альфа поднялся и грозно посмотрел на бету. — Отвечай. — Да, — кивнули магнату, посмотрев снизу вверх. — Папка твоего любовника все еще дышит.