Французский поцелуй

30.09.2022г. Нервно дергая ногой, Чонгук сидел сутулый и потерянный, склонив голову вниз, погружаясь в напряженную тишину в холле, где им приходилось проводить время ожидания. В этой тишине, на ее поверхности, можно было услышать лишь тиканье часов и собственное учащенное сердцебиение. Однако, если прислушаться, можно уловить отчаянный вой Юнги, который нервно ходил по коридору, шептал что-то под нос и молился наверняка за жизнь любимого человека. В этой тишине можно услышать недовольство Жозе, который умело прятал его внутри, не возникал, не умничал, а просто тихо сидел рядом с Адрианом, пока второй задумчиво смотрел в пустоту и о чем-то размышлял. Адриану всегда удавалось оставаться непробиваемым, суровым, холодным, и он пытался передать все эти качества своему сыну. Чонгук долгое время следовал по пути старшего, следовал его наставлениям несмотря на свой вспыльчивый характер, который он со временем смог обуздать. Но со дня зачатия ребенка глава растерял все качества, превращаясь в одну хаотичную массу. И Чонгук не понимал, все шло под откос из-за него, или из-за того, что всю жизнь его готовили стать мощным оружием для воплощения цели. Мировой, глобальной цели. В этом продолжительном молчании Чонгук не только слышал, но и видел, как его душа увядала, а сердце превращалось во что-то странное, не подлежащее исправлению, настолько израненное, что невольно задаешься вопросом, как жить дальше. Сидя в клетке, как дикий зверь, которого было опасно выпускать на волю, он истошно орал и умолял, как никогда прежде. В те самые минуты, когда перед его глазами мучили дорогого ему человека, оставляя на теле пугающие раны, альфа осознал всю ничтожность своего существования. Он вдруг понял, что прожил всю свою жизнь в некой мнимой реальности, где все играли определенную роль. Пока он наивно полагал, что это он такой могущественный смог создать огромную Империю и придумать систему, настоящие управители, чьи лица всегда скрыты мантиями, позволяли Чонгуку достигать своих целей. Им было на руку видеть рост человека, которого они выбрали жертвой своей сделки. Чонгук в этой истории видел себя какой-то маленькой таракашкой, на которую наступили и не раз. Все играли в игру, неизвестную для Чонгука, но вполне удобную и выгодную для себя. Что Адриан, что Жозе, что Чимин и Юнги, а теперь и Джин… Но все мысли ничто. Все разочарования ничто, по сравнению со страхом потерять любимых людей. Пока раны на теле Тэхёна обрабатывал доктор Ким, Чимин боролся за свою жизнь в реанимационной. Поглощенный криками и слезами, поглощенный желанием выбраться из клетки, Чонгук даже не заметил, в какой момент в подвал спустились Чимин, а за ним и Юнги. Он пришел в себя, когда увидел шокированное лицо своего истинного, его расширенные глаза, немой стон от боли, его обмякшее тело на холодном полу. За Юнги появился и Хосок, Дэвид и несколько других людей, которые пытались заставить Джина поднять руки, но Джину было плевать на псов магната. Он стоял обездвиженный, смотрел на младшего брата и пытался переварить то, что натворил. Чонгуку же дела до Джина не было, ибо душа альфы изнывала от боли. Он ярко ощущал ауру истинного и то, как жизнь из него медленно вытекала. Он умирал, что-то шепча из последних сил плачущему Тэхёну. И Чонгук приказал Хосоку сделать все, чтобы его выпустили из чертовой клетки, которая стала для магната местом настоящих пыток, хотя мучили далеко не его. Джин убежал. А вот его пес стал жертвой трех пулевых ранений. Дэвида и Рэймона Хосок отправил за Джином, приказав им, чтобы те не возвращались без него. Чонгук и Юнги занялись помощью двум омегам, прикладывая все усилия, чтобы успеть. Успеть довезти до больницы. Успеть спасти от смерти. Успеть. Успеть. Успеть. Все, о чем могли думать альфы, которые теперь сидели в холле больницы и отсчитывали каждую минуту, которая ощущалась как вечность. Болезненная вечность, которая заставляла медленно сходить с ума. — Господин Чон, — голос доктора Кима прозвучал довольно спокойно, учитывая напряжение вокруг. Это напряжение можно было резать ножом. Альфа вскочил с места и подошел к Сону, который держал в руке папку. Он поправил очки и сообщил: — Тэхёну уже лучше. Раны, разумеется, нужно будет обрабатывать каждый день, однако его состояние в норме. Хотя, — омега с долей осуждения посмотрел на Чонгука. — Это довольно удивительно, после всего, что он пережил. Не поймите меня неправильно, но Тэхёну лучше оставаться в больнице. Из-за сильного потрясения… Есть вероятность преждевременных родов, господин Чон. — Еще два месяца до рождения, что ты несешь? — нахмурился альфа, спрашивая хриплым, почти севшим голосом. — Увы, но это так. Будет лучше, если Тэхён постоянно будет под моим наблюдением. — Хорошо, — устало выдохнул Чонгук, игнорируя косой взгляд Жозе, которым он наградил нового врача. Разумеется, он все еще не мог простить Чонгуку то, что тот убрал Чунмена без его ведома и лишил лицензии врача на всю жизнь. Пока бывший доктор мог спокойно проживать свои дни в Сеуле, однако и его ждет свой час расплаты. — Я зайду к нему. — Только, пожалуйста, никакого стресса! — Чонгук волком посмотрел на врача, который продолжал буквально отчитывать главу. — Он все еще плачет и не может поверить, что у него под сердцем его ребенок. — Думаю, тебя это не касается, — альфа ответил сухо. — Свободен. Посмотрев на Чонгука надменным взглядом, доктор Ким ушел обратно в ту сторону, где находилась палата Тэхёна. Чонгук на свой страх и риск выбрал Сону новым врачом для омеги, правда, начинал сомневаться в правильности этого решения. Но из всех вариантов именно Сону подходил по всем критериям. А на характер можно было закрыть глаза. — Босс, — Чонгук мигом двинулся к Хосоку, который вышел из лифта с телефоном в руке. — Они его упустили… — Вот же блять! — закричал Чонгук и с силой ударил кулаком по стене, злясь на себя и на то, что не убил Джина прямо там. Все его внимание было сосредоточено на Чимине и Тэхёне, а его люди не сориентировались, ибо перед ними на самом деле стоял «свой» человек, которого они так же считали мертвым. Упустить Джина на этот раз — означало упустить его навсегда. Ватиканский суд… Он явно отправился к ним, чтобы расплатиться своей душой за то, что смог получить. Как ни странно, но Чонгуку было совершенно все равно на скорую смерть Джина, потому что все хорошие чувства к нему, которые он берег все это время, умерли там, в подвале, когда альфа посмел поднять руку на Тэхёна. Не зря говорили, что человек по-настоящему теряет кого-то, когда не испытывает боли от этой потери. Возможно, это самое верное решение для альфы — отправиться к неизбежной смерти, однако отпускать вот так, когда в голове еще десятки вопросов, Чонгуку не хотелось. Он не мог допустить того, чтобы Джина убили итальяшки. Нет. Он должен был сам поквитаться с самым большим предателем в своей жизни. Получить ответы и забрать жизнь своими руками. — Найди его, — альфа повернулся к Юнги, который все еще сидел на диванчике и смотрел в пол, а теперь посмотрел на альфу недоуменно. — Джин. Найди его мне. — Ты реально сейчас думаешь о нем, когда твой истинный при смерти лежит в реанимационной? — ухмыльнулся Юнги, покачав головой. Адриан с Жозе навострили уши, внимательно слушая их разговор, не вмешиваясь — им, в целом, всегда было фиолетово на Джина и на его судьбу. По крайней мере до тех пор, пока это не касалось их бизнеса. Хотя новость о том, что он живой, удивительно шокировала их. — Сам ищи, я буду ждать здесь окончания операции. — С тобой я найду быстрее! — Мне плевать! Я останусь рядом с Чимом! — вспыхнул хакер, поднимаясь с дивана и глядя на старшего с нескрываемой злостью. — Он выстрелил в брата… — Он стрелял в Тэхёна, Чонгук, — процедил сквозь зубы Юнги, приближаясь к магнату. — За это он тоже ответит, — с угрожающей интонацией произнес Чонгук, щурясь. — За все ответит. И за ложь тоже. Я уже понял, что вы все в сговоре против меня… Но ничего, — кивнул альфа, сделав пару шагов назад. — Каждый получит то, что заслужил, — глава стрельнул недобрым взглядом на Жозе, который вопросительно выгнул бровь. — Все ответят за то, что водили меня за нос. Хосок! — Да? — Выезжаем, — ответил глава спустя минуту молчания. Он оглядел присутствующих нечитаемым взглядом, посмотрел в потолок и прикрыл веки, пытаясь потушить этот пожар внутри, который не давал мыслить здраво. — Звони Намджуну, пусть начинает искать по системе. — Есть. — Как Джэхён? — спросил альфа, вспомнив рассказ Хосока, которому телохранитель успел позвонить, истекая кровью, лежа возле бассейна. Чонгук сто раз успел пожалеть о том, что отключил камеры наблюдения, ибо так наивно поверил в кольцо неприкосновенности. К сообществу у него тоже назрели вопросы, на которые он планировал получить ответы. А встреча с ним была не за горами. Раз у тайных сектантов было столько власти в руках, значит у них был доступ и к системе Чонгука, которую он обязательно переиграет, сделает так, чтобы ни одна крыса не смогла позариться на нее. Чонгук посмотрел на своих родителей тяжелым взглядом. — В тяжелом состоянии, босс, — с досадой ответили альфе. — Он потерял очень много крови. — Что насчет других? — глава продолжал поочередно сканировать старших. — Еще двое в тяжелом состоянии, остальные скончались… — Ясно, — выдохнул Чонгук, вспоминая семью Джэхёна, за которую он когда-то поручился. Он не смог найти отваги позвонить Тэёну и сообщить, что его мужа ранили, и теперь он был на грани смерти. Он лучше дождется окончательных результатов, но отдавать Джэхёна тому свету альфа не собирался. — Поехали. — Куда ты собрался? — Адриан поднялся на ноги, а на его лице была гримаса недовольства. — За Джином. — Оставь его… — Не оставлю! — Ч-Чонгук… Дрожащий мягкий голос омеги привлек внимание всех, кто собрался в зале ожидания. Тэхён, державший живот двумя руками, смотрел на альфу печальными глазами, в которых столько боли и горечи, а яркий свет и вовсе погас, превращая два голубых океана в темные холодные бездны. У альфы сжалось сердце при виде сутулого омеги, на чьем теле были оставлены жестокие следы наказания, которое Тэхён не заслужил. Он ничего из этого не заслужил, но продолжал страдать из-за Чонгука, которому меньше всего на этом свете хотелось причинять ему вред. Глупое эгоистичное сердце, не желавшее отпускать Тэхёна никуда, держать только рядом с собой несмотря на падший мир, в котором танцор совершенно не смотрелся. Не вписывался. Не подходил. Но продолжал быть рядом. Продолжал защищать наследника, которого даже не считал своим ребенком. Не знал. А теперь знает и не может смириться с ложью, потрясенный, потерянный, испуганный и уставший. — Маленький, ты зачем встал? — взволнованно спросил глава, подойдя к младшему вплотную. — Иди сюда, — он отвел Тэхёна дальше по коридору, ближе к его палате, чтобы родители не пялились на них любопытными и осуждающими взглядами. — Тебе нужно отдыхать… — Куда ты уходишь? — сипло спросили Чона. — Cerise… — Ты идешь за ним, да? — Тэхён повел плечом, чтобы Чонгук не касался его, то ли от боли из-за царапин, то ли от обиды, которую не знал, как вытащить из себя. Пребывал в прострации все это время и только приходил в себя, сталкиваясь лицом к лицу со страшными откровениями, держа в уме четкую мысль о Чимине, который пожертвовал собой ради него. Он явно сгорал от чувства вины, совсем юный для стольких испытаний, но продолжал держаться, продолжал бороться за ребенка. И смотрел сейчас с такой болью в глазах, что Чонгуку хотелось перерезать себе горло и избавить омегу от такой ноши. Влюбиться в Чонгука — это самое ужасное, что могло случиться с еще очень молодым омегой, который заслуживал иной истории, не такой печальной и грустной, не такой оснащенной тяжелыми испытаниями. — Хочешь убить его? — Тэхён, — мягко обратился Чонгук и попытался обхватить щеки омеги ладонями, но младший отстранился. — Прошу, не нервничай. Тебе сейчас нужно отдыхать… — Не говори мне, что делать, — покачал Тэхён головой, медленно теряя контроль. Чонгук понял по учащенному дыханию и дрожащему голосу, что у омеги назревал еще один поток безудержных слез, который обычно влек за собой потерю сознания. — Ты… Ты готов уйти, оставить меня в таком состоянии, уйти, когда Чимин умирает… Ты… — Тэхён, если я не поймаю его сейчас, я не поймаю его больше никогда. — Не уходи, — прошептал омега, приближаясь к Чонгуку вплотную и хватаясь пальцами за рубашку. — Прошу тебя… Я никому здесь не доверяю… Доверяю тебе, хотя ты тоже меня обманул, — Чонгук поджал губы, не пытаясь оправдываться. У него было много возможностей рассказать правду, но его постоянно что-то останавливало. Иногда это были внешние обстоятельства, иногда это был Пак Бо Гом и его неуравновешенное психическое состояние, при котором он мог пойти на что угодно, если бы узнал правду о ребенке. Иногда это был внутренний страх сделать больно, заставить омегу пережить потрясение, с которым, в конце концов, он все равно встретился. И не так радужно, как могло бы быть. — Я… Я запутался и мне страшно, — всхлипнул Тэхён и опустил голову, пытаясь сдержать слезы. — Я не понимаю, что происходит, Чонгук… — Прости, малыш, — альфа прижал его к себе, успокаивающе поглаживая спину. — Прости, что причиняю тебе боль… — Почему ты мне ничего не сказал? — Тэхён сорвался и заплакал, хотя столько раз обещал больше не проливать горькие слезы. А жизнь, как всегда, ставила парня в такие ситуации, что слезы лились рекой — не остановить. Наверное, ему больше не следовало зарекаться и обещать быть сильным. Хотя сильнее Тэхёна Чонгук еще не встречал никого в таком возрасте. Порой он забывал, что перед ним все еще подросток. Совсем юный, но такой мудрый и отважный. Этой отваги хватило бы на весь мир. — Почему молчал столько времени? — Тэхён с силой сжал чужую рубашку, утыкаясь лицом в шею и вдыхая запах, который мог успокоить, который мог забрать эту боль хотя бы на короткое мгновение. — Почему, Чонгук? Почему ты соврал? — Я хотел сказать, — выдохнул альфа, заметив взгляд Хосока, который ненавязчиво напомнил, что им нужно выдвигаться. — Хотел, cerise, — честно ответил альфа, который твердо решил признаться на утро после той ночи, но которому так и не удалось исповедоваться, которому не удалось рассказать волнующую новость, глядя в любимые глаза. Чонгук покачивал омегу, но тот не успокаивался, дрожал и оттягивал рубашку, а потом и вовсе оттолкнул, посмотрев огорченным взглядом, которым практически убивал несчастную душу альфы. — Ты ведь все равно уйдешь, да? — Тэхён, он должен получить по заслугам. — Тогда иди, — младший вновь опустил руки на живот и сморщился, словно его мучили боли. Чонгук хотел подойти, но Тэхён остановил рукой и посмотрел сердито. — Иди и не приходи сюда больше, ясно? — Вишенка… — Не желаю тебя видеть, — процедил Ким сквозь зубы, скривился в лице и двинулся в сторону палаты, обнимая живот. Чонгук только хотел остановить младшего, чтобы не оставлять его одного в таком состоянии, как встретился с недовольным взглядом доктора Кима, который вышел из кабинета и застал пациента на ногах. Снова в слезах. Омега стал заботливо ворчать на Тэхёна, бросая украдкой колкие взгляды на Чонгука, а потом буквально завел младшего в палату, закрывая дверь перед носом альфы. Он бы остался. Он и сам хотел быть рядом с ними, но не мог допустить, чтобы Джин улетел в Ватикан, не ответив на все вопросы. Альфа услышал всхлип и успокаивающий голос доктора, и стиснул зубы, разрываясь между «остаться» и «поймать Джина». Между важным и нужным. Несильно ударив кулаком по стене, Чонгук шумно выдохнул и уверенными шагами направился к лифту, где стоял Хосок, глядя пристально в одну точку. Он даже не обратил внимание на поручение босса следовать за ним, продолжая сверлить взглядом уже пустой коридор. Нахмурившись, Чонгук щелкнул пальцами перед глазами альфы, привлекая внимание, и спросил: — Что не так? — Ничего, — покачал головой Хосок, часто хлопая ресницами. — Показалось… — Чонгук, куда ты собрался? — Адриан вновь попытался вытянуть из сына хоть немного информации, но альфа проигнорировал его и увел с собой Хосока, на ходу объясняя план действий. — Пока я буду искать Джина, ты будешь здесь следить за порядком, Хосок, — Чонгук говорил быстро и сосредоточено, выходя из лифта, как только двери открылись. Его помощник старался успевать за ним, набирая нужный темп. — Мои близкие на тебе, Хо, — альфа доверчиво посмотрел на Хосока и устало выдохнул, останавливаясь около машины. — Поеду один. Оставляю всех тебе, — второй понятливо кивнул, оглядев внутренний двор больницы, где рассыпались люди Дюбуа. — Будут новости о Чиме — звони немедленно, ясно? — Есть, босс. Чонгук не успел сесть в машину, как во двор заехала другая — такой же черный Audi с тонированными окнами. Телохранители Дюбуа тут же насторожились, а Хосок занял место рядом с боссом, шепотом спрашивая, кто это мог быть. В жизни главы стало появляться так много нового и совершенно неизведанного, что он и предположить не мог. Хотя, разумеется, сразу подумал о тех сектантах. Они предупреждали о времени встречи, но про место ничего не говорили. Неужели Чонгук был настолько важен, что они лично приехали к нему. Когда автомобиль остановился прямо перед ними, с пассажирского сидения вышел невысокий бета в сером костюме и черных солнцезащитных очках. — Господин Чон, вы должны проехать со мной. — Копы что ли, — ухмыльнулся Хосок. — Время встречи пришло, Господин, — кивнул бета, показав руку, указательный палец которой был обрамлен в золотое кольцо. Значит все же Ватиканское сообщество. — Вы едете со мной. Один. — Почему один? — выгнул альфа бровь, понимая, что, по всей видимости, не сможет успеть за Джином. — О вас ходили слухи, что вы ничего не боитесь. Чонгук криво ухмыльнулся. — Думаю, самое время доказать.

***

Тело омежки слабо дернулось, когда он почувствовал легкое прохладное дуновение из уст доктора Кима. Тот стоял рядом с кушеткой и обрабатывал следы от ударов на теле Тэхёна, тихо ругаясь под нос за то, что кто-то посмел поднять руку на беременного омежку. Младший никак не комментировал и порой выпадал из реальности так сильно, что не слышал и половины того, что Сону говорил. А говорил доктор довольно много, наверное, желая помочь отвлечься и подбодрить пациента. Но что могло по-настоящему успокоить его ум, так это удачная операция Чимина, жизнь, которую он так спокойно отдал за ненавистного ему человека. Многое стало складываться воедино. Тэхён четче видел картину и с опозданием понимал, почему Чимин так сильно изменился в последнее время. Отношение к Тэхёну было само собой разумеющееся. Он видел в танцоре любовника мужа, который разрушил их брак. Однако изменилось и отношение к их будущему ребенку. И теперь омега понимал, в чем была причина. Понимал умом, но пока боялся осознавать сердцем. Смотрел на живот и ощущал волнение, из-за которого сердце стучало быстро, готовое дать сбой, выйти из строя. У него под сердцем его кровный ребенок… Разве мог он быть готов к подобному? Тэхён устало выдохнул и прикрыл веки, откидывая голову назад на подушку, чтобы не расплакаться с новой силой. — Больно? — Нет, — соврал Тэхён, потому что это очень больно. Очень больно, когда человек, которому ты доверял, тоже обманул. Оставалось гадать, что бы было, если бы не ситуация с Джином. Чонгук бы и дальше молчал, словно это нормально скрывать столь шокирующую правду? А может, его заставляли молчать его родители? Наверняка не хотели, чтобы Тэхён был частью их семьи. Тэхён тоже не хотел. Ему нужен был здоровый папа и любящий Чонгук, но никак не семья, состоявшая в преступных группировках. — Шрамы останутся? — Не должны, — успокоили пациента, заканчивая процедуру. — Как ты себя чувствуешь? — Плохо. — Тэхён… — Я, — омега попытался лечь удобнее, приподнимаясь и укладываясь спиной на подушки. Танцор посмотрел на врача и поджал губы, не зная, как объяснить то, что он ощущал. Старший сел на край кушетки и посмотрел внимательно, готовый слушать и поддержать. Так уж сложилось, что доктор Ким невольно стал свидетелем всего, что происходило с Тэхёном в последнее время. Он знал не только правду о ребенке, но и то, через что прошел юный омега, пытаясь спасти папу. Удивительно, как быстро им удалось найти общий язык несмотря на недовольство Чонгука, который просил не сближаться ни с кем. «Нельзя никому доверять», — повторял альфа и оказался прав. Никому нельзя доверять. Но Сону Тэхён все равно рассказывал и не боялся быть осужденным, — Я всего лишь пытался спасти моих родителей. Сначала отца… А после папу. Я хотел вернуть к жизни единственного родного мне человека, а теперь… — Тэхён посмотрел на свой живот, осторожно коснувшись рукой, ощущая тепло сквозь ткань больничного халата. Его губы дрогнули, и он облизнулся. — Теперь я сам папа. Представляешь? — омега посмотрел на старшего с опухшими от слез глазами. — Мне жаль, что тебе пришлось узнать об этом так поздно… — Что мне делать? — омега растеряно посмотрел сначала на Сону, а потом на живот, в котором их с Чонгуком плод. Их омега. — Я не понимаю, что чувствовать… — А что здесь? — Сону прикоснулся рукой к груди Тэхёна, там, где все еще учащенно билось сердце. — Что ты чувствуешь вот здесь? — Счастье, — судорожно выдохнул блондин, шмыгнув носом. — Счастье… — Значит ты рад стать папой? — доктор Ким заглянул в голубые глаза омеги. — М? — Да, но… — Оставь все «но» на потом, дорогой, — подмигнул мужчина и провел рукой по взъерошенным волосам Тэхёна. — Тебе сейчас нужно успокаиваться и восстанавливать силы, а твой пульс все не снижается. Если так и будешь переживать, ребенку будет хуже. — Я не могу не переживать, — Тэхён прикусил губу, вспоминая отрешенное лицо Чимина, пустоту в его глазах, когда его везли в больницу, кровь, которой он истекал. — Если Чимин… — С ним все будет хорошо. Поверь, — Сону встал с кушетки и сменил мягкий дружелюбный тон на строгий под стать врачу, который уже несколько часов пытался привести состояние беременного пациента в норму. — Теперь ложись и отдыхай. Скажи, боли еще есть в животе? — Сейчас не так больно, — покачал Тэхён головой, укладываясь на кровати и ощущая дикую усталость во всем теле и ноющую боль в висках. — С малышом ведь все будет в порядке? — омега затаил дыхание, страшно боялся. Боялся, что из-за своей эмоциональности мог причинить вред ребенку, боялся, что могли начаться преждевременные роды, боялся ответственности, с которой внезапно столкнулся. Боялся всего, но при этом ощущал безграничное тепло в груди. Тепло, которое получал от ребенка все это время, и старался не привязаться, не полюбить чужого, чтобы потом не ощущать пустоту. А теперь… Теперь ему можно и привязаться к нему, и разговаривать, и ждать рождения, и любить. Любить так, как не любил никого и ничего в этом мире. Какое-то сильное чувство… Именно оно помогало все это время Тэхёну смело смотреть в глаза врагам Чонгука, смело смотреть в глаза истинному.

***

01.10.2022г. — Решили сразу меня казнить? — ухмыльнулся Чонгук, оказавшись на электрическом стуле без футболки. Темная комната в подвале, спрятанная в дорогом элитном клубе, удивила магната, который рассчитывал больше на деловую встречу в роскошных костюмах в конференц-зале. Но привезли его в какую-то каморку, освещенную лишь одной настольной лампой. — Нет, немного поиграть, — подмигнул альфа, который говорил с ним в прошлый раз. Сегодня мужчина предстал перед Чонгуком в темных штанах и черной рубашке, без какой-либо мантии. Магнат скривил лицо, всматриваясь в морщины на лице старшего, которые тот отчаянно пытался спрятать за бесконечными операциями. Он выглядел моложе своего возраста, однако Чонгук ясно видел по передвижениям мужчины, что возраст уже взял свое. Но в таком сообществе всегда сидели те, кто гнался за бессмертием, кому важно было оставаться живыми долгие годы, чтобы не потерять эту власть, эти богатства, эту возможность играть с чужими жизнями. Превосходство — все, чем они питались. Ну и… Возможно, человеческое мясо. Но Чонгук в этом направлении и думать не хотел. — А потом получить твой ответ, — альфа сел напротив главы на обычном стуле, закинув одну ногу на другую, пока его помощник прикреплял провода к напряженной груди и рукам, которые были хорошо зафиксированы. Мучить магната собирались знатно, но он был готов, лишь бы больше никто не смел причинять боль его семье. Он готов принять все на себя, если это могло помочь немного облегчить жизнь своим близким. Единицам, которые занимали особое место в его мертвом сердце. — Это детектор лжи, но в нашем особом стиле. — В вашем? — альфа вскинул брови и скептически посмотрел на сектанта. — В нашем сообществе. — Зачем вам детектор лжи? — ухмыльнулся Чонгук, проследив взглядом за помощником, который поклонился пожилому альфе и вышел из темной комнаты, оставляя их наедине. — Я всегда говорю, как есть. — Это мы сейчас проверим, — кивнули Чонгуку и обвели взглядом его голый торс. Он напрягся, замечая нездоровые огоньки в глазах старшего, но внешне все равно сохранял спокойствие. Есть его точно не планировали, хотя от сектантов можно было ожидать все. — Я буду задавать вопрос, а ты отвечать. Соврал — будешь наказан. Поэтому настоятельно рекомендую отвечать на вопросы честно. — Спрашивай. — Совсем не боишься? — альфа улыбнулся. — Вас? Нет, — хмыкнул Чонгук, не переживая о том, что стул мог среагировать. Он действительно не боялся ни эту группу из десяти непонятных человек, ни кого-то еще. В этом мире он боялся лишь собственных чувств к близким людям. К ребенку, который в скором времени должен родиться. Стул не среагировал, и альфа напротив довольно ухмыльнулся, аплодируя Чонгуку за отвагу. — Должен признаться, я впечатлен. Не встречал еще кого-либо, кто сидел так спокойно и смотрел на меня волком. — Следующий вопрос. — Ты любишь Чимина? — Как он касается нашей сделки? — нахмурился Чонгук, не желая говорить о личном. — Не касается, — старший кивнул. — Мне просто любопытно. У вас там такая драма, поинтереснее, чем мексиканские сериалы. Любишь Чимина или нет? — Это не корректный вопрос, — покачал Чон головой. — Бывает много видов любви. — Да или нет? — настойчиво повторил сектант. — Да, — ответил Чонгук, вспоминая обездвиженное и окровавленное тело омеги, которое они везли в больницу. Вспомнил ту боль, которую испытал, когда пуля попала в самое сердце. — Похвально, — старший вновь впечатлился. — А Тэхёна ты любишь? — Люблю. — Ответил без раздумий, — фыркнул альфа. — Ты был рад узнать, что у тебя есть брат-близнец? — Нет, — и снова тишина. Чонгук не врал — ему было все равно, потому что на тот момент его волновало лишь то, что происходило вне его ведома. Он беспокоился о жизни Тэхёна, о жизни ребенка, поэтому не успел даже обдумать полученную информацию. С появлением брата-близнеца у него ничего не изменилось, лишь зародились странные опасения, словно ему нужно быть настороже, словно в Джихане скрывалось что-то большее. — Хорошо, — кивнул старший. — Мне нравится твоя честность. — Еще вопросы? — Разумеется, — подмигнули магнату. — Тебе было больно узнать правду о Сокджине? — Нет, — моментально ответил Чонгук, но тут же пожалел об этом, когда по его телу прошелся заряд в 100 вольт. Тело альфы напряглось и вытянулось, его начало потряхивать — он стиснул зубы, чтобы не закричать, ощущая жжение во всем теле, начиная от кончиков пальцев ног, заканчивая макушкой головы. Резко облегченно выдохнув, Чонгук часто и глубоко задышал, опуская голову вниз, пока его тело судорожно подрагивало. Он посмотрел на сектанта исподлобья, пытаясь оправиться от первой волны электричества. — Я же предупредил, — цокнул старший, покачав головой. — Будь честным, а то умрешь раньше времени. А Джин… Ох, этот Джин знатно нам потрепал нервы, — фыркнул альфа, меняя положение ног. — Мы успели пожалеть, что связались с ним. Даже забирать его жизнь будет не так весело и приятно… — Д-дальше, — прохрипел альфа, не желая слушать о нем. — Ладно, не будем о плохом, — закатил старший глаза и звонко хлопнул ладонями. — Что ты ждешь от нашей сделки? — Честности. — Ее мы тебе гарантируем, — улыбнулся альфа. — Семья или власть? — Власть, — ответил Чонгук и стул, к которому он был привязан, вновь завибрировал, пуская в напряженное тело главы сотни разрядов, от которых неимоверно жгло каждую частичку тела, от которых начинало саднить в груди, которые не позволяли нормально вдохнуть. Альфа не выдержал во второй раз и вскрикнул, сжимая руками подлокотники, не в силах никак противостоять этой режущей боли. Он сильно закашлялся, когда отпустило, и жадно вдохнул ртом, пытаясь сфокусировать взгляд на мужчине. Тот довольно улыбался и открыто наслаждался происходящим, нисколько не переживая за жизнь главы. — Семья или власть? — попытал сектант еще одну удачу. — Власть. — То есть ты настаиваешь на лжи, да? — рассмеялся старший, но его смех был оглушен ревом альфы, тело которого покрылось испаринами, на лбу и шее выступили вены, а в глазах собралась кровь. Они до ужаса покраснели, но он упрямо продолжал обманывать. Не только сектанта, но и себя. — Хочешь умереть, что ли… Семья или власть? — Семья, — сиплым голосом ответил Чонгук, но и в этот раз электрический стул не был на его стороне. По всему телу ощущалось сильное жжение, а перед глазами забегали синие, зеленые и розовые токи, его сознание начинало терять связь с реальность. Он истошно закричал и закашлялся. — Вау, и не семья, — удивленно прозвучал чужой голос. — Тогда что же… Ответь честно, Чонгук, иначе стул убьет тебя. Семья или власть? За чем ты гонишься? — За местью, — процедил Чонгук сквозь зубы, тяжело дыша и глядя на старшего затуманенным взглядом. — Месть… — Месть? — недоуменно спросил альфа, после десяти секунд тишины. Стул не сработал — Чонгук не врал. — Месть — хорошее чувство. Но кому ты мстишь? — Миру, — Чонгук подрагивал всем телом, но отвечал максимально твердо, несмотря на севший голос. — Хочу отомстить миру. — За что? — За все. — Мне нужен развернутый ответ. — Получив власть, я смогу отомстить миру за всю несправедливость. — Каким же образом? — Он всегда относился ко мне, как к своей игрушке, — Чонгук постепенно приходил в себя, хотя боль во всем теле не утихала ни на минуту. Он посмотрел на старшего более осмысленно и продолжил, — Теперь я буду относиться к нему так же, только хуже. Я докажу ему, что он не сможет меня сломать. — Ты веришь в Бога? — вскинул сектант брови. — Не знаю, — честно ответил Чонгук, который никогда особо не задумывался о таких вопросах. — Скорее да, чем нет. Что-то высшее есть… — Значит ты обижен на него, на Бога, — альфа кивком указал на потолок, имея в виду Высший разум, который люди привыкли представлять среди небес. — Это то, что нужно, — ухмыльнулся мужчина, поднимаясь со стула. Он похлопал руками, посмотрев на дверь за спиной Чонгука, и второй услышал, как кто-то медленно ее отворил. — Неси сюда, — бета, который привез альфу в совершенно другой город, положил на небольшой стол бумаги и ручку. — Выйди. — Да, но, — помощник подошел к альфе вплотную и что-то прошептал ему на ухо, прикрыв рот рукой, чтобы Чонгук не смог прочитать по губам. На лице пожилого отразилось легкое удивление и блаженная улыбка. Он кивнул и отправил бету на выход, указав Чонгуку на бумаги. — Сейчас мы заключим сделку, но знай, что у нее довольно долгий процесс. — Где подписывать? — Чонгуку надоела игра, он хотел вернуться в Марсель, чтобы убедиться, что с Чимином все в порядке. Как и с Тэхёном. Внутренний альфа бы сразу почувствовал неладное, однако ему важно было собственными глазами убедиться, что истинный жив, что его смогли спасти. Та дыра, которая образовалась в момент выстрела, понемногу затягивалась, словно Чимин потихоньку возвращался к жизни. Альфа напротив подошел ближе и развязал ремни, которыми главу привязали к стулу. — Позволь тебе объяснить, в чем заключается наша сделка, — мужчина вернулся на свое место, одаривая Чона расслабленной улыбкой. Он был доволен результатами и получил наслаждение, пока Чона било током. — Заключив эту сделку, ты получишь все — абсолютную власть не только над Европой, но и по всему миру, ты будешь помогать нам достигать нашей главной цели — сокращения численности населения. У нас много планов, и твое имя знатно поможет выполнить их. Мы не будем вмешиваться в твой бизнес, пока он не будет сказываться на наших планах. Ты будешь служить нам следующие пятнадцать лет, и за эти пятнадцать лет мы гарантируем тебе безопасность. И твоей семье, разумеется. Мы даже согласились оставить твоего ребенка в живых, но лишь до тех пор, пока он не будет влиять на нашу сделку. Разделяй чувства и наш договор, и не забывай, что мы важнее, чем они. — Что будет после? — Чонгук задал по сути риторический вопрос, ясно понимая, что за любой сделкой стояла расплата. Ему давали все, о чем он мечтал, и он не мог не заплатить за это чем-то ценным. — Через пятнадцать лет твоя душа будет принадлежать нам, — губы альфы растянулись в широкой улыбке. — То есть я умру? — Именно, — кивнул старший, а Чонгук тяжело сглотнул, понимая, что иного выхода у него больше не оставалось. У него и не спрашивали, будет он заключать договор или нет. Он был рожден для этой сделки, был рожден продать душу дьяволу, чтобы после вечность гореть в аду. Там Чонгук и представлял свой конец, но не знал, что у него в запасе будут ничтожные пятнадцать лет. До встречи с Тэхёном это казалось ему целой вечностью, а теперь… Этого слишком мало, чтобы насладиться жизнью с любимыми. Но это то, ради чего он жил. Альфа наивно полагал, что сможет достигнуть цели без чьей-либо помощи, но и тут жизнь обхитрила его. — Но умрешь ты из наших рук. Только из наших. — Что будет с моей семьей после моей смерти? — Сделка есть сделка — твоя семья будет в безопасности. А твой сын сможет продолжить твой бизнес. Мы мешать не будем. — Хорошо, где подписывать? — старший указал пальцем на правый нижний угол. На бумаге все было написано на румынском, поэтому Чонгук даже не вчитывался, ибо знал, что его не обманывают. — Копию забрать можно? — Конечно. Переведешь и прочтешь все пункты, но, — альфа вскинул руку и посмотрел на младшего. — Мы с тобой еще раз встретимся, но уже в Ватикане. Для полного обряда. — К чему же тогда такая спешка? — ухмыльнулся Чонгук, понимая, что сейчас сам не сможет встать с проклятого стула. — Это уже личное, — подмигнули магнату и собирались протянуть руку, однако в следующую секунду отдернули ее, вспоминая про ток. — Не буду пока тебя трогать. — Где мы? — Мы в Тулоне, — улыбнулся сектант, а у Чонгука уже рвотный рефлекс на его довольную рожу. Он был настолько измотан, что не понимал, как теперь доберется обратно в Марсель. — Тебе следует вернуться домой, дорогой. Там тебя заждались… — И что это значит? — Твой вишенка родил. — Ч-что? — Беги, если сможешь, — усмехнулись в лицо Чонгуку и оставили его одного сидеть на стуле. Ноги и руки не слушались, не поддавались стараниям альфы подняться и уйти из этого места. Он откинул голову назад и прикрыл веки, представляя перед собой Тэхёна, державшегося за живот. Его вишенка, который смотрел с обидой и разочарованием, потому что альфа, который обещал ему горы, в итоге оказался таким же лжецом. Альфа, который так пытался заполучить руку и сердце омеги еще до рождения сына. Мыслительный процесс был таким же заторможенным, как и движения мужчины. Он просидел на стуле неизвестно сколько времени, а потом услышал знакомый голос, кричащий имя своего босса. Чонгуку показалось, что у него начались галлюцинации из-за электрического разряда, ибо он точно помнил, что увозили его одного. А теперь в подвал почему-то спустился его помощник с пистолетом в руке. — Босс, ты в порядке? — Хосок? Как ты здесь оказался? — нахмурился Чонгук, глядя недоуменным взглядом на альфу. Тот осмотрелся и, убедившись, что никого нет, убрал пистолет за пояс и бросил короткий взгляд на бумаги на столе. — Они сами меня привезли, — пожал плечами Хосок, обеспокоенно оглядывая состояние своего босса. — Забрали ночью и сказали, что тебе нужна будет помощь. — Это точно, — глава вновь закашлялся и сморщился из-за резкой боли в груди. Там все еще саднило и жгло, а голова совсем не соображала, однако память хорошо помнила о словах сектанта. Ребенок, Тэхён, больница — все, о чем сейчас мог думать Чонгук. — Отвези меня к ним, Хосок, — помощник, которому, по всей видимости, тоже не было известно о последних новостях, вопросительно посмотрел на главу. Тот внезапно изменился в лице и нежно улыбнулся, мгновенно расслабляясь. — Мой король родился.

***

01.10.2022г. Тэхён и не понял, как так получилось, но Сону в какой-то момент воскликнул о приближающихся родах, о том, чтобы готовили родовую, а пациента к операции. Все началось с легких болей внизу живота, которые Тэхён впервые ощутил, получая наказание кнутом. Он подумал, что эти боли были связаны с ударами, однако даже в больнице он не переставал периодически ощущать резкий укол внутри. Эти приступы повторялись все чаще и чаще, когда Чонгук уехал и оставил его одного разбираться с правдой, которая для юного омежки была глобальной. Сону, проверявший его весь день, предупреждал, что это могут быть схватки, но все равно наблюдал и не торопился с выводами. А когда Тэхёну сообщили, что состояние Чимина все еще нестабильное, сильные боли в животе повторились, но сил терпеть их у него не осталось. Он кричал и извивался на кушетке, умоляя Сону спасти ребенка, а потом врач постарался успокоить Тэхёна и пообещал, что сделает все, чтобы с малышом ничего не случилось. Слишком рано для родов. Слишком маленький, чтобы родиться в таком огромном мире. Но родился. Тэхёна прооперировали, и он был без сознания почти до самого утра, не имея понятия о том, что случилось в итоге. Сону делал все профессионально, оперировав молодого омежку около сорока минут, зафиксировав время рождения ребенка — 03:15 утра. Новорожденного поместили в специальный аппарат для выхаживания недоношенных, оснащенной системой искусственной вентиляции легких. Ребенок, рожденный с весом в 1000 грамм и ростом в 30 сантиметров, заплакал не сразу, да и после нескольких минут лишь немного похныкал, не в силах разлепить веки. Адриан вместе с Жозе и Юнги, которые все так же ждали, когда Чимин придет в себя, посоветовали доктору держать ребенка в другой палате. Частично Сону был согласен, ибо только Богу была известна реакция Тэхёна, когда он очнется и увидит совсем крошечного человека в кувезе, которого ни взять на руки, ни понюхать, ни поцеловать. Однако в последний момент передумал, и все же установил кувез в той же палате, чтобы Тэхёну было спокойнее на душе. Тэхён проснулся к девяти утра, когда почувствовал адскую боль в области живота. Он сморщился, скривился и застонал, рукой невольно потянувшись к животу, но медбрат вовремя подоспел и аккуратно остановил пациента, успокаивая и помогая полностью очнуться. Омега медленно разлепил тяжелые веки и ощутил что-то странное внизу живота, ощутил какую-то несвойственную легкость наравне с неприятной болью. Его зрачки расширились, и он испуганно вздохнул, вспоминая при каких обстоятельствах его лишили сознания. Танцор обеспокоенно посмотрел на медбрата и спросил: — Мой ребенок, что с ним? — Он там, — кивнул бета в другую сторону палаты, где стоял кувез. — Целый и невредимый, но очень слабенький, поэтому мы должны ему помогать. — Что это значит? — прошептал Тэхён, с неверием посмотрев на маленькое чудо, маленькое тельце, покрытое красными пятнами. Сердце омеги сделало кульбит, а дыхание сперло при виде крошечного ребенка. И вся боль осталась позади, какой бы она ни была. Ни физическая боль, ни моральная, ни душевная не могли сравниться с наполненностью, которую ощутил Тэхён. В груди стало так тепло и хорошо, а мир окрасился в разноцветные краски. Появился свет в конце тоннеля. Лучик солнца, который сейчас тихо сопел и изредка вздрагивал. — Ему сложно дышать самостоятельно, поэтому пока он будет лежать в кувезе, — объяснял медбрат, наблюдая за реакцией омеги с улыбкой. — И ему следует немного набрать в весе. — Сколько он весит сейчас? — также шепотом спросил Тэхён, повернув голову так, чтобы видеть малыша полноценно. — Он такой маленький… Совсем кроха. — Сейчас 1000 грамм. — Когда я смогу его взять на руки? — глаза омеги наполнились влагой, и он судорожно выдохнул, только сейчас понимая, что все это время почти не дышал. — Через пару недель, — ответил медбрат. — Как вы себя чувствуете? — Замечательно, — шмыгнул Тэхён носом, понимая, что не может отвернуться от ребенка. Хотел бы наблюдать за сыном всегда, если это возможно. Хотел бы вдохнуть его запах, потому что ранее не ощущал, не имел такой возможности. Только знал по словам Чонгука, что это омежка с винным запахом. — Мой маленький… — Я оставлю вас наедине.

***

На плечи альфы упало пугающее осознание реальности, только когда тот сел в салон авто. Чонгук торопил Хосока каждые десять минут, словно второй недостаточно быстро ехал. Глава вдруг понял, что ему сказали. Ему сказали, что у него родился сын, но у него это теперь не укладывалось в голове. Семь месяцев — это очень мало несмотря на то, что Сону говорил о частых преждевременных родах у омег. Внутри просыпалось неизведанное, странное чувство, оно было на грани дикости, это желание защитить своего ребенка от опасности. Возможно, никакие опасности внешнего мира ему не грозили, но сердце альфы готово было остановиться от долгой изнурительной дороги и страшных мыслей за свою частичку, за свою кровинку, за душу. — С дороги, — психанул глава, когда пытался войти в больницу. Телохранители столпились прямо у входа, запоздало понимая, что перед ними полуголый босс. Он бежал и даже не подумал о том, чтобы одеться. В голове было лишь «скорее увидеть сына». Чонгук не стал дожидаться лифта и поднялся на второй этаж по лестнице, встречая по пути Дэвида, который пил кофе. Тот принял стойку смирно и склонил голову, не мешая и пропуская к нужной палате. Адриана и Жозе в холле ожидания не было, только Юнги, который при виде друга встрепенулся и остановил того, схватив за локоть. — Как Чимин? — тут же спросил Чонгук, тяжело дыша. Удивительно, откуда у него появилось столько энергии, когда он вышел из комнаты пыток. — Операция прошла успешно, он будет жить, — слабо улыбнулся Юнги, а Чонгук ощущал себя так, словно заново родился. Он облегченно выдохнул и наклонился вперед, упираясь руками в колени. Жизнь умела помотать ему нервы, и делала она это специально в очень неудобное время, бросая все испытания разом на плечи. Чонгук не помнил, чтобы за два дня испытал столько чувств, прошел через эмоциональный ад, чтобы в итоге ощутить долгожданное спокойствие. Пусть сейчас оно было временным, но жизнь дала ему перерыв, она дала ему время, чтобы насладиться рождением сына. Прожить радость без разборок, без пистолетов и крови, наедине с любимыми людьми. Наедине со своей душой. — Поздравляю с рождением сына, — Юнги ободряюще похлопал альфу по спине, и тот тут же выпрямился, не имея понятия, что ему делать. — Он в порядке, — кивнул хакер, посмотрев на босса. — Слабоватый, но Сону сказал, что они его откормят, — Чонгук нервно рассмеялся, потому что слышать такие слова все еще странно. Странно говорить о ребенке, странно обсуждать его, потому что все это лишь напоминало Чонгуку о том, что он теперь отец. — Иди к ним. — Чего ты хочешь на самом деле, Чонгук? — Исчезнуть. Я хочу исчезнуть. Первое, что вспомнил Чонгук, когда вошел в тихую палату, освещенную солнечным дневным светом. Его сердце ёкнуло, а дыхание сперло. Мир вокруг исчез и все обиды на него тоже. Чонгук вдруг увидел себя с другой стороны. Он увидел себя обычным альфой, не главой Чон-Дюбуа, а простым мужчиной, у которого родился ребенок, у которого невероятный омега, мирно спавший на кровати, положив одну руку на сердце. Он не хотел исчезнуть. Нет. Он никогда более живым себя не ощущал, глядя на маленькое чудо в кувезе. Его сердце не билось более живо, чем в эту минуту, когда его глаза смотрели на совсем крошечное тело. Чонгук вошел тихо, стараясь не разбудить Тэхёна. Он подошел к ребенку и сглотнул ком в горле, подавляя желание взять сына на руки. В глазах собрались слезы, и Чонгук впервые плакал от радости, от переполнявших его светлых эмоций. Он не испытывал столько невинных чувств по отношению к кому-либо, не видел столько света прежде, не мог поверить, что ребенок, точно ангел, пришел спасти родителей. Спасти своим появлением, спасти падшую душу отца, у которого в кармане было всего пятнадцать лет. Жить хотелось, как никогда раньше. Жить хотелось ради сына, ради любимого омеги, ради их счастья, чтобы видеть улыбку, видеть счастливые глаза, видеть, как маленькие тонкие пальчики то сжимались, то разжимались. Хотелось быть живее всех живых ради них, чтобы закрыть собой от всего плохого, чтобы ни один волос больше не упал с головы Тэхёна, и чтобы ни одна собака не смела лаять в сторону будущего короля. — Добро пожаловать, сынок, — шепотом произнес Чонгук, и одинокая слеза упала прямо на стекло кувеза. Он шмыгнул носом и нервно рассмеялся, потому что… Вот он — его сын. Тот, за кого не страшно было и жизнь отдать. Тот, за кого и душу можно было продать дьяволу. — Добро пожаловать, Базиль.