***
Скривившись в лице, Чимин попытался лечь поудобнее, чтобы не ощущать дискомфорт в спине. Стараясь не издавать звуков, он глянул украдкой на спящего Юнги, который находился с ним в палате буквально каждый день. Слабо улыбнувшись, омега расслабился и решил понаблюдать за альфой, потому что так было легче не обращать внимание на боль в теле. Рана все еще заживала, а организм постепенно приходил в себя, восстанавливался, пока Чимин прикладывал усилия, чтобы собрать себя морально. С момента пробуждения он ощущал пустоту и больше ничего. Он проснулся и подумал, что, возможно, пуля смогла сделать свое дело, в какой-то момент даже обрадовался, ведь понадеялся, что все заботы теперь позади. Но радость эта длилась недолго. Дикая боль пронзила грудную клетку, стоило ему слегка пошевелиться. Он живой. Он ощутил это с тяжелым придыханием и неким разочарованием. Прошло две недели, а Чимин все еще разбирался в своих чувствах, а точнее пытался их найти, раскопать, вытащить их из глубин, доказать не только окружающим, но и самому себе, что он живой. На самом деле пребывание Юнги принесло огромную пользу для раненого, которому удавалось улыбаться и наполняться неким светом и теплом только при взгляде на хакера. Альфа, которого Чимин, как ему казалось, не заслуживал. Слишком идеальный, слишком хороший, слишком заботливый, чтобы быть правдой. Юнги ценил чувства омеги больше, чем свои, ценил и уважал, пока Пак бессовестно притворялся равнодушным. — Можно? Чимин мелко дрогнул, стоило ему услышать знакомый голос в палате. Он и не заметил появление Чонгука, задумавшись о своем. Повернув голову к альфе, младший медленно кивнул, и ему стало немного не по себе. Они еще не оставались втроем после крайнего разговора. Теперь и не поймешь, как Чонгук относится к Юнги. Что чувствует по отношению к хакеру, когда тайны прошлого больше невозможно было скрывать? Чимин, как и прежде, плохо считывал эмоции мужа… То есть бывшего мужа. Осознание реальности требовало чуточку больше времени, потому что привыкнуть к статусу «свободен» было неимоверно трудно. Особенно когда ставишь свою подпись на документах, зная, что уходишь от истинного. Чимин встряхнул головой, не желая сейчас снова пожирать себя удручающими мыслями. Чонгук сразу заметил присутствие хакера — задержал взгляд на пару секунд и подошел к истинному, присаживаясь на край койки. Омега хотел было улечься поудобнее для разговора с альфой, но старший покачал головой и попросил не беспокоиться. — Как ты себя чувствуешь? — магнат сдержанно выдохнул и придвинулся ближе, чтобы аккуратно взять Чимина за руку. Второй, не ожидая проявления нежности, наблюдал за старшим в ступоре, позволяя держать свою руку. Стало куда спокойнее, ведь это могло означать, что между ними не все так плачевно, как казалось. История с Джином не стала разрушительной для их отношений, однако и от разговора бежать было глупо. Чимину следовало признаться в правде, которую так тщательно скрывал, обвиняя и упрекая Чонгука в том же. В итоге они оба постоянно недоговаривали или скрывали что-то… Разве истинность могла проявляться таким образом? — Болит? — уточнил альфа, кивнув на область груди, где все еще временами неприятно жгло. — Терпимо, — ответил Чимин, неуверенно посмотрев на Чона. — Как Тэхён и Базиль? — омега почти шепотом озвучил вопрос. Он не ожидал проснуться и узнать, что долгожданный наследник уже родился. Внутри так сильно все затрепетало, словно это Чимин родил свое чадо, словно ему говорили: «Вы скоро встретитесь!». Но по стечению обстоятельств Базиль не его сын, не его маленький омега, за которым он смог бы ухаживать. Чимин давно узнал правду, но смириться с ней все еще невыносимо сложно. Ему дали ребенка и тут же отобрали, жестоко поиграв с чувствами. — Тэхёну намного лучше, а Базиля сейчас осматривает Сону. — Эй, — Чимин впервые заметил тревогу в глазах старшего, когда из его уст прозвучало имя ребенка. Чонгук выглядел уязвимым, не таким, каким привык его видеть омега. Всегда собранный, уверенный в себе, порой хладнокровный… Чимину начинало казаться, что он никогда и не знал своего мужа. Впрочем, как и Чонгук многого не знал о нем. Замкнутый круг из лжи и притворства. — Чонгук, это твой сын, — напомнил Пак, заглянув бывшему прямо в глаза. Альфа внимательно слушал, умело игнорируя присутствие Юнги, который продолжал дремать. — Разве сын Чон-Дюбуа не выберется из любой сложности? — губы омеги растянулись в слабой улыбке. — Он с рождения цепкий и сильный, как и ты. Он твой Король, Чонгук. С ним все будет хорошо. — Он такой маленький, — покачал альфа головой, явно представляя в голове образ своего сына. — Ты бы видел… Ощущение, что он слишком хрупкий — дотронешься, и разобьется на мелкие кусочки… — Скорее мир рухнет, чем с головы твоего сына упадет хотя бы волос, — по-доброму усмехнулся Чимин и опустил взгляд, ощущая тяжесть в груди от собственных слов. Понимать, что ребенок, которого ты когда-то называл своим, теперь тебе никто… Это тяжелее, чем казалось. Омега и не был привязан к малышу, но почему-то ощущал вселенскую грусть наравне с радостью за Чонгука, ведь сбылась его заветная мечта. Как бы они не старались делать вид, что наследник им нужен лишь для Империи, Чимин все четче видел, что это далеко не так. Альфа хотел не просто наследника, ему нужен был ребенок, ему нужна была семья, которую он не смог ощутить в детстве. Теперь он готов был отдавать Базилю бесконечную любовь… Чимин грустно улыбнулся и неуверенно посмотрел на Чонгука, который в свою очередь продолжал думать о новорожденном. — Удивительно… — альфа вопросительно вскинул брови. — Удивительно то, что я тебя совсем не знаю, Чонгук. А мне казалось наоборот… — Что ты имеешь ввиду? — Ты другой, — покачал головой омега и прыснул. — Ты не такой, каким я тебя знал. Странно, что я так и не смог разгадать твою душу, хотя мы прожили бок о бок более десяти лет… Чонгук молчал. Он не мог подобрать верных слов, чтобы мягко согласиться с заключением бывшего мужа. К тому же альфа и сам осознавал истину чужих слов. Да, они были счастливой семейной парой, но их счастье лежало на поверхности, оно было тонким и хрупким — любая мелочь, которую они так или иначе скрывали, давала трещину. Вот оно и разбилось. Окончательно. Эти мелкие осколки не склеить обратно. Но такова была судьба — они должны были встретиться, должны были пожениться, должны были пройти через все, что прошли вместе. Появление Тэхёна было предначертано, как и рождение Базиля. — Думаю, мы оба не совсем понимали, что делали, — выдохнул в итоге старший, кивнув и заглянув в глаза омеги. — Мне жаль, что все сложилось именно таким образом… — А мне уже нет, — с грустной улыбкой сказал Чимин, тут же поясняя, — У тебя родился сын… К тому же… Именно Тэхён делает тебя другим… Он дал тебе то, что не смог дать тебе я. — Как и Юнги, — тихо добавил Чонгук, украдкой взглянув на хакера, вспоминая их первые дни знакомства. Тогда он действительно не замечал искры между Мином и Паком, слепо полагая, что им попросту некомфортно в компании друг друга. Осознавать и признавать собственную глупость было тяжело, но Чонгуку незачем обманывать себя. Они в самом деле ловко смогли скрыть свою историю, свои чувства, то, что было так сокровенно. — Ты не зря держал Юнги возле себя столько лет, — хмыкнул Чон и перевел взгляд на истинного. — Верно? — Чимин прикусил губу и опустил взгляд, потому что бессмысленно. Бессмысленно продолжать оправдываться за свои чувства. Чонгук не давил. Промолчал и принял молчание младшего за согласие. Порой не нужны слова, чтобы сказать правду. Порой достаточно одного взгляда или тихого вздоха с опущенной головой. Чимин не смог избавиться по щелчку пальцев от чувств к Юнги и вряд ли смог бы сделать это спустя десять лет. Они слишком хорошо притворялись — сами поверили в свою игру, слепо доверяя истинности. — Что… Что с Джином? — неуверенно начал разговор Чимин, все так же виновато глядя на бывшего мужа. При мыслях о предательстве брата болела грудь, и не только из-за пулевого ранения, а просто потому, что больно. Больно признавать ложь, которой Чимин кормил всех вокруг, больно видеть, как родной брат потерял здравый смысл, стал жестоким, черствым и безжалостным. Джин, которого помнил Чимин, никогда бы не поднял руку на омегу. На беременного омегу. А Тэхёна не то что ударили, его пытали, еще и на глазах у того, кто готов отдать за него свою жизнь. Чонгук бы отдал. Чимин был уверен в этом. — Ты спросишь с него за это? — Нет, — моментально ответил Чонгук, но не спешил объяснять причины. Джина, скорее всего, уже нет в живых. Ватиканцы не простили бы предательство. Как и Чонгук… Он никогда не смог бы закрыть глаза на то, что сделал Джин, на то, как бессовестно издевался над Тэхёном. Воля Чонгука, и от Джина не осталось бы и следа. Магнат готов был собственными руками показать, что значит мучения и боль, но он также был уверен в том, что и ватиканцы щадить не будут. Сломают, уничтожат, покалечат, сожрут, но не позволят больше жить. — Чим… — Где он? — Далеко, — Чонгук не мог позволить Чимину пережить очередной стресс. Возможно, в ситуации с Джином, ложь во благо имела место быть? Чимину будет легче знать, что его брат предатель и беглец, нежели что его придется похоронить. И на этот раз по-настоящему, навсегда. Альфа осторожно взглянул на истинного и поправил его волосы, собираясь с мыслями, чтобы слова звучали достаточно убедительно. — Я не буду за ним гоняться, но и ты не должен больше его искать. — Но… Я хотел поговорить с ним, — возразил омега, нахмурив брови. — Он обманул меня. Мне нужно с ним поговорить, хотя бы в последний раз, потому что брат поступил очень подло, Чонгук! — Тише-тише, — магнат подсел ближе, украдкой проверив не проснулся ли Юнги, но тот, по всей видимости, слишком устал и не реагировал на голоса. — Разговор ничего не изменит: ни твоего брата, ни то, что с нами произошло. Забудь, — настойчиво произнес Чон, пристально глядя в глаза Чимина. — Считай, что его попросту больше нет, ясно? И продолжай жить так, как я и твоя семья жили раньше. Будто он мертв. — Но… — Чимин, — прервал очередное возражение Чонгук и покачал головой, пытаясь тяжелым и серьезным взглядом донести до младшего свою позицию. — Нет. Возможно, это было неправильно. Возможно, Чимин заслужил знать всю правду такой, какая она есть. Но Чонгук не побоялся взять ответственность за эту ложь на себя, иначе Чимина всю жизнь будут мучать вопросы, на которые он никогда не получит ответы. Чонгук сомневался, что ватиканцы смогут дать ему ответ, что он получит объяснение, ведь Совету наплевать на их семейные разборки. Но попытаться, конечно, стоило. И он попробует. Обязательно. Однако даже в этой ситуации взваливать на Чимина такой груз альфа не собирался. Для них теперь просто нет такого человека.***
Смотреть на следы пережитого кошмара уже стало чем-то привычным для Тэхёна. В стенах этой больницы, несмотря на все удобства, ему иногда нечего было делать. Пока сын боролся за жизнь в кувезе, Тэхёну оставалось лишь молиться за него, наблюдать со стороны, и временами глядеть на свое отражение в зеркале. В целом, каждый день был похож на другой: Тэхён много спал, питался правильно — по чуть-чуть и часто — смотрел на Базиля, а потом всхлипывал и снова боялся, что с ребенком что-то случится. И все это время Чонгук был рядом. Не отходил ни на шаг. Только если по срочному телефонному звонку, либо покурить или переговорить с Хосоком, которому был обещан долгожданный и заслуженный отпуск. Омега все еще находился в некой прострации и не до конца осознавал происходящее с ним в жизни, лишь временами, когда созванивался с папой, убеждался в реальности. И реальность, какой бы прекрасной она ни казалась при виде Базиля, совершенно верно пугала Тэхёна, потому что умом он понимал — ничего не закончилось. В жизни Чонгука никогда не закончатся подобные ужасы, подобные выходки бессердечных людей, в мире магната никогда не перестанет литься кровь, не перестанут плакать люди… В мире альфы всегда будут жестокость и кровожадность, с которыми нужно было просто смириться. Ким провел кончиками пальцев по следам царапин, которые все еще не зажили до конца. Глядя на шрамы на теле, Тэхён больше не переживал о том, что эти следы могли остаться навсегда. Он не переживал и о том, что сильно исхудал, а под глаза легли темные и пугающие синяки, потому что все это не имело значение, когда его маленькое чадо сражалось за жизнь. За какую жизнь? За жизнь, в которой у него не будет права выбора. Базилю уготовлено то, что требовала Империя, нисколько не переживая о подлинном счастье ребенка. Тэхён с грустью выдохнул и покачал головой, стараясь не думать об этом сейчас. Так далеко заглядывать в будущее очень страшно, поэтому лучше сосредоточить ум и внимание на настоящем. Сейчас Базиля осматривал Сону, пообещав, что совсем скоро Тэхён с Чонгуком смогут взять сына на руки. Сын… Омега нервно улыбнулся, вспоминая крохотный комочек, который до слез хотелось взять на руки, вдохнуть запах, ощутить полноценную связь с малышом, покормить его своими руками, а не с помощью медбратьев. Базилю хотелось подарить родительскую любовь, которой оказалось слишком много, что Тэхён поражался ее величию. Он и не подозревал, что был так сильно привязан к ребенку, ведь все то время постоянно напоминал себе о том, что им придется расстаться. Судьба снова иначе распорядилась их жизнями, вновь изменила все планы, переиграла их всех, а Тэхёну оставалось, как он и привык, принимать это и учиться жить дальше. Разумеется, парень ощущал невероятный прилив энергии, тепла и любви, стоило ему только подумать о сыне, но и ответственность за своего ребенка легла тяжелым грузом на его плечи. И вопрос был лишь в одном, как уберечь Базиля от французской мафии? Как убедить Чонгука, что подобный образ жизни лишь навредит их ребенку? Тэхён не знал. Как и не знал, что будет в дальнейшем между ними. Что будет делать альфа? Что будет делать семья Дюбуа? Много вопросов, а ответов, как всегда, мизер. — Снова смотришь на это? Омега даже не дернулся, давно привыкший к внезапным появлениям Чонгука. Старший прошел в палату, но остановился возле диванчика, присаживаясь и неотрывно глядя на Тэхёна, который в свою очередь продолжал сканировать свое тело. В домашних темно-синих штанах и в красной футболке он выглядел куда лучше, чем в больничном халате. Младший украдкой посмотрел на главу, который продолжал наблюдать за ним, словно он прекрасная картина знаменитого художника. Таких картин на вилле альфы было много, но почему-то Чонгук давно перестал любоваться ими. — Пытаюсь напомнить себе, что я сильный, — честно признался Ким, обернувшись. Между ними сохранялась дистанция, о которой просил Тэхён, не готовый простить обман так сразу. Он все еще злился, все еще не понимал, как можно было скрыть правду, но еще больше сердился при воспоминаниях о том дне. Чонгук ушел. Он оставил Тэхёна несмотря на то, что знал о риске преждевременных родов. И мужчина по сей день не отвечал, не объяснял, в чем была причина. Джина ведь они так и не поймали. — Потому что мне постоянно кажется, что я не выдержу. — Что не выдержишь? — с серьезной интонацией спросил альфа, откинувшись на спинку дивана. — Жизнь со мной? — Я не хочу говорить об этом. — Придется. — Прекрати, — устало выдохнул Тэхён, возвращаясь на больничную койку. Долгий осмотр Базиля дал о себе знать — омежка терял терпение и вновь готов был сорваться на Чоне. Но и кукситься на него постоянно не было смысла. Тэхён скучал, а еще нуждался в нем, как никогда раньше. Ему бы прильнуть к альфе, вдохнуть уже родной и незаменимый запах, прижаться к сильному телу и просто любить. Любить спокойно, без угрызения совести, без ощущения, что он стал причиной распада семьи, без липкого чувства вины. Но глупая обида постоянно напоминала о себе, упрямо сдерживая омегу сделать первый шаг. А Чонгук делал эти первые шаги достаточно раз, поэтому он сменил тактику и дал право младшему сделать выбор. — Разговоры о твоей работе всегда приводят нас в тупик. — Мы так и будем молчать? — нервно выдохнул альфа, поднявшись с дивана, видимо, намереваясь подойти к Тэхёну. Однако стук в дверь заставил их синхронно повернуться, глядя в томительном ожидании. — Тук-тук, — Сону заглянул в палату, показавшись головой. На его лице была добрая и спокойная улыбка, что, несомненно, было хорошим знаком для новоиспеченных родителей. Правда, сердце от этого все равно не перестало бешено стучать. Оно готово было вырваться из груди, и омега почти уверен, что мог услышать не только стук своего сердца, но и быстрый пульс Чонгука. Они оба затаили дыхание, с неверием посмотрев на доктора, когда тот полноценно вошел в палату, держа на руках еще крохотный комок. — Готовы познакомиться с Королем? — Сону с игривой интонацией выделил последнее слово, посмотрев на альфу привычным осуждающим взглядом. Тэхён тихо прыснул в кулак, заметив секундное недовольство Чонгука, который, действительно, порой сильно перебарщивал с заботой о ребенке. Омега и не знал, что у альфы было столь сильное чувство собственничества. Да, он проявлял ревность, особенно по отношению к Бо Гому, однако с Базилем у Чонгука она переходила границы. Например, сегодня он приказал, чтобы все телохранители и сотрудники больницы отворачивались при виде ребенка на руках Сону, потому что поставил запрет — не смотреть. — Он в порядке? — голос альфы не дрогнул, но Тэхён все равно ощущал волнение старшего. Чонгук старался не подавать особого вида, но глаза мужчины выдавали его с потрохами. Альфа смотрел на сына как на восьмое чудо света. Пусть Чонгук и не верил в чудеса. Однако рождение Базиля действительно можно было приравнять к чуду. Неожиданному, но драгоценному. — Показатели в норме, — кивнул Сону, подойдя к родителям ближе, глядя то на Тэхёна, то на Чонгука, не понимая в чьи руки отдавать малютку. — Побудете еще неделю в больнице, а потом я могу смело вас выписать. — Боже, — судорожно выдохнул Тэхён, прикрыв рот рукой, с замиранием сердца глядя, как доктор передавал малыша в руки Чонгука. Магнат всегда говорил о том, что первым, кто возьмет на руки Базиля, будет именно он. И пусть планы немного сорвались, главное, что их сын пошел на поправку. — Какой же маленький, — прошептал Тэхён, шмыгнув носом и быстро поморгав, отгоняя слезы радости. Он так долго ждал этого дня и так боялся, что не сможет взять сына в свои объятия… А теперь… Базиль рядом. Он с родителями. Видеть, как Чонгук сильными руками держал сына, как что-то самое невероятно хрупкое в мире, было до боли приятно. В груди саднило, а в глазах снова влага. Тэхён не мог не реагировать, когда старший стремительно менялся на глазах, стоило ему побыть рядом с сыном. Чонгука будто подменяли каждый раз, когда они оказывались наедине с Базилем. — Мы его уже покормили, — сообщил Сону, подмигнув омеге и несильно ущипнув за щеку. — Но через два часа я вернусь и помогу тебе со смесью, — пообещал доктор и вежливо поклонился. — Оставлю вас наедине, — чуть тише добавил мужчина, но его слова пролетели мимо ушей. Доктор с доброй ухмылкой взглянул на родителей, чьи глаза смотрели с глубокой и бесконечной любовью только на сына. Видеть семью в полном составе и со счастливыми улыбками… Разве не это счастье для новорожденного? Сону был уверен, что сейчас Базилю станет еще лучше рядом с родительским теплом, рядом с родными запахами, поэтому он тихонько вышел из палаты, прикрыв за собой дверь. — Привет, сынок, — почти шепотом поприветствовали Базиля. Чонгук улыбнулся и медленно покачал ребенка, который живенько шевелил ножками и ручками. На сердце Тэхёна становилось намного спокойнее, ведь теперь он действительно видел разницу, видел, как его сын прибавил в весе, как вырос, как порозовели щечки, как четче открылись веки. Малыш рос не по дням, а по часам, доказывая в очередной раз, что являлся сыном Дюбуа. — Базиль, — выдохнул Чонгук и бросил короткий счастливый взгляд на Тэхёна, который терпеливо ждал возможности взять сына на руки. Ему было приятно просто наблюдать за тем, как два самых дорогих ему человека знакомились, обменивались взглядами, как их запахи сливались, как малютка усердно вдыхал аромат отца. — Какой же маленький, — выдохнул Тэхён, стоя рядом с Чонгуком и ощущая легкое покалывание ниже живота. Он все еще отходил после операции, хоть и мог самостоятельно передвигаться, одеваться. Омега быстро утомлялся, и его начинало клонить в сон, правда, рядом с сыном даже боль от операции казалась ничем. Все, через что они прошли, стоило того. Базиль — безмерное счастье в их жизни. Базиль — лучик света, яркая краска в вечно темной, серой картине французской семьи. — Наш сын, — улыбнулся Ким и мягко коснулся подушечками пальцев пухлой розовой щечки. Базиль тут же встрепенулся, чуть повернул голову, открывая ротик так, словно просил накормить. Новоиспеченные родители синхронно рассмеялись, умиляясь всему, каждому движению сына. Но от Чонгука не скрылось и то, как на секунду Тэхён нахмурился, прикусив губу. Альфа осмотрел Кима с ног до головы, обеспокоенно говоря: — Ты переутомился, ляг на кровать, и я уложу Базиля тебе на грудь. — Хорошо…***
— Этот ребенок ошибка, как вы не понимаете? Альфа устало вздохнул, слушая лекции от того, кто совсем не так давно вступил в их сообщество. Он спокойно сидел у себя в кабинете, когда новоиспеченный альфа в их сообществе вошел чуть ли не за ручку с Джеем. Второй, впрочем, как и всегда, выглядел не особо заинтересованным в разговоре, но присутствовал, потому что Вильям настоял. Джей сидел на втором кресле напротив Вильяма, глядя нечитаемым взглядом то на старшего в их сообществе, то на новенького. — Мы не можем его убрать, — напомнил старший альфа, задержав взгляд на новеньком. — Договор заключен. Чонгук подписал. — Договор есть на бумаге, но официально еще не вступил в силу, — напомнил Джей. — Обряда не было. — Тем более, — кивнул новенький, усаживаясь на кресле поудобнее. — Ты не понимаешь, как сильно мы рискуем, оставляя наследника? Судя по тому, что мы слышали… Чон уже души не чает в нем. — Что ты думаешь? Джей? — альфа посмотрел на брюнета, который продолжал сохранять холодное безразличие на лице. — Тебе все равно, что твой истинный родил от твоего брата? — Меня не волнует Базиль, — Джихан покачал головой и закинул одну ногу на другую. — Если ребенок станет угрозой нашему плану, я лично его уберу. — Готов подвергнуть своего истинного таким страданиям? — ухмыльнулся старший альфа, не совсем веря в слова Джея. Тот долго и чуть хмуро смотрел в ответ, явно недовольный тем, что сообщество через раз повторяет об истинности. Если бы Джихана волновали отношения и семья, он сделал бы все необходимое еще тогда, когда впервые увидел Тэхёна. Юного, испуганного, измученного, но все еще невероятно красивого. Джихан не мог отрицать то, что его истинный являлся довольно привлекательным и даже завидным омегой, с глубокими голубыми глазами и дурманящим запахом. Но Чон понимал, что был создан и воспитан не для семейной идиллии, что его предназначение заключалось в ином. Его силы, его энергия и его ум были направлены лишь на достижение цели, лишь на служение черным силам, лишь на то, чтобы однажды в мире царил покой и порядок. Однако на пути к глобальным изменениям в мире не было места чувствам. Любовь делала человека уязвимым и слабым. Таким и становился Чонгук рядом с Тэхёном, правда, сын, как казалось Джихану, мог помочь Дюбуа стать еще сильнее, еще проворнее и хитрее. И если Чонгук направит это в правильное русло, направит этот огонь на их теперь общую цель, Базиль не станет для них угрозой. — Джей? — Меня не волнуют чувства Тэхёна, — наверное, в тысячный раз повторил мужчина, поднимаясь с кресла. — Если я почувствую, что Чонгук сходит с пути, что ребенок нам мешает, я займусь этим вопросом. — А сейчас? — не понимал новенький. — Сейчас мы будем просто наблюдать. — Хорошо, — согласился старший, довольно улыбнувшись. — Тогда предлагаю провести обряд в самое ближайшее время. — После Нового года, — предложил Джихан, взглянув на часы. — Мне пора. — В январе так в январе, — пожал плечами альфа и тихонько рассмеялся, проводив угрюмого Джея пристальным взглядом. Сейчас сообщество следило за мужчиной, как никогда раньше, потому что с недавних пор, когда с Джином было покончено, Джихан полноценно стал частью их Совета. Теперь они все в одной лодке, но главное, чтобы истинность не помешала альфе плыть в ней и дальше.***
За окном уже месяц стояла пасмурная погода — осень отчетливо дала о себе знать, как бы предупреждая о предстоящей суровости зимы. Но Чонгук не ощущал ни холода, ни этой серости вокруг, вдыхая уже до боли родной запах вишни, который всегда напоминал о прекрасных летних вечерах, о пробежках на берегу моря, о свежих фруктах, о солнечных лучах. Сидя в палате, глава ловил неописуемое наслаждение, которое мог уверенно сравнить с умиротворением. Это то, о чем он и не мечтал. Он никогда не думал, что сможет ощутить такой комфорт и покой, зная и помня о том, что за плечами у него уйма дел и обязанностей. Рядом с семьей все ощущалось иначе. Очень слабый и мягкий винный запах малыша напоминал альфе о том, кто его любимый человек, кто тот, с кем он готов был провести остаток своей жизни. Будь это пятнадцать лет или больше, а может и меньше… Это всегда Тэхён. Его вишенка. — Что-то говорит, — улыбнулся Тэхён, когда омега в его руках зашевелился и издал невнятные звуки. — Голубоглазый принц, — с восхищением произнес молодой папа, убаюкивая сына на груди. Чонгук мало говорил. Он много молчал и еще больше наблюдал, любовался, стараясь запомнить каждую минуту рядом с любимыми. Ибо, зная, что его ждет в конце, он не мог не ценить и мизерное время, которое проводил с семьей. Альфа взглянул в глаза сына, и его губы дрогнули в слабой улыбке. Чонгук несказанно рад тому, что Базиль унаследовал красоту своего папы. Пусть он во всем будет похож на Тэхёна, нежели на отца, у которого слишком плохо получалось уживаться даже с самим собой. — Cerise, — шепотом позвал магнат, чтобы не потревожить засыпающего сына. Младший от любимого обращения затаил дыхание и посмотрел Чону в глаза. — Как долго ты будешь злиться на меня? — Я не злюсь. — И не скучаешь, — чуть ли не упрекнул Чонгук, и его взгляд невольно коснулся пухлых губ, которые ему нестерпимо хотелось поцеловать. — Я не злюсь, я просто не понимаю тебя… — Я ведь объяснял, — Чонгук напомнил о своих жалких попытках разъяснить ситуацию с Джином. — Не могу сказать больше, чем уже сказал. — Я не об этом, — покачал Тэхён головой, еще раз посмотрев на новорожденного. Базиль уже заснул, реснички на глазах слабо подрагивали, и до старших доносилось тихое сопение. Малыш был спокоен и спал крепким сном, доверившись родителям, которые окутали его любовью и заботой, а еще природными запахами, по которым Базиль и узнавал их. — А о том, что ты здесь уже две недели… Сначала ты уходишь и говоришь, что у тебя неотложные дела, теперь ты ни на шаг от нас не отходишь. Что происходит? — Что такое, я тебе уже надоел? — Чонгук попытался пошутить, но также понимал, что рано или поздно Тэхёну эта скрытность надоест. Быть может, когда они вернутся домой, глава попробует объяснить историю Джина, однако… Раскрывать тайну о договоре с ватиканцами Чон не собирался даже под дулом пистолета. — Просто доверься мне, вишенка, — попросил магнат, присаживаясь ближе. Альфа так давно не касался Тэхёна, что неуверенно протянул руку и так же коснулся чужой щеки, поглаживая ее нежно большим пальцем. Блондин судорожно выдохнул и прикрыл глаза, наслаждаясь мягкими прикосновениями, а Чонгук медленно сходил с ума, потому что соскучился. Соскучился так сильно, что ему не верилось, что он не переходил черту целых две недели. Между ними сохранялась некая дистанция, и мужчине оставалось лишь гадать, откуда у него появилось столько выдержки рядом с вишенкой. — Все теперь под моим контролем, все будет хорошо. — Я не хочу больше мучений, Чонгук, — прошептал омега и посмотрел на старшего почти отчаянно, явно вспоминая тот кошмар, через который они прошли до рождения Базиля. — Прошу тебя… — Никому не позволю причинить тебе вред, — сквозь зубы процедил альфа, касаясь щеки младшего увереннее. — И нашему сыну… Только через мой труп. — Никаких трупов, прошу, — недовольно пробубнил Тэхён и тоже украдкой, лишь на секунду, бросил взгляд на губы старшего. — Ты мне нужен живой. — Договорились, — Чонгук улыбнулся, подсаживаясь ближе, а внутри снова разбился от слов омеги, потому что несправедливо. Все складывалось отвратительным образом против него, против его семьи, а как выходить из этого лабиринта ловушек Чонгук не имел понятия. Но он обязательно попытается найти выход, чтобы сохранить возможность быть рядом с семьей. Как? Он не имел и малейшего представления. Сейчас ему бы хотелось позаботиться лишь о том, чтобы Базилю стало лучше, чтобы все болезненные следы на теле Тэхёна исчезли навсегда, чтобы его бывший муж снова улыбался, но на этот раз искренней улыбкой. — Любимый, — выдохнул устало Чон, наклонившись вперед и коснувшись чужого лба своим. Альфа облизнулся и слабо улыбнулся, когда младший потерся своим носиком о его. Он тоже скучал. Он тоже сходил с ума от этой стены между ними, которую они возвели своими же руками. Тэхён был таким же слабым перед альфой, как и Чонгук перед вишенкой. Поэтому подался вперед, осторожно целуя младшего прямо в губы, не спеша углублять, лишь безмолвно произнося: «Я скучал». Стоило мягким губам чуть приоткрыться, как маленький комок в руках омеги зашевелился и захныкал, напоминая о себе, словно родители могли забыть о нем. Чонгук моментально отстранился от Тэхёна, испугавшись, что они случайно могли задеть Базиля, но тот тут же притих и продолжил сопеть как ни в чем не бывало. — Он что, — Ким хмыкнул и с удивлением перевел взгляд на альфу. — Приревновал? — Ты смотри какой, — усмехнулся Чонгук, наклонившись к сыну. — Мне что, теперь нельзя прикасаться к папе? — шепотом возмущался глава и тут же рассмеялся абсурдности ситуации. Не мог ведь маленький новорожденный ребенок испытывать столь сильные чувства, как ревность? — Маленький ревнивец, — фыркнул Чонгук и нежно чмокнул сына в щеку. — Он тоже с характером, — усмехнулся Тэхён и посмотрел на старшего. — Будет тебе две беды на голову, — пошутил омега и кивнул на кроватку-люльку, чтобы Чонгук помог уложить сына. Сону посоветовал не приучать ребенка к рукам, чтобы потом им это не вышло боком. Но Базиля отпускать совершенно не хотелось. Тэхён готов был держать сына в своих объятиях сутками напролет. Однако он понимал, что в будущем это может оказаться проблемой. — Спи, кроха, — шепнул Чонгук на ушко Базилю и поцеловал сына в щечку. Посмотрел на маленького омежку с доброй грустью, с ужасом понимая, что никогда не сможет посадить столь невинное создание на свое место. Как он мог подумать, что у него хватит наглости передать родному ребенку бизнес, Империю, в которой постоянно лилась кровь, где царствовали деньги и власть, а еще бессердечие. Базилю не это нужно. Ему семья нужна и больше ничего. Любящие родители, заботливые дедушки, много игрушек и впечатления. Но кроха родился в семье Дюбуа. Он уже являлся частью мира Чонгука, и с этим оставалось лишь мириться. А еще очень много думать. Думать, как бы защитить, как бы уберечь ребенка от опасности. — Хороших снов, — пожелал альфа прежде, чем отошел от кроватки к Тэхёну, который все это время лишь наблюдал за ними, поднявшись с больничной койки. — Тебе к лицу быть отцом, — поделился омега мыслями, которые возникли при виде Базиля на руках у альфы. Чонгук с трудом мог согласиться с данным замечанием, потому что не считал себя готовым к тому, чтобы воспитывать ребенка. Он не понимал, как правильно вырастить целую жизнь, чтобы малыш не вырос с такими же психологическими болячками в голове, чтобы невинное чудо не пропиталось травмами. Мужчина поджал губы и подошел к младшему вплотную, заглянув в голубые глаза, по которым успел сильно соскучиться. Тэхён порой мог капризничать и показывать характер так, что все кровожадные гиены попросту отдыхали в сторонке. Омега с невероятно глубоким взглядом — единственный, кто мог уничтожить главу французской мафии лишь своим молчанием, своим безразличием, от которого у альфы сворачивались внутренности. Стоило блондину отвести взгляд и намеренно не смотреть в ответ на Чонгука, как у второго закипали нервы, вот-вот готовые взорваться. Чонгук рядом с Тэхёном становился слишком уязвимым и бессильным. Таким, каким боялся быть всю свою жизнь. — Мы теперь семья? — шепотом спросил Ким, неотрывно глядя в глаза старшего и обнимая в ответ. Руки омеги нежно прошлись по рукам альфы и сомкнулись на шее, притягивая главу еще ближе. «Тоже скучал», — с облегчением подумал Чонгук, опуская руки на чужую поясницу и сжимая в своих объятиях. — Еще нет, — недовольно покачал альфа головой, вспоминая все свои упущенные возможности правильно и достойно взять Тэхёна официально, сделать его Чон-Дюбуа. Он давно понял, что именно с ним захочет построить дальнейшую жизнь. Без Тэхёна и Базиля жизнь казалась пустой и бессмысленной, поэтому Чонгук готов был расшибиться в лепешку, но обеспечить безопасность для семьи. У него в кармане было немного времени — всего пятнадцать лет. Этого катастрофически мало, чтобы провести счастливую жизнь с любимыми людьми, чтобы воспитать сына, чтобы вложить в него всю любовь, чтобы Базиль вырос достойным и сильным омегой. От того было неимоверное желание наслаждаться и ценить каждую минуту с ними. — Еще не совсем семья, — произнес задумчиво Чонгук и медленно опустился на колени, опуская руки с поясницы омеги на его ляжки. Тэхён в недоумении пытался сделать шаг назад, но альфа ему не позволил и буквально заставил оставаться на месте, смотря снизу вверх влюбленными глазами. — Чонгук… Ты чего? — Выходи за меня, cerise… — Боже, — Тэхён устало прикрыл веки и покачал головой, не веря своим ушам. — Глава Чон, ты опять за свое. — Я серьезно, — нахмурился Чонгук и взял руки младшего в свои, заглядывая прямо в душу. — Стань моим официально. Сыграем свадьбу, Тэхён, — младшего пробрало от собственного имени из уст альфы. Он так редко обращался по имени, что звучало это совершенно не привычно… и странно. Но омеге нравилось. Ему было приятно. — Скажем друг другу «да» у алтаря. — Чонгук… Почему тебе так важно окольцевать меня? — Хочу, чтобы ты был моим мужем. — Почему? — Потому что я люблю тебя. — Я… Я тоже люблю тебя, — Тэхён несильно сжал чужие руки в ответ и потянул вверх, чтобы альфа поднялся с колен. Чонгук не стал упрямиться, с трудом принимая тот факт, что сегодня ему снова скажут «нет». Возможно, он выбирал не то время и не то место? Возможно, стоило сделать все более романтично? Он ведь и кольцо не купил. Бил напролом, желая услышать долгожданное «да». — Но ты торопишься… — Я уже опоздал, — нервно рассмеялся альфа, опустив голову. — Хотел, чтобы мы стали семьей еще до рождения База. — Чтобы быть семьей не обязательно расписываться в загсе, — объяснял Тэхён простые истины, которых Чонгук придерживаться не желал. Ему хотелось открыто заявить о своих чувствах и намерениях, сказать миру, что вот «мой омега», «папа моего наследника», поставить на Тэхёне метку, чтобы ни одна тварь даже не смела думать о нем, как об омеге. Надеть кольцо на безымянный пальчик, поцеловать в губы, дать клятву вечной любви, вечной преданности, клятву вечности. Даже если Чонгуку предстояло уйти из жизни через пятнадцать лет, его чувства к Тэхёну будут жить бесконечно. — Прошу… Не дави на меня. — Ты получаешь удовольствие? — ухмыльнулся Чонгук, шумно выдохнув и лукаво посмотрев озадаченному блондину в глаза. — Тебе нравится издеваться надо мной, — с придыханием произнес магнат и впился в губы омеги своими, крепко сжимая его в руках и не позволяя разорвать поцелуй. Он так изголодался по Тэхёну, что ему оставалось брать и любить свою вишенку только в своих фантазиях, с трудом ожидая дня, когда сможет воплотить мысли в реальность. Он хотел омегу, но еще больше хотел укусить, поставить метку, сделать по-настоящему своим. Никогда раньше Чонгук не задумывался об этом, не стремился к подобным проявлениям чувств, а с Тэхёном… Как и всегда, было все иначе. Чонгук смачно оторвался от губ и не позволил заговорить, ибо знал, что Ким собирался возмутиться. Снова впился в розовые губки, на этот раз углубляя поцелуй, сплетая их языки в нежном, но чувственном танце. Тэхён шумно выдохнул через нос и сдался, размяк в руках альфы, теснее прижимаясь к сильному телу и с удовольствием двигая губами. Сколько они простояли в палате, неистово целуя друг друга? Пять минут или десять? А может всего две минуты, которые казались вечностью, потому что рядом друг с другом они терялись в пространстве, во времени, они теряли разум. Упиваясь прикосновениями, влажными поцелуями, тихими мычаниями и шумными вздохами. Они скучали друг по другу, и слова абсолютно бесполезны. За них прекрасно говорили их тела, их руки и губы, что так жадно, но в то же время ласково любили.***
Тишина в палате начинала временами давить на Чимина, которому на самом деле требовалось лишь уединение. Он думал, что, лежа в абсолютном покое, сможет услышать себя и подлинные чувства, тем самым разберется в них, но появилась другая проблема… Все откровения, с которыми он столкнулся лицом к лицу, пугали и удручали, они вгоняли омегу в тихий ужас, заставляя чувствовать себя настоящим… глупцом? Лишь присутствие Юнги благоприятно влияло на Чимина, который привык к мятному аромату в палате, к внимательному и заботливому взгляду, к мягким и трепетным прикосновениям к руке, как в данную минуту. Юнги сидел на краю кровати, взяв одну руку омеги в свою, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони. Прошло более десяти минут, которые они провели в тотальном молчании. После того, как Чонгук покинул палату, Юнги тут же дал о себе знать — приоткрыл веки и слабо улыбнулся. Чимин тогда понял, что альфа не спал вовсе, а лишь слегка задремал. А стоило бывшему мужу Пака явиться в палату, как хакер проснулся, но не стал показывать этого, нагло желая подслушать их разговор. Казалось, Юнги впервые проявлял себя с такой… любопытной стороны? Пухлые и немного сухие губы Чимина дрогнули в улыбке, когда Юнги потянул чужую руку к лицу и оставил на ладони мягкий поцелуй. Что между ними? Омега не знал. Они еще не говорили о чувствах, но оба понимали, что тянуть с этим было глупо. Чимин… Чимин хотел попробовать, хотел бы дать этот шанс не Юнги, а именно себе, чтобы по-настоящему стать счастливым. Но совесть его сильно мучила и напоминала о том, как ужасно Пак поступал с хакером на протяжении десяти лет. Юнги достоин лучшего. И жаль, что пока Чимин не видел себя в этой роли. Возможно, омежке стоило побыть некоторое время в гордом и заслуженном одиночестве… — Входите, — прокашлявшись, произнес Чимин, услышав легкий стук в дверь. Юнги нахмурился, когда младший вытащил руку из захвата и виновато потупил взгляд, явно все еще стесняясь признавать очевидное. Дверь в палату медленно открылась и показались знакомые макушки. — Чонгук? Тэхён? — удивленно прошептал Чимин, когда увидел истинного с суррогатом с ребенком в руках. Все внимание раненного тут же было приковано только к новорожденному, которого держал Ким. Юнги поднялся с кровати, заметив безмолвное общение взглядами между омегами. Казалось, только они друг друга сейчас понимали. Оба провинившиеся друг перед другом, но оба желавшие лишь одного — семейного счастья. Юнги сжал пальцы в кулаки, стоило ему увидеть грусть в глазах любимого, которому пришлось пройти через обман, через предательство собственной семьи, через большую боль… И теперь он столкнулся с этой болью лицом к лицу. Он с печалью, пусть и доброй, смотрел на ребенка, которого когда-то считал своим. — Кое-кто хочет с тобой познакомиться, — негромко произнес Тэхён, покачивая сына на руках. — Я… — Чимин был растерян, не ожидавший, что Чонгук позволит ему взглянуть на ребенка. Омега был наслышан о гиперопеке альфы, даже не был удивлен, когда Юнги поведал, что Чонгук приказал всем отворачиваться при виде его Короля. — Я оставлю вас наедине, — кивнул Юнги и поспешил на выход. — Можешь и ты оставить нас? — неожиданно попросил Ким, оглянувшись на Чонгука, который стоял у двери. Старший недовольно нахмурился и вопросительно вскинул брови, спрашивая: — Уверен? — Да. — Хорошо, — магнат пропустил Юнги и вышел следом за ним. Чимин в сердцах понадеялся, что мужчинам выпала отличная возможность поговорить наедине и решить конфликт между собой. — Проходи, — голос Чимина дрогнул, и он снова прокашлялся, пытаясь улечься поудобнее. Подложив под спину еще одну подушку, Пак подтянулся наверх, чтобы было комфортнее говорить, а главное, видеть ребенка. Удивительным для Чимина было то, что он не испытывал разочарования при виде Базиля в руках Тэхёна. Нет. Вовсе не то чувство. Да, в груди что-то заболело, неприятно заныло, но радости за малыша и за Тэхёна было больше. В конце концов, малыш родился в любви, родился в семье, где его будут носить на руках и сдувать пылинки. — Какой маленький, — пораженно выдохнул Чимин, когда младший подошел к кровати и осторожно присел на край, показывая Базиля. Маленький, но живенький, с невероятно красивыми небесными глазами, длинными густыми ресничками, с пухлыми щечками… Омежка был копией Тэхёна. Чимин не мог оторвать взгляд от него и сам не заметил, как на глаза накатились слезы. — Здравствуй, Базиль… — Возьми его, — попросил Тэхён и протянул сына. — Сможешь? — уточнили у Чимина, кивнув на бинты на груди. — Или больно будет? — Смогу, — с улыбкой выдохнул Чимин и взял новорожденного в свои руки, который как пушинка легкий, нежный и чистый. — Он прекрасен. — Да, — Тэхён поджал губы, улыбаясь. — Невероятный. — Базиль, — прошептал Чимин, не сомневаясь в том, кто дал омежке это имя. — Чонгук назвал? — Тэхён молча кивнул. — Конечно, — улыбнулся старший. — Ему подходит только это имя… Король. — Это его французское имя, — напомнил Ким. — Но мы должны дать и корейское. — Уже придумали? — Я хочу, чтобы корейское имя дал ему крестный, — осторожно произнес Тэхён, глядя на Чимина, который неотрывно наблюдал за спящим малышом. — А кто крестный? — Ты. — Что? — Чимин, шокированный услышанным, удивленно посмотрел на младшего. — После всего, что было? — Тэхён вновь кивнул, поправив шапочку на голове сына, и тут же вернул внимание на старшего. — Мой брат чуть не убил тебя и ребенка… Из-за меня. — Ты не просил его об этом, — мягко улыбнулся Тэхён, пожимая плечами. — И ты готов был отдать свою жизнь ради жизни Базиля. Чонгук полностью согласен со мной, мы считаем, что только ты достоин быть его крестным. — Почему ты добр ко мне? — Чимин ощущал, как чувство вины внутри становилось еще больше, оно обретало такой размер, с которым омега не был готов справляться. — Я ударил тебя, обвинял во всем, что со мной происходило… Когда ты сам был жертвой обстоятельств… — Каждый из нас пережил что-то, — кивнул Тэхён, глядя на Чимина со всей присущей ему серьезностью. Он не вспоминал пощечину, не вспоминал странное поведение Пака, потому что каждый из них имел право проживать боль так, как ему хотелось. Чимин тоже страдал, как и Тэхён, как и Чонгук, как и Юнги, как и все в этой ситуации. Но блондину казалось, что, если сейчас они смогут проявить друг к другу сострадание, показать прощение, оказать поддержку, они все смогут пройти через это. Правда, он не был уверен в том, насколько Чимин был готов к следующему этапу. — Ты имел право обвинять меня, имел право ударить, как и я имел право влюбиться… — Тэхён прикусил губу. — Я влез в вашу жизнь со своими трудностями, но я правда… Правда не желал разрушать ваш брак. Это все… — Сейчас не имеет значения, — покачал головой Пак. — Твое появление стало ключом ко всем закрытым дверям, к которым у нас не было доступа. Мы увидели с Чонгуком то, чего не хотели видеть. Благодаря тебе карты были раскрыты. — Я не прошу тебя стать моим другом, — добавил Тэхён и слабо улыбнулся, когда Базиль промычал что-то и зашевелился. Взгляд Чимина мгновенно был устремлен на ребенка, а Тэхён лишь сильнее убеждался в правильности их решения. — Нам всем нужно время, но… Базилю нужна наша любовь. Твоя тоже. — Он меня ведь и не знает… — Знает, — фыркнул Ким. — Малыш плачет на руках Сону, а вот на твоих спокойно спит. Он помнит твой запах. — Думаешь? — Чимин, конечно, сомневался в словах Тэхёна, но второй прекрасно видел, как он встрепенулся, и как растянулись его губы в радостной улыбке. — Уверен. — Тогда хорошо… Привет, Базиль, — Пак наклонился и вдохнул запах ребенка, удивленно переводя взгляд на папу малыша. — Пахнет почти как ты… — С привкусом алкоголя, — рассмеялся Тэхён. — Ну? Какое имя дашь крестнику?***
Чонгук в гневе смял одноразовый стаканчик с водой, который не успел допить. Медбрат пришел не с самыми лучшими новостями, пока они с Юнги ждали омег в холле. Хакер смиренно сидел на диванчике и слушал разговор альфы с врачами, хмурясь и злясь не меньше магната. Только Мину всегда удавалось сохранять спокойствие, а Чонгук с годами терял эту уникальность, а точнее с появлением Тэхёна в его жизни. — Какие прогнозы? — устало выдохнул глава, продолжая сжимать стаканчик в руке. — Сколько ему осталось? — Он может пролежать в коме месяц, а может и два, а может и все десять лет, — удрученно произнес медбрат. — До тех пор, пока он подключен к аппаратам. — Понял, — кивнул альфа и бросил стаканчик в урну, присаживаясь рядом с Юнги. — Чего ждешь? — недовольно посмотрел мужчина на медбрата, который продолжал стоять и ждать указаний. — Свободен. — Что будешь делать? — бесцветной интонацией спросил Юнги, откинувшись на спинку дивана. — Аппарат будет работать до тех пор, пока Джэхён не проснется. — А если пройдет десять лет? — Юнги не считал себя пессимистом, но почему-то впервые не верил, что исход будет благоприятным. Альфа впал в кому, и только Богу было известно, надолго это или навсегда. Сейчас тело альфы работало только с помощью аппаратов. Отвечать на подобные вопросы главе мафии не хотелось, и он одарил Юнги тяжелым, хмурым взглядом. — Даже если пройдет двадцать лет, — все же произнес Дюбуа, устало уткнувшись лицом в ладони. — Мне нужно рассказать его семье и перевезти их сюда. — Я займусь этим вопросом, — предложил хакер, украдкой посмотрев на напряженную спину друга или теперь только босса. — Если ты не против. Чонгук не торопился отвечать. Он думал. Но не о хакере и о доверии к нему, а о Тэёне и ребенке, которые сейчас ждали каких-либо вестей от Джэхёна. Тот не выходил на связь долгое время, а Чонгук не решался рассказать правду. Лучше сделать это лично, а не по телефону. Поэтому он повернулся к Юнги и медленно кивнул, отвечая: — Не против. И вроде бы прекрасный момент, чтобы обсудить все, чтобы решить все вопросы, убрать недомолвки и простить друг друга… Только слова не находились, а молчание затягивалось. Радовало лишь то, что между ними нет столь сильного напряжения, как раньше. Возможно, им и разговаривать более и не нужно. Словно все и так решилось. Или Чонгук просто по-детски пытался избежать еще одной ответственности. Он так устал принимать решения, так устал быть главой, так устал… Хватит ли ему сил и терпения, чтобы решать мировые вопросы, чтобы влиять на судьбы миллионов людей, чтобы воплощать планы мироустройства? Альфа не был уверен, но и выбора у него и не было. Договор подписан. — Что-то они долго, — вздохнул Мин, посмотрев на наручные часы. — Может… Зайдем? — Хорошая идея, — кивнул магнат и поднялся следом за хакером, но тут же застыл на месте, глядя прямо перед собой. Вся его охрана проснулась в ту же секунду, когда двери лифта открылись и оттуда вышел высокий, сильный альфа с десятками татуировок на руках и шее, с нахальной и ядовитой улыбкой, с наглым и игривым взглядом, а главное с огромным букетом роз. Красных. Телохранители Чонгука только хотели достать пистолеты, как глава вскинул руку, чтобы все могли расслабиться. Юнги, который прежде не видел брата-близнеца вживую, с таким же неверием смотрел на Джихана. — Что ты здесь делаешь? — Как «что»? — альфа удивленно вскинул брови и огляделся, пытаясь найти причину своего визита. — Мой братик стал отцом, разве я не должен поздравить его? — Очень смешно, — кивнул Дюбуа, медленно приближаясь к Джею. — Говори. Какова цель визита? — Я уже сказал, — хмыкнул Джихан. — И цветы тоже для меня? — Нет, — покачал альфа головой, посмотрев на букет роз. — Цветы для того, кто родил тебе наследника, — Чонгук недоуменно вскинул бровь и спрятал руки в карманах, чтобы не показывать, как медленно, но верно начинал злиться. Джихан странно и слишком довольно себя вел, словно играл в игру, одному ему известную. От того такая наглая ухмылка. — Цветы тому омежке, который родил Базиля, — Чонгук скривился. Ему не нравилось даже то, как Джихан произносил имя его ребенка. — Омежке, который является моим истинным. — Что ты несешь? — нахмурился Чонгук, делая еще несколько шагов вперед. Между ними оставалось около двух метров, но это было достаточно близко, чтобы ударить, если Джихан соберется и дальше капать ему на нервы. — А я не говорил? — мужчина ядовито рассмеялся и блаженно выдохнул, словно наслаждался этим маленьким дешевым шоу. — И в Ватикане тебя не предупредили, да… — Джихан. — Тэхён мой истинный, — вмиг альфа стал серьезным, а от улыбки не осталось и следа. Брови Джея свелись к переносице, и он снова осмотрелся, то влево, то вправо, проверяя или вынюхивая запах омежки. А потом его взгляд неожиданно прояснился, а губы растянулись в ехидной улыбке. Чонгук проследил за его взглядом и нервно выдохнул, переваривая то, что услышал, глядя на окаменевшего Тэхёна с ребенком на руках. — А вот и он… Мой истинный, который родил от моего брата! — Д-Джихан, — голос Тэхёна дрогнул, и он, почувствовав опасность, инстинктивно прижал Базиля к груди, не желая показывать ребенка убийце. А в нос ударил запах, от которого начала кружиться голова, от которого начинало темнеть в глазах, а в животе… То ли бабочки от волнения, то ли тревожность от страха… — Этого не может быть… Теперь пазл сложился, но образовался другой. Одна картина прояснилась, но другая сильнее запуталась. Теперь Тэхён понимал, почему ничего не чувствовал к Бо Гому, почему его совершенно не тянуло к нему, к запаху, ко всему. Пак Бо Гом не был истинным Тэхёна… Тогда кто же он? Кем являлся Бо Гом, который слепо верил в их истинность? И как так получилось, что по-настоящему истинным Тэхёна оказался брат-близнец Чонгука? — Наконец-то ты узнал меня, Тэхён.