***
Детский счастливый визг рассмешил омег, которые собрались в гостиной виллы и пили свежевыжатые соки, специально приготовленные дворецким в довольно-таки жаркую погоду. Начало осени выдалось солнечным, что не могло не радовать маленького наследника, который то и дело играл на свежем воздухе. Сейчас он лежал на небольшом пледе, который дворецкий услужливо постелил для Чимина. Крестный папа вызвался помочь Тэхёну и лично поменял подгузники маленькому господину. Базиль часто смеялся, потому что всегда радовался, когда с него снимали подгузники, от которых нежная кожа ребенка краснела и потела. Пак разговаривал с Ван Ё, отвечая на невнятные звуки из уст ребенка, и попутно вытирал покрасневшие зоны влажной салфеткой. Тэхён трепетно улыбнулся, наблюдая за ними, и еще больше умилился, когда сын Джэхёна присел рядом с ними и начал задавать вопросы. Сону о чем-то переговаривался с папой Тэхёна, почти шепотом, так что их не было слышно, а Тэён тихонько сидел в углу дивана и медленно попивал апельсиновый сок. Омега улыбался, пока смотрел на сына и на Базиля, только вот за улыбкой все так же пряталась неимоверная тоска. Тэхён не уставал твердить, что Тэён очень сильный омега, чему можно было только позавидовать. Такое крепкое терпение… Танцор вряд ли бы вынес почти год в ожидании чуда. Но он бы тоже верил и никогда не опускал руки. Он бы не смог смириться с мыслью, что Чонгук никогда не проснется. — А почему он так странно пахнет? — спросил сын телохранителя, который усердно принюхивался, пытаясь понять, что за запах был у омеги. — Чем он пахнет, хён? — обращение младшего к Чимину вызвало невольно ностальгию по Родине. Тэхён тоже обращался так к своим коллегам на работе в ресторане… Он порой сильно скучал по дому, по уличной корейской еде, по неформалам на улицах, по простой обычной жизни. — Этот запах ты поймешь, когда вырастешь, — ответил скомкано Чимин, не зная, как еще утолить любопытство маленького альфы. Был бы здесь Чонгук, он бы сразу навострил уши и нахмурился, пристально следя за тем, как сын его телохранителя проявляет интерес к его малышу. Тэхён представил эту картину в голове и прыснул в кулак, понимая, что ревностью Базиль пошел скорее в отца, чем в папу. Чимин продолжал объяснять что-то про запахи, попутно надевая на Базиля новый подгузник, но Тэхён не вникал в суть их разговора, снова обратив свое внимание на Тэёна. — О чем думаешь? — аккуратно поинтересовался Тэхён, поставив пустой стакан на журнальный столик, и присел рядом с омегой, который слегка дрогнул из-за внезапного вторжения в личное пространство. — Прости, не хотел пугать. — О чем я могу думать? — натянул Тэён улыбку. — О муже. — Эй, — Тэхён прикоснулся к руке старшего, которая покоилась на колене, и слабо улыбнулся. — Ты молодец. Ты держишься просто отлично, — кивнул Ким и украдкой посмотрел на маленького альфу. — Делаешь все, чтобы твой сын тоже не терял надежду. — У меня нет выбора, — покачал омега головой и устало выдохнул, прикрыв на мгновение веки. — Это мой истинный, моя любовь, моя жизнь. Я же чувствую, что он еще с нами, и он не уйдет от нас. — Так и будет, — кивнул Тэхён. Он вспомнил, как Джэхён с трепетом говорил о своих любимых, как показывал их фотографии, смущенно улыбаясь. Джэхён, хоть и служил всецело Чонгуку, однако жил и дышал он все же ради своей семьи. И сейчас лежал в больнице, не сдавался, сражался который месяц, чтобы вернуться в реальность, чтобы очнуться и увидеть свою семью. — Ты уже готовишься к свадьбе? — Тэён решил перевести тему, из-за чего теперь танцору приходится краснеть, потому что все мигом обратили свое внимание на него. Их тоже интересовал вопрос свадьбы, а младший не торопился оглашать свои решения. Да, он поведал близким о том, что Чонгук снова сделал ему предложение руки и сердца, только… Они с альфой так и не обсудили детали свадьбы. Чонгук сказал, что свадьба должна пройти пышно и на широкую ногу, ведь у него статус и имя, однако Тэхён желал что-то более скромное, неприметное и тихое. И, возможно, альфа согласился бы на условия омеги, только вот Тэхён и не настаивал. Он понимал, что для Чонгука важно поддерживать величие своего имени, а потому не спорил. Лишь тихо волновался и переживал, сможет ли предстать перед десятками людей и пройти к алтарю, произнести клятву перед всеми, а потом скромно поцеловать любимого? Тэхён попросту боялся случайно споткнуться, упасть, пролить на белый смокинг красное вино или сок. С ним могло произойти что угодно. Парнишка так тревожился, что забывал о том, как легко выступал перед публикой. Правда, сцена — это другое. — Действительно, — поддержал папа Тэхёна, сидя на другой стороне дивана рядом с Сону. Доктор поиграл бровками и подмигнул омеге, ведь пока он единственный, кто знает более подробные детали. — Надеюсь вы не планируете тянуть со свадьбой еще год? — Нет, папа, не планируем, — сдержанно ответил Тэхён, мельком посмотрев на Чимина, который особо не вовлекался в разговор. Он одел крестника в домашние штанишки поверх подгузника и посадил на тот же плед, чтобы маленький альфа мог поиграть с ним. Они прошли с Чимином тот этап, когда им было неловко находиться в окружении друг друга. Они прошли тот этап, когда смотрели друг на друга с некой недосказанностью. Разговор в больнице после родов хорошо на них подействовал, а тот факт, что Тэхён сам захотел сделать Чимина крестным, смягчил сердце Пака. Тэхён не мог сказать, что они стали близкими друзьями, и не мог даже утверждать, что это возможно в будущем, однако не отрицал, что хотел бы. Хотел бы стать ближе к Чимину, но и давить на него не смел. Он не был осведомлен о личной жизни Пака, но из уст Чонгука знал, что у них с Юнги что-то да вырисовывается. Тэхён искренне надеялся, что их отношения сложатся благоприятным образом для обоих. — А где кольцо? — выгнул бровь мистер Ким и недовольно цокнул. — Вроде такой влиятельный человек, а предложение сделал без кольца… — Папа, — закатил Тэхён глаза, потому что каждый день выслушивать упреки и замечания от папы становилось утомительным занятием. А мистеру Киму будто нравилось капать на нервы своего сына и иногда отшучиваться прямо перед Чонгуком, который молча выдерживал любое слово в свой адрес. — Он сделал мне предложение спустя пять минут после того, как очнулся после наркоза! — Вот и я о том же, — фыркнул старший, покачав головой, и посмотрел на Сону. — Разве ты не согласен со мной? — Конечно! — кивнул доктор, довольно улыбаясь, ведь Сону возглавлял список тех, кто подначивал и подтрунивал главу. Тэхён даже стал невольным свидетелем, как однажды Хосок попросил истинного попридержать коней и не забывать, что Чонгук все же их босс. Но только доктору было наплевать на статус магната. — Он должен купить самое дорогое кольцо, встать на колено, в конце концов… — Нужно уже выбирать смокинг или костюм, сынок. — Обязательно, пап, — кивнул Тэхён и подмигнул Базилю, который заметил папу и теперь улыбается ему. — Сменим тему? — Насчет твоих волос, — вдруг заговорил Сону, указав пальцем на черную шевелюру танцора, только вот закончить начатое предложение ему не дали. Доктор недовольно цокнул и достал телефон из заднего кармана синих джинсов, отвечая на внезапный звонок. В гостиной все притихли, кроме маленького господина, который ползал за сыном Джэхёна. Видимо Ван Ё нашел для себя нового друга. Тэхён только хотел присоединиться к ним и поиграть с ними, как услышал удивленный вздох Сону. Доктор резко встал, прижав ладонь к приоткрытому рту. Его глаза сначала удивленно расширились, а потом даже немного заслезились. Тэхёну стало не по себе, и он тоже поднялся, ожидая каких-либо объяснений. — Не могу поверить… Хорошо, Хо! Конечно, сейчас приедем! — Что случилось? — нахмурился Чимин, поднимаясь с пола. Дворецкий, заметив, что Пак закончил с подгузниками, тихо подошел, чтобы собрать мусор и унести. — Сону, что такое? Доктор, по всей вероятности, пораженный услышанным, не мог дать внятного ответа. Он медленно обошел журнальный столик и подошел ближе к Тэёну, который все так же сидел на диване, размышляя о своем. Стоило Сону приблизиться к нему и посмотреть сверху вниз, омега вдруг догадался, по какому поводу поступил звонок. Медленно поднимаясь со своего места, Тэён нервно облизнулся, выжидающе глядя на Сону. — Что? — тихо спросил истинный Джэхёна. — Что с ним? — Джэхён пришел в себя.***
Думал ли Чонгук, что однажды увидит Адриана Дюбуа в одной из клеток, которые всегда использовались только для отступников, доносчиков и предателей? Альфа прикрыл за собой дверь и не торопился подходить к старшему, глядя на осунувшееся лицо, нависшие веки и глаза, в которых читалось смирение. Адриан, казалось, понимал, что Жозе перешел все мыслимые и немыслимые грани, а потому даже и не пытался оправдать истинного. Старший смотрел на сына по-прежнему по-отечески, совсем коротко улыбаясь, ведь его Чарльз в очередной раз выкарабкался. Сколько раз смерть чуть ли не хватала магната в свои объятия, пытаясь забрать его душу, но Чонгук никак не сдавался. Возможно, у ангелов смерти появится еще не один шанс явиться к нему, но пока глава не был намерен следовать за ними. Чонгук прочистил горло и подошел к стулу, который поставили напротив Адриана. Он присел, оглядываясь вокруг, будто впервые видел стены этих комнат. И все потому, что Адриан совершенно не вписывался в эту атмосферу. Мужчина должен был сейчас сидеть где-нибудь в роскошной гостиной, окруженный антиквариатом, редкими дорогими цветами и картинами. Он должен был сидеть у себя в огромном доме, попивать кофе и читать книгу, а может новости о том, как обстоят дела на рынке. Но не здесь. Не в таком виде. И Чонгуку очень жаль, что из-за одного зажравшегося омеги страдал его истинный. — Выглядишь неплохо, — кивнул Адриан, оглядев внешний вид сына. Младший альфа действительно внешне старался не показывать, что еще отходит от пули в сердце. Тяжело было играть только дома, когда он окружен заботой и теплом. Взрослый глава невольно превращался в мальчишку, которому была необходима любовь. — Не могу сказать о тебе того же, — вздохнул Чонгук, поправив черную футболку, которая немного задралась. — Адриан, что же это такое? — альфа облокотился локтями на свои колени и приподнял голову, глядя старшему в глаза. — Одно предательство за другим… Почему? — Я тебе объяснял, сын, — пожал плечами мужчина, чьи руки были сцеплены наручниками за спиной. — Первое предательство, с которым я столкнулся, было от тебя, — напомнил Чонгук, поджав губы. — Ты скрыл от меня все: моих биологических родителей, моего брата-близнеца, сообщество. Потом ты скрыл от меня все грязные игры, которые вел за моей спиной твой истинный. Адриан… Ты сам меня учил, что я должен делать с такими, как вы. Помнишь? — Помню, — кивнул старший, опустив взгляд в пол. — Я пытаю их, отец, — Чонгук специально выделил последнее слово, посмотрев на француза с долей обиды. Он не был готов к тому, чтобы мучить Адриана, чтобы преподносить ему урок через пытки. Он даже и не думал о таком, но также знал, что мужчина ни за что не простит ему смерть Жозе. А последнего даже могила не исправила бы. Этот человек давно потерял свою человечность. И сколько бы Жозе теперь не молил о пощаде и не просил прощения, Чонгук не мог поступить иначе. Он — угроза для семьи, потому что у него слишком много информации, слишком много связей и денег. Жозе никогда не остановится, а Адриан никогда не сможет приструнить своего омегу. — Я знаю. — При всем моем уважении, — Чонгук медленно поднялся, глядя на отца сверху вниз. — Которое и ты больше не заслуживаешь… Я не могу оставить такого человека без наказания, но никогда не смогу поднять руку на тебя. — Мне нет смысла жить, Чарльз, если ты убьешь моего истинного, — покачал старший альфа головой, а на лице его заиграла печальная улыбка. — Поэтому избавь и меня от этих страданий. Чонгук не возражал. Он задумался. Смотрел на отца и пытался понять, почему мужчина так слепо любил того, кто не стоил и капли в этом огромном океане чувств. Адриан любил Жозе так сильно, что не мог повлиять на него, не мог образумить, поставив интересы мужа выше своих, даже если эти интересы касались чужих жизней. Чонгук знал, что после смерти Жозе, выпустить Адриана — значит выпустить обезумевшего волка из клетки. Какими бы теплыми чувствами не обладал француз по отношению к сыну, он все равно захочет отомстить, а глава не мог больше рисковать. Это осознание неизбежности и безвыходности заставили Чонгука понуро опустить голову, тяжело выдыхая. Он устал принимать столь серьезные решения, но не мог действовать иначе. Сейчас весь его смысл заключался только в его любимых. Ради спокойствия Тэхёна и ради счастливого детства Базиля Чонгук должен был переступить через двадцатипятилетние воспоминания. Но первым, кто это сделал, на самом деле был сам Адриан. Который, разумеется, сожалел, но прошлое не исправить, а будущее строилось на выборах настоящего. — Мне жаль, — голос главы прозвучал тихо, но искренне. Он подошел к старшему, который сидел у стены, и наклонился немного вперед, чуть сморщившись из-за спазма в груди. Адриан понял, что хотел сделать его приемный сын, поэтому молча кивнул и принял от него корейский поклон. — Я знаю, что отныне ты будешь еще сильнее и могущественнее, — произнес француз и улыбнулся слишком по-доброму, — Человек становится поистине всесильным, когда у него появляются те, ради кого он готов сражаться, — образ сына и любимого невольно всплыли перед взором Чона, и на душе стало болезненно хорошо. — Твой сын и твой любимый помогут тебе в решении всех проблем… Они будут твоим стимулом, чтобы раз и навсегда уничтожить систему. — Думаешь, это возможно? — Ты справишься, — снова улыбнулся Адриан. Вера Адриана вселяла еще большую надежду на лучший исход событий. Чонгук пока не знал, каким образом сможет стереть с лица Земли двенадцать фанатиков, однако он был намерен это сделать. Одарив старшего взглядом полным сожаления, Чонгук, уходя, снова кивнул и произнес: — Прощайте, Адриан. Только вот у двери голос француза заставил главу замереть с вытянутой рукой. Пальцы так и не коснулись ручки двери, а сам магнат обернулся, ожидая последних слов из уст Адриана. Тот смотрел серьезно, чуть ли не нахмурив брови, и сказал то, чего Чонгук явно не ожидал. — Насчет Джихана, — тело главы при упоминании ненавистного имени напряглось, а челюсть сжалась чуть ли не до скрипа зубов. Чонгук сдержанно выдохнул, не перебивая, хотя хотелось сказать, чтобы никто больше не смел произносить имя близнеца просто так. — Он не такой, каким кажется. — Да что ты? — Ты дал нам шанс, Чонгук, — француз облизнул пересохшие губы и устало выдохнул, утомившись разговором. — Мы им не воспользовались, это наша беда. Но попробуй, — Чонгук не понимал, к чему клонил старший, поэтому вопросительно вскинул брови. — Дай этот шанс Джихану. Дай его своему брату.***
— Мистер Пак, что вы здесь делаете? — удивленно спросил Хосок, не ожидавший увидеть в штаб-квартире Чонгука посторонних. Посторонним считался практически каждый, кому было запрещено находиться в этом здании. Омега всегда знал об этом штабе, но никогда не переходил границы и слушался Чонгука, не приезжал и не нарушал правила. Однако сегодня, чувствуя себя слишком уязвимым и чувствительным, не мог проехать мимо. Ведь знал, что Юнги сутками пропадает именно здесь, в этом здании, пытаясь что-то там создать. Омега не вникал, а Юнги особо не распространялся. — Босс… — Я не к Чонгуку, — махнул рукой Чимин, осматриваясь вокруг. Всюду работали кондиционеры, и в коридорах было невероятно холодно, поэтому омега скрестил руки, пытаясь согреться. Взгляд его упал на самую дальнюю дверь в конце коридора, где стоял Намджун, с кем-то переговариваясь по телефону, но Чимин быстро потерял интерес и снова посмотрел на помощника главы. — Где Юнги? — Здесь, — Хосок указал рукой на дверь в кабинет, который был расположен прямо напротив с правой стороны. — Он работает. — Сделает перерыв, — фыркнул омега и бесцеремонно вошел в обустроенную какими-то непонятными гаджетами и сенсорами комнату. Голова Чимина на мгновение закружилась из-за обилия света, исходящего от разных экранов, а потом его внимание привлекла знакомая макушка. Альфа сидел и что-то читал в телефоне, даже не отреагировав на внезапного гостя. — Мне начинать ревновать тебя к работе? Хакер, совершенно не ожидавший появления омеги, изумленными глазами посмотрел на Чимина, который устало выдохнул и склонил голову вбок, глядя на альфу с долей иронии. Их отношения складывались непонятным для Пака образом, хотя, казалось, даже Юнги порой не понимал, куда они двигаются. Они все меньше обсуждали прошлое, все больше акцентировали внимание на настоящем, но совсем редко даже заикались о будущем. Да, Чимин первым кричал о том, что ему нужно время, чтобы принять их ситуацию, принять положение, в котором они оказались, принять свои чувства и не чувствовать вечные сомнения и страхи. Пак все реже задумывался о смысле жизни и о смысле истинности, все реже отвечал на звонки родителей, которые требовали вернуться на Родину, ведь он развелся с Чонгуком, что ему еще там делать, верно? Но просто так уезжать из Марселя, в котором буквально вырос как личность, он не мог. К тому же положение не позволяло. Ему будет не просто выйти из преступной системы, скрыться от кровожадных гиен, готовых схватиться за него, чтобы ударить по бизнесу Чонгука. Но глубоко в душе он хотел этого. Хотел вернуться домой и попробовать построить спокойную жизнь рядом с Юнги. Омега все чаще стал понимать, что ему будет гораздо легче, если он будет подальше от семьи Дюбуа, подальше от виллы, подальше от французского города. — Я соскучился, — честно признался Пак и уселся к Юнги прямо на колени, руками обвив шею. — А ты нет? — младший с обидой посмотрел на хакера, у которого была привычная для него трепетная улыбка. — Прости, я заработался, — руки альфы обвили талию Пака и притянули ближе к себе. Младший довольно улыбнулся и моментально растаял, не в силах сейчас капризничать и выяснять отношения. Была бы его воля, он хотел бы схватить хакера за руку и увезти домой, чтобы они побыли наедине без лишних глаз. — Предлагаю вечером поужинать вместе, а потом посмотреть какой-нибудь фильм, м? — Мне нравится, — промурлыкал Чимин и нежно поцеловал Мина прямо в губы. Он редко проявлял инициативу первым, потому старший сейчас был слегка удивлен. Юнги не сразу отреагировал на поцелуй, но стоило омеге чуть надавить на него, как он приоткрыл губы, углубляя поцелуй. Было немного волнительно целовать Юнги, зная, что где-то в соседней комнате был Чонгук, но они же не могли всю жизнь скрываться и прятаться. Чимину необходимо было избавиться от необъяснимого чувства вины, которое порой заставляло омегу быть скованным и закрытым. А рядом с Мином хотелось быть настоящим, каким он был на самом деле — любящим и теплым. Поэтому омега отвечал на поцелуй не менее охотно, практически улыбаясь в губы старшего.***
Ничего, кроме отвращения, Чонгук не испытал, когда столкнулся с Жозе лицом к лицу. Тот так же был привязан к стулу, только вот на лице его не было и капельки сожаления. Он все еще нагло и надменно смотрел на альфу, умудряясь даже улыбаться, несмотря на то что в руке главы увидел веревку. Для француза все казалось простой игрой и запугиванием. Он все еще наивно полагал, что Чонгук ничего не сможет сделать, ведь Жозе истинный Адриана. Только вот старший омега забыл о том, что перед ним стоял не просто их приемный сын, а лидер их клана, глава не одной территории. Забыл, что когда дело касалось чести и достоинства, когда речь шла о справедливости и наказании, альфа никогда не брал во внимание свои личные чувства. Он мог с закрытыми глазами избавиться от каждого, кто оступился и отвернулся от него. И Жозе самый первый в этом списке. Да, некоторые его поступки действительно были такими, будто бы это было предначертано судьбой. Но раз Базиль должен был быть плодом любви Чонгука и Тэхёна, он бы появился на свет и без вмешательства Жозе. — Знаешь, что я делаю с предателями, Жозе? — вопрос был скорее риторическим. Альфа не знал, насколько омега был осведомлен о его методах, но продолжил, — Ломаю каждый палец на обеих руках, бью кнутом по спине, пока на ней не остается живого места, а потом заливаю в горло кипяток. От нахальной улыбки на лице омеги не осталось и следа. Он сглотнул ком в горле и начал озираться по сторонам, словно в четырех стенах мог найти какое-либо спасение. Чонгук медленно обошел француза и встал позади него, держа руки за спиной. Удивительно, но покончить с жизнью такого человека не вызывало противоречия внутри альфы. Несмотря на все воспоминания из прошлого, такой человек не имел больше права дышать, потому что каждый его вздох — это опасность и риск для Тэхёна и Ван Ё. Чонгук знал, на что был способен Жозе, но так наивно полагал, что Адриан смог бы сам справиться со своим омегой. Однажды старший альфа сказал Чонгуку, что любил Жозе так же сильно, как глава любит вишенку. Это сравнение никак не укладывалось в голове альфы, который не смог бы даже из глубокой любви к Тэхёну позволить ему проворачивать корыстные дела. Нет. Это уже не любовь, а потакательство. Пока Адриан любил своего истинного и закрывал глаза на все его проступки, Жозе любил лишь власть и деньги. Он был опьянен славой, величием, считал, что весь мир должен был поклоняться ему и бояться. Такому человеку уже ничего не могло помочь, такой человек никогда не остановится и не откажется от своих целей. Альфа подался вперед и наклонился, чтобы негромко произнести в ухо француза следующее: — Будь благодарен истинному, из-за которого тебе удалось избежать пытки. Только из уважения к Адриану я не стану мучить тебя… Ты не стоишь даже его мизинца, ясно? — Если бы не стоил, природа не наделила бы нас истинностью, — усмехнулся Жозе и повел плечом, не желая слушать приемного сына. — Даже природа совершает ошибки, — произнес глава и не стал больше тянуть. Если он должен был это сделать, то разговоры были лишними и утомляющими. Француз и не планировал просить прощения, видимо, слишком гордый для этого. Продолжал сидеть спокойно, пока не ощутил веревку, которую магнат обвил вокруг его шеи, чтобы перекрыть ему воздух. С каждой секундой, что Жозе пыхтел и брыкался, пытаясь что-то произнести, Чонгук все острее ощущал вину перед Адрианом, который сейчас не меньше истинного испытывал боль. У него не было другого выхода. Нет… Выход всегда есть. Только не все двери устраивали Чонгука. Он знал, что открой он иную, то все повторилось бы. Единственное правильное решение ради сына и любимого — это забвение для Жозе. А зная своего отца, Чонгук был уверен, что яд, который ему преподнесет Намджун, он обязательно выпьет.***
Разговор с лидером сообщества не клеился. Старший альфа отрицал свою причастность к тому, что натворил Джихан, и утверждал, что брат главы действовал исключительно из личных интересов. На все требования Чонгука объяснить, каким же образом тогда работала их договоренность, ватиканец отвечал, как попугай, что они не могут вмешиваться. Дело касалось истинности, и они могли только наблюдать за ними со стороны. Чонгук, разумеется, понимал, что фанатики только наслаждались, ведь для них это все просто шоу. Вымотанный после последних событий альфа не стал лететь в Италию для встречи с лидером, поэтому уже около тридцати минут разговаривал с ним по скайпу. Магнат немного отодвинул ноутбук, запоздало понимая, что в кадр попала часть картины Мона Лизы. Но ему было все равно. Вряд ли ватиканца волновал вопрос оригинальности, поэтому он продолжил, чувствуя нудящую боль в затылке: — Разве вы не должны быть в курсе местоположения членов сообщества? — вскинул альфа брови, глядя скептически на старика. — Джихан нарушил договор, плевать я хотел на истинность. Он должен ответить. — Поверь, мы тоже его усердно ищем, — кивнули главе. — Но в этом и загвоздка. — Он знает, как и где вы будете его искать? — догадался Чонгук, устало выдыхая. — Именно. Джихан осведомлен о нашей системе, поэтому на поиски потребуется больше времени. Но… — Но? — Я думаю, что истинный ему больше не нужен, — довольно уверенным голосом произнес альфа. — Теперь он только и будет делать, что прятаться, потому что знает, какая расплата его ждет за содеянное. И дело не в том, что он попытался отобрать твоего омегу, а в том, что он ослушался нас и поставил свою цель превыше общей. — Я лично хочу решить вопрос с Джеем, — твердо изъявил глава о своем желании. — Найдете его — сообщите мне. — А сможешь? — старший лукаво улыбнулся. — Как это понимать? — Он все же твой брат, — пожал плечами лидер сообщества. — Я знаю Джихана своим братом всего ничего. — А он знает тебя, как своего брата уже более двадцати лет, — вскинул лидер руки и хотел добавить что-то еще, однако Чонгук не был в настроении слушать старческий бред. — Мне пора, — коротко изрек глава и хлопнул крышкой ноутбука, пытаясь совладать с эмоциями и не сойти с ума от головной боли, которая продолжалась с раннего утра. То ли он становился метеозависимым и остро реагировал на переменчивую сентябрьскую погоду за окном, то ли все еще не мог оклематься после операции. Ему надоело пить таблетки и постоянно слушать о том, что он должен лежать и отдыхать. Но Тэхёну было все равно на слова старшего, который уверял, что с ним все в порядке. Омега заставлял пить витамины, следил за питанием альфы, чуть ли не за руку тащил мужчину в кровать, потому что Чонгук мог забыться и сидеть за рабочим столом до глубокой ночи. Альфе не нравилось болеть и уж тем более ему не нравилось быть слабым в глазах своего омеги, который то и дело предлагал снова съездить в больницу и провериться для спокойствия души. Но проверять уже было нечего. Чонгуку действительно требовалось лишь время, чтобы полностью прийти в себя. Альфа устало развернул кресло спиной к столу и посмотрел на картину Мона Лизы, не ощущая былых эмоций от созерцания ее красоты. Для Чонгука она стала слишком обыденной и неприметной, поэтому альфа поднялся с кресла и снял картину со стены, положив ее на стол. Взгляд магната был направлен на фотографии всех подозреваемых, половина которых теперь была по ту сторону этого мира. Он потянулся рукой к снимку Жозе и оторвал его от стены, следом проделывая то же и с фотографией Адриана. После того дня, когда он своими руками задушил Жозе, прошло всего ничего, и на душе альфы все еще скребли кошки. В тот день было столько событий, что главы к вечеру попросту не хватило, и он потерял сознание. Обеспокоенный состоянием будущего мужа Тэхён ругался и причитал, что он совсем не бережет себя. Ругался и на Хосока, который опустил голову и молча слушал омегу. В ту ночь Чонгук рассказал о том, что случилось, поведал о том, как Адриан истошно кричал и бился затылком о стену, требуя стакан воды с ядом. Ему было невыносимо и трудно смириться с тем, что истинного больше нет в живых. Чонгук рассказал Тэхёну как за один день лишил жизни тех, кого некогда считал самыми близкими. Омега слушал. Танцор мог часами молча слушать и оказывать свою поддержку. Ким нежно обнимал старшего, шептал о том, что у них все наладится, просил Чонгука не корить себя за случившееся, напоминал о прекрасном будущем, которое они должны были построить. — Прости меня, Адриан, — покачал альфа головой и спрятал фотографии в одной из своих папок. И когда ручка двери в кабинет опустилась вниз, Чонгук взял картину и вернул ее на место, снисходительно посмотрев на Лизу. — Мы не помешаем? — в кабинет заглянул Тэхён, и альфа сразу расплылся в улыбке, глядя на омегу, который придерживал сына одной рукой. Базиль, до этого изучавший цепочку на шее папы, обратил свой любопытный взор на отца, тут же вытянув ручки вперед, сжимая и разжимая кулачки. — Хочу кое-что показать, — загадочно поиграл Тэхён бровями и шире открыл дверь, представ перед альфой в домашних шортиках и футболке. Омега выглядел куда лучше, чем пару недель назад. Некогда сильно похудевший танцор, снова немного набрал в весе, у него ушли синяки под глазами, а в глазах появилось больше спокойствия и веры. Тэхён улыбнулся, присаживаясь на пол, и поставил сына на ножки, придерживая его за руки. Базиль уже месяц, как пытается сделать свои первые шаги. Чонгук сильно переживал, что мог упустить этот важный момент, пока лежал в больнице, поэтому сейчас испытывал волнение вперемешку с предвкушением. Альфа обошел рабочий стол, чтобы предстать перед сыном во всей красе. Базиль с трудом удерживал равновесие, глядя на отца снизу вверх, из-за чего ему приходилось откидывать голову. Если бы не Тэхён, то наследник уже упал бы на попку. Поэтому Чонгук присел на корточки и протянул руки к маленькому омежке, который понял, что от него требуется. Рассмеявшись от души, Базиль счастливый, что ему разрешили попробовать быть самостоятельным, почувствовал, что его отпустили, и слегка насторожился, но опять засиял улыбкой и сделал свой первый шаг. Тэхён прикрыл от восхищения рот и чуть не прослезился, когда Ван, желая поскорее дойти до отца, ускорился и не смог удержать равновесие. Чонгук быстро подоспел на помощь и подхватил сына на руки, который успел пройти почти половину пути. — Душа моя, — воодушевленно произнес Чонгук, подхватив сына на руки и закружив. — Куда это ты так быстро растешь, а? — наигранно строгим голосом произнес Чонгук, пощекотав животик малыша. — Я не успеваю насладиться твоим младенчеством, — альфа смачно поцеловал сына в щеку и маленький омега, словно все понимая, только довольно хихикал. Тэхён подошел к ним ближе, все еще впечатленный первыми самостоятельными шагами сына, и оставил легкий поцелуй на губах альфы, приветствуя за сегодняшний день во второй раз. Утром Чонгук ушел по делам и вернулся, сразу спрятавшись в кабинете, из-за чего Тэхён узнал о возвращении будущего мужа от дворецкого. — Ты в порядке? — спросил глава, притянув второй рукой Тэхёна за талию и уткнувшись носом ему в шею, вдыхая превосходный вишневый аромат. — Да, а ты? — внимательно посмотрел омега в глаза старшего, пытаясь угадать его настроение, понять по запаху его самочувствие. Но Чонгук даже с температурой под сорок градусов мог утверждать, что с ним все хорошо, и что Тэхён зря волнуется. Правда, сейчас младший переживал больше за эмоциональное состояние Чонгука, ведь ему пришлось принимать довольно тяжелые решения. И еще не все вопросы были улажены, да и Тэхён был уверен, что за одной решенной проблемой последует другая. Омега ласково коснулся щеки альфы и нежно погладил большим пальцем острую скулу, пока Базиль внимательно слушал родителей, вновь заинтересовавшись цепочкой папы. — Милый. — Я в порядке, — кивнул альфа, мазнув губами по щеке омеги. — Не переживай. — Буду переживать, — упрямо произнес Тэхён, запустив пальцы в распущенные волосы старшего. Омега уже не скрывал, как сильно любил играться с волосами Чона, как любил расчесывать их после душа, как любил перебирать пряди, когда они лежат в объятиях друг друга. И Чонгук тихо сходил с ума от ласковых прикосновений вишенки, прикрывал глаза от удовольствия, чуть ли не мурлыча как котенок. — Скажи… Ты уверен, что не хочешь поговорить с биологическими родителями? — Нет, любимый, — покачал альфа головой, тут же напрягаясь и хмурясь. Все разговоры о настоящих родителях всегда сводились к тому, что Чонгук недовольно объяснял, почему не стоит вмешивать их в жизнь Дюбуа. Но Тэхён продолжал настаивать и утверждать, что так будет лучше для всех: и для родителей, и для Чонгука. Джихана он больше не упоминал и не произносил его имя вслух. Это имя было табу в этом доме. — Им ни к чему такая жизнь. Я не хочу снова подвергать их страданиям. — Я не согласен, — Тэхён охотно принял потянувшегося к нему Базиля, который слишком увлекся попытками сорвать цепочку с его шеи. Чонгук умилился и попытался предотвратить этот момент, но Ван Ё недовольно пропыхтел и угрюмо посмотрел на отца, так что альфе буквально пришлось убрать свою руку. Обычно такой взгляд наследника предвещал долгую и изнурительную истерику, которую малыш устраивал для родителей, чтобы показать характер. Если Чонгук спокойно велся на капризы сына, потому что не мог смотреть на его слезы, то Тэхён стойко выдерживал и даже проявлял строгость по отношению к малышу. — Поставь себя на их место, — Тэхён поймал задумчивый взгляд главы и мягко улыбнулся. — Ты теперь тоже отец. Сейчас ты принимаешь решение как их сын. Ты переживаешь за них, я понимаю, но… Любой родитель будет рад знать, что его ребенок жив и здоров. — Вишенка… — Прошу тебя, — настаивал младший. — Просто подумай, — Чонгук прикрыл веки, когда Тэхён потянулся к его лицу, приподнимаясь на носочки, и поцеловал снова в губы, прижимаясь чуть дольше. Альфа шумно выдохнул через нос, отвечая на поцелуй, осознавая, что Тэхён действительно стремится помочь ему. Ким искренне верил, что воссоединение с биологическими родителями могло положительно повлиять на состояние Чонгука. Но старший не нуждался в этом. Ему было достаточно знать, что они спокойно продолжали свою жизнь. Фокус и внимание главы были на настоящем, он не хотел подвергать риску двух людей в возрасте, не хотел, чтобы они каждый день жили в страхе. — Ужин через час, — прошептал омега, несильно укусив подбородок альфы. — Спускайся и побудь с нами. — Хорошо, — кивнул старший, не желая отпускать любимых, желая провести еще немного времени рядом с ними, чтобы отвлечься от тяжелого груза, который свалился на его плечи после похорон приемных родителей. Угрызения совести за то, что он осмелился подать отцу стакан со смертельной добавкой, обременяли альфу, который обычно не сильно страдал чувством вины. Он всегда четко прочерчивал грани между прошлым и настоящим, не позволяя прошлому мешать настоящему, не позволяя прошлому влиять на решения в настоящем. У него и в самом деле не было иного выхода. Покой в их семье мог наступить только с кончиной Жозе, который стал причиной многих бед в жизни не одного человека. Да, Адриан сам решил отказаться от жизни, в которой больше не было истинного, но Чонгук все равно не мог перестать думать об этом. — Спущусь к вам после собрания с Юнги и Хо. — Будем ждать, — Тэхён обернулся и попросил Базиля помахать отцу ручкой, на что наследник мгновенно откликнулся и часто замахал ладошкой. Проводив их взглядом полным любви, Чонгук помахал сыну в ответ и задумчиво посмотрел им вслед, пока Тэхён не скрылся в комнате, видимо, чтобы подготовиться к ужину. Альфа спрятал руки в карманах брюк и обратил свое внимание на произведение Леонардо, принимая окончательное решение вернуть картину в музей. По крайней мере, в новом доме, строительство которого началось пару месяцев назад, ей там не место.***
Чувство бескрайней свободы вселяло голубое небо, на котором плавали пышные облака разной формы. Присматриваясь к небу, человек мог ощутить, насколько бесконечным и безграничным могла быть не только Земля, но и вся Вселенная. Это ощущение необъятности пространства, по сути, ограничивалось лишь узким мышлением человека и его органами чувств. Осознание величия Вселенной делало душу альфы еще более одинокой, словно та была бездомной. И хотел бы Джихан по-настоящему ощутить свободу, как этот легкий соленый запах ветра, что дул с моря. Альфа вдохнул полной грудью, наполняясь свежим морским воздухом, ощущая совсем легкое головокружение от резкого обилия кислорода. Его взгляд был прикован к тому, кто взволновал старые позабытые раны на сердце, к тому, кто вызывал странные и необъяснимые чувства, к тому, кто пробуждал в нем то, что сообщество годами пыталось убить. Джихан уже несколько минут наблюдал за тем, как этот человек играл со своим сыном, подбрасывая его в воздухе, кружа и щекоча, смотрел, как второй папа бегал за ними, из-за чего детский визг можно было расслышать даже сквозь шум морских волн. — Не уверен, что это хорошая идея, — произнес Алек, стоя практически рядом с господином. Он встревоженно смотрел по сторонам, оглядываясь то назад, то направо, то снова назад. У беты сложилось стойкое ощущение, что за ними могли следить, поэтому всячески пытался отговорить своего господина от возвращения в Марсель. — Если нас увидят, то вас убьют. — Никто меня не увидит, — произнес спокойной интонацией альфа, натянув кепку ниже, пряча волосы, которые были окрашены в его естественный каштановый цвет. — Постоим еще пять минут. — Может, вам стоило поговорить с ним? — предложил Алек, проследив за внимательным взглядом старшего, который все так же наблюдал, как его брат проводил время со своей семьей на частном марсельском пляже. — Вы ведь теперь не увидитесь… — Увидимся, — хмыкнул Джихан, прикусив губу. — Только он об этом не узнает. — Вы действительно пойдете на этот шаг? — Ладно, — устало вздохнул альфа, одарив помощника недовольным взглядом. Бета тут же прикусил губу и виновато опустил глаза, понимая, что снова переступил черту. — Полетели, иначе ты не отстанешь от меня со своими вопросами. — Простите, господин… Джихан первым направился к арендованной машине, попросив Алека помолчать. Но спустя пару метров как он отошел, мужчина вновь обернулся, глядя на брата и истинного еще несколько секунд. Даже с этого расстояния было видно, как будущие молодожены улыбались и смеялись, обмениваясь взглядами, пока их сын перепрыгивал с одной ручки на другую. Бросив последний короткий, но не присущий ему теплый взгляд на племянника, альфа нырнул в машину и сдержанно выдохнул, уверенный в своем решении.***
— Мистер Ким, посмотрите наверх, — попросили омегу, который никак не мог усидеть на одном месте. Визажист наносил последние штрихи, пытаясь скрыть огромные синяки под глазами Тэхёна, который двое суток плохо спал из-за сильного волнения. Настолько сильного, что он вовсе не спал, а потом его целый день тошнило. Кусок в горло не лез, но мистер Ким постоянно бубнил о том, что Тэхён совсем безответственный, и заставлял сына хотя бы немного перекусить. Вот и этим утром ворчал о том, что Тэхён совсем перестал его слушаться, потому что предстал омега перед папой не в самом лучше виде. Вымотанный собственными мыслями, бледный и сонный, а в глазах бесконечная тревожность, из-за которой танцору и было плохо. На предложение папы выпить пару пилюль успокоительных, Тэхён отказался, потому что Сону говорил, что нельзя. Ему нельзя пить таблетки, ему нельзя так много волноваться и переживать, ему желательно нужно почаще спать, но только он не мог реагировать на собственную свадьбу иначе. И переживал будущий Чон-Дюбуа не столько за банкетную часть, которую организаторы устроили в одном из очень элитных ресторанов на набережной Марселя. Тэхён боялся именно того, что ожидало его во дворе виллы, где уже всюду были развешены и разбросаны шарики только белого оттенка, расставлены самые дорогие и редкие цветы, которые Чонгук сам лично выбрал и распорядился, чтобы их доставили свежими и пышными. Дворецкий следил за подготовкой и в то же время старался углядеть за Базилем, который не мог усидеть в комнате, когда за окном творился хаос. Маленькому наследнику было любопытно абсолютно все, ему хотелось быть в центре этого беспорядка. — Можете одеваться. — Дай посмотрю, — мистер Ким вскочил с кровати и подошел к сыну, глядя на его отражение в зеркале, заострив внимание на высветленных волосах. Тэхён давно подумывал о том, чтобы вернуть розовый оттенок своим волосам, потому что черные у него теперь ассоциировались только с поездкой в британскую столицу. Что, соответственно, напоминало и об истинном, которого вспоминать хотелось в последнюю очередь. Тот будто сквозь землю провалился, потому что с того самого дня от него не было ни слуху, ни духу. Складывалось неприятное ощущение, что все это иллюзия или подготовка к чему-то более ужасному, словно затишье перед бурей. Только омега старался не верить своим страхам, концентрируясь на сегодняшнем дне. А сегодня у него свадьба, о которой он мечтал в очень юном возрасте. В те времена танцор еще более или менее был похож на обычного омежку с людскими проблемами, который по вечерам грезил о своем суженом и представлял, как будет надевать кольцо ему на палец. Потом его мечты потонули в проблемах, которые жизнь подкидывала одну за другой, и Тэхён больше и не задумывался об этом. Даже «да» говорить Чонгуку боялся, ведь это слишком по-обычному, по-простому, что не укладывалось в голове. Его детские мечты о супружеской жизни становились явью прямо на глазах. Волнение новой волной охватило Тэхёна, который нервно облизнулся и оглядел свою прическу со всех сторон. — Обязательно нужно было красить их? — Мне нравится, — пожал плечами омега и ответил миролюбивым взглядом. — И твоему зятю, кстати, тоже. — Еще бы, — фыркнул старший омега и поцеловал сына в щеку. — Ты у меня такой симпатичный. — Чонгук называет меня произведением искусства, — довольно улыбнулся Тэхён, а потом смущенно почесал затылок. — Так, — в комнату бесцеремонно ворвался Сону, держа в руке бутылку шампанского и два бокала: один для себя, а другой для мистера Кима. — Готов одеваться в свой идеальный белый смокинг? Боже, какой ты красивый! — восхищенным тоном прокомментировал доктор, вручив наполненный бокал мистеру Киму, а свой оставив на туалетном столике, где валялись разные кисточки, блестки, лаки для волос. Сону положил руки на хрупкие плечи младшего и наклонился так, чтобы оказаться на одном уровне с его лицом. Они посмотрели друг на друга через отражение в зеркале и понимающе улыбнулись друг другу, ведь совсем скоро и Сону ощутит на себе все прелести свадебного торжества. Хотя прелестного в этом все же было мало, когда знаешь, что за мероприятием будет следить чуть ли не вся Франция. — И синяки отлично скрыли! — Вы столько ругались, конечно, — фыркнул жених, закатив глаза. — Как там Чонгук? — Готовится в кабинете, — улыбнулся Сону и тоже поцеловал друга в щеку и забирал бокал шампанского со стола, делая первый глоток. Тэхён бы тоже не прочь выпить чего-нибудь покрепче, чтобы хотя бы немного унять дрожь в руках и слабость в ногах. — Хосок говорит, что он волнуется больше, чем ты. — Хосок не видел, как я волнуюсь. — По твоему запаху понятно, детка, — Тэхён поджал губы и промолчал, потому что частично доктор был прав. Из-за его состояния гормоны внутри нехило бурлили, из-за чего вишневый запах ощущался удивительно ярко, будто омега находился на пороге фазы. А это ему точно не грозило ближайшие несколько месяцев. — Ладно, вставай! — щелкнул врач пальцами, опустошив бокал шампанского. — Пора переодеваться и спускаться вниз. — Давайте уже поженим их, — снисходительно выдохнул мистер Ким, умело скрывая за своим ворчливым настроением подлинную радость за сына, ведь на самом деле старший не меньше хотел, чтобы они расписались и жили вместе по законному браку.***
Собрав волосы в крепкий пучок, альфа оценивающе посмотрел на себя в зеркало во весь рост, которое услужливо принес ему дворецкий. Глава одернул полы легкого черного пиджака и стряхнул невидимые пылинки, поправляя восьмиугольные запонки из белого золота и желтых бриллиантов на манжетах. Как только внешний вид был приведен в относительный порядок, Чонгук смог вздохнуть спокойно и ощутить некий покой. С утра ему было сложнее контролировать волнение, которое заселилось в сердце еще ночью, когда он не мог уснуть. Они с Тэхёном крайнюю неделю проводили практически порознь, чтобы могли вдоволь успеть соскучиться друг по другу. Чонгук уже в первый же день изнывал от тоски по омеге, зная, что любимый спал в другой комнате, и он не мог присоединиться к нему. Лишь благодаря метке у них получалось чувствовать друг друга — глава всю ночь не мог сомкнуть глаз, желая пойти к Тэхёну, в его объятия. Альфа отошел на пару шагов назад, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон. Глава должен был признать, что раньше никогда и не допускал мысли, что пойдет под венец во второй раз. Он слепо верил инстинктам внутреннего альфы и считал правдой то, о чем принято говорить, как о правде. Даже не предполагал, что в его душе было столько места для такой безграничной любви. Нет, Чонгук и не имел представления о том, что мог любить так, что внутри у него содрогалась каждая клеточка, так, что порой кружилась голова, а на лице непроизвольно появлялась улыбка. Так, что все темные мысли, которыми он жил и в которые верил, окрашивались другими — разноцветными, чаще красным и белым. Красным, потому что вишенка, а белым, потому что именно таким видел Чонгук Тэхёна. Чистым, как белый лист бумаги. А стоило тому соприкоснуться с сердцем Чонгука, как этот лист окрасился в темный, такой же как и душа главы. И другой бы убежал, покрутил пальцем у виска, испугался. Но только не его вишенка, который был готов на все ради семьи. В нем это было с раннего возраста, и в нем это так и осталось. — Босс, можно войти? — спросили главу, когда он поправлял воротник рубашки, и альфа ответил согласием, уже зная, кто к нему явился. Дверь широко открылась, и на пороге кабинета показался Хосок вместе с Джэхёном, который постепенно отходил от годовой комы и учился заново жить. Телохранители предстали в солидных костюмах, но не обратили внимание на оценивающий взгляд босса, удивленно осматривая Чонгука с ног до головы. — Никто и не скажет, что тебе скоро сорок, — ухмыльнулся Хосок и подошел к боссу, чтобы положить в нагрудный карманчик маленькую белую розу вместо платка. Чонгук проигнорировал слова о возрасте, хотя должен был признать, что это больная для него тема. Особенно, когда он вспоминает о том, что его будущему мужу всего двадцать лет. — Готов попрощаться с холостой жизнью? — снова пошутил Хо, но в этот раз не совсем удачно, поэтому он прикусил язык и виновато улыбнулся. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Чонгук у Джэхёна, на которого сейчас смотрел и не мог поверить, что альфа оклемался спустя год пребывания в коме. Сейчас мужчина стоял на перепутье, вливался в жизнь, пытаясь принять тот факт, что упустил целый год, который его семья провела в муках и терзаниях. Чонгук не собирался сразу звать его обратно на работу, к тому же начинал сомневаться в том, что это стоило делать. После того, как Тэхён пару раз упомянул о том, что Джэхёну нужна иная работа или же побольше выходных дней, Чонгук всерьез задумался об этом. Он не хотел просить того, у кого есть сын и муж, снова возвращаться в строй и в любой момент рисковать своей жизнью. В который раз. — Намного лучше, босс, спасибо, — улыбнулся Джэхён и спохватился, протянув Чонгуку черную папку. — Это досье на донора, чью кровь использовали во время операции. Чонгук просил своих людей собрать всю информацию на того, кто вызвался стать донором, еще пребывая в больнице. Поэтому сейчас облегченно выдохнул и присел за рабочий стол, открывая папку и сразу взглядом цепляясь за фотографию, на которой был изображен молодой парень европейской внешности. — Зовут Виктор, — начал комментировать Хосок, приблизившись к столу. Джэхён оставался в стороне, скрестив руки на груди, пытаясь сосредоточиться. Только вот мысли его были далеко не здесь. Не в этом кабинете. — Родом из Германии, живет в Бельгии, из среднестатистической семьи. Работает в общепите администратором, но также подрабатывает на выходных в клубе. Насколько я понял, паренек хочет поступить в Оксфорд и поэтому усердно готовится, копит. Сдает кровь в специальном медицинском учреждении за деньги. — Что насчет семьи? — Есть папа, не работает, но они живут вместе, — ответил Хосок, спрятав руки в карманах. — Отца не стало пару лет назад. — Чистые? — Абсолютно, — кивнул помощник главы, украдкой глянув на коллегу, который задумчиво уставился в пол. — Эм… Да, чистые. Ничего подозрительного не нашел. — Хорошо, — кивнул Чонгук, вглядываясь в молодого омежку с осветленными прядями волос. Значит, если бы не этот мальчишка, то от него ничего бы и не осталось. Чон коротко улыбнулся, закрывая папку и обращая свое внимание на Хосока, который молча ждал указаний. — Договорись с университетом, чтобы они предоставили ему грант, полностью проспонсированный мной. Остальное я решу после медового месяца. — Хочешь взять его под крыло? — догадался Хосок, и Чонгук загадочно улыбнулся, отвечая: — Именно.***
— Чего ты так трясешься? — умилился папа Тэхёна, когда они вместе выходили из виллы на задний двор, где самые ближние собрались для того, чтобы стать свидетелями создания новой семьи. Омега не мог не переживать, буквально ощущая, как внутри него все переворачивается от страха. От страха опозориться, упасть лицом в грязь, выставить себя не в лучшем свете, ведь помимо семьи собрались и бизнес-партнеры Чонгука. Тэхён не знал, кто все эти люди, но они не внушали ни грамма доверия в его очень доверчивое сердце. Танцор так сильно переживал, что не сразу заметил отсутствие журналистов, сильнее хватаясь за локоть папы. Стоило им оказаться перед белой ковровой дорожкой, что вела прямо к алтарю, его глаза встретились с глазами альфы, который смотрел уверенно, глубоко и с только ему присущей нежностью. Этот взгляд снес все сомнения и страхи, этот взгляд приковал к себе, заставляя забыть обо всех и обо всем вокруг. В мире остались лишь они вдвоем, и Тэхён вдруг понял, что зря волновался, зря полагался на беспочвенные страхи. Чего можно было бояться, когда твой любимый человек, с которым ты готов разделить свою жизнь, стоял и ждал тебя. И готов был ждать не только сегодня, а всегда, каждый день, неделю, месяц или год. Тэхён шел рядом уже более уверенной походкой, слабо и даже смущенно улыбаясь пристальному взгляду будущего мужа. А потом заметил Чимина, который держал на руках Базиля, что машет и улыбается своему папе. Наследник будто понимал, что за торжество происходит вокруг, поэтому его счастью просто не было предела. Омега ощущал по запаху сына, что малыш неимоверно рад происходящему. А Чонгук… Глава стоял как вкопанный, стоило появиться Тэхёну у дорожки. Его взгляд сразу упал на розовые пряди волос, на то, как преобразился омега, словно ангел, спустившийся с небес. Он смотрел ему в глаза, а перед собственными пролетали все воспоминания из прошлого, словно перед ним пролетела вся жизнь. Словно жить альфа начал именно с появлением вишенки. Пока Мистер Ким не спеша вел сына к будущему зятю, Чонгук буквально видел перед своим взором все моменты, которые очень сильно и навсегда отпечатались не только в памяти, но и в сердце. Вот они впервые встретились в клубе, вот Тэхён явился в пентхаусе альфы, пытаясь избежать прямого зрительного контакта. Вот первый вдох, при котором Чонгук ощутил сладостный вишневый запах, вот первое прикосновение, когда они танцевали в огромном зале, еще не подозревая, что их ожидает в будущем. Их переглядывания, их молчаливое общение, их первый поцелуй, их первое путешествие на Мальдивы, где они впервые были вместе. Сердце Чонгука с каждым воспоминанием становилось большим и глубоким, а любовь все чище и подлиннее. С каждым шагом Тэхёна глава наполнялся уверенностью, что в их жизнях еще все только начинается. Мистер Ким подвел сына ближе к Чонгуку и посмотрел на альфу одобряющим взглядом, спокойно отдавая Тэхёна в руки магната. Старший нежно обхватил пальцы омеги своими, а Тэхён лишь на мгновение взглянул на мужчину и отвел взгляд, посмотрев на священника, который стоял под белой, украшенной цветами арки и ждал только их готовности, чтобы приступить к делу. Омега смущался, а Чонгук будто специально смотрел и не отводил взгляд ни на секунду, будоража младшему сознание. — Можно начинать? — поинтересовался священнослужитель, и Чонгук коротко кивнул, все так же влюбленными глазами глядя на небесное чудо перед собой. Тэхён, стоило пожилому священнику заговорить, не выдержал и перевел взгляд на Чонгука, глядя с не менее трепетными чувствами, которые можно было увидеть в голубых глазах. — Итак, — альфа открыл священное писание на нужной странице и начал читать на французском. Омега улавливал лишь некоторые слова, теряясь в карих глазах напротив, потому что ему не обязательно нужно было знать, что говорится в книге о создании семьи. Как и Чонгук слушал вполуха, ласково перебирая тонкие пальцы омеги. Сейчас Чонгук прикладывал усилия, чтобы не наклониться вперед и не поцеловать каждый пальчик, каждую костяшку, чтобы не уткнуться кончиком носа в раскрытую ладонь и не вдохнуть дурманящий запах. — Пришли ли вы сюда по собственной воле и свободно хотите заключить супружеский союз? — Да, — ответил Чонгук первым, пока Тэхён переваривал вопрос в голове, после чего так же тихо выразил свое согласие. — Можете произнести свои клятвы. — Я долго думал, что я должен сказать, как правильно произнести клятву, — начал Тэхён сиплым голосом. Он прочистил горло и чуть сильнее сжал руку альфы, с трепетом глядя на человека, которому сейчас официально собирался отдать свое сердце, свою душу, свое тело. — Но пришел к выводу, что нет таких слов, которыми я мог бы описать, как сильно я люблю тебя. Мистер Ким всхлипнул, сидя в первом ряду вместе с Чимином, который все так же держал Базиля и такими же мокрыми глазами наблюдал за церемонией. — Не знаю, кого именно мне стоит благодарить за нашу встречу, — продолжал Тэхён, а голос его становился все увереннее и звонче. — Но я готов каждый день благодарить судьбу за то, что она именно такой и оказалась. За то, что свела нас и подарила нам нашего сына, — Чонгук мягко, почти незаметно улыбнулся и посмотрел мельком на Базиля, который тихонько сидел на коленях крестного. — Не знаю, что нас ждет в будущем, но точно знаю, что мы будем очень счастливы. Я сделаю все, чтобы разделить с тобой каждое мгновение, чтобы быть с тобой и в печали, и в радости, поддерживать, слушать, успокаивать. Я хочу быть твоим домом так же, как и ты стал моим. Клянусь именем нашего сына, что я никогда не отвернусь от тебя, никогда не оставлю и всегда буду любить. Всегда. Гости зааплодировали, а папа Тэхёна все же пустил слезу, шмыгая носом. Среди собравшихся, наверное, искренне радовались только единицы, а что касалось деловых партнеров Чонгука и глав других стран — они все профессионально натягивали улыбку на лицо и делали вид, что заинтересованы в происходящем. Чонгук знал, что пришли они лишь для галочки, но ему было абсолютно все равно. Он сделал шаг ближе к омеге и взял его вторую руку так же нежно в свою, заглядывая в душу, чтобы поклясться в любви, в которой Тэхён никогда не сомневался. Возможно, боялся, но не сомневался. Не мог, когда старший смотрел на него как на смысл жизни. — Cerise, — выдохнул альфа, не найдя нужных слов, чтобы сказать о своих чувствах. — Ты… Когда я встретил тебя, я на самом деле встретил себя, — произнес альфа, поглаживая большим пальцем нежную кожу красивых рук. — Я познакомился с Чонгуком, которого никто и никогда не знал, ты открыл ему дверь и позволил выйти из той самой кладовки, где обычно люди хранят все старье, ненужные вещи, где даже света нет, лишь кромешная тьма и пыль. Я сидел там довольно долго и не думал, что кто-нибудь сможет найти ключи, чтобы отворить дверь, впустить свет в эту тьму… Ты стал моим всем, вишенка, — мужчина не выдержал и наклонился, чтобы прижаться губами к длинным тонким пальцам. — Ты мой день, моя ночь, ты свет и тьма, ты мой вдох, а наш с тобой сын — мой выдох, ты моя мечта, моя звезда, на которую я готов смотреть и смотреть, ты мое счастье и моя печаль. Я болезненно люблю тебя и совсем не боюсь это признать. Не боюсь быть глупым, сумасшедшим, зависимым тобой. Не боюсь ничего, пока ты рядом со мной. Обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы каждый день был наполнен счастьем, — альфа подошел вплотную так, что Тэхён затаил дыхание и слегка откинул голову назад, чтобы смотреть глаза в глаза. На губах Тэхёна теплое дыхание, а на устах Чонгука красивое признание, которое он желал выдохнуть в губы омеги. — Я готов мир перевернуть, сломить каждого, кто неправильно посмотрит в твою сторону, я готов уничтожить Землю, если на ней не будет тебя. Верь в меня, и я все смогу. Верь в меня, и я найду выход из этого ада. — Я верю, — растерянно прошептал Тэхён, не понимая, о чем говорил Чонгук. — Верю, дорогой. — Я люблю тебя. — И я тебя люблю, — прошептал Ким и робко улыбнулся, когда альфа оставил невесомый поцелуй на шее. Священнослужитель слегка растерялся из-за внезапно вспыхнувших чувств между молодоженами и прокашлялся, напоминая о том, что церемония еще не закончилась. Чонгук лишь немного отстранился, все так же глазами улыбаясь своей фортуне. — Обменяйтесь обручальными кольцами, — продолжил священник и посмотрел на свидетелей, которые совершенно не скрывали своей радости, улыбаясь как чеширские коты. Сону подошел и протянул небольшую коробочку с бежевой бархатной подушкой внутри, на которой лежали золотые обручальные кольца, сделанные по специальному заказу главы. Альфа первым взял кольцо, предназначенное для Тэхёна, даже не взглянув на Сону, увлеченный лишь своим возлюбленным. — Пусть кольца станут символом вашей подлинной, искренней и чистой любви. Тэхён глубоко выдохнул и протянул руку, с волнением наблюдая за тем, как Чонгук аккуратно надел кольцо на безымянный палец. После чего посмотрел младшему в глаза и снова поцеловал костяшки пальцев, прикрыв на короткое мгновение веки, вбирая в себя вишневый аромат. Сону взглядом указал Тэхёну, чтобы младший не стоял столбом, поэтому омега, смущенно улыбнувшись, проделал то же самое, отмечая про себя, что ему нравилось то, как выглядела рука альфы с обручальным кольцом. — Властью мне данной Богом, вами и всеми присутствующими здесь, объявляю вас законными мужьями, — произнес заветные слова священник. — Можете скрепить союз поцелуем. Чонгук коротко улыбнулся и ласково обхватил лицо омеги руками, мягко оглаживая щеки и чувствуя, как прохладные ладони Тэхёна аккуратно легли поверх его. Младший настолько погрузился в их с Чонгуком любовь, что совсем забыл о гостях, забыл о том, что сейчас за ними наблюдали десятки людей, любопытно ожидавших поцелуя, не заметил, как Сону осторожно отошел к Хосоку, чтобы не мешать молодоженам. Его глаза видели только Чонгука, и он сладко улыбнулся ему прямо в губы, ощущая нежное прикосновение. Тэхён ответил чувственным поцелуем, вдыхая через нос полной грудью, заполняя легкие терпким мускусным запахом, от которого трепещет душа. И только после ему удалось выплыть из неги, когда послышались восхищенные вздохи и аплодисменты. Он первым прервал поцелуй и украдкой посмотрел на гостей, покрываясь красными пятнами от смущения. Базиль, казалось, кричал больше и громче всех, счастливо хлопая ладошками и глядя на родителей, чьи запахи сейчас слились воедино и кружили свой танец.***
Принимать поздравления было приятно лишь от самых близких людей, которые подлинно радовались новому союзу. Мистер Ким, обнимая детей поочередно, воспользовался случаем и еще раз напомнил Чонгуку о том, чтобы красивые глаза его сына больше не наполнялись слезами горести. Крайним из близких к паре подошел Чимин, который ранее передал крестника дедушке, а мистер Ким, в свою очередь, вернул ребенка Тэхёну, потому что тот начинал капризничать. Истинный главы подошел сначала к омеге и произнес много хороших, теплых пожеланий, обнимая танцора и похлопывая его по спине. А потом Пак подошел к Чонгуку и заглянул в глаза, пытаясь передать взглядом, что все действительно так, как и должно было быть. Чимин подошел ближе и с трепетом обвел альфу взглядом, чуть ли не с гордостью, точно родитель. Между ними давно закончились романтические чувства, давно прошла тяга друг к другу, как истинных обычно могло тянуть, только вот теплые чувства между ними останутся навсегда. Они всегда были друг для друга нечто большее, как друзья, готовые помочь в трудную минуту, готовые разделить радость в самые счастливые моменты. И Чимин собирался оставаться на стороне главы, на стороне истинного, как настоящий друг готов был дарить заботу и поддержку, только понимал, что совсем скоро ему все равно нужно будет покинуть Францию. Ему нужно было начинать жизнь с чистого листа, держа крепко за руку своего любимого человека. Молодожены изредка переглядывались друг с другом, стараясь уделить внимание гостям, которые приехали, а некоторые прилетели, специально для этого торжества. Хотя Чонгуку уже не терпелось поскорее закончить банкетную часть и увезти мужа на медовый месяц, чтобы остаться с ним наедине. Альфа поблагодарил дворецкого, который вручил ему бокал белого вина, и посмотрел на Хосока, который разговаривал с Юнги, хмурясь и серьезно что-то объясняя. Пока главы других государств вели светские беседы, а Тэхён был увлечен разговором с Тэёном, чей сын сейчас снова игрался с Базилем, помогая ему ходить, Чонгук подошел к хакеру и помощнику. Посмотрел на них подозрительным взглядом, ожидая, что и его посветят в свежие новости. — Что происходит? — Ничего серьезного, — уверил Хосок, а потом встал так, что оказался спиной к главам, которые стояли неподалеку, распивая дорогое шампанское. — Мы просто вспомнили историю с похищением папы Тэхёна, — объяснил Юнги и посмотрел на Альфреда, который сейчас слишком громко рассмеялся, видимо, какой-то шутке главы Англии. Чонгук тоже держал этот момент в памяти, но не торопился приступать к каким-либо действиям, потому что сам Альфред — нынешний глава Германии, действовал исключительно в своих корыстных целях. Хотя мужчина был осведомлен о многих семейных делах, о которых не должен был. Все, кто служил немцу, уже давно поплатились за это жизнью, но в голове так и сидит фраза мужчины о том, что они не враги ему. — Кажется, он еще не сказал свое последнее слово. — Посмотрим, — пожал плечами глава и коротко хмыкнул, когда Альфред, будто услышав, о чем они говорят, направился в их сторону. Хосок с Юнги в ту же секунду оставили своего босса наедине с главой Германии. Главой на словах, а на деле… — Позволь еще раз тебя поздравить, Чарльз, — улыбнулся Альфред и протянул бокал шампанского, и глава нехотя чокнулся своим бокалом о чужой. Но не выпил, строго глядя на немца, в чьих глазах сейчас искрилась хитринка. Сейчас Чонгуку хотелось схватить Альфреда за голову и разбить ее об стену, желательно посильнее, чтобы выбить надменную улыбку, но он не собирался устраивать разборки посреди свадьбы, как любили делать это подростки. Да и с Альфредом нужно было решать дела иначе. Физической силой его не возьмешь, не спугнешь. Мужчина встал рядом с Чоном, устремив свой взор на наследника Дюбуа, который демонстрировал свое умение ходить. Чонгук трепетно улыбнулся, когда Базиль вскрикнул и рассмеялся, стоило сыну Джэхёна скорчить какую-то рожицу. — Теперь у тебя семья, которую ты выбрал сам, — слова неприятно отозвались в сердце главы, который сразу уловил укол в чужом комментарии. Альфред, правда, совершенно не переживал о том, что переходил границы, а потом продолжил, — Однако я удивлен не застать Адриана и Жозе. — Они не смогли присутствовать, — кивнул Чонгук, крепче сжимая свой бокал, потому что знал. Знал, что обязательно будут спрашивать про его родителей, обязательно будут вопросы, а вечером на банкете журналисты просто завалят ими. Но он был готов отвечать только то, что считал нужным сообщать СМИ, оставляя вести о кончине родителей на иной день. — Слишком наглым будет с моей стороны, если спрошу почему? — Тебя это не касается. — Ты прав, — кивнул старший и натянуто улыбнулся. — Поговорим о другом… Слышал что-нибудь о тайных заговорах? — вопрос застал альфу немного врасплох, ведь он не планировал и даже не ожидал, что на свадебном торжестве он будет обсуждать сумасшедших фанатиков. Чонгук угрюмо посмотрел на Альфреда, понимая, что тот прилетел на свадьбу не просто так. А вопрос его был скорее риторическим. Каждый из них знал о тайном заговоре и о тайных сообществах, но не все об этом умели говорить. — Явно слышал, как и я. Так вот, — мужчина сделал глоток шампанского. — Удивительно то, что об этом знают даже самые простые смертные. Конечно, не все, но большинство. Но они умело делают вид, что это просто теории. Хотя если сложить два плюс два, все будет вполне понятно. — Что ты несешь? — выгнул Чонгук бровь, теряя терпение в беседе, которую вести не хотелось от слова «совсем». — Я знаю, что ты с ними связан, — улыбнулся старший. — С кем? — С теми, кто управляет нами. — Не понимаю, о чем ты. — Я знаю, что понимаешь, — усмехнулся Альфред, покачав головой. — А еще я помню, как несколько раз пытался помочь тебе… — Помочь? — скептически посмотрел Чонгук на главу Германии. — Слушай, сегодня важный для меня и для моей семьи день, поэтому я не собираюсь обсуждать с тобой твой бред. — Бред? — Я же сказал, значит сказал, — процедил альфа сквозь зубы, теряя самообладание. — Ладно-ладно, — фыркнул Альфред, но не спешил оставлять главу в покое, вмиг убирая с лица надменную улыбку, со всей серьезностью глядя на Чонгука. — Позволь мне сказать то, ради чего я прилетел сюда. Я лишь знаю, что ты как-то связан с этим, но я не имею понятия, какие у тебя с ними общие дела, — Чонгук нахмурился, не понимая, к чему ведут этот разговор, но слушал он старшего внимательно. — А еще я знаю, что такой человек как ты, никогда не станет склонять голову перед кем-либо, — Чонгук тоже так считал до определенного момента. Он тоже думал, что никогда не опустится на колени и не будет просить кого-либо о чем-либо. Но альфа склонил голову перед ватиканцами, упал на колени перед собственным братом, которого все еще не мог найти. Только Тэхён и Базиль стоили этого. Они всегда будут выше его принципов, его взглядов и верований. — Поэтому я уверен, что ты уже думаешь о том, как от них избавиться, Чарльз. — Ближе к делу, — поторопил старшего Чонгук, заметив, что Базиль сильно капризничал и хныкал Тэхёну, поглядывая в его сторону. — Позволь лишь подсказать, — Альфред сделал шаг ближе, будто боялся, что их могли услышать. — Есть лишь один путь, чтобы избавиться от них и от их системы, — Чонгук напрягся, сжимая бокал до побелевших костяшек. Он не желал обсуждать подобные темы в такой важный для них с Тэхёном день, однако Альфред действительно говорил так, будто знал больше, чем кто-либо из присутствующих. — Войной, Чарльз, — подмигнул немец и снова чокнулся бокалами, после оставляя главу одного с сотнями мыслей в голове, что навеяли хаос в его душе.***
Полететь в Грецию сразу после свадебного банкета в дорогом ресторане было неплохой идеей, учитывая то, что Тэхён сильно утомился под вспышками камер и любопытными взглядами журналистов, которые то и дело поглядывали на живот. Как будто им было важнее узнать в положении ли новый новоиспеченный муж крупного и влиятельного магната, нежели запечатлеть красивые снимки с пышной свадьбы. Деловых партнеров у Чонгука оказалось слишком много, и Тэхён не успевал запоминать их имена, когда они подходили поздравить и пожелать счастливого брака. Но ему это и не нужно было, потому что пересекаться с ними омега не собирался. Торжество прошло на высшем уровне — гости остались довольными, журналистам было не к чему придраться, хотя Тэхён не раз замечал, как некоторые, особенно любопытные из них, доставали даже Чимина. В какой-то момент Чонгук пожалел о том, что допустил такое количество, ведь ближе к концу даже у него разболелась голова и кончилось терпение. Особенно тяжело было улетать, оставляя Базиля на целых три дня, даже зная, что он будет под присмотром мистера Кима, Чимина и десятков телохранителей. На сердце Тэхёна становилось тягуче тяжело, поэтому он долго обнимал и целовал сына, а потом с трепетом наблюдал, как Базиль просится на руки к отцу и не хочет слезать с них, когда время поджимало. Тэхён, положив на сердце руку, обещал сыну, что они будут в разлуке всего три дня, а потом и мистер Ким обязательно привезет его в Грецию к родителям. Правда, на ребенка успокаивающие слова никак не повлияли. Ван Ё устроил хорошую истерику своему дедушке, когда молодожены, попрощавшись со всеми близкими, отправились в личный самолет Дюбуа. Добралась супружеская пара до Санторини только к утру, а потом еще более часа провела в открытом море, добираясь на катере на отдаленный и небольшой островок. Слишком уставший и вымотанный после насыщенного эмоциями дня Тэхён даже не обратил внимание и послушно лег спать рядом с мужем, счастливо улыбаясь в его объятиях. Уснули они на добрые несколько часов, просыпаясь лишь к двум часам дня. Чонгук первым пробудился от крепкого сна, принял холодный душ, чтобы взбодриться, а после приготовил завтрак для омеги, который досыпал последние минуты. Младший с любопытством выглянул из душевой, только после окончательного пробуждения понимая, что они находились в просторной одноэтажной вилле с панорамными окнами во всех комнатах. Этот дом сильно отличался от марсельской виллы, потому что был выполнен в максимально самых светлых тонах. Тэхён стоял посреди комнаты и смотрел на большую кровать на углубленных низких ножках, что придавали ей вид, будто она парит над полом, а потом смущенно улыбнулся, понимая, что они с Чонгуком еще не провели свою брачную ночь как полагается. Омега прикусил губу и поправил подушки и одеяло, приводя постель в порядок, а после его взгляд зацепился за потрясающий вид, что открывали панорамные окна. Непредсказуемая стихия, особенная и неповторимая для души Тэхёна, который невольно ассоциировал необъятное море с переездом во Францию. Омега затаил дыхание, глядя на голубую бесконечность, что ярко светилась под лучами осеннего солнца. Подойди Тэхён ближе, он бы обязательно прищурился, не в силах смотреть на сверкающую гладь. В сегодняшнюю ясную погоду море необыкновенно прозрачное, тихое, не бушующее, как часто бывало в Марселе. Завороженный красотой природы Тэхён даже не соизволил переодеться, оставаясь в белой футболке и боксерах. Помнил, что Чонгук говорил о том, что они будут на этой вилле совершенно одни. Омега вышел на улицу, открыв стеклянные двери, что вели прямо к морю, восхищенно озираясь по сторонам, запоздало понимая, что они с Чонгуком одни не только на вилле, но и на всем островке. Дом был построен посреди острова, окруженный высокими многочисленными деревьями, так что Тэхён ощущал себя совсем крошечным и потерянным. Буквально в пятидесяти метрах от него простиралось Средиземное море, край которого попросту не увидеть, и он понимал, что и по ту сторону его ожидала такая же картина. Это не на шутку взволновало сердце молодого омеги, который на мгновение ощутил панику и страх. — Чонгук? — вслух произнес омега имя своего мужа, а потом босыми ногами прошел по теплому песку, возвращаясь в дом, но через гостиную. — Чонгук? — позвал он чуть громче, а потом сделал резкий испуганный вдох, когда его заключили со спины в объятия и закружили, приподнимая в воздухе. Голова пошла кругом, и тошнота подкатила к горлу, но Тэхён еще раз глубоко вдохнул и повернулся к мужу, который довольно улыбался. — Ты меня напугал! — Думал, что я сбежал? — усмехнулся альфа и прильнул к омеге, целуя его в шею, как любил это делать. — Я готовил нам завтрак. — Тут и продукты есть? — Тэхён вскинул брови в удивлении. — Мои люди все подготовили. — Конечно, — закатил омега глаза, а потом вдруг осознал то, чего не знал раньше. — Ты умеешь готовить?! — Ты многого еще не знаешь, вишенка, — лукаво улыбнулся Чонгук и притянул Тэхёна ближе к себе, глядя на его розовые пряди волос. — Итак, у нас сегодня насыщенный день, как и завтра, как и послезавтра. — Хочешь выжать максимум, пока нам не привезли База? — хихикнул Тэхён, обхватив лицо альфы руками. — И чем мы займемся? — Хм-м, — задумчиво протянул Чонгук, слегка покачивая Тэхёна, не забывая прижимать ближе, опустив руки на его ягодицы. — Сначала мы позавтракаем, — Тэхён одобрительно кивнул. — Потом переоденемся и поплывем обратно на Санторини, я покажу тебе все его прелести, а вечером мы вернемся домой и будем заниматься любовью. — А потом? — смущенно улыбнулся Тэхён, чувствуя теплое и приятное дыхание старшего на своих губах. — А потом еще, — прошептал глава и губами примкнул к губам омеги, целуя не спеша, медленно и ласково, несильно сжимая мягкие половинки руками. Тэхён сладко промычал в поцелуй и провел языком по губам Чонгука, прерывая ласки и глядя ему в глаза. — В таком темпе мы никуда не поедем… — Меня и такой расклад устроит, — ухмыльнулся Чон и несильно шлепнул Тэхёна по попе, вызывая у младшего смущенный смех. — Les yeux sont les messagers du coeur*, — шепотом выдохнул магнат, глядя в глаза омеги, что были глубже чем море и ярче, чем ясное голубое небо. Чонгук готов был отдать все деньги мира за возможность всегда видеть этот взгляд полный любви. Младший робко улыбнулся и погладил альфу по щеке, мягко касаясь губами кончика его носа. — Я понял, что ты сказал. — Я знаю, — кивнул Чонгук и повторил за танцором, целуя его в кончик носа. — Так что? Поплывем на Санторини или останемся здесь? — Нам ведь нужно купить подарок на день рождения Базиля, — напомнил Тэхён, ведь уже через три дня их сыну исполнится ровно год. Чонгук специально поспешил со свадьбой, чтобы журналисты и СМИ отстали от семьи Дюбуа, и они смогли в кругу семьи отпраздновать первый год жизни их сына. Альфа на слова своего мужа лишь загадочно улыбнулся и взял его за руку, ведя за собой обратно на пляж. — Что? Что такое? — не понимал Тэхён, послушно следуя за мужем, который вел себя сегодня слишком странно. Непривычно. А еще омега никак не мог привыкнуть к тому, что теперь Чонгук официально его муж, его супруг, избранный. Казалось, что Тэхён даже во время их обоюдной метки, не волновался так сильно, как во время свадьбы. — Что происходит? — вопросительно взглянул теперь уже Чон-Дюбуа на альфу, который вывел его на пляж. Они стояли посреди острова прямо перед домом, и Чонгук, вытянув руки в обе стороны, обвел остров взглядом и кивнул на виллу. — Что?.. — Я купил этот остров для нашего сына и для тебя, — ответил будничным тоном альфа, вгоняя Тэхёна в глубокий шок. Омега смотрел с недоверием на старшего, его нижняя губа слегка приоткрылась от удивления, а голова усердно пыталась переварить полученную информацию. Чонгук, разумеется, всегда умел поражать своими выходками. Первый такой культурный шок у Тэхёна случился в Марселе, когда он наткнулся на картину Леонардо да Винчи, а потом и на остальные шедевры, что жадно хранились в доме магната, когда по правилам должны были быть представлены миру. — Тэхён? — Скажи, что ты шутишь! — омега несильно стукнул альфу по груди и пораженно посмотрел на виллу и на то, что простиралось за ней. Остров. Это целый остров, что сейчас по словам Чонгука принадлежал им с Базилем… Тэхён никогда не желал таких подарков и уж тем более не хотел, чтобы его сына начали баловать с младенчества. — Зачем? — Потому что я так захотел, — пожал плечами альфа и кивнул на дом. — Разве не красиво? А главное, мы сможем прилетать сюда, когда захотим максимального уединения. — Можно арендовать для таких случаев, но покупать… — Тэхён покачал головой, все еще пытаясь принять эту новость. — Уверяю тебя, ты разбалуешь Базиля до невозможности, — ткнул Тэхён пальцем в плечо альфы. — Ты не мог купить ему машинку? — Базиль — мой наследник, вишенка, — рассмеялся Чонгук и притянул Тэхёна обратно к себе, сковывая омегу в движениях. — Все, что есть у меня, уже его по праву. — Но… — Как и твое, — добавил настойчивее Чон, становясь серьезным в лице. — Ты мой муж. — Мне не нужны твои деньги… — Я знаю, — улыбнулся Чонгук, закатив глаза от настырности и упрямства танцора. — Но вот ты моему состоянию очень нужен, — попытался отшутиться глава, но получил в ответ более строгий, почти недовольный взгляд. — Я имею ввиду, покупай, что хочешь, ни в чем себе не отказывай, хочу, чтобы ты жил в комфорте. — Ты ненормальный, — заключил Тэхён, буркнув как маленький ребенок. — Но ты поклялся любить меня таким, какой я есть. — А ты поклялся, что никогда не оставишь меня, — словно напоминал Тэхён, всматриваясь в красивое лицо альфы. — Не оставишь? Тэхён затаил дыхание, глядя на Чонгука с тревожным ожиданием, словно в его голове поселились разного рода мысли. Глава напрягся, потому что прекрасно знал этот взгляд младшего, за которым скрывался тихий страх, что однажды их могло что-то разлучить. От улыбки на лице магната не осталось и следа. Он стал вмиг очень серьезным и задумчивым, что соответствующим образом влияло на Тэхёна, который начал переживать еще больше. А Чонгук без раздумий всегда готов был не только сказать о своих чувствах, но и показать их. Однако так некстати вспомнились договор и более десяти умалишенных фанатиков, чье существование влияло не только на жизнь магната, но и на жизнь всего человечества. Но в первый день после бракосочетания думать о них было бы несправедливо по отношению к Тэхёну, поэтому Чонгук отбросил все лишние мысли на потом, отвечая на поникший взгляд омеги более уверенным, успокаивающим и трепетным. — Никогда.***
— М-м-м, — промычал Чонгук, пытаясь придумать вопрос, лежа на полу, положив голову на колени мужа. После плотного полуденного завтрака, который получился весьма неплохо, супружеская пара решила прогуляться по острову, изучить территорию, которая теперь по праву принадлежала будущему имениннику. Гуляли они более часа, кружа вокруг виллы, изучая редкие деревья, странные растения и по привычке любуясь притягательным морем. Оно тянуло непроизвольно, просто своей красотой и загадочностью. А когда солнце начало прощаться с парой, прячась за горизонтом, Тэхён сам предложил полежать в гостиной и поговорить по душам. Им редко это удавалось сделать, учитывая вечную занятость супруга. — Когда ты впервые понял, что влюбился в меня? — Не могу сказать, что с первого взгляда, — ухмыльнулся Тэхён, вспоминая их первую встречу. — Тогда моя голова была забита работой и папой, да и… — омега прикусил губу, понимая, что не стоило вспоминать тот факт, что Чонгук был замужем за истинным. Это действительно было так. Тэхён выполнял работу, танцевал, чтобы заработать деньги на лечение отца, молча ненавидя всех альф на всем белом свете за то, что они пользовались плачевным состоянием омег. — Хотя, — вдруг вспомнил Тэхён, перебирая волосы старшего, который лежал и смотрел на омегу, ожидая ответа. — Меня удивило то, что ты стойко выдержал мой танец… Я был на пороге фазы. — Помню, — кивнул Чонгук, вспоминая собственный ступор из-за того, что омега танцевал на его коленях, излучая сексуальную энергию и слишком сладкий насыщенный запах. — Я распорядился, чтобы этот клуб закрыли раз и навсегда, а сотрудников разогнали, — Чонгук прикрыл веки от удовольствия, когда омега начал медленно массировать его голову. — С Сохён пришлось повозиться, но деньги —страшная сила, вишенка, — Тэхён на секунду перестал массировать кожу головы подушечками пальцев и посмотрел на магната, который приоткрыл один глаз и ухмыльнулся. — Пришлось заставить ее молчать о тебе. — Уверен, сейчас она очень счастлива, — прыснул Тэхён. — А если серьезно… Думаю, что у меня появились чувства, когда ты сыграл для меня. — На рояле? — Чонгук удивленно вскинул брови. — Да. — Почему? — Ты показался тогда таким… Уязвимым? Настоящим? — пытался подобрать Тэхён слова, продолжая массировать голову старшего, задумчиво глядя куда-то перед собой и вспоминая тот самый день. При воспоминаниях та прекрасная, хоть и печальная мелодия сразу проигрывалась в сознании омеги. — Я ведь думал, что ты самоуверенный, опасный, надменный альфа. — Я и сейчас такой, — довольно хмыкнул Чонгук и тихо шикнул, когда младший несильно потянул его за волосы. — А ты? — Тэхён с интересом посмотрел на Чонгука. — Когда ты понял, что любишь меня? Чонгук поймал взгляд Тэхёна и приковал его к себе, долго и проникновенно глядя в самую глубину. Ему не нужно было вспоминать или думать, потому что все дни, которые он провел с вишенкой, всегда были в его памяти, как самые ценные воспоминания. — Это было утром, — заговорил альфа, замечая искорки любопытства в глазах напротив. — Ты стоял под лучами солнца около бассейна. Был босиком, — уточнил Чонгук скорее для себя. — Общался с малышом, гладил еще плоский живот, о чем-то думал… А я. — А ты? — шепотом. — А я смотрел на тебя и понимал, что могу наблюдать за тобой вечность, — старший провел ладонью по щеке омеги, склоняя его голову ниже, чтобы коротко поцеловать в губы. — Вечность? Так долго? — слабо улыбнулся Тэхён в губы альфы. — Рядом с тобой и вечности мало. Еще одна черта Чонгука, которая порой поражала Тэхёна до глубины души. Каким бы черствым и жестоким он не пытался быть, у него не отнять умения красиво выражать свои чувства. Он мог выразить свою любовь, как это делали все самые лучшие и известные поэты и композиторы, мог даже сочинить стих, но также не просто говорил, а действовал. Каждое признание в любви сопровождалось действиями, первыми шагами, смелостью. Чонгук выбрал Тэхёна. И этот выбор заставил главу огромных территорий пожертвовать целями, планами и даже людьми. В груди альфы скопилось много до боли трепетного по отношению к Тэхёну, что, иногда оставляло Чона в ступоре, в прострации. Бывало и такое, что Чонгук попросту не знал, что лучше сказать, поэтому тяжело вздыхал и говорил глазами. Как и в эту минуту. Шумно выдохнув, альфа поменял позу, присаживаясь рядом с Тэхёном лицом к лицу, облокотившись одной рукой на пол, а второй поправляя его мягкие волосы. Тэхён молча смотрел в ответ, принимая ласку и заботу, которую Чонгук не уставал отдавать. Смотрел в ответ робко, влюбленно и не менее заботливо. — Ты поклялся любить меня и быть рядом, — произнес Чонгук, заправляя волосы омеги за ушко. — Можешь поклясться еще кое в чем? — В чем? — не поняли альфу и терпеливо ждали объяснений. — Когда или если я умру… — Чонгук. — Послушай, — настаивал магнат, уверенно глядя в глаза напротив. Тэхён о таком даже просто слушать не хотел, а от него уже требовали какие-то клятвы. Брови младшего свелись к переносице, а на лице образовалась гримаса недовольства, но Чонгук все равно продолжал, видимо, желая сказать или попросить о важном. — Это лишь просьба, я ни на что не намекаю, — уверили Тэхёна, но спокойнее тому от этого не стало. Правда, он все же проглотил свои возражения и подарил Чонгуку полное внимание, хотя не мог обещать, что даст клятву. — Если со мной что-то случится, обещай, что посадишь дерево вишни возле моей могилы? — Чонгук… — Прошу тебя, — всерьез просил альфа, мягко поглаживая щеку танцора. — Для меня это важно. — Хорошо, — сипло выдавил из себя Тэхён, не желая думать о том, что что-то могло произойти. Они ведь поклялись друг другу в том, что будут проживать счастливую семейную жизнь. Чонгук хотел большую семью, и Тэхён, окончательно приняв мир альфы, был готов ее строить. Однако разговоры о смерти наводили на страшные картины в голове, и Тэхёна невольно начинало тошнить. Хотя… Возможно, дело было в его состоянии. Омега незаметно для альфы коснулся своего живота, пытаясь успокоиться. А потом первым потянулся к Чонгуку, целуя чуть напористо, будто требуя от этого поцелуя безмятежности. Альфа целовал не менее активно, тут же поднимаясь с пола, хватая омегу за руки. Он потянул Тэхёна за собой, чтобы впиться в губы более страстно, жгуче, шумно вдыхая через нос. Он целовал влажно, мокро, почти собственнически, словно старался выбить из головы омеги все ненужные мысли. Либо пытался совладать со своими. Разорвав поцелуй с громким чмоком, Чонгук улыбнулся, когда ощутил влажный поцелуй ниже губ. Тэхён любил целовать родинку альфы, которая приковывала к себе внимание и будоражила фантазию. Младший вспомнил, что они с мужем были близки в последний раз больше недели назад, и понял, что сегодня ни ему, ни Чонгуку не удастся оторваться друг от друга. Тэхён сам избавился от своей одежды, скидывая свои шорты и стягивая футболку, в которой уже было невыносимо жарко. На губах альфы чуть ли не пьяная улыбка, потому что смотреть на то, как Тэхёну было важно поскорее оказаться в объятиях любимого… Это кружило голову, било по сознанию хлеще, чем любой алкоголь. Вишневый запах усилился, наполняя гостиную сладостью. Чонгук не медлил — снял с себя ненужные на данный момент вещи и подошел к Тэхёну вплотную, приподнимая его голову за подбородок. Альфа немного не рассчитал силы, и вышло это действие чуть грубее, чем он планировал, но омега не возражал и сразу потянулся за новой порцией поцелуя. — Знаешь, когда я окончательно влюбился в тебя? — шепотом спросил Чонгук, не давая младшему коснуться своих губ. Тэхён затуманенным взглядом посмотрел на старшего, ожидая, когда его просветят в такие сокровенные тайны. — Когда впервые поцеловал. — Я не умел целоваться, — фыркнул Тэхён, хотя не мог не признать, что ему это польстило. — Но я ведь научил, — довольно ухмыльнулся альфа, за что получил несильный стук по плечу. — Ты, — выдохнул омега, вплетая свои пальчики в длинные волосы старшего. — Ты мой первый поцелуй, — прозвучало из уст Тэхёна, словно признание, хотя Чонгук уже в тот день узнал правду. Правду о том, что танцор никогда не подпускал никого близко не только к своему телу, но и к своему сердцу. — Мой первый французский поцелуй, — растянул омега губы в улыбке и с удовольствием прильнул к Чонгуку, целуя снова влажно, снова мокро, углубляя поцелуй, встречаясь с чужим языком. Они сплетались, игрались, будто бы кружили танец, словно впервые… Ощущения такими и были. Они оба словно окунулись в тот вечер, в тот самый бассейн, где Чонгук перешел границы, переступил грань дозволенного, но никогда об этом не жалел. Чонгук ласково коснулся лица Тэхёна теплыми ладонями, спускаясь ими ниже к шее, оглаживая плечи и пальцами касаясь острых ключиц, с предвкушением наблюдая за мелкими мурашками, что пробежали по белоснежной коже. Тэхён судорожно выдохнул, когда альфа опустил руки ниже, касаясь невесомо розовых ореолов, подушками пальцев ведя по животу, а потом оглаживая бедра и подхватывая под ягодицами. Танцор с придыханием подпрыгнул, хватаясь за шею альфы руками, а ногами обхватил его поясницу. Он тут же ощутил кое-что недвусмысленное, что упиралось ему в ягодицы, и игриво улыбнулся, понимая, что старший был уже готов. Как и сам Тэхён, у которого стало довольно влажно между ягодицами. Сильные пальцы альфы крепче сжимали мягкие половинки, прижимая к себе, пока он пытался дойти до комнаты, чтобы опустить нагое восхитительное тело на мягкую широкую кровать. Тэхён довольно промычал, потому что не мог не отреагировать на приятную тяжесть альфы, который накрыл его своим телом. Глава прижал мужа к кровати, устроившись между его ног, прерывисто дыша и ощущая легкое трение внизу. Он не спешил действовать, не хотел брать омегу грубо, как это порой получалось. Чонгук хотел провести их брачную ночь в нежности, в болезненном трепете, медленно, ласково, долго. Он не торопился слиться с омегой в поцелуе. Они долго смотрели друг на друга, любовались, словно пытались запомнить каждую черту лица, а потом Чонгук медленно наклонился ниже, но у самых губ остановился. Горячо выдохнул в приоткрытые губы Тэхёна и опустился чуть ниже, целуя в шею. Голубые глаза закатились, а из уст прозвучал сладостный стон. Тэхён любил поцелуи в шею не меньше, поэтому с удовольствием откинул голову, чтобы у Чонгука было больше пространства для влажных, но коротких поцелуев. Но он не останавливался, спускался ниже, слегка покусывая эстетично выпирающие ключицы. А потом словно пытался довести младшего до первого оргазма, лаская мокрым языком его набухшие соски. Тэхён стал невыносимо чувствительным. И этому было вполне логичное объяснение, которое он не торопился озвучивать. Не сейчас. Сейчас он рвано и поверхностно дышал, извиваясь на кровати, пока старший пускал по его телу новые волны возбуждения. Чонгук посасывал поочередно соски, оттягивал их, а потом игрался языком, упиваясь сладостными стонами омеги. Проделал дорожку поцелуев к животу и обвел языком пупок, спускаясь ниже и несильно прикусывая кожу, из-за чего Тэхён резко вздохнул и сжал простыни руками. Собственный возбужденный член, налитый кровью, требовал внимания, но Чонгук не торопился, специально оттягивал момент, целуя и лаская каждую клеточку на белоснежной коже. Оставляя после своих поцелуев-укусов розовые бутоны, что красиво выступали на безупречной коже Тэхёна. А потом вернулся к омеге, глядя глаза в глаза, опираясь локтями около его головы. Снова долгий изучающий взгляд, в котором можно было прочитать так много. Тэхён облизнулся и нервно выдохнул, обнимая альфу одной рукой за шею, а второй касаясь лица и нагло обводя контур его губ большим пальцем. Слегка надавил на нижнюю губу, чуть ли не просунув пальчик Чонгуку в рот. Пьяно улыбался, довольствуясь тем, с каким вожделением на него смотрели, и потянул на себя, впиваясь в его губы новым пылким поцелуем. Они неистово целовались, словно изголодались друг по другу, целовались жарко, заводя друг друга, пуская волну мурашек по телу, на котором уже у обоих выступила испарина. Тэхёну было так хорошо, что он готов был потерять связь с реальностью. Возбуждение накрыло его с головой, и он поджал пальчики ног, сгибая колени и приподнимая ноги. Оттянув зубами нижнюю губу Тэхёна, Чонгук подхватил его под коленями и плавно толкнулся, медленно заполняя любимого собой. Неожидавший внезапного проникновения Тэхён вскрикнул и прогнулся в спине, откидывая голову назад так, что Чонгук едва мог увидеть его глаза. Альфа впился губами в шею омеги, снова то целуя, то кусая, заполняя свои легкие вишневым ароматом, который вгонял в приятную негу. Языком ласкал ухо танцора, играясь с мочкой и кусая ее, за что получил пару царапин на спине. Тэхён не выдерживал столь дурманящих разум ласк, всхлипнул и снова поцеловал Чонгука в губы, двигаясь в ответ, приподнимая бедра так, чтобы старший входил глубже. Несколько минут Чонгук неторопливо толкался в тело любимого, не желая выпускать его из своих рук. Он хотел, чтобы это мгновение близости никогда не заканчивалось, поэтому в какой-то момент даже замедлился, а потом и вовсе остановился. Тэхён опалил влажным дыханием губы Чонгука, не понимая, в чем дело и почему альфа не двигается. А старший оставался в нем, но и не спешил. Смотрел на омегу и заполнялся странным чувством, которое давило на него и затрудняло дыхание. Тэхён лежал разнеженный, распаленный и мокрый, в глазах его собрались и кружились разные нотки, но все они были о бескрайней любви, которую Чонгук вряд ли заслужил. Он любовался танцором словно впервые, касаясь ладонью лица, пальцами ласково касаясь острых скул, ровного носика, дрожащих от возбуждения ресниц, влажных и опухших губ. Чонгук любил его. Чонгук любил его до безумия, до умопомрачения. Эта любовь не была такой, о которой принято было говорить. Она болезненно отзывалась в груди. Ему было больно. Но боль эта была приятная, потому что она заставляла Чонгука чувствовать себя живым. Он живой. Настоящий. Пусть и с потрепанным сердцем. И ему не верилось, что спустя четырнадцать лет это все могло закончиться, что ему придется не просто уйти добровольно из жизни, а заставить любимых пережить эту трагедию. Он эгоистичен. Эгоистичен настолько, что не смог отпустить Тэхёна с сыном, будучи неуверенным в том, что сможет решить вопрос с договором. Глубоко в душе альфа понимал, что такой вопрос решался лишь глобальными путями, требовал огромной подготовки, возможно, даже не просто десятка телохранителей, а целой армии. Внутренний голос подсказывал ему, что Альфред был прав. С ватиканцами нужно было начинать войну. Войну, в ходе которой могли пострадать не тысячи людей, а сотни тысяч. Насколько была важна жизнь Чонгука? Насколько было важно остаться в живых, но предать земле сотни тысяч ни в чем невинных людей? Чонгук не знал. Чонгук не знал, насколько эгоистичен был. Не знал еще, как сильно может хотеть остаться с любимыми, что пойдет на такой поступок. — Ты плачешь? — нахмурился Тэхён, замечая в глазах старшего влагу. Чонгук и не заметил, как эта давящая боль в груди проявилась через его глаза. Он сморгнул, и одна слеза скатилась по его щеке, а вторая упала с ресницы прямо на щеку Тэхёна. Младший смотрел в недоумении и с легкой тревогой, не понимая, откуда такое настроение. Но Чонгук быстро взял себя в руки и шмыгнул носом, покачав головой. — Любовь моя… — Я от счастья, — выдохнул Чонгук и прижался чуть дрожащими губами к губам мужа. — Я очень люблю тебя. — И я тебя, — шепотом произнес Тэхён и снова поцеловал, притягивая старшего ближе к себе, чтобы Чонгук полностью мог лечь на него. Отбросив все тягостные мысли в сторону, глава медленно начал двигаться, снова чувствуя приятный спазм внизу живота. — Да, вот так, — шептал Тэхён, когда старший закинул его ноги на плечи и вошел под новым углом, находя комочек нервов. Он не стеснялся альфу, полностью доверял ему и потому не боялся быть собой, глядя с непристойным блеском в глазах. Его уста повторяли «ещё» снова и снова, пока Чонгук постепенно наращивал темп, стараясь входить каждый раз по-особенному глубоко. Альфа простонал в унисон с Тэхёном, опуская ноги омеги на свои бедра. Руками обхватил его ладони, переплетая их пальцы, и переместил их на подушку над головой. Очередной стон утонул в бесконечном поцелуе молодоженов, которым физически было трудно оторваться друг от друга. Они как два зависимых — целовались, терлись друг о друга, готовые любить до нового утра, до нового рассвета.***
Крепкий сон сморил Тэхёна ближе к двум часам ночи, после долгих ласк в душевой, где Чонгук неустанно касался его, целовал и снова заполнял собой, потому что мало. Ему мало Тэхёна. И даже после, когда омега провалился в сон, Чонгук подолгу лежал рядом, ласково поглаживая предплечье и любуясь неповторимым произведением Вселенной. А когда тяжелые мысли окутали его голову, он посмотрел в сторону моря, которое теперь отражало завораживающий лунный свет. Поцеловав Тэхёна в ключицу, альфа пошел на пляж, не удосужившись прикрыть свое нагое тело. Он предстал перед морем абсолютно голый, стоя чуть с опущенными плечами, потому что неприятная правда ложилась ему на плечи тяжелым грузом. Глава стоял, чуть задрав голову, и смотрел на полную луну, которая загадочно светила на черном просторном небе. Она смотрела в ответ, но в ней Чонгук видел лишь собственную безысходность. Он никогда не приветствовал такое состояние, когда теряешься и не знаешь, как быть, что делать. Поникшее состояние, потерянное, словно из его рук утекала последняя возможность все исправить. Но даже сейчас Чонгук не знал, насколько эффективным было решение взломать систему фанатиков. Это могло показать только время. Чонгук прикрыл веки на пару секунд, чувствуя босыми ногами прохладный песок. Море казалось сейчас единственным спасением для главы, чья голова гудела, а затылок тянуло от боли. Он прошел по песку прямо к воде, ни секунду не раздумывая, и нырнул с головой, чувствуя пронизывающий холод. Проплыл несколько метров и вынырнул, чтобы набрать в легкие еще больше воздуха и снова окунуться с головой. Холод остужал. Холод успокаивал. Он провел под водой несколько минут, лишь иногда выплывая, когда в легких не оставалось больше кислорода, а потом стоял в воде по пояс, снова глядя на луну. Но на этот раз ровным взглядом, почти пустым. — Не холодно? — услышал альфа за спиной и удивленно обернулся. Тэхён стоял у воды без одежды, но никак не решался присоединиться к мужу, потому что, да, холодно. — Не спится? — Как уснуть, когда ты рядом? — улыбнулся глава, поправляя мокрые волосы. — Иди ко мне. — Вода холодная, — промямлил Тэхён, чувствуя пальцами ног температуру воды. — Я согрею. И не нужно было больше слов, чтобы убедить омегу, который все равно пошел бы, все равно присоединился бы к альфе, который выглядел на фоне звездного неба, как отдельная Вселенная. Тэхён задержал дыхание и сжался, стоило ему пройти ближе к Чонгуку, а потом судорожно выдохнул, когда альфа поймал его в свои руки. Тело старшего оставалось все таким же теплым, несмотря на прохладную воду. Казалось, будь альфа даже в ледяной воде, его это попросту не возьмет. Тэхён сжал пальцами широкие плечи старшего и прижался к нему, примкнув губами к губам мужа, которые слегка отдавали соленым привкусом. Поцелуй этот как бальзам для Чонгука, который охотно ответил и обнял мужа за талию. Они оба сделали глубокий вдох в унисон, словно одновременно нуждались в запахе друг друга, который действовал на каждого из них, точно обезболивающее для души. — Любовь моя, — выдохнул Тэхён и мелко дрогнул, улыбнувшись. — Мне нужно кое-что тебе сказать. — Говори, вишенка. — Я, — омега сделал паузу, глядя смущенно мужу в глаза, а потом прикусил губу. — Я… Я в положении. — Что? — удивленно выдохнул магнат, а сердце его пропустило удар. — Ты серьезно? — Чуть больше месяца, — кивнул Тэхён и громко вскрикнул, потому что Чонгук, не совладав с эмоциями, поднял его на руки и закружил, насколько это было возможно в воде. — Уронишь меня! — запаниковал младший и рассмеялся, когда глава отпустил его, но не выпустил из своих рук. — Ты не представляешь, как я счастлив, — дрожащим голосом произнес Чонгук и начал хаотично оставлять поцелуи на его лице, на шее, а потом снова на лице. А Тэхён не мог перестать смеяться, а смех омеги для альфы был усладой для ушей. — У нашего короля будет братишка… — Будет, — подтвердил Тэхён и посмотрел безумно влюбленными глазами. При лунном свете омега преображался, становился совсем невероятным, нереальным, невообразимым. Его глаза, что сейчас отражали не только луну, но и всю вселенную Чонгука, наполнились влагой. Альфа подался вперед и оставил поцелуй на каждом веке, ощущая теплое дыхание на своей шее, а потом снова заглянул глубоко ему в душу. Тэхён стал для Чонгука всем. Тэхён показал Чонгуку, что на самом деле его сердце далеко не камень, а душа далеко не проклята. Возможно, место в аду ему все же уготовлено, но здесь… Рядом с семьей Чонгук чувствовал себя никак иначе, как в раю. В небесном раю, потому что у обоих голубые бездны. Чонгук наклонился вперед, опаляя горячим дыханием ухо младшего, и хриплым голосом прошептал: — Ты есть моя гравитация, cerise. — Гравитация? — удивился Тэхён, не ожидавший подобного признания в любви. Чонгук слабо улыбнулся, поцеловав мочку уха, а потом прижался губами к плечу. — Почему именно гравитация? Альфа несколько секунд прижимался губами к хрупкому плечу, а потом отстранился и с подлинной любовью оглядел своего мужа, отвечая: — Потому что, при открытии гравитации, во Вселенной появился смысл.