Бесконечная лента социальных сетей пробегала перед глазами и позволяла подеградировать хотя бы десять минут между уроками физики, на которой дали мудрёную лабораторную, и русского, где можно будет наконец-то порисовать в небольшом блокноте, который Макс везде таскал с собой. В этом он был похож на крёстного, Дубина, только вот у того рисование осталось просто хобби, помогавшим скрасить жизнь. Макс же собирался сделать это делом своей жизни и связать с искусством будущую профессию. По крайне мере сейчас, когда она был в седьмом классе, мальчишке этого очень хотелось. Отец расстроится, конечно, что называемая им в шутку служивая династия прервётся, но, может, Диана проявит здесь большую инициативу.
— Тебе взять что-то? — Диана чуть пихнула брата в плечо, он только-только открыл блокнот и стал намечать очередного железного человека — они теперь заполоняли каждую чистую бумажку в окружении Макса.
— Пирожок какой-нибудь.
— Писят рублей, — передразнила известную шутку девочка, протягивая брату пустую ладошку, куда эта самая купюра должна была приземлиться. — Я кошелёк дома забыла.
— Иди уже, очередь наверное собралась, на урок опоздаешь, — Макс отдал сестре деньги, а сам вернулся к карандашу и бумаге, от которых теперь не отлипал.
Игорь с Юлей сначала радовались — ребёнок не сидит постоянно в телефоне, тихонько рисует, причем, достаточно талантливо и симпатично. Но после того, как Юрий преподнёс на День Рождения внуку дорогущий графический планшет, а Виктор и Светлана — целую гору скетч-буков и огромные наборы профессиональных материалов, это из приятного времяпрепровождения превратилось в зависимость и одержимость. Их сын теперь чёркал на любой свободной чистой бумажке, занимался этим в любую свободную минуту, и родители не знали радоваться такой страсти или начинать беспокоиться.
Диана, привыкшая к подобным тараканам брата, уже даже не обращала внимания. Ей увлечение Макса было только на руку — он рисует стенгазеты и многочисленные открытки, а она тоже как бы участвует в процессе, хоть и заключается её помощь в своевременно сделанном чае и поданной большой кисточке. Это можно было ставить на поток и начинать рисовать что-то для одноклассников за небольшие взносы, так что предприимчивая Диана пока думала, как подкатить к брату с подобной инициативой, тем более что заинтересованные лица уже имелись.
Перескакивая через ступеньку, она прошмыгнула мимо толпы неторопливых младшеклассников — такие брали количеством и начинали ныть, даже если их просто кто-то чуть подвинули, чтобы не снести на полном ходу. Очередь в столовой выстроилась неоглядная — парочка учительниц сидели за своим столиком, постоянно одёргивая тех, кто превышал положенную скорость движения или, заскучав, начинал дёргать за хвосты и косички одноклассниц.
Удобно пристроившись за двумя пацанами из параллельного класса, Диана нетерпеливо поглядывала на часы. Минуты всё бежали вперёд, а очередь сдвигаться с мёртвой точки так и не желала. Ладно бы опоздать на урок — не проблема. Но вот если заявиться с какой-нибудь булкой, но заставят съесть всю добычу в коридоре, и тогда вечно голодному Максюше точно ничего не достанется. А этого никак нельзя было допустить — бизнес-план по рисованию коммишек был уже на финальной стадии разработки.
— Да ты видел вообще их мать? Блять, я тебе отвечаю, где-то точно должны быть
интереснее фотки, — который раз уже твердил Витёк Андрею.
Диана совершенно не хотела вслушиваться в их диалог, но приходилось стоять прямо за ними, а уступить кому-то очередь означало отправиться в её самое начало. Откровенно говоря, эти двое ей не нравились. Абсолютные дебилы, которые не уважают никого, не чувствуют границ дозволенного и выводят из себя любого преподавателя, после чего страдают все остальные. И ничего страшного бы не было, но конкретно с их классом у Громов несколько раз в неделю были спаянные уроки по физкультуре, ИЗО, время от времени проводились общие мероприятия. Оба недоумка перешли в школу буквально в начале этого учебного года, но уже успели довести до белого каления весь педсостав и большую часть учащихся.
Витёк, субъект крайне мутный, имел неприятную, будто оплывшую внешность. Неаккуратный, задиристый, он был похож на упрямого барана, который разносит всё вокруг из-за скуки. Второй же, Андрюха, ужасно шепелявил и любил подначивать своего дружка на всякие безумства. Налепить на чужую шапку жвачку? Они тут как тут. Спрятать сменку и наблюдать за тем, как человек в панике ищет по школе свои вещи? Эта парочка будет первой.
— Ну ты глянь просто. Ахуеть, и сиськи, и жопа. А ей сорокет, но я бы всё равно вдул, — восторгался Андрей, и от подобных слов девочке хотелось наколдовать себе беруши, только бы не слышать подобного ужаса.
— Динь, тебя как за смертью посылать.
Рядом с сестрой материализовался Макс, влезая к ней в очередь. На возмущенные возгласы откуда-то сзади он не обратил никакого внимания, сосредоточившись на двух последних оставшихся пирожках с капустой. Шанс, что хотя бы один из них ему достанется, был крайне мал, но не равен нулю.
— Она выглядит лучше, чем Дианка. Та вообще стрёмная. Курчавая, как овца, видимо, поэтому косы плетёт, чтобы видно было меньше, — поддакнул Витёк, и вот тут девочка хоть и не хотела, но всё же прислушалась к диалогу незамечающих их с братом парней.
— Да она сделанная наверное вся. Это ж сколько их батя зарабатывает, интересно.
— Он мент, как я понял. Видел как-то, он за ними приезжал, по форме был.
— И дед тоже, фотки, помнишь, выкладывали?
— А, ну тогда всё ясно, — с ехидством повернувшись к собеседнику, заметил Витя. — Пристроили, кабинетная крыса, точно тебе говорю. Вот у меня батя реальный полицейский, в ДПС работает. Отвечаю, их тоже пристроят куда-нибудь после вышки, и будут они взяточки брать, пока такие, как мой отец, годами повышений ждут. И нюника этого тоже. Задолбал, весь из себя такой хороший, бесит прям.
— Кабинетная крыса? — злым шёпотом сквозь стиснутые зубы произнёс Макс, задавая явно риторический вопрос сестре.
Их отец, у которого несколько десятков лет оперативной работы, пара сотрясений, два пулевых, огромное количество шрамов, ломота во всём теле из-за старых травм и ужасное зрение из-за черепно-мозговых, полученных в молодости — кабинетная крыса? А вдул бы этот недоносок их маме, лучшей, самой мудрой и умной женщине во вселенной? (бабушка Света и бабушка Лена не в счёт)
От Игоря они унаследовали главную Громовскую черту, укротить которую получается только с возрастом. Сначала делаешь и бьешь — потом думаешь о причинах и последствиях. Сколько раз родители отчитывали их за потасовки, сколько раз проводили беседы — это помогало, правда помогало. И Диана с Максом точно знали, что бить людей нельзя. Но это же перед ними гаденько хохочут над фоткой мамы не люди, а животные. Гиены, шакалы, да просто настоящие крысы.
— А в лицо всё это высказать слабо? — ткнув одного из парней в плечо, заявила Диана, пока Максим ещё хранил надежду, что обойдётся просто криком и скандалом, но не рукоприкладством.
— Блять, — ёмко отчеканил Витя до того, как девочка пошла в наступление.
— Да ты ахринел просто в край? Может, мы тогда все обсудим, какой ты мудак? Да какое право ты вообще имеешь родителей наших трогать?! — кричала она, не обращая внимания ни на отодвигающихся от них учеников, ни на приближающихся к ним преподавателей.
— А ты чего з-застыл? Убери от меня свою сестру психованную, — заметив тяжёло лежащую, будто сдерживающую руку Макса на плече девочки, потребовал второй, начал ещё и заикаться, видимо, от страха.
— Психованную?
Диана что было мочи вцепилась в чужую рубашку, хорошенько тряхнув обидчика. Никто не посмеет обижать её саму, брата и тем более родителей. Никто даже слова плохого не имеет права в их сторону сказать, а тут какие-то отморозки, ничего ровным счетом из себя не представляющие, возомнили себя кем-то.
Пытаясь отмахнуться от налетевшей на него девочки, Витя толкнул её так, что она не удержалась на ногах и с оглушительным грохотом спиной налетела на стулья, едва не приложившись головой об столешницу. Вот здесь кончилось терпение Макса. Словесные замечания его не трогали — люди отказывались от своих слов при любом удобном случае, а вот действия — дело другое.
Не задумываясь ни на секунду, он отвесил звонкую и ужасно обидную оплеуху Андрею, обхватил за необъятный живот Витька и повалил на пол. Прежде чем они покатились по полу под всеобщий крик и гомон, он нанёс несколько точных ударов в чужой нос, после чего послышался однозначный хруст, и на руках осталась кровь. Самому тоже досталось — нещадно болели бок, скорее всего ему разбили губу и поставили синяк на скулу. Где-то позади ему в рубашку вцепился какой-то старшеклассник, оттаскивая от хнычущего Вити.
Перед глазами всё плыло, Макс судорожно тряс головой, пока в поле зрения не появилась зарёванная сестра, повисшая на нём, только бы он снова не бросился на обидчиков.
— Суки, — злобно шипел он, но с каждой секундой начинал чувствовать, как всё больше огнём горело лицо и бок. Видимо, Андрей успел его пнуть, пока они катались по полу.
— Громы, Леванов, что здесь происходит? — перекрывая всхлипы Витька, влезла в самую гущу событий Анастасия Витальевна, их классный руководитель, фурией влетевшая в столовую разнимать своих учеников.
— Всё хорошо, — пробурчал Макс, бегло оглядывая Диану. Пострадало только её самолюбие, благо, ничего более, а за себя он не переживал совершенно.
— В медпункт, быстро. Сегодня вечером с вашими родителями будет серьёзный разговор, и чтобы завтра они приехали в школу, поняли?
***
— Масюш, очень больно? — нервно оглядывая распухшую губу брата и наливающийся под глазом синяк, прошептала Диана.
Домой ехать не хотелось совершенно. Там уже ждёт злая как тысяча чертей мама, а скоро должен вернуться с работы отец, с которым предстоит ещё один
разговор. Сначала мать будет выносить мозг и выедать его чайной ложечкой, а потом последует лекция от папы о недопустимости подобного. Надежды оттянуть второе обсуждение в жизнь не воплотились. Родители были дома и уже поджидали их на пороге квартиры.
Юля, как только увидела детей, тут же кинулась к ним и чем дольше смотрела, тем сильнее в ней вскипали несколько чувств: желание порвать на кусочки того, кто побил её сына, и злость на самих детей за то, что они первые полезли в драку. Игорь же, тяжело оглядев Макса и Диану, ничего не сказал и отправился в зал, куда потянулась и вся остальная семья.
— Что случилось? — тут же задала главный вопрос вечера Юля строгим, нетерпящим увиливания и лжи тоном. Сам Игорь этот тон ненавидел всей душой, да и дети недолюбливали тоже — ничего хорошего он никогда никому не сулил.
Родители сели на диван, дети же застыли перед ними, не зная, куда глаза деть. Как им объяснить
причину драки, как объяснить, что они вообще-то их защищали, и без повода избивать других людей не стали бы.
— Мама на каком-то другом языке спрашивает? — повысил голос Игорь, и Юля обеспокоенно взглянула на него.
— Горь, тише, давление опять поднимется, — успокоила она мужа и вернулась через несколько минут с тонометром и таблетками.
Гром снял очки в тонкой оправе, не в силах смотреть на то, как разрастается фингал у сына под глазом. Губы у него распухли так, будто он засунул голову в пчелиный улей или переборщил с ботоксами, как некоторые девушки. Диана выглядела злой, расстроенной, но никак не напуганной, значит, скорее всего, подрались за дело.
— Вам уже всё равно всё рассказали, — огрызнулась она, хотя бы одним плечиком прячась за брата.
Отца в такие моменты она откровенно побаивалась, его обычно весёлый или просто уставший тон становился откровенно злым и разочарованным.
— Диана! Вы же понимаете, что вы будете наказаны? И степень этого наказания сейчас зависит от того, как много вы расскажете, — одёрнула дочь Юля
— Эти два мудака…
— Макс!
— Эти двое нас оскорбляли, — глядя исподлобья на родителей, заявил Максим. — Получили они за дело, и извиняться мы не собираемся, сами виноваты.
— Как вас так, нежные вы наши, могли оскорбить, что ты ему нос сломал?
— Всё-таки сломал, красавчик, — тихонечко повернулась девочка к брату.
— Диана!
— Не только нас, вас тоже, — зло бросила Диана, и после этого её прорвало: — Мам, они твои фотки рассматривали, суки озабоченные, а тебя обвиняли в том, что ты только в кабинете сидишь и ничего не делаешь! Да, я первая дёрнула его, ну и что? Словами он всё равно не понимает, может, теперь только поймёт, что надо базар фильтровать.
— Он Диану толкнул, а я в стороне должен был стоять и объяснять им, что девочек трогать нельзя?
Игорь хрипло выдохнул, пытаясь проанализировать резкую речь дочери. Он не сомневался, что Максим и Диана просто так не полезли бы в драку, не ударили бы первыми. Но давление всё равно пульсировало в висках, приехал, блин, пораньше домой впервые за несколько недель, а тут такой подарочек в виде разгромного разговора с их классной и избитого сына. Прекрасная пятница, спасибо всем.
Свою порцию нравоучений от жены он получил уже в полной мере, и будет аукаться этот случай ему ещё очень и очень долго. Вот они на твоём примере этого научились, причитала Юля, это ты виноват, что они в драки при малейшем поводе лезут. Да Игорь учил их защищать себя, учил защищать то, что дорого и любимо. Ну и что, что иногда для этого нужно пустить кулаки в ход? Сам бы драчливым до ужаса, особенно подростком, когда прятался от отца и обеспокоенных Прокопенко, только бы они не увидели новую ссадину или синяк.
— Точные формулировки, будьте добры, — вступила Юля, когда перестал противно пищать тонометр у мужа на предплечье, показывающий 175/109. — Бить людей в любом случае плохо, мы вас не так воспитывали, — наставническим тоном продолжала она.
— Я бы вдул, и кабинетная крыса, достаточно точные, мам? А Диану за кудряшки овцой. Этого вам хватит?
Сжав ладошку сестры, Макс потащил её в свою комнату, где они закрылись на весь оставшийся вечер и не вышли даже поужинать. Прекрасно, думалось родителям, их в итоге ещё и виноватыми оставили из-за того, что они пытались выяснить все подробности.
***
— Ребят, ну выходите уже. Иначе мы сейчас бабушкам и дедушкам напишем, — Игорь упёрся плечом в дверной косяк и стоял около их комнаты через полчаса после неприятного разговора.
— А кто из вас завтра в школу поедет? — выглянул из комнаты Макс, и у Грома сердце кровью стало обливаться от его внешнего вида.
— Вместе поедем, мне крайне интересно глянуть, насколько сильно пострадал чужой нос, — усмехнулся Игорь. — Вы же понимаете, что никаких поездок в эти выходные и генеральная уборка?
— Да, — понурив головы, кивнули дети.
— Тогда пошли оценивать ущерб и всё фотографировать, мама уже свою лампу там приготовила, и настроена она крайне воинственно. Вы, главное, сегодня и завтра помалкивайте, и всё обойдется. — приобняв сына за плечи, Игорь наклонился к нему так, чтобы только он слышал: — Всё правильно сделал, но в следующий раз будь аккуратнее, хорошо? И мороженое в морозилке возьми, приложи. Поздно уже, конечно, но хоть отёк сойдёт.
— Какие-то ссыкуны мелкие дрочить на меня будут, да я им поотрываю… — причитала мать семейства, нервно дёргая провода от своей лучшей круговой лампы.
Громы так и замерли на пороге комнаты, остановленные такой тирадой.
— Юля!
— Садись давай, будем побои снимать. И вообще, солнце моё, не надо было руки марать, поверь мне, таких у вас в жизни ещё много будет, а вот целых костяшек на них не напасешься, — внимательно осматривая лицо сына, заявила Юля. — И кудри это семейное достояние Громов, вообще-то. Вы папу вспомните, когда вовремя в парикмахерскую не запишется, — усмехнулась она, обращаясь к дочери. — Они за твои кудряшки через пару лет драться будут, солнышко. Не бери это в голову.
— Мамуль, а можно побыстрее как-нибудь? Мороженое тает, — взмахнув уже откусанным пломбиром, поторопил процесс Макс. — И нам ещё уроки делать.
— Сейчас кто-то отправится разбирать балкон, — будто невзначай произнёс Игорь, заваривая всем чай. Вечер будет долгий, им ещё общую стратегию завтрашнего выступления в школе обсуждать.
— Молчу-молчу, — улыбнулся Макс и ойкнул, когда неудачно согнулся, закрывая руками бок.
— Да они ахуели, — поражённо выдала Юля, когда ультимативно задрала на сыне майку и увидела ещё один синяк на рёбрах. — Игорь, — повернулась она к мужу. — А ты заявление примешь?
— В срочном порядке, — заметив огонёк в глазах жены, ответил тот.
