Разбитые зеркала в её глазах

And now the empathy empowers me But I will wait forever I need someone now To look into my eyes and tell me Girl you know you've got to watch your health

      Сегодняшняя ночь — тёмная и свежая. Ветер мягко дул сквозь листву деревьев, разнося их влагу и шорох. Яркие огни Токио немного видны, но здесь все это выглядит нереально и настолько далеко, что, кажется, будто город находится где-то на краю света, а единственное достижимое место — это колледж. Уже около часа ночи, но Фуккацу только ушла от Судзуне-сенсей. Ноги едва тащили её то ли от усталости, то ли от небольшого шока после прочтения тетради.              — Некоторые страницы вырваны, — обнаружила Хитоми, когда на средине предложения смысл строчек оборвался уже во второй раз.              — Я заметила, — Мико сидела на кушетке в мед пункте. Сёко хорошенько поработала над её состоянием и сказала, что с «живучестью» Судзуне оправится она быстро. — Не думаю, что их бы вырывали просто так. Возможно, они как раз и боялись того, что тетрадь отберут.              — Хорошо, что есть хоть это, — Хитоми в первую очередь подбодрила себя. Прочитав эту тетрадь взахлёб, она бы могла назвать её самым интересным учебником в её жизни. Ибо в первую очередь, строки говорили теперь про неё. Что-то осталось в тайне, но суть была ясна — «Уаджет» нужен для ввода в человека техники под названием «Лунное царствование».              Рурами Кин писал: «…технику могут ввести только для двух магов, у которых, после операции, начинается «круговорот проклятой энергии», из-за чего их проклятая энергия станет идентична на 97%», — скорее всего, именно это было причиной, по которой Аки и Хитоми провели инъекцию. Если бы дело было в проклятой технике — ОРС могли взять кого угодно из своих служебных, но выбрали именно Фуккацу.              — Да, но информации ещё очень мало. А чем больше загадок, тем больше опасности в этом, — лицо Мико выглядело озадаченно.              «Нужно отметить,что техника является запретной и информация о ней наиболее распространена на территории северной Африки, в честности, в Египте. В Японии она малоизвестна из-за цензуры, наложенной на японский мир магов с целью обезопаситься от тех, кто жаждет силы предмета», — до прочтения этих строк, Судзуне была удивлена, когда оказалось, что какая-то тетрадь в единственном экземпляре — первый и последний источник информации о таком важном предмете, как Уаджет. Всё, что знали в колледже — предмет может сам создавать вокруг себя проклятую территорию, которая его защитит. Именно поэтому, о печати на двери никто не заботился: даже если она существовала когда-то давно, то накладывать её снова — не увидели смысла, при должной защите от самого Уаджета. Хранения предмета в Токийском магическом колледже было долгое время достаточно для безопасности, пока не случилось его распечатывание. Теперь, благодаря «прекрасным» старанием других, случилось всё это: цепочкой, звенье за звеньем — оно приводило к тому, что перед Мико, оперевшись на кровать, сидит её ученица под влиянием проклятого предмета особого уровня.              Как обычно, судьба несправедлива, а жизнь слепа и указывает пальцем на невинных.              — Насколько опасно сейчас, зная все перечисленное? — спросила Хитоми, подняв на учителя взгляд: один из её глаз теперь приобрел фиолетовый оттенок, а второй так и остался в родном голубом цвете.              — Ну… — Мико размяла плечо и её взгляд был направлен куда-то в верхний правый угол, глаза прищурены. Она не сможет предположить точно. — Думаю, распечатать древнюю технику очень опасно. Понимаешь… Она будут куда опаснее современной. Всё из-за того, что, получая технику через поколения, в большинстве случаев, каждый маг так или иначе адаптирует её под себя, из-за чего она может потерять свои свойства. Но тут, она передана как бы прямым путем. То есть, какой она была до нашей эры, такой и осталась. А с учётом описанных тут свойств, — она кинула взгляд на тетрадь на кровати. — Я считаю, это ещё одна вещь, которую стоит пока скрыть.              — От старейшин?              — Пока что, лучше вообще от всех. Я подожду, пока Годжо вернётся с командировки, а затем мы сразу же все решим.                     — Мне стоит её развивать? — спросила Фуккацу, имея ввиду технику. Независимо от ответа, она будет это делать: просто надо решить, прятаться при этом или не стоит. Хитоми считала, что имела право на «познание себя».              — Она в любом случае будет себя проявлять, как бы ты не хотела, ты ведь знаешь. Так что, развивай. В тетради было сказано, что так как техника не врождённая, ты быстро привыкнешь и разберешься. Это уже заложено в тебе. Только проводи тренировки не у всех на виду. Тем более, что твоя основная сила раскрыта только ночью.              — То есть, мне стоит начать прямо сейчас? — Хитоми была в неком предвкушении.              — Нет, пока не стоит. Начни хотя бы с завтрашнего дня.              — Есть! — ответила Фуккацу, будто ей отдали приказ.              — Отлично. А, и, Фуккацу… Если будут спрашивать, скажи, что тебя просто прокляли, — на этих словам Мико аккуратно встала с кровати и достала из одного из шкафчиков черную повязку на глаз, «как у пиратов». Судзуне протянула вещь Хитоми. — Если что, скажи, что выкололи.              — Как скажите, — Фуккацу послушно надела повязку на глаз. Было непривычно чувствовать вещь на лице, так и быть слепой на один глаз. Но Хитоми знала, что это — более безопасный вариант. Ей нужно было лишь разобраться в этом всём, и правда не стоило, вмешивать кого-либо. Фуккацу надоело, что невинные могут страдать из-за неё. «Это я должна защищать их, а не они – меня». Она просто хочет приносить куда меньше проблем.              — Можешь идти, Фуккацу, — сказала Мико. — Мы подумаем, как можно найти недостающие страницы. — Хитоми молча пошла к выходу, в мыслях комок запутанных ниток. Когда она уже закрывала дверь, Судзуне-сенсей сказала: — Знай, что никто не вправе скрывать от тебя то, кем ты являешься.              Хитоми встала, молча глядя в ночное небо. Всё небо было усыпано звёздами и среди них сверкала луна. Сегодня белая и полная, она освещала дорогу Фуккацу. Девушка не понимала, что ей чувствовать. До этого дня, всё было просто: сила — это хорошо, слабость — это плохо. Теперь, сила стала сложна в её понимании.              Это ведь очень важно для мага, да?              Размышления прервал глухой стук — где-то в саду опрокинулся содзу.Фуккацу вспомнила, что уже поздно, а завтра ей, по-правильному, предстоит идти на занятия. Несмотря на все её проблемы, учебу никто не отменял. Единственное, что она решила всё-таки сделать перед сном — сходить поесть.              Она подошла к общей комнате. Хитоми не ела с самого утра и за такой насыщенный день, она была бы не против съесть что-нибудь вкусное и быстрое — конечно же, она сварит рамен. В предвкушении от любимой еды, у неё немного поднялось настроение. Фуккацу резко открыла тяжёлую дверь :родное место никак не изменилось за день, тянувшийся как вечность: тот же большой синий диван и плазменный телевизор, та же зона кухня и деревянный стол, за которым сейчас сидит Фушигуро.              Хитоми от неожиданности замерла в пороге. На Мегуми падал белый свет от лампы прямо сверху стола, создавая тень на его лице от своего же лица. Парень поднял глаза — уставшие и красные, он весь выглядел измученно. Ему пришлось прищуриться, чтобы разглядеть Хитоми — до порога свет почти не доходил.              — Привет, — Хитоми не знала, что ещё можно было сказать, но стоять молчать уже шестую секунду не хотелось. И Фуккацу не уверена, что кто-то знает про то, что её всё-таки похитили. Кто знает, может, она задержалась дома? Хитоми не спеша прошла на кухню.— Чего ты не спишь?              — Я знаю, где ты была, — Фушигуро быстро осознал, о чем Хитоми хотела бы молчать.              — Откуда?              — По твоему виду и времени прихода ясно, что явно не на семейном ужине, — Фуккацу начала рассматривать себя, но кроме ссадин на коленях и руках, ничего не заметила и лишь потом только догадалась, что Мегуми говорит о повязке на лице.              Хитоми промолчала, не зная, что ответить. Она не может рассказать, что там произошло на самом деле, даже если бы Фушигуро спросил.              — Мне выкололи его с помощью проклятой энергии, — Фуккацу солгала про глаз, как и планировалось. Когда-нибудь Мегуми узнает правду, но сейчас нельзя. — Сёко не смогла помочь. Теперь так.              Хитоми задумалась, не сказала ли она это слишком равнодушно? Хотя, для мага это нормальная реакция на травмы, но прошло не слишком много времени, чтобы говорить об этом так. Девушка так и не научилась умело лгать, и сейчас снова видит косяк за косяком, сразу после того, как говорит что-либо. Но с другой стороны, в случае с глазом, это был единственный вариант для ответа, лишь стоило сыграть разочарование. Она попробует взять на заметку.              — Твоя проклятая энергия изменилась, — Мегуми заметил изменения с самого порога: поэтому он так долго вглядывался, думая, точно ли это Хитоми или кто-то другой, а ему, из-за бессонницы в два дня, уже мерещится девушка.              Первый день бессонницы был заполнен мыслями об «обещании». То общения, которое он дал Хитоми и то обещание, которое Фуккацу сказала, что давать не будет. «Тогда даже не думай, что я дам тебе обещание на что-то», — последние слова, которые он слышал от девушки. Они вертелись на языке, заполняли комнату, звучали в ушах её голосом. Фушигуро даже точно не понимал, почему именно он так много думает об этом. Однако, после хорошей дозы снотворного подремать около часа вышло.              Эта ночь была ещё хуже.              В первой половине дня, со слов Кугисаки, Мегуми узнал, что Хитоми все-таки выехала за территорию колледжа в сопровождении двух магов. Это успокоило его, но ненадолго. Вечером, когда Итадори вдруг спросил «А где Хитоми так долго? Я думал, мы вечером покатаем в «Mortal Combat»», — у Фушигуро что-то кольнула в сердце, когда он подумал о совместном времяпровождении Юдзи и Хитоми, но потом мысли заполнились другим — Мегуми осознал, что и правда, Хитоми уже довольно давно нет. Не желая терзать свою же душу, он всё-таки решился пойти и спросить у Судзуне-сенсей, знает ли она, когда приедет Хитоми. Если бы вдруг она спросила, зачем ему это, он бы соврал что-нибудь про учебу, так парень решил, на всякий случай. Мико на месте не оказалось, хотя он знал, что с утра она точно была. Парень понимал, что такой занятой человек, как Судзуне Мико, могла быть сейчас где угодно, но винил обстоятельства, что всё вышло так. И, вот снова, беспокойный вечер и ночь. Фушигуро принципиально не пил ничего для сна, он даже не пытался заснуть, зная, что для того чтобы сделать это сейчас, ему придется выпить смертельную дозу снотворного.              И, вот сейчас, к большому счастью, она стоит перед ним. Все колени были в ссадинах, свитер запачкан в какой-то пыли, светлые волосы немного растрепаны на макушке, но сами пряди лежали ровно, рассыпанные по плечам. Такая живая и настоящая, сейчас он счастлив видеть Хитоми просто стоящей перед ним. Тут, а не где-то далеко. В душе он рад, беспокойство понемногу отходит, но Мегуми не мог не заметить изменения: на левом глазу красовалась черная повязка. Перемены также ощущались и в проклятой энергии. Такое чувство, будто поверх энергии Фуккацу, «постелили» ещё какую-то. Более сильную и не похожую на другие, он специально концентрировался на ней, чтоб понимать, что это такое. Однако, Хитоми, заметив его любопытство, скрыла её.              — Меня прокляли, — девушка сказала это холодно и отчужденно, будто Фушигуро лез не в свое дело. — Поэтому она изменилась. Судзуне-сенсей сказала, что кроме этого, все остальные побочные эффекты убраны. Да и, это тоже, скоро исчезнет, — продолжала врать она.              — Хитоми, посмотри на меня.              Фуккацу не хотела делать этого. Ей казалось, что по её лицу можно прочесть всё. Она пустым взглядом смотрела на то, как кипятиться прозрачная вода: крошечные капли выплескивались через край, создавая тёплый пар, который наполнял пространство около плиты. Хитоми молча открыла пачку с лапшой — она увидела, что её руки немного тряслись, до этого момента девушка этого не замечала. Фуккацу чувствовала на себе взгляд Фушигуро, но не видела его до сих пор.              — Повернись, пожалуйста.              Хитоми дрогнула от голоса, хотя и ожидала, что Фушигуро повторит, — её рука дернулась, в следствии чего она обожглась. От неожиданности она отпрянула от плиты, чувствуя острую боль Девушка посмотрела на пальцы на руке, которые начали краснеть.              Мегуми резко встал со стула и подошёл к девушке. Фушигуро аккуратно взял её за запястье и посмотрел на обожженные пальцы, в глазах читалось небольшое беспокойство. Фуккацу рассматривала его: губы сжаты, под прикрытыми ресницами синими глазами — тень от бессонных ночей, волосы падали ему на лицо, а по сторонам, как обычно, торчали как иголки. Полюбоваться вышло не более двух секунд — Мегуми подвёл Хитоми к умывальнику, включил прохладную воду и сунул руку под напор. Со временем, неприятные ощущения начали немного утихать, а боль становится менее интенсивной.              — Почему ты так волнуешься? — спросил Мегуми, у Фуккацу забегали глаза, но он ответила:              — Некий шок после прибывания у ОРС. Не думаю, что это удивительно, — Мегуми не был уверен, что это правда, он промолчал. Сейчас не в тему выбивать истину.              — По-хорошему, нужно держать минут пятнадцать, — Фушигуро закатал рукав Фуккацу, оставив её руку под струей.              — Но моя еда…              — Я доделаю сам, — перебил её Мегуми и пошел к плите. — Решила поесть перед сном?              — Ты сейчас обвиняешь в меня в том, что я не забочусь о весе, сне и пищеварении? — Хитоми смотрела как с пальцев струйками стекает холодная вода.              — Нет. Я всего лишь подумал, что после такого дня, единственное, что ты захочешь — это попасть в кровать и прибывать там минимум до часа дня, — Фушигуро уже перекладывал рамен в сковороду, а значит, блюдо почти готово. — Ты разве не любишь долго спать?              — Ну… Да, — Хитоми была удивлена, что парень запомнил эту мелочь с тех времён, когда они ездили в Шинхенюми. — Но я не сильно устала. Может, я перенервничала, поэтому сон как рукой сняло.              Но тут, пазл в голове Хитоми сложился и появилось предположение. В голове возникли строчки, которые она сегодня прочитала в тетради и все сошлось: «В ночное время физическая сила пользователя увеличивается в несколько раз, органы чувств обостряются, появляется возможность прекрасно видеть в темноте, усталость и нужда во сне исчезает, значительно увеличивается уровень проклятой энергии, проявляются дополнительные свойства…». «Теперь ясно, почему у меня сна ни в одном глазу. Режим сбит навечно, ведь спать теперь придется днём, раз «нужда во сне» исчезает лишь на ночь. А значит, ложиться выйдет только после рассвета», – Фуккацу подумала об этом и тяжело вздохнула. Опершись о край умывальника локтями, она продолжала держать руку под холодной водой, время от времени поглядывая на Фушигуро.              — Мегуми, — Фушигуро взглянул на неё, дав понять, что слышал и снова опустил взгляд на плиту. — Зачем нужна сила?              Фушигуро сначала не понял вопрос, он показался слишком резким, но он имел свое мнение на этот счёт. «Почему она спрашивает об этом сейчас?», — лишь подумал парень. Он не знал, что случилось там, но хотел получить правдивый ответ. Фушигуро догадывался, что Хитоми лжет: когда девушка врала, то постоянная внешняя уверенность испарялась, она поджимала губы, прятала руки за спиной, старалась заставить себя смотреть в глаза собеседнику, Фуккацу чувствовала себя уязвимой.              — Чтобы защищать, — образ Цумики возник в голове резко. У Фушигуро в голове постоянно одна яркая картинка, когда он вспоминает сестру — она улыбается ему, глаза чуть прищурены, а на щеках лёгкий румянец. Он запомнил её такой до мелочей, детали никогда не исчезали из памяти. — Магу нужно быть сильным, чтобы сильными не пришлось быть всем людям.              — Сколько нужно силы? — задала встречный вопрос Хитоми.              — Я не понимаю, что ты имеешь ввиду.              — Ну, например, — Хитоми задумалась, как спросить лучше, — ты бы хотел быть таким же сильным, как Годжо-сенсей?              — Я не знаю, — Мегуми никогда об этом не думал всерьез. Быть сильным — нужно, но пример с Годжо застал врасплох. Если смотреть поверхностно, то каждый бы ответил «да». Но подводных камней слишком много, когда ты «сильнейший». — А ты, наверное, хотела бы.              — На самом деле, я тоже не знаю, — сказала Хитоми.              — Ты же всегда пытаешься стать сильнее и совершенствоваться, радуешься своим победам. Разве, не мечтаешь о большой карьере?              — Да, мечтаю, — это правда. Кажется, это была её намерение с самого поступления. — Но я не знаю свою конечную цель.              — Тебя привлекает путь, а не результат? — Фушигуро сказал это как ни в чем не бывало, уже накладывая рамен в тарелку. Но для Хитоми этот вопрос стал истинной, которую она искала. Поэтому эйфории после получения силы она не ощутила.              — Да, я думаю, так.              — Ты будешь всё время совершенствоваться, — Фушигуро поставил тарелку на стол, — но когда достигнешь пика, будешь в замешательстве.              — Существует пик силы?              — Существует пик возможностей.              Хитоми отключила воду и села напротив Мегуми. Он прав, совершенно прав. Успокоения не пришло, но разобраться в себе немного удалось.              — Пятнадцать минут ещё не прошло, — Фушигуро посмотрел на обожженную руку девушки.              — И так нормально, — Хитоми уже во всю уплетала рамен, который так хотела весь вечер. Фушигуро вздохнул, но ничего не сказал на её халатность. — Так, Мегуми, почему так поздно не спишь?              Фушигуро чувствовал усталость и слабость, но был уверен, что не сможет заснуть. Что-то все равно тягатило — он не был уверен, что Хитоми сказала правду, но требовать что-то он тоже не может.              — Не могу. Бессонница, — кратко ответил он.              Хитоми знала на себе, что это такое.              2 ноября, 2015 года.              Она прекрасно помнит, как первый раз увидела чужую смерть.              Фуккацу не знает, как его звали, чем он занимался и сколько ему было лет. Она только видела, как его ноги пропали в зубастом рту проклятия и как окружение окрасилось в кроваво-красный. Стоит разочек увидеть подобное и приоритеты тут же меняются.              Тогда, около трёх ночей она не спала, каждый раз перед глазами возникало: зубы, обречённая лицо, кровь. А затем, лезвие катаны и «месть», но лучше бы это было «спасение». Со временем картинка блекла и блекла, пока по итогу не осталось лишь размытое воспоминание. Но свои ощущения — Фуккацу запомнила навсегда. Не хотела говорить, что не спит ночами маме, ведь это «нормально для мага» — видеть умирающих.              Причину бессонницы Фушигуро она не могла угадать, но знала, что имеет шанс помочь. «…Появляется возможность навеять сон на жертву. Его крепкость зависит только от количества примененной проклятой энергии. Убить с помощью этого невозможно. На себе применить невозможно. Требует концентрации. При использовании техники, нужно коснуться головы противника», — свойство «Сонное забвение: прилив сил» из дневника Рурами Кина.              Если учиться, то почему не сейчас? Хотя, Судзуне и говорила, что лучше подождать, но на кону помощь Мегуми. С какой-то стороны, она боялась, что ничего не выйдет из-за нехватки опыта, однако попробовать так хотелось…              Хитоми сконцентрировалась на цели. «Нужен сон. Нужен сон. Нужен сон»,— по телу прошлась будто током проклятая энергия, от чего она дернулась.              — Я чувствую от тебя какие-то колебания, — Мегуми смотрел не Хитоми все это время, но решился спросить про это чувство, только после того, как девушка дрогнула. — Это… Последствия проклятия?              — Да, наверное… Иногда бывает, но это не больно и не неприятно, — Хитоми продолжала концентрироваться и мысленно умоляла Фушигуро ничего не говорить, ради своего же блага.              Тело адаптировалась, больше развивать технику некуда. Она встала со стула и подошла к Мегуми.              — Уже уходишь? Ты же даже не доела, — он удивленно посмотрел на неё.              Хитоми коснулась его макушки, почувствовала на пальцах его мягкие волосы и… Ничего не произошло.              Сейчас они молча стояли в таком положении около трех секунд, Фуккацу не знала, есть ли смысл вообще двигаться. Была идея притвориться одержимой проклятием, но она откинула её за долю секунды.                     — Что ты дела… — Фушигуро не успел договорить, как его глаза сомкнулись. Его голова повалилась на поверхность стола, дыхание медленно стало спокойным и он засопел.              Хитоми, смотрела на это, краска с лица потихоньку отходила. Лишь бы только Мегуми не вспомнил про это с утра. Фуккацу оставила тарелку на столе, чтобы не шуметь посудой, и выключила свет.              Прислушалась — теперь Мегуми спал крепко. Хитоми снова посмотрела него: Фушигуро уже подложил руки под голову чтобы устроиться поудобнее, половина его лица была прикрыта волосами. Довольная своей работой, она пошла к своей комнате.              Фуккацу уже придумывала, что будет делать, если Фушигуро спросит, что это было: ««Что? О чем ты? Я не заходила вчера на кухню», — не слишком правдоподобно, как он тогда приснил мою повязку. «Что? Я не помню, чтоб мы вчера вообще разговаривали», — тоже не слишком убедительно. «Ты кто вообще?!»… Нет, что за бред… «Что? Ты заснул раньше, чем я ушла», — о, это неплохо», — Хитоми уже зашла в коридор, который делил её комнату и комнату Кугисаки. Она пыталась нащупать в кармане телефон, чтобы узнать время, но вспомнив, что его конфисковали, тяжело вздохнула и закатила глаза. «Катаны тоже нет», — снова прокрутила у себя в мыслях Фуккацу. Она уже представила, что именно скажет мать после того, как узнает. Хотя, сначала она, скорее всего, скажет что-то по типу «боже, я так рада тебя видеть, я так волновалась!», а потом, после слов Хитоми, Коу нахмурится и зачитает мораль и философскую лекцию, что «у оружия тоже есть душа!». Фуккацу скривилась и дернула за ручку своей комнаты.              Тут из ничего возникла знакомая проклятая энергия, вибрируя и приближаясь, — за долю секунды до неизменного, Хитоми пригнулась. Там, где только что был её лоб, уже торчал гвоздь.                     — Кугисаки, скажи, ты больная? — спросила она, обращаясь к фигуре в коридоре. Было очень темно, но Фуккацу прекрасно видела Нобару в её любимой пижаме с медвежатами и её взволнованное лицо, когда она услышала знакомый голос.              — О мой Бог, Фуккацу! — вскрикнула девушка и подбежала к подруге. — Что у тебя с проклятой энергией? Я ничего не видела и из-за неё подумала, что это кто-то чужой, — Нобара поджала губу, чувствуя себя виноватой за нападение. Она помогла Хитоми подняться и посмотрела ей в лицо — заметив повязку на глазу, она прикрыла рот рукой. — А с глазом что?              — По порядку, — Хитоми взяла Нобару за плечи, чтобы она немного успокоилась. — Если кратко, то это всё ОРС…              — Ублюдки… — Кугисаки ужаснулась. Ей было обидно за Хитоми до слез. — Они такие ублюдки.              — Глаз мне выкололи, — продолжила Хитоми.              — А Сёко не может помочь с этим?              — Она сказала, что нет. Это сильные повреждения от проклятой энергии, — поясняла Хитоми так, будто это информация не выдумана ей самой. Хорошо, что темнота скрывает её выражение лица.              — Ужас, — Кугисаки помотала головой. Она даже не знала, что будет актуально сказать в такой ситуации.              — А энергия изменилась из-за того, что сейчас я проклята, — продолжила Хитоми, — но все в порядке. Это тоже скоро пройдет.              Тут Нобара ничего не ответила. Она обняла Хитоми за плечи и прильнула ближе, объятий в ответ долго ждать не пришлось — Фуккацу была рада обняться с подругой. Казалось, это то, чего не хватало, чтобы наконец почувствовать себя на своем месте. Прямо тут, на пороге своей комнаты, в полной безопасности.              — Сколько времени? — спросила Хитоми, после непродолжительных теплых обьятий.              — Около двух часов, — ответила Нобара. — Завтра рано вставать. Ты же идёшь на занятия?              — Собиралась.              — Тогда, наверное, спокойной ночи? — Кугисаки пошла к своей комнате. — Думаю, завтра, парни будут удивлены твоему внешнему виду.              — Спокойной ночи, — лишь ответила Хитоми. В последнем предположении Кугисаки она не сомневалась.              Фуккацу прошла в свою комнату. Всё осталось неизменным: заправленная постель, наполовину пустой стакан с водой на столе, открытые тетради. Хитоми снова по привычке пыталась нащупать телефон в кармане юбки, но ничего не нашла. Вздохнув, она включила ноутбук: нужно зайти в «LINE» и написать маме – нужно спросить про состояние Жины. Экран загорелся, осветив темную комнату. Приложение запустилось: Фуккацу быстро напечатала нужное сообщение «Привет, а что там с Жиной? Я уже в колледже. Телефона нет, расскажу позже почему», — Коу была в сети три часа назад. Скорее всего, уже не ответит.              Хитоми приступила к чтению непрочитанных:              «Нобара:Можно я возьму твой фен? Мой снова сломался.              Нобара:???              Нобара: Я взяла. Спасибо!»              Отвечать смысла уже не было. Фен бесследно пропал из её комнаты, но Фуккацу не жалко.              Второй чат от Итадори с двумя новыми сообщениями «Вечером сыграем?», а через несколько часов пришло ещё одно «Понял! Тогда завтраʘ⁠‿⁠ʘ».              Следующее сообщение от Сано с содержанием: «Привет. Извини, пожалуйста, за беспокойство, но, возможно, ты могла бы одолжить мне чистую тетрадь? Прости, если написал, когда была занята», — Хитоми отпила со стакана с водой с неприятным послевкусием и лишь на секунду задумалась о том, получил ли Мэдока чистую тетрадь или же нет. Не желая мороть этим голову, она листнула вниз — Фушигуро тоже писал.              «Привет. Ты где?», — сообщение было отправлено в 23:08. Кратко. У Фуккацу не было предположений, зачем ему она была нужна. Верит ли она в то, что он мог беспокоиться? Девушка задумалась – что-то подсказывало, что да. Однако, в ту же секунду, Фуккацу решила, что это могут быть ложные надежды, а подобное – никогда не кончалось хорошим. Хитоми пролистала чат вверх — переписка лишь по учебе, общежитию и совместным заданиям. Хотелось большего, но о чем это она? Фуккацу резко вспомнила про последний их разговор перед её отъездом. Девушка усмехнулась, она — никогда и не узнает, приставать с этим бессмысленно. Ей не всё равно, но делать только хуже не хотелось. Сколько раз она уверяла себя в том, что Фушигуро не прав — это не помогало. Хитоми не спасало это знание, ей нужна была правда.              Хитоми хотела уже идти в душ перед тем, как лечь в кровать: уснуть вряд-ли бы вышло из-за техники, но поваляться в кровати никто не запрещал. Но, вспомнив, она быстро набрала на клавиатуре «Osiris». Девушка выбрала сайт на английском, подумав о тонкостях перевода. Этот язык давался ей куда лучше, чем математика или физика всю жизнь, так как она не считала его для себя бесполезным и правда старалась его учить, в отличии от остальных дисциплин, где была отговорка «а зачем это нужно будет магу?».              «Osiris (/oʊˈsaɪrɪs/, from Egyptian wsjr)[a] is the god of fertility, agriculture, the afterlife, the dead, resurrection, life, and vegetation in ancient Egyptian religion».              Писать в поисковой строке про Уаджет не пришлось. Мифы про Осириса давали точную информацию: Гор, который являлся его сыном, воскресил Осириса дав ему поглотить свое око — Уаджет; правый глаз Гора символизировал Солнце, а левый глаз — Луну.              Хитоми знала, что более, чем известные людям истории и мифы, — она не найдет, было просто любопытно.              В ванной комнате Фуккацу взглянула на себя в зеркало: повязка плотно прилегала к измученному за день лицу. Сняв её, девушка взглянула на себя снова: правый глаз так и остался голубым, а левый с недавних пор будет всегда фиалкового цвета. Смотреть на себя такой казалось непривычным, казалось, что это линза на глазу, которую можно просто снять и вернуть себе прежний облик. Однако, нет. Отметив, что нужно в скором времени подстричь челку, Хитоми стала под душ. Температура стояла на студеной, Фуккацу сдвинула смеситель вправо, насколько это возможно. Ледяная вода стекала по телу. Настолько холодная, что горячая.              Что-то не то.              Она в колледже и чувствует себя в безопасности, но ей страшно от чего-то другого. Неизвестность будущего и его неизбежность — вот, что пугало на самом деле.