Под тремя лунами

— Проснись! — Дани отчаянно тряс плечо Алекса, наклонившись к нему так, что его заметно удлинившиеся за время путешествия волосы кольцами ложились на лицо мужчины. Алекс поморщился, просыпаясь, и легонько подул, чтобы скинуть с носа щекочущую его прядь. — Что случилось? Он приподнялся на локте, оглядываясь, не сразу поняв, где находится — комната, в которой они заночевали, в розовых утренних лучах выглядела совсем иначе, чем при тусклом свете масляного фонаря. Алекс увидел теперь, что стены комнаты были побелены и украшены расписными миниатюрами, изображавшими нарядных дам, под окном стоял большой деревянный сундук с бронзовыми уголками, в каких обычно хранили одежду, а на сундуке лежали две тряпичные куклы с глиняными головами. Видимо, это была комната ребенка, девочки. Алекс сдернул с себя клетчатый плед, невольно вспоминая, что ночью происходило здесь, на этой кровати, и ненадолго ему стало стыдно перед хозяйкой спальни, но уже спустя мгновение одного взгляда на Дани хватило, чтобы напрочь забыть обо всем остальном. С улыбкой мужчина протянул руку и нежно провел по кисти эльфа, лежащей на его груди. — Что тебя взволновало, Дани? Что случилось? — повторил Алекс тихим, еще лениво-сонным голосом. — Там Изабелла, знахарка! — Дани обеспокоенно указал в окно. — Я видел, как она направлялась к курятнику. Сейчас она поймет, что нас там нет! Алекс вскочил с кровати и бросился к окну одновременно с Дани, где они увидели старуху, которая быстрым шагом приближалась к дому с нахмуренным лицом, угрожающе поигрывая в руке посохом. — Проклятье! — только и успел выругаться Алекс, когда за дверями послышался шум, ругань Изабеллы и неразборчивое лепетанье Соле. Спустя мгновение дверь спальни с силой ударила в стену, и на пороге появилась знахарка, поставившая одну руку на пояс, а другой державшая свой посох, которым указывала в мужчин. За спиной недобро смотрящей исподлобья старухи маячила взлохмаченная голова принцессы. — Вот, значит, как! Я помогла вам, пустила в свой дом, кормила, лечила, — Изабелла указала концом посоха на Алекса, который почувствовал, как краска заливает его лицо, словно он провинившийся ребенок. — А вы залезли в дом, который я нанялась охранять?! Что это такое? — теперь она ткнула палкой в смятую постель. Пока смутившийся Алекс соображал, что ответить, Дани бросился к кровати, принявшись поправлять сбитое белье. — Я все приберу! — заверил он, поднимая ладони вверх. — Приберешь?! Так и знала, что это ты все затеял, ушастый паскудник! — с этими словами старуха неожиданно резво подскочила к коури и сильно шлепнула его по голове, к счастью, рукой, а не посохом, отчего Дани вжал голову в плечи. — А я дала тебе рунический камень! — Камень помог, спасибо тебе! — Дани, с опаской поглядывая на взбешенную знахарку, чуть поклонился ей, положив ладонь на грудь. — Помог? — Изабелла нахмурилась с сомнением. — Когда ты успел его использовать? Я ведь дала тебе камень только вчера. Проклятые коури! — продолжала возмущаться она, поднимая глаза к потолку. — Зачем только король Калдер разрешил вам бродить по нашим землям! — Дани не виноват, — наконец, вмешался Алекс, — это была моя идея войти в дом, — он опустил голову. — Мне было неудобно спать на соломе, и я решил поискать место получше, — не давая обомлевшей Изабелле открыть рот, он сразу же сменил тему: — Почему наш король Калдер? Что случилось с прежним королем? — мельком он глянул на Соле, которая подалась вперед с расширенными глазами. — Он умер, — безразлично ответила знахарка, пожав плечами. — Ходят слухи, — она чуть понизила голос, — ему оторвал голову берсерк. — Берсерк? — едва слышно вымолвила Соле, бросив взгляд наполненных слезами глаз на Дани, который в ответ отрицательно замотал головой. — Да, — продолжила Изабелла. — Уж не знаю, как так вышло, ведь во дворце магов тьма-тьмущая, как они это допустили? — Что же получается, — вмешался Алекс, — берсерк убил короля, и новый король издал указ, защищающий коури? Что-то не пойму… — А никто не понимает! — знахарка всплеснула руками. — Надо скорее идти во дворец и во всем разобраться, — дрожащим голосом, но решительно произнесла Соле. Старуха вскинула на нее глаза. — Вам-то что там делать, оборванцам? — не успела Изабелла задать вопрос, как по ее лицу скользнула тень догадки, и знахарка кивнула, словно соглашаясь с ней. — Что ж, идите. Дорогу-то знаете? Алекса, который все еще чувствовал вину перед женщиной, тронул ее смягчившийся голос. — Можем мы чем-то помочь тебе, Изабелла? Отблагодарить? — спросил он. Женщина отмахнулась. — Что с вас взять! Идите с миром. Зайди только за последней порцией снадобья ко мне домой. И, ушастый, приберись тут! — она властно указала пальцем на Дани и вышла твердой быстрой поступью из дома. Скрыв все следы своего пребывания в доме, насколько это было возможно, друзья вышли на залитую солнцем улицу. Алекс при помощи того же куска проволоки запер замок. Со смешанным чувством он смотрел на Соле, тайком запихивающую какую-то снедь, завернутую в тряпицу, в свой заплечный мешок. Сам он, хоть и заприметил немало дорогих вещиц в зажиточном доме фермеров, не решился взять ни одну из них, чтобы не подставить Изабеллу еще больше. Дани, конечно, не приходило в голову ничего подобного. «Дурно так поступать» — вспомнил Алекс брошенные с чувством слова коури. Интересно, что бы он сказал, узнай, сколько дурного совершил Алекс за свою жизнь? Село было все так же безлюдно, слабый жаркий ветерок гонял по пустынным улицам желтоватую пыль дорог и трепал листву фруктовых деревьев, посаженных у домов. Огораживать дворы заборами в этой части королевства было не принято, местные уповали лишь на крепость засовов на дверях, и потому ничто не скрывало от глаз прохожих сады и цветники, которые окружали некоторые дома. Алекс с интересом разглядывал клумбы селян, казавшиеся кривоватыми и нелепыми, если сравнивать их с ровными цветочными грядами в окружении подстриженных туй, какие ему приходилось видеть в богатых поместьях Сталле, куда он проникал совсем не для любования садами, но на которые не мог не любоваться. Давно забытые мечты о домике в прибрежном городке, увитом виноградом, снова всколыхнулись в его памяти. А что, если и правда попробовать купить дом? Только на что? Алекс усмехнулся себе под нос — вот уже почти три десятка лет он тщится наполнить свой кошель хоть какими-то накоплениями, но стоит в нем завестись горсти монет, как они пропадают, часто вместе с кошелем. Казалось, этот бесконечный цикл воровства и потери никак не разорвать, и быть вечным голодранцем — его судьба. В глубине души Алекс понимал, что деньги, пришедшие нечестным путем, ему не принадлежали, а потому и не задерживались у него. В этих раздумьях он подошел к дому знахарки, с молчаливым вопросом посмотрев на своих спутников, и те тоже захотели зайти, попрощаться с женщиной. Несмотря на то, что Изабелла все еще сохраняла недовольное лицо, она накрыла стол. Беседа не складывалась, все молча ковырялись в тарелках, изредка поглядывая друг на друга. Когда завтрак был съеден, знахарка прервала молчание так резко, что все вздрогнули: — Ну, давайте! — она приподнялась из-за стола и поочередно обняла гостей, легкого объятия удостоился даже смутившийся Дани. Потом она обратилась к Алексу: — Возвращайся сюда снова, когда завершишь свои дела, уж не знаю, какие они у тебя, — взгляд ее потеплел, женщина попыталась потрепать его волосы на затылке, но дотянулась с трудом. — Я ведь помню тебя! Ты тогда был совсем маленький, когда пропал, но я узнала тебя, Алекс. Зря ты столько бегал, малыш, пришел бы ко мне — я бы тебя приняла, — она обвела рукой комнату. Алекс почувствовал, как ком встал у него в горле. Почему ему не пришло в голову прийти к соседям, когда случилась беда? Что, если бы он жил с Изабеллой, стал учеником знахарки — это понравилось бы ему, пытливый ум Алекса всегда тянулся к знаниям, а душа отчаянно требовала покоя, а не скитаний. Но тогда страх перед отчимом гнал его вперед. Да что там, половину жизни Алекс боялся, что снова встретит его, чувствовал его тяжелый взгляд на затылке и, холодея от ужаса, оборачивался в пустоту. А когда образ безумного убийцы потерял яркость, стираясь из памяти и уступая место новым страхам, Алекс стал бегать от реальных преследователей: стражей обворованных богачей, воров, с которыми не поделил территорию, обманутых кредиторов и армейских вербовщиков. Так получалось, что время, проведенное в Рандшеле, стало лишь кратким этапом бесконечного бегства. Но как же он был благодарен судьбе за него — ведь там он нашел Дани. Алекс сбросил минутную печаль и с легкой улыбкой посмотрел на эльфа, который выходил из-под сени сада Изабеллы на солнце и забавно морщился от света. Темные волосы Дани блестели в золотистых лучах, длинные ресницы бросали на нежные скулы тонкие тени, мягкие губы приоткрылись с невысказанным вопросом. Соле опередила коури. — Откуда ведьма знает тебя? — девочка резко обернулась к Алексу, который уже откупорил бутылочку со снадобьем и давился его горечью. — Она ведь сказала, что не ведьма, а маг, — попытался перевести тему мужчина. — Как же, не ведьма, — Соле усмехнулась, поднимая брови. — Она бросала в котел с микстурой, — девочка указала пальцем на лекарство, — сушеные лягушачьи головы и смерть-траву. Маги так не делают, поверь. — Лягушачьи головы? — Алекс едва не поперхнулся, но сумел заставить себя сделать последний глоток. В повисшей тишине он понял по вопросительным взглядам друзей, что разговора о прошлом не избежать. — Я раньше жил здесь, в этом селе, — начал он нехотя, — в этом доме, — Алекс указал на место их последнего ночлега. Не давая изумленным спутникам ничего ответить, он вдохнул поглубже и продолжил, бредя по дороге в сторону зеленых пастбищ и глядя лишь себе под ноги. — Мой отец погиб, когда мне было лет пять, мать не справлялась с фермой или просто ей было одиноко, — Алекс пожал плечами, — и она сошлась с мужчиной. Он стал жить с нами. Я плохо его помню. В нем жили как будто два разных человека: один был спокойным и все время работал, а другой… Он впадал в бешенство иногда, не знаю, может, он напивался в те моменты — я не понимал, мне казалось, что он сходил с ума на время. Он бил нас тогда, меня и мать. Я убегал, если получалось, прятался у соседей. Алекс замолчал на время, улыбнувшись, когда память подбросила ему образ молодой Изабеллы — он вспомнил знахарку. Собравшись с духом, мужчина начал рассказ о главном, о чем никому раньше не говорил: — Однажды я вернулся к дому после очередного припадка гнева у отчима. Было тихо — я подумал, что он уже успокоился, и вошел. А там… Воспоминания о гибели матери доставляли ему почти физическую боль, словно бритвой царапая изнутри горло, сдавленное так до конца и не выплаканными слезами, но Алекс не мог остановиться, страшные слова сами вырывались одно за другим, снимая с души многолетний груз. — А потом я убежал туда, — он указал рукой вперед, где вилась среди полей, упираясь в горизонт, желтоватая пыльная веревка дороги, — в Сталле. Я бродил по городу, прятался ночью в чужих дворах, пролезая через прорехи в оградах, воровал еду с прилавков на рынке, пытался наниматься на работу за ночлег и пищу. Один человек научил меня залезать в форточки и чердачные окна — я был маленьким в детстве, низкорослым и худым. Потом я сбежал от него, он был жестоким. Стал залезать сам, выбирал дома неумело, постоянно попадался, меня пороли, но не более, потому что крал в основном еду и какую-то мелочевку. Судьба свела с одним вором, который научил меня вскрывать замки. Это было кстати, потому что к тому времени я вырос, однажды я не смог пролезть в узкое окно — застрял грудью. С тех пор я стал открывать двери, крал золото, украшения и оружие, что легко унести и сбыть. Так я прожил всю свою жизнь, — он развел руками, — если не считать времени, проведенного у старьевщика — тогда я не крал, работал на него честно. Но лишь тогда… Алекс остановился, посмотрев в изумленное лицо Дани, и развел руками, словно оправдываясь. — Я не учился никакому ремеслу, ничего не умел, и просто не знал, как себя прокормить. Ты ведь знаешь меня — я всегда хочу есть, — он горестно усмехнулся. И ведь правда, голод наряду со страхом был тем чувством, которое заставляло Алекса просыпаться каждый день и что-то делать, давало повод двигаться и жить. Так было всегда, до тех пор, пока он не встретил этих двоих, и собственные нужды померкли на фоне всепоглощающей тревоги за них. Не успел он переварить эту мысль, как Дани, сохранявший полное молчание на протяжении всего рассказа Алекса, вдруг бросился к нему на шею, прижимаясь так крепко, что Алекс охнул. А после, не в силах больше удерживать чувства, мужчина уперся в родную макушку коури, припавшего лицом к его плечу, и горячая влага защипала его глаза. «Какой все же я тряпка», — думал Алекс, но не мог уже унять слез. Он закапывался глубже в волосы эльфа, чтобы скрыть свои прорвавшиеся чувства хотя бы от Соле, но дрожь тела было не спрятать.

***

Южное солнце поднялось высоко в зенит и палило нещадно. Путники с облегчением вошли в густой лес, окружавший тракт с обеих сторон и бросающий на дорогу долгожданную тень. После рассказа, который потряс их всех, а из самого Алекса высосал все душевные силы, оставив в сердце на месте густой тьмы блаженную пустоту, друзья шли молча. Благодаря полной тишине, которой способствовало и установившееся душное безветрие, они услышали шум отряда издалека. — Армия! — воскликнул Алекс, округлив глаза, и, схватив идущего рядом Дани за рукав, потянул его в лес. Соле бросилась следом, на ходу шепча: — Это же армия Белой луны! Зачем нам прятаться? Уже в чаще леса Алекс ответил ей почти беззвучно: — Я дезертир! — он с жаром ткнул в наколку с гербом армии на своем предплечье. — Меня повесят, попадись я им! Но ты права, Соле, тебе не стоит их бояться — это же твои подданные. Иди к ним, они сопроводят тебя во дворец, — Алекс мягко подтолкнул девочку в спину. — Снова пытаешься избавиться от меня? — Соле уперла руки в бока. — Мы пойдем во дворец вместе! Я попрошу отца… — она осеклась, — короля выдать тебе награду. Я попрошу его простить тебе воинский долг и снять ярлык дезертира! — сейчас девочка выглядела, как истинная принцесса, и этот высокомерный и одновременно милостивый тон ей очень шел. — Я, — Соле перевела дыхание, задумавшись на мгновение, — предложу тебе службу. Что скажешь? Может, конюхом? — Да какой из меня конюх, — Алекс засмеялся, — я никогда не имел дел с лошадьми, всегда на своих двоих. — Тогда, может, станешь моим охранником? Ты меня всегда защищал! Алекс с сомнением свел брови — уж если он что и делал для Соле, то точно не защищал, скорее, это Дани и принцесса не раз спасали его никчемную жизнь. Он покачал головой с усмешкой: — Я не гожусь в стражи. Я курицу не могу разделать, чтоб меня не стошнило, я не владею мечом, и… просто трус, — собравшись с духом, признался Алекс, отведя глаза в сторону от застывших от изумления спутников. — Отвага не в мече, а в сердце, — серьезно произнес Дани, до того молчавший. И пока Алекс соображал, что тот имел в виду, Соле заговорила с жаром: — О чем ты говоришь? Мы выжили только благодаря тебе, так ведь, Дани? — коури кивнул. — И я никогда этого не забуду! И не отпущу тебя. Ты не хочешь быть конюхом, не хочешь стражником, так чего ты хочешь? — девочка вновь обрела величественный вид, приподнимая подбородок так, словно хотела смотреть на мужчин свысока, что было затруднительно, учитывая разницу в росте. Алекс задумался. Ничто из тех занятий, что подкидывала ему судьба, не отзывалось в сердце: он не желал быть ни фермером, ни вором, ни воином. Его привлекали книги, свитки, древние языки — то, что уже не мог выкинуть из головы, однажды столкнувшись с этим в лавке старьевщика. Но обучение наукам или магии — это было так недосягаемо далеко от него, что хоть плачь. Потому Алекс лишь мотнул головой в ответ на вопрос Соле. — Ничего не хочу. Мне нравится моя жизнь! — сказал он чуть дрогнувшим голосом, постаравшись улыбнуться. — Мешочка монет на первое время мне будет достаточно. Соле разочарованно пожала плечами и хотела еще что-то сказать, но ее прервал стук солдатских сапог — отряд проходил в нескольких шагах от друзей, притаившихся за кустами. — Проклятье, это коури! — ошеломленно шепнул Алекс, силясь разглядеть воинов подробнее через листву. — Что происходит в королевстве? — Соле отчаянно вытаращила глаза. — Давайте поспешим!

***

Ближе к вечеру они миновали Сталле, богатый, хоть и маленький город, решив отдохнуть в таверне в пригороде на Королевском тракте, ведущем прямиком в столицу. Путники не без опаски вошли в задымленное темное помещение, куда едва пробивался свет золотистого закатного солнца — они никак не могли свыкнуться с мыслью, что находятся в родном королевстве, где им ничего не угрожает. Правда, это не касалось Дани. Алекс невольно взял его за локоть, давая понять, что они вместе в случае опасности. Дани обернулся к мужчине с легкой улыбкой, и тогда Алекс вспомнил, что идет бок о бок с берсерком, а не простым эльфийским мальчишкой. Что ж, знахарка не обманула, говоря, что коури теперь желанные гости в королевстве — грузная официантка глазом не повела, увидев Дани, и даже изобразила улыбку на лице. Напускное дружелюбие в отношении чужаков напомнило Алексу трактир в Рандшеле — ради денег тебе улыбнутся, но ограбят или сдадут при первой же возможности. Да и сама обстановка, царящая вокруг: напряженные лица постояльцев, опасливые перешептывания и переглядывания, стихающий при каждом стуке входной двери нервный смех — все это больше походило на земли Красной луны. Алекс искоса рассматривал людей вокруг и будто не узнавал земляков — что-то неуловимое, какая-то растерянность и злоба поселились в их лицах, что-то вызывало у него беспокойство, смутное внутреннее чувство. Его тревожные раздумья прервала официантка, с громким стуком опустившая на выскобленный стол поднос с тарелками мясной похлебки, ломтями ржаного хлеба и копчеными свиными шкурками. Как ни упирался Алекс, старая знахарка дала ему в дорогу несколько серебряных монет, которых хватило на приличный ужин. Когда он закончил с супом, то пододвинул кружку пива, поднесенную позже, и, едва пригубив ее и закинув в рот пересоленную шкурку, сразу расслабился, наслаждаясь растекающимся по телу теплом. Дани отказался от выпивки — коури пьянел очень быстро, и его это пугало. Алекс только после этого задумался о том, что юноша тоже тревожился об их судьбе и боялся упустить из вида угрозу, всегда оставаясь настороже. Расчувствовавшись от спиртного, Алекс положил руку на плечо сидящего рядом коури и тепло шепнул в заостренное ухо: — Спасибо тебе. Дани обернулся так, что носы их коснулись друг друга, и чуть отпрянул, улыбнувшись. — За что? — За все, — выдохнул мужчина чуть слышно. — За тебя. Ты лучшее, что я встречал в жизни, лучшее во всех отношениях. Юноша смущенно опустил глаза и уперся лбом в плечо Алекса. Тот потянулся губами к макушке эльфа, когда их беседу прервал грубый оклик: — Эй, ушастый! — пьяный голос заставил Алекса вздрогнуть. Он поднял глаза на говорившего — крепкий невысокий мужчина средних лет упирался руками в их стол, пошатываясь, и яростно сверкал глазами. — Мой сын погиб в сраных Рощах, будь они прокляты! Ты, тварь ушастая, убил его! — он ткнул пальцем в лоб обомлевшему Дани, отчего тот отшатнулся. К столу на шум начинающейся заварушки подтягивались другие люди. Алекс напряженно огляделся, стараясь не выдавать волнения. Спокойным миролюбивым голосом он обратился к мужчине перед собой: — Мой друг не убивал твоего сына, его не было в Рощах — он слишком молод для этого. — Ну может не он, — пьяный отмахнулся, — но такая же ушастая тварь! Он занес руку, как для удара, на что Дани и Алекс отреагировали одновременно: коури инстинктивно взмахнул рукой, выставляя локоть для защиты, а Алекс подскочил на ноги и перехватил запястье мужчины. Тот охнул, разворачиваясь на месте, и вперил глаза в правую руку Алекса, удерживающего его, туда, где на предплечье была армейская метка. — Ты солдат? — голос мужика пошел вверх от возмущения, ему вторил ропот собравшейся вокруг толпы. — И сидишь тут с этим отродьем за одним столом! Называешь его другом! Алекс краем глаза увидел среди сгрудившихся вокруг людей Соле, вернувшуюся из «дамской комнаты», которая находилась в полусгнившем сарайчике во дворе таверны. Не отпуская пьяного задиру, он мотнул головой в сторону, показывая девочке, чтоб та уходила. За спиной он слышал нарастающий гул голосов: — А что, если это берсерк? — Ушастые совсем распоясались, ходят, как у себя дома! — Да нет, берсерки — чудища с горящими глазами, а это какой-то сопляк. — Говорят, ушастые вышли биться за нас с Золотой луной, будь она проклята вовеки! — Берсерки боятся железа — покажи ему ложку, Кулли! — Берсерков всех давно перебили! Что ж, если что и оставалось неизменным за время отсутствия Алекса в родных краях — так это то, что никто из людей Белой луны понятия не имел о полулегендарных берсерках, кроме кучки аристократов, что забавлялись с рэи на своих потешных боях, да редких солдат, которым удалось пережить службу на фронте и вернуться домой. Раздался резкий крик официантки, которая расталкивала толпу не без помощи внушительной груди: — Всем разойтись! Указ Его Величества короля! Мы верны королю и не трогаем ушастых тварей! Все драки — за пределами заведения! Алекс отвлекся на ее возгласы и не заметил, как мужик, тщетно пытавшийся до того вывернуться из его руки, подскочил и ударил головой в лицо, целясь, очевидно, в нос, но попал в нижнюю губу. От неожиданной острой боли Алекс вскрикнул и отпустил руку обидчика. Досадливо слизывая кровь с губы, он мельком посмотрел вслед мужчине, который поспешно скрывался в толпе, озираясь — боялся ответного удара от крепкого парня с солдатской меткой. Алекс обернулся, когда ропот прокатился волной за его спиной и резко оборвался. — Дани, нет! — только и успел проронить он, протягивая руку к юноше, который замер, чуть склонив голову, с горящими оранжевым светом глазами. — Не надо! Кто-то дернул его сзади. — Скорей уходим! — услышал он перепуганный голос Соле. — Ты же не хочешь снова попасть под удар его силы? — Здесь столько людей, — бормотал Алекс в замешательстве, слабо поддаваясь руке девочки, увлекающей его в толпу пока не осознавших, что происходит перед ними. У дверей он резко остановился, завороженно глядя, как преображается Дани, как разгорается пламя под его кожей, приподнимаются искрящиеся волосы. Кто-то закричал, упал, толпа зашевелилась, отдельные люди бросились к выходу, сметая Алекса. Он прижал, не глядя, Соле к себе, защищая от ударов, и зашептал себе под нос — все равно коури не услышал бы его среди воплей и визга. Да и мог ли берсерк слышать во время перерождения? — Не надо, Дани! Разбитая губа не стоит смертей. Соле неистово дергала Алекса за рубашку и пыталась освободиться из крепкой хватки, прорываясь тонким голоском через шум: — Пойдем, надо уходить, здесь все накроет силой! Ошейник остался в моей сумке на лавке. Ты не остановишь его уговорами! Но Дани как будто прислушался к нему. Пламя под его кожей то разгоралось ярче, то гасло почти полностью, и в тот момент на лице Дани, обретавшем привычный облик, можно было прочитать мучительное напряжение, словно он боролся с чем-то неодолимым. Кисти юноши, на которых дольше всего сохранялось пламя, дрожали, кончики пальцев испускали искры, когда он запустил левую руку в карман и вытащил что-то. — Ведьмин камень! — воскликнул Алекс. Дани сжал артефакт в обеих ладонях, поднеся к лицу, крепко зажмурился, скривившись в болезненной гримасе, и, когда свет его силы окончательно погас, рухнул на колени, озираясь в смятении. Вокруг него уже никого не осталось, не считая нескольких людей, лица которых покрывали сплошные глубокие ожоги, обнажавшие красную плоть. Они лежали неподвижно, мертвые или без сознания. Чуть дальше кто-то мучительно стонал. Алекс невольно отвернулся от ужасающей картины, но тут же собрал силы и бросился к Дани. — Идем скорее, поднимайся! — он дернул коури за руку. Тот резко всхлипнул, выдергивая ладонь — на ней был ожог, похожий на тот, что оставила сила рэи на телах погибших, и последовал за Алексом, расширенными остекленевшими глазами глядя на то, что натворил. — Надо убираться отсюда! — решительно крикнул тот Соле. — Скоро тут будет вся деревня с вилами и топорами. Девочка понимающе кивнула, и через мгновение трое мчались прочь от опустевшей на время таверны мимо домов и сараев. Они остановились лишь тогда, когда последний двор деревушки скрылся от взора за темным перелеском, едва различимым в сгущающихся синих сумерках. Алекс махнул рукой, и все повалились на колкое недавно скошенное поле, чтобы отдышаться. — Я пытался обуздать свою силу, — наконец, заговорил Дани. — У меня почти получилось. Я не хотел убивать тех людей, — он покачал головой. — У тебя получилось, — поддержал Алекс, а сам в этот момент с ужасом вспоминал обезображенные трупы случайных людей на полу таверны. — Не думал, что в таком состоянии ты вспомнишь о камне. Ты можешь думать, когда преображаешься, или совсем теряешь голову? — Немного, — тихо ответил коури. — Какие-то обрывки мыслей. Я подумал о том дне, когда меня похитили работорговцы — я участвовал в тренировке по обузданию силы. Я вспомнил, чему меня учили тогда, — он резко поднял глаза на Алекса. — Ты сказал тому человеку в таверне, что я не был в Западных лесах, но я был там. Мы убивали там людей. Не я, но мои братья. Не все из них справлялись с тренировкой, некоторые теряли контроль, как я сейчас. — Вот потому вас все и ненавидят! — неожиданно зло бросила Соле. «У коури тоже есть причины ненавидеть людей», — подумал Алекс, но промолчал. — Но ты молодец, быстро взял себя в руки, — сменила тон принцесса. — А что за камень? О чем вы говорили? Дани вытащил артефакт из кармана, удерживая кончиками пальцев, стараясь не касаться обожжённой ладонью. — Ведьма подарила мне его. Он помогает! — с этими словами он протянул камень девочке. — Занятная вещь! — восхитилась Соле. — Это какая-то древняя магия. Сила ее похожа на силу берсерка, только наоборот… — она задумалась. — Жаль, я уже не спрошу Изабеллу об этом. Надо рассказать Кайдену — моему брату — он любит таинственные заклятья, вечно копается в библиотеке. Алекс с улыбкой вздохнул. Он бы хотел оказаться когда-нибудь в библиотеке, не зря ведь научился читать. Ему представились длинные стеллажи со скрученными свитками и толстыми книгами с узорчатыми корешками вроде тех, какие он чистил у старьевщика. Там, в лавке, он перечитал их все: легенды о богах и героях, истории знатных домов, собрания гимнов. Но, конечно, в тех книгах ничего не было о магии, тем более — древней. Эти знания были доступны лишь избранным. — Интересно, можно научиться магии, не имея метки во лбу? — осторожно спросил он девочку. — Конечно, нет! — от возмущения та аж подскочила. — Если у человека нет метки — значит, он простолюдин, сама его кровь не пригодна для магии. Алекс согласно кивнул — это было очевидно. Он так и не осмелился сказать Соле о своих настоящих мечтах — знал, что та ответит. С грустью подняв глаза в темное небо, куда только взбиралась золотая луна, все ещё радовавшая своим светом, он глубоко вдохнул свежеющий ночной воздух, наполненный запахом скошенной травы и луговых цветов. Навалилась усталость, которую до этого он не замечал в пылу бегства. Оглянувшись, Алекс увидел пышный стог и предложил: — Давайте заночуем в стогу. Он положил руку на плечо Дани, привалившегося к его ногам, отчего задремавший юноша вздрогнул и нехотя поднял голову. — Спишь уже? — с вызовом обратилась к коури девочка. — Бегать от своих подданных! Прятаться в собственном королевстве! Ночевать в стогу в одной лиге от Эстеталии — боги, мне кажется, я вижу ее огни отсюда! — Соле с жаром вытянула руку куда-то в сторону от деревни, где черное небо касалось столь же черного горизонта без единого огонька. — Спасибо тебе за это, Дани! Закончив свою саркастическую речь, принцесса гордой походкой направилась к стогу, на который повалилась с разбегу и уже безо всякой грации.