***
Двое уже взрослых мужчин, идущие в голубых костюмах по узким улочкам маленького городка, где все знакомы друг с другом через одного, конечно, то ещё зрелище, но их самих это едва ли заботит. Собирать чужие взгляды не потому, что вы геи, а потому, что просто выглядите необычно, даже приятно. Особенно, когда люди улыбаются вам, кивая головой, или добро хихикают. Идти предстоит до первой береговой линии, вдоль которой тянется центральное шоссе города. Туда бегущий вперёд паровоза и подгоняющий Антона Арсений уже вызвал такси. В небольшом городке Черногории ЗАГС (другим иностранным более подходящим словом они называть это место упорно отказывались, потому что ЗАГС есть ЗАГС, и похуй вообще, как его тут называют, главное, что он есть) был всего один, и забронировать там дату не составляло труда. Ехать было недалеко, и пробок в Будве практически никогда не бывало. Сидя в такси и переплетая пальцы с арсеньевскими, Антон слушал непринуждённую беседу своего парня с водителем и пытался успокоить свои шалящие нервишки. За всё утро Эд не написал ни строчки в сообщениях, и Шаст периодически поглядывал на экран телефона, каждый раз одергивая себя от того, чтобы написать самому. — Успокойся, — почти на самое ухо шепнул ему Арсений, заставляя слегка вздрогнуть. — А если они проспали? Или что-то случилось? Почему он не пишет? — выпалил Антон, давая волю подступившему внезапно волнению. Утренний разговор стёрло как рукой, и пластинку пришлось воспроизводить по новой, только меняя одного тревожника на другого. — А если мы что-то напутали? — Шаст, вдох-выдох. Ты же сам меня успокаивал дома, всё нормально, — сказал Арсений и приобнял его за плечи. — У Эда есть Егор, он держит всё под контролем, поверь мне. Они поэтому и не пишут, потому что банально заняты. — Да, наверное… — Антон выдохнул, пытаясь перестать накручивать кольца на пальцах и себя заодно. — А запись? Ты по поводу камеры вчера уточнил? — Уточнил. Будут, — кивнул Попов. — Ты расслабься и вот, что мне скажи: ты кольца взял? — Кольца? — Шаст резко повернулся лицом к Арсу, бросая взгляд на свои руки и скидывая чужую с плеча. — В смысле, кольца? — В прямом смысле, Шаст. Кольца. Обручальные, — Арсений приподнял брови и, кажется, заволновался. Антон же побледнел. Даже не как мертвец или поганка, а как самое настоящее птичье дерьмо, которое размазалось по лобовухе благодаря дворникам. — Как кольца? Я… я не брал кольца. А… — к горлу подкатил ком волнения. Не предусмотрел. — Как же так, Шастун? — перебил его метания Арсений. Антон забегал взволнованным взглядом по его лицу. Сохраняя напряжённость атмосферы, Попов зарыскал по карманам, а после достал из внутреннего бархатную, чёрную, с позолоченным маленьким узором на крышке коробочку и открыл её, демонстрируя миру два кольца, которые Эд отдал им ещё пару дней назад. — Какая же ты сука, Арсений… — выдохнул Антон уже второй раз за день, растекаясь по сидению и прикрывая глаза. — Какая блядская сука… я ж так щас обосрался. — Зато теперь не волнуешься, а чувствуешь облегчение, — довольный Арсений захлопнул коробочку и убрал её в карман пиджака. — Психолог ебаный… — Антон открыл глаза и, ещё раз вдохнув и выдохнув, добавил: — Если бы не свадьба, я б уже пять минут как труп пинал. — Кто б кого пинал, — фыркнул Арс. — Ты ж кольца забыл. Если б не я… Антон скорчил обиженную мордаху, передразнил Арсения и отвернулся к окну. Но не признать, что этот маленький психологический ход сработал, и теперь Шаст уже не думает, что всё тотально пойдет по пизде, он не мог. Такси довозит их практически до самых дверей ЗАГСа. На красивых озеленелых улочках города практически никого нет. Неподалеку шумит дорога и переговариваются прохожие, какую-то непонятную мелодию насвистывают птицы. Одним словом — красота, достойная того, чтобы кто-то вставил описание этой картины в книгу или фильм, или, на худой конец, в фанфик, в коих, по мнению Антона, ничего плохого не было. Они с Арсением выходят из такси, и уже через минуту стоят у подножья лестницы, стараясь ни на что не облокачиваться, чтобы не испачкать костюмы. Антон закуривает. Нет, он не бросил, но старался брать сигарету в руки пореже. Сегодня — первый раз за практически две недели. Арсений на него даже не ворчит, лишь морщится немного, но смиряется и даёт своему парню докурить злосчастную сигарету. Двери ЗАГСа внезапно открываются. Из них вываливается шумная толпа родственников с бутылками шампанского, бокалами и камерами в руках, следом за ними под руку выходят жених и невеста. Счастливые и уже немного пьяные. Вовсю играет музыка, а с парковки уже выезжает парочка машин, забирая молодожёнов и их родственников. Антон с Арсением хлопают им и улыбаются, крича поздравления вместе со всеми. Потому что, а почему бы нет? Чужие эмоции передаются воздушно-капельным, и грех их не подхватить. Они провожают наряженные машины взглядом и синхронно вздыхают. Антон выкидывает сигарету. — Смотри, идут, — пихает его в бок Арсений, показывая пальцем в противоположную сторону от той, куда только что умчались машины. Антон поворачивается. Эд приобнял Егора за плечи, Егор обвил рукой эдовский торс, и они оба, чуть ли не навалившись друг на друга, не спеша идут в их сторону. Они ничуть не изменились. Те же Булка с Уткой, что и три года назад. Разве что цели их стали выполнимее, мечты реальнее. Прошло три года, а они все планомерно идут к счастливой, спокойной жизни, стабильной работе и собственной семье. Они уже взрослые. — А я тебе говорю, что размер члена не зависит от того, насколько интенсивно ты дрочил в детстве, — доносится до Антона отрывок из разговора. Ладно, не взрослые. — О, голубочки наши! — кричит Эд, отвлекаясь от суперважного отстаивания своей позиции перед Егором, и машет парням рукой. Егор тоже замечает их и улыбается так, что его растянутые губы видно за три версты. — Вы ещё поплатитесь за этот маскарад, — несмотря на собственные слова, Антон улыбается, стискивает до хруста костей сначала Егора, затем Эда. — Я уже нашёл для вас самые ублюдские костюмы, — добавляет Арсений, также обнимая друзей. Костюмы почти замужней пары, конечно, кардинально отличаются от одежды Антона и Арсения. Молодожёны одеты с иголочки в традиционные официальные костюмы — Егор в белом, Эд в чёрном. «Костюмы традиционные, а брак — нет», — спизданул Антон, когда они выбирали подходящие образы в здешнем магазине. Ребята тогда знатно проржались, а бедная консультант, не знавшая русского и не понявшая каламбура, натянуто улыбалась, стоя в стороне, и делала вид, что не считает их придурками. Хотя, может, действительно не считала, но Антон сам об их компании так думает, поэтому его мнение насчёт женщины сложилось тоже весьма субъективное. — Уже желаем вкусить последствия верхушки вашей оригинальности, — выдаёт Егор, снова прижимается к Эду и кидает взгляд на здание ЗАГСа. Выграновский прослеживает его взгляд и тоже смотрит на это величественное возвояние. Оно не похоже на те, что строят в России. Там они все новые, похожие на маленький центр Сколково в каком-нибудь зашарпанном райончике. Здесь же ЗАГС — это небольшое двухэтажное зданьице белого цвета с деревянными парадными дверьми, к которым ведёт маленькая, но широкая лестница, и с окнами, распахнутыми сейчас и пропускающими внутрь лёгкий летний ветерок. — Наконец-то я вижу в этом городе знакомые лица, — раздаётся звонкий голос из-за спин ребят, и те практически синхронно оборачиваются. — Шпрота! — радостно восклицает Антон, и никто и моргнуть не успевает, как парень стискивает в объятиях и приподнимает девушку в лёгком летнем платьице. — Сто лет тебя не видел. Кузнецова! — Какая нежнятинка, аж неловко… — саркастично говорит Ира и, тем не менее, обнимает Антона в ответ. — Я тоже соскучилась по тебе, Шпалыч, — она отлипает от него и наконец видит ребят. — Неужели это вы? Какие ж вы женатики, ей-богу… А костюмы… — девушка восхищённо оглядывает Эда с Егором, а потом переводит взгляд на Арсения и Антона и, не скрывая смех, выдаёт: — Символично, однако… Молодожёны ржут над этим лаконичным выводом, а Антон с Арсением кидают на них злобные взгляды. Этим все сказано. Кажется, стёб над бедными голубыми костюмами будет продолжаться до конца дня. Если не жизни. Мама Егора — единственный кровный родственник молодожёнов, прилетевшая вчера и заселенная в отель, потому что «ну что ж я буду вас стеснять своими старческими выкидонами», — приезжает за двадцать минут до начала церемонии. Булаткин порывисто обнимает её и перекидывается с ней парой фраз. Затем женщина обнимает Эда, что в два раза выше неё, практически повисая у него на шее. — Мои мальчики, — говорит она, с гордостью смотря на парней. — Какие же вы уже взрослые, — потом снова переводит взгляд на Егора. — Мой сын выходит замуж… Поверить не могу. Ещё вчера, кажется, ты был таким маленьким… — Мам, ну хорош… — тянет Булаткин, но сам, конечно, понимает чувства матери и спешит отвлечь её от этой темы. — Познакомься, мам, это Антон и Ира, а Арса ты уже знаешь. — Ой, Арсений, здравствуй. Прости, не заметила тебя, — она быстро приобняла Попова и перевела взгляд на остальных присутствующих, — здравствуйте, мои хорошие, Егор о вас мне очень много рассказывал, — женщина пожимает руки Шасту и Ире и оглядывает всю их компанию целиком, чему-то улыбаясь. Мама у Егора классная, это Антон может сказать уже сейчас, просто видя красивую улыбку женщины, которая действительно счастлива за сына. Невольно становится неловко, потому что о семье Булаткина он не знает почти ничего, кроме того, что маму зовут Марина, а отец его ушёл из семьи много лет назад. Однако сейчас, смотря на эту прекрасную и улыбающуюся жизни женщину, Антон наконец-то понимает, в кого Егор пошёл. — Надо идти, церемония сейчас начнётся, — говорит Эд, смотря на часы. В запасе у них пять минут, и это самое время двинуться в основной зал их небольшой компанией. — А Серёжа? — спрашивает Арсений, явно начиная заново волноваться и подхватывая такой же потерянный взгляд Егора. — Грёбаный Матвиенко как всегда. Даю сотку, что этот индюк и на собственные похороны опоздает, — Антон не бурчит, но начинает походить на грозовую тучку, которая с минуты на минуту разразится громом. — Кого вы тут уже хороните? — как по всем канонам фильмов, Серёжа выходит из здания прямо в этот момент. — Шаст, как, вообще-то, невежливо с твоей стороны. Я ждал внутри, — Матвиенко забавно поправляет кичку на голове, явно наслаждаясь своим приездом заранее, что является для всех собравшихся не только большой неожиданностью, но и целым открытием, потому что ну кто ж знал, что Серёга умеет приезжать вовремя. — Просто я сказал тебе приехать на час раньше, чем остальным, хотя и тут ты чуть не проебался, — ворчит Егор, начиная двигаться в глубь здания и заставляя всю их делегацию последовать за ним. Антон думает, что он рад тому, что спустя столько лет у них получилось. Появились деньги, возможности, и пусть их всего семь человек, включая молодожёнов, они наконец-то здесь. Он помнит, как тяжело было найти русскоговорящего человека для официальной части заключения брака, и то, как они умоляли его не вырезать из заимствованной из России речи монолог про кораблик, который уходит в плаванье под названием «жизнь». Зал встречает их белыми стенами с винтажными окнами, и хотя снаружи здание не имеет ничего особенного, внутри оно похоже на замок, и Антону плохо-хорошо от царящей красоты вокруг. — Ну что, ни пуха ни пера? — говорит Егор, переплетая руки с Эдом. — К чёрту! — отвечают тихо все присутствующие, заходя в церемониальную залу. Краем глаза Антон замечает, как наблюдавшая за их компанией уборщица вздрогнула, услышав эту чисто русскую присказку, и слегка улыбается, расслабляясь. В украшенном — наверняка не только для их свадьбы — зале их встречает молодая женщина в розовом обтягивающем платье, с розочкой, приколотой на груди, и вьющимися светлыми волосами. Она быстро листает объёмный журнал с, видно, росписями других брачующихся и поначалу не обращает на них внимания. Только после того, как Егор многозначительно откашливается, она поднимает на них свой взгляд и приветливо улыбается. — Ох, здравствуйте! — с лёгким акцентом говорит она, суетливо поправляя платье. «А в России нас определённо бы встретила бабка с фиолетовым волосами», — подумалось Антону, и он усмехнулся, продолжая рассматривать девушку. — Вы Егор и Эдуард, верно? — Да, это мы, — Эдик равняется с Егором и берёт его под руку. Он смотрит на девушку с некоторым вызовом. После жизни в России, где на каждом шагу приходится отстаивать свои права и защищать свою возможность просто держаться за руки на улице, сложно привыкнуть к тому, что этого делать не надо. Видно, поняв это, девушка просто кивает и, выпрямившись, встаёт перед столом с той самой большой книгой лицом к вошедшим и всё с той же искренней улыбкой произносит: — Отлично. Тогда попрошу женихов встать передо мной. Свидетели, — Антон с Арсением сделали синхронный шаг вперёд, словно в армии, заставив девушку прикрыть добрый смешок ладонью. — Прошу вас встать за спинами тех женихов, за которых вы будете расписываться. Антон встал за спину Эда, разделившись с Арсом, и, вдохнув, положил руку на плечо друга. — Не ссы в трусы, всё ок будет, — сказал он, почувствовав Эдово напряжение, хотя сам он был взволнован не меньше. Выграновский лишь кивнул в знак благодарности, схватил егоровскую ладошку и внимательно уставился на девушку. Она, расставив остальных правильно, по всем канонам, глубоко вздохнула, видимо, тоже волнуясь, достала маленький блокнотик не пойми откуда, и церемония наконец началась. А дальше происходящее Антон видит как в тумане, руки от волнения подрагивают, но, видя точно такое же волнение на лице Арса, стоящего в метре от него, он берёт себя в руки. Стандартная речь, смазанная в голове у Шаста только шуткой про затонувший Титаник, поцелуй, кольца… Арсений достаёт их из внутреннего кармана пиджака, только вспомнив о том, что должен был заранее дать одно Антону. Естественно, не обходится без того, чтобы не перепутать, где чьё кольцо и несколько раз поменяться ими. Но в итоге Шаст дрожащими руками всё-таки подаёт нужное кольцо Эду, улыбаясь обоим ребятам и видя счастливые улыбки в ответ. Подпись свою Антон тоже плохо помнит, как поставил. В память осталась лишь скользнувшая рядом арсеньевская рука в синем рукаве, резко выведшая подпись на половине Егора. Но чётко помнит он слёзы на глазах мамы Егора, такие искренние и чистые слёзы радости и гордости. «Трогательно», — думает Антон, приобнимая Попова за талию и выходя из здания. Как во сне… — Быстро как-то, — подмечает Арсений, когда они, счастливые и довольные, дожидаются машины, которая отвезёт их в ресторан. — И не говори, только что был вроде обычным человеком, а теперь уже муж… Да, Булка? — Даже не верится, — отвечает Эду Егор, целуя уже своего мужа в щёку, — это за нами, господа, прошу присаживаться. Выбор машины перед свадьбой, наверное, был одним из самых комичных моментов, потому что Егор упорно настаивал на аренде кареты. Типа настоящей кареты с лошадьми, с чего Антон посмеивается и по сей день. В итоге отказаться от той идеи помог лишь рассказ Арсения о бедной судьбе лошадей в Черногории, которая, конечно, была лишь предположением и не факт, что правдой, но тёплое и без того сердце Егора согласилось на небольшой лимузин ярко-розового цвета, который стал приколом похлеще конной упряжки. Рассекая улицы небольшого города на розовом лимузине, они ловили взгляды недоумённых прохожих, восторженные крики молодёжи и восхищённые взгляды детей, пытающихся догнать необычную машину и звенящих им вслед велосипедными звоночками. — Какой всё-таки прелестный городок, — вздохнула мама Егора, глядя в открытое окно, когда машина, сбавив обороты, выехала из суетливого центра города и направлялась вниз по серпантину небольшой скалы, с которой так хорошо было видно море, простирающееся далеко за горизонт и линию берега, полумесяцем охватывающего часть воды. — Егор определённо знал, как именно выбирать место для семейного гнёздышка, — усмехнулся Эд, на что Булка ткнул его локтем в бок, закатывая глаза. Арсений с Антоном лишь усмехнулись и сделали по глотку шампанского, найденного в лимузине, как подарок от компании, где они арендовали машину, и улыбнулись, не став лишний раз подстёбывать парней. Те сами с этим прекрасно справлялись. Ресторан, где должны были проходить основные посиделки, находился чуть поодаль от центрального пляжа города. Эд с Егором забронировали весь зал на целый вечер и потом всю неделю удивлялись, как же это получилось. Действительно, как же? Лимузин подвёз их прямо ко входу на пляж, а дальше нужно было пройтись пешком. Оставив Эдика рассчитываться с водителем, ребята во главе с мамой Егора приняли решение снять обувь и пройтись до ресторана по песочку. И вот утренний сон Антона сбывается. Он зарывает ноги в ещё горячий песок и, переплетя пальцы с Арсением, идёт вдоль береговой линии, стараясь не задеть снующих туда-сюда детей. Через несколько минут их пути мимо проносится Эд, давая Антону лёгкий подзатыльник. А после, схватив Егора за руку и крикнув «Догоняйте», бросается вперёд. — Мы же не поведёмся на эту провокацию? — спрашивает Антон, не глядя на Арсения. — Конечно, нет, — отвечает Попов, также не отводя взгляд от прекрасного пейзажа. Но стоит им пересечься взглядами, как они ехидно улыбаются друг другу и бросаются вслед за парочкой. — Они не меняются, — вздохнула Ира, глядя на удаляющиеся силуэты четырёх друзей, и улыбнулась, и мама Егора одарила девушку ответной улыбкой, посмотрев вслед этим диким дикобразам, которые уже стали пытаться столкнуть друг друга в песок, забив на полагающийся им опрятный вид.***
В пустом ресторане был по-свадебному накрыт стол на семерых человек, и, когда в двери ввалились четыре запыханных и потных парня в костюмах (двое из них ещё и в голубых), официанты наверняка подумали, что те ошиблись заведением. Но после за ними зашли Ира, Серёжа и мама Егора, и всё встало на свои места. Из свадебного в ресторане был только стол, да и тот можно было сфоткать и прифотошопить к фотографии любого другого праздника, и он бы потрясающе вписался. Так что, в общем, никакого свадебного шарма не было. Лёгкая семейно-дружеская посиделка уже приготовленных к большому бухичу шампанским людей. Они уселись по местам и сделали заказ. В итоге еды оказалось не так много, хотя официанты, видно, ждали, что гости придут голодными как волки. Но алкоголь сделал своё дело, и аппетита ни у кого особенно не было, поэтому стадия жора пока тихо ждала своего звёздного часа в сторонке. Ведь когда вас одних обслуживает весь персонал ресторана, сложно не воспользоваться этим и не сделать заказ. В общем, уже через сорок минут посиделок и разговоров ни о чём стол наполнился всякими мелкими закусками, салатами и, естественно, напитками. Интересно, кто из них сегодня под конец будет пародировать ВДВшника и буянить? Шасту бы, конечно, хотелось, чтобы никому, но традиции есть традиции… — Everything is ok? — спросила внезапно появившаяся за спиной Антона официантка. Она старалась сделать это как можно незаметнее, но не смогла не привлечь к себе внимание всех сидевших за столом. Конечно, странно, что официантка ни с того ни с сего подходит к другу заказчика и спрашивает, всё ли хорошо. Пять пар глаз вопросительно уставились на это действо, прекратив оживлённое обсуждение. Арсений опустил взгляд и потёр переносицу. Антон думает, что пока рано. Рано сообщать друзьям последние и самые важные в их жизни новости не только потому что все пока недостаточно выпили, а потому, что из-за Арсения он тоже развил свою сучливость, а в этой ситуации хочется потянуть интригу. Просто потому, что степени охуевания у людей бывают разные, и если подгадать момент, то можно будет заставить Эда упасть со стула, и лишь поэтому Шаст пожимает плечами и кивает официантке, не произнося ни слова. — Выпьем? — пускай они в Черногории, пускай празднуют они не самую традиционную свадьбу, но русский дух у них в крови. Первый заготовленный тост говорит Арсений, так что все гости, а в особенности Эд, начинают тихо ржать, и Антон думает, что не зря он вчера до трёх часов ночи слушал это заготовленное стихотворение: «Вас с днем свадьбы поздравляем, Жить до старости желаем. Вместе вам седеть, лысеть, В магазин ходить, кряхтеть. В общем, счастливо живите И друг друга вы любите!» Где-то по Попову плачет театральный, потому что своё небольшое поздравление он заканчивает с очень высокой интонацией и под аплодисменты как друзей, так и работников ресторана, которые, не зная русского, поймали волну и настроение стихотворения. Тост заканчивается традиционным «горько», и Антон наравне с новоиспечёнными мужьями, целует своего мужчину в щёку. Ещё один тост, за ним другой. Еда медленно начинает уменьшается в своих количествах, и что-то подсказывает, что торт вряд ли влезет хотя бы в половину из них. Мама Егора произносит свою речь, и Антон вытирает скупую мужскую слезу под звонкие всхлипы Ириши. Женщина говорит о любви к своему сыну и его избраннику, которого она тоже ласково называет своим ребёнком, заставляя Эда подскочить с места и вжаться в тётю Марину, чтобы всем телом ощутить это тепло, которое льётся вместе с чужими словами. — Знаете, я вас всех так люблю, — говорит Егор, когда его мама и Эд, который хватает ближайший салат и начинает делать вид, что это самая интересная вещь в мире, пытаясь скрыть подступающие слёзы счастья, — спасибо, что вы с нами в такой день. У меня не хватит слов, наверное, чтобы описать, как я рад, поэтому просто спасибо. И тут Антон понимает, что пора. Он встаёт, поднимая свой бокал, оглядывает такие любимые и родные лица: — Что ж, наверное, сейчас моя очередь. Егор… — Шаст заглядывает в голубые глаза друга и переводит взгляд на Выграновского, с улыбкой вздыхая, — Эд… вы для меня давно уже стали семьёй… Ей-богу, я о таких друзьях и мечтать не мог. Я так счастлив за вас, знаете. Я рад сегодня, даже несмотря на эту ублюдскую бабочку, которая меня уже задолбала. И, — он вздыхает, морально готовясь, — у нас с Арсением есть для вас новость. Появляется ощущение, что все собравшиеся затаили дыхание. По законам жанра, Антон должен вкинуть такую клишированную фразу, как «мы ждём ребёнка», но наука ещё до такого не дошла, да и они сами к такому повороту сюжета пока не готовы, сами ведь как дети. — К сожалению, на этом мы будем вынуждены попрощаться с вами… — Антон чувствует себя королём интриги. — Чего, дядь, ты сказал? — вскрикивает Эд, роняя на себя горсть салата и отпуская вилку с звонким шумом стукаться о пол. — Мы с Арсом купили ресторан. Тут, в Черногории. Чего уж там, мы сейчас в нём. Это тот шаг, та мечта, к которой мы стремились, и вот… Знаю, что это всё для вас внезапно, но как-то так. Мы везли те чемоданы через границу, потому что в Россию не вернёмся, а не потому что Арсений у меня дама, которая везла багаж, диван, саквояж… или как там? Хотя не без этого, конечно. Арсений мечет на него злобный взгляд, но внимание от созерцания любимого лица, полного негодования, отвлекает звук удара тела об землю. Эд упал со стула, и будь Антон проклят, если он этого не предвидел. Общая, ставшая достаточно напряжённой обстановка разбавляется причитаниями Егора, поднимающего своего новоиспечённого мужа с пола. Булаткин тихонько ворчит, отряхивая Эда, говоря, что костюмы надо вернуть в магазин уже завтра, а Эд, как настоящая свинья, заляпал его, и теперь его нужно будет застирывать. Брать костюмы в аренду было не лучшей идеей, но денег у ребят всё также было не слишком много, особенно если учитывать переезд в другую страну, так что пришлось выкручиваться. Вопросы по типу «Как? Когда? И какого хуя вы это скрывали?» было решено оставить на потом, и их тихий семейный вечерок снова перекатился в привычное русло. Все проблемы ещё успеют решиться, на вопросы всегда найдутся ответы, но пока они решили просто наслаждаться моментом. Вместо танца молодых — красивого и обыденного ритуала всех русских свадеб — у ребят была помощь официантам в уборке стола, что впоследствии превратилось в бой едой. Костюмы всё-таки были благополучно заляпаны, а Антону были припомнены те самые помидоры, которые тот то ли уронил, то ли забыл убрать в жаркий летний день в бургерном фудтраке. Практически точно такими же переспелыми помидорами Шаст был безжалостно обкидан в этот вечер. Бедные официанты, видно, едва ли рассчитывавшие на помощь от своих хозяев, смотрели на всё это