Есть люди, с которых можно смело писать картины. Егор всегда был и является именно таким человеком: красивым Аполлоном, идеальным парнем и ожившей картиной древнегреческого бога. Однако это подобие высеченной статуи очень не по-божески сгорбилось и скривило лицо в жутко замученной гримасе, теряя свой шарм и заставляя Антона оторвать внимание от спора и искренне засмеяться.
Они сидят на кухне семейства Утка-Булкиных уже битый час и срутся с Арсением по поводу тех самых злосчастных помидоров. Антон уже готов взвыть из-за всего этого абсурда, они ведь как-никак взрослые люди, а замять (что Шаст и сделал в процессе своей страсти) вопрос помидоров не могут. Эд, который буквально после первых десяти минут выяснений отношений просто замолк, уже задремал на диване, в отличие от Егора, что успел устать от попыток просто-напросто заткнуть этих срущихся дикобразов.
— Они стоили двести рублей, Шаст. Ты, блять, мог бы быть гораздо аккуратнее, — в сотый раз повторяет Попов, на что Антон закатывает глаза, устав что-либо доказывать.
— Арс, я тебе повторяю, что банально не увидел, не до этого было. Давай я тебе заплачу за ёбаные помидоры, а то Егору уже совсем плохо от наших «обсуждений», — Шастуну и правда не сложно отдать две сотки за эти грёбаные помидоры, а ещё легче — признать свою вину, только бы уже перейти к более важным вопросам. А то какого хрена они обсуждают несчастные помидоры уже битый час, будто специально пытаясь потянуть время.
— Да вы реально задрали! Как две бабки на рынке, у меня уже уши вянут, — не выдерживает Булаткин, пытаясь поднять затёкшие конечности со стула.
— Да потому что ладно помидоры, но у меня котлеты сгорели! А если бы пожар?
— Но его же не случилось! — Антона всё заебало. Он, конечно, знал, что, возможно, их разговор будет тяжёлым морально и его сердце может разбиться… но, сука, не из-за сраных помидоров.
Складывается ощущение, что даже Антонова личная жизнь завязана на еде. Какой ужас… Хотя все фуд-фетишисты наверняка были бы в восторге. Антон не осуждает, но сочувствует чьим-то блинам, так как его воображение выдаёт весьма красочную картинку. И при чём бы тут, казалось, арсеньевские блинчики?
— Да может, вы уже угомонитесь? — слова вдруг проснувшегося Эда снова утонули в бурчании Арсения, пока Егор молчаливо подошёл к своему жениху, выражая искреннюю поддержку. — Так, замолчали оба! — буквально проорал Выграновсий, так что Антон мысленно пожалел соседей, потому что стены явно пошатнулись, заставляя комнату погрузиться в гробовое молчание. — Я не знаю, что у вас там произошло, но узоры на ваших шеях говорят о многом, поэтому, я уверен, что дело тут не в помидорах. Харе тянуть кота за яйца, разберитесь уже в том, что действительно для вас важно, и хорош пиздеть про еду, а то у меня живот уже урчит.
Эдик, как всегда, прав, да и Антон начал выкупать эту фишку их срача уже минут с десять назад. Самому перевести тему в нужное русло было стрёмно, потому что он и сам не понимал, что сказать, чтобы утихомирить бурю в своём собеседнике и попытаться разобраться в его и своих, конечно же, чувствах. Но куда легче было, естественно, обсуждать судьбу бедных помидоров. Они своими речами их уже чуть ли не хоронить как героев собрались. В братской мусорной могиле… Только оркестра с фанфарами не хватает, ей-богу.
— Арс, Эдик прав, на самом деле… Может, хватит про помидоры? — ну, Шаст хотя бы попытается.
— Да блин, Антон, это же реально важная вещь… — явно стараясь сохранить спасительную тему-маску, отвечает Попов. Но уже хотя бы не так уверенно, как было раньше. Это вселяет надежду.
— Да что там обсуждать, в конце концов? — воспользовавшись неуверенным тоном Арсения, надавливает Антон. — Я заплачу за печальную судьбу помидоров, могу даже отнести их на самую чистую помойку в городе. Только давай перестанем уже их мучить, а то у меня складывается ощущение, что эти ёбаные овощи тебе важнее меня…
— Ты тоже тот ещё овощ… — а вот это уже звучит слишком обидно. Антон, конечно, не супер-любовник, но и претензий к его огурцу у бывших партнёров никогда не возникало.
— Я не понял. Тебе тогда не понравилось, или в чём проблема? — ну, потому что действительно важно же понимать, к чему все эти поминки помидоров, огурцов и… Антон уже начал путаться в той еде, которую они обсуждают.
— Да понравилось мне, господи, не об этом же речь, — Арсений сам начинает напоминать помидор, поглядывая на друзей, которые вновь с интересом начали следить за ходом их разговора. Всё-таки личные вещи, наверное, стоит обсудить наедине…
— Ребят, можете выйти? — к счастью, Антон достиг такого уровня дружбы с ребятами, чтобы иметь право выгонять друзей с их же кухни без грамма стеснения. Эд с Егором лишь понимающе кивают и даже с некоторым облегчением покидают зону боевых действий. — Арс, всё же было хорошо, что не так? Тебя действительно так задели пропавшие помидоры и подгоревшая котлета? Я просто запутался…
— Нет, просто это произошло как-то быстро… Я не ожидал и испугался, наверное, — ответ Арсения звучит очень неожиданно, потому что в каждом слове, в отличие от предыдущего часа разговоров, так и сквозит искренность.
Оказывается, если спрашивать о важных и волнующих вещах словами через рот, можно получить такие же важные и действительно интересующие тебя ответы. Шастун, конечно, всегда догадывался об этой фиче, но применять на практике доводилось редко. Прикольно, ему нравится. Антон ставит жирный лайк этому лайфхаку у себя в голове.
— Ну, а я тебе нравлюсь? — всегда волнующе спрашивать такое, да и Антон ссыкло, поэтому сам удивляется внезапно появившейся смелости.
— Что за вопросы? — парирует Попов, явно пытаясь улизнуть с этой скользкой дорожки разговора, на которую они так внезапно свернули. Для него секс-то был чем-то слишком неожиданным и непредсказуемым, а тут… чувства. Шаст понимает, сам бы зассал отвечать сразу, не понимая, как отреагирует собеседник.
— Просто ответь.
— Нет, конечно. — фыркает Арс. — Я же каждому встречному жопу подставляю, — сарказм, который должен навести собеседника на ответ самостоятельно, не вписывается в методику «словами через рот». Давить не хочется, но Антон начинает делать это чисто из вредности. Раз уж у них серьёзный разговор, сарказм пусть поплачет в сторонке.
— Арсений.
— Да, блять, Шаст. Нравишься. Доволен? — нарваться на агрессию уж точно не входило в планы, хотя и такого признания в чувствах в жизни Антона никогда не было. Попов же у него с нюансами. Но говорить «у него», пожалуй, ещё слишком рано.
— Доволен. Ты мне тоже нравишься! — Эду с Егором наверняка слышны их переговоры, напоминающие сцену из плохого российского сериала, где герои орали друг другу в лицо что-то наподобие «Да я люблю тебя! — Да ты не можешь любить меня!». Антон хмыкает про себя. Какой ужас… И как они докатились до этих великих и ублюдских драм?
— Так чё ж ты меня на свидание не зовёшь? Ёбырь хренов! — всё на тех же повышенных тонах спрашивает Арсений. Кажется, орать друг на друга они будут всегда, даже если, в общем, и не ругаются.
— А вот и зову! Хоть завтра! — в тон ему отвечает Антон, даже как-то не подумав о том, что завтра будний день и все как бы работают.
— Да пожалуйста! Я согласен! — слишком театрально соглашается Попов, но Шаст видит, что тот делает это уже не с раздражительностью.
Это не порыв что-то доказать, это реальное приглашение на свидание. Пусть не сверхординарное и чувственное, как это обычно бывает, но всё же. Попускать слюнки на эту мысль Антон успевает, потому что сейчас, будучи ещё возбуждённым всеми этими эмоциями, говорит:
— Забились! Завтра после работы!
— Идёт!
Они как-то больше по привычке пожимают друг другу руки, даже не задумываясь о том, что это, вообще-то, выглядит странно, а после протискиваются в дверной проём и проходят по коридору мимо комнаты, где сидели Эд с Егором.
— Ну как? — спрашивает Булка, кажется, чисто формально, потому что эти выяснения отношений слышали не только друзья, а, судя по всему, весь район.
— Прекрасно! — непонятно, с сарказмом или нет, произносит Антон.
— Великолепно! — вторит ему Арсений, видно, поймав с Шастом одну волну.
Вот и порешали. Антон даже и представить не мог, что их разговор приведёт именно к такому исходу событий, но была не была. Главное теперь — не проебаться. Хотя пока всё происходящее так смазывается в сознании, что в голове крутится лишь одна довольная мысль: «Я нравлюсь Арсению». И слава богу, что он не пригласил Арса на свидание прямо сейчас. Переварить только что полученную информацию с каждой секундой хочется всё больше. Даже не хочется, а прям надо.
— Мы, наверное, пойдём, — через секунду выдаёт Шаст, почему-то говоря за них обоих. Впрочем, тот, судя по всему, не против.
— Ага, спасибо за помощь, — вместо каких-либо возражений говорит Арс, и теперь они уже вместе направляются к выходу.
Явно знатно охуевшие Эд с Егором выходят из комнаты и идут вслед за ними. Антон хмыкает про себя, представляя, как эта картина выглядит со стороны, но никак не комментирует, потому что сказать ему, в общем-то, особо нечего. Ну да, сами припёрлись, сами поорали, сами помирились и ушли. Если у них с Арсом всё выгорит, это явно не последняя такая встреча.
— И что, даже не посидите? — выгибая бровь, спрашивает Эд, наблюдая за тем, как, ютясь на маленьком коврике возле двери, парни уже ведут борьбу за ложку для обуви.
— Пожалуй, не посидим, — бурчит Арсений, всё же уступая ложку Шасту. На что тот делает вид, что действительно на это рассчитывал, и вдевает ноги в кроссовки.
— Ну, вы это… заходите. Если что… — растерянно добавляет Егор, почёсывая затылок.
— Спасибо.
— Большое спасибо.
Весь этот сюр напоминает сцену из «Винни-Пуха», только там Пятачок с Винни-Пухом остались у Кролика, а эти действительно ушли, спустились вниз в каком-то неловком молчании и разошлись в разные стороны.
Антон прошёл немного вперёд ради приличия, а потом остановился и закурил. Время уже приблизилось к девяти, солнце уплывало за горизонт, являя миру свои последние лучики. И Шасту бы сейчас пойти домой и поспать, отдохнуть перед насыщенным днём, но он только сейчас понимает, что понятия не имеет, куда поведёт Арсения. Он же пригласил, так что он и должен над этим заморачиваться, но голова у него в этом плане вообще не соображает. Лет сто уже Антон не ходил на свидания. И не то чтобы просто ходить, а именно чтоб вести кого-то на свидание. Вот это для него было вообще практически новшеством. И, конечно, он за свою жизнь пересмотрел немало фильмов и даже мультиков с красивыми свиданиями, но позволить себе арендовать ресторан на крыше небоскрёба, вертолёт с пилотом и купить сто одну розу он не мог, поэтому нужно было придумать что-то более приземлённое. Так сказать, по карману. А главное, не показаться жлобом.
Заметив, что сигарета стлела практически до фильтра, Антон понял, что сам он вряд ли придумает что-то стоящее. Хотя в голову и лезло дохренища идей по типу съездить на мещеру, сходить в боулинг или действительно просто сходить в ресторан, но всё это в антоновских мыслях заканчивалось либо грязной пошлятиной (что, в общем-то, его устраивало, но вот Арсений был бы, кажется, против), либо поездкой в травмпункт. По крайней мере, секс на первом свидании устраивает его больше, чем переломанные конечности. Не первый секс на первом свидании. По логике, второй, как бы странно это ни звучало.
Вздохнув, Антон выкинул бычок и решил обратиться за помощью к специалисту. Той, которой он уже, пожалуй, должен тот самый букет из ста и одной розы за всю помощь.
— Тебя, блять, не волнует, что я тоже иногда хочу спать? — взяв трубку, спрашивает Ира. Не раздражённо, скорее, слегка заёбанно.
— Ты врач. Ты должна быть готова помочь пациенту двадцать четыре на семь, — ответил Антон, улыбаясь.
— Да идите вы все нахуй. Я психолог, а не реаниматолог.
— А если я тут с крыши прыгать собрался, и мне срочно нужна помощь психолога? — парировал Шаст, найдя какой-то камешек и пиная его.
— Тогда у тебя на фоне играла бы самая депрессивная песня в мире, и ты бы звонил мне максимум для того, чтобы сказать что-то типа «Прощай навсегда», — Шаст буквально почувствовал, как Ира закатила глаза, — к тому же, я семейный психолог, мне звонят обычно только для того, чтобы пожаловаться на партнёра.
— Меня тошнит от твоих стереотипов, — фыркает Антон, — но мне правда нужна твоя помощь.
Кузнецова на том конце провода мучительно вздыхает, но всё же отвечает желаемое:
— Купи выпить и заваливайся.
***
Сонная, в старом, заляпанном пастой халате и с нелепой кичкой на голове Ира открыла Антону дверь в погружённую в полумрак квартиру. Бегло оглядев парня с ног до головы, она забрала у него бутылку не слишком дорогого вина и пошаркала тапочками в сторону кухни. Шаст скинул кроссовки и поплёлся за ней. Он уже выпил у ребят, поэтому его организм, не занятый какой-то активной деятельностью, начал проситься баиньки, но Антон решительно отказывал ему и планировал продолжить бить по бедной печени алкоголем.
На кухне у Иры работал кондиционер, так что Антон, не церемонясь, распластался на небольшом диванчике, выполняющем роль стульев, и расплылся в улыбке обожравшегося сметаной кота.
— Ну и что ж это за порыв набухаться перед сном? — спросила Кузнецова, стоя к парню спиной и откупоривая бутылку.
— Я, вообще, не планировал, но решил не лишать себя и заодно тебя такого удовольствия, — ответил Антон, решив не упоминать, что только что выпил несколько стаканов холодного нефильтрованного у Эда с Егором.
— Спасибо тебе, дорогой, что решил напоить меня вечером в среду, — саркастично фыркнула девушка, разливая бордовый напиток по бокалам, один из которых поставила перед Антоном, а другой изящно держала за ножку, оперевшись бёдрами о столешницу.
Шаст скорчил недовольную мордаху, сделал парочку больших глотков и сгоряча выпалил:
— Я иду на свидание с Арсением, — Ира приподняла бровь в удивлении и уже собиралась что-то ответить, но Шаст добавил: — И мы потрахались.
Эду с Егором он об этом рассказывать не стал, но Ира… Во-первых, она практически не знакома с Арсением, во-вторых, она сейчас в роли психолога, так что ей можно и даже нужно рассказывать всё. Хотя Эд с Егором и не тупые, им даже рассказывать особо не нужно, поэтому укола совести за такое неравное донесение информации он не чувствует.
— А ты последовательность событий не перепутал? Обычно сначала ходят на свидания, а потом трахаются, — сказала Кузнецова, будучи, видно, в ещё большем шоке, чем была до этого. Хотя, как последствие дружбы с Антоном, ей впору уже перестать это делать.
— В нашем случае обычно равно скучно. Мы не ищем лёгких путей, — вздохнул Антон и покрутил одно из колец на пальце.
Ира помолчала несколько минут, а потом качнула бокалом в воздухе и спросила:
— Ну хорошо, потрахались, идёте на свидание… А от меня-то ты чего хочешь?
— Радужного единорога, блять, — фыркнул Антон и добавил: — Не знаю, совета какого-нибудь. Ты ж у нас семейный психолог.
— Но вы же не двадцать лет в браке. У вас не кризис среднего возраста, не заебавшие дети, не развод и девичья фамилия, в конце концов, — сказала Ира, усмехнувшись. Ей наверняка польстило то, что Антон считает её знающей ответы на все вопросы, хоть это и было далеко не так, — хуй у тебя, судя по всему, тоже стоит. А у него…
— Шпрота, блять, — прервал её Шаст, покраснев, судя по припёкшим щекам. — Прекрати полёт фантазии. Я не на секс жаловаться пришёл, если ты на это намекаешь.
— Ну а что тебе тогда надо? Я психолог, а не экстрасенс, Шаст, я мыслей не читаю, — слегка возмущённо проговорила Ира, делая глоток вина.
— Да банально всё, — Антону было бы стыдно, если бы это была не Ира, но а так — откровенно похуй. — Чё мне с ним на этом свидании грёбаном делать? Куда его вести?
Девушка несколько секунд смотрела на него, а потом как-то по-детски улыбнулась и хихикнула. Антон, кажется, покраснел ещё больше и отхлебнул вина, слегка обжигающего горло.
— Да ладно, не парься ты так, — махнула рукой она, поставив бокал рядом с собой. — Будешь нервничать — будешь выглядеть неуверенно. Это порой отталкивает, заставляет человека рядом с тобой тоже почувствовать неуверенность. Отпусти и постарайся кайфануть. А насчёт места… — она задумалась, прикрывая глаза и разминая шею. — Кино — беспроигрышный вариант. Не ошибёшься. Только фильм вместе выбирайте.
— А если у нас вкусы разные? — спросил Антон, мысленно возмущаясь фразой «отпусти и постарайся кайфануть». «Легко тебе говорить», — подумал он даже с досадой.
— Пф… я уверена, что фильм вам станет неинтересен минуте на пятнадцатой, — закатила глаза Ира и допила вино, громко ставя бокал обратно на столешницу и заправляя выбившиеся прядки волос за уши.
Шасту объяснять не нужно, он намёки хорошо понимает, и сейчас, конечно, всё понял, но вот только всё, что Ира говорит, не точно. Арсений же колючка иглистая, кто знает, что ему там в голову взбредёт. Может, он завтра вообще нахуй его пошлёт? А может, в этом самом кино разозлится и обсыпет его попкорном и, элегантно откинув ведро в сторону, уйдёт в закат, плавно покачивая изящными бёдрами.
— Ну, а если…
— Шаст, да господи, выключи уже своего тревожника. Арсений же не тупой и явно бы не соглашался идти с тобой куда-то, если бы ты ему не нравился. Запомни, что главное не где, а с кем, — Ира подмигивает ему и успокаивает одним взглядом, будто гладя внезапно встрепенувшиеся нервы сквозь черепную коробку. Всё-таки она мастер своего дела, и тут должна была бы появиться реклама Иришкиных услуг, снимай их сейчас кто-то на телек.
— Люблю тебя, ты же знаешь?
Между друзьями, как правило, редко проскальзывают такие слова, хотя это понимают обе стороны, не нуждаясь в постоянном озвучивании этого факта. Антон всегда считал это чем-то обыденным и не стоящим внимания, но, видя, как Кузнецова расплывается в довольной улыбке Чеширского кота, мысленно обещает говорить ей об этом почаще.
— Любить ты будешь Арсения. Горячо и на кровати, а меня ты должен обожать, — вот и вся их дружеская искренность. Однако, зная Иру уже долгое время, Шаст понимает, что за своими шутками девушка прячет смущение, потому что пылающие щёки безбожно палят её.
— Обниматься будем?
Антон — человек тактильный, да и Шпроту любит всей душой. Что бы он вообще без неё делал? Ира всегда была его наставником и упрямо вправляла ему мозги на место. Чёрт возьми, она и Эд — единственные, кто были и всегда будут рядом, несмотря ни на что. Антон уже готов прослезиться от всей нежности и тепла, которое его горе-сердце испытывает к близким людям.
— Иди сюда уже, горемыка, — Кузня, несмотря на свой собственный зов, первая бросается ему на шею, обнимая до хруста костей, что удивляет, потому что девушка со стороны кажется довольно хрупкой, — и я тебя люблю, Антош. И Арсюха твой тоже будет. Ты, главное, не тупи, и эта заносчивая задница будет в твоих руках. Не только буквально, — хихикает Ира, отстраняясь и напоследок по-матерински чмокая его в лохматую макушку.
***
Конечно, Антон просыпает будильник и опаздывает на работу. Наверное, это кажется обычному человеку странным, ведь он ни на кого не работает, он же частный предприниматель, ебать. Звучит пафосно, но на деле это очень заёбно, да и график его зависит от покупателей, наплыв которых начинается с раннего утра. Особенно по будням. Хотя тут хуй подгадаешь, но баба Зина его явно заждалась. Часы показывают уже тринадцатый час дня. И, ужасаясь количеству своих проёбанных клиентов, Шастун в спешке собирается.
Из головы напрочь вылетает мысль о том, что надо бы одеться не как бомж, потому что вечером назначена свиданка, а всплывает она в памяти очень резко и только тогда, когда Антон уже на всех парах выруливает на нужную парковку, пристраиваясь неподалёку от Арсения. На нём наспех надетые потёртые треники и розовая безразмерная толстовка, которая за время работы провоняет едой. Да уж… Шаст и не удивится, если вечером Арсений пошлёт его нахуй, свалив домой. Ухажёр от бога, комитет джентельменства ставит ему гордый один балл из ста за хотя бы почищенные зубы.
Народ приваливает почти сразу же, будто только и ждал возможности взять в рот сосиску. Именно так и никак иначе. Вообще, свою работу Антон действительно любит, особенно отвечать на вопросы о ней:
— Кем ты работаешь?
— Торгую горячими сосисками.
— Сутенёр, что ли?
Мысли о работе веселят и заставляют его улыбнуться. Да, у фудтрака много недостатков, но он смог снимать себе квартиру в Москве, сходу находить на упаковках срок годности, научиться хорошо готовить и, конечно, благодаря своим родненьким сосискам он встретил Арсения.
Когда-нибудь он пойдёт вперёд и перерастёт сосисочную, откроет свой ресторан, о котором мечтал чуть ли не с рождения. Кто-то хотел стать космонавтом, археологом или, насмотревшись боевиков, агентом под прикрытием. Антон хотел свой ресторан, смотря по телеку не мультики про пиратов, а сериал «Кухня», который родители забыли переключить. Когда-нибудь он накопит достаточно денег, возьмёт Арсюху под руку и будет разрабатывать меню, а не снимать плёнку с сосисок.
Но пока гриль подсвечивается зелёным цветом, давая сигнал о том, что булочки достаточно нагрелись и подпеклись, Шастун с улыбкой ставит их в специальную подставку, обёрнутую салфеткой. Всё-таки санитария на первом месте.
— Ох, Антош, какой же ты чудесный молодой человек, спасибо тебе огромное! — Зинаида Павловна забирает свой хот-дог и при Антоне сразу же надкусывает его своими вставными зубами. Шаст, конечно, не проверял, настоящие ли это зубы, но вряд ли у старушки челюсть может так хорошо сохраниться. — Ты, главное, отсюда не уезжай, а то как я буду жить-то?
— Ну, Зинаида Павловна, куда я денусь? Тем более, если что вдруг случится, то Арсюша вот рядышком, к нему сходите. Я видел, как вы вражескими бургерами перекусывали, обходя меня стороной. Ох, Зинаида Павловна, так гляди, совсем к конкуренту перейдёте, — журит Антон старушку.
Нет, Арсения он врагом уже не считал и даже рад его успехам, но именно эту бабушку не хотелось отпускать. Зинаида Павловна, вообще-то, его первая постоянная клиентка. Он, можно сказать, её уже почти как родную любит.
— Антош, не пойду я больше к этому ироду! Ох, прости, милый, что на время переметнулась, но бог меня уже покарал, что предала я тебя, — голос бабы Зины звучит очень расстроенно и виновато, и Антон уже начинает жалеть о своём шуточном выпаде.
— Что вы имеете в виду? Какой бог? Какое карание?
— Ну, Господь наш показал мне гнилую душу твоего соперника. Отравилась я с пару недель назад его бургером, но проучила гада уже, не волнуйся, — Антон нервно сглатывает, потому что теперь Зинаида Павловна начинает его не на шутку пугать.
— Как… как проучили? — страшно становится теперь уже за Арсения, потому что ожидать от бабушки можно было чего угодно.
— Так я в полицию позвонила, сказала, что тут людей травят! Они мне сказали успокоиться и специальные службы выслали. Хотя судя по тому, что этот Арсений до сих пор здесь, откупился, негодяй, тьфу, — Зинаида Павловна недовольно озирается на соседний фудтрак, заедая свою злость сосиской.
Осознание всего абсурда ситуации доходит до Антона спустя минуту, как только старушка отходит и оставляет его в гордом одиночестве. Инспекторы, звонок Илье, мысли о собственной вине и гадалке проносятся в голове, словно мгновение. Твою ж мать. Шастун начинает нервно смеяться, потому что тайное наконец-то становится явным. Хочется прямо сейчас рассказать всё Арсению и посмотреть на его реакцию, когда тот поймёт, что во всём виновата была баба Зина, которая наверняка съела в тот день не только Арсюхин бургер.
Узнав эту ошеломительную разгадку, Антон начинает воспринимать всё случившееся как-то по-новому. Чувство вины, до сих пор жившее где-то в самой глубине его души и время от времени напоминавшее о себе всплывающими воспоминаниями, которые не смог вымыть даже алкоголь из того самого бара, вдруг исчезло. Шасту даже вздохнулось легче после рассказанной невзначай истории Зинаиды Павловны. А ещё его буквально распирало от желания рассказать всё Арсу, но просто так выдать информацию он не мог. Точнее не хотел. Антон не был бы собой, если бы не придумал какой-нибудь ебейший прикол, чтобы Арсений не просто выпал, а ещё и знатно ахуел. Ведь просто отравившаяся бабка — это слишком скучно. Надо придумать что-нибудь поинтереснее или, как говорили классики, главное — правильно подать.
Хотя, может, Арсений и так ахуеет с того факта, что божий одуванчик — баба Зина — смогла создать ему столько проблем. В общем, Шаст решил, что посмотрит на его поведение, а потом уже решит, как об этом рассказать, чтобы у Попова аж челюсть отвисла.
***
Выкурив последнюю сигарету и уняв наконец волнительную дрожь в руках, Антон дождался, когда очередь к арсеньевскому фудтраку рассосётся, и, сделав вид самого уверенного в себе человека, направился к нему.
Арсений выглядит спокойным, как скала, перебирая свою посуду и, как всегда, натирая свой столик. При виде блестящего со всех сторон фудтрака, Антона невольно флэшбэкнуло в позавчерашний вечер так, что пришлось встряхнуть головой, чтобы избавиться от манящих воспоминаний о прекрасной Арсюхиной заднице и сосредочиться на том, что личность из Попова, вообще-то, тоже ничего.
— Не передумал? — спросил Антон, заглядывая в окошечко и ловя мимолётный взгляд, брошенный в его сторону.
— С тобой передумаешь, — фыркнул в ответ Арсений, снимая белый, практически не запачканный фартук и аккуратно вешая его на крючок. — Пойдём уже, соблазнитель хренов.
— Чё это хренов? — буркнул Шаст, смотря, как Арсений выходит из фудтрака, закрывая заднюю дверь. На нём чёрная свободная футболка с зачёркнутой надписью «сеня» и обтягивающие в цвет футболке джинсы с рваными коленями. Антон мысленно оценивает свой бомжатский прикид и понимает, почему сейчас из него соблазнитель именно хренов. Причём не хренов, которые у мужиков в штанах, а хренов, которые у бабы Зины на подоконнике растут. — Позавчера тебя всё устраивало, — пытаешься быть уверенным в себе — пытайся до конца. Или хотя бы попробуй… авось с пивом прокатит.
— За неимением лучшего… — наигранно-грустно вздохнул Арсений и усмехнулся. — Куда пойдём-то, ловелас?
Весь побагровевший то ли от негодования, то ли от смущения Антон постарался выдохнуть. Прямо сейчас ему хотелось выпалить историю бабы Зины и ткнуть Арсения носом в то, что его чуть не посадила какая-то бабулька. Однако он выдохнул и решил приберечь этот козырь на случай,
если когда Арс будет прям совсем сукой.
— В кино, — отвечает Шаст, хотя в этот момент хотелось бы выдать что-то покреативнее, но что есть, то есть.
— Отлично, — вроде бы и без вызова, но и без восторженной реакции отвечает Арсений. — Пешком?
— Ага. Ножками. По хорошей тепленькой погоде, — Антон улыбнулся и, не дождавшись ответа, направился в сторону ближайшего торгового центра.
Удобнее было бы, конечно, на машине, но решить, на чьём фудтраке ехать, они вряд ли бы смогли, так что придётся пёхать. Арсений поравнялся с ним и зашагал рядом. Несмотря на то, что он был ниже, ему не составляло особенного труда поспевать за Шастуном. Хоть и Антон уже еле-еле держался, чтобы не пошутить про чужие короткие, в отличие от своих, ноги, но это было чревато перетеканием шуток в область задниц, в сравнении которых он проигрывает на все сто и больше процентов.
— Ты фильм-то выбрал? — спросил Арс, когда они вышли на стелющийся вдоль проезжей части тротуар.
— Эм… нет, — ответил Антон так, словно забыл разморозить курицу, про которую мама сказала ему, уходя утром на работу. Но потом он понял, что ничего подобного, и всё вообще он сделал правильно, и увереннее добавил: — И не собирался. Мы же вместе идём, а не я один.
— Ну хотя бы варианты есть? — не отставал Арс.
— Открой афишу и посмотри. Мне лично не важно, — Шаст ответил как-то на эмоциях и тут же прикусил язык, вмиг став верующим во всех существующих богов и молясь, чтобы Арс правильно понял его слова. Объясняться не очень хотелось.
Благо, его молитвы были услышаны. Усмехнувшись, Арсений действительно достал телефон и прогуглил фильмы, которые шли именно в том кинотеатре, который им нужен. Несколько раз угукнув и скрыв экран смартфона от любопытных Шастовых глаз, Попов ускорил шаг, повернулся к дороге задом, к Антону передом (хотя сам Антон предпочёл бы наоборот) и начал зачитывать варианты:
— Так… «Непослушник 2», «Операция фортуна», «Быть», «Трубозавры»… Стоп, что… Кажется, я не в том разделе… — но Антон уже не слушал, заржав во весь голос.
— Да, Арс, мне кажется, «Трубозавры» — это наш уровень, — сквозь смех проговорил он, смотря на всё так же идущего задом наперёд и упорно пытающегося скрыть улыбку Попова.
— Ну, если ты так хочешь, я готов купить тебе билетик, — в своём стиле ответил Арс, на секунду подняв глаза на всё ещё хихикающего парня. — А сам я пойду на…
— Осторожно! — Шаст едва успевает ухватить Попова за футболку и спасти его тряпочные кроссовки от купания в большой луже, образовавшейся благодаря маленьким фонтанчикам, поливающим траву.
Арсений размахивает руками в попытке поймать равновесие и чуть не роняет телефон. Антон тянет его в противоположную сторону, едва ли не заваливая на себя, но Попов успевает выставить перед собой ногу и встать более-менее твёрдо, спасая их обоих от вытирания одеждой грязного тротуара.
— Какого… — он не успевает договорить, оборачиваясь и осознавая масштаб проблемы, от которой его только что заботливо оберегли. — Хрена себе Байкал… — тянет Попов, осматривая лужу.
— Вот-вот… — подтверждает Шаст, оглядываясь в поисках обхода. — Ты лучше лицом вперёд ходи, так жопа хоть будет в безопасности, — по-философски заключает он, а потом хватает всё ещё пребывающего в культурном шоке Арсения за запястье и тащит его за собой по менее влажной траве, игнорируя табличку «По газонам не ходить».
— Что это за «Побег из Шоушенка»? — высвобождая своё запястье из чужой хватки, спрашивает Арсений.
— Ты бы ни за что не решился по газону пробежаться, так что пришлось действовать, пока ты табличку не увидел, — усмехнулся Шаст.
Арсений обернулся и, всё-таки прочитав запрещающую надпись, забавно округлил глаза и прошептал:
— Беги, Шастун.
Эти два слова в таком сочетании антоновский мозг обрабатывает в считанные секунды, и он тут же начинает убегать по небольшой аллее от нагоняющего его Арса. Конечно, Попов разозлился далеко не из-за протоптанной травы, а из-за того, что его так культурненько отстебали, и этот факт заставлял ехидно посмеиваться, унося ноги.
Арсений бегает быстро, да и в отличие от Шаста не курит, поэтому ему не составляет никакого труда нагнать Антона и толкнуть его в так удачно оказавшиеся рядом кусты. Конечно, Арс не ожидал, что Шастун и правда туда грохнется, но, когда именно это и случилось, он не смог сдержать смех.
— Ах ты гад! — беззлобно крикнул Антон, запутавшись в ветках злосчастного кустика.
Они неприятно царапают кожу, на которой завтра явно останутся ранки, и Антон сможет смело сказать, что они из-за Арсения. Хотелось бы, конечно, чтобы это были последствия бурной ночи, а не впивающихся до боли кустов, но он перехочет. В любом случае, царапины ощущаются хоть и неприятно, но терпимо, а изо рта вырывается смех.
Отсмеявшись вдоволь и не упустив возможности сделать пару фото, Арс всё же подаёт ему руку, помогая подняться.
— Прости, не ожидал, что ты свалишься, — усмехнулся он, забавно пытаясь поправить выбившуюся чёлку потоком воздуха изо рта.
— Прощу, если фотки скинешь, — беззлобно ответил Антон, думая о том, что этот момент останется у него в памяти навсегда и без всяких фотографий.
На улице разливается красивый закат, а Арсений смешливо тыкает ему в бок так, что Антон давится своим смехом и взвизгивает, отпрыгивая в сторону. Ой, зря Арсений начал эту щекоточную войну, они же такими темпами до кинотеатра и через неделю не дойдут.
— Так на что мы в итоге идём? — не давая Антону ткнуть его пальцем в рёбро в ответ, спрашивает на опережение Арсений.
— А ты на что хочешь? — лучшая защита от мук выбора — перекинуть его на другого.
— Я первый спросил.
«Не проканало», — думает Антон, скролля экран с расписанием сеансов.
Выбор, конечно, не велик, но во внимание попадает новый «Аватар», который Антон как раз хотел посмотреть, но как-то не складывалось. Режиссёр внушает доверие, как-никак имя Джеймса Кэмерона знакомо даже ребёнку. Ну, хотя бы по мемам и «Киборгу-убийце» — великих надо знать.
— Может, на «Аватара» сгоняем? Ты был уже или..? — Арсений задумчиво поджимает нижнюю губу в ответ на вопрос:
— Давай, а то всё равно ничего лучшего мы не увидим.
Антон лишь облегчённо выдыхает. Ну хоть с фильмом определились. И на этом спасибо. К радости, на «Аватар» действительно хотелось сходить, а то ужасы он бы точно не вытерпел. Хотя в этом случае можно на всех основаниях было бы беззастенчиво хвататься за чужие конечности и сбивчиво дышать на ухо. Но даже такие плюсы не стоили потерянных нервных клеток. Что уж тут говорить, он ещё не до конца от квеста оправился.
Покупать билеты онлайн, конечно, удобно, но Шаст скучает по бумажкам, которые хотя бы выглядели как билеты, а не как стрёмные чеки из Пятёрочки. Фильм начнётся только через сорок минут, и Антон думает, что они как раз успеют зайти в ближайший магаз за чипсонами, чтобы не разоряться на попкорн, который возрос в цене за последние годы так, что даже смотреть на ценник больно, уже не говоря о том, чтобы его покупать. Потому что есть настолько дорогущее нечто не то чтобы невкусно — оно просто болюче. Болюче в области сердца, которое внезапно начинает говорить на иврите и слать его благим еврейским матом.
— Сколько я тебе должен за билет? — уточняет Арсений, переходя в приложение Сбера.
— Да нисколько. Позволь мне этот благородный жест, — Антон улыбается, весь подбираясь. «Ебать ты джентельмен», — подсказывает подсознание.
— Я тебе не содержанка, — раздаётся недовольное бурчание в ответ, но Шаст сразу же замечает отблеск смущения на чужом лице.
— Считай, что это плата за твои несчастные помидоры, — зайти с козырей стоило хотя бы для того, чтобы увидеть, как Попов тихо посмеивается при упоминании настрадавшихся овощей и сдаётся, убирая телефон в карман.
«Лента» оказывается на пути как нельзя кстати, и они сразу же заходят в отсек со сладостями, где Антон набирает себе чуть ли не всю корзину с мармеладными медведями, пока Арс лишь закатывает глаза и бурчит про слипшуюся жопу. В ответ прилетает обещание, что одной жопы на двоих им пока хватит и что если Попова так заботит этот вопрос, то он смело сможет потом Антонову жопу вылизать, чтобы тоже жизнь сладкая была.
Разговор катится не в то русло, пока они проходят в раздел с чипсами, обсуждая вкусы различных смазок. Шаст обещает, что маслом больше пользоваться не придётся, и в следующий раз Арсюхина задница будет источать клубничные благовония. Шутить на все эти темы Антону нравится, и даже получать таких же шуточных пиздюлей, убегая от Арсения по всему супемаркету, ему абсолютно точно приятно. Не то чтобы он фанат БДСМ, но попытки Попова скрыть своё смущённое негодование за счёт шлепков по чужим бёдрам определённо забавляют. И ладно, Антон не будет пиздеть, ещё это немного возбуждает.
До кинотеатра они доходят с небольшим опозданием, потому что Антон очень хотел купить пиво, которое Арсений осуждал. В итоге, чуть не ввязавшись в драку из-за выбора между пивом и обычной газировкой, они решили, что вполне взрослые люди, чтобы пойти на компромисс и купить себе разные напитки. Но Шастун ещё долго будет дуться за оскорбления пива, потому что святое трогать нельзя. Особенно обзывать ссаниной.
— Нет, ну мы всё самое интересное пропустили! — Арс усаживается на своё кресло, сразу же доставая колу, чтобы начать агрессивно пить, показывая всё своё возмущение.
— Мы пропустили рекламу!
— Ну так а я о чём, — что происходит у этого человека в мозгах, Антон иногда не понимал. Кто вообще любит смотреть всратую рекламу фильмов в кинотеатрах?
Фильм начинается, и у Антона замирает дыхание. Память переносит его на девять лет назад, когда он впервые посмотрел фильм об Аватаре с мамой. У Шаста-подростка тогда загорелись глаза от качественной картинки и изображаемого режиссёром мира, который предстал перед глазами. Начало сильно бьёт по ностальгической части его сознания, которая обожала всей душой киновселенную Аватара. Он не раз представлял себя главным героем, который покоряет новый мир и спасает синих человечков от человеческой угрозы.
— Смотри, это ты! — Арсений тычет ему в бок, смешливо скашивая глаза на экран, где семья аватаров попадает в морское племя и предстаёт перед её правителем.
— Это потому что у него хвост такой же большой, как мой член? — шепчет Антон в ответ, подмигивая. Предводитель морского племени выглядит действительно очень импозантно, преклоняясь перед Другом Макто.
— Потому что у него взгляд тупой, — ржёт Арс, за что получает в лицо чипсиной.
— Тогда ты — Ронал! — показывая на жену вождя, говорит Антон под непонимающий взгляд Арсения.
— Потому что я типа с тобой?
— Она тоже выёбистая и командовать любит, хотя на деле…
Арсений театрально надувается от возмущения и лезет к Антону, чтобы ущипнуть за бок, на что получает лишь хаотичные смешки в ответ и шиканье других зрителей кинотеатра.
Фильм продолжается, а следить за происходящим перестаёт хотеться, когда Арсений, успокоившись и пожалев еду, которую всеми силами кидал в Шаста, кладёт голову ему на плечо. Дочь вождя находит общий язык с сыном Джейка, но романтика в фильме не волнует вообще. Странное чувство спокойствия и волнения одновременно окутывает Антона. Ощущать тяжесть на плече приятно, но он боится им пошевелить, чтобы не дай бог не потерять её, поэтому это самое плечо предательски затекает.
Арсений же зевает, полностью расслабляясь и протягивая руку, чтобы взять Антонову ладонь в свою. Шаст проклинает свои вспотевшие ладошки, которые наверняка неприятно сжимать, но, к счастью, Попов не жалуется и не убирает свою руку, а только поглаживает большим пальцем его запястье.
На моменте смерти старшего сына Джейка плакала добрая половина кинозала. Антону всё-таки удалось проникнуться фильмом, и он держался изо всех сил, неосознанно сжимая руку Арса, чья голова всё ещё покоилась на его плече. Спасительный попкорн, который мог бы заглушить его скупые мужские слёзы, кончился, и Шасту оставалось только часто глотать и следить за разворачивающейся на экране битвой. Но в конце, на моменте похорон, Антона всё-таки развезло, и, когда включили свет, он предстал перед Арсением с раскрасневшимися глазами.
— Ты плакал, что ли? — Попов выглядел сонным. Когда он поднялся с антоновского плеча, стало как-то холодно, Шаст даже поёжился и шмыгнул носом.
— Нет, — твёрдо ответил он и даже попытался фыркнуть, но из-за небольшой заложенности в носу получился какой-то хлюпающий звук.
— Чудо ты в перьях, — усмехнулся Арсений и убрал с лица Антона прядь кудрявой чёлки, отчего у парня по спине пробежал табун мурашек, а лицо озарила лёгкая улыбка. Арс лишь подмигнул и поднялся с места, осматривая кресло на предмет оставленного мусора. — Давай вставай. Время уже — начало одиннадцатого.
Антон согласно поднялся, собрал обёртки от своих желейных червяков, бутылку от пива и заодно захватил Арсову бутылку из-под колы. Вышли они из кинотеатра последними и с самым большим количеством мусора. Уборщицы средних лет, ожидавшие, пока последние люди покинут зал, смотрели на пакеты в их руках с лютой ненавистью, понимая, что вряд ли два молодых парня покушали опрятно, не оставив после себя крошек.
Антон с Арсением переглянулись и поспешили выйти на свежий воздух. Народа на улице почти не было: тихо, спокойно, прохладно. Можно даже сказать, что в какой-то степени романтично. Однако, если смотреть на обстановку не глазами-сердечками, то можно описать её, как идеальную композицию для появления маньяка, который убьёт их без лишних свидетелей в этой загробной тишине. Но Антон предпочитает об этом не думать.
— Я тут живу недалеко, — сказал вдруг Арсений, останавливаясь возле поворота во дворы. — Лично я планирую забить на фудтрак и пройтись пешком…
— Я тебя провожу, — не дав ему договорить, даже не предложил, а настоял Антон. Арсений лишь скептически приподнял бровь:
— Может, я тебя лучше? Судя по тому, кто из нас развёл сопли в кинотеатре…
— Завались и пойдём! — снова перебил Шаст, схватил Арсения под руку и по наитию свернул влево. Интуиция его не подвела, и, пока Арсений хихикал, они двинулись в правильном направлении.
Закатное солнце светило своими последними лучами из-за макушек растущих вдоль пыльной дороги дворов деревьев. Отовсюду слышались визги пиздюков с детских площадок и крики раздражённых мамаш, зовущих своих чад. Был в этом какой-то вайб детства, который Антон не забудет никогда.
— Что ты делаешь? — спросил Арсений, ушедший чуть вперёд. Он не заметил, как Шаст остановился, и сейчас смотрел на него с удивлением. Антон же вытаскивал уже вторую ногу из кроссовка, засовывая туда носок.
— Ноги запрели, — ответил он, хотя, в общем-то, ему просто хотелось пройтись босиком по тёплому асфальту. Арсений вздохнул, покачав головой, и собирался уже пойти дальше, как Антон схватил его за запястье. — А у тебя разве нет?
Увидев его наивную улыбку и взгляд, полный желания стянуть с него кроссовки (вообще-то, не только кроссовки), Арсений закатил глаза, но всё-таки снял обувь, сунул в неё свои жёлтые носки с утятами и пошёл рядом с Антоном, сжав покрепче его ладонь.
— Давай ускорим шаг? — с улыбкой спросил Шастун, смотря, как Попов морщится от мелких камушков, попадающихся на пути.
— Будешь издеваться, дам ботинком по хлебалу, — процедил Арсений, но ещё крепче схватился за руку Антона, уже буквально повисая на нем, на что тот только усмехнулся и напряг руку, чтобы за неё было удобно держаться.
Вообще, ходить босиком не очень круто, особенно когда на улице не то чтобы жарко. Прохладный ветерок обдувает пальцы, и, подхватив Арсения под руку, Антон ускоряется, чтобы согреть ступни.
— Ну хватит, я тебе, между прочим, не каскадёр, чтобы по гвоздям ходить, — Попов характерно шипит, тормозя его.
— А что, неужели ваша графская пяточка привыкла к лепесткам роз и тапочкам дома? — Антону действительно становится смешно от того, как сильно у Арса кривится лицо после этой фразы. — Эх, что не сделаешь ради царской особы. Запрыгивай!
Шаст расцепляет их руки, отводя их назад и разворачиваясь спиной, чуть сгибая колени в приглашающем жесте. Со стороны он наверняка выглядит не суперсексуально (чего стоит только его плоская задница), но Антон не жалуется. Одна арсеньевская жопа заменит целый легион таких худощавых, как у него. Ёбаное произведение искусства… Опять мысли уплывают не в то русло.
— Ты меня не выдержишь, — мнётся Арсений, но всё же подходит ближе, кладя руки Шастуну на плечи.
— Предлагаю пари, — поворачивая голову через плечо, чтобы видеть собеседника, говорит Антон, — если я пронесу тебя до твоего подъезда, то ты должен мне желание.
— А если не сможешь? — скептически выгибает бровь Арс, судя по всему, до сих пор не доверяя его затее.
— Я расскажу тебе огромную тайну, которая тебе точно будет интересна, — естественно, Антон умалчивает о том, что это та самая тайна про Зинаиду Павловну и что расскажет он её в любом случае, — да и к тому же, что ты теряешь, Чебурашка? Хватай и мои кроссы, понесёшь их, а я тебя.
— Мы, вообще-то, ходили на другой фильм, — фыркает Арсений, перехватывая его кроссовки.
Чужие руки опускаются Антону на плечи, свешивая прямо перед глазами две пары кроссовок. Арсеньевские, конечно же, дочиста вымытые, и засранные грязью шастуновские. С лёгким кряхтением Арс подпрыгивает, и Антон сразу же подхватывает его руками под бёдра, помогая удержаться у него на спине.
— До меня идти ещё пять минут, ты проиграешь, — обдавая тёплым дыханием чувствительную кожу, шепчет на ухо Попов, заставляя Антона чуть ли не уронить его, потому что ну кто так делает…
— Ничего, наездник, довезу, — смысл сказанной фразы доходит до Шаста только вместе с чужим смехом на успевшее покраснеть в считанные секунды ухо.
Идёт Антон достаточно быстро, отпуская мысль как мем «Вижу цель — иду к ней», пока Арсений мелодично, погрузившись в далёкое детство, тихо напевает «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам». Дома сменяются домами, а звуки проезжающих мимо машин становятся всё отдалённее. Нести здорового мужчину тяжело, и даже при всей антоновой романтичности рассматривать пейзаж не особенно хочется. Хочется дойти поскорее.
Он, конечно, может опустить Арсения на землю и честно принять своё поражение, но внутреннее упорство и желание хоть где-то не выглядеть лохом пересиливают. Потому с потом на лбу и абсолютно сбитым в говно дыханием он всё-таки доходит до нужного подъезда.
Облегчение от того, как Антон прохрустывается спиной, опустив Арса на землю, не сравнится даже с облегчением от похода в туалет при поносе. Хотя тут ещё можно поспорить.
— Ты проиграл, — хмыкает Арсений, возвращая на ноги кроссы и хитро улыбаясь.
— В смысле? — и вот это уже начинает напрягать. Шаст уже хочет начать возмущаться по поводу того, что его сейчас крупно наёбывают без причины, когда Арсений, пожимая плечами, отвечает.
— В коромысле, Шаст. Мой подъезд пятый, а мы сейчас у четвёртого, ты просчитался, — эта гаденькая улыбка выводит Антона на новую ступень непонимания.
— Нет, вот же, посчитай, — это и вправду пятый подъезд, Шастун аж несколько раз считает двери от начала дома.
— Ты не с той стороны считаешь, дурень, — уже откровенно ржёт над ним Арсений, вызывая лёгкую обиду, потому что тот мог бы и предупредить. Формально спор он всё-таки проиграл. Как же Антон, оказывается, ненавидит проигрывать… — Давай свой секрет.
— Так нечестно… — по-детски всё-таки дует губы Шаст, пытаясь надавить на жалость.
— Спор есть спор.
— Резонно, — Шаст вздыхает. — Ладно, там, на самом деле, не совсем секрет, скорее интересная находка, — видя, как Арс закатывает глаза, он поправляется, — эй, никакого кликбейта не было, тебе правда будет интересно это услышать. Помнишь всю эту тему с инспекцией?
— Ещё бы я про это забыл… — Попов вздыхает, искоса глядя на Шаста, — если ты опять про гадалку…
— Да нет! Помнишь старушку такую, Зинаиду Павловну? Ну, у неё ещё платок на голове постоянно жёлтого, как моча, цвета, — дождавшись утвердительного кивка, Антон продолжил: — Так вот, она сегодня пришла ко мне и сказала, что она бургером твоим траванулась, ну и как месть эту самую проверку и вызвала. Я охуел, честное слово. А с виду милая старушка…
— В смысле отравилась? — Арсений нервно жуёт губу, неверяще смотря на Шаста, явно ожидая, когда выбежит человек с камерой и большой вывеской «Это пранк».
— Да я не знаю… — видя искреннее разочарование в самом себе и своих кулинарных способностях на лице Арсения, Антон спешит успокоить: — Может, и не твоим, но на тебя пиздела типа «Ирод, как так можно», ну вот как-то так. У меня, если честно, даже от сердца отлегло, я-то думал, что реально в гадалке и Валере проблема…
— Странно, я всегда срок годности проверяю, — Арс явно начал погружаться в мыслительные процессы о том, где же он мог накосячить, грустнея на глазах.
— Эй, да забей вообще, я же говорю, что она могла и просроченного молока выпить, просто на тебя подумала. Ну, Арс… — ещё раз убеждаясь в том, что тот конкретно загнался, Антон аккуратно поднял того за подбородок, заставляя посмотреть в свои глаза.
— Желание.
— Что желание? — тут уже Антон совсем перестал понимать, о чём говорит ему Арсений. И не только потому, что чужие губы были в непозволительной близости от его лица.
— Формально ты мой подъезд прошёл, поэтому я всё-таки исполню свой долг. Но мне же нужно было как-то узнать твой секрет, а то так и вправду нечестно, — Антон думает, что Арсений жук или лисица хитрющая, а Арсений просто смотрит на него, спокойно улыбаясь под тусклым светом фонарей.
— Ты будешь моим парнем? — Антон подходит на шаг ближе, продолжая ласково придерживать мужчину за подбородок.
— Это твоё желание?
— Это просто вопрос, — спокойно отвечает Шаст, проходясь большим пальцем за ушком.
— Ну, надо подумать… — шутливо произносит Арсений, на что его только сильнее притягивают второй рукой за пояс к себе, одновременно щипая, потому что Антон тут серьёзные вопросы, вообще-то, задаёт. — Допустим, да… но я всё ещё должен тебе желание.
— Тогда поцелуй меня, — и пускай это до боли банально, но Антону сейчас так насрать на это, потому что Арсений целует его, прижимаясь всем телом ближе и кладя руки на чужие широкие плечи, исполняя заветное желание.
И пускай они стоят в тусклом свете фонарей около обосанного каким-то бомжом подъезда, но вкус мягких чужих губ, поглаживающие шею узловатые пальцы и лёгкое дуновение ветра определённо стоят всего, что им удалось пережить. Антон думает, что они сейчас — избитое клише подъездной романтики, где не хватает только луны, освещающей их аки прожектор. Но она сейчас, как настоящая падла, скрылась за облаками.
Пусть они не самая интересная история, пронизанная загадочными убийствам, молчаливыми дворецкими или великими открытиями. Они даже не про мистику, хоть гадалка и пыталась запустить свои лапы в их историю. Они не про возвышенную любовь, потому что она появляется лишь со временем и лишь после кучи совершённых ошибок.
Они — это ублюдские письки на лобовухе; разлитый кофе и настольные игры, где ссор больше, чем самих игр. Они — это ещё только начало, там, где чужой язык проходится по нёбу, вызывая мурашки. И там, где будут случайно испорчены ещё не одни помидоры.
