***
Этим же вечером в популярной группе вышла статья о «Раненых птицах», где Эдит Одьен приписывали паническую атаку и жестокое обращение. Кто бы не начал эту волну, однако подкрепленное недавним интервью, та начала набирать популярность. Теория, что в Эверморе на самом деле издеваются над «золотыми детьми» — свитой. Потому Эдит выглядела такой запуганной. Автор выражался настолько живо и подробно, словно сам непосредственно участвовал в шоу — наверняка кто-то из зала. Поскольку группа принадлежала нескольким пользователям, достаточно близким к экси-кругам, а так же часто публиковала анонимные рассылки, Рико не смог отследить и наказать конкретного писаку, от чего лишь скалился да клацал зубами. Тем более, его явно потрепала встреча с дочкой Фердинанд. Восторженной до безобразия и сладкой до диабета. — Рико Морияма, не может быть, я ваша фанатка! Ответьте на пару вопросов для блога, пожалуйста, пожалуйста! — заявила она ультразвуком, разом похлопав барабанные перепонки решительно всех присутствующих и окатив настолько широкой улыбкой, что стало некомфортно. Она без зазрения совести налетела на Рико, не стесняясь облапывать, чуть ли не суя камеру мобильника ему в рот. Едва Рико сделал шаг назад, эта паразитка преградила ему путь, продолжая осыпать вопросами и комплиментами. Привыкший определенным образом вести себя с прессой, он не сразу сообразил, что девчонка — менеджер, а не представитель студийных. Однако когда до него дошел сей факт, Эммалин Райт уже улетала на крыльях счастья с Кевином под ручку с формулировкой: «Мне нужны фотографии, здесь плохое освещение, Кевин!». Эта дура со сладкой кашей вместо мозгов испортила ему всю работу над Кевином и более всего по дороге назад Рико злился, то ли на студийных, то ли на Дэя, то ли на эту девку. — Дура, король, что с нее взять, — фыркнул Бергер. — Если вы хотите прихлопнуть эту моль, то… — Она дочка Фердинанд с чистым личным делом. Вони будет много, — заметил более практичный Мартин Уильямс. — Что думаете, король? — Заткнитесь, — шикнул Рико. Мартин был прав. Тем более, что конфликт назревал и без Эммалин Райт из-за все той же злосчастной статьи. Как и говорила ему Рози. С ней Рико надумывал пообщаться отдельно, чтобы невеста высказала свои прогнозы. Она была поумнее его остальной свиты вместе взятой. У тренера не могло не возникнуть проблем из-за случившегося — он прямо запретил трогать Эдит, поскольку на ту обратила внимание общественность. Чтобы сбавить градус поднятого переполоха Тецудзи дал комментарий в прессу — сказку, что до воронов Эдит Одьен пережила жестокое обращение и команда стала для несчастной, но сверх меры одаренной девочки неким центром реабилитации. И вот, та еще не отошла от ранних эпизодов, от чего испугалась своего любимого брата. — Трогательно, до тошноты, — прокомментировал Натаниэль. Однако случившееся его радовало. Кто бы не поднял шумиху — все сыграло свите на руку. Пока запуганная, нервная и эмоционально нестабильная Эдит находится под наблюдением, никто и пальцем ее не тронет. Кто знает, когда ее вновь накроет паническая атака. Тренер уже начал продвигать ее бренд — поздно сдавать проблемную собственность в утиль. Остается работать на ее историю и латать дыры. Для того будет лучше, если Эдит хотя бы научиться существовать с Рико на расстоянии камеры. — Где Эдит? — Наказана, — заявил Жан. — Я отправил ее спать без десерта, она думает над своим поведением. — Изверг. На самом деле Жан опоил Эдит успокоительным, принесенным Роуз и укрыл одеялом по самую макушку. Он хотел, чтобы Эдит проспала всю эту страшную ночь, потому что Рико придет за ними. Лучше ему не видеть Эдит, а Эдит не видеть зверств, что он сотворит. — Меня пригласили в опочивальню короля, — заявил Натаниэль, только когда передал Жану приготовленную чашку с чаем и чуть пригубил из собственной. — Я теперь личная фаворитка. Жан подавился распиваемым напитком. Горячая жидкость едва не полилась из носа. — Решил устроить ему вечер абстрактного искусства. Высокое заложено в каждом из нас, вот и Рико не чужд прекрасному… — Прекрати! — Что? Дай ему шанс, французская нелюдь. Не всем же быть дикарями вроде вас, ми… Жан встряхнул Натаниэля, припечатав к стене. Стало не до чая. — Ты никуда не пойдёшь. Он уничтожит тебя. — Жан… — Я терпел долго. Ты всегда мешал мне защищать тебя, но сегодня я сделаю то, что должен. Я приму наказание, а ты останешься с Эдит и… — Мимо, Жан, — сочувственно похлопал его по плечу Натаниэль с горькой улыбкой. Жан попытался крепче сжать плечи Натаниэля, но почувствовал слабость, растекающуюся по телу. Сильнодействующее снотворное — Натаниэль давно выпросил пачку у Роуз, сославшись на ужасные проблемы со сном. Разумеется, она не поверила и дала то, что поможет уберечь Жана и Эдит от приступов жестокости Рико. — Тш-ш, ложись спать. Я уверен, отдых вам двоим не повредит. Завтра тренировка, тебе нужно быть в форме… — Нет, Ниэль, нет… — Прости, Жан. Я лжец, всё-таки, не стоило так беспечно доверять мне. Но ты поверил, и повелся, так что теперь тебе придётся поспать, пока я сделаю все что нужно, — Натаниэль уложил Жана в постель, присев на самый край. — Я соврал, ты не храпишь. Просто кричишь во сне, просишь остановиться, так жалко, что слушать больно. — Прекрати, прекрати! — из глаз Жана наконец брызнули слезы. — Они пускали тебя по кругу, раз за разом, раз за разом, пока ты не переставал сопротивляться. Сколько жестокости тебе пришлось перенести? Но ты оставался таким заботливым, таким нежным ко мне и Эдит. Я люблю тебя даже за то, что сейчас ты плачешь по мне. Я ведь не думал, что найдется хоть кто-то способный меня оплакать…! — Не уходи… Умоляю, Ниэль… — рука Жана слепо схватилась за край черной футболки Ниэля, но он лишь вздохнул и накрыл глаза Жана ладонью: — Спи, старший братик, — Натаниэль нежно улыбнулся, подняв измученное лицо к потолку. Если долго всматриваться в тьму, то совсем раскиснешь — бездна взывает к бездне. Поэтому Эдит нарисовала в этой тьме вкрапления звезд. Натаниэль помнил, как Жан посадил ее себе на плечи, чтобы девушка, сосредоточенно закусившая язычок, могла расписать потолок белыми каплями — точно по карте ночного неба. Все равно что Рико, что его ублюдки не умеют смотреть вверх. Они наслаждаются воплями, кровью, вдавливанием тел в смятые простыни, но не смотрят на отблески ночного неба, расписанного рукой Эдит. — Завтра грядет новый день, мы будем много улыбаться, веселиться, дразнить Эдит, играть в экси. Это же так весело, играть в экси с друзьями! Ты разбудишь меня подушкой в голову, а Эдит как всегда попросит завязать ей резинки в волосы. Наверное ты заставишь меня есть эти ужасные овощи, а Эдит расплачется из-за того, что не получит десерта… Натаниэль все повторял и повторял эти элементы обыденности, стараясь не замечать как намокла ладонь. Жан заснул и проснется в том самом счастливом завтра, до которого они обязательно доживут. Стоит пережить ночь и дождаться рассвета. Пусть он покинул комнату, предварительно попросив Роуз и Жасмин приглядывать за беззащитными друзьями, но продолжал мысленно общаться с Жаном. «Мы постараемся изо всех сил и обыграем команду Рико, чтобы не получить тростью от хозяина…». — Ты пришел, Натаниэль, — Рико обвел четверку на его скуле большим пальцем, надавив на недавний порез, оставленный Эндрю. — Вшивая собака Кевина… Рико выругался, а глаза его полыхнули глубинной тьмой пандемониума — собственническим, ревностным и нетерпимым. Эндрю покусился на то, что принадлежало ему. Перечеркнул клеймо собственности, что делало Натаниэля его вещью, словно проявляя акт неподчинения. — Рано или поздно, но я зарежу эту шавку. Зарезал бы сейчас, но простой смерти эта шваль не заслужила. У меня есть кое-что грандиозное! Приготовлю ему маленький сюрприз из прошлого — мы многое выяснили о сиротке Доу. Его трахал сводный брат и будет рад оттрахать опять. Будет знать, как покушаться на мое, когда прошлое заглянет в гости и отшлепает в очко! А потом Кевин будет дома. Ты рад, Натаниэль? — Бесконечно счастлив, — ровным тоном изрек он, чувствуя мерзкие, как паучьи лапы, пальцы Рико на шее. «А раз не нам принимать наказание, мы пойдем в комнату отдыха, где с нами поиграют в бильярд Жасмин и Роуз. Ты сделаешь нам классные напитки, Жасмин точно разругается с Роз из-за пустяка, начнет глупо и пошло шутить, а Дженкинс будет мило улыбаться и побеждать. Она настоящая тануки, наша Роз, хитрющая…». — Сука Одьен доставила нам хлопот, еще эта вшивая статья и общественный резонанс. Раздражает. Я хотел отдать эту идиотку на руки Джонсону, ему так нравилось трахать ее в горло. Ее грязный рот закрылся только после члена, вот же шлюха, она такая мерзкая… Руки за голову, — рассмеялся Рико, приковывая наручниками запястья Натаниэля к изголовью кровати Кевина. Натаниэль видел фотографии, бесчисленные фотографии Кевина, плакаты, тетради, книги. Словно он никуда не уходил. Словно отлучился, но вернется с минуты на минуту. Иногда Натаниэлю казалось, что Рико общается с пропавшим братом, и ведет себя так, словно Кевин все еще здесь. Жуткое ощущение. «Жан, тебе ведь нравится Роуз, ты так краснеешь глядя на нее, что до слез смешно. И мило. Конечно, она ведь очень красивая, а еще сочувствующая и спокойная — ты ведь любишь покой. А от нее так и веет чем-то осенним. Предупреждаю, Эдит скоро это заметит, думай как избежать подколов!». — Я расплачусь за Эдит. Делай что хочешь со мной, но не трогай ее, — прошипел сквозь зубы Натаниэль. Больше всего ему хотелось засунуть в рот Рико револьвер и нажать на курок за все то, что пережила Эдит. — Мне не нужно разрешение от ручной псины, — колюще рассмеялся король. — Сегодня это буду только я. — А подданные короля? — напрягся Натаниэль. — Гуляют. Бери в рот, и только попробуй укусить, иначе прикажу им навестить твоих любимых друзей. Одьен больно осмелела, этот член точно предназначен ей, чтобы меньше рыдала. Натаниэль подавил отвращение, закрыл глаза и взял Рико целиком, думая о том, что крошечной и милой Эдит более никогда не придётся испытать этого унижения. «Я знаю, что для тебя — живой собственности, какой ты себя считаешь, — невозможно желать чего-то для себя. Даже если тебе нравится Роз, ты никогда не скажешь об этом и не подойдешь к ней. Ты считаешь, что у тебя нет права на счастье — Рико убедил тебя в этом». Рико долбился в его рот долго и с упоением, держа за волосы так крепко, словно намеревался выдрать клок, так, как повырывали волосы Эдит. Воздуха критически не хватало, а на сдавливаемом горле распух синяк. По щекам текли непроизвольные слезы, которые он пытался сдержать, крепко жмуря веки — он не доставит мудаку такого удовольствия. Натаниэль старался расслабить горло, подавить рвотный рефлекс, чтобы ствол прошел дальше — его замутило, когда член уперся в гортань. Горячая сперма, хлынувшая на язык и вниз по пищеводу, с отвратительным стоном короля, вызывала омерзение и желание выблевать горькую, едкую взвесь, желательно вместе с внутренностями. Живот скрутило маленько воронкой, он наклонился чтобы сблевать хотя бы не на кровать Кевина, как Рико крепко закрыл ему рот. — Думаешь выплюнуть подарок своего короля? Глотай, Натаниэль! Все, до последней капли! «Ночью мы обязательно соберемся на нашей личной тренировке. Эдит раскричится, когда ты начнешь ее дразнить бездарной коротышкой, а она покусает тебя в ответ. Она больно кусается…». — Закуси, — бросил Рико, раскрыв челюсть Натаниэля, чтобы закрепить кляп. — Не сдерживайся. Кричи погромче, ты знаешь, мне нравятся твои крики. Он вошел без презерватива и смазки, словно больное животное. Целиком, сразу набирая темп. Натаниэль ненавидел секс, ведь ничего кроме боли он никогда не испытывал. «А меня ты точно-точно назовешь демоном и скажешь, что мне суждено гореть. А я бы сгорел ради тебя…». С особенно сильным толчком он укусил Натаниэля в шею, наверняка оставляя уродские отметины. Но вместо того, чтобы отлипнуть сразу, еще больно раскусывал будущий засос, чтобы пустить кровь и сделать опыт как можно более болезненным. С каждым возвратно поступательным движением, он кусался все больнее, словно намеревался откусить от Натаниэля кусок мяса. «Это наше счастье. Право на счастье, которое трудно претворить в жизнь, трудно удержать, но так же тяжело уступить». Он задержался, достигнув предела. Натаниэль зажмурился еще крепче, ловя во вспышках неровного света, сквозь всполохи боли фотографии. Рико и Кевин с чемпионским кубком. Жан и еще не поседевшая Эдит, вероятно посреди тренировки… «Мы ежедневно будем претворять это счастье в жизнь, мы будем счастливы даже если в этом пропащем месте счастье невозможно». Натаниэль не понял, когда болезненная полнота внутри сменилась лезвием на коже. Рико отрывался, вгоняя в него лезвие, проводя острием по старым порезам, излюбленно и с чувством, он перекрывал все оставленное людьми отца. Тело Натаниэля — до боли уродливое тело, где Эдит и Жан видели созвездия и магические круги, — было холстом для издевательств Рико. — Ты стал терпеливым. Меня бесит твое молчание. «Ты говоришь, что мы безнадежны. Для тебя Эвермор стал всем миром и ты считал, что счастье доступно лишь за его пределами. Но я скитался по миру слишком долго чтобы понять — мир за стенами неоднозначен, он переполнен счастьем и несчастьем». — Я здесь, Натаниэль. Не вздумай сбежать от меня как Кевин! Ты знаешь, Одьен и Моро у меня! — Натаниэль мучительно всхлипнул, когда нож ошпарил его сосок — Рико попросту разрезал мягкую плоть. «Я не понимал, как счастлив рядом с матерью — болезненно, но все же, — пока ее тело не сгорело до тла. Если бы я слушал ее чаще, если бы лучше понимал ее боль, если бы перестал презирать ее за вещи, на которые она не могла повлиять, если бы увидел ту любовь, что она, пусть своими методами, но пыталась мне дать — возможно я мог быть счастлив все эти адские года». — Если ты бросишь меня, я сломаю Одьен ноги, так, что дяде придется сдать ее в бордель для отработки родительского долга. А Моро верну старшим, они по нему соскучились! Ты всегда будешь со мной, Натаниэль! Твое место здесь, Натаниэль! — Рико бесконечно покрывал его мокрые щеки поцелуями, чередуя действия с хаотичными надавливаниями лезвием. — Ты мой! «Возможно люди не способные найти счастье у себя под носом не найдут его вовсе, как бы не пытались». — Ты мой, всегда был и будешь моим. Хватит витать в своих фантазиях, они не спасут тебя! «Помнишь сказку Метерлинка, что переводила для нас Эдит? Вы с Эдит все равно что Митиль и Тильтиль, в поисках своей синей птицы. Только искали вы утопию — ту же синюю птицу. Поэтому и не могли найти своего счастья». — Ты проведешь жизнь в качестве моей личной шлюхи, я буду трахать тебя, пока не надоест. «Вы, как я, да и Кевин Дэй тоже, не замечали того, что могло сделать вас счастливыми. Вы так боялись вновь испытать боль, поэтому запрещали себе видеть счастье. Вы только больше ранили себя, оставаясь в безжалостной реальности, хотя и без того были измучены…». Параллельные порезы исполосовали кожу запястий. Кожа под наручниками стерлась в кровь. «Если в мире не осталось счастья, мы будем создавать его самостоятельно столько, сколько сможем». Рико отвесил ему несколько пощечин, когда он начал отключаться от потери крови. «Жить скоротечно, но так, чтобы наши жизни сияли». Рико накрыл его голову мокрым полотенцем, чтобы Натаниэль в запале бился и пытался глотнуть хоть немного кислорода. «И все это обязательно будет, главное пережить ночь». Рико скользнул лезвием глубже, вычерчивая на нем собственное имя. «Главное дождаться рассвета». Натаниэль закричал в кляп. Тьма поглотила его. Спасения нет. Рико был в восторге от мнимой покорности вещи. Натаниэль сделает все, чего бы не захотел Рико. Он не Кевин — ему есть что терять. Когда-то Рико поставил на то, что второй номер не посмеет отказаться от него, отказаться от свиты. Он дал Кевину Жана и Эдит — привязку. Но Кевин сделал это. Поставил себя выше свиты так же, как Рико — всё-таки они были братьями даже по духу, хотя Дэй никогда этого не признает. Но Натаниэль другой. Разрыв связи не прошел бесследно что для Дэя, что для Мориямы. Они ненавидели друг друга в той же степени, что любили больше всего на свете. Они не полноценны, они всегда делили жизнь напополам и теперь, обделенные второй половинкой души, пытались восполнить зияющую пустоту. Кевин словно солнышко вошел в новый коллектив и быстро нашел тех, кто был готов восполнять его неполноценность. Миньярд — тот кто дал надежду, и девчонка Райт — та, кто удержала. Они приняли Кевина в свою семью, Рико же так и не сумел создать новую. Он считал себя выше воронов, поэтому не мог сформировать с ними связи. Моро и Одьен жалкие — вещи, они даже не имеют личности, чтобы с ней считаться. Отец и брат ни во что не ставили его самого — он иногда сомневался, знают ли они о его существовании в принципе. Он полагал, что восполнить эту боль — словно кусок сердца оторвали, — сможет лишь обрубок того самого сердца. Нужно вернуть Кевина, приковать к себе стальными кандалами и навсегда оставить при себе. Даже если он его ненавидит — ненависть лучше пустоты. Тогда в жизни Рико появился Натаниэль. Он тоже был ничтожеством, вроде Моро и Одьен. У него не было будущего, свободы, перспектив и даже разрешения на то, чтобы иметь личность. Но он имел, он признавал себя полноценным и заставил разбитых Моро и Одьен ожить некой особенной силой. Рико видел их, не мог не видеть. Даже то, что Одьен бесстрашно подставляла Натаниэлю голову. В нем была сила. Был огонь. Моро и Одьен, уничтоженные, забитые, ничтожные, под этой силой обретали личности. Натаниэль был особенным. Игрушка, что не ломается. Вещь, наделенная душой. Рико осознал это. Возможно заполучив это что-то он сам, на подобии Моро и Одьен, наконец восполнит это зудящее чувство внутри? Пока не вернет Кевина, он вынудит Натаниэля отдавать себе и только себе это нечто, способное сделать людей полноценными. Рико хотелось присвоить неспокойного Натаниэля себе, вычертить свое имя на его коже кровавым клеймом. Потому что Натаниэль принадлежал ему. Он не сбежит. Он будет гореть для него, как Данко со своим пылающим сердцем, пока не сгорит под его напором. Но не убежит. Никто больше не убежит. «Рико» — осталось вырезано прямо на сердце.Глава 10. Право на счастье
28 апреля 2023 г. в 22:08
Примечания:
Это предпоследняя глава первой части крыльев) Напоминаю, что у автора есть тгтканал, там скоро появятся эдиты по Крыльям
Когда лисы забились в автобус, вопреки обыкновению, Кевин и Эммалин ушли на самый дальний ряд, оставив остальных впереди. Монстры скучились вокруг Эндрю, но сам покусанный голкипер держал расстояние, когда осмотрел Кевина и поручил его менеджеру.
— Что, черт побери, вы натворили?
— Сделали вашей бесполезной куче тел одолжение, — фыркнул Эмилио, разувшись и закинув ноги на подлокотник переднего сиденья через щель меж креслами. — Заставили мудака подавиться.
— Что вы натворили? — продолжал допытываться Ваймак, не впечатленный показушным равнодушием, с каким Эмилио полировал ногти о лацкан неожиданно гавайского пиджака.
— Помешали королевскому двору впечатать в бетон Кевина, — надулась Эммалин. — Вы же сами просили меня присматривать за командой, тренер!
— Присматривать, а не устраивать бедлам в студии собственных родителей!
— Такой установки в нашем контракте прописано не было, — обаятельно хихикнула девушка, однако глаза ее оставались холодны.
— Но и приписки: «Несу хаос и разрушения, чуть что устрою шоу со спецэффектами и скорой повесткой в суд от ведущего телеканала страны», — я тоже не припоминаю, — патетически всплеснул руками тренер.
— Тренер… — Эммалин наконец прекратила корчить клоунаду, лицо ее стянулось в серьезную маску. — Ясно было, что после разбора личностей крошки Эдит и Натаниэля, Рико намеревался давить ими Кевина, разве не понимаете? Они были нужны как то, что задавит Кевина чувством вины и долга. Кевин после начального допроса еле дышал, ещё немного — его бы прожевали и не подавились… С вашего разрешения, тренер, я пойду и дальше исполнять свою работу.
Она махнула рукой в сторону Кевина, что отрешенно пялился в пространство, не реагируя на объятия Эбби.
— Боже… — Ваймак отмахнулся от менеджера, пропуская ее вытирать сопли звездному игроку страны, а затем обратился к остальным. — Вы плохо влияете на Эммалин. Я нанял ее, чтобы усмирить ваши буйные задницы, а в итоге вы, как зараза, поделились своим идиотизмом с ней. Оставлю вас у общежития и пойду напьюсь. Разбор полетов устроим завтра…
— Такое чувство, будто няньку наняли исключительно звездочке Кевину, — заметил Ники, глядя, как Эммалин присела возле него и уже что-то защебетала. — Еще немного и на руках его носить начнет, я вам заявляю…
Наконец, их действительно оставили в покое. Кевина из-за психологического состояния, Эммалин из-за ее возни с Кевином, Эмилио попросту издевательски ухмылялся, тем паче не давая и толики желанных ответов. Проще было доколебаться до вполне сотрудничающей менеджера, когда ее фокус внимания спадет с подопечного Дэя — так что на время лисы уняли любопытство, и в автобусе разнесся гомон включенного телевизора.
Эндрю неохотно протянул Эбби руку, чтобы обработала и перебинтовала укус буйной Одьен.
— Ты поцапался с Эдит? — встрепенулся Кевин, когда Эндрю вернулся с повязкой на ранении.
— Эта бешеная укусила меня, — шикнул Эндрю, показав обслюнявленный след от челюстей Эдит.
Неожиданно Кевин рассмеялся. Горько, как после черного анекдота. Будто разбилось стекло.
— Вполне в духе Эдит. Она больно кусается.
— Вот новости. Неужели королевский голкипер накинулась и на звездный второй номер? Она точно не подцепила бешенство у вашего капитана? — уточнил Эндрю.
— Я прятал от нее контрабандную пиццу, а она сказала, что я пожалею.
— Пожалел? — прикинул Эндрю, и бледный Кевин блекло фыркнул:
— Еще как, рука болела всю тренировку!
Кевин вспомнил надутые щеки и угрозу от девочки с каштановыми косичками.
—… в пицце плохие добавки, Эдит! Они опасны для жизни!
— Может умереть во время поедания пиццы — моя давняя мечта…
— Привыкай к диете, Эдит!
— Ну четыре сыра, Кевин! Не будь жесток, она так и просится в рот!
— В твой незакрывающийся рот просится все с наших тарелок, ты пылесос, а не девушка! — заистерил Дэй.
— Ва-а! Я девушка, а ты грубиян! — заколотила руками по его груди Эдит, пытаясь достать презренный кусок. — И я растущий организм, мне нужны калории! Верни, иначе пожалеешь!
— Не посмеешь! — возмутился Дэй и тут же почувствовал боль в руке, от чего пицца была раз и навсегда утеряна в недрах бездонного желудка Эдит. — Вот же паразитка!
— Посмела, как видишь, — ухмыльнулась активно набивающая рот Эдит. Вздыбившиеся в схватке с Кевином каштановые косички напоминали рожки черта.
— О, боги, что за безобразие… — прятал лицо в руках Жан.
— Бедняжечка, бедняжечка! — непонятно кого жалела Роуз.
— Унылые хуи, смотрите за своим чудовищем, — крикнула Жасмин злобно, хотя было ясно как день, что на самом деле просила она присмотреть за Эдит и не дать ее — такую активную и не уничтоженную, — в обиду. — Иначе оно совсем потеряет рамки дозволенного и нас жрать начнет!
— Уже жрёт, — вздохнул Кевин, рассматривая укус.
— Тебя нет. Ты не вкусный, — скорбно заявила Одьен и скривила носик. — Привкус пафоса и драмы, не люблю истеричек на обед…
— Ты кого назвала истеричкой, обжора…?!
Воспоминание неожиданно согрело его сердце и больно сковало в тот же миг — тогда Эдит не была и в половину такой забитой, какой он встретил ее на интервью. Она постоянно цапалась со всеми подряд, демонстративно складывала руки на груди, оттягивала нижнее веко чтобы показать язык, ковырялась в носу и незаметно обтирала сопли о Рико, которого ненавидела особенно сильно. С Рико она тем более не умела молчать, ненавидя его за удары, несправедливое отношение и подавляющие личность замечания вроде: «Собственность» и «Вещь». Еще она громко плакала, говорила, что в жизни не возьмется за клюшку, и бесконечно просила отпустить ее домой. Она была действительно буйной, доставляя хлопот Жану. Тренер только и успевал лупить ее тростью, а Рико откровенно наслаждался выдавливанием жизни из недавно приобретенного птенца, все бьющегося о прутья золотой клетки.
— Она не выживет здесь, — сказал как-то Жан. — Полагаю, никто и не надеется сделать из нее игрока. Она просто груша для битья Рико, в назидание семьям других мятежников…
— Нам стоит присмотреть за ней. Только мы знаем, что такое быть собственностью Рико… — ответил тогда Кевин. — И только на нас она может рассчитывать.
Они с Жаном пытались сделать все, лишь бы Эдит поскорее осознала свое ненадежное положение и прекратила провоцировать Рико. Но Эдит — капризный ребенок, — никого не желала слушать. Ей просто хотелось домой, хотелось к маме и папе, которых уже не было в живых. Она не была собственностью по сути, разумом она всегда оставалась ребенком с поверхности, что любила снимать тренды в социальные сети, подкармливать уличных котов, гулять с подругами после школы, носиться с клюшкой за старшими братьями и с ними же ссориться из-за мелочей. Эдит умела жить, но не умела выживать. Мир закулисья реального мира не был ей понятен, она не должна была столкнуться с изнанкой человеческого общества. Кевин оставался хрупкой ниткой, на которой такая вздорная и проблемная Эдит могла существовать — он мог успокоить Рико, убедить, что она еще попросту не привыкла, и вновь утащить Эдит за шкварник с линии огня. Когда же он сбежал что-то случилось. Та Эдит, какой он ее помнил, никогда не шугалась прикосновений, никогда не зажималась так отчаянно, никогда не была такой послушной. Волосы у нее были каштановые и растрепанные, а не выбеленные и тусклые, а глаза сияющие голубизной мира поверхности, а не мертвые, словно у ожившего трупа.
— Это моя вина… — прошептал Кевин, опустив голову на руки. — Моя вина…
Он стал причиной смерти Эдит Одьен. Он был рад оставить Эдит Одьен. Он сбежал, не оглядываясь на тех, кто остался. Это ему предъявил Натаниэль, подобравший за ним сломанные вещи Рико, чтобы собрать их заново. Ему не было оправданий — Натаниэль прав, чертовски прав. Чувство вины прижигало его паяльником и жарило заживо изнутри.
— Кевин? — Эммалин уложила прохладные ладошки на его виски. Стало легче дышать. Как тогда, когда Рико едва не убил его стотонным балластом, Эммалин выскочила у него из-за локтя и расплылась в широкой улыбке, едва ли не до хруста челюсти, чтобы наболтать ерунды, протянуть руку и вытащить из обители тлена и скорби.
Странная дружба… Сотрудничество? Сотрудничество с Эммалин выходило странным. Он привык к Рико, как к своей вечной тени и Эндрю не мог дать ему того чувства сопричастности и полного взаимопонимания. Они были разными, как любые люди и приходилось привыкать к новой жизни, без вечного сиамского близнеца. Однако теперь стоило упасть — эта девчонка протягивала ему руку. Протягивала руку там, где Рико пинал и приказывал подняться. Она никогда не ранила ни словами, ни жестами — Рико переломил ему кость, когда он не удовлетворил его каприз. И даже стоило заплакать, Эммалин вытирала его слезы там, где Рико смеялся и называл слабаком. Он не знал, друг ли ему Эммалин. Она заботится о нем только потому что он один способен держать в узде ее драгоценного брата? Возможно так и есть. Контракты, вечные контракты. Жизнь после курса таблеток для Эндрю, вытащенный из-за черты Эмилио для Эммалин. Кевин знал, что может доверить им свою жизнь, но не был уверен, доверили бы они ему свою. Останутся ли с ним, если ему будет нечего предложить? Гадкое одиночество вскипело в душе, особенно, когда он увидел как бережно Натаниэль гладит по голове Эдит, как обменивается шутками с Жаном. Наверное, не убеги тогда он в более лучшую жизнь, никогда бы не узнал этих контрактов и вкуса сомнений. Эдит и Жан доверяли ему так беспечно, как дети. Эммалин и Эндрю были куда сложнее — у них было больше неизученных, непонятных и скрытых от других граней.
— Мне надо выпить. — Гортанно прохрипел Дэй. — Я не могу, не могу…
— Ты тоже страдаешь, Кевин, — сочувственно держала его за руку менеджер.
— Я страдаю недостаточно! — едва не закричал он, глотая мерзкие выродки слез, шпарящие кожу. — Я заслуживаю быть навечно похороненным в Эверморе за то, что случилось с Эдит. Ее волосы, ее взгляд. Эди, о боже, Эди…
Он все еще чувствовал на себя осуждающий, ненавидящий взгляд Натаниэля — спасителя Эдит. Он вновь и вновь повторял, стоило ли оно того. Вкус свободы в обмен на жизнь одной хрупкой девочки, что растаяла под жестокостью Рико. Кевин был отвратителен сам себе — Натаниэль расковырял его гноящуюся рану, чтобы осыпать солью.
— Ты никогда не желал крошке Эдит зла и делал все, что зависело от тебя. Конечно твой поступок нельзя оправдать, но можно понять, — сокровенно прошептала девушка. — Кевин, послушай, ты коришь себя и это замечательно, это значит что ты человек способный на чувства. Но одному ты всё-таки не посочувствовал. Посочувствуй наконец Кевину Дэю.
Кевин удивленно уставился на нее. Сочувствовать себе? Разве он — проклятый эгоист, — заслуживает сочувствия?
— Не важно, утонул человек в море, или на берегу — это остается смертью от воды, — серьёзно внушала менеджер, бережно вытирая его слезы рукавом. — Не обесценивай свои страдания, только потому что кто-то страдал больше чем ты. Ты человек и имеешь право на чувства. Твой страх, твои панические атаки, твоя ненависть — это все твое. Ты можешь спрятать это под ковер, но не вынести из дома. Раны только продолжат гноиться, если ты будешь вечно заливать их алкоголем.
— Но что мне остается? Вернуться? — нервно выдохнул Кевин.
— Вернуться ты уже не сможешь. Не только потому что твое место занято. Ты пойдешь против самой своей природы. В момент, когда ты переступишь порог Эвермора, ты умрешь. Это уже не будет Кевин Дэй.
— Но Жан… Но Эдит… — Кевин сжался как побитое животное. — Они не простят меня… Я оставил им двоим настолько глубокие раны, что они уже никогда не смогут зажить. Я просил, бесконечно просил прощения, я сожалел, но как бы я не сожалел, я не смогу излечить те раны, что уже оставил…!
Он совсем охрип, перейдя на сип, и продолжал надрывать горло, пока Эммалин не накрыла его губы подушечкой пальца. Ее руки пахли увлажняющим кремом.
— Сделанного не исправить — ты не мог поступить иначе. Ты желал спасти себя, а не уничтожить их — вот и все. Ты сожалеешь? Сохраняй это чувство, — нежно попросила Эммалин. Мягкая интонация Эммалин располагала к себе — она не теряла голову даже в критический момент. — Если ты совершил грех, то сложно его признать. Раскаивайся и я уверена, однажды они сумеют тебя понять.
— Не тебе прощать меня, — обреченно выпустил воздух из легких Кевин.
— Я тебя и не прощаю. Ты поступил как трус, но… Я могу понять тебя, и прошу, чтобы ты сам прежде всего простил себя. Простил и сделал все возможное, чтобы заслужить прощение Жана и Эдит. Бессмысленное бегство в саморефлексию, самопоедание и алкогольный дурман ничем им не поможет.
— Я ничего не могу противопоставить Рико…
— Пока да. Но если твое желание заслужить прощение сильно — ты не упустишь шанса, когда он появится. Тебе страшно выступать против Рико, но ты же желаешь искупить вину перед Жаном и Эдит. Пусть последнее станет сильнее страха.
Эммалин долго молчала, что-то строча в телефоне. Она многое расспрашивала у Кевина, осведомлялась о его реакции на ту или иную ситуацию, уточняла факты. Затем она показала Кевину текст, от которого он на месте начал сереть.
— Ты собралась это опубликовать? — ужаснулся Дэй. Он почувствовал, как волосы на его загривке встали дыбом.
— Западня Эвермора та же кошачья коробка, которая не будет открыта. Темнота манипуляций и принуждений создало место, где любые ложные обвинения могут называться правдой. Там могут существовать истинные демоны.
— Ты не понимаешь, тебе не поверят!
— Всегда должен найтись тот, кто верит, сколько бы не было улик против. В мире есть такие правды, которые невозможно доказать, но они есть — как то, что ты никогда не катался на лыжах. Я никогда не принимаю за правду лишь то, что признали все. Как нельзя считать, что на обратной стороне луны ничего нет, если ты там не был. В детстве я мечтала о кроличьем королевстве на обратной стороне, но мама высмеяла меня, — Эммалин глупо хихикнула. — Но как она может утверждать, что там ничего нет, если сама она никогда там не была? Моя правда имела право на существование. Поэтому, если никто не поверит, то поверю я.
— Нас засмеют, хозяин уже начал работать над дезинформацией. К этому вечеру все будут уверены, что у Эдит до воронов были проблемы с головой, а на шоу попросту сыграл давний триггер. Я знаю их методы. Наша правда потонет во лжи, потому что никто не примет такую правду…
— Но что есть правда, Кевин? — рассмеялась Эммалин. — Становится ли что-то правдой, если с этим согласятся все? Станет ли правдой ложь, если ее признают? Правда способна принимать самые противоречивые формы, она зыбка и расплывчата, она мимолетна и скоротечна. Сколько людей, столько и будет толкований правды. Я работаю с информацией давно. Вокруг меня всегда витает множество самых разнообразных правд и в зависимости от того, какие сведения я получаю, правдоподобность каждой меняется. В конце концов я как автор статьи решаю, насколько информация правдоподобна. Защити свою правду, Кевин. Не дай ей померкнуть под напором чужих мнений. Не завись от того, кто признает твою правду, кто отрицает, прежде всего убедись, что ты веришь в нее сам! Продолжай нести ее, защити ее и не упускай. Тогда, и только тогда, силой твоей решительности, она получит право на существование. Ответь мне, ты веришь в то, что произошедшее на эфире с Эдит Одьен было травмой глупой девочки?
Кевин покачал головой. Это стало ответом.
— Мы не напишем ничего связанного с мафией — у основной семьи не будет причин для беспокойства. Обставим все как сплетня спортивной группы, сдобрим правду вымыслом. Это мог сделать кто угодно вместо нас, но сделаем мы. Ты сделаешь. Твоя правда получит право на существование.
— Рико сможет отследить…
— Полагаю рано или поздно он поймет, что автор статьи я. Но если я запущу пост в анонимной группе сплетен, затем перешлю в свои основные каналы, покажется, будто я попросту подхватила общую байку. Достаточно спички — пламя разгорится само, никто не оставит без внимания случившееся с крошкой Эдит. Смотря кто первым успеет сыграть на этом и успеют ли информацию задавить.Ты, Кевин, знающий воронов лучше всех, способен дать нужную искру.
— Эммалин…
— Не бросай их больше, Кевин. Тебе страшно, но борись, ради тех кто остался.
Эммалин протянула Кевину мобильник и Кевин принял его дрожащими пальцами, однако текст вбивал быстро, зло и решительно — за все то что пережил, за все то, что пережила Эдит. Он дополнил пост и самостоятельно тыкнул на кнопку публикации. Оставалось только смотреть, как многотысячная группа поглощает прочитанное — пересылает, комментирует, оценивает и делится. Не пройдет и пары минут, как запись облетит все новостные сообщества.
— Это слишком мелочно…
— Даже мелкий шаг лучше бездействия. И ты…молодец, Кевин.
Эммалин крепко обняла Кевина. Парень прижался носом в плечо девушки. Так они и застыли, словно накануне гибели всей цивилизации.
Ужасный мафиозный клан, система купли-продажи, продажные органы правопорядка. Слезы безвинной Эдит Одьен. И все это они — кучка травмированных детей, — не могли предотвратить. Но Эммалин знала, что если кидать камни в воду, расходящиеся волны смогут всколыхнуть озерную гладь.
Возможно, даже они во всей их ничтожности, мелочности, однажды сумеют сбить отражение трагедии на воде.