Крылья свиты

      Это был знакомый Кевину ночной кошмар, давний, еще с малолетства. Но ни разу ему не удавалось проснуться, пока сценарий не повторит себя сам — адское колесо должно закрутиться и раздавить его насмерть, прежде чем выплюнуть остылые ошметки пережеванного мясорубкой тела в реальность. Тогда, на месте, все казалось ему будто снятым через красный светофильтр, но во сне все приобретало очертания более смазанные и мимолетные — сознание достраивало подзабытые элементы. Но пахло кровью. Пахло выворачивающей наизнанку в сухих рвотных приступах, невозможно свежей, горячей, отдающей металлом и жутью, кровью.              Был мужчина с яростно рыжими волосами. Именно яростно и это Кевин замечал прежде всего. Рыжей на все гнездо была одна Рози, но она была прелестна и недоступна — милые косички и обаятельная улыбка. У этого массивного мужчины тоже на губах играла улыбка, но она прошибала холодным потом, до тряски поджилок и влажности в штанах. Небрежная рубашка, с подтянутыми рукавами, джинсы любителя-садовода. Среди людей при костюмах он не смотрелся совершенно, но почему-то даже такой внешне неброский вид вгонял в подсердечную панику. Он выуживал из чехла что-то напоминающее гитару? Лопату…? Когда вещь была любовно извлечена на свет, Кевин похолодел — это был разделочный нож для нарезки туш.              — Не бойся, малыш, — громоподобно расхохотался Балтиморский Мясник, заметивший как Дэй отстал от двух других мальчишек и принялся стрелять забитыми глазами по помещению. — Пока ты, щеночек, хорошо выполняешь свою роль, дядюшка Натан не придет к тебе в гости. А ты ведь хорошо ее выполняешь?              — Да, да, с… Сэр! — заикнулся Кевин, ещё больше рассмешив Натана Веснински.              — Он мой брат, Веснински, — серьезно отвечает Рико, пряча волнение и мимолетный холодок страха. Но пальцы у него холодеют, поэтому он прячет их за спиной. — А это Мясник, Кевин. Палач моей семьи и нападает он только по команде, так что ничего не бойся!              — Верно, маленький господин, — шутливо наклоняется Мясник, вызывая у мальчишек нервную дрожь. Такая учтивость и натянутая доброжелательность, смешанная с игривым превосходством, стягивает сердце удавкой страха. — И я здесь, чтобы расправиться с вашим врагом, мой господин!              Человеком, что пытался украсть Рико. Он заслуживал самой высшей меры наказания.              — К стенке, господа, сейчас дядюшка покажет вам что-то хорошее! И чтобы не звука, иначе я могу перестараться со своей работой, ха-ха…!              Белозубый оскал Мясника напомнил Кевину ощерившуюся пасть белой акулы, готовой рвать и драть. Он развязно смеется и хлопает себя по боку, от чего Кевин и Рико разом подпрыгивают на месте. И тогда их зовет знакомый голос.              — Сюда…              Натаниэль? Его присутствие приводило мальчишек в сдержанное недоумение. Конечно, Рико и Кевину все объяснили еще в лифте. Человек, который пытался выкрасть Рико, для шантажа его отца, будет казнен самим Мясником, на глазах неудачно похищенного. Однако Натаниэль, тот самый Натаниэль, что вихрем носился по полю, принес клятву их братству и был их третьим номером, тоже был здесь. Был тихим и невзрачным, как свежий покойник, а не распаляющийся пожар, сметающий все на своем пути и не позволяющий пробиться к воротам.              — Натаниэль, что с то…? — начинает Рико, но Натаниэль прикладывает палец к губам. Он выглядит по-настоящему испуганным, хотя мальчишки ещё не понимают почему. Они останавливаются по разные стороны бледнеющего Натаниэля, вероятно желая оказать ему помощь и подбодрить возможно заболевшего друга и брата, как…              В комнату вносят под руки человека, словно безвольный мешок с костями и мясом. Его стягивают веревками, и только потом снимают с его головы мешок. И когда Мясник поднимает топор, не обращая внимания на признания и мольбы, принимается живьем стягивать с человека кожу. Он визжит, переходя на фальцет, но Мясник не реагирует, когда выскабливает мясо из-под кожного покрова, только чтобы затем продолжить раздирать дальше. Когда вопли начали его раздражать, он резким движением раздвинул челюсти, с хрустом ломая суставы и пару зубов так, чтобы человек уже не мог закрыть рот, выдергивает язык. Он небрежно вертит им, будто скакалкой, а Кевина, поглощенного ступором, вдруг пробивает на беззвучный вопль.              — Тише, — одними губами просит Натаниэль, хватая его, готового свалиться в обморок от всепоглощающего, звериного ужаса, за руку. — Тише.              Мясник что-то весело рассказывал, будто всего-то разрезал и потрошил рыбу на ужин. Дергая волосы и отрывая клоки, насаживая глазные яблоки на кончик своего мясницкого лезвия, он улыбается так, будто это весело. Когда топор взлетает и рубит, когда под ногами пленника образовывается горка аккуратно разложенных башенкой пальцев, когда человек уже не кричит, а булькает кровавой пеной, когда топор вспарывает брюхо своей жертвы… он дает дружеские советы, он комментирует и обаятельно шутит. Натан принимается потрошить жертву заживо. Будто канат, тянет на себя ленту кишечника, погружая пропитанную кровавым соком руку в тушу…              Натаниэль закрывает их собой, позволяя Рико и Кевину опереться о плечи. Рико впивается в его плечо, Кевина сын Мясника держит за ладонь. Они за его спиной. Сами опираются на стенку, а Натаниэль стоит впереди. Потому что за его спиной можно сосредоточиться на виде его напряжённых плеч, стараясь заглушить вопли, свист топора и шлепки отрубленной плоти, его отрезвляющим: «Тише».              И нет на свете спины надежнее.              Комната пропахла кислотным, влажным и тягучим, как грязевая лужа, ужасом маленьких детей. Почти ощущались испарения их страха, что оседал остатком на стенках сознания, что стягивал глотку и нос. Кевина замутило. Его стошнило прямо на пол, едва детям позволили выйти за дверь. Натаниэль держал его, убирая вспотевшие волосы за уши.              — Это всегда так гадко… ? — рыдает Кевин.              — Обычно хуже, — замечает Натаниэль. Затем с видом служебной собаки, он оборачивается к Морияме. — Рико? Мне… Мне жаль что вам двоим пришлось это увидеть. Я не хотел, чтобы вы сталкивались с этим…              Натаниэлю, кажется, действительно стыдно. Кевин разрывается от плача, когда Натаниэль вдруг обхватывает его за шею. Ниэль резким и властным жестом притягивает к своим плечам хнычущих и дрожащих Кевина и Рико. Он перебирает в пальцах мягкие чёрные кудри Кевина и пряди пожёстче Рико, а мальчики замирают, ударенные такой нежностью к себе, о которой давным давно позабыли.              Натаниэль все равно что ловец душ, утешил и присвоил их сердца раз и навсегда.              — Все будет в порядке, в порядке… Простите, что не сумел защитить вас… Я постараюсь в следующий раз, вот увидите… — Натаниэль сам едва не плачет, плачет за их боль, а не потому что больно самому — сам уже давно привык. Но ему невыносимо видеть их ужас. — С вами поступили ужасно. Вы не бойцы, а обычные люди, вы не должны были столкнуться с этим. Это страшно, я знаю, когда они кричат, а вы должны смотреть…              — Что… Бра… Натаниэль…? — вырывается у Рико.              — Натаниэль? Ты в порядке? — всполошился пораженный Кевин.              — В порядке. Я в порядке, в порядке… Тише… Тише…              Кевин продолжает хныкать, погруженный в жалость к себе. Кажется, в последний раз с такой нежностью его прижимала к себе мама, будто он чего-то стоил. Стоил больше того, что можно купить за деньги. Рико замирает, невидяще пялясь в стену. Так должен утешать брат, настоящий брат. Так его не утешал никто и никогда: он всегда был вынужден брать на себя роль старшего в тандеме с Кевином. Дядя был жесток, а отцу и брату не было до него дела. Наверное как Натаниэль, его мог утешать брат, будь ему не все равно.              — Да что ты мог сделать, против Мясника… — шевелит одними губами Рико.              Однако он знает. Уже знает, насколько много он сделал. Но даже этого намерения защитить уже слишком много. Слишком, настолько, что они с Кевином не могут отплатить. Натаниэль им посочувствовал и принял их страдания как свои собственные. То, чего ранее не делал никто и никогда.              — Все, чтобы вас не коснулась его тень, — удивительно честно отвечает этот странный ребёнок, нежно проводя рукой по его волосам, будто он был маленьким и хрупким. Чем-то, что нуждалось в защите. — Мы же се…              Мир погружается в темноту.              Кевин просыпается. Он все еще, сквозь время, чувствует фантомное прикосновение Натаниэля. Так же, как он держал голову Эдит, когда та разрывалась от паники на виду у многомиллионной толпы. Жест, который заставил трусящуюся, икающую от страха, Эдит, притихнуть и замереть в его крепких объятиях.              — Кошмар? — осведомляется Эммалин, сидящая рядом, поджав под себя ноги. Будто Рапунцель, из детских книжек. Она сидела на своих же распущенных волосах, придавив тазом и ногами, напоминая светлый меховой клубок. Хвостики обычно скрадывали добрую половину длинны — когда девушка была настроена на рабочий лад, волосы она убирала. Почему-то видеть ее такой раскрытой и трогательной казалось удивительным — неужели после всего произошедшего еще есть люди, готовые доверить ему голую душу. Учитывая, скольких он растоптал ради своего будущего.              — Самый прекрасный, — честно отвечает Кевин, как всегда умиленный ее страшной открытостью. — И ужасный одновременно.              Он потянулся за оставленной на тумбочке водкой, но светлый клубок Эммалин подскочил, рассерженно шлепнув его по руке. Дэй рассерженно вскинулся, но водку девушке не вернул.              — Кевин, хоть ты послушай меня, алкоголь может навредить твоей статистике! Я даже не говорю про наркоту и сигареты, прекращай немедленно! — взвилась Эммалин, сжав кулачки и нахмурив светлые брови.              — Ты не моя мама, — буркнул Кевин. Конечно, Линни как всегда права, и в отличие от прочей команды она никогда не пыталась заткнуть его бухлом — она предпочитала разговоры, и ковыряние в душе. И этим она раздражала похлеще всей команды.              — Я твой менеджер! И я не буду работать с тобой, если ты не завяжешь с этой гадостью! — Линни ловко отобрала у Кевина алкоголь, отшвырнув подальше. — Твоя результативность падает! Я налью тебе чаю с валерьянкой.              — Я так решаю свои проблемы…              — От того, что ты запиваешь свои проблемы, тебе лучше не станет! Посмотри хоть на моего брата, от зависимости он едва не скончался…              В глазах у девушки блеснули слезы и Кевин вновь проклял себя. Линни пришла в команду, ради спасения брата. Он знал, что Эмилио был наркоманом со стажем, который еле избавился от зависимости — понятное дело, его сестру триггерит все, что касается пагубных привычек.              Она всегда очень остро чувствовала, будто действительно умела читать мысли, поэтому тут же подорвалась налить ему чаю с мятой. Кевин в который раз подумал, что Эммалин — больше вода чем девушка, и больше отражение солнца на воде чем истинный свет. Эммалин всегда будет красивой — так, как ты видишь красоту, и будет пахнуть так, как нравится тебе. Так пахнет ложь. Она как жидкость вольется в любую форму, любой сосуд, и станет тебе удобна. Может стать паром, осадками и просто водой, любой желанной температуры. Может замерзнуть и оттаять. Утечь и заколебаться волнами на поверхности. С ней всегда было удобно. И приятнее, чем с Эндрю: она всегда говорила о том, о чем хотел поговорить он; она никогда не делала то, что раздражает, даже если он раздражается молча — была на редкость чуткой к чужим потребностям. Она смотрела большими, кукольными глазами. Такой голубизны Кевин никогда не видел: это не было туманное утро Эдит, или грозная синева Натаниэля. У Эммалин глаза были той же голубой водой, где каждый увидит свое улучшенное отражение. Кевин тоже изучал свою подругу, так же как она изучала его.              — Что ты делаешь? — он заметил, что Эммалин занимается очередной объяснительной, при чем даже не для брата. Ники, к примеру, пользовался ее услугами личной мамочки невозбранно.              — Объясняю администрации, что идиоты — это они, а вы самые невинные и хорошие, — прыснула Эммалин. — Да я считай с детства этим страдаю, привыкла уже… А мы можем пройтись! Ты же купишь мне горячий шоколад? Пожалуйста, пожалуйста!              Эми была сама обнажённая дружелюбность, искря энтузиазмом и неудержимой восторженностью, словно проводить с Кевином время — было пределом ее самых смелых мечтаний… Или же враньем чистой воды. Эммалин всегда хороша, и это пугает. Не бывает настолько идеальных людей, которые входят в твою жизнь как к себе домой, будто всегда там были. Не бывает людей, коллекционирующих чужие причуды и втекающие в их жизни кровью по венам.              — Забываешь, что я тебе не брат, — цокнул он.              — Я знаю, — грустно улыбнулась Эммалин и Кевина кольнула совесть. Знал же о натянутой семейной связи Райтов, а так высказался при ней, бессердечная скотина Дэй…!              — Идем. Только не лопни от своего шоколада, — сдался он, протягивая девушке руку.              Прохладный воздух окутал по-горячему вспотевшее тело. Они медленно брели по освещенным дорожкам вокруг общежития, в охраняемой зоне — Эми бы и не повела его больше, за ворота и охранный пункт, дальше стоянки. Она дорожила тем, что Эндрю доверял ей Кевина и еще ни разу не посмела своей ролью няньки пренебречь. Длинные волосы Эммалин хвостиком золотой рыбки трепались на ветру.              — Тебя обидело то, что Натаниэль занял твое место? — чутко уточнила Эммалин, размешивая шоколад в пластмассовом стаканчике.              — Натаниэль стал куда лучшим братом им, каким не смог стать я. Я… Я любил Жана. Он был надежен, даже когда все кругом катилось к чертям… — признался Кевин, мучительно потирая ногтем висок. — Меня не заставили дружить с ним, я просто… захотел этого…              — Он был твоим первым настоящим другом, — пожалела его Эммалин. — Такое не забывается.              — Я любил Эдит, — горько раскаялся Кевин. — Я очень любил ее. Мне казалось, что она может стать мне дочерью, какой у меня никогда не будет, из-за всей этой ужасной системы купли-продажи. Я никогда не заведу ребенка в таком ужасном мире. Но Эдит была самой невинной среди нас. Ее наивность возвращала мне веру в что-то хорошее, понимаешь…?              — Дети — это линзы, через которые взрослые видят мир. Крошка Эдит — это дитя Эвермора и вы все ее родители в равной степени, — Эми допила шоколад и отправила смятый стаканчик в урну, попав точно в цель. — Потерять ребенка всегда тяжело.              — Я любил Натаниэля. Когда-то давно он первый встал передо мной, чтобы защитить. Я запомнил это на всю жизнь… Я… Сейчас не посчитай меня жертвой Стокгольмского синдрома, ладно? — насторожился Кевин, но продолжил. — Я и Рико люблю… Любил? Эвермор был клеткой, но он у меня был…              — Ты жил и умер с подачи Рико. От его влияния не так просто избавиться, — кивнула понимающая менеджер. Эммалин незаметно копировала интонации собеседника. Сознательно, или нет, но Кевин наблюдал за ней такую привычку. Ей это помогало приспособиться, угадать намерения и состояние — лучше понять.              — Когда я сбежал, то чувствовал себя новорожденным. Я не знал цену деньгам, я не знал как общаться с лисами, я был совершенным бытовым инвалидом. А еще я безумно боялся… Это было кошмарное время. Рико слал мне фотографии избитого Жана, изнасилованной Эдит, а я рыдал и боялся, что стану следующим. Что из-за меня и лисы станут следующими…              — Поэтому ты ничего не сказал Ваймаку? — любопытно наклонила голову подруга.              — Как ты узнала? — обреченно подал голос Дэй.              — Только что, по твоей реакции, — ответила Линни восторженно, однако осознав свою небольшую победу, пискнула и принялась извиняться. — Прости, если это было слишком лично! Меня постоянно называют интеллектуальным насильником, но я умею держать рот на замке…! Ты не злишься на меня?              — Я злюсь только на себя. Я хотел ему признаться. Сразу хотел, но… Не смог. Он мой единственный родной человек. А я трус. Я не понимаю, чем заслуживаю вашу доброту. Почему он, не зная о нашем родстве, помогает мне. Почему ты помогаешь мне…?              Эммалин серьёзно задумалась.              — Дело в том, что оригинальным персонажам, особенно девушкам, особенно рядом с основными мужскими героями, редко выделяют достойное экранное время. Читателям не нравится, когда они перетягивают внимание на себя и автору приходится это учитывать. Так что помогая тебе, я претендую на роль хотя бы лучшего персонажа второго плана! — зарделась Эммалин, показав пальцами кроличьи ушки, игриво прикрыв глаз и чуть высунув язычок. — Или у меня просто синдром Трумена, я еще не определилась…!              — Иногда я совсем тебя не понимаю, — прыснул Кевин, потрепав Линни по волосам, будто младшую сестру, от чего та притихла и прекратила клоунаду, направленную на поддержание духа. Так ее гладил по волосам только братик и только когда-то очень давно — ее сердце болезненно скрутило. — Но спасибо, что пытаешься понимать меня.              — Это называется единение сердец!              Кевин недоуменно поморгал, намекая, что не понял к чему она клонит и менеджер принялась взахлёб разъяснять:              — Первое правило любого хорошего детектива — крепкое сердце. Кто совершил преступление, как он это сделал — конечно важно, но «почему» — куда важнее. Мне, например, вовсе не нравится, когда преступник убивает просто ради удовольствия! Детективы с антагонистами без мотивации ущербны! — Линни брезгливо нахохлилась, становясь похожей на рассерженную райскую птичку. — Поэтому Рико редко кому нравится — он слишком плохо прописан…! Кажется я слишком много раз за одну главу сломала четвертую стену…              Эммалин виновато подернула плечами, подняв руки ладошками вверх.              — При чем тут детективы…?              — Потому что люди — это те же загадки. В Библии сказано, что человек живет, дабы заслужить прощение. Я же считаю, что люди живут, надеясь найти того, кто распутает тайну их сердец — поймет их. Захочет понять. Тогда не будет человека счастливее! По-настоящему поняв чужое сердце, ты сможешь найти мотив и разгадку любого преступления. Или не всегда преступления, возможно обиды, ярости, презрения или боли. Так работаю я! Мне нравится находить ключи к чужим сердцам и открывать новые грани людей. Люди же так многогранны и прекрасны, понимаешь…?              Кевин ошарашенно уставился на нее. Эммалин выглядела искренне увлеченной, такой, какой разбирала тактику соперников.              — А детектив — это не просто история, это вызов автора читателю! Сумеешь ли ты разгадать все тайны до того, как автор вскроет карты? В детстве мы так играли с братом! Читали книжки из коллекции папы вместе и пытались найти преступника до его официального признания! Так я составила самое лучшее преступление в «десяти негритятах», основанное на продажном враче и подставной смерти, и в итоге моя теория оказалась лучше того, что я получила в итоге! — Менеджер забавно нахохлилась, на что Кевин только посмеялся. Эммалин гордилась своим изысканным интеллектом и ненавидела проигрывать даже в таких мелочах. — Это так увлекательно — принять вызов! Догадаться раньше Пуаро!              Она блаженно посмотрела на особенно красивую луну, освещающую непроглядную беззвездную хмарь этой ночи.              — Мне так нравилось разгадывать загадки, поэтому я и стала менеджером. Я любила возиться с преступлениями, но меня тошнит от вида настоящей крови да и тогда я бы не смогла смотреть за Эмилио… — девушка приуныла, помяв пальцы. — Глупо, да?              Кевин молчал вероятно слишком долго, и Линни, рыбкой вынырнув из неких раздумий, сконфуженно покраснела:              — Да, это глупости, забудь! Я вечно несу всякий бред, хе-хе…! — видимо менеджер восприняла его молчание за ответ. — Все блондинки немного глупые…!              Она шутливо стукнула себя по светлой голове, пытаясь соскочить с темы, не доставляя собеседнику дискомфорт. Кевин вдруг вспомнил как его ублюдки-соседи призывали его заткнуться, когда он пытался говорить с ними об истории. Разве мог он поступить так же с девушкой, что все это время покладисто подстраивалась под него?              Кевин серьёзно задумался. Что ему нравилось? Фортепиано, в отличие от электронной музыки Райских Сумерек, которую он терпел из необходимости. Эдит приучила его к классической музыке. Ее игра на фортепиано, снятая на ролик, когда-то давно очень впечатлила Жана и Кевина. Из-за Эдит классика начала ассоциироваться у него с покоем и умиротворением — он слушал ее всегда, когда учился, работал над домашними заданиями, или отрабатывал упражнения в экси. Ему нравилась история — Тея давным давно поделилась книжками, а затем он мог о чем-то поболтать с Роз. Он знал французский благодаря Жану. Он научился играть в шахматы, благодаря Чарльзу. В гнезде у Кевина было не так много собеседников: большинство воронов терпеть его не могли за то, как он относился к ним, как жестоко тренировал, и как своими унизительными наставлениями подставлял перед Рико и хозяином. По прошествию времени, когда гнездо осталось позади, сам Кевин вспомнил и горько пожалел о неосторожных словах — стоило упасть с высоты своего пьедестала на землю, он вдруг осознал всю ту боль, что ненамеренно, но причинял. Уже позднее Кевин начал понимать, что возможно где-то действительно перегибал палку и усугубляя без того плачевное положение птенцов Эдгара Аллана.              Исключениями стали немногие. Жан, с которым Кевин провел детство. Моро всегда был надежным и терпеливым, будто старший брат — он же латал на нем следы жестокости хозяина и Рико. Бесхитростная Эдит, что не умела держать зло, а к новоявленным братьям относилась с восторгом подобранного с улицы щеночка. Теодора, что была его важнейшим соперником и предметом воздыхания. Алекс, что всегда был к нему снисходителен и заботился о Тее, как о своей семье. И, может быть, Роуз Дженкинс — невеста Рико никогда и никому не выказывала враждебности, упорно сохраняя нейтралитет.              Когда он сбежал от прошлого и попытался оправиться от пережитой жестокости, никто ему не помог. Он не мог сказать, как корит себя за Жана и Эдит, как не видит своей жизни без команды, или как скучает по тому светлому, что в гнезде было. Лисы никогда не понимали его болезненный, неправильный, но невыносимо давящий клубок чувств. Не хотели понимать. Когда он пожаловался, что все его книги остались в гнезде (наверняка их забрала Рози, она имела обширную коллекцию литературы), его попросту заткнули и приказали больше не ебать мозги своей чушью. Кевин любил историю настолько, что находил свободные минуты в своем расписании, чтобы изучать предмет. Раньше он в одиночестве читал во время перерывов, но с какого-то момента менеджер поддержала его страсть и даже поддерживала монолог, не пытаясь заткнуть алкоголем. Эммалин чем-то напоминала ему Эдит, когда слушала, восторженно распахнув глаза и скрадывая дыхание от искреннего интереса — это было ложное чувство, ведь Эдит была привязана к нему будто к своему родителю, когда как Линни руководствовалась заключённым контрактом. Но даже это стало для Кевина успокоением. Эми была первым человеком, со времен Жана, Теи и Эдит, что видела в нем что-то большее, чем звезду экси. Она пыталась вникать в его увлечения, поддерживала вкусы и не затыкала, когда он хотел поговорить о чем-то своем, как Эндрю, Аарон и Ники.              Кевин хотел стать лучше. Так, как не смог в гнезде. И хоть как-то отплатить человеку, что был с ним добр.              — Одолжишь мне пару книг? Я бы хотел почитать твои детективы. Полагаю, это поможет мне лучше понять твоё сердце.              Менеджер смотрела на него долго и внимательно, словно не верила. Наконец, сдавшись под заинтересованным взглядом Кевина, Эммалин выдохнула:              — Если будет некогда читать, всегда есть аудиокниги. Я покажу тебе любимых чтецов, — ласково улыбнулась Эммалин, и Кевин внутренне воспрянул, поняв, что на самом деле может дарить кому-то счастье.              — Тея тоже любила читать, — вдруг поделился Кевин. — Мы с ней обожали историю и менялись книжками. Я сперва попросту пытался во всем равняться на нее и никогда не отставать, но затем понял что это мне правда нравится и…              — Ты не думаешь что стоит хотя бы написать своей девушке? — подколола Линни.              — Я… Боюсь подвергать ее опасности. Тея не в курсе собственничества и прочих опасностей Морияма, но при этом она богата и вспыльчива. Ничто не остановит ее, если она пожелает вскрыть Рико горло. А как только она попытается — от нее избавятся. От нее и Алекса, который обязательно попрется следом. В отличие от меня, у них есть семьи — Морияма могут шантажировать их жизнями родных… Я не хочу подвергать ее опасности.              За это Кевин и любил Тею. Она первой вступилась за малолетнего еще Жана, когда у самого Дэя не хватало пороху, даже зная, что сама станет следующей жертвой старшеклассников. Она поддерживала девушек гнезда даже после выпуска, зная, как тяжело им приходится. Тея была сильной, настолько сильной, что ему не хватило бы вечности, чтобы догнать ее — это пленило и интриговало. Достойный соперник, который не ублюдок, который не жалок, который продолжает мотивировать тебя стараться, и которого мотивируешь ты. Он любил их соперничество и это стало тем, чего ему на самом деле не хватало. Однако даже думать о том, что сделает с Теей Рико, реши она как и в бытность свою в гнезде, заступиться, было думать страшно. Врать он ей не мог — она умела читать его лучше кого-либо. Она вытрясет из него правду, если увидит и наделает глупостей. Кевин полагал, что отдалившись, сделает ей как лучше. Она и так настрадалась, теперь она должна принимать заслуженную славу, а не находиться на мушке мафиозной семьи.              — Так ты проявляешь свою заботу о ней.              — А еще это трусость. Мы всегда были на равных, но теперь… Сможет ли она смотреть на меня как раньше? Больше всего я боюсь увидеть в ее глазах жалость, а она будет меня жалеть.              Что, если увидив его — несчастного калеку, — она больше никогда не посмотрит на него, как на своего важнейшего соперника? Что, если теперь он станет для нее жалок? Она не бросит его, конечно — слишком чутка и благородна, — но он уже никогда не станет равным в ее глазах. Это пугало тоже.              — Не недооценивай свою девушку. Она не такая хрупкая.              — Скорее хрупкий я. Пока я не возьму в ведущую руку клюшку, я не смогу стоять рядом с ней как раньше. По-настоящему я вернусь к ней, лишь когда сделаю это.              И это же было его желанием. Он играл от отчаяния, он не верил, что спасётся от диктатуры Рико, он уже мысленно похоронил Жана и Эдит в единый с собой склеп. Он искал защитников в лице Эммалин и Эндрю, что вызвались держать его на плаву, но до конца Кевин не сражался. Он трусливо сбежал, спрятавшись за чужими спинами — Натаниэль был прав. И если он не станет прежним собой, он не имеет права смотреть в глаза Теодоре. Она — храбрейшая и сильнейшая, прорывающаяся вперёд через предрассудки, насилие, побои и дискриминацию, — просто не сможет смотреть на это трусливое нечто, до которого Кевин себя довел. Трусливое, бросившее всё и всех, поправшее светлое, что еще было, не способное выстоять перед страхом и все еще способное стоять на ногах лишь из-за костылей Миньярда и Райт.              — Если ты не можешь быть рядом с человеком в свой трудный период, то зачем тебе вообще поддерживать эти отношения? Связь нужна не только в радости, а партнер должен быть тебе поддержкой не только в хорошие периоды. Ты боишься, но Тея боится тоже. А еще она чувствует обиду, какую почувствовала бы любая девушка на её месте. Ты не посвятил ее в свою беду и бросил в трудный период, оборвав все связи, как будто ваши отношения для тебя ничего не значили, — Линни потрепала длинный светлый локон, завязывая тот на палец. — Мы же сейчас не говорим о том, нужен ли ты ей. Для начала реши, нужна ли она тебе.              — Разве это имеет смысл. У нас на пороге спортивная война, разборки с мафией, а я думаю о такой мелочи…              — Или все имеет смысл, или ничего не имеет. В каком мире ты предпочтешь жить? — осведомилась приободрившаяся Эммалин. — В конце концов все зависит от тебя. Я кажется знаю, почему вороны признали Натаниэля. Он признал себя самостоятельно и отказался от навязанных ярлыков. То, чего они все сделать не в состоянии. Поэтому они его обожают. У него можно многому поучиться — он воистину что-то уникальное не только для них, но и для нас.              — Он настоящий боец, — признался Кевин, вспоминая и тот день, когда Натаниэль закрыл его и Рико от мясника, позволяя выказывать слабость. — Даже тогда, он встал против Эндрю, чтобы защитить Жана и Эдит. Не думаю, что мне бы хватило пороху сделать для них то же самое…              — Поэтому он король! — Эми обернулась, откинув назад золото волос, ненамеренно хлестнув ими по лицу Кевина. Он фыркнул, отплевываясь. Она наклонилась, шутливо показывая палец. — Настоящий король не прячется за спинами свиты. Он на передовой делает первый шаг, вдохновляя своим примером других! Так делают настоящие короли!              Кевин подумал о великих воителях прошлого, о талантливых полководцах, римских легионерах и… согласился. И правда, было что-то общее, между Императорами древности и кортом для экси. А ведь Римская империя еще какое-то время продолжала функционировать, даже когда не осталось великих, способных ее обуздать. Массивная махина Эдгара Аллана, работающая на перемолотом человеческом мясе, двигалась к своему разрушительному концу, уничтожая все на своем пути. Кевин чувствовал губительный процесс, когда сам был частью этой структуры, но думал, что будет похоронен под темными сводами как остальные присягнувшие. Но может быть теперь, именно теперь, когда появился человек, способный дать воронам надежду, он успеет обернуть вспять процесс и предотвратить непоправимое? Как предотвратил смерть Эдит, так и смерть самой сути воронов…?              — Так что хватит терзаться! Позвони уже своей девушке, а потом переживай…! — Линни хотела шутливо пихнуть друга, но что-то за спиной Кевина потрясло ее до потери всякой связи с минувшим диалогом. — О, боже…!              Кевин прочел искренний ужас в глазах неутомимого менеджера. Внутренне разом подобравшийся, он медленно развернулся, готовый к чему угодно, но только не этому. На небесах зависла непривычно большая луна, и в ее свете почти танцевали — изящные в своей опасности, — две небольшие фигурки. Эндрю он узнал сразу, не мог не узнать — он бы вспомнил лицо Эндрю даже во сне. Напряженный, будто хищник, золотоголовый в лунных отблесках и смертоносный. Он раз за разом выносил руку с зажатым ножом, то делая выпады, то отступая, то вновь обрушиваясь на оппонента всей своей мощью — а мощи в нем было немало. Будто смерч на диком западе, или дикий зверь в пылу грызни за дичь и свою стаю. Его оппонентка была столь же грациозна — быстрая кровь, нечеловеческая реакция. Все это Кевин видел на поле. Черные волосы, обычно занавеской прикрывающие белое лицо, теперь веером размывались при каждом прыжке. Скулы острые, словно осколки фарфора. Джейни в жизни всегда ходила так медленно, словно желала раствориться в шагах, но сейчас, на крыше, она напоминала продолжение этой темной ночи — клочком сокрушительной бездны. В ее ладонях был зажат исходящийся вспышками электрошокер.              — Какого черта они творят…? — выдавила пришибленная Эммалин.              — Дерьмо… — прошипел побелевший лишайником Кевин.              Они с Кевином рванули в сторону общежития одновременно, прежде чем кто-либо из брата и сестры совершит непоправимое.       

***

— В этом нет никакой загадки и вообще история скучнее некуда. Думаю сестра уже разболтала все старшим, это вы как всегда ведете себя будто прокаженные непотребные. Подождать было в падлу?              Эмилио растекся по креслу, подтянув к себе колено одной ноги и небрежно болтая другой.              — В падлу — в тон передразнил Аарон. — Говори уже, веришь, нет, я твою сестру дольше минуты в день выносить не могу.              — То же могу сказать о твоем брате. Так что же, мамаша, тренер Морияма и маман Кевина учились вместе и были чем-то вроде лучших друзей. Неразлучная троица. У них там еще и любовный треугольник назрел. Ну, мама любила тренера Морияма, он Кейли Дэй, а Кейли нашла где-то в блошивом универе какого-то общественного деятеля Ваймака, и понеслось… Но да, мамаша была менеджером команды. Она и в экси неплохо успевала, пока родители насильно не выдали ее замуж, где так же насильно ее вынудили родить нас с сестрой. Кукушка, а не мамаша, она всегда была нам больше сестрой, чем матерью.              — Она скучала по экси, — поняла Кейтлин скорбно. — И завидовала, что у вас есть что-то, недоступное ей.              — Я об этом даже как-то не думал… — поразился Эмилио. — Кэт, а ты не думала, ну, не знаю, сменить парня, на…              — Иди к черту! — притянул Кейтлин к себе Аарон. — И даже не смотри в ее сторону!              Эмилио состроил гримасу, а Кейтлин посмеялась, отвесив Аарону поцелуй в висок.              — Но да, мы с сестрой знали и Ваймака и Морияма, поэтому связываться со всем этим не хотели. И уж простите, но мы были в курсе мафиозных разборок с самого начала. Но поскольку не хотели, чтобы вы лезли в наши дела, пришлось поиграть в глупость и наивность, без гордости и предубеждений, — он тряхнул светлой головой.              На эту тему старшекурсники уже съели Райтам все мозги.              — Не вижу в этом проблем, — поддержал Эмилио Аарон. — Твои дела — твое чертово дело. А они непонятно зачем вечно суют нос куда не просят…              Наконец вернулся Ники, продолжая тему, поднятую до своей отлучки:              — А вы всё-таки здорово придумали! — оценил Хэммик, внося в комнату вторую порцию пиццы. — И правда, как я сам раньше не додумался! Эмилио ничего Эндрю не должен, но сам Эндрю задолжал милашке Линни. Встречаться с Кейтлин тебе-то точно не запрещено. А ты чертов красавчик, Ли, с каждым днем влюбляюсь все больше…!              — Завались, — прыснул Эмилио, но пиццу из рук Ники принял.              — Ли, солнышко, я думал ты обычный тупоголовый блонди, а оказалось, мозги у тебя сестренкины! У меня фетиш на умных парней…!              — Кэт, ты хотела нам что-то рассказать? — страдающе возвел горе очи к небесам Эмилио, надеясь хоть так отвязаться от любвеобильного Хэммика, что стабильно хотя бы пару раз на дню, но звал его в койку.              Черлидерша, занявшая место рядом с Аароном, очень серьезно кивнула. Рыжие волосы собраны в тугой хвостик, на личике выражение крайней сосредоточенности. Пусть сперва они немного посмеялись, когда девушка застала Эмилио и Аарона над домашним заданием, суть дела была вовсе не в них.              — Я бы хотела поговорить с вами о Джейни.              — Ты разве с ней знакома? — приподнял брови Ники. — Неужели наша местная готка-гик общается хоть с кем-то, помимо своей приставки…?              — Скажу больше, мы близкие подруги, — удивила присутствующих Кейтлин. — История будет долгой, но я постараюсь передать ее побыстрее, чтобы перейти к сути. Послушайте и не перебивайте, потому что дело очень серьезное…!              — Излагай, — покровительственно кивнул Аарон. — Мне очень интересно, где и как вы познакомились. Всё-таки вы кажетесь слишком… Разными.              — Именно, — подтвердил Ники. — Не обижайся, Китти-Кэт, — но Джейни такая же как мы, а ты… В общем, вы кажетесь слишком… Несовместимыми.              Ники изложил все мягко, однако парни бы могли выразиться и грубее: Джейни — грубый и трудный подросток, с явной игроманией и отвратительными социальными навыками. Кейтлин — милая девушка-чирлидерша, с широким кругом знакомых, доброжелательная и без нужды в конфликте. Связать их двоих в статусе друзей было так же сложно, как соединить в одной команде монстров и старшекурсников — слишком они были разные. Кейтлин понимающе кивнула, что-то решив у себя в мыслях, набрала побольше воздуха в легкие, собралась с силами, и начала неуверенный монолог:              — Наверное стоит начать с самого начала? Да, мы с Джейни очень давние друзья. Скажу больше, в Пальметто мы обе оказались только благодаря друг другу.              — Даже так? Но как вы вообще сошлись? Она не кажется милашкой чирлидершей, а ты, уж прости, слишком хрупкая для эксистки, — прикинул Эмилио, нагло закинув ноги на столик. Раздраженный Аарон скинул его копыта со стола и уже думал привычно поругать наглеца, как Кейтлин, вдруг пристыженная и неуютно ерзающая, тихо добавила следующее:              — Мы с Джейни познакомились в клубе анонимных самоубийц.              Тишина почти взорвалась. От напряжения, разом окатившего помещения, могли бы вылететь стекла.              — Самоубийц… Какого черта, Кэт?! — Аарон выглядел так, словно его хорошенько огрели по голове зловонным сырым мясом, а затем облили ледяными помоями из мусорного бака. Дрожащим, за миг ставшим старше и серьезнее. — Скажи, что мне послышалось. Чтобы ты…?!              — Именно, — девушка грустно посмотрела на Аарона. — Я знаю как сильно ты хотел быть нормальным и девушка-бывшая-суицидница никак бы не вписалась в твою нормальную жизнь. И да, мне попросту было стыдно, очень стыдно признаться. Я знаю, что у каждого из вас здесь были тяжелые жизни, куда тяжелее моей. И мое желание свести счеты из-за бесконечных комплексов своего веса, прыщей, лица, из-за ожиданий родителей, грубых слов учителей и недостаточно высоких оценок, из-за отсутствия настоящих друзей и да, жизни такой хорошей, правильной сестры, которую вечно приводили мне в пример… На фоне того, что пережили вы все, смотрелось просто смешно.              — Кэт, милая, нельзя такого стыдиться, — Аарон крепко переплел их пальцы и заледеневшие глаза Кейтлин потеплели. — Тебе тоже было плохо, и ты не должна была отрицать свои проблемы, только потому что у нас их куда больше.              — Ты не стыдишься меня?              — Я бы никогда не смог стыдиться тебя, — прошептал Аарон. Губы Кейтлин задрожали, глаза увлажнились и какое-то время она проплакала на плече Аарона. Эмилио сидел молча, Ники выглядел совершенно пришибленно.              Аарон мысленно дал себе хорошей оплеухи. Бесконечно рассказывая Кейтлин о ненормальных сокомандниках и своем желании держать от них дистанцию, он неосознанно делал больно своей девушке. Потому что она тоже никогда не считала себя нормальной, но искренне пыталась подогнать себя под стандарты, навязанные любимым человеком. Он чувствовал себя последним отребьем и козлом — так мерзко поступить с единственным человеком, которому искренне было до него дело. Так же пришло осознание, что даже будь его Кэт очередной ненормальной лисицей, для него она будет самым нормальным человеком в мире. Поскольку когда был ненормален он, она видела в нем нормальность.              — Простите, я развела сопли, — нервно хихикнула Кэт, разделив смешок со всхлипом. Она все еще держалась за руку Аарона, не веря, что он принял ее даже после такого стыдного признания. — Мне просто очень хотелось перестать быть собой. Мне безумно хотелось стать кем-нибудь другим. Я не понимала, почему они счастливы, а я несчастна? Почему у этих девочек есть красивая фигура, хорошие оценки, чистое от акне лицо, понимающие родители, верные друзья…? Почему я не могу быть совершенно нормальной, или ненормальной настолько, чтобы меня пытались спасти… Глупые, эгоистичные мысли — я оставалась среднестатистическим истеричным подростком, который пускает сопли из-за оценок.              — Кейтлин, все люди по-своему ненормальны, — признался Ники жалостливо. — На самом деле на свете нет совершенно нормальных людей в полном смысле этого слова. У каждого есть свои грехи, заботы, мысли, проблемы. Мы все живем с полутьмой в душе. И даже твоя сестра наверняка не была так уж счастлива, как тебе казалось — в ее душе тоже пошло быть навалом тех мыслей, которые тебе не понять. Поэтому глупо завидовать, ты не знаешь, что творится на душе у человека.              — Мы с сестрой последние годы были теми, кого называли ненормальными, — со скрипом поделился Эмилио, к удивлению Аарона и Ники. Кейтлин нравилась Эмилио и он хотел хоть как-то ее поддержать. Райт весь смутился и нахарахорился, перебирая длинную светлую прядь у уха. Ники едва не запищал от восторга, при виде такого симпатичного «обычно колючего буки». — Хотя до того были некой школьной элитой. Но все наши нормальные друзья нихрена не сделали, когда под нами зашаталась земля. И вот думаешь, зачем вся эта нормальность была? Для впечатления людей, которые сперва принимали, затем осуждали, а позднее вовсе забыли о нас, едва появился новый инфоповод?              — С… Спасибо, Ники… Ли… Давайте я продолжу, мы же говорим о Джейни, а не обо мне…? — Кейтлин благодарно погладила Ники и Эмилио по головам. Те явственно приосанились, а Аарон ревностно зыркнул на них из-под спадающей челки. — Для меня последним рубежом стали… Недостаточные баллы. Я не поступила в тот же супер престижный университет, в который всегда мечтала поступить, и была вынуждена остановиться на Пальметто. Сейчас это звучит глупо, но тогда я очень много плакала и считала, что моя жизнь закончена. Все это время я училась и жила недостижимой мечтой о поступлении, о переезде, о новой привилегированной жизни. Сейчас я понимаю, что переехав, я бы не избавилась от своих комплексов и проблем — я бы просто привезла их с собой. Дело было не в месте, а у меня в голове — мне кажется в то время я где угодно была бы несчастна… Но тогда я посчитала, что моя жизнь закончена и… Я боялась боли. До сих пор боюсь, поэтому просто так умереть я не могла.              Кейтлин потупила взгляд в пол, она сделалась отрешенной.              — Тогда я узнала об анонимных группах. Самоубийцы из одних городов собираются, чтобы умереть вместе. Так меня вынесло на Джейни — мы стали «партнерами». Иными словами, должны были слушать друг друга, давать друг другу поддержку, и в конце концов умереть вместе. И знаете, слушая о ее жизни, я постепенно осознавала, что мои проблемы не стояли и рядом с ее действительно безнадежным положением. Ее мать была ужасным человеком, она моталась с ней от одного мужчины к другому, и с каждым мужчиной у Джейни получались конфликты — она слишком ревновала маму. Чем больше мужчин приводила мать, тем капризнее и нестабильнее становилась Джейни — она привлекала к себе внимание как могла: шалила в школе, перестала учиться, начала красить волосы, пить и курить сигареты, водиться с плохими компаниями. Однажды она вовсе пожаловалась в полицию на сексуальное насилие со стороны одного из отчимов, и полиция приехала, но выяснив все обстоятельства, обследовав ее и отчима… Она соврала, чтобы очистить дом от него. За это мать возненавидела ее еще больше. А потом с ее родителями что-то случилось. Я до сих пор не знаю что именно. То ли они погибли, то ли просто бросили ее и улетели в новую жизнь, то ли некая Кэсс Спир обещала помочь с трудной дочерью, не знаю, Джейни слишком мало говорила о том периоде.              Черлидерша развела руками.              — Но так Джейни попала в приемную семью Спир. Ей сменили фамилию, школу, обстановку. Ей выдали комнату, что осталась от предыдущего приемного ребенка — Кэсс Спир до нее имела приемного сына. Кэсс была к ней добра, позволяя называть мамой, покупая хорошие вещи, в общем, она была лучше, чем настоящая мать Джейни — она делала все, чтобы завоевать ее симпатию. Джейни в обстановке любви начала исправляться: ходила в школу, не пропускала дополнительные занятия для отстающих, завязала с алкоголем и сигаретами, покинула свои дурные компании. Одним словом, все начало налаживаться.              — Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — заметил Эмилио.              — Именно, — мрачно кивнула Кейтлин. — Счастье закончилось, стоило родному сыну Кэсс вернуться из армии на побывку. Он морской пехотинец. И он… Он изнасиловал Джейни. На этот раз все произошло по-настоящему. Жестоко, потому что она кричала, звала Кэсс и упиралась.              — Матерь божья, — прошептал Ники, прикрыв рот руками. Аарон позеленел, а Эмилио крепко впился пальцами в обивку дивана. — Она же не замолчала это зверство…?              — Разумеется нет. Джейни потом стала такой молчаливой. Но вспомните тот инцидент с приемным отцом? О нем знали и в центре защиты детей, и в системе опеки, и сама Кэсс. Как в басне про пастуха и волков, ей никто не поверил, считая, что она взялась за старое. Один ложный вызов в прошлом стал для нее фатальным в настоящем.              — Мрази! — взбесился Ники, растрепанный и непривычно злой. — Они должны были прислушаться, они были обязаны! Даже если вызов ложный, лучше ошибиться, чем пропустить настоящий инцидент насилия…!              — Такая вот у нас милая система опеки, — зло оскалился Эмилио, в свое время настрадавшийся от нее же, когда шатался с малолетней сестрой по домам алчных родственничков.              — Джейни доверяла Кэсс, она считала ее мамой. Но Кэсс и слушать не хотела «сказки» Джейни, полиция и центр защиты детей не реагировали в должной степени. Начать с того, что допрашивали Джейни рядом с Кэсс и тем самым сыном. Разумеется, она ничего внятного не смогла сказать — она боялась. Еще Дрейк успел постирать ее вещи. Он же наплел байку о братско-сестринской любви, недоразумении, и ревности Джейни к Кэсс. Едва не всплакнул, якобы не хотел, чтобы милая сестренка подумала, что он, приехав на пару месяцев, собирается лишить ее материнской любви. После допроса полиции о сути инцидента, который проверяющие сочли повторением прошлых причуд Джейни, ее даже не вывезли из дома. Ребенок капризничает, опять ревнует мать — вот заключение. Кэсс обозлилась на Джейни за то, что та пыталась подставить ее любимого сына. Дрейк теперь насиловал ее каждую ночь, до того как съехать, но Джейни уже даже и не звала на помощь — что бы она не говорила, куда бы не обращалась ей никто не поверил. Эта история всплыла в школе и над ней начали издеваться одноклассники. Она еще и одевалась как парень, в черные балахоны, потому что стеснялась своего тела, что стало дополнительным поводом для насмешек. Джейни опять замкнулась в себе, и убегала в свои игры, чтобы хоть немного отвлечься от давящей реальности. Реальность же становилась, будто в насмешку, ужаснее — ночью ее насиловал отморозок, днем травили одноклассники, вечерами Кэсс винила ее за то, что «бесстыдная девчонка, которая могла бы проявить хоть немного благодарности», устроила, и по новой… Я тогда могла только слушать, но посоветовала ей заняться спортом, чтобы пореже бывать дома — так она занялась экси. Выплескивала скопившуюся агрессию на поле. Мы всегда были на телефоне, после каждого акта насилия она плакала мне в трубку. А я считала себя последней мразью, поскольку здесь человек имел реальные причины для самоубийства, когда как я страдала из-за веса и оценок. Я старалась поддержать ее. Мы очень сблизились за это время и хотя должны были умереть через неделю, после объединения в группу, что-то пошло не так. Я поняла, что могу жить, что все вовсе не так ужасно, как бывает у кого-то вроде Джейни, что у меня еще есть пути и решения. А на Джейни повлияла я. Она нашла друга, человека, что был рядом и этого ей оказалось достаточно, чтобы не избавиться от суицидальных мыслей, а хотя бы отложить их на неопределенный срок. Ей просто очень нравилось, что у нее наконец-то появился друг. Она не видела смысла в жизни, поэтому смысл ей давала я. Навязала ей спорт, хим-био класс, потому что могла подтягивать ее по этим предметам, даже предложила поступить в Пальметто.              — Ты очень хорошая подруга, Кейтлин, — серьезно заявил Николас, с долей искреннего уважения. — И Джейни очень повезло с тобой. Ты сделала все, чтобы удержать ее. Любой другой на твоем месте бросил бы это бесполезное дело…              Он грустно потянул губы в рассеянной улыбке.              — Мои парни, все что были до Эрика, как раз и бросали меня, не желая разбираться с моими проблемами. Конечно, я понимаю что нельзя было требовать от них такого. Но мне так хотелось чтобы кто-то, хоть кто-то… Удержал меня?              Кейтлин тепло обняла Ники. Аарон и Эмилио пораженно переглянулись. Непривычно было видеть обычно радостного и улыбчивого Ники таким. Так еще и к Аарону внезапно пришло осознание, что он, замкнувшись на своих проблемах с Эндрю, никогда не пытался по-настоящему понять трагедию Николаса — единственного человека, что не бросил их с Эндрю, даже со всеми их тараканами. Он всегда воспринимал присутствие Ники как само собой разумеющееся и никогда по-настоящему не ценил. Когда у людей, вроде Джейни, и такой опоры в виде родственника не было. К щекам прилила краска — вдруг стало стыдно. Да, он не уважал кузена, ему были противны его шуточки и ориентация, но… Он любил Ники и не ставил целью причинить ему боль. Только сейчас, слушая историю Джейни, он осознал, насколько ему на самом деле повезло найти в безразличном мире кузена и Кэт — людей, которым не все равно. И как ужасно он относился к ним, хотя должен был беречь как сокровище.              — Спасибо, Ники. Твои слова очень много значат для меня, пусть мне все еще кажется, что я сделала преступно недостаточно, — грустная Кейтлин все ещё гладила Николаса по плечу в жесте заботливой старшей сестры. — Она великолепный друг. Она тоже всегда утешала меня, слушала о моей жизни и проблемах. Мы могли общаться днями напролёт. Кэсс всегда запирала ее дома, но иногда Джейни приходила ко мне в гости — мы ели всякую дрянь, смотрели фильмы, много играли. Она делилась своими увлечениями и увлекала ими меня. Мы играли в ее онлайн игрушки — она научила меня многим играм. Чтобы вы знали, она чемпион какого-то кибер спорта, как орешки щелкает всякие раритетные игрушки, и в интернете известна под каким-то популярным мужским псевдонимом. Джей-Стар, как-то так?              — Я слышал о нем! — глаза у Ники полезли из орбит. — Это супер популярный стример! Он никогда не включает вебку и микрофон! И я еще спорил с ней о девушках в компьютерных играх, стыд мне…              — Так вот почему я ни разу не победил тебя в наших приставочных дуэлях, — раскрыл тайну Аарон и Кейтлин радостно кивнула.              — Она здорово меня поднатаскала. Она тоже повлияла на меня. Помимо желания жить и опустившейся планки с требованиями к себе, из-за Джейни я начала ценить свою семью и наладила отношения с сестрой — ведь Джейни просила меня это сделать. У нее самой этого не было, но она хотела, чтобы было у меня. Из-за Джейни я поверила в свои силы — она называла меня гением и классным учителем, поскольку я смогла обучить ее предметам своей специальности. Из-за Джейни я поступила в Пальметто с большим желанием. Она знала о репутации Ваймака и старалась, чтобы он заметил ее. Это был шанс жить вместе постоянно в общежитии и ходить на занятия — она обещала, что обязательно поступит. Я была невозможно счастлива! Из-за Джейни я увлеклась экси, сперва просто болела с трибун, а потом, когда познакомилась с Аароном, пошла в чирлидерши. Я никогда не была спортсменкой, но мне очень хотелось быть с тобой на одном поле.              Кейтлин переглянулась с пораженным Аароном, виновато улыбаясь.              — Она подала заявку на поступление в Пальметто и ваш тренер принял ее… Однако что-то пошло не так.              — Она вскрыла вены, — напомнил Аарон напряженно, настороженно рассматривая запястья Кэт. Девушка успокаивающе протянула ему руки — ничего. Только тогда Аарон как-то успокоился.              — Но почему? Она практически сбежала из того ужасного дома, — удивился Ники.              — Он взял с собой на встречу Эндрю.              — Он всегда ходит за Кевином, что неудивительно. А Кевин сам смотрит инсайдов, — напомнил Эмилио. — Так же они заявились к нам с сестрой. Но что случилось? Разве эта крыса мелкая заявила что-то такое, от чего девочка свела счеты? Или он ударил ее…?              В мире Эмилио все было логично. Для него Эндрю был социопатичным придурком.              — Нет, они просто узнали друг друга. По семье, — заявила Кейтлин, заставив Ники и Аарона похолодеть. — Потому что в том аду Джейни даже пыталась связаться с бывшим приемным сыном этой ужасной семьи. Потому что Дрейк рассказывал о том как классно было трахаться с более покорным и безропотным ребенком. Его слова могли ее спасти. Если бы он подтвердил ее историю, к ним могли бы прислушаться, но он даже слушать ее не захотел, едва она назвала имя насильника. Он, вероятно, посчитал, что Дрейк вернулся и пытается его заманить — блокировал все номера, даже слушать ничего не хотел.              — Нет… Нет, нет… — захрипел Ники. Он обнял себя руками в полнейшем ужасе, когда наконец-то дошел до страшного понимания природы поведения Эндрю.              — Эндрю, он… Неужели и Эндрю…— Аарону поплохело, он согнулся, и оперся о столик. Кейтлин поддержала его, передав чаю. Аарон в который раз за вечер понял, насколько он был слеп к самым близким людям: к Кейтлин, к Ники, и даже к Эндрю. Как он, зациклившись на себе, даже и предположить не мог, что люди, близкие ему люди, вокруг него страдают так же сильно. Ему стало мерзко от самого себя — захотелось разбить несчастную чашку с чаем себе об голову, от понимания, что же он натворил своим безразличием.              — Поговорите об этом с Эндрю. Я не стала мешаться вам, еще и потому, что знала больше, чем нужно, — беспокойно отвела глаза Кейтлин, до крови кусая заусенец на пальце. Она всегда грызла руки когда нервничала, кожу вокруг безупречного маникюра на небольших и таких правильно подровненных ноготках. — Эндрю чем-то напоминал мне Джейни и я просто не могла злиться на него, даже после угроз и желания разлучить нас с Аароном. Он был таким же напуганным ребенком как и Джейни, он так же как и она пытался защитить свою семью — защитить Аарона, и я уважала это желание. Я не обсуждала это с кем-либо, даже с Аароном, потому что Джейни бы не захотела, чтобы я обсуждала ее беды с кем-либо. Если честно, я долгое время думала, что вы знаете, поэтому и терпите его временами отвратительное поведение, но тот ваш разговор в библиотеке показал, что вы тоже были не в курсе…              — Не знали. Он никогда и ничего не говорил, — онемевшими губами лепетал Аарон. — Никогда и ничего…              — Почему ты говоришь об этом сейчас? Разве Джейни будет счастлива, если узнает, что ты раскрыла ее секреты? — нахмурился Эмилио.              — Не будет. Она разозлится и будет иметь на это право, но молчать я не могу, потому что знаю к чему все идет, — в глазах Кейтлин вспыхнуло воинственное пламя. Такое же, как и у всех лисов — она была своей. Она всегда была своей, поскольку тоже боролась за то, что ей было важно. — В тот день, после разговора с Эндрю, они наговорили друг другу много ужасных вещей. Джейни считает его виновным в том, что творилось с ней — потому что он молчал, потому что струсил встретиться со своим страхом лицом к лицу и обрек ее на страдания. Они подрались на ножах — Джейни пыталась зарезать его, а он в ответ атаковал ее, пытаясь уничтожить напоминание о прошлом.              — Я знаю что случилось. Их ели разняли, но никто не предал этой драке значения, — Ники выглядел так, словно его может вывернуть, он все еще зажимал губы пальцами. — Эндрю и раньше был нестабилен, а в команду набирают исключительно проблемных детей — ничего удивительного, что они сцепились.              — Но едва они уехали, Джейни позвонила мне. Позвонила и назначила время — мы должны были умереть вместе. Как и планировали когда-то давно.              Аарон дико вылупился на Кейтлин, держа ее руку так крепко, будто боялся, что она вскроется на месте.              — Но ты же… Но ты…              — Да, тогда я уже встречалась с Аароном. И знаете, только это меня и спасло, — потрясла всех известием Кейтлин. — На Джейни замкнулась моя жизнь, я была готова умереть вместе с ней. Нет, я была обязана, раз дала ей надежду. Она была самым важным человеком в моей жизни, я не видела жизни без нее. Я приехала на место. Она уже сделала все — нож лежал рядом, будто ожидая меня, а Джейни тепло улыбалась. Ей не было страшно, потому что она знала, что уйдет со мной. Я обняла ее, пачкаясь в крови, которой натекло уже так много, она обняла меня. Я тоже взяла нож. Я уже почти сделала надрез — из-за Джейни в моих объятиях, я перестала бояться, — но тут… Пришла смска от Аарона. Он как чувствовал, что творится что-то неладное. Как сегодня помню, что было там. В темной ванной комнате загорелся экран и высветилось короткое: «Спасибо за конспекты, что бы я без тебя делал».              Аарон сидел бледнее мела. Он помнил, помнил тот день. Семестр подходил к концу, он, из-за постоянных пятничных тусовок монстров, не мог закончить задание вовремя — потому что когда Эндрю интересовали его планы и недосдачи. Кейтлин вызвалась помочь и написала за него всю работу. Помнится, в тот вечер он сидел в клубе, мысленно ненавидел все и всех, но мысли о Кейтлин как всегда успокаивали бурю в его душе — девушка как майское солнце, грела даже на расстоянии. И все сальные шутки Ники, все нытье Дэя, всю боль безразличия Эндрю, выносить было куда проще, зная, что одна единственная девушка где-то там ждет его и даже сделала ему чертов конспект. Он написал ей, просто потому что было скучно, потому что был напряжен, потому что лишь разговаривая с ней, ему уже не хотелось наглотаться тяжелой дурью и отключиться от мира. Мир был прекрасен, когда в нем была Кейтлин. Мир, в котором существует Кейтлин, не мог быть безнадежен. И он сам не был в конец пропавшим ублюдком, потому что его — такого проблемного, грубого, невзрачного, ненормального, — полюбила настолько невероятная Кейтлин, которой он никогда не был и не будет достоин.              — Тогда во мне будто что-то переклинило. Я не могла представить себе что больше не смогу делать для него конспекты, таскать ему обеды на матчи и тренировки, болеть за него и видеть его редкие улыбки. Мир без Аарона показался таким неправильным, — надрывно всхлипнула Кейтлин, прикрывая пальцами лицо. Аарон крепко прижал девушку к своему плечу, все поглаживая и поглаживая ее по спине и водопаду рыжих волос. — Я предала желание Джейни. Я замотала ей руку, несмотря на ее протесты, проклятия и слова ненависти. Я знала, что стану предателем в ее глазах, но я не могла допустить свою смерть, потому что я любила Аарона, а значит она должна была жить. Потому что я не смогу жить без нее — такой вот замкнутый круг моего эгоизма и моей трусости. Тогда же я взяла телефон и позвонила в скорую. Так Джейни спасли, но понятное дело, меня она возненавидела так же, как ненавидит Эндрю. В ее глазах это ужасное предательство. Я знаю, что я предательница, знаю, что мне нет прощения. Но я была рада, что Джейни выжила. Я навещала ее, пусть она совершенно не желала меня видеть — оставляла что-то и уходила. И была рада, когда она вернулась в команду, за это поблагодарите вашего менеджера. Не знаю, что Линни наболтала Джейни, но этого чего-то хватило, чтобы дать ей стимул вернуться.              — Она способна заболтать кого угодно, неудивительно, — прыснул Эмилио. — Настоящий интеллектуальный насильник.              — Я была рада, до определенного момента. До инцидента в библиотеке на самом деле. Потому что Эндрю.              — Но при чем тут…? — не понял Аарон, но Кейтлин прижала пальчик к его губам.              — И сейчас я понимаю состояние Джейни, поэтому решила встретиться с вами и предать ее еще раз. Но если это предательство спасёт ее, то я буду предавать ее снова и снова, — Кейтлин решительно взяла Аарона за руки, уже обращаясь к нему. — Тем более, что теперь это касается не только ее и меня, но и Аарона тоже. Я никогда бы не смогла причинить тебе боль, даже так, косвенно, поэтому знай. Послушай, Джейни отчаялась. Как бы я не благодарила Линни Райт за возвращение Джей, она нестабильна, и ненависти к Эндрю у нее тоже не поубавилось. Теперь она считает его виновным и в том, что он отнял у нее единственного друга — меня. Из-за драки с ним она решила свести счеты, и разочаровалась во мне из-за попытки ее спасти. Потому что спасла я ее, я не сдержала слово, из-за его брата. Из-за Аарона. Это тоже не прибавило баллов любви Джейни, но я знаю ее достаточно, чтобы гарантировать — она бы никогда не стала вымещать свой гнев на невинных. Она не придет за мной, не придет за тобой, поскольку мы не вредили ей явно. Но рано или поздно она сорвется. У нее нет причин жить, тем более теперь — когда она потеряла своего единственного друга. Она попробует уйти, но перед этим попытается забрать с собой кого-нибудь. И этим кем-то станет Эндрю, потому что он стал причиной ее ада — так считает она. Да, я не лажу с Эндрю, но он твой брат, Аарон. Я не хочу, чтобы твоего брата… И не хочу, чтобы Джейни становилась убийцей!              Кейтлин обвела взглядом всех присутствующих в комнате.              — Инцидент произошёл вчера. Он попытался задушить меня и Джейни сегодня узнала об этом — тренер распекал вас, верно?              — Да, но…              — Ей нужен был толчок и она его получила. Даже если она ненавидит меня, я ее единственная подруга… Понимаете? Она не будет делать это в тихую, она не тот человек, что нападет исподтишка, или втянет в дело кого-нибудь другого. Она дождется, когда Эндрю останется один и будет готов!              — Но Эндрю силен… — возмутился Аарон. — Ей не победить, при всем желании…              — Вы думаете ей нужна победа? Она самоубийца, Аарон! — горько изрекла Кейтлин.              — Мне кажется ты преувеличиваешь… — не поверил Ники. Он не хотел верить.              — Бред. Какой бы отбитой она не была, она не станет устраивать сцены, — неуверенно отмахнулся Эмилио.              — Возможно, но лучше все же убедиться, чем потом сожалеть, что ничего не сделала, когда могла. Для этого я и пришла, — Кейтлин упрямо поджала губы.              — Где сейчас эти двое? — насторожился Аарон.              — Монстр на крыше, — махнул светлыми вихрами хмурый, как грозовое небо, Эмилио. — Эта сволочь однажды едва не скинула меня с карниза когда я пришел на «его место», засранец…!              — Джейни с девочками? — аккуратно подвел Ники. — Мы с ней вообще не общаемся. Никто из нас. Но она живет там… Нужно зайти к ним и узнать!              — Идем! — подскочила шустрая Кейтлин и сорвалась вперед. За ней потянулись остальные.              Кейтлин торопливо постучалась, но ей не ответили. Эммалин и Кевин как всегда бродили непонятно где, наслаждаясь обществом друг друга. Эндрю, ранее не доверявший Кевина никому, теперь периодически сбрасывал его на менеджера, когда они заключили какое-то свое соглашение. Эллисон все вечера проводила у постели Сета, уходя к нему рано утром, возвращаясь после пар и тренировок — она получила какой-то пропуск, добытый усилиями менеджера, и теперь не оставляла Гордона одного. Рене самолично отвезла ее в больницу и осталась с подругой. Мэт и Дэн еще час назад предупредили, что отправились к тренеру, вместо Кевина и менеджера, помочь с планом тренировок и лучше изучить выданные Линни папки.              — У меня есть запасные ключи, — Эмилио взял копию ключей в связке, что оставила ему сестра.              Комната была погружена во мрак. Горел лишь монитор компьютера Джейни, на черном экране горело лаконичное и кровавое:              «Game Over».              Вся компания отправилась было наверх, пока не столкнулась в дверях с запыхавшейся Эммалин и дикоглазым, посеревшим Кевином. Прохладных, в уличной одежде — видно гуляли перед сном. Они были совершенно испуганны.              — Где Рене?! — Линни не улыбалась, не искрила, не разбрасывалась неудержимым энтузиазмом. Она была взвинчена и сосредоточена.              — Она с Эллисон, в больнице, — ответил Ники и Эми схватилась за хвостики, дергая себя за них.              — Все плохо, очень плохо! Ники, вызвони ее, пожалуйста, если не отвечает, то езжай прямо в больницу…!              — В чем дело, Линни?!              Последняя фраза напрочь выбила остатки спокойствия из всех присутствующих в пустом коридоре.              — Джейни и Эндрю устроили побоище на крыше!       

***

Эндрю не стал ждать, когда заряд электричества пронзит его тело — он отметил, что искры сияют слишком ярко для обычного шокера самообороны, — поражая реакцией, уходя из-под удара одним движением. Джейни знала, что он ее заметит, поэтому следом пошла серия ударов, которые Эндрю пропускал над собой, сбоку, спереди, вертясь актером акробатического представления, пока искрящееся орудие мелькало так опасливо близко. Нож, что лег в руку, рассек воздух. Когда Эндрю нацелил его одним верным движением точно в цель, без обманных маневров и хождений вокруг Джейни. Он собрал силы и рванул вперед, в тот самый краткий миг перезарядки шокера. Джейни кувыркнулась в прыжке, как в спортивном зале, и затормозила ладонью, стерев кожу на пальцах шершавой поверхностью здания. Шикнула, отводя пятернёй длинную челку, обычно почти закрывающую глаза, назад, освобождая бесстрастное выражение лица, кипящий гнев в зрачках и напряженных мимических мышцах. Они закружили вокруг, не отвлекаясь ни на высоту, ни на то, что вытанцовывают на самой границе жизни — Джейни высота не пугала, а Эндрю давно поработил все свои страхи. Темная решимость камикадзе смертника, направляющего свой самолет на военный объект, черной гарью осела в сощуренных глазах Смоллз и Миньярда. Они оба были настроены решительно и понимали, что этот танец закончится смертью одного, а возможно и двух — это было предрешено. Миньярд обвел Джейни вокруг, выбрасывая вперед кулак, который девушка приняла на локоть, отбивая и следом заехала коленом в живот. Эндрю успел задеть сестру ножом, а та хорошенько приложила ногой по его ребрам — те немилосердно застонали и затрещали, вынуждая его отступить, и отдышаться, пока сама Джейни вытирала хлещущую из распоротой раны на плече кровь. Теперь, раз получив болезненный урон, они проделывали свои атаки осторожнее. Эндрю больше присматривался, находя противника сложным. Рене была сильнее Джейни, но Джейни обладала маневренностью и скоростью принятия решений: за какую-то долю секунды она собиралась или отступала, видела неудачные ходы и прочитывала слабости противника, составляя быструю стратегию. Эндрю подумал, что ей, заядлой геймерше, предпочитающей пиксели и экраны солнцу и свежему воздуху, это все не сложнее очередного уровня в какой-нибудь приставочной игре. Хоть бой затягивался, но не утихал, вскипая, как наступает тайфун.              Удар. Второй. Джейни блокировала, уверенно отводя кулак ребром ладони, и уходя вниз от просвистевшего у уха лезвия. Эндрю хорошо бил, а Джейни искала слабые места — пыталась зарядить то по яйцам, то по глазам. Дралась грязно, но и Эндрю не делал ей поблажек, оставив второй порез, уже куда глубже — Джейни шипела кошкой. Они не сбивались на разговоры, не проклинали и не кричали — разговоры давно закончились. Да и они оба давно потеряли цену веса чужих слов. Слышалось только хриплое дыхание, когда Джейни начала уставать, да хриплый присвист сквозь пережатые зубы, когда Эндрю получил ногтями по лицу.              Они почти танцевали над пропастью, пропуская смертельные удары над собой, под, перед — захватывающая пляска смерти скрадывала дыхание своей неумолимостью и напором. По самому карнизу, на краю крыши. Несколько раз каждый из них едва не оступился, но не отходил, продолжая напирать на партнера. Скользили друг от друга грациозно, лицом к лицу, чуть наклонив корпус и согнув колени в более удобной стойке, то пропуская, то принимая смертоносные выпады. Джейни отходила почти на носочках, в своей излишней бледности и черноте волос, прячась в лоскутах ночи, Эндрю же напротив, в свете луны горел золотом — светлые волосы и желтые глаза почти подсвечивались в серебре. Это все чем-то напоминало игры света и тени, или битву золотоголового ангелоподобного воителя с созданием ночи — они были быстры и разрушительны, друг для друга и себя. Светозарный Эндрю, взнося нож, как благородный кинжал, и по-кошачьи легкая Джейни с ее электрическими сюрпризами. Девушка вскинула руку с искрящейся смертью, но Эндрю вовремя ушел, чувствуя как электричество шипит близко, слишком близко. Искры вились и шипели на кончике орудия. Эндрю коснулось едва едва — он всеми силами и изворотами старался избежать встречи с электричеством, но даже проносясь рядом, то больно шпарило огненными вспышками.              Ветер задувал в уши, под толстовки и вихорил волосы, в легких горело от скорости темпа. Когда тело разгорячилось, стало неприятно жарко от тока по коже и вспышек ударов. Энергия тела вырывалась ударами и замахами, они двигались вровень. Вспышка за вспышкой, отсветы в глазах, всего на миг зазеваешься — окажешься опрокинут на лопатки. Джейни не рассчитала угол удара, а когда промедлила секунду, оказалась на земле. Они проехались по ней, пока Смоллз не прибило к краю. Нож опустился совсем рядом, и наверняка пронзил бы ее глаз, не мотни она головой — лезвие отстригло пряди. Пнув и отскочив, поднимаясь рывком, Джейни вынесла ногу и Эндрю принял ту на плечо, не успев отступив, почувствовав как что-то торкнуло. Краткая передышка и все заискрилось по новой. В сосудах закипала разгоряченная кровь — она сворачивалась при атаках, и вилась по венам в перебежках, вонзаясь потоками в тонкие стенки сосудов и размашисто вытекала, пачкая темную одежду.              Наконец, на очередном круге, Джейни, что отступила к самому краю крыши, не успела улизнуть — Эндрю рванул в нужную сторону, преградив ей дорогу и его нож уткнулся ей в горло. Шаг назад — пропасть. Вперёд — насадиться на лезвие нежной плотью.              Но это было не все. В горло Эндрю так же упиралось орудие. Выключенный для перезарядки шокер, уже набравший нужное количество электричества. Так они и застыли, на самом краю, в самый ответственный момент.              Эндрю получил пару электрических ожогов, затрещин и тумаков. Синяки с шеи будут сходить долго, как и кровавые борозды царапин. Джейни просто не отделалась — болело все и по страшному. Фингалы, синяки и гематомы. Распоротое мясо на боку, спине, бедре и плече обжигало, и она глухо стонала, не обращая внимания на хлещущую из носа кровь. Нож Эндрю колол кожу на шее, но она поднесла электрошокер так же близко, под горло, и сейчас вздумай она включить на самую мощь, Миньярд просто не успеет разорвать ей гортань. Плюсы оружия, что не было таким же маневренным как нож, но в решающий момент именно оно перевесило и утяжелило чашу весов с ее стороны. Она, загнанно дыша, с мрачным торжеством оскалилась, не понимая, почему Эндрю показывает окровавленные зубы — он тоже должен был понять, что для него все кончено. Но Эндрю не выглядел испуганным, не выглядел и разочарованным — разве что немного повеселевшим, будто Джейни этими салочками всего-то сумела его немножко развлечь. При чем не на столько, чтобы уделить ей так уж много внимания — обычно так смотрят интересную, но в целом бесполезную передачу.              Джейни полагала, что он, несмотря на свое положение, попытается утащить ее за собой. Если сейчас он надавит на ручку ножа, то как минимум серьезно ее ранит, а как максимум — так же убьет. Джейни все ждала и ждала ответного хода, когда Эндрю сделал нечто еще более неожиданное и непредугаданное ей.              Он покрутил нож в пальцах и небрежно откинул его в сторону. Только затем расплылся в химической улыбке, уперевшись плотью на ее шокер и раскинув руки, призывая ее к действиям.              — Долго будешь стоять? Я усну, пока ты решишься, — показательно зевнул Эндрю, выражая крайнюю степень скуки и несерьезного отношения к происходящему. — Сколько лет прошло, а ты так и не выучила наставление старшего братика. Дрейк же любил побыстрее, ну знаешь…              Эндрю совсем уж пошлым жестом толкнул языком стенку щеки и Джейни, смертельно побледнев, впечатала электрошокер в его шею до хрипоты голоса Миньярда. Вероятно, она желала удавить его даже выключенным агрегатом, или заставить его замолчать.              — Старайся лучше, Джей, — издевательски сладко прошептал он, расходясь в щерящейся улыбке, так отвратительной своей неуместностью. — И тогда братик возможно отпустит тебя поиграть с мамочкой. А может и с другими братьями!              — Он обещал, что вернет тебя, — хрипло выплюнула Джейни так, как отхаркиваются выбитыми зубами. — Что будет «Джей и Эй-Джей», славная картинка. Ты ведь «его любимый братишка и трепаться, как ты, маленькая блядь, никогда не станешь». А может и вовсе, заткнешь мне рот своим членом. Ему хотелось заткнуть меня двумя. Тебе в награду за хорошее поведение, любимый братец. Ему было смешно.              Улыбка Эндрю треснула, ему было смешно, так смешно, так до смерти смешно. Джейни же напротив, подняла на него взгляд полный апатичной безнадеги.              — Да он мечтатель, — хохотнул Эндрю. — Видимо он хорошо развлекся с тобой. Он умеет развлекаться. Жаль, жаль меня там не было, чтобы посмеяться вместе. Эй взял отпуск, Джей осталась одна!              И он хохотал. Хохотал, хохотал и хохотал, пока ребра не начало сводить в судороге, а злоба в глазах Джейни не обратилась желчной ненавистью. Ее палец скользнул к регулировщику напора подачи электричества. Один щелчок и Эндрю получит разряд.              — Джей! — раздался голос, перекрывающий смех.              Джейни, убежденная и готовая к необратимому, опасливо замерла, не двигаясь и не дыша.              — А, это ты, — безразлично бросила она когда-то подруге. — Съебывай отсюда, Китти.              — Джейни! Отпусти его! — Кейтлин сделала несколько шагов вперед, но Джейни только крепче вдавила шокер в шею Эндрю и черлидерша замерла.              — Джейни, послушай меня, послушай, убийство — это не выход, не надо, прошу…! — залепетала испуганная Эммалин.              — Назад, блять. Все! — рявкнула Джейни. — А тебя я вовсе слушать не желаю. Пошли прочь! Это наши дела!              — Это перестало быть вашим делом, когда ты накинулась на моего брата! — кинул испуганный Аарон. — Ты…!              — Аарон, не зли ее, — пискнула Кейтлин. — Она серьезна…!              — Убирайтесь. Я покончу с ним, а затем с собой, так что можете не тратить время на месть…              Собравшиеся беспокойно оглядывались. Джейни было плевать что на Кейтлин, что на Эммалин. Никто не мог ничего ей противопоставить, пока Эндрю находится у нее на мушке. А Рене неизвестно когда прибудет и прибудет ли…              — Дура, ты понятия не имеешь что несешь! — овчаркой зарычал внезапно вступивший Эмилио, не обращая внимания на тычки Кевина и попытки себя заткнуть от Аарона. — И не знаешь какого это — отнять чужую жизнь! Это не книга и не ебаная видеоигра, мертвые уходят быстро и навсегда, без права на сохранение и рестарт!              — Я уже лишала жизни…! — почти взвизгнула Смоллз, но Райт перекрыл ее, как припечатал. Без крика, без ругательств — так, как ставят смертельный диагноз:              — Ты самоубийца, а не убийца, Джейни. Ты всегда уничтожала себя и только. Ну убьешь ты Миньярда, будет проще закончиться самой. Кому ты этим сделаешь лучше? Разве убив, ты испытаешь хоть что-то, кроме отчаяния?              — Я не могу жить. Все было бы хорошо, если бы меня просто не стало! Если бы не проклятое невезение, я бы уже давно была в покое…!              — Прекрати нести свою конченную хуйню, идиотка! Смерть никогда не бывает чем-то хорошим! И исход, что заканчивается смертью никогда не бывает хорошим! Смерть забирает и ничего не отдает, она оставляет за собой пустоту!              — Ты не знаешь что я пережила! — закричала Джейни в припадках ярости, но по ее щекам уже бежали злые слезы. — Я в таком тупике, который не решить, сколько жизней не живи! Мне не оставили другого решения…!              — Тебе одиноко, но закрываясь от возможностей, ты просто продолжаешь растягивать свое одиночество. И выбрала смерть своим единственным спасением, хотя после смерти ничего нет. Если что-то решается смертью — решается раз и навсегда, после смерти уже ничего не исправить. Я знаю о чем говорю, мне слишком часто говорили, что лучше бы я умер и меня не было вовсе, — крепко обхватил себя за плечи Эмилио, не обращая внимания на всхлип сестры. — Ты не умерла не потому что проклята, а потому что благословенна. Это не была величайшая неудача, это было счастье. И не смей желать себе смерти! Никогда, даже перед теми, кто хотел бы, чтобы тебя не стало!              — Не будь как эта святая невинность, которая внушала мне, что я могу что захочу! — рявкнула Джейни, прокурорски тыча в Эммалин. — Я нихрена не могу…!              — Верно, люди всегда почти ничего не могут. Но узнать где границы этого «почти» в твоих силах. Закончишься сейчас — и никогда не узнаешь, — Эмилио сделал еще несколько осторожных шагов, как обычно шагают при разминировании. Лисы за его спиной, оставшиеся далеко позади, боялись даже пошевелиться.              Эмилио протянул руку.              — Отдай свою игрушку. Прошу тебя.              Джейни медленно, слишком медленно, но все же откинула шокер в сторону. Кейтлин заплакала:              — Джейни, ты…!              Когда все немного успокоились, случилось непредвиденное. Эндрю, о котором все на радостях забыли, схватил безвольную Джейни за ворот темной толстовки с принтом какой-то игры, толкнув геймершу на самый край пропасти. Теперь девушка зависла над чернильной бездной со звездами фонарями, удерживаемая одной лишь хваткой Миньярда. Утеряв шокер и вечный башлык, что откинулся, обнажая тонкую шею, черные волосы и бездонные, что сам пропасть, глаза, она казалась совсем маленькой — не той свирепой воительницей в ночи, а просто чертовски усталым ребенком. Эмилио будто погасил то синее пламя, что питало ее топливом ненависти — без него она осталась обескровленной оболочкой. Казалось, она была готова принять любой исход.              — Упс, кажется избавиться от меня не получилось. Попробуешь закончиться самостоятельно?              — Эй, чудовище, не делай резких движений…! — рявкнул Эмилио, но Эндрю его не послушал, смотря только на безвольное лицо Джейни.              — Что скажешь, сестренка?              — Делай что хочешь, — закрыла глаза Джейни, расслабившись.              Она пустой тряпичной куклой повисла в невесомости, раскинув руки в свободном падении. На один головокружительный миг остановилась вся вселенная. Джейни видела бесконечную ночь и тьма была ей ближе того, что она видела вокруг себя с самого детства.              А затем Эндрю разжал руку.              Веером взметнулись волосы цвета крыла ворона. Джейни раненой черной птицей подкосило спиной вниз, в водовороте сменяющихся бликов ночного Пальметто. Она сорвалась и полетела на встречу бездне, утопающей мириаде звезд. Под душераздирающий крик Кейтлин, Эмилио, что был ближе всех, проехался животом по крыше, содрал кожу рук и коленей, но успел удержать ту над краем, схватив за запястье. Он сам едва не перелетел через карниз, но удержался, едва выдерживая себя и безвольную Смоллз. Так они и повисли. Эмилио, удерживающий Джейни, и сама девушка, что даже не пыталась держаться за него в ответ, попросту болтаясь в воздухе. Эндрю, не особенно впечатленный сценкой, предупредил Эмилио:              — Не вмешивайся.              — Пошел… Блять… нахуй, уебок конченый… ! — был краток Эмилио, силясь подцепить и вытащить Джейни. В одиночку, цепляясь за руку Смоллз, он едва мог ее удерживать. Посильная помощь кинувшейся к брату Эми мало помогала — она не вытаскивала Джейни, а держала брата, боясь прежде всего за него.              — Ты упадешь! — менеджер сказала такое, от чего Эмилио захотел дать сестре по губам. — Отпусти ее, ты можешь упасть, ты…!              — Линни, пошла, блять, вон! — заорал взбешенный Эмилио, пихнув сестру локтем и не отступая от Джейни.              Правый бок Райта свисал с крыши, одной рукой он еле как цеплялся за выступ, второй держал Джейни. Его лицо покраснело, по лбу градом стекал пот, черепица крыши трещала под его весом и сам Райт соскальзывал из-за груза тела Джейни. Она неизбежно тянула его за собой, в черную бездну. Эммалин ногтями впилась в брата, силясь оттащить, но была слишком мала и не обладала большой комплекцией, чтобы вытащить брата на безопасный выступ. Чтобы не упасть самому Эмилио нужно было просто отпустить Джейни.              — Послушай сестру… Можешь отпустить меня, — безразлично сказала Джейни. — Я уже давно была готова к смерти…              — Заткни… Блять… Ебало! — заорал Эмилио, подтаскивая Джейни ближе. Не вышло. Он проехал вперед, грозя сорваться, но не разжимая хватку.              — Эндрю, он упадет! — визжала перепуганная Эммалин, обезумев от страха. Ее душила истерика. — Отпусти ее, отпусти же! Эндрю, заставь его, ты обещал, ты обещал…!              — Я обещал, — прикинул Эндрю. — Делай что она говорит, иначе я заставлю тебя это сделать.              — Уроды! Валите к черту, бессердечные уроды! — задыхался Эмилио. — Кевин, ебаное ты трепло, помоги мне! Аарон! Мудак! Она ведь… Она упадет…!              Эмилио рвал горло со злости, едва не плача от отчаяния. Рука Джейни неумолимо выскальзывала из его хватки.              — Не смей вмешиваться, Кевин. И ты тоже, — отсек Эндрю, когда Кевин было дернулся вперед. Аарон будто врос в крышу, не реагируя вовсе.              Эндрю было опустил кроссовок на руку Эмилио, вынуждая разжать хватку, как тут раздался новый крик:              — Нет! — панически взвизгнула Кейтлин, заметившая жест Эндрю, что молнией пронеслась по крыше. Она раскинула руки в стороны и смотрела на Эндрю пронзительно прямо, с вызовом:              — Мразь, — прошипел невпечатленный Эндрю, раскручивая в руках вынутый из повязки нож, но Кейтлин не отступила. — Я убью тебя.              Нож полоснул дернувшуюся Кейтлин по ладони. Черлидерша лишь крепче сжимала губы.              — Так убей! Убей, но я никуда не отойду! Никогда не отойду ни от Аарона, ни от Джейни! — заливаясь слезами, продолжала всхлипывать Кейтлин.              — Сука… !              Кейтлин с невозможной храбростью схватилась за лезвие и ее руки обагрились кровью. Она шипела, но держалась.              — Я убью тебя, как ту последнюю бабенку, что причиняла ему вред…!              — Можешь скинуть меня с этой крыши прямо сейчас, но подойти к Джейни ты сможешь только через мой труп! — уже вопила Кейтлин, плача, но не отступая.              — Это я вполне могу устроить.              Кейтлин взвизгнула — лезвие прошлось по оставленной резаной ране на руках. Эндрю, с выражением абсолютного спокойствия, занес окровавленный нож. Кейтлин зажмурилась, когда случилось другое. Наконец, наперерез Эндрю выскочил Аарон, закрывая девушку и Райтов. Нож завис в воздухе, будто Аарон одним своим появлением заморозил мгновение.              — Прекрати этот кошмар! Пожалуйста, Эндрю! — отчаянно закричал Аарон. — Умоляю, пожалуйста, пожалуйста, остановись…!              Эндрю резко перекосило, то ли от слова, то ли от выражения, с каким брат близнец на него смотрел. Со страхом, затаенным ужасом, готовым молить о пощаде — это было ужасно. Ужасно, будто смотреться в зеркало после тех людей, что никогда не слышали его «пожалуйста». Потому что Аарон не верил, что брату есть дело до его мольб и в этом была вся соль. Только Аарон и сумел его успокоить. Как раз в это время на крышу вбежали Ники и Рене. Заминка Эндрю позволила Рене выбить из его рук нож, прижав к земле, а Кевину и Ники помочь Эмилио вытащить Джейни. Та потеряла сознание, то ли от перенапряжения, то ли от стресса. Аарон опустился к рыдающей Кейтлин, пока та все гладила и гладила бессознательную Джейни, лежащую на коленях Эмилио, по волосам.              — Спасибо тебе, — подняла заплаканные глаза Кейтлин на Эмилио. — Ты сумел подобрать правильные слова. Ты удержал ее и от непоправимого, и от падения… То, чего не смогла сделать я… Ты удивительный, Эмилио. Удивительный…              — Я не сделал ничего особенного, — выдохнул он, трогая лоб Джейни. — А ей точно нельзя оставаться на ночь в одном помещении с этим невменяемым. Линни?              — Братик, я так волновалась, ты…!              Эммалин попыталась его обнять, но брат лишь отпихнул сестру.              — Братик, ты в порядке? Мы можем уехать, да, вдруг ты ранен, давай хотя бы на ночь уедем или…!              — Никуда я с тобой не поеду! — выплюнул он в отвращении, заставив сестру похолодеть — улыбка на ее губах треснула, лисы почти слышали в какое крошево Эмилио разрывает ее сердце. — Ты хоть понимаешь что натворила?! Ты привела Джейни в команду, ты их стравила! А когда она стала неудобна, была готова от нее избавиться!              — Ли…              — Не смей, блять, даже подходить ко мне, ничего более мерзкого ты придумать просто не могла…! — Эмилио упивался яростью, от чего Эми испуганно сжалась. Он выдохнул, силясь утихомирить гнев. Вместо жаркой ненависти на смену пришло холодное презрение. — Успокой этих монстров, от тебя все равно другого проку не будет…              Эми, явно сдерживая слезы, быстро кивнула и попыталась приободриться:              — Бери нашу машину… Эндрю и Кевина оставьте мне, я… Я придумаю что-нибудь, — Эммалин выглядела мертвой, словно от ее тела оторвали душу. — Утром оповещу тренера и остальных. Пока что держитесь от Эндрю подальше…              — Без тебя знаю! — огрызнулся Эмилио, высокомерно проходя мимо раздавленной Эммалин.              — Перекантоваться можете в нашем доме, — болезненно-зеленый Ники невыразительно кивнул. — Вам нельзя оставаться в общежитии. Утром разберёмся, а пока и правда, едем…              Эмилио взвалил Джейни себе на спину, Аарон помог подняться Кейтлин. Ники провел всю компанию дальше. Эндрю, все еще прижимаемый к полу Рене, не вырывался.              — Он просто злится… — Кевин попытался утешить менеджера. — Успокоится, он вспыльчив, но отходчив…              Эммалин почувствовала, как Кевин проводит платком по ее щекам и только тогда поняла, что плачет.       

***

      С того дня испуганный Бергер ходил тише воды и ниже травы, стараясь лишний раз не попадаться Натаниэлю на глаза. А в кружок взаимопомощи подтянулись Лоуренс Картер и Хьюстон Тейлор, спасенные и до чертиков благодарные. Но с Авелем Натаниэль попытался хотя бы поговорить:              — Ты подверг себя и Чарльза опасности. Никогда, слышишь, никогда больше не делай так! — Натаниэль пытался достучаться до безынициативного и казалось, отсутствующего Авеля.              — Он угрожал моему Богу…              — Он мог убить тебя!              — Я расстроил Ниэля? — расстроился Авель.              — Расстроил!              Вместо грустных глазок Эдит, виноватого покраснения лица как у Жана, невинной улыбки разоблаченной Рози, или шумного возмущения Жас и Марта, Авель сделал кое-что другое, разрушив все привычные Натаниэлю шаблоны. Этот блаженный принялся биться головой о тумбочку, пока тихо обалдевающий от накатившего уровня сумрачного абсурда, Натаниэль, не отмер и не остановил его, скрутив за руки.              — Ты какого черта творишь?! — заорал Натаниэль, хорошенько встряхнув этого религиозного ненормального.              — Я должен искупить грех кровью! Должен искупить грех перед господом! — молебно завывал Авель.              — Не нужно искупать никакой грех! Пообещай, что больше не будешь так делать, этого будет достаточно!              Авель разомлел и на его глазах выступили слезы. Он обожающе прижался к коленке Натаниэля.              — Ниэль так добр, так милосерден. Истинная реинкарнация господа! Аве Ниэль…!              — Я никакой не бог, прекрати!              — Конечно, тело ведь все еще мешает вознесению, — еще больше обрадовался Авель. — Я всего-то жалкая заблудшая душа, а ты спасаешь потерянных.              Внушать что-то Авелю было муторно и бесполезно, настолько все запуталось в сознании сектанта. Авель радушно читал проповеди о Натаниэлизме всем желающим, заставляя Ниэля покрываться красными пятнами стыда. Кажется, будь воля Авеля, он бы уже давно свечки начал продавать и иконки с его лицом — блаженный развлекался как мог, словив новую идею фикс. Натаниэль старался удерживать этого ненормального на поводке, не позволяя выпендриться перед Рико. С Авеля пару раз почти что сталось накинуться на короля за «непочтительный взгляд в сторону Бога Нашего!» или внезапно, в раздевалке, начать завывать призывы покаяться и возрадоваться второму пришествию. Благо вороны, привыкшие к своему местному сумасшедшему, не сказать чтобы были особенно поражены. Из плюсов — Авель стал куда лучше играть, даже продвинулся в номерном списке выше и уже не подвергался наказанием каждую тренировку подряд. А как-то раз он оказался самым результативным игроком Э.А и на послематчевом интервью, вместо того чтобы отвечать на вопросы репортера, решил рассказать всем зрителям о величии и прекрасии Натаниэля. Заполошно покраснев, сверкая глазами и воспаряя духом любви к своему идолу. Хорошо, что оказавшаяся рядом Роуз успела вовремя сгладить углы и свернуть все к простому восхищению уровнем игры свиты короля, и до зрителей не дошло, что милый мальчик Авель молится на Натаниэля не фигурально, а буквально и деятельно. Еще Авель, и ранее выполняющий просьбы Натаниэля, теперь преследовал его будто тень, мешая даже походам в душ и в туалет. Даже сну — он сидел и немигающим взглядом сторожил сон своего идола, пока сам Натаниэль не рявкал на него, призывая «выключить ебанутый режим» и заснуть. Но вершиной айсберга стали развеселые буклеты, которые Авель самостоятельно вырезал и составлял, что предрекали жестокую смерть всем неверующим в Натаниэля.              — Смерть? Но почему не считающие братика Богом должны умереть? — удивилась Эдит, когда прочитала эту загадку природы.              — Это плохие люди, они грязные и убогие грешники, которые не приняли реинкарнацию миссии, — по слогам процедил блаженный, будто говорил с умственно отсталой. — Все еретики, смеющие поклоняться своим дьявольским выродкам, заслуживают смерти! Грязные выблядки поверхности вынудили нас страдать за свои грехи! Эти убогие твари грязнее всех нас! Пусть сдохнут!              — Но братик не желает простым людям смерти… — Авель зыркнул на нее из-под выбеленной челки до того злобно и жестоко, что схлопотал от Ниэля отрезвляющий подзатыльник. Нечего пугать Эдит.              С Авелем было бесполезно разговаривать. Натаниэль просто пытался держать его под контролем и хотя бы понемногу внушать азы нормального человеческого воспитания. Авель слушал его едва ли не со слезами на глазах, но Ниэль искренне сомневался, что он понимал хоть что-нибудь из: «Желать людям смерти за то, что они не приняли натаниэлизм — это неправильно!», «Уважать нужно всех, даже неверующих, или верующих в других богов». Об него было все как с ангельского оперения вода — блаженный только расплывался в одухотворённом выражении и уходил молиться с новой силой. Еще рисовать свои ужасные рисуночки о судном дне. Авель, к ужасу мироздания, оказался одаренным художником, способным передать все пути ада на холсте, поэтому его миниатюры получались на редкость ужасными. Некоторые его богоприятные «шедевры» вроде Ниэля, распятого на кресте, или гнезда, объятого пламенем, или Рико, с выколотыми глазами, блюющим собственными органами, Веснински и вовсе приходилось рвать и прятать. Рисунки действительно пугали своей излишней реалистичностью, «не дай Натаниэль» (как выразился бы Авель) такое увидеть Эдит!              — Ебаный в рот, ты что, дала ему посмотреть человеческую многоножку? — разбирая художества Авеля, наткнулся на бодихороррную муть Ниэль.              — Он не смотрит фильмы, считает их пороком дьявола, — помотала рыжими косичками совершенно спокойная Роуз.              — Блять, так он додумался до ЭТОГО сам?! — оторопел от жизни Натаниэль, понимая, что фантазия Авеля — самое жуткое, что он видел за год ну совсем уж разного, в гнезде. — Мать моя Мэри Хэтфорд…              — Не вижу ничего страшного в его рисунках. Вполне… оригинально, — Рози любовно обвела пальцами картину горящего синим пламенем гнезда с ней самой, привязанной к деревяшке на манер салемской ведьмы.              — А ты вообще молчи! — запустила в подружку подушкой Жасмин. — Она смотрела эти свои ебаные бодихорроры с выражением лица одухотворенной социопатки! Я после боялась засыпать с ней в одной комнате!              — Бедняжечка, бедняжечка Жасмин испугалась, — Роуз ущипнула подпрыгнувшую Жасмин за задницу.              — Плоскодонка манипуляторша, ну держись!              Девушки с визгом и писком принялись драться на кровати, пока Натаниэль молча хлебал оставленное Мартином пойло, терпеливо разрывая художество Авеля и пытаясь позабыть его как страшный сон. И так, из-за открытых ему старшекурсниками фильмов, его сознанию, не привыкшему к такому разнообразию контента, снилось нечто особенно странное. Эти гримасы кинематографа всплывали в его воспаленном сознании ночами, после особенно утомительных дней. Например «Апокалипсис сегодня», всунутый ему восторженным Энглсом, произвёл на Веснински то еще впечатление, наложившись на жизнь в гнезде: в своих сюрреалистичных кошмарах он плавал бурной речкой Камбоджии, чтобы отстранить полоумного полковника Рико Морияма от командования.              — И что, черт возьми, с ним таким делать? — размышлял Ниэль. — Натравить Эдит, чтобы принесла нам его голову?              — Ты бессердечно лишаешь меня единственного полезного человека в нашей комнате, — покачал головой Жан. — Он разгребает завалы. Оставленные вами завалы. Это его индульгенция на причуды.              — Уговорил, Эдит, никакой головы, только ухо, — дал отмашку Ниэль.              — Хорошо! — радушно закивала исполнительная Эдит.              Несмотря на чудачества Авеля, было в гнезде и кое-что приятнее. Собрания кружка взаимопомощи, и ночные тренировки. На одной из таких Натаниэль вспомнил о любви к ближнему, ластясь к Жану по-кошачьи.              — Жан, ты знал что я люблю тебя?              — Ладно, признавайся, ирод, что натворил на этот раз? — сразу разоблачил его Жан, но Ниэль не сдавался.              — Да почему сразу натворил, может я сгораю от нежных чувств к тебе, о моя единственная, светлоликая благодать, ниспосланная господом нашим…!              — Бить не буду, даю слово…              — Я немножко перелил твой кактус… Стой, не смотри на меня так плотоядно, ты обещал! Нет, нет, я вижу в твоих глазах грешную мысль, фу! Фу, гони бесов!              — Единственный балбес здесь ты! Я же предупреждал, чтобы погань вроде тебя и на шаг не подходила к моему кактусу! — разорался Жан и кинулся в атаку встревоженным носорогом. Натаниэль не был дурачком, поэтому давно выучил, что иногда лучшая тактика — это своевременное отступление. Они с Жаном петляли по полю, огибая насмешливых сокомандников, пока Натаниэль не нашел искомую цель.              — Мама, спасай! — Натаниэль схоронился за спиной Жасмин, что сложив руки на груди, строго смотрела на Жана.              — Что тебе нужно от моего ребенка? — она обняла Натаниэля, прижимая ко всей широте своей души и груди, пока тот кривлялся, пародируя Эдит: оттянул пальцем нижнее веко, демонстрируя язык и наслаждаясь тем, как желваки у Жана от гнева вздуваются.              — От нашего ребенка! — повел пальцем надменный Мартин.              — Выпороть и сдать Рико на опыты, — открыл секрет Жан.              — Даже не думай! — вскинулась Жасмин.              — Мама, я передумал жениться, можно я останусь в родительском доме? — сделал невинные глаза Натаниэль. Жасмин, как раз получив Натаниэля в руки, решила вылить на него поток энтузиазма копившийся еще с основной тренировки. Сегодня они играли в командах и Жас просто нарадоваться не могла на то, как здорово Натаниэль уделал Джонсона, ее же приемом.              — Конечно, ты же мой сыночек, — всхлипывала Жасмин, прижимая к своей груди тихо балдеющего Натаниэля. — Какой замечательный у тебя вышел удар! Так, нужно позаботиться о твоих коленных суставах, Март сделает тебе специальный массаж, а еще я попросила диетологов добавить тебе в смузи витаминную добавку. Сегодня тренировку проведем в сбалансированном режиме, ты здорово постарался на основной…!              — Жас, ты не можешь так беспардонно им командовать… — мягко уколола подругу Рози, но та только фыркнула.              — Могу и буду, и вообще я его мать! — крепче прижала Натаниэля к себе Жас и он попросту растекся, позволяя девушке таскать себя за подмышки. — А ты манипулятивная доска, вынудила его пригласить тебя на банкет!              — Ты очень жестока… — расстроилась Рози, строя печальные глазки.              — Бедняжечка, бедняжечка… — Натаниэль погладил Роуз по голове, и девушка дико вытаращилась, оторопев от смущения.              — Ну и что ты творишь? — выгнул бровь ехидный Люк. — Вот негодник сердцеед!              — Сынок сломал Роуз! — пугался Мартин. — Она испытывает кризис от изменений реплик в обычном сценарии! Жасмин, наш сынок сердцеед!              — А еще британец и дьявол, — покивал Жан. — А я всегда говорил, что он ужасен!              — Ебальники закрыли, не смейте моего ребенка обижать! — Натаниэль продемонстрировал средний палец, пока Жасмин защищала его честь.              Некоторые ночные занятия Люк и Мартин вовсе превратили для Натаниэля в экспресс курсы уроков танцев. Изысканный как статуэтка Люциан, двигающийся с грацией кошки, пытался выучить его — деревянного совершенно, — ловкостям маневрирования в квадратах вальса, под романтичную гитару Саммерленда. Люциан отсчитывал ритм и они бродили, по вине Натаниэля заплетаясь в ногах и путаясь в руках, пока на фоне немо, но душераздирающе задыхались от смеха Жан и Мартин.              — Шаг, поворот… — Люк покрутился под его рукой, в затем притянул его за талию, обольстительно прошептав на ухо. — Отлично. Сегодня ты оттоптал мне всего-то треть пальцев от обычного и даже не втащил по почкам! Я тронут, старшой!              «Старшой», подцепленное от Саммерленда, начали использовать некоторые другие вороны. Натаниэля, из-за параллелей с «младшим», по первости немного коробило обращение, а затем он попросту привык — старшим его называли с позитивной окраской, изредка сбиваясь на «кэпа» и «капитана».              — Прости, — смутился Ниэль, но Люк только отмахнулся:              — Забей, просто помни что здесь как с постелью. У опытной девушки поучиться не во вред. А лучше Рози танцует у нас только Ло, так что расслабься и получай удовольствие…              Мартин покраснел. Мгновенно. Натаниэль и Люк не сговариваясь покосились на восседающую по-турецки Жасмин — та ухмылялась так же, как растягивала губы на корте, уделав неудачливых соперников.              — Я не собираюсь спать с Роз, — закатил глаза Натаниэль. Та часть гнезда, что не сводила его с Жаном, активно болела за пару Дженкинс-Веснински, при чем наличие у Роз жениха их нисколько не волновало. — А ты чего? Богатый опыт с девушками?              — Еще бы! — Люк развеселился. — До гнезда я был безобразно богатым красавчиком, у меня была целая куча подружек…!              — Он был конченым засранцем, а еще ебаным бабником, что бегал за каждой юбкой. Пиздел, что у него аллергия на бедность. Строил из себя истеричную барышню, растаскал все мои бритвы, суицидник конченый. Наверное он единственный хуй на моей памяти, которому местная атмосфера пошла только на пользу, — сдал напарника с потрохами Мартин.              — Обожал азартные игры, — продолжал Жан. — Пытался ухлестывать за Роз, думал что она какая-нибудь дурочка — в итоге проиграл ей все свои деньги. Издевался над Чарли из-за его любви к мальчикам, в итоге проиграл ему в шахматы свой фамильный перстень…              — Боже, не напоминай, — Люк спрятал лицо в руках. — Моё темное прошлое! Я был мал и глуп, но сейчас вырос и поумнел…!              — Сейчас он раскладывает пасьянсы, посыпает комнату солью и ссытся от вида черных кошек, — закатила глаза Жасмин. — Подцепил очередной вирус идиотизма, иногда мне кажется что воронов набирают исключительно по принципу «чем более фриковый тип, тем лучше».              — Ты преувеличиваешь, — попытался сгладить углы Натаниэль, на что Жасмин только фыркнула:              — А ты на хвост свой посмотри.              Авель самозабвенно молился на один вид Натаниэля со спины, застыв памятником искусству экси, пока Эдит пыталась привлечь его внимание, вися на его спине и настойчиво грызя так непредусмотрительно подставленное блаженным ухо, обещанное Эдит. Хмурый Жан обнимался со своим кактусом, который таскал с собой на выездные тренировки и изредка на собрания кружков, будто маленькая девочка любимую куклу. Чарли умостился на трибуне, закрыв лицо книжкой, вероятно надеясь что таким образом его не будет видно. Ехидный Люк, потеряв партнера в лице Ниэля, вальсировал по полю с Жасмин, пока красный и злобный как сбежавший из ада черт, Мартин за ее спиной угрожал напарнику жестокой расправой жестами неприличными и человекоубийственными.              «Хорошо что репортёры этого не видят» — решил Натаниэль и присоединился к карнавалу, пригласив на танец Лоуренса. Позориться, так со вкусом.              — Мистер Натаниэль, сэр, — робко заикаясь пролепетал Лоуренс, когда закончил объяснять технику легкого парного танца — традиционного для общего банкета.              — Просто Ниэль, Ло, — напомнил Веснински, порядком усталый от излишней субординации Картера.              — Хорошо, мистер… Эм… Сыр… То есть сэр, — едва не плакал Лоуренс. Длинные волосы в пучке, губы дрожат, золотистые глаза увлажнены. По-девичьи утонченное лицо вызывает такую скорбь, что в пору хоронить и погребать. — Ниэль-сама, скажите, как мне избежать вашего гнева во время второго пришествия…?              — Какого ещё гнева и пришествия? — мертвенно-спокойно решился узнать Натаниэль, уже подозревая что услышит.              — Я был грешен, я признаю! Но последняя проповедь вашего адепта открыла мне глаза, поэтому я раскаялся! Я точно-точно раскаялся, пожалуйста, не подвергайте меня проклятию. Я не был достаточно почтителен! Если это возможно, я бы хотел пожертвовать кровь в ваш фонд на счастливое существование в раю! Можно оплатить сейчас услугу…?              Кровь отлила от лица взбешенного Натаниэля. Ну все…              — Эдит! Сожри его уже, скорее! — крикнул он. Радостная Эдит принялась грызть Авеля с двойным усердием, на что тот даже глаза не открыл. Бессмертный…       

***

      Вспышка. Вторая. Ассистентки накинулись на свиту стервятниками, поправляя макияж, тон и одежду. Это была пробная фотосессия королевского двора, с участием Жана, Ниэля и Эдит, ранее пиаром занимались исключительно «сыновья экси».              Рико сидел на троне, Натаниэля посадили у короля, будто сторожевого пса: развязно приспустили галстук, наделили цепочками на брюках, расстегнули парочку пуговиц на кровавой рубашке. Для достоверности образа не хватало только ошейника, он выглядел дико и воинственно. На голове у Рико декоративная корона, а в руках золоченая клюшка, вместо скипетра, за спиной длинная королевская мантия. Эдит по правую сторону от Рико, держала на руке ворона. Ее платье выделялось как и форма вратаря и Эди смотрелась миленькой принцессой: пышная алая юбка с черными рюшами, красные бантики на месте обычных резинок, длинные рукава и небольшая тиара с рубиновыми камнями. Жану в пору и вовсе становится адвокатом дьявола: красная рубашка, черные брюки, пиджак и галстук. Жан и Натаниэль держали клюшки, будто мечи, скрестив их. За спиной у каждого расположились черные крылья.              Постер «Королевский двор» выйдет знатным.              — Закончили! Свет, — хлопнула в ладоши ассистентка. — Саманта, пудру. Габи, другие декорации! Мисс Одьен, мистер Морияма, — девушка суетливо ворковала, ловко руководя подчиненными, пока над свитой колдовали ассистенты. — Нужно несколько слов для обложки, если можно, разумеется, господин Морияма…!              Переговорив детали о новых декорациях и элементах костюмов с менеджерами и хозяином, ассистенты принялись наводить красоту. Быстрее всех разобрались с Рико и Эдит, поэтому они остались у столика с напитками, ожидая других. Рико неприязненно окатил взглядом тиару на светлой голове Эдит.              — Уродина, — прошипел Рико, будто встревоженный аспид. — Ты, недоразвитая, еще и смеешь носить корону. Твое место в борделе, в качестве свиноматки ублюдков. Только и умеешь, что подставлять дырки для кучи членов, а состоишь в моем королевском дворе. Свинья вроде тебя должна глотать члены и помои, я бы с радостью заставил тебя мыть унитазы языком, за то что ты, сука, стоишь здесь вместе со мной!              Рико разрывался от кипевшего в нем яда, из-за невозможности выпустить гнев кулаками, он поливал вжавшую голову в плечи, от страха, Эдит грязными словами. Схватив замершую кроликом перед удавом, Эдит, за хвостик, он притянул ее к себе. Содрав с хвоста резинку, Рико с брезгливостью покрутил розовые шарики в пальцах:              — Даже выглядишь как недоразвитая шлюха! Что за уродливые резинки? Детский сад…!              — Они не уродливые! — пискнула вдруг вспыхнувшая Эдит, оскорбившись не за себя, а за подарок Ниэля. Рико порадовался реакции — наконец-то нашел то, что может задеть забитую и запуганную Одьен. — Это подарок Ниэля, верни их!              Резинка, которую Рико с отвращением перебирал в кулаке, оказалась собственнически в нем сжата. Малолетний психопат с наслаждением сомкнул пальцы, перебирая обыкновенные шарики. Но щеки его налились румянцем, а на губы вернулась широкая, сытая ухмылка.              — Натаниэль и подарки дарит сучке вроде тебя, — подумал Рико, подбрасывая резинку и ловя, пока Эдит бессильно прыгала рядом, плача и пытаясь ее забрать.              — Пожалуйста, пожалуйста, верни! Это подарок братика…! — всхлипывала Эдит.              — Никакой он тебе не брат, уродка. Ты — его раковая опухоль. И скоро я тебя вырежу… — смеялся Рико, издеваясь над истерящей сукой, когда…              — Издеваться над детьми — это не королевское занятие, милорд, — Натаниэль ловким жестом выхватил резинку, когда Рико в очередной раз подкинул ее в воздухе. Обняв Эдит за шею, он притянул ее к себе, подальше от Рико, и принялся завязывать головной убор в волосы напарнице самостоятельно.              — Я не давал тебе права влезать, мой Натаниэль, — шикнул Рико.              — Я беспокоюсь за общественный облик, который представляет мой король. Не думаю, что такой образ подготовил моему королю пиар менеджер и хозяин, — Натаниэль намекающе стрельнул взглядом в сторону студии, где уже некоторые сотрудники обратили внимание на возникшую между Рико и Эдит перепалку. Эдит, получив назад свою резинку, была надежно спрятана в полуобъятии Натаниэля.              — Рад, что мой пес радеет за меня. Но важнее беспокойства — уметь тявкать только по команде, — скалился Рико, потрепав поморщившегося Натаниэля по щеке. Обратив взгляд на Эдит, что была перехвачена рукой Натаниэля, он думал отвесить и ей шлепок, от чего Эдит испуганно сжалась, как цыпленок перед орлом. Ниэль вновь аккуратно увел подопечную из-под огня, ловко передавая на попечение подошедшему Жану. Сам Рико окатил девушку такой ненавистью, что Натаниэлю захотелось с размаху разбить голову ублюдка Морияма о стенку.              Тецудзи, заинтересованный задержкой, подошел ближе, цокая тростью.              — Одьен! Не забывай, что ты хорошая младшая сестра Рико, — приказал Тецудзи с угрожающей ласковостью, которая не обманула ни одного ворона — ещё один выкрутас и в Эверморе он забьет непокорную собственность тростью. Эдит еще в прошлый раз избежала наказания только потому что за нее отдувался Натаниэль, а в интернете совсем не вовремя всплыла чертями драная статья, что привлекла к Одьен слишком много внимания. Но Тецудзи умел пытать не оставляя следов, поэтому Эдит так дрожала. — И ты рада позировать для журнала вместе с ним. Ты поняла меня?              — Д…да… хозяин, — робко, заикаясь, почти шепча икнула Эдит, впившись в пальцы Жана как в свою единственную опору. Жан смотрел на тренера так, будто больше всего на свете мечтал его поджечь. — Простите, хозяин…              — Тогда не смей дрожать, когда я с тобой разговариваю, — отсек тренер и в глазах испуганной Эдит начали клубиться слезы. За слезы хозяин бы на месте отвесил собственности затрещину, поэтому Натаниэль тут же подскочил к сестренке, раскланиваясь перед хозяином.              — Все будет хорошо, хозяин, — Натаниэль склонил спину, уговаривая себя не выдавливать уроду глаза за то, с каким презрительным отвращением он смотрит на такую светлую и добрую Эдит. — Мы проследим за тем, чтобы все прошло хорошо.              — Именно. Эдит просто перенервничала, мы разберемся, — так же склонился Жан.              Тецудзи дал отмашку, уводя Рико, и Ниэль подошел ближе, присев перед дрожащей Эдит на колени.              — Мы здесь, рядом. Все будет в порядке, обещаю. Рико не причинит тебе вреда здесь, вокруг слишком много камер.              — Но… — всхлипнула Эдит, пока Жан, как мог, утирал ей слезы платком.              — Пусть попытается и плевать что со мной сделают, я стяну с него кожу и использую вместо карнавальной маски, — размял кулаки Натаниэль.              — Общение с Авелем тебе явно не идет на пользу, дьявол, — щелкнул его по лбу Жан.              — Тогда я приготовлю засранца и накормлю им гостей…!              — Не смей тащить в рот всякую гадость! — вскинулся Жан. — Что один собака, что вторая! Бандерлоги всеядные!              Эдит захихикала над небольшой перепалкой и напарники отдали друг другу «пять», стукнувшись кулаками. Дальше все пошло без затруднений. Еще пару снимков для сайта воронов, для пробной пиар компании. Затем понадобилась фотография для эксклюзивного интервью с Эдит и Рико. Одьен было очень тяжело скрывать свой страх перед Рико, но ее не за что было винить. Она боялась Рико так же, как Натаниэль боялся отца и с этим было ничего не поделать. Он был ее ночным кошмаром и палачом — он пытал ее слишком долго и стал причиной ее психологической травмы. Но Ниэль и Жан держались рядом, показывая Эдит, что чуть что встанут на ее защиту. Поэтому когда ассистент настойчиво позвал Натаниэля на переодевание, он напрягся. Оставить Эдит в одной комнате с Рико было выше его сил.              — Иди, я смотрю за ней, — кивнул Жан. — Фотограф не будет ждать.              Однако вместо команды гримеров в комнате, что подготовили для гримирования трио свиты, его ждал кое-кто другой.              — Рад тебя видеть, малыш, — поздоровался с ним неожиданный Стюарт — он был одет как студийный, убравший курчавые волосы в хвост и спрятавший лицо за медицинской маской. Меры предосторожности.              — Но как…?              — Все было подстроено, племянник. Ради этой встречи. Мы сделали заказ через подставных партнеров, вот и…              — Ловко придумано, — оценил маневр Ниэль, опасливо косясь на вторую гостью.              — Умеешь же ты озадачить, — высказался дядя, прислонившись боком к косяку. — Я посвятил даму в курс дела и держу пока у себя, можешь говорить в открытую.              — Вот оно, маленькое шантажистское чудовище, — Кэти Фердинанд собственной персоной, бликовала на искусственный свет новомодными очками, какие напяливала когда уставала от контактных линз.              — Простите что так внезапно, но другого выбора у меня не было. Я круглыми сутками нахожусь под наблюдением и не уверен, что не нахожусь сейчас, — развел руками Натаниэль.              — Твой хвост у дверей, у черных ходов, на стоянке, в самой студии и даже на крыше, — оповестил Стюарт. — Даже в этой комнате.              Натаниэль вскинулся в ужасе, заметив неподвижного человека в темноте — этого охранника он помнил. Чаще всего именно этот костюм сопровождал его, но в компании еще нескольких. Если лорд Ичиро засечет их бунт, то заживо расчленит всех троих, перед этим на его глазах жестоко казнив всякого ворона, к которому Натаниэль хотя бы раз отнесся положительно.              — Спокойно, малыш, — Стюарт опустил руку на его плечо, уговаривая присесть. — Это наш человек. Я тоже действую и внедрил кое-кого из своих. Кенго стал чаще болеть, а лорд Ичиро куда лояльнее. Этот человек мой шпион. Пока что единственный в охране воронов, но я буду работать над тем, как включить в окружение лорда больше своих. Хотя это не просто. Некоторых включенных разоблачали и пытались пытать до смерти — они закалывали себя, чтобы не сдавать меня. Другие просто не продвигаются по карьерной лестнице так как нужно. А другие умирают за лорда. Лорд Ичиро крайне умен и осторожен, малыш.              — Не сомневаюсь, — Натаниэль немного успокоился, когда костюм в черных очках представился Гедеоном и поклонился ему, как «племяннику господина». — Миссис Фердинанд, вы…              — Обращайся ко мне на «ты», мальчишка, — устало бросила телеведущая, с которой слетели все напыщенные и улыбчивые маски, которые здорово сбавили градус раздражения, что она у него вызывала. — Чувствую, я буду вынуждена терпеть тебя ещё долго.              — Кэти, — попробовал обращение Ниэль, затем кивнул. — Ты пообщалась с дядюшкой…              — Не то слово, — Кэти ехидно уставилась на Стюарта, который ничуть не смутился. — Тоже чудовище, просто побольше, которое не знает как вести себя с женщиной! Что дядя, что его малолетняя копия!              — Это была мера предосторожности… — решил разъяснить ситуацию Стюарт, но Кэти завелась еще больше.              — Ты наставил на меня свою пукалку! — разозлилась Кэти. Натаниэль заметил на щеке дяди следы от ногтей — кажется встреча телеведущей с британским гангстером вышла незабываемой.              — Ты ударила меня своим оружием массового поражения, — в ответ горделиво и статно подбоченился Стюарт, приподняв волевой подбородок.              — Это была моя сумочка! Научись манерам, чертов дикарь! — разозлилась телеведущая, скаля белые зубы. — Вот, мальчишка, с кем ты вынуждаешь меня иметь дело! Если бы…              — Если бы твои дети умели себя вести и не злили малолетнего садиста, ты бы и не имела со мной никаких дел. Безответственная баба, что забила на воспитание…              — Говорит дикарь, бросивший сестру с ребенком, ради группы головорезов!              — Я уже понял, что вы в восторге друг от друга, — страдальчески поднял руки Натаниэль, для привлечения внимания похлопав в ладоши. Ей богу, звучали так, будто уже пять лет женаты — пара недель наедине друг с другом и общее дело вероятно очень их раззадорило. — У нас не так много времени. Давайте, прежде чем вы перейдете к примирительному сексу, о делах, договорились?              Взрослые не покраснели и даже не разозлились — всё-таки люди серьезные. Они сразу настроились на рабочий лад.              — Твои дети, Кэти. Ты же поняла что я тебе выдал.              — Не учи учёную, чудовище, — шикнула Кэти, будто ошпарившись. — Ты ужасен, а мои не лучше. Еще при разговоре с тобой это пахло дурно, но когда это чудовище побольше разобрало суть проблемы, стало совсем не для смеха. И ведь эту историю никому не продашь…              — Тецудзи Морияма собирает свой королевский двор. Пятеро уже есть, восьмая — невеста второго сына. А вот места шесть и девять зарезервированы за твоими отпрысками, — Натаниэль откинулся на стуле, едва не запрокидывая голову на спинку. Болели плечи. Рози бы сюда — она здорово умела промять напряженные мышцы спины, видимо на капризном истерике Рико тренировалась. — И ты понимаешь что их ждет, окончись сделка успехом.              Кэти пережала зубы так, что напряглись челюсти.              — Чего-то подобного можно было ждать от Тецу-чана, — прозвище было глупым, но указало на то, что Кэти была знакома с Морияма не просто шапочно. — Когда-то давно Кейли предлагала моих близняшек пристроить под свое крыло, но Озвальд был против. Потом, уже после ее смерти, Тецу предлагал настойчивее, но против была я. Я думала он давно забыл о них…              — И забыл, — подтвердил Стюарт, решив рассказать в чем суть дела. — Дети с плохой репутацией в трудном жизненном положении конечно отличная заявка на билет до Эвермора, но их укрывала твоя тень. Может он уважал тебя достаточно, по старой дружбе. Может опасался последствий. А может ждал момента…              — Нет, все куда прозаичнее. Студия, — колко вставила Кэти. — Видите ли, некоторые части мне уже не принадлежат. Еще с того злосчастного, мать его, развода. Акционеры требуют процентов, из-за невозможности владеть единым комплексом мне труднее сохранять охваты и расширяться. Меня съедают, пусть так прямо этого не видно. Пока выживаю за счет скандалов, но еще года два и не будет никакой студии — конкуренты становятся все сильнее. Тецу несколько раз предлагал мне деньги, взамен детей в Эверморе. Даже грозился приструнить засранца Лио и вынудить его вернуть маме доли…              Кэти Фердинанд потянулась за сумочкой какого-то особенного бренда — Натаниэль в них не особо разбирался, по моде всегда было проще обратиться к Жасмин. Она конечно обругает и назовет в край оскотинившимся, но нарядит по последнему слову и подскажет о нынешних трендах. Жесты у Кэти были нервные, но сама она, при своем немалом возрасте была вполне статной и женственной: идеальная фирменная завивка, безупречный макияж, накладные ресницы и каблуки такие острые, что могли продырявить кого-нибудь насквозь. Она сунула руку в сумку и Ниэль, опытом жизни в бегах наученный, напрягся — таким жестом мама обычно выуживала свой браунинг. Но нет, это была всего-то пачка Mild Seven.              — Вот оно как, — составил окончательный пазл в голове Стюарт.              — Так, — постучала ноготками с безупречным маникюром по пачке Кэти. — Он грезил этим еще с детства, а смерть Кейли обострила все травмы его воспаленного мозга. Считает что мои дети, — мои дети! — это свита для его всратого племянничка и драного Дэя! Я знала, еще в университете знала, что я для них не больше девочки на побегушках, но мою кровь и плоть, моих детей равнять с этими…!              Кэти пыталась вытащить сигарету так яростно, что едва не выронила на ладонь весь набор.              — Они же «наследие создателей экси»! — пародировала она Тецудзи, яро негодуя. — К черту, я не участвую в их играх и сразу так сказала, когда эти двое ненормальных вызвонив меня из роддома, предложили дать моих детей на «научиться обращаться с ровесниками» для своих уродов! Или тогда, едва Озвальт шагнул в гроб, без единого слова соболезнования, он с этой чертовой ласковой сочувственностью предложил их забрать «пока я не в себе». И все никак не может оставить их в покое…              — Тренер никогда не отступает от своего. Мой пример тому доказательство, даже спустя все эти годы, он требовал меня, — небрежно махнул рукой Натаниэль. — Моя цель — разрушить всю эту систему. Королевский двор, рабскую купле-продажу, преследование. Я хочу освободить всех воронов и для этого нам нужно внимание общественности, а также кто-то способный грамотно подать информацию. При этом всем этим кем-то должен быть человек надежный.              — Нет надежнее человека, у которого в деле есть личный интерес, — посмеялась Фердинанд. — Маленькое чудовище мыслит так же гадко как действует! Но да. Я заинтересована в том, чтобы эта падаль не приближалась к моей семье.              — Если действовать аккуратно, то все может выгореть, — осторожно заявил Стюарт. — Положение второй семьи тоже не из простых — общественное мнение переменчиво и если ими заинтересуются федералы, то будет очень неприятненько — тогда главная семья может откинуть их, чтобы замести следы. Так что, пока дело касается исключительно дел спорта и детей в спорте, все достаточно примитивно.              Натаниэль кивнул, поддержав дядю:              — Как показал опыт с нашумевшей статьей чем больше шуму — тем лучше прикрытие. Прятаться на виду в нашем случае — неплохой выход и затеявшие весь этот рукотворный скандал в интернете, это понимают. Они достаточно умны, хоть и не понимают с кем имеют дело. Главное, чтобы не начали подозревать что-то большее, — Натаниэль Мартиновским жестом хрустнул пальцами, разминая кулаки.              — Хорошо рассуждаешь, малыш, — похвалил Стюарт, неловко потрепав племянника по волосам. — Тренер не станет тормошить главную семью по пустякам, чтобы не подставляться самому — он тоже не сделает ничего, что могло бы не так отразиться на его положении. Если он подставит главную семью перед федералами, возможно убить его не убьют, но…              — … Делу всей его жизни придёт конец, — на губах Кэти играла злая, на грани черного анекдота, ухмылка. Она будто и не видела находящихся в комнате, все пытаясь и пытаясь поджечь выуженную из пачки сигарету — руки дрожали. В конце концов плюнула на это дело, принявшись мять ее в пальцах — и разломала пополам при следующей фразе. — Жаль Кейли этого не видит. Превратил ее идею в черте знает что, а теперь ходит и обогащается за счет ее мечты!              — Разве гнездо не всегда было исключительно денежным проектом? — с замиранием сердца уточнил Натаниэль. Картинка, что складывалась, его все более отчетливо злила, если не вводила в отчаяние.              — Гнездо, мальчишка, было центром реабилитации для детей, что пострадали от разборок мафиозных группировок, — ядовито прокомментировала Кэти, кинув на него бешеный взгляд — она задыхалась от злости. — Видите ли, великие мира сего, все ваши маневры и эскапады, или как вы их там называете, здорово проезжаются по обычному населению! У Кейли не осталось никого, потому что когда-то в детстве в ее районе очень весело занимались друг другом местные банды мафиозо. Она знала историю Тецу-чана и болела за него тоже. Она хотела сделать жизнь таких детей, как они двое, лучше. Она подбирала сироток и детишек из плохих семей, желая дать им смысл существования — экси, в который была влюблена. Она хотела дать им дом, команду, напарника и семью. Хотела помогать, — Кэти обессиленно засунула в рот сигарету, пожевывая ее, прожигая яростно-голубыми глазами пространство. — Ее идеей было выторговать этого младшего Морияма у главной семьи, а ведь его хотели просто задушить в колыбели. А эти чертовы подонки — Дэй и его дружок Рико, — превратили дело всей ее жизни в чертов цирк с конями и разборками! В спортивный концлагерь с турнирными таблицами! Мрази! Было бы лучше, удави они друг друга!              Стюарт щелкнул своей зажигалкой, подавая телеведущей огоньку. Та затянулась, притихнув. Натаниэль тревожно вобрал в лёгкие дым, что исходил от тоненькой сигаретки Кэти и почувствовал, как холодеет нутро. Холодеет кровавым горизонтом и золотым песком, кровью, бензином и запахом горящего человеческого мяса. Он постарался переключиться на что-то другое, как учила Роуз справляться с триггерами. Находить островки спокойствия в бушующем море — он подумал о тостах, которые благополучно спалила Эдит, и над обугленными трупами которых рыдала все утро, пока Жан самостоятельно не сделал для нее какие-то особенные спортивные хрустящие бутерброды.              — Так что вы оба, семейство чудовищ, можете мне предложить?              — Как я и обещал, к концу этого года ты получишь самый жуткий скандал за всю карьеру Рико, — ответил Натаниэль. — Тебе же перепадёт эксклюзивное право на интервью со свитой и воронами пострадавшими.              — Как и право первой статьи и гонорары. Что скажешь? — обратился Стюарт, выкуривая сигарету из пачки Кэти.              — Я скажу, что в таком случае умру в нищете, — Кэти отобрала у Хэтфорда сигарету и засунула ту в рот, испачкав белое разводами яркой алой помады. Она села прямо на столик, сложив ногу на ногу — каблучки ее туфель стукнулись друг о друга с приглушенным цоком. — Морияма умеют портить карьеру и если дело не выгорит, то…              — Я буду защищать тебя, — заявил Хэтфорд. Стюарт склонился над телеведущей так, что его дыхание щекотало ее макушку и подцепив пальцами бычок, выудил курево обратно, под непримеримо рассерженным взглядом Фердинанд. Они долго, очень долго прожигали друг друга немигающим взглядом.              — Эй, я все еще здесь! — Натаниэль перевел скептический взгляд с дяди на телеведущую, которые слишком уж долго нежили друг друга взглядами. — Не хороните меня раньше времени. Я не из тех людей, что легко сдается и оступается от своей цели. Не гарантирую успех, но если дело не выгорит, то меня и половины моих точно не станет — так еще и вместе с семьями. Достаточная причина ставить на кон все, леди?              Натаниэлю показалось что в пустой голубизне глаз Кэти он увидел что-то похожее на узнавание и тень вечной, неизлечимой скорби. Такой же взгляд он читал у Жана, когда они говорили о Кевине и его семье. Натаниэль подумал, что возможно невольно расковырял очень старую и болезненную рану о том, чего уже никогда не вернуть. О людях, что никогда не возвращаются из-за темного занавеса и что оставляют за собой в душе пепелище и кратеры, размером с саму жизнь.              — Однажды я уже поверила глупой дуре, с высокими амбициями и ее закадычному дружку с влюбленными глазами, — Кэти в защитном жесте сложила руки на груди. — Чем-то ты мне ее напоминаешь, дуру Кейли. И Тецу-чана тоже, когда наш император был молод… Напоминаешь даже больше их мерзких отпрысков… Глаза горят, мотивация на уровне, свита за спиной, а еще предложение, от которого невозможно отказаться. Блядский ребенок, как же я ненавижу таких людей…              Неожиданно он вспомнил записи. Звонкий смех менеджера, невинный восторг мрачного Тецудзи и горящая энтузиастка Кейли, которая будто родилась для экси, как птица для полета, освещая собственным светом мрачных друзей. Она была особенной — вдруг понял Ниэль. Такой же особенной для Кэти как минимум, каким особенным для Рико, Эдит и Жана был Кевин. Такие люди появляются в твоей жизни, распахивают наглухо запертую дверцу души и располагаются в твоем сердце как в собственном доме. Жалко, что и растворяются в вечности они очень быстро — такие люди-птицы летят только для того, чтобы в конце концов пикировать на землю в затяжном финте камикадзе. Незримыми тенями молодые еще Тецудзи и Кейли встали за плечами Кэти Фердинанд и на ее окровавленных губах расцвела ломанная-переломанная, жаляще-горькая, но все же улыбка:              — Я в деле.              Кэти резко затушила сигарету в пепельнице.       

***

      Эдит водила пальцем по оперению птахи. Измученный ворон слабо шевелил крыльями, пустыми пешками глаз проедая пространство.              — Мне его жалко, — всхлипнула Эдит, невероятно сочувствующая несчастной пташке, когда их отпустили на перерыв. Птицу скоро заберут, а королевских рыцарей переведут в другие декорации.              Привязанная за лапы птица поначалу тщетно пыталась взлететь. Но под конец съёмок животное пребывало в практически бессознательном состоянии, слабо шевеля расправленными крыльями, уткнувшись клювом в землю. Натаниэль кожей почувствовал собственный трекер как у преступников, отслеживающий его местоположение (его нацепили перед поездкой, и спрятали под брюками), на лодыжке. Напоминало веревку на лапе птицы. Что он за старший брат, если не может порадовать Эдит такой малостью? Он присмотрелся к веревке на лапке птички и, выудив из прически Эди заколку, принялся разбираться с замочком…              — Что ты творишь…? — уточнил скептический Жан.              — Я? Ничего… Вероятно люди просто недооценили клюв ворона. Вот он и разгрыз такую хлипкую веревочку… — хитро оскалился он, не обращая внимание на показательное ехидство Жана.              Француз, повозмущавшись в дань традиции, отворил балконные двери, что вели на террасу из белого мрамора под открытым небом, где должна была пройти следующая фотосессия. Они втроем вышли на балкон студии. Свежий воздух потоком обдал лица эксистов, солнечные лучи утопили их в нескончаемом золоте света, а в нос ударил чистый воздух поверхности — все, чего они и эта птаха были лишены. Под ними двадцать этажей свободного падения, над ними солнечный диск и кровавый закат, будто кто-то распорол небу брюхо, орошив небесную голубизну мандариновыми кляксами.              — Лети! — измученный ворон, сидящий в руках Эдит, наконец поднял голову. Ему понадобилось какое-то время, чтобы понять — привязи больше нет, а крылья не стянуты леской. Помявшись и потоптавшись с лапки на лапку, птица расправила крылья и сделав несколько замахов, подняла пернатый круп в воздух, рассекая воздушные просторы.              Трио свиты вместе наблюдало за тем, как гордая птица возвращается в родную стихию с тихой светлой радостью на душе. Лицо Эдит озарилось улыбкой, девушка ликовала как малый ребенок. Даже вечно бурчащий Жан, сложивший руки на груди, не смог скрыть довольства. Натаниэль наслаждался моментом счастья, разделенного на троих, обещая, что однажды так же подарит им свободу. Они тоже скинут с ног железные кандалы расправят крылья и полетят. Далеко далеко. Туда, где их никто и никогда более не посадит на цепь. Они полетят косяком, все вместе, и увидят новую жизнь. Он покажет им ту жизнь, те города, восходы и закаты, закусочные и отели, легенды и сказки, мечты и грезы, которые видел сам.              Теперь он как никогда понимал маму, что так же бесстрашно бросилась на край света, ради одной единственной, хрупкой, но такой драгоценной жизни в руках. Мама за него готова была воевать со всем миром и отрицать любую абсолютную судьбу. Натаниэль так же воевал за своих птенцов. И какая бы жестокая судьба не была им уготовлена, даже если в мире не существует такой теории или мнения о счастливом финале для проклятых воронов, он сам создаст для них мир, где каждый из них сможет обрести счастье. Это было его абсолютное желание и железная воля, что тверже камня и плотнее каменной горы.              — Братик, ты невероятный! Самый классный! — все восхищалась Эдит. — Я выйду за тебя замуж!              — Сперва тебе придется подраться с Роуз, за вакантное место, — прикинул Жан. — Что за дон жуан, три девушки на все гнездо и все гоняются за этим неказистым британцем! Кто вообще в наше время зарится на этих проклятых снобов с размытыми мозгами?              — Не завидуй, Бонапарт, дорасти до моего уровня, может и тебе повезет с подружкой, — прыснул Ниэль, подойдя и приобняв Эдит за плечо.              — Опуститься до твоего уровня, имеешь в виду? Нет, спасибо, мне и на моем хорошо, — Жан повторил его жест.              — Вы ужасные, ужасные высокоуровневые башни! — жаловалась невысокая Эдит, подпрыгнув чтобы обнять мальчишек за шею и притянуть на собственный уровень. Мальчишки не сопротивлялись, только посмеиваясь над надутыми щеками и оскорбленным видом Одьен.              — Нет, я «невероятный и самый классный» Натаниэль Мартином и Жасмин Рожденный, Повелитель Врановых, Багетов и отец огнедышащих Цыплят, — передразнил Эдит Ниэль, любитель самой разной литературы. — И еще ты хочешь за меня замуж.              — Не говори так, будто гордишься этим, придурок британец, так еще и с сестринским комплексом! — изобразил рвотные позывы Жан.              — Просто завидуешь, что в этой семье я любимый брат, а ты противный багет, — показал язык Ниэль, за что получил подзатыльник. — Ауч, ты ужасный! Забрал мою сестру на банкет, пытается получить баллы симпатии такими нечестными трюками! Эдит, ты видишь он меня обижает! Он противный, противный!              Натаниэль сказал это с присущей Эдит интонацией, выдавая плаксивые и капризные нотки:              — Братик крадет мои реплики! — оскорбилась Эдит. — Ты теряешь мои баллы симпатии!              — Хочешь, отдам тебе свой фрукт с ужина? — поинтересовался хитрый Ниэль и Эдит мгновенно вернула баллы симпатии обратно:              — Ниэль получает бонусные очки…!              — Не пытайся играть в доброго бриташку, от твоих греховных мыслей разит дьявольским смрадом…! — расфыркался за такой подлый трюк Жан.              Так они и стояли, наблюдая как ворон скрывается в небесных просторах.