Крылья свиты

      Домик в Колумбии, что принадлежал их (семье) союзу, едва справлялся с наступающей изо всех щелей хмарью. Кейтлин, измученная и бледная, была напичкана успокоительными и уложена Аароном в его же постель (его футболка на ее подтянутом и тонком теле смотрелась слишком большой, но Кейтлин не возражала от такого подобия пижамы). Ники исчез вместе с телефоном, явно вызванивая то ли Эммалин, то ли Эрика. Эмилио был вынужден освободить для Джейни свою кровать, по-собачьи умостившись на полу. Однако, сон не шел, даже после стакана виски — бесцельно валяясь в полузабытии, он клевал носом. Все тело ломило от неудобной позы, а синяки и гематомы жутко саднили. В конце концов он не выдержал и завалился на кухню к Аарону. Лампа рассеивала ранние сумерки, а Миньярд был как никогда изломан и тих, накурив в помещении так, словно утренний туман пробрался в дом через приоткрытое окно.              Не сговариваясь, Эмилио принялся за завтрак, предварительно заварив для ночного стража кружку кофе — без сахара, без молока, все как он любил. Эмилио сам не заметил, как привык к вкусовым предпочтениям Миньярда.              — Чего не спишь, ротозей? — Эмилио успел вовремя затушить сигарету Аарона, грозящую дотлеть и обжечь его пальцы. — Ты чуть скатерть не прожег, сонное царство.              — Иди нахуй, — Аарон, встряхнувшись, затушил ту в пепельнице. По началу, чуть не опустив ее в кружку с кофе, что не укрылось от внимания ядовито хмыкнувшего Эмилио. — Меня… не отпускают мысли.              Мысли стервятники, налетели и загрызли до смерти. Эмилио знал это ощущение. Когда все внутри идет по швам, а заделать расползающуюся, кровоточащую бездну нечем.              — Мы же никогда не знали, что на самом деле происходило в семьях Эндрю, — Аарон вкогтился в кружку с кофе. — А теперь, когда пришло понимание… Чувствую себя дерьмом. Бессердечным дерьмом. Я настолько зациклился на себе и своих проблемах, что не видел людей вокруг. Всегда считал Эндрю монстром, даже не думая о том, что монстром он вовсе не родился. Что его ожесточение — реакция на внешнюю жестокость. Его сломали и сломали давно, а я…              Модуляции его голоса скатились до хриплого сипа. В тишине кухни, в накуренном тумане, его тихая речь звенела как грозная, иерихонская труба.              — Травмы прошлого не оправдывают то, как он кидался на Кейт, — Эмилио разбил яйца на сковородку, поморщившись, когда заметил мелкую скорлупку, случайно затерявшуюся в желтке. — И то, что он убил твою мать. Это было подло.              Аарон дрожащими кончиками пальцев помял выуженную из пачки сигарету, не поджигая, а занимая чем-то руки. Запястья у него никогда не дрожали, он не страдал от тремора, и его подушечки были чувствительны. Он гордился этим, когда держал скальпель, вспарывал лягушку, или препарировал бычье сердце. Но сейчас его руки дрожали.              — Оправдать его нельзя, но я хотел его понять. Мы ведь никогда не понимали его, — Аарон сложил руки друг на дружку, упершись подбородком о пересечение. — Я ведь так и не понял, зачем он это сделал. Зачем он делал это с Кейт. Почему был так жесток к Смоллз. Он мой брат, мое отражение, но такое чувство, будто мы — явления разных миров и все не можем пересечься…              — Просто вы слепые троглодиты, — Джейни, неведомым образом оказавшаяся на кухне, прошмыгнула под рукой Эмилио, чтобы посмотреть на завтрак в его исполнении. — Вау, так ты готовить умеешь!              — Заткнулась бы, мисс «смертью решу все проблемы», — посоветовал Эмилио, но Джейни, нисколько не смущаясь, схватила из вазочки апельсины и принялась давить их на соковыжималке.              — Что ты имеешь в виду? — поднял голову от рук Аарон.              — Он перестал доверять людям после предательства Кэсс, — поясняла она, зверски расправляясь с фруктами. — А вы не стали ему семьей достаточно, чтобы он захотел открыться вам. Теперь поздно, вы его потеряли, гоблины, насравшие на своего же брата… Ай!              — Отдай сюда, я сам! Ты ничего тяжелее приставки в руки что ли не брала?! — разорялся Эмилио.              — Да              — Заметно! — Эмилио согнал Джейни и принялся вершить суд над апельсинами сам.              — Если нужны хлопья, они у меня, — Ники притащил пачку, которую от нервов почти опустошил, и, приняв из рук Эмилио порцию кофе, опустился на подоконник. — Ну и накурено же тут…              — У тебя действительно разжижжение мозга, или прикидываешься? Действительно не понимаешь, почему он кинулся на Кейт? Не понимаешь почему он убил вашу мать? — Джейни жестко рассмеялась, глядя на изумление Аарона. — Даже я, не зная всех обстоятельств, могу предположить, что матушка тебя колотила. Угадала?              Она сатирически выгнула бровь, но все было понятно и без слов.              — А еще то, что он остановился и не прихлопнул Кейт, лишь потому что ты выскочил наперерез. Ты — его ахиллесова пята. А сам не понимаешь, каким влиянием на него обладаешь.              — Еще ничего не поздно, — Кейтлин явилась на кухню с мокрыми, после душа волосами и перебинтованными руками. — Он держит вас рядом, наверное, потому что верит, что кто-то может его спасти. Доброе утро, кстати…              Джейни фыркнула, протянув сок Кейтлин. Та с благодарностью опустошила стакан.              — Он просто защищает этих бездарей, потому что знает, что без него одного прикончат в подворотне за гомошутки, а второй согнется от наркоты в каком-нибудь притоне, — высказалась Джейни. — О вашей наркоманской шайке среди второкурсников едва ли не романсы поются.              — Эндрю любит вас, — Кейтлин присела рядом с Аароном, позволив парню обнять себя. — Это нельзя отрицать. Он так часто спасал вас, настала ваша очередь попытаться спасти его.              — И мы спасем. Я еще не знаю как, но я сделаю это, — пообещал Аарон.              — Но это не все, — Кейтлин посмотрела на Аарона с материнской строгостью. Аарон же, явно до нельзя смущенный, повернулся к Ники.              — Эй, Ники…              — Мм?              — Наверное мы с Эндрю были к тебе слишком жестоки. Ты самый замечательный брат, о каком только можно мечтать. Спасибо тебе за все, — Аарон покраснел, крепче прижав к себе Кейтлин, будто надеясь раствориться в ней. — Ты никогда не должен был жертвовать собой ради нас двоих, таких до черта проблемных, но…              — Аарон, только не вини себя и Эндрю в моем выборе, — Ники посерьезнел. — Это было мое, а не ваше, решение. И я знал, что придётся столкнуться с последствиями, какими бы они ни были. Да и я не лучший вариант родителя. Вы двое, после пережитого, заслуживали взрослого получше. Если бы я мог, я бы изменил свою ориентацию, чтобы быть принятым семьей. Но это невозможно… Поэтому…              Ники улыбнулся. Не привычно ярко, а блекло и горько.              — Мне плевать на твою ориентацию. Ты мой родитель, каким бы ни был.              Ники оторопел, а затем горько рассмеялся, и постарался поскорее выйти. Аарон заметил, как тот из последних сил сдерживал слезы облегчения. Кейтлин сжала руку парня под столом.              — Устроили мелодраму. Меня сейчас стошнит, — показала рвотный жест Джейни, получив подзатыльник от Эмилио. — Какого черта ты, мудила…?!              — Заткнись, а?! И момент не засирай, тупая особь с эмоциональным диапазоном зубочистки.              — Я не тупая! — вскинулась Джейни.              — У нее просто язык без фильтров, — вздохнула Кейтлин.              — Фильтрам место в сигаретах, — потянулась сытым ягуаром Джейни. — Ух, нвахи, у вас курево, словно их гниющие зомби из своих пальцев делают…              — Так это ты таскала мои сигареты?! — взбесился Аарон.              — Твой брат — последователь заднеприводных волшебников, — явно забыл, что я, как яростный поклонник грубого, насильственного варварского стиля жизни, не знаю заклинания Левитации, не использую зелья или зачарования. И, падла, решил отправить меня полетать, а летаю я как все жители этого бренного неинтересного мира — недолго и вертикально вниз, так что теперь это моя моральная компенсация! — Джейни швырнула пачкой в лоб Аарону. Но Кейтлин среагировала первой, словив снаряд, чуть поморщившись от стрельнувшей боли в руке.              Аарон и Джейни, оставив терки, озабоченно уставились на храбрящуюся черлидершу.              — Пожирайте свой завтрак, пока не остыл, — отдавал команды Эмилио, раскладывая яичницу и бекон по тарелкам. — И не орите, и так с утра голова болит…              — А ты неплохо его воспитал, — заметил Ники, вернувшийся посвежевший, сполоснувший лицо. Спокойный, румяный и сонный Эмилио, в фартучке на джинсы и свитшот с ушами, смотрелся трогательно и забавно. Блондинистые волосы кучерявились, словно орхидея на ветру, а пушистые тапочки придавали уюта. — Какой прелестный, у меня встает от одного вида этой домашней нежности…              — Может сменить деятельность и стать профессиональным дрессировщиком? — задумался Аарон, протягивая свою кружку Кейтлин, чтобы отпила с его рук.              — Я сейчас вывалю эту сраную яичницу тебе на голову, уебище! — зашипел Эмилио, руша волшебность силуэта.              Все более или менее расправились с завтраком, даже Кейтлин, которую с ложечки вскармливал заботливый Аарон, проявляя чудеса сострадания. Одна Джейни морщила носик, раздражая недовольной миной и горькими вздохами.              — Чего ты строишь кислую рожу? Тебе особенное приглашение ко столу нужно? — сложил руки на груди Эмилио, оскорбленный, что кто-то смеет не восполнять желудочную достаточность творением его рук.              — Корпрусный уродец братишка порезал мою любимую толстовку. Лучше бы просто с крыши скинул, — невыразительно отозвалась Джейни, патетически проведя пальцами по черной толстовке. На ткани был выведен золотой дракон, который своей формой образовывал ромб заключенный внутри перевернутого треугольника, а поверх него шла большая надпись. Она как раз и была перечеркнута Эндрю. Эмилио, страдальчески застонав, выпутался из собственного свитшота — ослепительно рыжего с лисьими ушами, — небрежно накинув тот на голову удивленной девушки.              — А еще порезал тебя, но какая-то половая тряпка тебе, дуре, разумеется важнее своей родимой кожи. Надевай и жри.              Джейни покраснела, защитно прижимая к себе одежду. Кейтлин намекающе прыснула, удостоившись от подруги зловещего взгляда.              

***

             Тренер Амелия Харриет — подтянутая взрослая женщина с вышколенной осанкой старой балерины, — поигрывая помпоном, словно браунингом, ритмично притопывала ногой. Будто метроном, в тяжелом, мутном молчании эти удары били по ушам. Когда тишина затянулась, тренер чирлидерш без обиняков подняла стальной взгляд и взяла слово:              — Я никогда не думала, что мне придётся защищать моих девочек не от настойчивых кавалеров, не от приставучих мудаков из других команд и даже не от пьяных болельщиков. Когда я поняла, что защищать их придется от их же чертовой команды, казалось, ниже падать вам уже было не куда… Молчать! — тренер запустила помпон как раз в лоб Мэтта, что посмел подать звук. Бойд притих, поймав предупреждающий взгляд Дэн. — Раз уж вы не понимаете в чем же собственно дело и так спешите поскорее оторваться от старой злой тетки, какую видите во мне.              Тренер сделала издевательский книксен. Шутливый, но весело никому не было.              — Эти девочки — не просто клуши сплетницы, для утешения вашего важного эго. И не груша для битья, ради снятия стресса. Прежде всего они такие же студенты, как и вы. И так же, они ваша группа поддержки, — тренер поджала губы ниточкой. — Они верили в вас, когда не верил никто, и на каждом матче поддерживали как в первый. Даже когда вы терпели поражение за поражением, они продолжали гореть за вас. Думаете им все равно? Было бы все равно, они бы никогда не вернулись на поле вместе с вами, еще после того, прошлогоднего поражения всухую. Думаете они не сталкиваются с последствиями? Над ними так же смеются в сети и университете, они отхватывают вместе с вами. Когда разгромили ваш стадион, разгромили и комнаты девочек. Думаете это просто — улыбаться и вертеть короткой юбкой? Девочки — гимнастки, а на них смотрят как на кусок мяса, постоянно бросают вслед тошнотворное сальное дерьмо, пытаются облапать, фоткают исподтишка, а иногда даже пытаются преследовать. Но они терпят все это, потому что хотят помочь вам, потому что тоже являются неотъемлемой частью команды. Они — ваша тень, потому что остаются за кадром как и прочий рабочий персонал. А вы ведь даже не смотрите на них. Вы ни разу не поблагодарили их за сложные акробатические номера, за пропущенные занятия, за сорванное горло, за нарисованные плакаты, за рекламу ваших матчей в университете и сети, за каждый сальный упрек в их сторону, каждую насмешку, каждый раз, когда верили они, хотя не верил никто. За каждый раз, когда они встречали поражение вместе с вами, переживая всю горечь и продолжая стоять за вас. Конечно, они не просили благодарности, они знали куда шли и за кого болеют… Но ладно бы неблагодарность, вы обращаетесь с ними так. Или позволяете обращаться.              Тренер Харриет прикрыла глаза, будто даже смотреть на лисов было выше ее сил.              — Кейтлин вчера изрезали руки, она вся в синяках, на ее раны без слез не посмотришь, а она все равно берет в руки помпоны. Сегодня она сядет на шпагат и сделает все необходимые элементы, потому что все еще верит в вас. Потому что знает, что заменить ее некем — из-за вашей репутации в команду поддержки попросту не идут. Или идут, но уходят после ваших поражений, оставшиеся девушки — искренне горящие за вас. Уйди хоть одна из них, элементы не получатся, у вас не будет никакой группы поддержки… Хотя даже они, после вчерашнего, хотели саботировать матч, ради Кейтлин — для них такое отношение к их лучшей гимнастке — плевок в лицо. Она их любимая подруга, они никому не позволят обращаться с ней так. Это она уговорила их выйти в вашу поддержку сегодня. Она не подала на вас в суд, даже не пожаловалась родителям, хотя могла, и я бы ее в этом поддержала. Мы уважаем ее настолько, чтобы поддержать её решение, но это будет последний раз, когда ваш монстр тронет ее хоть пальцем. Последний раз, Дэвид. Больше никаких угроз, удушения в библиотеке, порезанных рук. Я понимаю, каких детей ты берешь в свою команду, и я уважаю тебя за твою деятельность. Но я тоже тренер и тоже отвечаю за своих девочек.              — Амелия…              — Я люблю этих девочек, — честно ответила женщина, клятвенно приложив ладонь к сердцу. — Люблю своих лисичек. И моя любовь к ним ничуть не уступает твоей любви к своим лисам, Дэвид. Подумай, спустил бы ты с рук кому-либо такую выходку в их сторону? Оскорбление, удушение, порезанные руки, угрозу жизни… Я знаю что нет, иначе я бы не считала тебя своим другом все эти года.              Тренер Харриет строго отчеканила, как солдат на плацу:              — Поэтому если подобное вчерашнему повторится хотя бы с одной лисичкой по вине твоих детей, я уже не послушаю ни их, ни твои просьбы молчать. Я обойду все инстанции, добьюсь расформирования твоей команды, а их обидчиков отправлю за решетку, хоть всем скопом. Твои дети — это твоя ответственность, Дэвид. Если ты не можешь справиться с ними, то придется справляться мне. Потому что мои лисички — это моя ответственность. Они ничуть не менее важны, даже если твои лисы в упор не видят в них хоть какого-нибудь смысла.              — Простите нас, — первым подал голос Ники. Он выглядел искренне виноватым, как и Рене, что извинилась следующей. — Мы проследим за тем, чтобы Эндрю больше не тронул Кейтлин.              — Пусть попробует, — размял кулаки Эмилио, неодобрительно зыркнув.              — Проследим, — кивнула Даниэль. — Дайте нам последний шанс, тренер Харриет.              Тренер лисичек ушла не попрощавшись.              — Теперь вы понимаете, что натворили? — приподнял бровь Ваймак. — Надеюсь, это послужит вам всем уроком. Тот, кто не ценит уже имеющееся, никогда не получит большего. А команду, что унижает свою же группу поддержки, будут презирать даже троянцы. Закончили.              Ваймак похлопал, сбивая напряжение.              — И вы, трио «не друзей», займитесь чертовым делом и отвлеките свою Смоллз от ее игрушки, пока я не вышвырнул ее в окно!              — Смоллз или ее игрушку?              — И то и другое!              Ваймак подозвал Аарона, Эмилио и Джейни, что с надутым видом последовали за ним, держа пуританское расстояние друг от друга, дабы никто не подумал, что всю разминку они провели вместе.              После произошедшего Джейни все еще оставалась одиночкой даже в команде аутсайдеров. Она держалась подальше от Эммалин, пугающей своим энтузиазмом, ей не нравились монстры из-за связи с Эндрю, к старшекурсникам она относилась прохладно. Но начиная с той ночи, Джейни внезапно нашла себя в компании Аарона и Эмилио. Трое медиков ходили на занятия с одинаково постными рожами и чуть что делали вид, что друг друга на дух не переносят. Однако занимались вместе, со все так же щебечущей Кейтлин, вознамерившейся непременно подружиться с «Друзьями своего парня», под возмущение остальной троицы              Маскот Черепах остановился рядом со скамейкой лисов, принявшись показывать грубые жесты. Ники было кинулся ответить ему той же монетой, но Эми взяла Хэммика за руку, предупреждающе помотав головой. Затем подняла повыше камеру мобильного и засняла некультурное поведение талисмана команды соперников. Отправив в какую-то группу, она подождала пару минут, чтобы запись разлетелась и в следующий момент несчастного паренька уже на чем свет стоит отчитывала некая женщина, тучная на вид и грозная на голос.              — Ого, — поразился Ники. — Интернет, страшная штука…!              — Оставьте разборки за пределами поля мне. Это моя битва, — Эми как раз выкатила стойку с клюшками, задвинув между двумя скамейками. Присев, она застопорила колесики и торжествующе откинула защитные крышки. — Вы же, сосредоточьтесь на игре!              Проверяя натяжение, она выдавала клюшки подходящим спортсменам. Эмилио сделал вид, будто ее не заметил, отобрав клюшку излишне грубо. Рене сочувственно погладила менеджера по плечу.              Кевин шествовал по полю с грацией старого льва, демонстрируя преображение. Он не удостоил толпу ни единым взглядом. И кажется совсем не волновался, что черепахи, занявшие свою скамью на другом конце поля, превосходили лисов числом почти вдвое. Эмилио, мрачный как грозовое небо, пристроился рядом и небрежно уперся подбородком о наконечник клюшки, развязно раскачиваясь на пятках.              — Дашь совет? — обратился Райт к Кевину. Если закрыть глаза, их присутствие с Эммалин ощущалось одинаково заносчиво. Райт сам не замечал за собой повадки сестры: Эми тоже не могла долго стоять без движения.              — А к сестре обратиться не судьба? — надменно осведомился Кевин, раздражаясь. — Или мы менеджера для красоты держим?              — Я спрашиваю тебя, — оскорбился Эмилио              Кевину ничего не оставалось, кроме как передать Райту слова его же близняшки.              — На первый тайм у нас ты и Джейни, так что можете не экономить силы — отдохнуть успеете. Ускоряйте темп, когда заменяете меня, или когда меня на поле нет. Но едва Джейни почувствует усталость — забирай ее место. У нее хуже с выносливостью чем у тебя, но она быстрее соображает. Нам пригодится ее мозг на суровых фазах, твоя сила — наша постоянная артиллерия.              — Это ты таким неординарным способом назвал меня тупым? — насупился Райт, зверея. Кевин закатил глаза:              — Ты действительно думаешь, что для того, чтобы назвать тебя тупым, мне нужны неординарные способы? Тогда ты еще тупее чем я думал, — съязвил Кевин. — Дело не в тупости. Она — стратег, ты — силовой игрок. Там, где она берет быстрыми решениями, ты без труда возьмешь простой силой. Минусы — иногда простой силы недостаточно, на любую силу найдется контрмера какой-нибудь Джейни. Как и на контрмеры Джейни найдется сила, против которой не сработает ничего кроме твоих кулаков. Эми сказала, дословно, ей позволяется тупить, потому что она как заторможенный компьютер — дождись загрузки и пользуйся на здоровье…              Кевин понял, что ненамеренно поджег хворост здравого смысла Райта, заметив, как его плечи напряглись, а кулаки сжались. Нет, все же он не его покладистая и плавная сестра. Иногда забываясь, он обращался к ним одинаково, чем неизменно поджигал конфликтную натуру Эмилио.              — Давно затесался в каблуках моей сестры? — угрожающе отчеканил он. — Думаешь, я одобрю ваши отношения, или что вы там мутите, думая что остальные совсем тупые и нихуя не понимают…?!              — Единственный тупой здесь ты, если думаешь, что я в перерывах между матчами трахаюсь со своим менеджером. И прекрати срывать свои психи на сестру, — вдруг вступился за менеджера Кевин.              — Тебе какое дело…?!              — Прекращай вести себя как склочный ребенок. Твоя сестра вернула Джейни ради команды. И ради нее самой — у нее есть будущее. То, что все так обернется, она знать не могла.              — С чего это тебя так волнует моя сестра?              — Меня волнует не твоя сестра, а ее обязанности и результативность. Если наш менеджер будет отвлекаться на склоки и скандалы, то станет еще бесполезнее, чем ты.              — Ты бессердечный мудак, знал?              — К твоему огорчению, знание не испортит мне настроение. Только попробуй играть вполсилы, иначе я вышвырну тебя с поля! Усек? Ты должен с ног валиться!              — Ублюдок, — огрызнулся Ли. — Ты отброс ебаный!              — Слышу от мальчика, ссущегося от вида сестры и мамочки. Ударишь в грязь лицом, станешь для них еще большим позором.              — Погнали, ребята! — воскликнул Ваймак, прерывая назревающую драку. Только его появление уберегло Кевина от поставленного удара в нос.              На поле, следом за тренером Харриет засеменил оранжевый клубок из пищащих и верещащих девчонок. Чирлидерская скамья стояла всего на пять метров от последней из трех скамеек лисов, но было не слышно, о чем щебечут девушки. Однако на этот раз, после головомойки тренера Харриет, лисы присмотрелись к своей вечной тени. С трибун в их адрес летели пошлые шутки от ожиревших и озверевших фанатов в потных майках, слышался призывный свист и сальные комплименты, но чирлидерши стойко не обращали на это внимания.              — Никогда не думал о том, насколько это мерзко, — кисло оскалился Мэт.              — Надеюсь родителям известно о наклонностях этих тупоголовых мразей, — резко высказалась Эллисон.              — Мне очень хочется послать в них клюшку, — разъярённо выцедила Дэн.              — Вот так бывает. Они тоже воевали на одном с нами поле. Но мы никогда не воспринимали их за свою силу, — мягко уколола Рене.              Лисички после произошедшего казались мрачнее обычного, даже не смотря в сторону команды. Лишь одна теребила в руках помпон и не сводила глаз с игроков. Кейтлин, заметив Джейни, Эмилио и Аарона, активно помахала им и заполошно запрыгала. За ней тут же засуетился рыжий хвост чирлидерш.              — Привет, Кейтлин! — энергично размахивал руками Ники.              — Китти, любовь моя! Можно я тебя поцелую на удачу?! — обрадовался появлению девушки так же активно замахавший Эмилио.              Аарон в отместку двинул обоим в бок локтем, но Кейтлин широко улыбнулась и вновь помахала в ответ, пытаясь привлечь внимание мрачной Джейни.              — Вы такие уроды, знаете, да? — зло заметила Эллисон. — У нее ладони в порезах!              — Поверить не могу, что вы и чирлидершу втянули в свои разборки, — покачала головой Дэн. — Понятно почему тренер Харриет вне себя от ярости…              — Но она же подружка Аарона, она не могла не встрять, — рассудил Мэтт.              — Ничего подобного, — возмутился Аарон. — И вовсе она мне не подружка…              — Тогда я возьму у нее номерок? — воспрял Эмилио.              — Пошел нахуй! — еще больше разозлился Аарон.              — Торопись, иначе наш Кен успеет раньше, — встрял Мэтт. — Пока ты тупишь, он пригласит ее на свидание.              — Только попробуй…! — шипел Аарон. — И прекращайте всю эту хуйню…!              — Если ты обидишь ее, я сниму с тебя кожу, обваляю в соли и посажу на кол, — очнулась ото сна Джейни. Все лисы разом утихли, Смоллз никогда ни с кем не разговаривала. — И произошедшее на крыше с твоим блядским братцем покажется вам всем легкой игрой…! Ай!              Эмилио ребром ладони стукнул Джейни по темной макушке, сбавляя градус напряжения и пафоса.              — Скажи спасибо, что Эндрю твоих тупых наездов в сторону его брата не слышал, — угрожающе прошипел Эмилио. — Хватит нагонять пафос, дура!              — Прекратить болтовню! — вмешался Ваймак. — Вы команда или кучка старых клуш? Через десять минут выходим на разминку. Начнете с пробежки. Того, кто на бегу хотя бы посмотрит в сторону черепах, я отправлю на скамейку к Эммалин, и попрошу прочитать подробную лекцию о соблюдениях правил и формальностей. В час длинной. Уяснили?              Лисов передернуло. Эммалин могла болтать долго и мозговыносяще.              — Тогда вперед.              — Я не причиню ей боль, — бросил Аарон Джейни прежде чем побежать. — Больше никогда.              После пробежки, растяжки у скамеек и разминки с мячом, с площадки ушли все кроме капитанов. Право первой подачи досталось лисам (Дэн отдала пять Мэтту и Рене), черепахам выбор половины поля. Диктор зачитал стартовый состав черепах с восторженным энтузиазмом, лисов представил с вынужденной и старательной вежливостью, вероятно так же получивший головомойку за скандал с маскотом, который Эммалин как раз старательно продвигала и мусолила. «Непрофессиональное поведение и пренебрежение спортивным духом — так встречают черепахи?!» — удивленно спрашивала она у подписчиков.              — Боже благослови тот день, когда Дэн додумалась нанять менеджера. В том году этот мудак смотрел на нас, как на дерьмо, — удивился Ники. — Ли, малыш, если мы поженимся, золовка Линни же будет хорошо заботиться о зяте Ники…?              — Я засуну эту клюшку в твою задницу…! — рассказал о намерении Ли, но Николас только больше впечатлился:              — Какие ролевые игры, мы так далеко продвинулись в наших отношениях…!              — Урод вонючий! — искрился злобой Эмилио. — Тебе обязательно клеиться ко мне при любом удобном случае?              — Вспомни о своих словах, когда будешь подкатывать к занятой девушке, — парировал Аарон.              — Так ты же отрицаешь, что вы встречаетесь.              — Это не дает тебе прав смотреть на мою Кэт, тупое животное…!              — Сцены ревности, — припечатал Эндрю. Сладко, но со скрытой ненавистью. — Как мило.              Аарон вспыхнул и замолчал. Эмилио погрозил Эндрю кулаком, но Миньярда это несколько не впечатлило.              Нынешний опекун Эмилио — защитник Эррера, был не многим его выше, но массивнее. Не зря его, по рассказам Эми, прозвали танком.              Раздалась сирена. Черепахи и Лисы одновременно рассыпались по площадке, ринувшись навстречу друг другу. Эллисон шустро подала мяч. Игра была жесткой и Эмилио, не сдерживаясь, только добавлял огоньку в общий кипящий котел чувств. Выброс адреналина кипел по венам фейерверком, распаляя его чувства. Чувства, которые он любил и ненавидел. Потому что никогда не был достаточно силен, чтобы догнать мать, вечно обходящую его, вечно впереди. Один, второй, третий откинутый соперник — плевать. Мама всегда была сильнее бездарностей и всегда считала бездарностью его. Как и сейчас. Есть талантливая Линни и есть ее неудачный клон Ли, годный лишь на то, чтобы махать кулаками. Драйв и скорость, вытесняющие отчаяние, приводили его в еще большее бешенство — почему его усилий всегда было недостаточно. Его тренировки с Кевином не прошли даром, он куда лучше отдавал пасы, они стали мощнее и точнее, но все еще не дотягивался до солнца матери и светила сестры.              И до Эрреры не дотягивался тоже.              Эррера быстро сообразил, что Эмилио — не его гениальная стратег сестра, и начал его обводить, провоцируя на необдуманные выпады.              — Какого это быть, полным разочарованием? — забив гол, он прошелся мимо, выдав ехидный комментарий. — Я слышал о близняшках Райтах, а твоя сестра ничего так. Это ее комбинация? Вижу, ее. А брат, посмотрю, тупоголовое ничтожество.              Окончательно доведенный, Эмилио не сдержался, желая расстрелять ворота. Это было тем, чего Эррера и добивался — Эмилио ждали и попросту загнали, выбив для черепах еще один гол. Их менеджер — девочка с ярко зелеными волосами и черепашкой на футболке, — ухмыльнулась, когда тренер похлопал ее по плечу. Эммалин со злости едва не сломала планшетку — ее выстроенная стратегия дала осечку, из-за осведомленности противников. Вся расстановка, которую она объединяла с расчетами тренера и замечаниями Дэн. Они заранее знали, что стоит разъединить Кевина и Эмилио, и вероятно понимали, чем можно уязвить Райта, выбивая из колеи. Черепахи вели со счетом четыре — один.              — Тренер, нужна замена, — кисло прошептала она. — Они были готовы к брату, но Джейни — новый игрок. Это может сбить их с толку и дать нам время перегруппироваться.              — Джейни, ты… — начал было Ваймак, и тут же побагровел от злости. — Какого черта ты рубишься в игрушки на матче?!              Джейни не ответила, бесстыже продолжая тыкать по клавиатуре пальцами.              — Смоллз! — Ваймак пощелкал у ее лица, словив недовольный и недоумевающий взгляд, словно они смели отвлечь ее от более важного и интересного занятия. Взмолившись всем богам и поведав им, что ему за это не доплачивают, он начал более вкрадчиво. — Если спасешь положение, куплю тебе любую игрушку на выбор…              — Любую? — Джейни подняла очи от злосчастной приставки, наконец вспомнив где находится и с кем ведет переговоры.              — Любую!              — Ох, столько вариантов, может… Тёмного Мессию? Колду? Точно, халфу… Или… Аддон для Обливиона, ходят слухи, что он будет огромным…!              Не поняв ничего из чудного набора терминов, тренер изъял приставку и отдал ту на хранение менеджеру.              — Да! А теперь заткнись и играй!              Ваймак воспользовался паузой, чтобы произвести замены.              — С каждым годом они все несноснее, — жаловался менеджеру тренер.              — А это педагогично, подкупать ее играми?              — Алкоголь работает только в случае Эндрю, другим хватает морального удовлетворения от похвалы, или поджопника, — Ваймак повернул голову к менеджеру. — Осуждаешь?              — На войне хороши все средства! — Эммалин только восхищенно подпрыгнула на месте.              Направляясь к выходу, Кевин сделал крюк и подбежал к Эмилио, чтобы осыпать того щедрой порцией ругани.              — На кой черт ты поперся к ним?! Они тебя ждали!              — Заткнись! — Эмилио отпихнул его локтем, двигаясь к скамейкам. Взбешённый Кевин думал кинуться за ним, но Аарон клюшкой преградил ему путь.              — Дай ему успокоиться. Сам же видишь, вся их стратегия была направлена на его уязвление. Его грязью поливали со стартовой сирены, понятно почему он зол и расстроен, — заметил Миньярд, добавив. — И где твое обещанное сострадание? Так и остался бессердечным танком, которому посрать на все, кроме победы? Лживый говнюк ты, Дэй.              — Заткнись, — Кевин стушевался, но уже не пытался догнать Эмилио.              Эмилио упал на скамейку, скрывшись от мира под полотенцем. Черепахи торжествовали, подпитывая конфуз и бессильную горечь лисов. Эммалин металась бабочкой в банке, на ходу мучительно думая:              — Братик, ты…              — Отстань от меня… — отмахнулся Эмилио. — От тебя мне всегда еще более тошно…              — Вперед! — Рене подбодрила невыразительно мрачную Джейни, что выходила на поле с таким видом, будто видела занятия куда более интересные и периодически кидала тоскливые взгляды на свою приставку.              — Она что, и пары минут без своей игрушки провести не может? — поразился Ваймак. — На каждой тренировке чуть что, бегает за своим адским агрегатом. У нее здесь игра реальная, а она все еще в игре виртуальной…              — Игровая зависимость, — объяснила Эммалин. — Хорошо, что она в принципе способна делать что-то еще. Если увлечется по-настоящему, то будет играть того лучше. Когда воспримет все происходящее за продолжение игры…              Тренер Гаррисон тоже сделал несколько замен: выпустил двух свежих нападающих и защитников. Игра лисов их здорово вымотала — Эммалин заранее выяснила и сообщила, что у противников хуже с выносливостью, чем лисы активно пользовались.              Когда прогудела сирена, и игра возобновилась, мяч подала Дэн. Она, по разработанной тактике, отправила его вратарю. Эндрю мощным ударом послал снаряд аж во вратарскую зону соперника. Снаряд ударил высоко в стену, отскочил в потолок, а оттуда под острым углом срикошетил на линию первой четверти. Защитники, которые уже бросились навстречу Джейни, понеслись назад в удвоенном темпе. Эррера и его напарник, воспроизведя обводку, преодолели угрозу Джейни без особых усилий. Нападающий поймал мяч и метнул его вперед.              — Ну ты и черепаха! — расхохотался он, и осекся, подбирая другое выражение. — Тормознутая!              Эндрю защитил ворота, возвращая мяч назад.              Ситуация, однако, повторилась. Джейни не особо старалась, не реагировала на оскорбления. Лишь сонно потирала глаза, безынициативно наблюдая как Эррера убегает вперед.              — Смоллз! — рявкнул Кевин.              — Она вообще собирается играть?! — разозлился Ваймак. С Джейни конечно бывало трудно на тренировках: периодически она засыпала прямо посреди игры, путаясь в ногах и отказываясь продолжать играть без перерыва на свою приставку. Но он надеялся что хотя бы на время игры ей хватит совести немножко растрястись.              — Терпение, — робко улыбнулась Эммалин.              Эндрю блокировал очередной удар и в минутном перерыве на замену игроков, что-то сказал Смоллз. Сказал что-то настолько мерзко и въедливо, что безынициативная Джейни разом проснулась, обливаясь кипящей яростью.              — Вкуси говна и сдохни, уебок! — зло зарычала в ответ Джейни, кидаясь в сторону вратарской зоны.              — Что она делает? — опешил Ваймак. — Постойте, она же не Эндрю понеслась добивать?!              — Воображает, что действие происходит в спортивном аниме. Сейчас у нее по сюжету идет фаза «после неудачи стать сильнее», — пояснила Эммалин. — О, боже…!              Но Джейни пошла тараном не на Эндрю, а на перехват. Она, за эту минуту сонливости и наблюдений за игроком в близи, сделала выводы и теперь осознала, что сдерживать Эрерру бесполезно — оставалось идти с ним вровень и запутать вертлявой манерой, которую он не выносил. Эррера брыкался, матерился, но сделать ничего не мог — Джейни не была умнее, или сильнее. Просто она куда быстрее соображала, и за какую-то секунду промедления выдумывала дальнейшую стратегию, на разоблачение которой соперники тратили драгоценное время. Скоординировавшись с Кевином и боковым зрением ловя фигуры союзников, она прекрасно ориентировалась в суете и беспорядке, систематизируя и предотвращая любые попытки соперника самостоятельно выдумать план.              Защита лисов была готова, напичканная стратегией Эммалин и позволяя Джейни взять на себя роль координатора. Джейни, соображая быстрее и своих, и чужих, выбила мяч и сделала бросок, не оглядываясь по сторонам и не задерживаясь на месте. Там, где другим требовалось время на размышления, она становилась чистым инстинктом и чувством. Эндрю принял мяч под нужным углом, Дэн и Эллисон его разыграли, Джейни выиграла время, направив мяч в нужную сторону. Кевин подстроился и уже был готов подхватить, атакуя ворота противника.              — Потому что в онлайн-играх нет времени на раздумья, — подчеркнула веско и триумфально Эммалин. — Все решается в ту же секунду. А она не была бы лучшим игроком Джей-старом, если бы допускала рестарт!              Трибуны взорвались овациями, когда Дэй пробил ворота черепах. Кевин хотел дать Джейни пять, но она лишь хмуро вернулась на свою позицию.              Однако ожидаемо, на долго быстрой реакции Джейни не хватило, как и ее выносливости — она, хикка по натуре, начала выдыхаться на десятой минуте, а ее пасы без проблем могли принять лишь Кевин и Эндрю. К быстрой игре были не готовы не только чужие, но и свои, Джейни стала чаще мазать, но все еще уводила мяч у разъярённого Эрреры. На Джейни не действовали оскорбления, подстебывания, пожелания — на все она реагировала с абсолютно непроницаемым, будто Будда, выражением, еще больше выводя противников из себя.              — Она онлайн игрок и частый посетитель форумов, вот и наслушалась всякого. Интернет жесток, стать жертвой массовой травли куда проще чем кажется, — вздохнула Эммалин. — Иногда достаточно сказать не то слово, любить не того персонажа, или шипперить не тот пейринг, чтобы армия обозленных анонимов, совместно с троллями, желающими просто развлечься за чужой счет, пожелали тебе смерти. Знала бы ты, как мне надоедает их банить…              — Жалкие люди, — поддержала менеджера Рене. — Самоутверждаться в интернете за собственную ничтожность в реальности — это низко. А поливать кого-то грязью за предпочтения к вымышленным героям — отвратно…              — Ты защитила ее, осторожно, они и на тебя объявят охоту, — прыснула менеджер.              Всему пришел конец, когда до Эрреры дошло, что Джейни, даже при всей своей быстроте принятия решений, не может ответить тяжелой артиллерией. Получив тычок, затем второй, третий, Джейни начала сдавать. Ее активно теснили, выбивая из нее дух раньше, чем она могла собраться на что-то серьезное.              — Замена! — сжал челюсти Ваймак, понимая, что еще немного и Джейни попросту раздавят. Игру приостановили. Против грязных силовых трюков Джейни ничего не могла противопоставить, а выдохнувшись, просто бесцельно болталась на площадке. — Подонки…              — Она хороший игрок, но ее время ограничено, — вздохнула Эбби.              — Всё-таки реальная жизнь не онлайн-игра, там калечат морально, здесь наверняка… — согласилась Линни.              — Надо подумать, как увеличить ее время, — заметил Ваймак. — Полезная способность, но не долгосрочная… Райт, ты как?              — Готов, — кивнул Эмилио с мрачной решительностью. — Линни, расклад. У тебя уже есть идея, даже если ужасная. Выкладывай.              — Братик… Это сырая наработка и она тебе навредит, а я не могу…              — Немедленно, иначе я с тобой больше не заговорю.              И она сказала, едва шевеля обескровленными губами и заметно елозя на месте. Рене взяла Эммалин за руку, та сама не заметила как от нервов начала расчесывать запястье.              — Пойдет…              — Не надо, братик…              — Не тебе решать что мне нужно. Я хочу победить…              — О, посмотрите кто вернулся, — обрадовался Эррера, заприметив Эмилио на поле. — Ничтожество и главное разочарование команды. Жду не дождусь увидеть твой очередной позор, лузер!              Эндрю направил удар Райту, но принять его тот мог, только пройдя через крупную тушу Эрреры. Не жалея себя, Эмилио прорвался вперёд, терпя силовые приемы и отвечая той же сокрушительной силой. Снаряд оказался в его сетке и Эмилио, не задерживаясь, воспользовался вороньим трюком, чтобы перенаправить тот Кевину. Получив локтем в бок, он упал на колени, но тут же поднялся, понимая, что должен сдерживать Эрреру для завоевательного похода Дэя.              Эмилио пер с упрямостью танка, даже когда его снесли с ног, и даже когда зарядили в нос. У Эрреры уже не оставалось времени на то, чтобы выпускать нелестные комментарии. Эмилио плотно взял его в оборот, позволяя Кевину без труда разбираться с черепахами. Эррера в конце концов снес его с ног и обеспечил бы вывих, не будь на Райте защитное обмундирование, но даже тогда Эмилио не отступил, обратившись каменной стеной. Кто-то молотил по плексигласу, но Райту было все равно, он сохранял на лице выражение мрачного смирения и горького понимания.              Самому ему не прорваться. Но был тот, кто прорвется за него и сделает то, на что у него самого не хватало сил. Звезда, что осветила ему путь и вернула любовь к экси. Человек, что поверил в него и выбрал его, когда, казалось, не верил уже никто. Ворота черепах озарились. Кевин забил и теперь торжествующе вознес клюшку. Эмилио чуть улыбнулся, сдерживая искреннее, истинное восхищение.              — Ты никогда не станешь членом свиты, потому что ты ничтожество! — повторяла Кэти. — Не смейте даже думать о воронах!              Не сметь даже думать. Жестоко. Ведь он так хотел, чтобы мама хоть раз посмотрела на него с той же гордостью, с какой смотрела на Эммалин. Чтобы Эммалин хоть раз посмотрела на него как на умного старшего брата, а не жалкого отброса. Чтобы смотрели так, как смотрят на Кевина.              Но оказалось, и в тени Кевина ему могло быть хорошо.              Тренер черепах заменил Эрреру. Но новый опекун оказался мастером по части грязных трюков — не шибко умный, но идущий напролом. Уотерсон попросту полетел вперёд, не особо интересуясь наличием человека на дороге. Однако Эмилио не отступил, как игрок рассчитывал — раздался треск. Райт поднялся, вытирая кровь с уголка рта. Судьи выдали черепахе желтую карточку.              — Ты в курсе, что мог расхерачить свою пустую голову? — прорычал Кевин, когда Райт вышел отбивать штрафной.              — Мне насрать. Все равно есть кем меня заменить.              — Эмилио…              — Отстаньте от меня. Я должен это сделать, — рявкнул Райт. — Играй так, как будто ты один на площадке. Я сделаю все, чтобы расчистить тебе дорогу. Эгоизм — это часть тебя, так воспользуйся им.              Кевин мучительно кивнул, потемнев лицом.              Первый тайм закончился со счетом шесть — четыре, в пользу лисов.              Кевин, как всегда, увязался за Эммалин, когда она убежала проверить стойку с клюшками. Ваймак ушел дать слово журналистам. Аарон сразу подоспел к Мэтту и Ники. Джейни схоронилась в углу со своей приставкой, рыча на каждого, кто смел что-то сказать по данному поводу. В ушибленном плече Эмилио до сих пор стреляло, но он стоически терпел, игнорируя обеспокоенные взгляды Рене и Дэн.              — Уотерсон мудак, — отчеканила капитан, заметив ссадину на лбу Райта.              В раздевалке Лисы расположились широким кругом, чтобы, не толкаясь, снять лишнюю экипировку и сделать растяжку. Выглядели все усталыми, однако голоса звучали бодро.              — Мы смотримся куда лучше, чем я ожидал, — попытался подбодрить остальных Ники.              В раздевалку вошел Ваймак:              — Вы смотритесь отвратительно! Такая игра никуда не годится, и больше я этого терпеть не намерен. Где разрыв по очкам, я спрашиваю? Вы обязаны были создать его в первом тайме, потому что к началу второго уже набегались, а соперник выпустит свежих игроков.              — Тренер прав, — согласилась Дэн. — Надо было поднажать до перерыва.              — Так, продолжаем растяжку. Смоллз, какого черта?! Отдай свою игрушку, поверить не могу, как ты можешь думать о таком прямо во время игры?! — Он конфисковал у печальной Джейни приставку и крикнул в коридор: — Эбби! Эммалин!              — Идем, — отозвалась та и вскоре появилась в раздевалке, а за ней Эммалин с двумя кувшинами в руках. В одном была вода, в другом — изотоник. Следом спешил Кевин, обсуждая что-то с менеджером на повышенных тонах прямо на ходу. Пока Эммалин наполняла и раздавала стаканчики, Эбби ощупала плечо Эмилио.              — Как ты? — ужаснулась Эммалин, опередив замечание Эбби.              — Отстань, — фыркнул Эмилио.              — Ли, прекрати! Тебе больно! — возмутилась Эммалин.              Ники победно вскинул кулак.              — Они такие предсказуемые. Мои десять баксов! Пососите, лузеры, я изучил дуэт Райтов лучше всех!              Кевин выглядел рассерженным, однако злился он не на Хэммика.              — Кевин, скажи что-нибудь! — надулась Эммалин. — Скажи что он идиот!              — Ты идиот! — выполнил просьбу Кевин.              — Нахуй вали! — не остался в долгу Ли.              — Травмы — это не шутка, их нельзя скрывать. Если получил травму, не отказывайся от помощи. Даже если твоя одна единственная хромосома не работает, пошевели хотя бы той что в запасе, ясно?!              Эмилио ответил неприличным жестом.              — Это бесполезно, он тупее пробки, — Кевин проглотил дальнейшие замечания и обратился к Эмилио более сочувствующе. — Своей болью ты никому не сделаешь лучше. Восстановись, чтобы стать поддержкой команде. Ты нам… Ты мне нужен.              Никто не верил своим ушам. Эмилио покраснел, а Кевин чуть сжал его ладонь, а затем ушел в сторону. Райт терпеливо позволил себя обследовать.              — Такие как этот в природе точно не выживают… — буркнул Ваймак. — Я скажу пару слов, а затем послушайте своего менеджера, у нас появились кое-какие наработки…              Перерыв пролетел молниеносно, в наставлениях тренера и разъяснениях Эммалин, что приперла раскладную доску и теперь чертила целые схемы, объясняя новую позицию. Кевин вдумчиво кивал, добавляя свое веское слово. Над головами загудела сирена.              — Выдвигаемся, — объявил Ваймак. — И бога ради, кто-нибудь, растолкайте Джейни и вышвырните ее на корт, она уже начинает храпеть…!              Кевин задумчиво смотрел на Эмилио, что оторвался и независимо шествовал впереди.              — И ведь молчал о своей боли до конца. И молчал бы дальше…! Неужели ему так по кайфу быть сплошной болью окружающих?!              — Потому что самому больнее, — ответила Рене тихо. — И это относится не только к нему.              Эбби как раз забинтовала расчесанную до крови ладонь Эммалин.              — Это у нее нервное. Неосознанное причинение себе вреда. Она все ногти под корень сгрызла, все руки расчесала, — поделилась Элисон. — Мне до сих пор стыдно, что тогда я накричала на нее…              — Ты была на взводе, — Рене уложила ладонь на плечо подруги. — А Райты очень ранимые и чувственные, хотя по ним и не скажешь…              — Недолюбленные дети, — вздохнул Ваймак. — Иногда я так хочу вмазать вашим биологическим родителям. Даже если придется сесть после, господи, просто сил моих нет…              — Тренер, — покачала головой Рене.              — Вырвалось…              Поскольку за время своего существования лисы печально прославились отсутствием слаженности, почти все зрители забывали, что вообще-то это команда первого дивизиона. Сколачивая свою команду побитых жизнью отщепенцев, Ваймак пользовался тем же ресурсом, что и любой другой тренер премьер-лиги, то есть отбирал лучших спортсменов в университетах по всей стране. Если бы только лисы сумели преодолеть свои разногласия и по-настоящему сплотиться, то превратились бы в грозную силу. Эммалин правильно полагала, что без Сета, но с Джейни и Эмилио, шансы команды значительно повысятся. Черепахи бросались в атаку, но лисы, теперь, сумевшие преодолеть их тактику, с неожиданной свирепостью отшвыривали их назад. Аарон умело компенсировал недостатки Ники. Дэн на своей позиции держала под контролем все поле. Мэтт успешно отвлекал на себя защиту соперника. Кевин и Эмилио отлично работали в команде, а Джейни прекрасно ориентировалась в бешеном темпе и умела принимать стратегически верные решения.              Лисы, было отставшие, вновь вырвались вперед. Кевин стукнулся с Эмилио клюшкой. На смену вышла отдохнувшая Джейни.              Когда черепахи едва не сравняли счет, Мэтт впечатал рвавшегося к воротам нападающего в борт. Миг спустя они сцепились в драке. Мэтт вскинул руки и шагнул назад, но черепаха продолжал напирать, силясь его покалечить. Джейни, оказавшаяся ближе, выпалила что-то настолько уничижительное, что черепахе резко стало не до Мэтта. Он встревоженным бизоном помчался на Смоллз, но та попросту шагнула за не ожидающего такой подлянки Эмилио, вынудив Райта обороняться от наступающего черепахи. Судьи разняли соперников, ругаясь и выразительно жестикулируя. Черепаха заработал красную карточку, а Джейни подзатыльник от взбешенного Эмилио. Трибуны ревели. Мяч перешел к лисам.              Благодаря воспроизведённый парной обводке от Эмилио и Кевина, последний сумел забить и лисы оказались впереди. Так последние секунды превратились в ожесточенную схватку.              До конца оставалось всего восемь секунд, когда нападающий бельмонтцев завладел мячом. Десять шагов, разрешенные правилами, вывели нападающего прямо к вратарской зоне. Гол черепах означал бы овертайм, а сил на пятнадцать минут дополнительного времени ни у кого не было. Ворота казались великанами, а Рене слишком маленькой, будто бабочка на коллекционной доске. Зрители понимали, что удар с такого близкого расстояния ей было не отразить. Черепаха выбрал самую дальнюю от Уокер точку и направил снаряд в левый нижний угол. Даже если бы она успела метнуться туда, мяч летел слишком низко к земле, и для замаха тяжелой вратарской клюшкой не хватило бы места.              Только лисы были готовы к такому повороту.              Мозговыносящие лекции менеджера и ее анализ на что-то сгодились — все члены команды прекрасно знали, куда будет бить черепаха в случае критического момента. Поэтому Рене, уже по инерции, оказалась в нужной точке раньше, чем соперник сделал бросок, просто закрыл угол собой. Рене не сумела правильно сгруппироваться, поэтому мяч ударил в ее экиперовку и отскочил обратно. Противник ринулся вперёд, желая вновь завладеть мячом. Но Аарон только этого и ждал. Он был рядом и на ходу врезался в противника. Он сумел увести мяч, перепасовав подсобившему ему Эмилио, выученным жестом.              Финальная сирена прогудела оглушительно громко, но торжествующий вопль Мэтта перекрыл даже ее. Эми Райт перелетела через ограду в объятия девушек. Ее подхватила Рене, кружа и веселясь. За шустрой девушкой менеджером подскочили и остальные члены управления команды.              Победа, это была победа.              — Да ты скорость! — зарделся Эмилио. — Круто перекрыл!              — Ты цитируешь «тачки», серьезно? — выгнул бровь Аарон.              — Пошел нахуй, тачки ахуенны!              Джейни упала прямо на месте, восполняя потребность во сне. Кейтлин безмятежно поливала ее водой из своей бутылки.              — Переутомилась, — сказала она подошедшему Аарону. — Сказала, что чувствует себя как вытянувшая в одиночку весь бой Фурия…              Остальные члены команды окружили Рене, сбиваясь в кучу. Мэтт радостно хлопал товарищей по плечам и шлемам, с его лица не сходила широченная улыбка.              — Вот как это делают Лисы! Вот как мы это делаем, да, ребята?              Уже переодевшийся Эндрю держался подальше от общего праздника жизни. Хэммик, вскинув вверх кулак, испустил ликующий вопль.              — Это было круто! Считайте, сезон наш!              — Это было не так плохо, как я ожидал, — резюмировал Кевин, принимая от Эммалин уже открытую воду и полотенце. — Возможно вы и не такие бездарности. Поверить не могу, это сработало…              — Я способна составить тактику даже для обезьяньих боев, — заулыбалась Эммалин.              — Твоя тактика просела под конец первого тайма. Ты не сумела рассчитать, что эти сволочи нас раскроют? Их разведка сработала отлично, — начал бурчать Кевин. — Работай лучше.              — Буу, — Эми надула щеки. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты не умеешь обращаться с девушками?              — Заткнись, зануда, — добродушно отмахнулся от Кевина Ники, принявшись тискать Эммалин. — Линни наше солнышко! А ты, брюзга, не мешай нашей минуте славы!              — Реально, мы не дадим в обиду нашего золотого менеджера! — Мэтт, заключив в медвежьи объятия Эммалин, энергично потер и Кевина по шлему. — Ты что, облезешь, если хоть разочек улыбнешься бесплатно?              — Покроюсь перхотью, — съязвил Кевин.              Мэтт дернулся было, чтобы обнять вылезшую из темного угла мокрую Джейни, но та отскочила от него назад к Кейтлин, шипя как дикая кошка. Но от усталости заплетаясь в ногах. Мэтт примирительно поднял руки:              — Ты была великолепна! Не знал, что ты умеешь так играть! Ну что, как тебе?              — Это было скучно и я хочу спать, — зевнула Джейни, потирая глаза. Мимо пробегавшего Эмилио она ухватила за край джерси. — Эй ты…              — Я тебе не «Эй Ты», когда ты наконец запомнишь наши имена?!              — Твое имя слишком сложное, чтобы запомнить его. Я обращаюсь к таким как ты на «извините» или «эй», или «пожалуйста», всегда работает. Эй ты, сядь.              — Я тебе не собака! — взвился Эмилио, но покорно присел на корточки, позволяя Джейни взобраться на спину и тут же отключиться на своем плече. — Я несу ее только потому что эта черепаха такими темпами на поле уснет и нам придется оставить ее сородичам.              — Действительно, в природе не размножаются… — вспомнила Дэн слова тренера. — Давайте пособолезнуем проигравшим, но для начала…              Дэн переглянулась с остальными членами команды. Все собрались вместе, в одну кучу, за исключением скучающего Эндрю. Даже Эмилио приперся, вместе с храпящей Джейни на спине.              — Три, четыре… — продиктовала капитан.              — Спасибо за поддержку! — рявкнули все, и склонились в поклоне, перед удивленными и растроганными лисичками. Кейтлин ахнула, кто-то восторженно запищал, а кто-то и заплакал.              — И чего так орать… — обалдела от звукового удара проснувшаяся, и едва не свалившаяся с ездового Эмилио, Джейни.              — Спасибо группе поддержки!              Оглушенная Джейни захныкала:              — У меня ощущение, что наша команда состоит из вопящих баньши… — поразмыслив и сморщившись, Джейни добавила. — А воняет как отряд поганищ…              — И как же? — спросил потный Эмилио.              — Чем-то протухшим, грязным и токсичным, с привкусом позитива, добра и дружбы…              Черлидерши, восторженно благодарящие лисов, в немом изумлении уставились на Джейни. Кевин хлопнул себя по лбу.              — Заткнись и спи! — застонал Аарон.              — Спи и заткнись! — одновременно с ним возвел к небесам Эмилио.              Лисы и лисички весело рассмеялись. Красная, почти в тон формы, Джейни показала всем средний палец с высоты своего положения.       

***

      — Опять привечаешь страждущих? — вздохнул Жан, наблюдая крайне прискорбную картину. Лоуренс, замученный Эдит, замер памятником балеруну-смертнику.              — Эдит просто накрасила ему ногти, — отмахнулся Ниэль, не отвлекаясь от книжки, продемонстрировал Жану и свой маникюр — кроваво красный, с блестками. — Жасмин нам и средство для снятия дала, перед тренировкой все смоем. Так что подставляй свои пакли, мастер Ди научит безвкусного Франсуа чувству прекрасного…              — Падение дома Ашеров? Серьезно? — Жан заглянул ему через плечо, заинтересованный потребляемой литературой.              — А лучше бы падение дома Морияма, но что поделать, — Ниэль отвесил Жану по лбу книжкой. — И что за упаднический тон?! Да, Эдгар Аллан! Я патриот!              Скепсис Жана был вполне оправдан. Ниэль никогда не читал Эдгара Аллана, но его так и подмывало исправить этот факт своей биографии. Последнюю неделю он на всех ладах цитировал любимые строчки из По, уверяя окружающих, что является патриотом любимой команды. На деле же он просто бесил брюзгу Жана.              — Ты британский позер, — закатил глаза Жан, но спорить не стал, принявшись вытирать свой кактус салфеточками и проверять почву на сухость.              Эдит свирепствовала:              — Но он же сущее прекрасие, посмотри! Незаконно иметь такие длинные ресницы! — восторгалась Эдит новым обликом Лоуренса. Вероятно, она решила испробовать на нем всю косметику, что ей подарили Жасмин и Роуз. — Если бы Ло был девушкой, то он бы не оставил шансов даже Жасмин! Даже… Даже Роуз!              Эдит сама ужаснулась от последней реплики. Роуз была для нее иконой — умная, милая и красивая, настоящая старшая сестра, которой Эдит, замученной мужским обществом, явно не хватало. Она всегда слушала Роуз затаив дыхание и краснела, когда Дженкинс делала ей комплименты. В свое время Эдит копировала ее манеру заплетать две косички, беспечно подражая прелестной Рози. Все бы ничего, но в той же манере она восторгалась и Теодорой, и Жасмин, наводя Натаниэля на определенные мысли. Существовала вероятность, что Эдит просто находит себе кумиров и предметы для подражания, но на парней в любовном плане, после издевательств Рико, она не могла в таком смысле даже смотреть. Натаниэль и Жан давно подозревали, что напарнице куда больше нравится общество девушек, но деликатно ничего на данный счет не говорили. Как и Натаниэль и словом не упрекнул Жана, видя его влюбленность в тот образ Роуз, что он себе создал. «Она светлая, милая и добрая, а еще ладит с Эдит» — заявлял Жан. Хотя милой и доброй, Натаниэль, после недавних событий, манипулятивную заразу Дженкинс уж точно не считал и не хотел, чтобы его любимый Жан обжёгся о ее гадкий характер. Жану нужен был действительно солнечный и хороший человек, такой яркий, чтобы ослеплял мрачную жизнь Моро. К другим Натаниэль клятвенно обещал себе же Жана не отпускать. Жан заслуживал только самого лучшего партнера, что будет безмерно любить его так же, как его любят Эдит и Ниэль.              — Ты мне льстишь, — покраснел Ло. — Рози почти самая красивая девушка, которую я знаю.              — Почти? — будто очаровательный птенец, наклонила голову Эдит.              — Моя сестра самая красивая девушка во вселенной…              — Забей, он тот еще сестролюб, — отмахнулся Теодор — напарник Ло, который пришел к ним на посиделки вместе с Картером. Он с видом собаки, сносящей все шалости неугомонного дитя, позволил Эдит накрасить себе ногти. Натаниэлю новичок Тедди, пришелся по душе, наверное, потому что тот был вратарем, способным обучить чему-то Эдит. Они с Эдит здорово сдружились, показывая друг другу различные приёмы, и Ниэль только радовался, что его замкнутая напарница учится понемногу находить общий язык с другими людьми.              — Никакой я не сестролюб, — покраснел Ло, пытаясь по привычке дернуть длинный локон у уха, но не находя его. Эдит собрала его волосы в шикарную прическу.              — Ты даже в этой дыре засел ради ее операции. А еще смотрит всякие седзе для девочек, танцы с вампирами, и вообще, Ло весь такой девчачий… — показательно язвил Тедди, насвистывая что-то себе под нос.              — Скажи это Жасмин, жертва стереотипов, — фыркнул Ниэль. Недавно Жасмин отсчитала Жана, за его воспитательные фразы для Эдит, в духе «Ты же девочка». Жасмин называла себя феминисткой и боролась с неравноправием в меру своих сил.              — Мадока — это не сёдзе для девчонок! — возмутился Ло.              — Как и Сейлор Мун?              — Заткнись, а? — Ло, не смотря на весь свой хрупкий и девчачий вид, вполне мог втащить в нос, без лишних проблем — Тедди побоялся драконить его дальше, переведя тему:              — Так зачем ты позвал нас, Ниэль? Только не говори, что тоже стал законченным сестролюбом, отлавливая народ малышке Ди на эксперименты, — попытался пошутить Тедди, хотя Натаниэль видел, что он волнуется. Не злится, но волнуется. Ему нравилось с Ниэлем, нравилось быть защищенным, веселиться на ночных собраниях и общаться с обычно недоступной посторонним Эдит, но все вороны с горем выучили — ничего не дается за даром. И он ждал, что Натаниэль попросит что-то, чем они не смогут расплатиться.              — Успокойся. Я не Рико и не собираюсь вас к чему-то принуждать, — Ниэль откинул книжку. Эдит убрала лаки и выдала парням салфетки со средством для снятия макияжных художеств. — Тед, я знаю, что тебе эта информация не поможет. Мне, Жану и Эдит она тоже ни к чему. Но, возможно, Ло придется в самый раз.              Натаниэль знал историю Тедди. Он въехал по лицу своему отчиму, когда тот начал бить его мать. Его отдали в Эвермор, чтобы он не мешал браку своих родителей. И разумеется, семью свою он не больно любил, в отличие от Ло, который делал все и более, чтобы сестру Лилиан не отключили от аппарата жизнеобеспечения.              — Мы со старшими организовали проект. Проект направлен на помощь тем из нас, кому не так повезло и чьи семьи находятся в щекотливом положении, — аккуратно подвел Натаниэль. — Я знаю, что тренер держит вас в зависимости от финансов. Мы все находимся в такой ситуации, хотя говорить о ней не принято. Контракт составлен мерзко, так, что уйти из воронов, при этом не загнав семью в ужасную долговую яму, попросту невозможно. А семьями вас продолжают шантажировать, чтобы вы стойко терпели происходящий беспредел.              Лоуренс, оттеревший лак с пальцев и уже раскручивающий локоны, выглядел как чистый лист — пиши что хочешь. Он много кусал губы, так, что те начали кровоточить.              — Ты прав, Ниэль. Моя сестренка находится на аппарате, который сжирает слишком много средств. И я не мог оплатить его даже проституцией, — его губы пересекла кривая ухмылка, а острый взгляд уперся в остальных находящихся в комнате. Словно он был готов к обвинениям и оскорблениям, каких не последовало. Ниэль опустил руку ему на запястье, и он умилосердился, из злого, став просто печальным. — Эта команда дает хоть какой-то шанс вытащить ее. Конечно, теперь я понимаю, что предложение тренера вовсе не было моим золотым билетом. Я знаю, что скорее всего не доживу до выпускного, что тогда моей сестре конец. Но что мне еще остается? Выйти из этой аферы нельзя, не навредив ей еще больше. Я в тупике…              — Еще не все потеряно. У меня есть финансы и я хочу потратиться на тех, кому нужна помощь.              — Ниэль, это большие деньги…              — Не сомневайся, моих сбережений хватит на аппарат жизнеобеспечения. Проект заключается в том, чтобы уберечь семьи тех, у кого это возможно. Я не могу вытащить тебя, но могу спасти твою сестру. У нее же есть фонд?              — Да, но…              — Отлично. Дашь контакты, я запрошу о передаче средств через подставное лицо. Конечно, за тобой следят, но ты не создаешь проблем и не сильно отсвечиваешь, а благотворительные фонды периодически помогают попавшим в беду. Твоя сестра будет в порядке, Ло. А с ней будешь в порядке и ты… А…              Натаниэль не успел опомниться, как Лоуренс налетел на него, сжав его шею в объятиях. Безутешно рыдая на его плече, он продолжал повторять бессмысленные благодарности, оставляя Веснински в совершенном недоумении и неловкости. Ниэль пытался его утешить, поглаживая по голове. Лоуренс говорил что-то о настоящем Боге, благородном миссии, но в череде всхлипов и завываний, Натаниэль так и не сумел ничего разобрать. А вот потеплевшее и будто очеловечившееся выражение на мрачном лице Тедди разобрал. Эдит все пыталась утешить страдающего, а Жан неловко и педантично разъяснял подробности идеи и миссии фонда, будто надеясь, что перечисление задач как-то Картера успокоит.              — Выпейте чаю, — Авель, лавируя меж истерящими спортсменами, беспечно раздавал чай. Поглядев на распластавшегося на полу Лоуренса, что продолжал плакать и благодарить Натаниэля, он, не долго думая, перешагнул через него, между делом осведомляясь о пожеланиях гостей в имеющихся закусках.              — Добавь успокоительного, — распоряжался Авелем Жан. — Побольше, пожалуйста…              

***

             Гнездо сотрясала подпольная авантюра Натаниэля. Он решил вести безопасную партизанскую войну на тех, кто поддавался влиянию. Первой победой было то, что Бергер выпал из иерархии Рико, посредством страха и террора, что наводил на него Натаниэль. При встрече Ниэль улыбался ему, демонстрируя оскал. Однако, свято место пусто не бывает — Мейсон Малькольм стремительно восходил по лестнице вороньей иерархии, грозясь стать новым Бергером. На днях он опрокинул обед на Тедди, он же поучаствовал в унижении Чарльза, и под конец Ниэль застал его в компании Рико.              И с этим надо было что-то делать.              — Даже не представляю, что можно сделать с этим ублюдком. Если только не произвести карательные санкции, — недовольно отчеканил Жан. Мейсон на днях поглумился над Эдит, когда она стояла на воротах. — Говоришь, имеешь представление, что это за варвар и падаль?              — Мы знакомы, — признался Ниэль. — Косвенно. Он сын Лолы Малькольм — той ещё суки, что вела охоту на меня. Понятия не имею, что он забыл здесь.              — С этим как раз все просто, — благостно разъяснила Роуз. — Наследничество и кумовство строго пресекается на корню не только среди Морияма, но и в свите Мясника. Мейсон не мог занять место Лолы, поэтому она была обязана его умертвить, или сослать куда-нибудь. Полагаю, его продали.              Мейсон. Шизоидный блеск в глазах, ухмылка чеширского кота, клычки как у ночного хищника. Лицо туманно от мыслительных усилий, а сам он скользкий, как змей, и вечно вертящийся в надежде не попасть под горячую руку мамы, даже если придется пустить ей под нож многих других. Натаниэль помнил о нем прискорбно мало — его память, наверняка надеясь уберечь владельца от мучительного прошлого, благостно блокировала некоторые воспоминания. Даже в гнезде он не сразу распознал в этом типе своего давнего знакомого — почти брата. Но не надежного и верного старшего брата Жана и даже не забавной непоседливой младшей Эдит. Мейсон был из тех противных родственников, которых терпишь только из-за родства, но в их случае, союзу несчастья. Он был тем, кто научил малолетнего Ниэля матерным словам и показал стащенный у братца Лолы журнал с голыми тетками. Он был из тех зловредных кузенов, что веселья ради разнесут твою комнату, уничтожат памятную коллекцию вещей, и сдадут родителям по полной программе. Спина Натаниэля до сих пор горела от воспоминания кнута отца, после подобной выходки Мейсона — кажется Ниэля часто наказывали за его проступки, потому что Малькольм умел делать невинное лицо и находиться далеко от места проделанного гадства.              — Нашел себе место под солнцем, поганец… — зло чеканил Натаниэль, неспокойный весь день, воздевая руки как Иоан Креститель.              Он непроизвольно вздрогнул, заприметив себя в зеркальном отражении. Сколько бы не натыкался на неудачно расположенное стекло, всегда неконтролируемо дёргался. Фотографии с полароида Жана вызывали то же тревожное чувство. Но пусть Ниэль ненавидел свою внешность, но Жан и Эдит считали его своим братом. На снимках, сделанных Роуз, они трое были улыбчивыми и счастливыми — брат и сестра никогда не видели в нем монстра. Эдит научилась воспринимать себя в зеркале, когда Жан завязал резинки в ее волосах. Они заново научили ее улыбаться, окутав теплом. Так же и Ниэля именно они двое научили воспринимать себя, по крупицам создавая его индивидуальность.              — Ниэль?              После ночной тренировки Натаниэль задержался в душевой, рассматривая себя в зеркале. Новом зеркале, в замену того, что разбила Эдит. Футболка липла ко влажному телу, а волосы курчавились, будто листья хризантемы. Роуз пристроилась у его плеча, удивленно оценивая его странное занятие — приступами внезапного самолюбования Ниэль не страдал. Такое было в духе красавчика Люка, и то, когда-то очень давно.              — Ненавижу зеркала. Зеркала всегда отнимали у меня надежды.              Натаниэль видел осунувшееся, грязное существо без приюта и пристанища, или собственного отца. Видел скорбь, печаль, ненависть и отчаяние. Недоедание, болезнь, мрак и страх. Зеркала-насмешники, обнажали всю уродливую правду: от комплексов, до потерянной жизни. Зеркала мучали его, отражая неприятную действительность, которую он, в порывах бегства, так же отчаянно и безуспешно пытался забыть.              — Ты очень красивый, — Рози хихикнула, взлохматив его волосы любимым жестом ласкового поглаживания. — Ты такой же рыжий, как и я. Рыжие должны держаться вместе и гордиться своими особыми генами…              — Что за детский сад уровня Эдит? — ухмыльнулся Ниэль, развеселенный пассажем. — Не льсти, Роз. Вы все видите меня лучше, чем я есть.              — Если бы ты увидел себя моими глазами, боюсь, это бы закончилось приступом нарциссизма.              Роуз вдруг сняла резинку со своей косички и протянула ему. Его волосы отросли достаточно, для хвоста.              — Завяжи. И больше не бойся зеркал, — ласково сказала она.              — Легко сказать…              — Ты сам создаешь себя, Ниэль. Зеркала лишь отражают твою собственную точку зрения. Ты вправе решить, что видеть сам. В конце концов, мы сами придумываем сказки для собственного же утешения и верим в них.              Четверка, означающая его принадлежность к семье — к Жану и Эдит. Такие же цифры он видел у них и уже воспринимал не клеймом, а чем-то до боли родным. Шрам, оставленный Миньярдом — это было его желание защитить Жана и Эдит. Кожа нежнее, чем он помнил за годы в бегах: Люк начал пичкать его своими ужасными кремами, говоря, что не ухаживать за такой красивой кожей — преступление. Натаниэль до сих пор помнил, как Мартин и Жасмин связали его, и притащили в комнату, чтобы устроить: «Ужасному невежде», — вечер спа, с огуречными масками Жасмин. Две недели эти изверги ловили его и волоком тащили на «уход», не слушая возражений. Натаниэль конечно плевался, но благодаря этому, прошли даже юношеские прыщи. Глаза голубые, как у монстра отца… Голубые, как у милой и робкой Эдит, когда она настроена решительно. И волосы, рыжие как у Роуз. Даже хвостик как у нее косички. Это не Натан, это Ниэль — важный член команды, любимец воронов и брат Жана и Эдит.              — Твоя лживая сторона бывает такой утешительной.              Правда не всегда благо. Как и ложь, не всегда была злом. Иногда, чтобы утешить раненое сердце нужна ложь, в которую со временем начинаешь верить. Натаниэль научился мастерски и от сердца приукрашивать неприятную правду и не собирался разоблачать обманы Роуз, если они были направлены на благо. Ниэль погладил смущенную девушку по волосам. Рози сцепила пальцы в замок, напоминая миловидную куколку на выгнутых ножках. В трогательном смущении разоблаченной, она отвела взгляд, спешно меняя тему. Будто девятихвостая лисица, переминающаяся на мягких лапах.              — Ты уже решил, что делать с Мейсоном? Мне кажется, ты даже не особо на него злишься.              — Он мне как брат, всё-таки мы с Мейсоном выросли вместе, — Натаниэль ухватил себя за руки, потирая косточки на локтях. — Нас даже тренировали на одних экспресс курсах от тетушки Лолы. Кролик дергается и пищит, тебе жалко несчастную скотину, а Лола сует в руки нож и вынуждает сделать надрез на брюхо. У меня неплохо получалось, а вот Мейсону было жалко. У него дома был кролик, милый такой и пушистый. Лола позволила растить и любить его, а потом заставила зарезать — Мейсон проплакал несколько дней.              — Кажется в детстве он был милым.              — Он однажды блеванул прямо мне за шиворот, замечательное воспоминание из детства, а?              — Бедняжечка, мучился животиком, — Роуз посмеялась.              — А еще называл меня говнюком. Или какашкой. По настроению…              — Дети такие забавные, — удивилась Роуз. — Наверное вы могли бы стать прекрасной командой. Когда выработается детская привязанность друг к другу.              — Привязанность? Мы терпеть друг друга не могли и все время пытались показаться родителям лучше на фоне друг друга. Я хорошо убивал всякую живность, стрелял по мишеням, а он всегда мог уложить меня с одного удара. Тетушка говорила, что он похож на девчонку и унижала так, как не смела меня. Мейсон ненавидел меня за то, что у меня была мама, любящая меня.              Ниэль потер пальцами уголки век. Проницательная Роуз считывала все его оговорки.              — Я до трясучки боялся своего отца, а он свою матушку. А когда этот утырок лажал и боялся расправы, пытался подставлять меня! Переобуватель тот еще, уверен, остался таким же. К Рико подлизывается, зараза…              — Подонки — тоже важная часть экосистемы. Питаются падалью, — заметила Роуз. — Ты поэтому боялся взаимодействовать с ним?              — Мы никогда не ладили, к тому же не разговаривали несколько лет. Когда я попал в гнездо, то даже вспомнить в нем того Мейсона не мог. Да и сейчас, если честно, узнаю с трудом. Нужно придумать, что с ним делать. Я… может я слишком сентиментален, но я не хочу вот так вот все оставлять, и я… Виноват перед ним.              — Решение ошибок прошлого?              — Может быть…              Роуз оказалась очень близко. От нее приятно пахло гиацинтами. Ее руки на его плечах были маленькими и теплыми. Еще более зовущая и привлекательная, чем обычно, еще более близкая. Она казалась безмятежной и недоступной, прекрасная красотой дикой розы, или статуей Дианы, что Натаниэль видел на одном из приемов. Мимолетная, как видение и удивительная, как сон — мечта Жана, и многих других воронов, ставшая явью для Натаниэля. Но было в ней что-то неумолимо отталкивающее и отвращающее все его существо, что-то, чего он не мог объяснить, и что ему самому казалось полным бредом, если вдумываться детально. Роуз была красивее всех девушек, виденных им ранее. Она была умна, с ней всегда было о чем поговорить. Она была на его стороне — преданнее сторонницы не сыскать. Она сообразила план приручения Фердинанд, подчинения контингента гнезда, создания благоприятной атмосферы. Странная и пугающая мысль — иногда в ее присутствии он словно находился в удушающих руках Рико. Он чувствовал, как все мысли отзывались беспричинным ощущением надвигающейся опасности. Его пробивал озноб, словно она ковыряется в его мыслях и имеет холодный расчет. Натаниэль списывал это на отголоски оставленной матерью травмы, с которой он активно боролся. Но поделать ничего не мог. Ему казалось, что Роуз Дженкинс не та, за кого себя активно выдает. Но даже предположить такое было абсурдно и глупо. Сомневаться в союзниках? Сомневаться в друзьях? Тогда чем он лучше Кевина, если такого мнения о других воронах…?              — Ты нехорошо себя чувствуешь? У меня есть таблетки от головной боли… — Дженкинс обеспокоенно подернула плечиком. Край футболки ненавязчиво спал, обнажая хрупкую ключицу. Она показалась открытой и доброй, искренне заботливой. Спокойной и приветливой. Так же она читала поэмы Жану, так же помогала краситься Эдит.              Натаниэль испытал прилив вины за ужасные мысли и решил, что ему просто следует выспаться.              — Переживем банкет, а потом решим, что делать с Мейсоном. Я придумаю что-нибудь.              

***

             После матча Тея, вдоволь натискав Эдит и расхвалив Ниэля с Жаном, наконец высказала истинную цель своего визита. Напарник, возможно, чтобы придать защитнице сил, находился рядом, так что на этот раз Ниэль сумел хорошо рассмотреть Александра Грозного. Русые волосы, кудряшки и щедрая россыпь веснушек. Высокий и крупный как гора, на голову выше Теодоры. Черные очки и костюм тройка создавали образ, с которым немного диссонировали кольца на каждом пальце, цепочки на груди и армейские ботинки. Ему бы подошло русское слово «богатырь».              — Кевин написал мне, — призналась Теодора. — Сказал, что хочет встретиться и поговорить лично.              — Этот чебурашка собрал яйца в руки, ушам не верю, — посмеялся Александр. — Дора вся извелась, скажу вам так, шмакодявки.              — Заткнись, Саша! — что-то шикнула Тея по-русски, и вновь обратилась к Жану. — Я хорошо знаю Кевина, но долгое время полагала, что так он надеется разорвать связи со всеми воронами. Поквитаться и с прошлым, и со мной… Поэтому сначала я хотела встретиться с тобой. То, что он скрывал от меня, должно было меня… защитить?              Тея нервно переминалась с ноги на ногу, а рука Александра на ее плече утешающе сжалась. Натаниэль вновь подумал, что в партнёрской системе, придуманной еще Кейли Дэй, что-то есть. Тея и Алекс закончили Эвермор давно, но продолжали держаться вместе, продолжали поддерживать друг друга. Они продолжали быть неразрывными частями друг друга, будто двумя половинками несчастного целого. Натаниэль, даже зная Жана и Эдит куда меньше, чем Алекс и Тея знали друг друга, уже понимал это теплое, нерушимое единство. Когда ты не один против всего мира, когда тебя всегда есть кому поддержать.              — Да, — просто кивнул Жан. — Так Кевин защищал тебя. Но ничего большего я сказать не могу — это ваши с ним дела… И мне приказали молчать.              Он намекающе почесал скулу.              — Ясно… — Натаниэль увидел в стальных глазах девушки растерянность, нервозность и страх. Железная Теодора размякала, когда думала о Кевине и это показалось ему ужасно милым. Эгоистичный трус Кевин явно не заслуживал что свою девушку, что Жана и Эдит — за это Ниэль ненавидел его ещё больше. — Я встречусь с ним после ежегодного банкета. В моем графике найдется свободное время.              — Да-да, она специально взяла внеплановый отгул, готовая подвести всю команду, лишь бы встретиться с этим мелким чебурашкой. У Теи всегда отключается критическая жилка, когда дело касается малыша Кева. А я с самого начала был против их шур-мур. Точно знал, что этот самодовольный и напыщенный шкет разобьет Доре сердце. Но он так драл горло в любовных признаниях под нашей дверью, что Дора совсем размякла, через слово у нее «Кевин» да «Кевин»…! — обличал Саша, игнорируя зверский взгляд напарницы.              — Еще одно слово и я затолкаю твой язык в задницу, — зашипела по-русски Теодора. Натаниэль ничего не понял, но лестными ее слова точно не звучали. — Я убью его, если он скрывал от меня что-то действительно серьезное.              — Поверь, у него была причина. На его месте я поступил бы так же, — заверил Жан, сдерживая злость. Да, он ненавидел Кевина, но Тея всегда была ему симпатична и разбивать ее сердце сверх того, что уже разбил Кевин, он не хотел.              — Пожалуйста, не обижай Кевина, — жалостливо попросила Эдит, нервно заерзав. — Он вовсе не плохой. И ему тоже страшно. Возможно даже куда страшнее чем нам, неизвестность всегда пугает…              — Не бойся, золотце, мы не будем закапывать Кевина в бетон, — утешил Александр. — Иначе Дора будет грустить. Солнце моей жизни должно сиять, а не лить драгоценные слезы из-за всяких августейших особ. А еще мы не хотим расстраивать сестричку Ниэля. Иначе нам всем не сносить головы!              Алекс заговорщически подмигнул зарумянившемуся Ниэлю.              — Ниэль, мы видим, как много ты делаешь для воронов, — Тея сердечно улыбнулась. — Не думай, что ты один. Я знаю многих воронов выпускников, которые все еще дорожат командой и все они без ума от тебя. То, как ты помогаешь команде, как защищаешь угнетенных… Это драгоценно. Я горжусь вашим поколением. Мы все гордимся. Вороны — это навсегда. Это семья. И мы все хотим помочь члену нашей семьи, всем, что в наших силах…              — Тогда… У меня есть одна идея. То, чем вы сможете нам помочь и перевернуть всю партию. Подробностей я изложить не смогу — есть то, о чем тебе может рассказать только Кевин, если поймет, что может доверять. И само дело опасно. Вы наверное решите, что я сошел с ума.              — Мы и так это знали, нашёл чем удивить, — фыркнул Жан.              — Излагай, — сложил руки на груди посерьезневший Алекс и Тея так же кивнула. — Не недооценивайте нас, птенчики. У ваших старших товарищей тоже есть клювы.              — Тогда слушайте…              Ниэль выдохнул и заговорил, наблюдая как глаза присутствующих в удивлении округляются, будто бойницы.              — По рукам, — ответил Александр, без лишних раздумий. Одной переглядки с Теей и ему, и ей, оказалось более чем достаточно.              — Э, но я же сказал вам, хорошо обдумать предложение… — смутился Веснински, но Тея его оборвала:              — А что тут думать? Мы не были бы воронами, если бы не умели принимать даже самые странные решения. Мы сделаем все, Ниэль. Можешь на нас рассчитывать.              Матч закончился на редкость хорошо и Натаниэль пребывал в приподнятом настроении, предвещая от вечера организованное празднество. Но зайдя в раздевалку и обнаружив там бушующего Рико, все его радушие разлетелось пеплом. Вороны молчали, принимая приступ жестокости капитана. Эдит испуганно сжала голову в плечи, а Жан тот час же перекрыл девочку собой — Рико точно не упустит шанса проехаться и по ней, если застукает сейчас.              — Бездарности, позор мира экси! Я, сукины вы дети, говорил, что отрыв по очкам должен быть не меньше десяти! Говорил?! Ублюдки и ничтожества! — Морияма зло неиствовал, извергая потоки желчи и злобы. Рико вновь и вновь въезжал по лицу Мартина, что уже посинело и опухло, напоминая лик чертовски спокойного азиата, кулаками. Жасмин сидела рядом, приложив руки к голове. — Ты, Уильямс, конченый неудачник! А ты, Рассол, тупоголовая жирная и уродливая баба, с куриным филе вместо рожи! Я с самого начала говорил дяде, что принимать в команду ебаных шлюх — это крах всей нашей системы! И теперь видим результат! Вы все неудачники! Бесполезные свиньи и мрази…!              Натаниэль понимал, в чем была причина злобы Рико. Раз тренер не наказал их, значит проблема была вовсе не в игроках — они сделали все от себя зависящее и не посрамили гордость Эдгара Аллана перед лицом сильного противника. Для Рико проблема заключалась в том, что Жасмин выложилась слишком хорошо, оттеняя его и получила слишком много зрительских симпатий. Натаниэлю стало тошно, когда он увидел выдранный клочок прекрасных, густых и черных волос Жасмин на полу раздевалки. Вместе с Жасмин долю издевательств получила и Роуз — Натаниэль заметил на ее щеке следы смачной пощёчины. Составить картинку произошедшего было проще простого: Рико налетел на подвернувшуюся Жасмин и принялся унижать ее при всех. Разумеется, Роуз и Мартин не стали терпеть, за что получили тоже. Остальные были вынуждены стоять и смотреть, опасаясь стать следующими несчастными.              — Но мы победили, — вдруг высказался Ниэль со скрытой яростью. Мартин зашипел, но не смог сказать и пары слов — он весь опух и оплыл, будто обратился резиновой игрушкой. Сердце Натаниэля облилось кровью за его вид и слезы обычно несгибаемой Жасмин. — Мы все победили. Да, результаты были не так высоки, но мы победители. Не смей принижать их результаты!              — Ниэль! — Жан вцепился в его руку так, словно надеялся болью привести в чувства. Натаниэль скинул его ладонь с себя и медленно прошествовал вперед. Рванувшего было Жана удержал Авель.              — Ты у нас великомученик, так Натаниэль? Не смею отказывать тебе в удовольствии поддержать образ. По одному каждому, или за каждого тебе, — предложил Рико почти торжествующе, откинув клюшку на плечо. Он раскраснелся, будто на морозе. Будто смотрел на предмет своего обожания. — Давай, удиви меня!              — Всё мне. А вы не смейте вмешиваться, — он зло шикнул на Роз, чтобы сдержала эту гвардию — иначе им же будет хуже. Она кивнула. Натаниэль безропотно и без всякого страха стянул футболку, обнажая изуродованную спину. — Приступай.              — Ниэль! — закричала Эдит.              Рико взнес карательное орудие. Плоть затрещала, кости дико запульсировали, а по конечностям прошелся нестерпимый тремор. Все потонуло в боли. Он захлебнулся в ней.

***

      После такого выпада Натаниэлю пришлось не сладко. Рико издевался над ним долго, выплеснув все накопленное, и даже запер в подвале. Мучаясь от боли и голода, Натаниэль сжался в клубок, пытаясь сохранить остатки тепла. Жану и Авелю, что полезли защищать его, тоже досталось, пусть и не так сильно, зато Эдит осталась цела — видимо перед банкетом ее решено было не трогать.              Он долго лежал в мучительном оцепенении, пытаясь собрать себя заново по кусочкам. Тело сводило и нестерпимо жгло, до того, что из глаз вырывались слезы. Мрак и тлен накрыли сизым и слизким облаком отчаяния. Чувства притупились, воспринимая, но не давая отдачи. Он попробовал сжать и разжать кисть, но тело торкнуло так, что он оставил всякие попытки. Свернулся и затих, кусая пересохшие губы и пытаясь преодолеть приступ давящего одиночества. Так чувствуют себя изломанные вещи? Вещью он себя и чувствовал, пустой внутри и перемолотой снаружи. Вспомнились мучительные года бегства и смятения, но тогда его спину всегда охраняла мама. Сейчас, в одиночестве, он чувствовал себя еще более уязвимым и жалким, чем был. Так выходило, что другие вороны поддерживали в нем что-то, словно выковывая его волю из стали. Сам по себе он ломался, оставаясь сплошной болью.              — Гадство… — скрипнул челюстями он.              Он оплошал, из-за него опять пострадали все те, кто стал ему не безразличен. Хотелось горько смеяться. Плеваться и смеяться, ударяя себя по щекам. Вновь он приносит несчастья, словно поганый вирус, делая жизни хороших людей невыносимыми. Предавая любимого Жана, подвергая опасности маленькую Эдит. Мартин и Жасмин, что посмели сблизиться с ним, в которых он увидел тени родителей, которых никогда не имел. Они же не возненавидят его? Нет, потому что добры. Беспощадно добры. А он будет ненавидеть себя за всех…              Внезапно он увидел свет. Золотой огонек свечи, что приближался.              — Неужели вы…? — выдохнул он, сжав руками прутья решетки.              Они пришли. Все пришли.              Перебинтованный Март отсалютовал ему пальцами.              — Это что за полевой лагерь?              — Как будто мы могли тебя бросить, — нахмурился Жан.              За Жаном стояли вороны.              Эдит тут же припала к прутьям, разрыдавшись, обняла Натаниэля за руку.              Его команда. Дурашливая и шебутная младшая сестренка Эдит, ответственный старший братик Жан, хитрющая кицунэ Роуз, стервозная и громкая Жасмин, глупый, но прямолинейный Мартин. Это все вороны, его вороны, его крылья. Он любил воронов Эдгара Аллана, он бесконечно любил свою команду.              — А теперь снимай свое тряпье, — принялся командовать Жан.              — Хочется бесплатного стриптиза от самого горячего парня гнезда? — поиграл бровями Ниэль, под смех Мартина и Люка.              — Упаси господи узреть такое, на месте ослепну… — едва не перекрестился Жан.              — От неземной красоты моего светлого лика? Не знал, что я тебе настолько нравлюсь! Будешь драться за поцелуй?              — С кем еще драться?!              — Найдем с кем, раз ты уже готов! — засмеялся Ниэль, дразня напарника.              По мере их привычной ругани пришедшие расставляли подношения.              — Это салат с ужина…              — Мое яблоко…              — Я знаю, что моему ребенку не хватает овощей, мы с Мартином принесли тебе их!              — Ешь больше мяса, сына, будь мужиком!              — И моя булочка! — удивила его Эдит.              — Здесь таблетки, обезболивающие, твои раны нужно обработать, — придвинулась ближе Роз. Мартин и Жасмин принялись помогать ей, видимо исполняя родительский долг.              — Можешь подержать ее, тебе удача нужнее, — вздыхает Люк, отдавая монетку Ниэлю. Тот подбросил ее, убедился в решении, и отдал обратно, до смерти благодарный. — Мог бы погадать тебе на таро, да только карты у меня крапленые. Или у Роз отменная интуиция.              — Спасибо тебе, ты… Ты защитил нас, еще такой ценой, — Чарльз опустил глаза.              — Я должен извиниться. Простите, что я опять навлек неприятности… — он вздохнул. — Я собрал кружок, чтобы сделать вас счастливее. Чтобы самому быть счастливее. Но сейчас я понял какой опасности вас подвергаю, попросту взаимодействуя с вами.              — Ниэль! — вдруг возразила Жасмин. — Хватит воспринимать нас за хуеголовых детишек! Мы взрослые люди и сами знаем зачем к тебе пошли, и чем нам это грозит! Малек совсем, а думает, что понимает какие-то вещи лучше почтенных старожил! Знай своё место!              — Вот-вот, неуч хуеглазый, разуй моргала и прекращай долбиться в них, — строго погрозил Мартин. — Рози конечно могла уговаривать меня долго, но пошел за тобой я потому что ты — тот человек, которого я бы хотел видеть вместо этого скорбного паяца Рико!              — Я расклады делал на тебя и даже подбросил монетку, — поделился Люк, проверяя бинты на руках. — Только ты можешь изменить нашу судьбу, поэтому я останусь с тобой.              — Но я подверг вас опасности… — совсем смутился Ниэль. — Поймите, сейчас я добровольно сую голову в петлю, противостоя Рико. Не хочу чтобы из-за меня вы зависли на соседних ветках              — Как будто до тебя хоть кому-нибудь вообще было до нас дело, — фыркнула Роуз, привлекательно улыбнувшись. — Наш график, наши шрамы, наша боль, слезы. Даже к чертовым лисам пришел добрый дедушка Ваймак, когда как мы — проклятые вороны с проклятой кровью. Никто и никогда не принес бы нам спасение.              — Победим — поставят на пьедестал пылиться. Проиграем — повесят наши трупы на телеграфный столб, — прогремел в тишине голос Жана. — Ты действительно думаешь что нам по правде есть что терять?              — Для всех команд мы поганые вороньи отродья, хоть на кресте жги… — дернулся Саммерленд.              Чарльз нервно поерзал, протирая краем футболки снятые очки. Он выглядел взвинченным, а еще до кампульсивного притопывания стопой, напряженным, будто хотел что-то сказать, но очень сильно боялся. Натаниэль заметил на его виске испарину, а в глазах тень глубоких сомнений. Он понимал почему — узнай кто, что Чарльз здесь, Рико устроит ему ад на земле.              — А для внешнего мира мы не люди, а идея, — поддержал его Тедди.              — Они смотрят на нас как на хуево дерьмо, будь мы вечность победителями, — Мартин оскалился. — Никто и никогда не вступался за нас. Никто не вступился за крошку Эди. Даже мы сами, до тебя, мы всегда были сами по себе… И мы все, как последние мрази, похоронили малышку раньше, чем она слегла в гроб, потому что боялись за свои шкуры. Мы конченые уебки. Все!              — Потому что не заступились, — лилейно вторила Роуз. — Потому что испугались…              Вороны пристыженно замолчали. Эдит стояла бледная как смерть, прижав пальцы к забавной резинке, водя ноготками по розовым шарикам. Рука Жана на ее плече горестно сжалась.              — Мы все поступили как ублюдки и признаем это, — опустил глаза от стыда Люк. — Мы ненавидели тренера, Рико, Дэя, Джонсона, Ричера, Бергера, Дэвиса, Малькольма… Да только…              — Только своим молчанием попросту поощряли их беспредел, — обхватила себя руками разбитая и подавленная Жасмин. Мартин приобнял девушку за плечики, согревая. — Мы бы молчали и дальше, Ниэль. Мы бы никогда не увидели тот другой путь, что показал нам ты. Мы бы не знали другой жизни, если бы тогда ты не вступился за Эдит…              — Если бы не попытался подружиться с нами, — перехватил Мартин.              — Если бы не захотел сделать нашу жизнь хоть немного лучше, — в неровном свете по-девичьи очаровательный Лоуренс сделался совсем кукольным, как печальный Пьеро.              — Он король, без всяких, — отсек Саммерленд, обводя пальцем татуировку дракона на руке. — И выше всех нас настолько, что это даже признать не стыдно!              — Нас все равно ничего хорошего не ждет, — выплюнул Энглс, нервно перекручивая в пальцах монетку. — Мы долго не протянем, и все это понимаем. А загнанных лошадей пристреливают. Я видел, как после некоторых скачек на деньги. Но сдается мне, что теперь наблюдают с трибун они, а лошадкой на убой стал я. Какая ирония…              — Ты был настолько избалованным ублюдком, — отвесил дружеский подзатыльник Энглсу Мартин.              — Однажды наша адская машина даст осечку и тогда от нас, расходников, попросту избавятся, — подтвердила Дженкинс. — Все понимают, что долго мы такими темпами не потянем. Наша статистика уже падает, мы уже не так продуктивны, какими были когда-то. Но ожидания публики и аппетиты тренера лишь растут. От нас требуют большего, лучшего, невозможного. Другие команды вроде троянцев, тоже не стоят на месте и жаждут раздавить нас. Лисы жаждут обглодать наши кости.              — С Кевином в запасниках, они узнают, как это сделать, — Жасмин выругалась. — Наши техники, наши знания, наш опыт, с Кевином они получили все, ради чего мы гробили жизни, уничтожали здоровье…              — А стоит нам оступиться… Расстрел, — шутливо выстрелил себе в голову Люк, но как шутку это никто не воспринял, слишком мрачным выглядел вратарь. — Возможно этот год станет для нас последним.              — Мы материал заменяемый, не то что звездочки Кевин и Рико, — Мартин выплюнул их имена как ругательство.              — И наше место рядом с Рико ни черта не стоит, он никогда не увидит в нас больше, чем помесь рабов и секс-кукол, — уколола Жасмин.              — Я здесь не так давно, но то, как с нами обращались… Этого мне достаточно, — скривил по-девичьи нежное лицо Лоуренс. А Хью, похожий на растрепанного, хорохорящегося совенка, резко закивал:              — И мне. Знаешь, мои родители погибли от мафиозных разборок, не в силах хоть что-то противопоставить местным авторитетам, и я больше такого не хочу… Никто не хочет!              — Этот кружок — лучшее, что случалось со мной с момента попадания в гнездо, — признался Саммерленд. — Так что гоняй нас как гонял, Веснински. Или покруче. Ты первый позаботился о нас, так и мы чуть что, позаботимся о тебе. Улавливаешь, старшой?              — Ребята, я ценю все это, правда… Но проблема куда глубже и… — начал Ниэль, но Жан его перебил.              — Ты мой брат! Настоящий брат, ты моя первая семья, — разозлился Жан. — Думаешь я убегу, поджав хвост, как Кевин? Наши узы крепче корабельных канатов, и я не позволю какому-то бездушному ублюдку Рико, что никогда не узнает ни семьи, ни любви, ни дружбы, их разорвать!              — Братик, ты же знаешь, что очень нам дорог. Если сгоришь ты, то мы сгорим вместе с тобой, — мягко упрекнула Эдит.              — Ребята…              Натаниэль конечно и так не планировал сдаваться, хотя бы ради Жана и Эдит, но это было слишком. Все они поддерживали его и все верили. На такое и умница Рози явно не надеялась, вот как смотрит на Эдит — будто узрела божье чудо в натуральную величину. Натаниэль решился.              — Пожалуйста, послушайте еще кое-что. Раз вы все готовы идти за мной, я бы хотел, чтобы вы знали все и понимали, во что впутываетесь.              И он рассказал. О клане, об отце-мяснике, о горящей машине и матери. Об истинной роли Рико и его старшего брата в иерархии мира, о тренере, что был таким же отростком зла. Об основной и побочной ветви семьи. О живой собственности, о показательной расправе над Эдит. Об опасности Морияма, о той власти, что они имеют в изнаночном мире и в какой же на самом деле безнадежном положении находится каждый ворон. Рассказал и о «десятинах» — так, как называли воронов в узких кругах, и тому, что каждого из них выбирали намеренно сломанным и беззащитным, в самый худший период их жизни. Чтобы потерянным детям было некуда идти.              — Так вот что это было, — ужаснулась и стыдливо скривилась Жасмин. — Вот что такое свита…              И неожиданно робко добавила, вжимая шею и потирая дрожащие плечи:              — Прости нас, Ниэль. Мы так долго ненавидели тебя за то, к чему ты не имел отношения…              Жасмин не выдержала, опустилась на колени, и крепко обняла его. Натаниэль неловко приобнял девушку в ответ.              — Мы чертовы позорники, сынок. Зазвездившиеся ублюдки, не видящие дальше своего носа, — Мартин так же виновато потрепал Ниэля по волосам, а затем оглянулся к Эдит и Жану. — Простите нас, вы трое. Вы пережили столько, а мы не видели этого…              Жасмин и Мартин всегда за внешней бравадой скрывали очень чувствительные и добрые сердца. Натаниэль давно подозревал и нежно любил их за это. Он обнял их за шеи, практически шепча:              — Не надо, Жас, Март. Я знаю какого пришлось вам, и сколько сделали вы, ради своих номеров — я не в праве вас осуждать, никто не в праве, — утешил парочку Ниэль, чуть щурясь от их ладоней в волосах. Надежных и крепких ладоней, которыми они пытались его утешить. — И я буду последним, кто посмеет осудить воронов за безразличие. Вы провели здесь свое детство, пока я был на свободе, я не знаю, в какие глубины отчаяния спустился бы сам, останься здесь когда-то давно. Гнездо ломает и никого не щадит. Даже самые крепкие сердца черствеют и бьются…              Он отстранился, чтобы обратиться ко всем.              — Наш кружок — это фронт сопротивления. Итоговая цель — уничтожение Эвермора и освобождение каждого птенца.              Жасмин ахнула.              — Да, уничтожения. Это ненормально, все что здесь творится. Все что творят с нами. И раз всему миру нет дела до наших бед, мы спасем себя самостоятельно. Никаких больше пыток, никаких морений голодом, избиений, изнасилований, угроз, шантажа, заключений, покалеченных судеб и уничтоженных жизней. Мы разберем Эвермор до основания и создадим на его месте тот рай, что был нам обещан…! — голос Натаниэля сорвался. Он почувствовал взгляд каждого: упрямые, злые, неверящие, горькие, печальные, обреченные. Вновь увидел сколько несчастных судеб сплелось здесь и сердце его вспыхнуло фитилём, освещая подземелье. — Все. Теперь вы знаете мои истинные мотивы и я пойму, если вы не захотите рисковать. Подумайте о семьях те, у кого семьи есть — пострадать могут прежде всего они, если нас поймают. На тех кто уйдет я никогда не буду держать обиды, а за тех кто останется, я буду сражаться всем, что у меня есть… Так что? Можете поднять руки те, кто все еще хочет остаться…              Никто ничего не сказал, но мрачная решимость в глазах каждого становилась все темнее, наливаясь свежей кровью. Каждый, безусловно каждый вспомнил, как попал в этот кошмар. Как много им обещали, и как жестоко их обманули. За кого их здесь держат и что ни один из них никогда не будет по-настоящему в безопасности. Что каждый из них воспринимается сильными мира сего обыкновенными рабами, а не личностями со своими целями и желаниями. Вороны злились, и неловкие, забитые птенцы, расправляли подрезанные крылья. Однако густое молчание прервать никто не мог… Вдруг Эдит укусила свою руку — сильно укусила, до крови, — и подняла вверх ладонь, подчеркнуто медленно сжав ее в кулак. Один за одним, каждый из воронов, кусал себя за руку, а затем поднимал кулак в воздух.              — Я никогда не оставлю братика! — заявила воинственная Эдит.              — Ведите же нас, король, — мягко улыбнулась Рози.              — Нынешний псевдо-король засиделся. Сравняем же его замок с землей, — размяла кулаки Жасмин. — Буду матерью регентом!              — Короля делает его свита. И мы поставим тебя на ноги! — ухмыльнулся Люк.              — Пока король сражается за нас, мы все тоже будем сражаться всем что у нас есть, за своего короля, — присягнул Лоуренс. Тедди кивнул.              — Истинно, — веско вклинил раболепный Авель.              — La Resistance, — возгордился Жан и с гордостью проговорил слоган. — Liberte Egalite Fraternite! (Свобода, равенство, братство)              — Можем на французский манер остаться La Resistance, — хихикнула Рози, заставив Жана смущенно вспыхнуть. — Но решать тебе. Мы уже больше, чем просто Бойцовский клуб.              — Что же, раз уж мы теперь партия, название нам тоже нужно соответственное. Мы будем… Фронтом Возрождения Эдгара Аллана, белыми воронами, — произнес Веснински, четко артикулируя и зная, что каждый ворон ловит его слова. Натаниэль укусил себя за руку, подняв вверх кулак. — С этого момента и до конца, куда бы он нас не привёл… За воронов! За Эдгар Аллан для каждого из нас!              Его слова повторили эхом. Теперь все было решено. Авель, как раз набросал первый чертеж в своем блокноте: тень белого ворона, что прорывается из круга, держа в клюве стрелу. Пути назад не было — он отвечает за всех тех, что поверили в него. И он выведет их всех, обязательно выведет в лучшее будущее.              — Наиграй чего-нибудь, — попросил Натаниэль Саммерленда. Тот предусмотрительно притащил гитару.              Натаниэль гладил Авеля, что по-кошачьи свернулся на его коленях клубком. Когда рядом пристроилась Эдит, Ниэль подумал, что теперь его колени напоминают кошачью спальню. Невинные эти дети, ну чисто котеночки — таких подбираешь на улицах, трущихся о ботинки грязными боками. На них смотришь и улыбаешься чаще, а рука сама тянется потрепать за ушком. И мурлычат они как котята.              Саммерленд заиграл бодро и жизнеутверждающе. Натаниэль прикрыл глаза, прислушиваясь к ровным строчкам. Сам выбрал старую якобитскую песню.              Якобиты на словах,       Вам пою, вам пою.       Якобиты на словах,       Вам пою.       Якобиты на словах,       Обличу я вас в грехах       И ученье ваше в прах       Разобью.              Неожиданно, но Филлису даже подпела Эдит — голос у музыкальной девочки был великолепен. Женский вокал на грубых и бойких строчках слушался легко и хрустально, добавляя огонька в текст. Жан неотрывно смотрел на Эдит и кажется был готов расплакаться.              Что есть правда? Что есть ложь?       Где закон? Где закон?       Что есть правда? Что есть ложь?       Где закон?       Что есть правда? Что есть ложь?       Длинный меч ли изберешь       Иль короткий вырвешь нож       Из ножон?              Героической борьбой       Что назвать? Что назвать?       Героической борьбой       Что назвать?       Героической борьбой       Звать ли распри и разбой,       Где в отца готов любой       Нож вогнать?              Вороны слушали внимательно, забывая дышать и преисполняясь решительным героизмом. Эта песня была лучше всяких слов и обещаний, каких сегодня прозвучало много. Саммерленд и Эдит пели за каждого из них.              Хватит происков, ей-ей!       В этот век, в этот век.       Хватит происков, ей-ей,       В этот век.       Хватит происков, ей-ей.       Без непрошеных друзей       Пусть идет к судьбе своей       Человек!              «Пусть идет к судьбе своей человек…» — повторил мирно засыпающий Ниэль.              

***

             — Зачем ты это сделала? — мрачно решительный Чарльз преградил Роуз дорогу.              Их тени танцевали на стенах, в подвале было сыро и тухло, пахло кровью и плесенью. Подвал в вороньем гнезде существовал исключительно для наказаний. Засохшая кровь на стенах, подгнивающие испражнения только добавляли интерьеру лоска. Помещение не освещали, не освежали и не мыли. Здесь было все, от плетей, до ножей, а что самое страшное — доисторическая машинка, дерущая ногти. Если ворон хотел избежать голодовки и нещадных побоев, он мог самостоятельно выдрать себе столько ногтей, сколько совершил проступков и тогда тренер даже мог даровать прощение. Конечно, никто не мог самостоятельно искалечить себя до такой степени. Никто, кроме Роуз, которая когда-то давно по желанию Рико оторвала себе три ногтя. Подвал, в отсутствии пленников, даже особо не охраняли. Зачем? Разве кто-то спустится в этот ад добровольно? А они спустились, потому что Жан Моро не мог оставить Натаниэля одного.              — Мм, ты о чем? — удивлённо улыбнулась Роуз. — Я совсем тебя не понимаю…              — Не прикидывайся. Все случилось слишком удачно. Жасмин никогда не выкладывалась настолько, а Мартин в открытую не рисковал. Ты их стравила.              — Натаниэлю они все равно что родители. Мартин и Жасмин стали для него первыми воронами, помимо Жана и Эдит, которым он открылся. Идеальные родительские фигуры, которых ему так не хватало. Теперь он видит, как несправедливо к нам относятся и захочет защищать нас с удвоенной силой, — туманно разъяснила Роуз, уложив ладонь на щеку. — Ты разобрался с детонатором? Скажи, если литературы тебе недостаточно.              Книжки, в которые Чарльз зарывался, давно ему же и опротивели. Но Роуз продолжала нагружать его информацией и слушать не желала, когда он робко просил немножко подождать. Чарли вновь смутился, потирая запотевшие очки краем футболки.              — Роуз…              — Кажется я задала тебе вопрос, но не услышала ответа.              Яростно поправив душки и подняв взгляд — яркий и оживший, за стеклами, — Чарльз почувствовал, что может это сказать. Что должен. Что теперь, когда у воронов есть Ниэль, а вороны у него, они все могут быть лучше, могут получить шанс на жизнь и более не нуждаются в последнем средстве Роуз.              — Роуз, я… отказываюсь от твоего плана!              Руки сразу вспотели, глаза закололо, а в носу засвербело. Отказывать Роуз всегда было тяжело, особенно когда она, пусть и невысокая по росту, давила тебя стотонной громадой своего влияния. Решительный настрой Чарльза разбивался о ядовито-зеленый, будто лазерный прицел, взгляд девушки и ее удушливое, мертвое спокойствие. Ледяное, словно корочка льда — Чарльз чувствовал, что ступи он не туда, и темные воды накроют его с головой.              — Я… Я… — он сглотнул, стараясь говорить быстрее, чтобы не передумать и не пойти на попятную. Чтобы вновь не оказаться стянутым ее словами-уловками по рукам и ногам. Он всё-таки отвел взгляд и понял, что голос сломался, что он начал чаще дышать и заикаться. — Я… подумал и понял, что это неправильно… Все неправильно и еще можно обернуть вспять… В прошлый раз я слишком погорячился, но уверен, что Джейсон бы не хотел…              — Но план уже работает, с тобой или без тебя. Авелю он нравится! — расплылась в улыбке Роуз. Чарльз чувствовал желание позорнейше убежать, но не мог — ноги будто приросли к полу. На корке сознания забилась мысль, что к хищникам нельзя поворачиваться спиной — мысль, которую ранее он всегда улавливал лишь в присутствии Рико. — Правда с тобой быстрее, все-таки ты такой умный, а моих знаний не достает чтобы создать хорошую взрывчатку из доступных средств…!              — Это чудовищно, все что мы делаем. Это убийство. Это неправильно…              — Я предпочитаю думать об этом как о перераспределении материй, — обаятельно засмеялась Роуз.              — Ниэль бы осудил тебя… — огрызнулся загнанный Чарльз.              — О чем он не будет знать, то ему не повредит, — почти мяукала девушка. — Я же люблю его, поэтому не хочу беспокоить раньше времени.              — Ты используешь его.              — Исключительно из моей любви. Мои чувства чисты. Как и мои чувства к воронам, — Роуз наступала все ближе и ближе, заключив щеки Чарльза в свои мягкие ладони. Она была привлекательна как наваждение, как нереалистичный сон. Ее голос заливался в уши, слова будто вдавливались в мозг, так, что не слушать ее казалось невозможно. Она выглядела такой нежной и сочувствующей, что он против воли чувствовал себя последним ублюдком. — Я люблю вас всех настолько сильно, что хочу спасти от мира и от самих себя. Я обещаю, тебе не будет больно. Никому больно больше не будет…!              Роуз приподнялась на цыпочки, оставляя на его губах прохладу и мягкость поцелуя. Не поцелуя любовницы, а утешительной ласки сочувствующей сестры милосердия. Она раскрывала руки, чтобы обнять его, чтобы избавить от лишних мыслей, чтобы даровать спасение от отчаяния. Чарльз отшатнулся, обрывая туманное наваждение. Мир сотрясся и сквозь напущенный флер дурмана очаровательной соблазнительницы проступили глаза хищницы и ужас смысла ее утешений. Как не маскируй слова, это значит уничтожить все в одно мгновение. В черепе Чарльза, словно крылья бабочки, затрепетали болезненно счастливые мысли: о руках Джейсона и его поцелуях; о песнях Саммерленда; о глупых шутках Мартина; о многих, многих медалях Жасмин; о неряшливом бардаке на голове Эдит и ее смешных резинках; о вечере поэзии для Жана, его голосе — с легкой хрипотцой. О Ниэле. Свете, бесконечном свете. Тот свет, что горит так ярко, на который смотришь и плачешь от облегчения…              — Они не заслуживают такого конца!              — Мы не были бы воронами, если бы получали все, чего заслуживаем.              — Ты хочешь их прикончить.              — Я хочу их спасти.              — Ты монстр! — рявкнул Чарльз, резко оттолкнув девушку от себя. Он схватился за голову, желая разбить себе череп. Глаза дико выпучены, рот открыт в гримасе ужаса. — Дьявол! Как я мог слушаться тебя, если ты смеешь говорить такие вещи?! Мразь, чудовище! Ты еще хуже Рико! Это чудовищно, это…!              Чарльз задохнулся, проглотив все слова и обвинения. При падении, Дженкинс ударилась о стенку, и опрокинула ведро с водой. Взмокшая, как кошка, Роуз растерянно потрогала голову. Рико выдрал и ей клочок волос, потому что Роуз всегда принимала наказания вместе с напарницей. Пальцы перебинтованы. Растрепанные волосы уже грубейше и неопрятнейше выбивались из симпатичных косичек, поэтому она попросту развязала их, опрятно пригладив. Футболка взмокла, очерчивая прекрасную фигуру женщины, черный кружевной комплект белья. Но испугало его не это. Роуз случайно прикусила язык, и теперь с уголка губы, вниз по подбородку, струилась ниточка крови.              — Какой же ты грубый, — нежно рассмеялась девушка. — Вероятно я не научила тебя, как правильно обращаться с девушками… Бедненький. Я вполне могу это исправить!              Все случилось мгновенно. Чарльз и забыл, какой быстрой, какой стремительной, словно змея, она может быть. Роуз пнула его прямиком между ног, а затем, надавив рукой на затылок, впечатала колено в живот. Чарльз, задыхаясь, упал на четвереньки, но Роуз и этого было мало. Она пнула его вперед и уперла кроссовок в шею.              — Неужели ты забыл жертву Джейсона, Чарли? Ты забыл, что с ним сотворили? Ты действительно думаешь, что после этого Морияма могут продолжать существовать дальше?              — Но Эдит! — Чарльз, позабыв о гордости, умолял, все еще глупо хватаясь за призраков было обретенного будущего. — Она ребенок! Жан так много страдал, а ведь он такой чуткий и хороший… У Жасмин светлое будущее, она так талантлива… У Мартина семья… А Ниэль, мне нравится Ниэль…              Чарльза парализовала боль, он закричал, мечась под ногами Дженкинс. Роуз знала строение человека и знала на некоторые болезненные точки, куда стоило давить, чтобы без лишних усилий причинять зверские страдания. Он сам не раз замечал, как на поле она расправляется с рослыми противниками не грубой силой, а нужным нажатием в правильное место. Все происходило так незаметно, что, бывает, сам противник не понимал, кто стал причиной давящей боли в икре, или легких. Но им помогали тяжелые доспехи снаряжения, Чарльз же был для нее практически обнажен, и судорога казалась нестерпимой.              — Ниэль только мой, даже не смотри на него, ебаный ты педик! — ласково посоветовала Роуз. — Грязная шваль! Если ты попробуешь тронуть его, или сказать ему лишнее, я подкину Рико идею после плохой игры отправить по кругу тебя! Тебе же не хочется этого, да? Бедняжечка!              Она милейше улыбнулась, вспомнив о Ниэле, а затем ее лицо уродливо перекосило в жестокой гримасе. Она уже не казалась милой и симпатичной. С таким садизмом, с такой нескрываемой жестокостью, на воронов всегда смотрел только Рико. Красивый фасад нежной, цветочной девушки, распадался на глазах, обнажая гниль и мусор.              — Родителей Жасмин убили Морияма. Забавный такой конфуз с катастрофой, они еще пытались дозвониться в полицию, но разумеется, Морияма таких недоразумений не допускают. Братьев и сестер Мартина они же держат на мушке, если уже не перестреляли всех. Эдит, Жан — это социальные инвалиды. Особенно Эдит. Она травмирована так основательно, что уже никогда не сможет жить как нормальный человек. С ее психическими проблемами ей не приспособиться к жизни вне Эвермора. Она останется вечным ребенком, с ее инфантилизмом и выученной беспомощностью. Чудо, что она все еще жива. Мы настолько уничтожены, что ни одно общество не сумеет нас принять. У воронов нет будущего вне Эвермора, все наше будущее было отобрано тренером и Рико. Неужели парочка песенок под гитару так запудрили тебе мозги, бедный, бедный Чарли? Уж ты все должен понимать.              Роуз присела на корточки и погладила исторгающему слезы и слюни Чарльза по взмокшим волосам. Затем она брезгливо вытерла ладонь о его же футболку.              — Если мы проиграем в финале господин Ичиро вышибет мозги Рико… — пробулькал Чарльз, так тихо, что сам почти не слышал свои же слова. Роуз же отличалась превосходным слухом.              — Тебе этого достаточно? Рико безболезненно и быстро застрелят, а тренер мирно уйдет в отставку, как мило! А Бергер, Джонсон, Ричер и прочие нелюди продолжат ходить среди нас. Устроят нам маленький миленький ад за короля. Здорово, правда? Клан, что являлся истинной причиной несчастий всех нас, будет цвести и развиваться на проценты с доходов свиты короля… Ты хочешь этого?              Чарльза передернуло в конвульсиях.              — Отвечай, бедняжечка, бедняжечка Чарльз, — ворковала Роуз.              — Прекрати… Прекрати… — он плакал так, как плакал только в детстве, когда пьяница отец нещадно колотил его. Роуз не говорила ничего нового и в ее словах не было ни капли лжи — она всегда лишь отражала. Желая понравиться, она показывала объекту его же улучшенное отражение, а желая раздавить, проговаривала все то, что человек боялся услышать. Чарльз был умен и Чарльз понимал ее тактику, но даже понимая, не мог ей противостоять.              — У тебя самого нет никакого будущего. Бедного, бедного Чарли не любит папочка. Бедного Чарли травили одноклассники. Чарли так хотел доказать, что чего-то стоит, что принял приглашение доброго тренера Морияма! А кто будет плакать по тебе? Джейсон, который умер и из-за твоего бездействия тоже? Из-за того, что тебе не хватило сил защитить его перед Рико? Трусливое ты ничтожество. А как мы смотрели на то, как убивают Жана и насилуют Эдит? Мы все такие жалкие, да, Чарли? Что может искупить все наши грехи?              Все трагедии сгущались, смешивались, обращаясь манией. Темными и немыми глыбами воспоминания сгущались над ним в страшном величии, грозясь сдавить ему голову и расколоть ее, высвобождая содержимое. Они подавляли белокаменным единством, вынуждая внимать и задыхаться от подходящей к груди истерике. От невыплаканных слез, от разрушенных судеб, от черных крыльев отчаяния. Роуз выкорчёвывала из его сознания все те дни, когда он внутренне умирал (когда он умирал), чтобы дать ему пропитаться болью существования и отхаркаться собственной кровью. Грешной, отвратительной кровью, что не достойна существования. На ум пришла страшная, но последовательная мысль о том дне, когда он согласился создать самодельную бомбу, когда ему захотелось, чтобы все обрушилось и разнесло этот ужасный мир в клочья. Он — мертвый человек, и он ненавидел людей из мира наружности, он желал, чтобы репортеры, лисы, тренера, зрители, все они были похоронены с ним в один склеп. Он хотел самостоятельно припечатать крышку их гроба так, как они поставили крест на каждом из них. На каждом несчастном и сломанном птенце, у которых уже никогда не будет жизни как таковой. Ведь даже если они покинут гнездо, гнездо не отпустит их. Чарльз сотрясся от рыданий.              — Отвечай, — настояла Роуз, вывернув его руку почти до хруста.              — Смерть… — прохрипел Чарли.              — Умница! Ты такой умный, молодец! Собрал все извилины в кулачок! Ура, ура! — звонким фальцетом выводила она. — Как я рада, что мы пришли к взаимопониманию!              Чарльз очнулся в ее объятиях, что сковали его кандалами, но уже не мог сопротивляться. Утешала, голубила и целовала в висок легким прикосновением ветерка. Она шептала ему на ухо так, будто любила и он верил в ее любовь:              — В увлекательном финале гнездо взлетит на воздух, оставив за собой огромный кратер и мировой скандал, — она робела, словно только-только призналась в любви. Даже покраснела так же смущенно и невинно. — И пока-пока, Университет Эдгара Аллана! У Рико, всех его ублюдков, глав Морияма, лисов и их родных выйдет воистину зажигательный выпускной! Они сгорят, все сгорит, все они будут похоронены на этой проклятой земле вместе с нами — теми, кого они заперли в подземелье. А в миг осознания испытают все то отчаяние, что копилось здесь так много лет. Отчаяние за невозможность продолжить жизнь. Осознание, что жизнь — такая им драгоценная, — больше им не принадлежит. Что никто их не спасет, что счастливого конца для них не уготовано. Они хотели наблюдать за нашим горением, так что же все наблюдатели, все участники преступления, будут преданы огню вместе с нами. А мы, вороны, будем спокойны и возвышенны в миг хаоса. Мы останемся здесь как души, и всегда будем друг у друга! Натаниэль будет только моим до самого конца!              Выпустив Чарльза из рук, она выпорхнула к выходу. Легкая, как яркокрылая бабочка и зовущая, как девятихвостая кицунэ.              — Ты же любишь его…              — О, конечно!              — Он никогда не поддержит такое зверство…              — Мм? Напротив, он поведет всех смертников за собой. Он вдохновит их на групповое самоубийство. Мы вовсе не собираемся умирать тихо, поэтому он станет нашим голосом. Наш бог устроит библейский апокалипсис! Авель от него просто в восторге! — Роуз смешливо хихикнула, обхватив лицо руками в восторге от созерцания кумира. — Он так прекрасен! Так величественно добр! Почему у Рико и Кевина больше фанатов? Не понимаю! Я самая большая фанатка Ниэля…!              Чарльз задыхался от слез, но Роуз видела в его глазах тупое смирение. Проходя, она наступила на него, но совершенно того не заметила. С торжественной радостью она похлопала в ладошки. В ее голосе слышался мрачный триумф.              — Теперь время для встречи с главными героями! Я хочу, чтобы весь мир наблюдал за моим карнавалом трагедии!              А мир будет наблюдать. Все телеэкраны мира покажут их. Их горение заполонит информационное пространство, станет вечным инфо поводом, к которому никто не сумеет остаться равнодушным. Вороны не умрут одиноко, в темноте. Их отчаяние станет огнем, что спалит все на своем пути. Они свергнут небесный порядок и вознесут Натаниэля как свою миссию.              Мир никогда более не сумеет проигнорировать их существование.              На гнездо опустилась темнота. Тьме не было конца.              По жребию, разыгранному в июле, принимать долгожданный осенний банкет выпало университету Блэквелла…