Куст сирени

На дворе стоял жаркий и беспощадный июль. Безоблачное, пронзительное, голубое небо сверкало и переливалось, будто сапфировая россыпь, обещая жителям долгие недели счастливых, хороших деньков, наполненных иссушающей, невыносимой жарой, горячими ветрами и пыльными вихрями, вздымаемыми очередным дуновением. Крона деревьев, которая, казалось бы, совсем недавно пестрела яркими зелеными красками, сейчас же скоропостижно превратилась в желтоватые хрупкие листочки, большая часть которых и вовсе прекратила свое существование, устлав дороги плотным коричневатым ковром. Некогда свободный, бесформенный воздух теперь можно было увидеть невооруженным глазом: он извивался и подрагивал, точно над огнем включенной кем-то конфорки плиты. Такой пронзительной жаре могли радоваться лишь маленькие дети, кого заботили только прогулки и некоторые зверьки, населяющие парк и нынче с гордостью выращивающие свое потомство, прочим же жителям города приходилось худо. Везло лишь тем немногим счастливчикам, у кого в квартирах оказывались кондиционеры: лишь один такой прибор в доме, и ты смело мог считаться самым влиятельным и авторитетным в кругу друзей, которые по обыкновению любили захаживать в гости, дабы немного спасти себя от испепеления под лучами никого не щадящего солнца или превращения в вязкое человекоподобное желе в собственных комнатах, более напоминающих духовки. Ряду кварталов повезло еще меньше: на днях отключили воду, а потому некоторые жильцы внезапно превратились в спортсменов, часами пропадающих на тренировках, от чего местные залы были переполнены, вторые же, боле честные люди, просились к знакомым в надежде попасть в душ, третьи и вовсе отказывались как-либо бороться с проблемой, продолжая повсюду таскаться с маленьким вентилятором, молиться всем богам дождя, ну и в конце концов грустно пованивать, не смея и носа сунуть за пределы входной двери. Пожалуй, Пика, намазавшегося всеми возможными кремами от солнца, нацепившего самую легкую, светлую, покрывающую большую часть тела одежду и вытащившего из кладовой зонт, можно было отнести именно ко второму типу, ибо сейчас, он, вывалившись из переполненного невесть куда едущими людьми автобуса, устало вздохнул, глотнув, опаляющего легкие воздуха, и поплелся к дому своего парня, ведь он был одним из немногих его знакомых, кому неимоверно повезло: отключили у Вару только горячую воду. В последнее время они много переписывались, но виделись достаточно редко: сначала их разлучили неимоверно долгие подготовка и сдача экзаменов, а после и многочисленные поездки в другой город, беготня с документами и поступлением. Вару не раз предлагал выступить в качестве сопровождающего, ведь сам, к великому совпадению и удаче, уже появлялся несколько раз в некоторых университетах, выбранных Королевым, потому примерно знал расположение кафедр и аудиторий, а значит мог и неплохо помочь, однако выпускник в свою очередь отказывался, аргументируя это тем, что бывший педагог и без того достаточно много устает. Была в этом доля правды, потому как после, быстрого увольнения из школы, то есть завершения своеобразной практики длинною в целый учебный год, наступила изматывающая и сложная полоса в жизни юноши: злополучный ЕГЭ, который он так старательно избегал, все-таки пришлось писать, ведь, к сожалению, порядки в вузах изменились и теперь поступать только с образованием колледжа было нельзя. Помимо всего прочего немалой проблемой стала квартира, в которой пока что живет Вару, возникла дилемма: продавать ли уютную жилплощадь, которая являлась настоящим замком, крепостью и хранила целый кладезь приятных ностальгических воспоминаний, таких родных и дорогих или ограничится простой сдачей ее желающим снять местечко подальше от центра городка. Решать подобное самостоятельно, бывший педагог не мог, как минимум, с юридической точки зрения, а потому, не откладывая дело в долгий ящик, обратился к сестре. Эмма же заявила, что возвращаться теперь, когда они оба будут учиться в культурной столице, она не собирается, а потому участь прошлого жилища ее мало волнует и нынче это полностью ответственность ее младшего брата: пусть делает все, что пожелает, она будет согласна с любым итогом. Вару подобная реакция малость удивила, казалось странным слышать сквозящий безразличием голос сестры, особенно, если брать во внимание то, что у нее также были права на квадратные метры, однако деваться было некуда и, поразмыслив пару недель, он пришел к выводу, что проще уж будет оборвать связи с этим местом окончательно и бесповоротно – продать, ведь как бы он ни поступил, а так же, как раньше, уже не будет. Избавление от былого места жительства, пусть и такого уже привычного, станет прекрасной мотивацией для работы в будущем, подтолкнет вперед ко взрослому и самостоятельному существованию, которое вот-вот да наступит. Разумеется, бывший учитель был привязан к этому дому и хотел бы иметь малейшую ниточку, ведущую к уюту и безопасности, но, даже если бы он принял другое решение, изменилась бы не только квартира, встретив новых жильцов, но и сама жизнь Вольтова. Юноша понимал, что поступок был все же необдуманный, не все парень просчитал, однако медлить было нельзя, а исправлять что-то сейчас поздно. После началась череда поездок в город. Приезжая, он на некоторое время оставался у Эммы и ее подруг, чем вовсе не мешал девушкам, потому как большую часть времени в стенах дома не появлялся, пропадая то в парках и на выставках, то занимаясь важными делами, разбираясь со злосчастным поступлением, возвращался в квартиру он ближе к позднему вечеру, измученный долгими прогулками, и немедленно проваливался в сон, дабы на следующий день повторить все то же самое. Расквитавшись с одним университетом, Вару возвращался в свой город, решая теперь уже квартирный вопрос. И так рутина продолжалась по кругу, изредка разбавляемая пьяными посиделками со старым другом или ранними подъёмами в дни, когда уезжал Пик, который, пусть и не просил себя провожать, но всегда с удивлением и слабой благодарностью встречал любимого на вокзале. У Королева дела шли немного лучше, на удивление быстро разобравшись со всеми вузами он теперь лишь ожидал новости о зачислении от представителей его учебных заведений и иногда просматривал сайты, дабы убедиться, что пока что ничего не известно. Подобное уже вошло в привычку, потому, проснувшись сегодня в полдень, абитуриент вновь проверил все университеты, в которые подал документы и заметив, что в пару из них он всё-таки прошел, причем на бюджет, немедленно начал собираться в гости к парню, дабы поделиться этой новостью, и, разумеется, воспользоваться душем. Сейчас юноша уже подходил к подъезду, на ходу складывая зонтик, который являлся самой надежной защитой от солнца, но не от жары. Поспешно отворив тяжелую металлическую дверь, все также противно скрипящую при малейшем движении, он прошествовал внутрь, морщась от привычного табачного и алкогольного смрада, витавшего в воздухе. Медленно миновав безынтересные этажи, Пик остановился на площадке перед нужным, принимаясь как в первый раз рассматривать выцветшие живописные сюжеты на стенах, силясь запомнить все в мельчайших деталях. Вечно отворенное витражное зеленоватое окно, таившееся где-то под потолком, рассеивало мятный свет по площадке, вместе с тем наполняя ее приятной, теплой свежестью, выветривая запах плесени, доносящийся снизу. Парень пошел дальше. Возле двери, напротив той, что нужна была Королеву, стояла монстера, точь-в-точь такая, как и в их бывшем классе. Листья покачивались, приковывая к себе взгляд гостя, навевая воспоминания о первой встрече с его будущей любовью. Тогда Пик и представить не мог, чем обернется его новое навязанное школой знакомство, но теперь он даже был благодарен прошлому преподавателю литературы за его внезапное увольнение. За этот год не произошло ничего удивительного или внезапного, никаких приключений или потасовок, ничего такого, что можно было бы после вспоминать с теплотой на душе или отвратительно склизким сожалением и отвращением, стекающим по легким, но этот внезапный окрик, который выудил бывшего ученика из размышлений в то сентябрьское утро, сейчас будто эхом прокатился по всем этажам, начиная с первого, на деле же всплывая лишь в мыслях, он и был исключением. Восстановил в памяти Пик и то, как в первый раз поднимался сюда, раздраженно ворча и вздыхая из-за нежелания идти на очередной дополнительный, при том припоминая свой позорный провал, то есть бал и оценку, полученные за первый в жизни экзамен, а после и за тест, что ему подсунул Вару. Кто ж знал, что после литературные вечера наедине с Вольтовым станут чуть ли не единственной отдушиной юноши. Привиделся Королеву и тот день, когда он в преддверии праздника неторопливо шагал сюда, снедаемый смутным неприятным предчувствием, которое вскоре оправдалось, но быстро забылось, ведь ему разрешили остаться на ночь, если быть точным, даже пригласили сделать это, а затем и тот раз, когда он спешно перескакивал через ступеньки, дабы поскорее, отворив дверь своим ключом и проникнув в квартиру, встретиться с болеющим другом, а после уйти витая в собственных мыслях. Он вспоминал от и до каждый визит, сам не сознавая того, что делает. Наконец, прервав поток мыслей, Пик, выудив из кармана связку ключей, собирался уж было отворить дверь и как обычно выкрикнуть что-то вроде краткого «я пришел», как по ту сторону послышались какие-то шорохи, после несколько громких возмущений и затем падение чего-то тяжелого на пол. В замке что-то заскрежетало, видимо, хозяин жилища собирался покидать его, потому, отойдя на безопасное расстояние, дабы его случайно не ударили, выходя из квартиры, Королев застыл в ожидании. Скрежет прекратился и дверь распахнулась: пред взором предстал все тот же, но уже какой-то близкий и родной силуэт, прижимавший сейчас телефон к уху и потирающий переносицу, что показывало легкое недовольство парня. Переведя скучающий взор вперед и начиная уж было идти, Вару резко дернулся назад, испугавшись, внезапно выросшего перед ним друга. - Твою мать! – предшествовало сдавленному шипению, которое вызвала неприятная встреча спины со стеной. – Чарли, повиси пока. – как-то чрезмерно серьезно протянул Вольтов, с неподдельным интересом начиная рассматривать гостя, будто видел его в первый раз. - Привет, - опомнившись, недоуменно выдавил Пик, не понимая реакцию еще недавно взведено сквернословящего юноши. - Ага, ты чего тут? По делу? – сразу перешел в наступление Вольтов, видимо, куда-то торопившийся, но немного погодя, он, расплывшись в улыбке, хитро прищурился, озорно блеснув стеклами линз. – Или помощь моя понадобилась с вузом все-таки? - Нет, - не реагируя на провокацию начал гость. – поговорить с тобой хотел, кое-что хорошее случилось. – все же ответил Пик, но припомнив еще одну цель своего визита добавил. – И помыться у тебя собирался: у нас воду отключили еще день назад. - Как же я сам не догадался! – притворно морщась и зажимая пальцами свободной руки нос, принялся подшучивать над парнем Вару. – Вонь твоя даже отсюда чувствуется! - Как был придурком, так и остался, - закатив глаза, констатировал Королев под громкий спех бывшего учителя, которого уж было начали возмущенно звать на том конце телефона. – А ты, я смотрю, куда-то уходишь? Все еще слабо посмеиваясь, Вольтов шикнул в трубку, а затем перевел взгляд на стоящего впереди парня, выжидающе вскинувшего брови, скрестившего руки на груди. - Да, мне нужно отойти на пару часов или больше. Не знаю как много времени займет эта встреча. – ответ не заставил себя долго ждать и сопровождался немедленным переступанием порога и быстрым шагом по направлению к лестнице. – Ты проходи, чувствуй себя как дома, как обычно, то есть. – остановившись и обернувшись, Вару добавил. – И дверь не забудь закрыть. Оставив Пика наедине с самим собой, бывший учитель помчался вниз, бодро перепрыгивая ступеньки, затем стукнул дверью подъезда и, очутившись на улице, поспешил к месту встречи с другом, который все то время возмущенно призывал Вольтова поторопиться. Дорога была близкой, всего-то следовало вывернуть из подворотни и добежать до ближайшего продуктового магазинчика, рядом с которым уже стоял недовольный Чарли, упрашивающий водителя такси подождать еще минутку. Видимо, молодой человек был более расторопным, раз за те недолгие десять минут очутился здесь, да еще и вызвал машину. Одного он не успел, хотя скорее всего просто-напросто не пожелал сделать: не оттер он краску с лица и рук, да и одежда на нем, как всегда, была та, которую не жалко, та, что уже давно покрылась не одним слоем акрила и масла. Растрепанные волосы и уставший взгляд были такими же неизменными частями привычного образа, что как-никак иногда озадачивало Вару, ведь друг кажется вовсе не изменился со времен школы, а может быть даже усугубил прошлые привычки, с другой стороны парень уже не был столь заинтересован в участи художника, а потому не заострял особого внимания на его внешнем виде, тем более что сейчас у них обоих есть дела поважнее. - Здорова! – Чарли немедленно обернулся на окрик и, закатив глаза, облегченно выдохнул. – Ну так мы едем или как? - Едем-едем, садись уже. – и не давая другу опомниться, художник устроился на переднем сидении подле таксиста, принимаясь подробно объяснять тому их пункт назначения. Вару же в свою очередь лишь пожал плечами и, сдавленно хмыкнув, устроился сзади, не смея перебивать удивительно быстро завязавшийся диалог между водителем и Батлером. Вслушиваться в их пустую болтовню, а тем более участвовать в ней, не было ни малейшего желания, а потому, скучающе зевнув, Вольтов уставился в окно машины, за которым по обыкновению мелькали смазанные очертания зданий, людей, деревьев и всего прочего, что можно было увидеть на каждой улице ежедневно. Такси пусть и ехало, встревая в каждую пробку и собирая каждый светофор, но большую часть пути они успели преодолеть достаточно быстро, что не могло не радовать Вару, изнывающего от меланхолии на заднем сидении. Вспомнив же про прихваченный телефон только сейчас, юноша немедля выудил его из кармана и попытался словить сеть. В этой части города сигнал был слабым абсолютно всегда, но даже такого хватило, чтобы он успел пролистнуть несколько постов с новостями, а после и отправить Пику сообщение, которое увы осталось непрочитанным. Еще немного потыкав иконки приложений и осознав, что теперь он окончательно отрезан от интернета, Вару хотел уж было отвлечь себя игрой или недочитанной скачанной книжкой, но не успел, ибо экран стал темнее, оповещая хозяина о том, что заряда осталось мало, а тот, что есть стремительно заканчивается и что можно было б устранить это недоразумение еще сегодня утром, а не безразлично смотреть сериал. Вздохнув и взгрустнув еще больше, отключив телефон полностью, бывший учитель хотел было послушать музыку, которую так любезно включил водитель еще в начале поездки, но осознав, что ничего дельного не прозвучит, Вольтов все же смирился с участью теперь обращая внимание на диалог между таксистом и вторым пассажиром, который ойкнув после очередного поворота, поспешил поинтересоваться: - А мы точно туда повернули? Вы уверены, что это правильная дорога? - Завязывай нудить, парень, - спокойно донеслось с переднего сидения. – я свое дело знаю. И так в ебаной пробке стояли с полчаса, а мне и без того весь день еще ишачить, так что срезал малеха, что б снова время не терять. – попытался вновь успокоить водитель, но осознав, что его словам вряд ли поверят, добавил - Да ладно тебе, ядрена мать. Думаешь, я фуфло гоню? Знаю я куда еду, сам же в этой тюряге срок мотал. Теперь не по себе стало не только Чарли, который уже успел выслушать лекцию о мастях на зоне, понятиях и законах, но и Вару, удосужившемуся обратиться в слух только сейчас и только лишь из одного любопытства вклиниться в диалог: - За что хоть отбывал? - Ебать, так ты не немой оказывается?! – таксист удивился тому, что теперь и второй пассажир заинтересован в беседе. – Но любопытный дохера. Чарли обернулся, одарив друга выразительным взглядом и моля продолжить изображать из себя немого, но Вольтов, которому порядком надоело пересчитывать количество красных машин, обгоняющих их, всего-то ядовито усмехнулся и, поудобнее раскинувшись на сидении, продолжил: - Дык мы ж сами к кенту едем или думал нам по приколу просто так в тюрьму кататься? – ехидничая и посмеиваясь, отчеканил Вару, а после будто невзначай бросил. – Он у нас сначала по малолетке загремел, потом спиздил у кого-то дохера важного тачку. Делов наворотил, вот его и приняли под белы рученьки, а мне теперь стало интересно за что у нас в городе вяжут чаще всего. - За разное. – стушевавшись и не желая больше говорить, зло процедил водитель, демонстративно прибавляя громкость музыки, от чего ядовитое «ясно», брошенное пассажиром сзади, казалось бы, и вовсе не было услышано. Следующие пять минут все молчали, а по прошествии времени машина остановилась и парни, расплатившись, спешно покинули салон, направляясь к строгому зданию тюрьмы, так бедно возвышающемуся над ними. Проникнув внутрь, друзья по привычке под расписку сдали все вещи, что младший инспектор мог посчитать запрещенными, на хранение, после того как администрация исправительного учреждения разъяснила им порядок проведения свидания, затем пришедших досмотрели и только после этого разрешили пройти в специально отведенную комнату, где их дожидались. Риккардо, как и всегда, уже был на назначенном месте по ту сторону стекла и решетки, и, стоило только парням ввалиться в комнату в сопровождении сотрудников правоохранительных органов, как отведенное для встречи время пошло, начиная обратный отсчет. Заключенный был явно измотан и давно уж потерял свой человеческий облик, но все же продолжал казаться все тем же безрассудным и жестоким ребенком, каким он был еще в школе, возможно, создавалось такое впечатление, потому что никогда в своей жизни он и не представал в виде опрятного, законопослушного гражданина. Разумеется, его судьба не была сладкой, родственники и друзья - подарками, но ничего из этого, по мнению Вольтова, не могло служить достаточным оправданием для его бывшего одноклассника. Сам же Вару, узнав о первом заключении товарища был нисколько не удивлен, напротив, ему подобное казалось вполне закономерным. До дрожи пугал лишь тот факт, что не образумься он сам и пойдет по стопам друга, прямиком за решетку, где, по словам некоторых учителей, ему было самое место. Взяв себя в руки, бывший учитель сумел-таки обойти стороной злополучную яму, в которую вот-вот да должен был упасть, однако неприятный осадок все еще саднил где-то в груди, не давая забыть прошлое. Казалось несправедливым, что жизнь давала ему второй шанс в отличие от друга, чей арест стал пусть прекрасным, но суровым уроком. Тогда парнишка решил, что, во что бы то ни стало, он дождется приятеля, но в очередной раз огорошенный уже вторым заключением, он бросил свою затею, наконец осознавая, что такие, как Рик, просто-напросто не могут жить на свободе. Вернее, тогда он рассудил так: для друга что тюрьма, что свобода – все одинаково, ведь нигде он не может в полной мере обрести вседозволенность, а значит не имеет значения, куда его, Вару, будут приглашать для встреч: в бары или в СИЗО. Вольтов прекрасно помнил и реакцию Батлера на все эти несчастья: друг был вне себя от горя, толи от того, что для него это стало чем-то внезапным, толи от того, что он был намного ближе к Рику, чем сам бывший учитель. Вару никогда не забудет те дни, то, как раскрасневшийся, взвинченный, напуганный и зареванный товарищ прибегал к нему и докладывал о происшествиях, предлагая самые сумасбродные идеи по вызволению их общего компаньона, после, надрывно вздыхая, пересказывал по десятому разу причины ареста, а затем, измотанный переживаниями, засыпал в гостиной и еще долгие месяцы ходил как в воду опущенный. Именно Чарли бился за возможность навещать арестанта. Он прекрасно понимал, что их скорее всего развернут на пороге, бросив в след пару ласковых, но настырность художника, видимо, поразила даже надзирателей, решивших, что эти двое не смогут повлиять на Де’Карли отрицательно. Подводя итог, можно было бы смело назвать Батлера прекрасным и преданным другом, но Вару же считал его всего лишь слишком привязанным, полагал, что товарищ все еще видит мир сквозь призму розовых очков, потому-то и не желает отпускать Рика, надеясь, что тот сумеет встать на путь истинный. Разочаровывать и без того чрезмерно чувствительного и нервного в последние годы художника Вольтов не торопился, он наблюдал, не желая тому давать советы или стараться помочь прозреть, все равно его бы никогда не послушало преданное сердце, а потому юноше оставалось лишь изредка соглашаться на свидания, дабы не портить и без того хрупкие взаимоотношения. Вару решил для себя, что после переезда он оборвет все связи с прошлой компанией, потому не спешил делать это сейчас, раз за разом наслаждаясь мыльной оперой, разворачивающейся перед его взором. Вот и в этот раз переполненный энтузиазмом Чарли и немного отстраненный Вольтов поторопились занять свои места напротив стекла, приветствуя старого друга слабыми взмахами рук. Батлер, по обыкновению первый схватил старую потертую трубку проводного телефона и наперебой начал задавать вопросы, тараторить без умолку, на что Рик слегка улыбнулся и, переведя взор на Вару, решительно перебил вдохновенного друга, намереваясь все же услышать что-то и от другого товарища. Чарли с пониманием передал аппарат соседу и внимательным, изучающим взглядом уставился на заключенного. - Привет, - из трубки доносился хрипловатый, прокуренный голос бывшего одноклассника, явно пребывающего в отличном настроении. – Давно ты не заглядывал. - Времени не было, - вместо приветствия отчеканил гость. – сам же знаешь, я весь год проходил практику, теперь с поступлением разбирался. - Поступление - это хорошо, - хмыкнув, отозвался Риккардо. – но расскажешь потом. Не будем же мы нарушать традицию. - И то верно, - кивнув сам себе, согласился Вару. – Что на этот раз? Прочитать тебе отрывок из «Евгения Онегина»? - Я этой параши в школе наслушался. – возмущенно буркнул Де’Карли, всем видом показывая свое полное отвращение шутливой задумке. – Там вон лето на дворе, сообрази уж что-нибудь подходящее. И Вару сообразил. Подумав с пол минуты, он, как, впрочем, то и всегда в подобных ситуациях, скорчил горделивую гримасу и, расправив плечи, принялся декламировать наизусть:

- Раскаленный июль, обезболь меня в прорубь. Преподай отъезжающим в рай инструктаж на санскрите. Как спасать свои души в воде, исповедуясь перед собой, И напомни о СПИДе. Раскаленный июль, впечатлен твоим ядом. Над растресканным полом - глаза перед высохшим краном. И оставленный кем-то цветок, он же кактус, который не смог С экзотическим смрадом. О, согласитесь, не самое лучшее времечко Выбрал мой друг для своей панихиды. О, это белое злое "ах" на черном ажурном "ых" До блевоты родных и друзей, И далеких, прохладных и недосягаемых милых С запахом моря. Високосный июль, нам ли быть настороже?! Не для всех теперь твой поцелуй отшелушенной кожей. Возгоревший от денежных масс, серым пеплом покинувший нас, Дымом очи изгложет. О, где ж ты, маленький, был, когда солнечный круг Эти сукины дети шагами делили на акры. О, это небо, что шеи вокруг, этот блуд, что пройдет по рукам, Это солнце привяжет к ногам... И обратным плацкартным, тебя не заметившим милым С запахом моря.

- Повезло же, что ты всегда этой херней интересовался! – прошло с минуту после того, как выразительное чтение строк из старой песни закончилось, ровно столько же прошло с того момента как удивленные неподдельным мастерством бывшего одноклассника друзья отвели полные благоговения и наслаждения глаза от выступавшего и наконец разрешили себе расслабиться. – Здесь же не почитаешь, а с тобой хоть немного к высокому искусству прикоснуться могу! – Риккардо был явно доволен, он и в прошлые разы всегда с искренним восхищением и благодарностью отзывался о каждом стихотворении, что его друг специально выучивал для очередной встречи. – Спасибо, что не лишаешь простых мужиков такого удовольствия. Вару понимающе кивнул и передал трубку телефона обратно, наблюдая за тем, как нетерпеливо ерзающий на табурете сосед уже стремительно начинает расспрашивать заключенного о прошедшем месяце. В их диалог парень по привычке не вслушивался, предпочитая с напускным интересом рассматривать комнату. Здесь ничего никогда не менялось, да и с чего вдруг в этом богом забытом месте могло что-то измениться. Стены, покрытые паутиной трещин, как обычно, серели проплешинами отшелушившейся голубой краски и изгибались так что, казалось, не пройдет и минуты как они рухнут - здание сложится, словно карточный домик. Где-то за дверью раздавались приглушенные переругивания и четкие, ритмичные удары обуви о пол: кого-то из сотрудников подзывали, другие же просто проходили мимо. Заинтересовавшись надзирателями, Вару спешно оглядел их, но не найдя ничего примечательно, кроме того, что никто из них на деле не следил за ходом разговора, перевел взгляд на лампочку, одиноко висящую на оголенном проводе. Здесь всегда было достаточно темно, будь то день или поздний вечер, а потому хотя бы такой прибор освещения, наполнявший комнату тусклыми желтыми оттенками, был необходим как кислород. Взглянув в решетчатое окно, Вольтов лишь вновь удивился тому, как мало солнечных лучей оно пропускало, казалось, что эта стекляшка действительно бесполезна. Пожалуй, так оно и было, ведь помимо полумрака еще одной проблемой был спертый воздух, не дающий и вздоха сделать, чтобы не поморщиться от мерзостного запаха пота, побелки и чьих-то приторно-сладких духов вперемешку со зловонием брошенной в углу половой тряпки и плесени, расползающейся над полом черными раздавленными пауками. - Вару, - от безынтересного занятия парня отвлек голос Батлера, настырно протягивающего трубку. – Рик и с тобой поговорить вообще-то хочет. Замешкавшись, Вольтов все же принял ее, чудом не уронив, на что ему ответом послужили сдавленные смешки друзей. - Чего копаешься, фраер?! – глумливо улыбаясь, подмигнул Де’Карли. – Вижу, решил интерьерчик порассматривать. Неужто ко мне присоединиться торопишься? - Мечтай, - сдерживая заливистый хохот, просипел Вару. - Ладно, рассказывай уж, что там у тебя происходит. - Да все по-старому, - отозвался Вольтов. – Хотя можешь поздравить меня с первым в жизни увольнением. Теперь я в эти сраные школы точно ни ногой. - Будто за те девять лет ты так и не понял того насколько это место конченное. – сверкнув клыками, подколол товарища заключенный. - Иди ты! – буркнул бывший педагог, но поспешил также обнажить зубы. - Девку-то хоть нашел? – полился поток банальных и ожидаемых вопросов, на которые Вару обычно предпочитал отвечать односложно и неохотно, стараясь перевести тему. - Ага, с хером между ног. - Точно, тебя ж на других и не тянет, - как бы невзначай протянул Риккардо. – Хотя Вику помню, она ничего такая была. – заметив суровые, негодующие взгляды товарищей, Де’Карли все же решил больше не задавать подобных вопросов. – Дело твое, куда уж мне, совет да любовь вам с тем зубрилой. Лучше скажи, что там с шарагой-то. Поступил? Вольтов хотел уж было начать разъяснять, что отношения у него вовсе не с Куромаку, однако услышав последний вопрос он переменил намеренья и теперь собирался вывалить другу все как есть, рассказав и про переезд и прочие свои планы. - Поступил или нет пока не знаю: не проверял еще сегодня сайты. Зато уже подобрал новую квартиру и занимаюсь продажей старой, так что дел сейчас по горло. - Какой продажей? - спустя несколько минут молчания с опаской вопросил заключенный. – Переехать собираешься? Район хочешь сменить? - Город я сменить хочу. – бесстрастно и спокойно отчеканил Вару, наблюдая как глаза собеседника расширяются и темнеют, а брови складываются домиком. – В большом городе уж побольше возможностей будет, сам знаешь. - Но ты же будешь к нам приезжать? – теперь голос подал Чарли, с волнением переводящий взгляд то на одного, то на другого друга. - Зачем? Если я решил начать новую жизнь, то к старому возвращаться нет смысла, так что можете считать эту встречу нашей прощальной вечеринкой. Где-нибудь в баре это было бы веселее, но обстоятельства не позволят, увы. - То есть ты решил нас кинуть? – голос Риккардо стал на тон выше, грубее и злее, а кулаки непроизвольно сжались. - Как-то так, интересы у нас, как я понял, давно разошлись, а успокаивать Батлера, когда он в очередной раз припрется ко мне в истерике, связанной с тобой мне, уже надоело. – безразлично бросил Вару. - Ублюдок, - заключенный прошептал это в самую трубку, казалось будто его горячее, искрящееся дыхание обдавало уши, предупреждая о скорой буре. – Мы блять столько вместе прошли и теперь ты просто решил забить на нас хер, пидор?! Да лучше б я тебя не знал никогда, гнида ебучая! Я думал мы сука друзья, команда блять, а ты решил просто отвернуться от нас обоих! Я бы понял, если бы ты приезжал хоть иногда, но просто так исчезнуть – не по-человечески! - По-человечески или нет я решу сам, - строго отозвался Вольтов. – Да и зачем мне приезжать? Ладно с Батлером увидеться, погулять, узнать, чего нового произошло, но у тебя-то ничего не меняется. Да и, если так подумать, Чарли вот тоже мог бы уехать, с его-то талантом он бы не пропал, но сдерживает его лишь собачья преданность тебе. Я на такое не способен, потому, делая выбор между тобой и собственным будущим, я без раздумий выберу второе. - Ты ебучий предатель! – стиснув зубы, прохрипел Рик, порываясь встать и уйти, но его остановил молящий взор художника, все еще нервозно наблюдающего за разворачивающейся сценой. - И кого я предал? Тебя? Чем? Тем, что выбрал себя? Интересный поворот, - Вару начал порядком раздражать этот диалог, потому, не придумав ничего лучше, он резко поднялся и вручил трубку Батлеру, напоследок бросив в нее. – Прощай. Останавливать молодого человека, спешно покидавшего здание тюрьмы и впопыхах включающего почти разряженный телефон, никто не собирался, потому наконец очутившись за пределами острога Вольтов наконец смог спокойно вздохнуть. Не так он себе представлял их последний разговор, с другой стороны чего он ожидал от бывшего теперь уже друга, томящегося в неволе и такого привязанного к их общему прошлому. Потерев переносицу и мотнув головой, юноша устремился к ближайшей остановке, попутно вызывая такси: не желал он еще три часа трястись в переполненной маршрутке в компании раздраженных и уставших пассажиров. Скоротать ожидание услужливого водителя, пообещавшего прибыть на место с минуты на минуту, парень проверил входящие и исходящие звонки и сильно удивился, обнаружив несколько пропущенных от Пика. Решив, что с этим он разберется, когда доберется до дома, Вару принялся изучать списки поступивших на сайтах всех университетов, в которые подавал документы, потому как уже с неделю не мог спокойно разобрать их, а, не обнаружив себя ни в одном, выругался и протяжно вздохнул, припадая спиной к раскаленному, под лучами солнца металлическому столбу. Теперь день был окончательно испорчен: ни нормального прощания с бывшими близкими людьми, ни бюджетного места. Таксист, как и обещал, прибыл быстро и также оперативно доставил пассажира к пункту назначения, потому теперь Вольтов стоял перед собственной входной дверью позвякивая связкой ключей, силясь найти необходимый. Наконец разобравшись с головоломкой Вару, ввалился внутрь, попутно проворачивая замок и скидывая кеды в сторону. На звуки, доносившиеся из прихожей, вышел обескураженный Пик, но его лицо быстро приобрело раздраженное, но слегка взволнованное выражение. - Твою мать, Вару, какого хера ты так делаешь? - Что делаю? – недоуменно вопросил юноша, подходя ближе и выгибая бровь. – Да и ты чего все еще здесь? Не выгоняю, просто интересно. - Тебя вот ждал. Ты же написал, что очень волнуешься перед встречей и тебе нужно поговорить, но, когда я позвонил тебе, ты не отвечал. – принялся разъяснять Королев, направляясь на кухню. – Есть будешь? - У меня же холодильник пустой. – следуя за возлюбленным, непонимающе отозвался юноша. - Я в курсе, поэтому мне пришлось в магазин идти и что-нибудь несложное соображать. – остановившись у плиты и обернувшись, объяснил Пик. – Так чего случилось-то? - Телефон разрядился. – присаживаясь за стол, устало выплюнул Вольтов, потирая лицо дабы прийти в себя. - А встреча? – накладывая на тарелку уже остывшие макароны, поинтересовался Королев. - Да забей, - отмахнулся Вару, но словив на себе строгий, не терпящий возражений взгляд, продолжил. – С бывшими одноклассниками виделся. - Та твоя старая компания? - Именно, - кивнул парень. – Рик же сидит сейчас, вот мы с Чарли к нему и ходили на свидания все это время. Но мне это все уже пиздецки надоело, поэтому я и решил им сказать все как есть, мол заебали: один вечно ноет и жалуется, другой из тюрьмы в тюрьму кочует. Сил моих нет уже терпеть этих двоих. Сказал, что поступаю в другой город и уезжаю навсегда, вот и поссорились в итоге. Хотя чего я ожидал: Батлер, конечно, никогда особо близок со мной не был, но, видимо, за эти последние несколько лет стал считать меня настоящим другом, что довольно глупо с его стороны, а этот Де’Карли всегда придавал слишком большое значение проведенному вместе времени. Я прекрасно понимаю, что он заебался уже мотать срок, он хотел бы видеть нас обоих, чтобы понимать, что его ждут, чтобы сохранить малейший тлеющий уголек надежды и теплый ностальгический костер, но мне самому это не нужно. Не хочу я подстраиваться под желания других. – выпалил на одном дыхании юноша и, переведя дух продолжил. – А этот гребаный идиот так накинулся на меня, будто я его злейший враг. - Небось ты и сам лишнего взболтнул как всегда? – уточнил Пик, поставив тарелку, положив приборы перед любимым, и сам занял место за столом, взяв в руки недопитую кружку чая. - Есть такое, - подобрав вилку, согласился Вару. – Но не будем о грустном. Ты же тоже хотел что-то рассказать, да? - Я поступил на бюджет в тот универ, что хотел, - кивнул Королев, отпив чай. – И поблагодарить тебя собирался. Литература, как оказалось, была решающим экзаменом, потому спасибо. Да и за «Куст сирени» Куприна тоже, если бы ты не упросил меня прочитать его, я бы точно скатился на сочинении. - Рад за тебя, - с неподдельной улыбкой промурлыкал Вольтов, прожевывая еду. – Готовишь ты, кстати, неплохо, но до меня еще расти и расти. - Куда мне до тебя великого, - саркастично бросил юноша, закатывая глаза. – У тебя как с вузами? - Херово, - без тени обмана выдавил бывший учитель, но был напряжен, ибо этот день выбил его из колеи решительно и бесповоротно. – знатно я проебался, не прошел ни в один. В воздухе зависло напряженное молчание, перебиваемое лишь постукиванием вилки о фарфоровую тарелку и жужжанием кухонной лампы, проливающей приглушенный белый свет на помещение. За окном уже темнело, ветви отбрасывали кривые тени на льняные, светлые шторы, покачивающиеся под порывами легкого летнего ветерка. - Значит не прошел, - нарушил хрупкую, податливую тишину Пик и, получив на это кивок, призадумался, стараясь что-то припомнить, для чего много времени не потребовалось, потому, вновь бодро взглянув на собеседника, он продолжил. – Иди в художественный! – Королев запнулся, ибо на него с удивлением взглянули два изумрудных глаза, но поторопился развить мысль, вставая с места и подходя ближе, попутно опуская руку на плечо Вару. – Ты великолепно рисуешь. Вспомни только то, как ты чудесно украсил ваш подъезд или нашу сцену в школе. Да и эти картины, - парень указал на весящие на стене полотна и наклонился ближе. – или та, которую ты пишешь сейчас - великолепны. Твой незаконченный холст уже выглядит как шедевр. У тебя точно не возникло бы никаких проблем при написании творческого экзамена. - Я подумаю, - только и бросил Вольтов, забавно сводя брови к переносице. Вечерело стремительно: город быстро погружался во мрак, стараясь быстрее избавиться от испепеляющих лучей солнца, звуков становилось все меньше, так что вскоре единственным певцом стал завывающий ветер. Вару за день сильно утомился, потому уже сейчас в такое, казалось бы, детское время, он готовился ко сну. Оставив очки на подоконнике, выключив кондиционер и отворив форточку, он нырнул под одеяло, прильнув к боку уже мирно посапывающего Королева. Засыпая, Вольтов понимал, что тепло, переполняющее его сейчас, он хотел бы чувствовать всегда, потому что именно оно спасало его от отвратных мыслей, что так и норовили спутаться в ядовитый клубок, напоминая о прошедшем дне, но теперь же они не имели никакого значения и веса. Вару знал, что новое следующее утро расставит все по местам. Парень обязательно сумеет что-нибудь придумать, по-другому и быть не может.