IV
7 октября 2022 г. в 20:49
IV
— Так сколько я вам должен?
У них на двоих на завтрак яичница из полудюжины яиц, остатков ржаного хлеба и упаковки бекона на полудюжину ломтиков.
— Нисколько не должен.
Первые примерно полгода в Ордо Фавониус тебя держат на птичьих правах. Денег платят примерно соответствующе, а работы наваливают немеренно. Иные могут сколько угодно называть тебя рыцарем и делать вид, что уважают, но правда в том, что за ту же самую неинтересную и никчёмную работу легендарная горничная ордена Ноэлль получает в несколько раз больше. Что, наверное, немного сглаживает степень неинтересности и никчёмности в её глазах.
Потом, когда испытательный срок проходит, грузить начинают если не меньше, но хотя бы теми делами, которые нравятся, а платить — приятно больше. Но Мика ещё не настолько долго работает, и жить ему, судя по всему, и так будет трудно в ближайшее время.
— Спасибо…
Мика маленькими глотками пьёт какао. Эола пьёт кофе.
— Может, объяснишь, что вчера было?
— Ничего страшного, — говорит Мика. — Если вам неудобно — или вы уже нашли себе новую соседку или соседа, — я постараюсь поскорее уйти.
— Да не в этом дело, — Эола барабанит ладонями по столу.
Полупустые чашки опасно вздрагивают.
— Ладно. Наверное, у вас есть право знать. Вернувшись в Монд, я начал жить со своим старшим братом. Наши родители в разводе. Мы не виделись очень много лет, пока я учился и жил за границей, и за этот срок очень сильно отдалились друг от друга. На первое время, из доброты душевной, он согласился меня принять. Но так уж сложилось, что во взглядах на… некоторые вопросы мы… фатально разошлись. Я не могу больше напрягать его своим присутствием.
К концу речи голос у него совсем ослаб и надломился, чуть не срываясь в нелепый фальцет. Может, дело в том, что Мика очень редко использует свой дар речи в полную силу.
Обычно у молодых людей в его возрасте голос уже доламывается, взрослым становится, и по очертаниям тела ясно, какой из юноши вскоре вырастет мужчина. По Мике — неясно. Мика, несмотря на то, что ему почти двадцать один, и скоро он сможет считаться совершеннолетним во всех странах Тейвата, выглядит как тринадцатилетний подросток. Это очень сильно настораживает, вообще-то. Даже смущает.
— Мика, спрошу прямо, — Эола продолжает нервно дребезжать пальцами о столешницу, — твой брат как-то… обижает тебя? Может быть, прикасается не… там, где следовало бы?
— О, нет, — прижимая руки к алеющим щекам, болтает головой Мика. — Он бы никогда.
— Честно? Вы поссорились вчера?
— Не то чтобы поссорились…
— Мика.
— Мы не успели. Вчера он был очень пьян, и мне грустно было наблюдать за этим. Но если вам кажется, что решение уйти я принял спонтанно… в общем, это не так.
— Душная история, — заключает, наконец, Эола, пригубив полуостывший кофе.
— …Я думал, вы меня поймёте. Учитывая, какие у вас отношения. С семьёй.
— Что?
Кофе едва ли не уходит не в то горло.
— Вы же Эола Лоуренс, да. Я давно не жил в Монде, но знать историю своего города — как минимум полезно для… геодезиста. В общем, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы узнать, что вы пошли против семьи, вступив в Ордо Фавониус, и теперь живёте отдельно.
— Много ты ещё обо мне знаешь? — сжав крепко фаянсовую кружку, цедит Эола.
— Не… не злитесь на меня, пожалуйста! Я просто поспрашивал Магистра, с кем именно мне придётся работать. Но это нормально же? Знать, с кем работаешь.
— Я не злюсь. Просто… если что-то хочешь узнать, спроси у меня. Ладно?
— Если вас это… утешит — неподходящее слово… В общем, господин Варка рассказывал о вас только хорошее. И я знаю, вы цените честность и прямолинейность в людях.
— Всё-всё, — фыркает Эола, — хватит подмазываться. Можешь жить у меня, сколько хочешь. Но с Хоффманом я всё равно поговорю.
— Не стоит, — белеет Мика.
Но чтоб она его спрашивала.
Не хочется потом оказаться крайней в конфликте двух братьев. Как бы Шмидты ни были далеки друг от друга, они всё же кровные родственники.
Лоуренсы от них, конечно, отличаются. Но сохранили бы они свои богатства и статус аристократии при такой-то сомнительной репутации, если бы не стояли друг за друга, а?