Погоня за призраками

      Получив файл, я сразу разослал его остальным. Толкин пообещал изучить его после того, как доделает домашку, и в итоге мы договорились встретиться пораньше утром, чтобы обсудить его, не теряя времени. Поэтому сегодня я встал дико невыспавшимся. Я залипал в зеркало с зубной щёткой во рту, когда услышал, как Толкин уже сигналил мне под окном. До занятий было целых полтора часа.       Я забежал в комнату за джинсами и вылетел, натягивая их на ходу, чтобы отец не поймал меня и не начистил мне лицо за столько шумных и ранних друзей. Я пробежал мимо уже открывающейся родительской двери, преодолел лестницу в два прыжка и выбежал из дома на той же скорости, на которой убегал от дробовика мистера Сточа. Ширинку я застёгивал уже в машине, среди дико хохочущих предателей.       Оказалось, что даже готы не приходят в школу так рано, так что мы решили на время оккупировать их ступеньки.       — Я нихрена не п-понял, — честно признался Джимми, когда мы заново открыли отчёт.       — Зато я понял, — заявил Клайд, — и это точно убийство.       — Ну и с чего ты взял? — устало спросил я.       На самом деле я, как и Джимми, не понял ни слова из этого заключения, но в медицинской подкованности Клайда я сомневался ещё больше, чем в своей.       — Ну, потому что, если бы он повесился сам, было бы описано только это, так? Но тут же есть и другие повреждения. Вот, например, кровоизлияние в мышцы шеи.       — Это как раз следствие повешения, — ответил Толкин. — Я перепроверил некоторые признаки, и всё совпадает. И ярко-выраженная странгуляционная борозда, и наличие в теле жидкой крови, и переполненная кровью правая половина сердца. Он повесился, дело закрыто.       — А его не могли, к примеру, сначала задушить, а потом повесить?       — Нет, потому что вид борозды был бы другой. Это же и выясняли в первую очередь.       — А, кроме этого, есть какие-то ещё травмы? — уточнил я.       — Нет, — Толкин полистал отчёт. — Никаких сторонних повреждений. Я понимаю, что ты о следах борьбы, но на нём не нашли ни синяков, ни ссадин, ни чего-либо другого. Что, конечно, странно.       — По-почему?       — Ну, учитывая его образ жизни, я бы ожидал увидеть какие-то заметки о повреждениях сердца, лёгких, сосудов или чего-то подобного. В отчёте должно быть описано всё, что не так с телом, а не только то, что относится к причине смерти. А, по бумагам, он образцовый кандидат в астронавты.       — Но ведь что-то должно быть, — сказал я. — С ним что-то было не так, если он лежал в больнице.       — М-может быть, это был какой-то перелом.       — Или просто какой-то вирус. Многие болезни проходят без последствий для организма, — Толкин убрал телефон в карман и потянулся.       — Зато теперь мы точно знаем, что никто никого не убивал, — сказал Клайд, заметив моё недовольство.       — И мы снова в тупике, — сказал я, испытывая смутное недовольство результатами вскрытия.       — Может, нам всё же стоит обсудить всё с Кайлом и Стэном? — предложил Клайд. — Ну, раз они тоже занимаются расследованием.       На языке стало кисло. Идея взаимодействия с этими двумя вызвала у меня уже рефлекторное отторжение. С другой стороны, вся эта ситуация куда больше походила на их сферу жизни, чем мою. Твик уже угодил во что-то дурно пахнущее, и привлечь к его поискам тех, кто привык проводить в дерьме каждый вторник, звучала разумно.       Толкин внимательно смотрел на меня.       — Знаешь, Кайл не так уж плох. Да и ваше ребячество со Стэном уже давно пора бы перерасти.       В груди начал зарождаться обычный гнев, который я испытывал каждый раз, когда Толкину приходило в голову попробовать воспитать меня. Я упорно смотрел не на него, а вперёд, на дерево, отбрасывающее длинную рассветную тень на школу. Ветер колыхал его редкие листья и перегонял по площадке пустые пакеты из-под чипсов, вылетевшие из урны. Солнце выплывало из-за крыш ближайших домов, размывая вокруг себя синеву неба нежным жёлтым оттенком. Вот оно, сравнение, которое я раньше не мог найти. Глаза Твика похожи на поздний рассвет.       Моя злость умерла, так и не родившись.       — Напиши Кайлу, — сказал я, отрывая взгляд от слепящего диска Солнца. В глазах тут же заплясали точки.       — Ура, наше детективное агентство расширяется! — Клайд вскочил со ступенек и встал перед Толкином, нетерпеливо потирая руки. — Только скажи им, что мы главные.       Толкин закатил глаза, доставая телефон. Вдалеке заслышался звук мотора, и мы решили сойти с готских ступенек, пока нас не застукали. Я шёл за Толкином, ловко набиравшим сообщение на ходу, делая вид, что слушаю болтовню Джимми и Клайда, и размышлял, каким был бы сегодняшний день, если бы я предложил Твику присоединиться к нашей компании сразу после больницы, как и хотел.       Я не помню, почему не сделал это тогда. Вроде как что-то в самом себе меня напугало и оттолкнуло от этой идеи, а потом я с тоской смотрел, как он тусовался с бандой Стэна, вступал в противоположную команду супергероев, а после намертво прикрепляется к Кенни, оторвавшемуся от своих бывших друзей, и Баттерсу. Сейчас бы я не совершил такой ошибки.       Школа постепенно оживала. На территорию одна за другой заезжали машины, одна из них остановилась недалеко от нас. Я мельком заметил всполох красных волос в тугой причёске, как пассажирская дверь распахнулась, и оттуда пулей выскочил Кайл. Толкин тут же пошёл ему навстречу, подмигнув нам напоследок.       Мы тоже разбрелись по своим занятиям. В классах я дал себе твёрдую установку не смотреть на часы, чтобы не казалось, что меня затягивает в водоворот локальной временной петли. Так что вместо этого моё рассеянное внимание продолжал притягивать пустующий стол Твика.       Время всё равно тянулось невыносимо медленно, и казалось, что до обеденного перерыва я отсидел около восьми уроков.       — Сейчас у нас будет пополнение, — предупредил Толкин, стоило мне и нагнавшему меня ранее Клайду сесть за стол.       Это я успел заметить и без него. С решительностью во взгляде к нам шёл Кайл Брофловски, таща за собой безвольную тушу Стэна Марша.       — Привет всем, — невозмутимо сказал Кайл и сел рядом с Толкином.       Стэн продолжал стоять, таращась на меня, как придурок.       — Садись, — сказал я в унисон с Кайлом, и меня тут же передёрнуло.       Стэн сначала возмущённо нахмурился и открыл рот, но потом захлопнул его и всё же сел напротив меня.       — Сразу скажу, что я уже в курсе и мы не будем устраивать скандал, — начал Кайл, по большей части обращаясь ко мне.       — Подожди, о чём ты?       Стэн тут же напрягся, но Кайл, проигнорировав его вопрос, продолжил:       — Поэтому давайте перейдём к сути. Что именно вы нашли?       — У нас есть дневники Баттерса, стихи Пита, ноутбук Твика, а также мы знаем, что у Твика должна быть ещё какая-то книга Генриетты Бигл, но вернуться за ней мы уже не сможем, — отчитался Толкин.       — И наше заключение, — закончил Кайл. — У нас есть ещё фото записок Твика, но расшифровать их пока не представляется возможным. Что удалось выяснить?       — Только то, что Баттерс уже давно страдал провалами в памяти и, судя по всему, ещё какими-то помутнениями рассудка, — со вздохом ответил Толкин, — но помимо этого больше никаких фактов.       — Что случилось с Кенни в четвёртом классе? — перебил я, обращаясь к Кайлу и Стэну.       Они растерянно переглянулись.       — Что ты имеешь в виду? — уточнил Кайл.       — В четвёртом классе Кенни долгое время лежал в больнице. Вы тогда ещё искали ему замену в виде Баттерса, а потом Твика. Что с ним тогда произошло?       Кайл открыл было рот, но нахмурился и так ничего и не сказал. Стэн тоже смотрел на меня в непонимании, но его лицо постепенно бледнело.       — Я не помню, — сказал он. — Он разве был в больнице?       — Вроде как… — Кайл потёр рукой лоб. — Вот ты сейчас сказал, и начинаю смутно припоминать это, но, хоть убей, не могу вспомнить, как именно он туда попал.       — Я вообще до этого момента не помнил, что Кенни был в больнице хоть когда-нибудь, — добавил Стэн. — Это странно.       — Никто не помнит, — сказал Толкин, — но в этом нет ничего удивительного.       — Но разве это не провал в памяти? — задумчиво спросил Стэн, чем тут же набрал пару баллов в моих глазах.       — Вот именно, — подтвердил я.       — Нет, это херня какая-то, — Кайл недовольно цокнул и переглянулся с Толкином. Толкин тоже выглядел невпечатлённым.       Но я уже нашёл единомышленника, пусть и в лице Стэна.       — У Пита есть провал в памяти на вечер 25 сентября, — сказал я, обращаясь к Стэну напрямую, и он тут же округлил глаза.       — Точно, он говорил что-то подобное. Нам это тоже показалось подозрительным, — он легко толкнул Кайла в бок, но Кайл уже качал головой.       — Нет, если это побочный эффект каких-то наркотиков, которые они все употребляли.       — Ну, я сомневаюсь, что Б-Баттерс сидел на чём-то с начальной школы, — заметил Джимми.       — У Баттерса давние проблемы с психикой, — настаивал Толкин.       — А не слишком ли это удобно? — сердито спросил Стэн. — Одних мы причисляем к психам, других — к наркоманам, и этим всё замечательно объясняется. Но Кенни чист, а он был одним из первых в очереди на звание наркомана. Я не знаю, что там насчёт Твика…       — Твик точно ничего не употреблял, — тут же вклинился я.       — Да, вот видишь! А почему мы считаем готов наркоманами? Просто потому что они странные?       — Хорошо, а какой ответ ты предлагаешь? Что им кто-то периодически специально стирал память? Кто? Пришельцы? — начал повышать голос Кайл.       — Или правительство? — словно по наитию, добавил я, но Толкин разочарованно помотал головой.       — Боже, Крэйг, не сейчас, — простонал он, закрыв лицо руками.       — Баттерс писал, что они с Твиком что-то п-п-планировали. М-может, это связано с той книгой? — предположил Джимми, и все перевели взгляды на него.       — Что за книга? — уточнил Кайл.       — Какая-то оккультная книжка с заклинаниями, как я понял, — ответил Толкин.       Кайл закатил глаза.       — Серьёзно? Вы думаете, что они совершили какой-то ритуал и это всё объясняет?       — Чтобы что-то утверждать, нужно знать, что это был за ритуал, — сказал я.       — Мы можем узнать это у Генриетты, — сказал Стэн.       — Это просто трата времени, — взвыл Кайл.       — Ребят, да тут даже логически ничего не сходится, — добавил Толкин.       Но никто из них уже не смог бы меня переубедить. Порой, чтобы докопаться до правды, требуется рассмотреть под микроскопом каждый, даже самый невозможный вариант. Информация о том, что именно планировал Твик, и не могла быть бесполезной.       Поэтому после занятий мы пересеклись со Стэном и заметно насупившимся Кайлом у выхода. Кайл тут же начал что-то шептать Толкину, ожесточённо жестикулируя. Толкин, в свою очередь, бросал на меня взгляды разочарованного главы семейства, все дети которого решили стать цирковыми артистами, а не бухгалтерами, как он всегда мечтал.       — Что вы все здесь снова забыли?       На этот раз своё недовольство решил выразить кудрявый Как-его-там. Пит равнодушно, я бы даже осмелился сказать, с некоторым дружелюбием, смотрел в нашу сторону. Даже всё ещё тёмный синяк, обрамлявший его глаз, не мог этого скрыть. Генриетта, как и ранее, предпочла молча игнорировать наше приближение.       Я же проигнорировал кудрявого парня и обратился прямо к ней:       — Что за книжка у тебя пропала?       Генриетта прищурила глаза и медленно повернулась к Питу.       — Так это всё-таки твой гадёныш её спёр? — прошипела она в его сторону.       — Не знаю. Мы расстались уже, — протянул Пит, безэмоционально глядя ей в глаза. Генриетта злобно цыкнула и снова уставилась на меня.       — Ты знаешь, где она?       — Возможно, — так же равнодушно ответил я.       — Либо ты говоришь точно, — Генриетта тяжело встала со ступенек, — либо не получаешь ответов на свои тупые вопросы.       — Мы предположили, что она всё ещё может быть в его комнате, — вмешался Стэн, — но полностью не уверены.       — Что значит «не уверены»? Я думала, вы землю роете в его поисках. Разве вы бы не обратили внимания на странную древнюю книгу в его комнате?       — У него было много странных книг, — ответил Стэн.       — Вся его комната странная, — буркнул Кайл позади нас.       — Если эта книга такая важная, я смогу выкрасть её для тебя, — сказал я, — в обмен на твою помощь.       И я был в корне не согласен с их словами. По-моему, комната Твика была крутой и загадочной.       Чёрные губы Генриетты обхватили мундштук, и её лицо скрылось за белёсой завесой дыма. Выдержав драматическую паузу, она ответила:       — Хорошо. В этой книге были описаны древние ритуалы, способные прорвать занавес между нашей реальностью и Иным измерением. Миром, откуда явился наш ныне спящий Бог.       Я мог поклясться, что буквально слышал, как Толкин, стоящий сзади, вне моего поля зрения, закатил глаза.       — Круто. И для чего она могла бы кому-нибудь понадобиться?       Пит тихо фыркнул, но в процессе подавился дымом и стал остервенело выкашливать свои лёгкие.       — Если выполнить всё правильно и принести нужную жертву, то даже бессмертие, — ответила Генриетта, кинув на Пита осуждающий взгляд. — Для непросвещённого это слишком опасно: одна ошибка — и ты ничего не получишь, но заплатишь за попытку всё равно.       — И чем нужно платить?       — Телом и душой, конечно. Ни больше, ни меньше.       — Подожди, — сказал Стэн странно осипшим голосом. — А если вдруг ритуал будут совершать двое? Тогда они оба заплатят?       — Древние Боги милостивы, — губы Генриетты расплылись в пугающей ухмылке. — Цена остаётся той же. Одна душа и одно тело. Только конченый идиот будет проводить ритуал без жертвоприношения. Но если два таких идиота найдутся, то цена разделится межу ними двумя.       — А можно получить что-то, кроме бессмертия? Богатство, там, славу, что-то подобное?       — Теоретически да. Но я предполагаю, что, если желание будет слишком мелочным, ничем хорошим это не закончится. Богов легко разозлить.       — То есть эта книга нужна только для заключения подобного контракта?       — Эта книга — ценный древний артефакт, соединяющий нас, смертных, с Иным измерением. Она ценна одним своим существованием. Только вам, конформистам, это невдомёк.       — Извини, — пристыженно ответил Стэн на её яростную тираду.       — Окей, — сказал я. — Я — конформист, без разницы. Мне, как жалкому обывателю, для чего ещё могла бы понадобиться эта расчудесная книжка?       Генриетта чуть успокоилась.       — Для общего развития? — предположила она. — Он был не таким уж конформистом, если к нему присмотреться внимательнее. Ну, или, самое безумное, он уже был бессмертен и пытался зачем-то разорвать свой контракт.       — Ого, — отмер Клайд, — а зачем? Разве быть бессмертным не круто? Я бы, например, падал рядом с цыпочками с крыш, а потом вставал бы целый и невредимый. Отличная идея для знакомства.       Готы синхронно закатили глаза.       — Чёртовы конформисты, — еле слышно пробурчал кудрявый.       — Это бы не сработало. Никто бы не запомнил твоей смерти, умник. Бессмертные властвуют над человеческим разумом.       — То есть у нас появился бы провал в памяти? — уточнил я.       — Именно.       — Д-д-даже так бессмертие — слишком имбовая ш-ш-штука, чтобы от неё отказываться, — заметил Джимми.       — Для обычного человека? — Генриетта задумчиво повертела в руках мундштук, наблюдая, как свет отражается в его лакированной поверхности. — Вряд ли оно бы работало, как вы думаете. В нём было бы что-то неправильное.       — Большое спасибо, Генриетта, — сказал Толкин, сильно сжимая моё плечо. — Ты нам очень помогла.       — Так ты вернёшь её? — крикнула она вслед, пока Толкин и Кайл утаскивали нас подальше.       — Я постараюсь.       Мы вернулись к главному входу. Оказалось, что основная часть школьников уже разъехалась и автомобиль Толкина был едва ли не единственным обитателем опустевшей парковки.       — У тебя что-то горит? — спросил я.       Толкин вздохнул, переглянулся с Кайлом и ответил:       — Она и так уже всё рассказала. Дальше бы вы просто стали придумывать на основе её верований странные небылицы.       — Но всё начинает сходиться! — заявил Стэн.       — На самом деле может быть, — начал Кайл, чем заработал все наши удивлённые взгляды. — Например, Твик и Баттерс захотели провести какой-то ритуал и жертвой выбрали Кенни. Потом что-то пошло не так или они в процессе поняли, что всё это чушь собачья, но остановиться не успели — Кенни был уже мёртв. Твик испугался, сбежал и теперь скрывается, а Баттерс не выдержал груза вины и свихнулся.       — Самое логичное, — подтвердил Толкин. Его уверенность портило только то, как он стыдливо избегал моего взгляда.       — А может, ритуал всё же получился? — предположил Клайд.       — Магии не существует, — сказал Кайл терпеливо, — и никакие ритуалы не могут сработать.       Стэн покачал головой.       — Ты разве не видел Баттерса? — спросил он, обращаясь к Кайлу. — Тебе не показалось странным его состояние?       — Это кататонический шок, — упрямо заявил Кайл.       — Или в его теле не осталось души, — с нажимом сказал Стэн.       — Хорошо, предположим, что магия существует и ритуал пошёл насмарку из-за неосведомлённости Твика и Баттерса о жертве, — устало сказал Толкин. — Баттерс лишился души. Тогда Кенни — тела. И где Твик? Получил бессмертие и уехал отдыхать?       — Но тело Кенни, наоборот, осталось, — сказал я. — Значит, оно не было отдано.       — Точно, Кенни вообще не должен был участвовать, — подтвердил Стэн. — Может, это был контракт не о бессмертии, а о возвращении к жизни? Вдруг они знали, что Кенни планировал покончить с собой, и поэтому готовились? Тогда, если Баттерс лишился души, а его тело осталось, Твик лишился тела и его дух бродит где-то по городу.       — Или с-с-следует за нами, мы п-п-просто его не видим.       Я почувствовал себя как-то неловко и попытался вспомнить всё, что я делал в своей комнате за последний месяц, и было ли что-то, чего мне стоило бы стыдиться. Конечно, было. Какой бы глупой ни была эта случайная мысль, она привела меня в ужас.       — Хорошо, тогда почему Кенни всё ещё мёртв?       — Может, ритуал не получился? Она сказала, что за попытку всё равно нужно платить, — предположил Клайд.       — Всё ещё мёртв! — воскликнул Стэн, со всей силы хлопнув Кайла по плечу, и начал доставать из кармана телефон. — Кенни оставил записку! Вот, смотрите: «Если уже прошёл месяц, а я всё ещё мёртв, значит, я провалился. Простите меня. И, пожалуйста, помолитесь за их души хоть кому-нибудь». Значит, Кенни тоже пытался что-то сделать! Всё же сходится.       Я смотрел на фотографию из комнаты Твика, и почерк, который видел, точно принадлежал не ему.       — Они просто все помешались, — упрямо твердил Кайл Толкину.       — А когда, п-получается, истекает этот месяц? — уточнил Джимми.       — Сегодня ночью, — ответил Толкин, но убеждённым он всё равно не выглядел.       По спине пробежали мурашки. Теперь перед моими глазами был дедлайн, а я так до конца и не понял, что, чёрт возьми, произошло на самом деле. Теперь Твик висел на каком-то метафорическом волоске, и завтра должна решиться его судьба. Нужно было что-то с этим делать.       — Нужно достать эту книжку, — сказал я, направляясь к воротам школы.       Клайд и Стэн направились за мной, но Толкин схватил меня за локоть и дёрнул назад.       — Во-первых, нет, мы не можем снова ворваться в комнату Твика без последствий — копы будут там через минуту и тебя посадят, — начал он. — Во-вторых, даже если ты поверил в бредни готов, то в любом случае ты забыл о важном аспекте. Жертвоприношение.       Я обернулся и замер на месте. Толкин смотрел на меня сочувственно, Кайл всё ещё хмурился, Клайд, Джимми и Стэн олицетворяли разные стадии принятия. Я вырвал руку из хватки и с вызовом смотрел на Толкина. Плана у меня не было, и поддерживало меня только чистое упрямство.       — Но что-то же мы должны сделать, — сказал я.       Толкин покачал головой.       — Если большинство всё же уверено, что всё дело в глупом ритуале, то нам остаётся только ждать. Завтра, если ничего не изменится, мы продолжим наше расследование. На сегодня нам лучше разойтись.       Я был не согласен, но не знал, что ответить. Остальные приняли моё молчание за поражение и стали вяло прощаться. Кайл тяжело вздохнул, взял Стэна за рукав и потащил к воротам. Нас же Толкин предложил развести по домам. Он сказал, что будет лучше, если каждый поразмыслит отдельно. Так мы не сможем кормить друг друга всё более бредовыми идеями.       Меня он почему-то оставил напоследок. Когда мы подъезжали уже к моему дому, он заглушил мотор и повернулся ко мне.       — Крэйг, только не делай глупостей, — сказал он серьёзно.       — С чего ты взял, что я что-то планирую?       Толкин молча побарабанил пальцами по рулю, глядя мне за плечо, а потом ответил:       — Просто ты в последнее время сам не свой.       — Не понимаю, о чём ты.       — Почему именно тебе так важно найти его? — спросил он меня снова.       Я не знаю. Концепция недвижимого мира начала казаться глупой и притянутой за уши даже мне, но другой у меня не было. Я просто оказался слишком не готов к миру, где его нет. Ответ уже начал обретать узнаваемую форму, но я отчаянно отворачивался и отказывался смотреть. Сейчас я не мог тратить время и нервы на открытие этого ящика Пандоры, который тут же погрузил бы меня в какой-то эмоциональный кризис.       Я разберусь с этим потом, когда посмотрю Твику в глаза, и всё станет предельно ясным.       — Потому что, — ответил я, не зная, что ещё сказать.       Толкин нахмурился, но ничего больше не ответил. Я заметил, как он провожал меня взглядом, после того как я вышел из машины, до самых дверей.       Дома я постарался вести себя обычно. Полуденный будний дом больше не казался мне таким пустым, как раньше. Так ли чувствовали себя герои всяких реалити-шоу в утыканных скрытыми камерами квартирах? Лестницу я преодолел почти удачно — споткнулся всего раз, на предпоследней ступеньке, но всё равно сразу почувствовал себя дураком.       Комната вдруг показалась мне слишком грязной, так что я с максимально невозмутимым лицом подмёл пол, поправил покрывало на кровати и взбил подушку. Я вёл себя естественно, как будто занимался чем-то подобный всегда. Очень хотелось что-то постирать, но после тщательного перебора одежды оказалось, что она вся уже выстирана. На ум пришла идея переодеться, чтобы получить свежее топливо для стиральной машины, но я тут же стыдливо отогнал её.       От хождения по тревожной спирали я ненадолго отвлёкся на более привычную рутину. Полосатик VII встретил меня возбуждённым беганьем по клетке. Я сменил ему наполнитель, обновил воду в поилке, нарезал немного морковки и какое-то время просто сидел и пялился на то, как он шебуршится по клетке.       Потом я взялся за домашнее задание. Оно и раньше никогда увлекательным не было, но сегодняшнее просто представляло собой выдержку самых скучных материалов со всего мира. Я потратил около пяти минут на попытки вчитаться в первый абзац к завтрашней теме по биологии, но в итоге сдался.       Я крутанулся в кресле и, впившись взглядом в случайную точку в комнате, спросил:       — Так ты реально тут?       Если бы Твик действительно был сейчас рядом, то он бы обосрался. Если это чушь и его здесь нет, то и свидетелей моих позорных попыток поговорить с пылью тоже нет. Я выждал время, которого примерно хватило бы на его стандартную кратковременную истерику, и продолжил:       — Я только предположил. На самом деле я не в курсе.       Комната ответила мне молчанием. Я почувствовал себя глупо. Я и правда не продумал этот момент, но решил не показывать своей растерянности.       — Знаешь, было бы намного удобнее, если бы ты научился как-то отвечать или двигать предметы, например. Как в фильме «Привидение». Типа, ты как Патрик Суэйзи, а я — Деми Мур, и ты мог бы научиться печатать на компьютере, и мы бы вместе… Эм…       Я закрыл свой поганый рот. А потом решил и вовсе натянуть шапку пониже на лицо в тщетной попытке спрятаться. Боже мой, серьёзно? Деми Мур? Почему я не выбрал Вупи Голдберг? Как я мог забыть о более подходящей Вупи Голдберг? Почему я решил выставить себя таким идиотом?       Всё ещё оставался шанс, что никакого Твика тут нет, и мне очень захотелось, чтобы так оно и было. С другой стороны, если он всё же тут, из всех людей выбрав для преследования именно меня, во что мне очень хотелось верить, сейчас я вёл себя ещё глупее.       Я поправил шапку и снова выпрямился.       — Это была шутка, — сказал я на всякий случай.       Даже если душа — или что там ещё — Твика осталась тут без тела, то он необязательно должен был находиться именно тут. На самом деле было крайне маловероятно, что он следовал бы именно за мной, как бы мне этого ни хотелось. Он мог быть дома, разрабатывать собственный план, перечитывая свои зашифрованные записи, или сидеть у постели Баттерса, терзаясь чувством вины. Или у могилы Кенни. Или ходить по пятам за Питом. Или за Стэном и Кайлом, с которыми он раньше хотя бы общался. Или даже за Толкином, у которого мозгов было больше, чем у всей нашей оставшейся компании. Зачем бы ему сдался парень, с которым у него и нормального диалога ни разу не было?       Я сполз в кресле и уставился в пустоту. Вероятность, что Твик тут, была ничтожна, но она всё же была. И никто не смог бы запретить мне её учитывать.       — Ты умеешь проходить сквозь предметы?       Я обратил внимание закрытую дверь. Не то чтобы Твик был чрезмерно брезгливым, но он вполне мог найти несколько причин, по которым проход сквозь предметы мог быть опасным даже для того, кто не имел своего тела. А запирать его в своей комнате без его согласия было как-то не круто.       Я встал и открыл дверь, оставив достаточно расстояния для того, чтобы можно протиснуться наружу.       — На случай, если тебе надоест тут торчать.       Я спешно вернулся в кресло. Стоять и разглагольствовать в полной тишине почему-то было более неловко, чем делать это сидя.       — Кстати, надеюсь, ты не злишься, что мы шаримся в твоих делах. Мы просто хотим помочь тебе. Было бы здорово, если бы мы смогли понять как.       Подсказок не поступило.       — Знаешь, нет, давай вернёмся к предыдущей теме. Я, конечно, шутил, но вот про ответы не шутил. Вот, попробуй сдвинуть его.       Я положил на стол карандаш. Не помню, чтобы когда-либо покупал такой, так что, скорее всего, я просто поднял его с пола в классе.       — Ты пока занимайся, у нас ещё весь вечер впереди.       Я откатился, чтобы оставить гипотетическому Твику достаточно места для экспериментов, а сам решил погуглить то, чего раньше никогда бы не загуглил. Форумы общения с духами.       Как оказалось, способов было много, но большинство из них требовало покупки специальных устройств и приборов. Стоимость этого оборудования вызывала у меня тошноту. Это точно какое-то надувательство.       Доска Уиджи звучала максимально по-идиотски, зато стоила дёшево. А ещё можно было попытаться записать голоса духов на плёночный диктофон, обратиться к какому-то шарлатану, выставить зеркала в каких-то коридорах и много других мутных способов. Большинство самых дешёвых способов включали в себя свечи, темноту, кладбища и почему-то автомобили.       Я поднял глаза на стол. Карандаш лежал там, где я его и оставил.       — Давай попробуем записать тебя на диктофон.       Я помахал телефоном в руке. Да, это не плёночный плеер, но нужно же с чего-то начинать.       — Я сейчас включу запись, а ты постарайся как можно громче что-то крикнуть в динамик.       — Ты в порядке?       Я нелепо дёрнулся и резко перевёл взгляд на дверь. В проходе стояла Триша с нечитаемым выражением лица.       — Ага, — ответил я небрежно.       — С кем ты говорил?       — С Полосатиком.       Триша поджала губы и, кинув быстрый взгляд на клетку, снова подозрительно посмотрела на меня.       — Точно?       — Да. Мы же с ним кореша.       Какое-то время она так и стояла, не двигаясь, а потом, так ничего больше не сказав, резко крутанулась и ушла. Дверь за ней я решил не закрывать. Каким бы поехавшим меня сейчас сестра ни считала, я уже решил быть максимально обходительным с возможными призраками в доме.       — Давай лучше всё это отложим на завтра, — прошептал я. — А карандаш я тебе оставлю на ночь.       Я полностью освободил поверхность стола от всего кроме ноутбука и положил карандаш прямо в центре.       До прихода родителей я играл с Полосатиком, попутно шёпотом рассказывая историю всех его предшественников и какими разными, но одинаково любимыми они были. В привычное время я спустился вниз, когда вернулись родители, и после ужина зависал с ними в гостиной, смотря новости по телевизору.       Перед сном я открыл заметки на телефоне и какое-то время смотрел на пустой экран с намерением что-то написать. Оставить себе завтрашнему какое-то послание, как это делал Баттерс и, скорее всего, Твик. Наверно, именно это он развесил на стенах своей комнаты — послания от тысячи забытых Твиков, нечитабельные ни для кого, кроме него, содержащие сведения, которые были защищены от удаления из его разума.       Я ломал голову, что именно я мог написать, что не сотрётся завтра и что я мог бы понять я сам, если бы прочёл его неделю назад. Что-то не очень конкретное, но и не слишком расплывчатое.       «Тот, без которого мир недвижим, всё ещё здесь» — напечатал я, а потом, подумав, добавил: «Продолжай искать его».       — Это чтобы я не забыл, чем я тут занимаюсь, — пояснил я.       Никто не ответил. Карандаш лежал там же. Полосатик деловито похрустывал морковкой в тишине комнаты.       — Спокойной ночи, — сказал я и закрыл глаза.