Королева и разбойница

      Весь пир Крисса просидела рядом с Бергатом во главе огромного стола, но никто не обращал на нее внимания. Даже сам новоиспеченный муж. Барон и леди Леа в отдалении изредка поглядывали на бывшую служанку, но до конца празднества им не удалось перекинуться и парой слов.       Криссу все нервировало. И Бергат по левую руку от нее, и старуха-королева, задремавшая во время второй перемены блюд. Ее подобный рыку храп заглушал даже гомон гостей, но все делали вид, точно не происходит ничего неприличного. И больше всего Криссу нервировал отряд вооруженных воинов, полукругом стоящих за их с королем спинами. Однако она понимала: король должен быть уверен, что на него не нападут. Слишком много у него было врагов. Их свары с бароном де Бонбенором едва ли выходили за рамки дружеской пикировки. У короля имелись ненавистники, из-за которых он не без оснований опасался за свою жизнь.       — Пей, — Бергат пододвинул Криссе полный вина кубок.       — Да я как-то… — Она неловко повела плечами.       — Пей!       Крисса сомкнула пальцы на ножке кубка. И, не спуская глаз с короля, пригубила пахнущий пряностями напиток. Вино было сладковатое, терпкое, обжигающее горло и желудок. Крисса языком чувствовала, насколько оно дорогое, хотя и не разбиралась ни в еде, ни в напитках господ. Она привыкла к грубой простой пище, так что теперь у нее кусок в горло не лез. Она ела, только когда Бергат смотрел на нее. Но делал он это нечасто.       По крайней мере, теперь ей не приходилось иметь дело с грязью, что останется после пира, как прежде. В этом Крисса видела преимущество, несколько искупавшее тревоги ее щекотливого положения. Бергат оставил пир, пока тот был еще в разгаре. Королеву-мать фрейлины давно укатили прочь, спать.       Весь двор расположился в лучшей гостинице Камийона. Криссе доводилось бывать в заведениях попроще, и она воображала себе разницу между дорогим заведением и ночлежкой для бродяг, но то, что предстало ее глазам в эту ночь, заставило ее запнуться на месте. Уже в холле гостиницы висела такая богатая люстра, что от блеска хрусталя у гостей ломило глаза. По крайней мере, самой Криссе пришлось потереть свои кулаками, борясь со слепотой: искры от драгоценных граней на подвесках стегнули ее сиянием до боли.       Но что там холл! Комната, предназначавшаяся для первой брачной ночи короля вся сверкала золотом и шелком. Криссе было страшно ступить на богатый ковер, и когда Бергат втолкнул ее в комнату, девушка почувствовала, что ее ноги тонут в длинном ворсе.       — Что теперь? — Крисса едва могла перевести дух от переживаний. — Нужно позвать и Вашу матушку и придворных?       Бергат рассмеялся.       — Это больше не в традициях. — Он развязал шейный платок и бросил его на огромную кровать, застеленную бархатным покрывалом винного цвета. — Но я могу, если тебе это понравится. Могу даже выставить на всеобщее обозрение кровавую простыню, если ты боишься, что кто-то дерзнет не поверить выбору амулета.       Он схватил ее за затылок и притянул к себе. Поцеловал, сминая ее губы своими, отстранился и заглянул в лицо.       — Ты еще пахнешь, как горничная.       Он оттолкнул ее, качая головой с досадой.       — Может, мне пойти заявить свои права на леди Леа? Она была мне обещана. Она, а не ты.       Крисса напряженно молчала, стиснув челюсти. За спиной короля, в проеме распахнутой двери мелькнула тень, и Бергат обернулся, следя за зрачками жены.       Жена. Ей и самой мысленно было дико произносить это. Не была она ему никакой женой, и магические кольца, обвившие их пальцы, ничего не меняли.       — Эйгра будет твоей телохранительницей. — Король поманил пальцем, и в комнату шагнула статная рыжеволосая девушка в мундире дворцовой стражи. Дочь барона де Бонбенора. — Будет стоять за твоей дверью ночью, а днем сопровождать везде, куда бы ты ни пошла.       — Это из-за Серебряного Лиса?       Барон так резко развернулся к Криссе, что она подавилась словами.       — Что тебе известно о нем?       — Все о нем знают, Ваше Величество. Все говорят.       Она соврала бы, если б сказала, что добрая половина историй о Лисе — не сказки. Тем не менее, в том, что Серебряный Лис — не выдумка суеверных крестьян, слишком многие убедились на своем опыте. Но страх подкармливал каждый разговор о нем. И истории перетекали из уха в ухо, теряя подробности, теряя память о том, кто в точности видел его, что говорил, где это вовсе происходило. Зато рассказы полнились фантазиями, достойными горячечных снов.       — Серебряный Лис — самый лихой разбойник во всем Кавернвале и Ваш злейший враг. — Сказала Крисса, глядя Бергату в глаза. — Вы обещали четвертовать его, если поймаете, а он похваляется, что отрубит Вам голову, как только доберется. Однако, говорят, Лис не уступает Вам ни в чем: ни в ловкости, ни в силе, даже в красоте…       — Замолчи. — Король усмехнулся. — Вот это уж враки. В столице на столбах висит портрет Серебряного Лиса, чтобы народ знал, кого хватать, если подвернется случай. Я удостоверюсь, чтобы ты взглянула хорошенько. Он уродец, каких мало.       — Доверяюсь суждению Вашего Величества.       Бергат снова усмехнулся и взял Криссу за подбородок, рассматривая. Недурна собой. Ничуть не хуже леди Леа, если умыть и причесать — впрочем, потому только, что и леди не безупречна. Диковата, эта нежданная женушка, но какое это имеет значение? Если бы королева играла большую роль в Кавернвале, Бергат и леди Леа не рассматривал бы как свою возможную супругу.       Крисса стала бы не первой служанкой в его постели, но мысль о том, что их союз одобрен Демиургом, придавал происходящему пикантности. И Бергат уже придумал, как вывернуть ситуацию с эдаким мезальянсом к собственной выгоде.       — До завтра, жена. Надеюсь утром увидеть тебя в более пристойном виде, нежели сейчас, — сказал король. Эйгра поняла намек и первой вышла из комнаты, хоть и замешкалась в коридоре. Бергат последовал за нею, и капитанша захлопнула дверь за его спиной.       Крисса сделала несколько шагов к двери, готовая броситься вслед, но замерла на полушаге. Отвернулась, теребя ленту на платье и хмурясь в размышлении. Как все неожиданно усложнилось! Она и представить себе не могла, что будет вот так ощущать себя висящей над пропастью, потерявшей всякую опору.       Но ничего не поделаешь. Приходилось держаться. И полагаться на волю Демиурга. Крисса могла только надеяться, что Высший и впрямь знает, как лучше.