Королева и разбойница

      Бергат снова исчез на неделю. Крисса недоумевала, что это должно для нее значить. Вина и страх сжирали ее. Когда в следующий раз он явится в мои покои, решила она, я буду стойкой, но и ласковой. Я буду хорошей женой короля — что, в общем-то, совсем не равно бытию королевой.       Да и не чувствовала она себя королевой. Ни внутри, пытаясь ухватить это чувство, ни осматриваясь вокруг и пытаясь найти подтверждения своего нового статуса в поведении других. Да, богатые хоромы. Да, служанки. Но то же самое могла иметь у себя леди Леа де Бонбенор. А Криссе ли было не знать, насколько шатко положение баронессы, несмотря на звучный титул и деньги.       Леа и сама не забыла о своей бывшей служанке — прислала письмо, в котором просила горничную вызвать недавнюю госпожу во дворец. Конечно, причиной был министр Кювье, а не Крисса, но каждое слово о нем пылало такой искренней страстью, что Криссе стало неловко отказывать. От Криссы не ускользнуло, что письмо вскрыто. И не тайком — взрезано, прочитано, даже без попытки снова запечатать его, сделать вид, будто корреспонденция королевы не подвергается досмотру.       — Как же Вы хотели? Вы чужачка. Кто знает, не связаны ли Вы с Серебряным Лисом, — сказал Тиксье во время очередного своего визита. Королева не то что б ему нравилась — но он имел на нее планы. Разумеется, совершенно невинные. В жены он желал только леди Леа, и такая верность восхищала Криссу. Она обещала пригласить бывшую госпожу в замок. Подругами они никогда не были, но Криссе не жаль было притвориться.       — Конечно. Серебряный Лис. О нем столько говорят, что я перестаю думать, будто он — выдумка крестьян, мечтающих о защитнике.       — Нет, такой человек существует. Я даже видел его один раз — мельком.       Тиксье наклонился вперед, понижая голос.       — Говорят, король Бергат убил жену Серебряного Лиса. Вот таким вот образом. — Тиксье на мгновение сжал руки на шее, так что кожа вокруг пальцев побелела. — Вот он, Лис, и злится. Это личное.       Крисса пожала плечами.       — Это не байка? Я бы не поверила ни за что. Кажется, Серебряный Лис не из тех, кто женится.       — Но это факт. Говорят, ее даже видели, такая смуглая злющая кисивачетка, полукровка. И еще она вроде бы пырнула ножом какую-то даму.       Крисса засмеялась, не удержавшись.       — Я бы скорее поверила, что король украл ее, сделал своей женой и теперь она сидит где-нибудь под замком. К ней он и ездит, когда покидает меня здесь одну-одинешеньку, но на деле просто ждет, когда же она наложит на себя руки.       — Это забавно! Но невозможно.       — Что ж… Пожалуй, что так. Верю Вам: король Бергат успешно уничтожает противников короны. Среди них могла оказаться и возлюбленная Серебряного Лиса, почему нет. Наверняка она не слишком отличалась от него. Маленькая предательница.       Министр склонил голову набок, рассматривая Криссу:       — Для королевы Вы очень много думаете о смерти.       Тиксье сказал бы, что понимает, когда об этом говорит Бергат. Он — правитель. Он должен думать обо всем. Но королева может позволить себе интересоваться только нарядами да ручными птичками.       Впрочем, он не возражал, чтобы королева оказалась умней, чем многие ее предшественницы. Вторую Норберту он не хотел бы видеть на троне. Но и тут Крисса его радовала и утешала: с такой девушкой Тиксье, насколько он составил о ней впечатление, можно было иметь дело.       — Красивая женщина может взобраться высоко — вплоть до трона. Тем мне удивительней понимать, что наша будущая королева — Вы.       Он мог понять, что нашел в ней Бергат. Крисса представляла собой вполне гармоничное и отъявленно здоровое создание, однако красавицей ее никто бы не назвал. Тут слишком, там недостаточно — художнику пришлось бы приврать, чтобы портрет этой особы чаровал взор. Крисса была хороша, как случается оказаться ладным животному. Но женщин в Кавернвале оценивали по шкале куда более узкой, чем имелась для лошадей.       — Если бы Вы сказали, что я не могу Вас использовать, я бы решил, что все-таки это возможно. Но Вы только смотрите на меня — и я понимаю по Вашим глазам. С Вами можно сотрудничать, однако я не заставлю Вас делать то, что я хочу.       Она не ответила, и это понравилось Тиксье еще меньше. Он видел, что Крисса не перестает быть в напряжении, но «служанка-королева» — звучало куда более многообещающе для его планов, чем оказалось на деле. Еще, конечно, его ввел в заблуждение ее вид. Выглядела она моложе, а на деле, как теперь понимал Тиксье, женщине перед ним было лет на пять больше. Может быть, на восемь. И все эти годы она училась юлить, подозревать и заключать союзы. Пусть они касались мелочей, настолько незначительных, что Тиксье, в жизни не державший в руках чего-то кроме пера и поводьев, не мог даже примерно вообразить себе предметы этих сделок. Но Крисса обладала, пусть специфическим, опытом, и он мог или уничтожить ее, что было бы реально, но довольно глупо. Или принять как свою будущую госпожу — и покровительницу. Это было бы умнее. И сложнее.       — Мир служанки больше похож на мир королевы, чем Вы предполагали?       — Нет, — наконец, хоть что-то ответила Крисса. — Я все еще ощущаю себя горничной, если спросите. Только теперь мне не положены жалованье и выходной.       Тиксье смотрел на нее, изучая напряженное лицо жены короля. Все могло быть еще хуже: высокое положение рисковало в краткие сроки превратить сметливую осторожную девушку в подобие безумной королевы-матери Норберты. Тиксье еще помнил, что с ним было, когда правительница ни с того ни с сего решила, что он недостаточно верен королевству. С ним обращались, как с преступником… Держали в тюрьме, как последнего вора, на обед приносили отбросы, ноги сковали железными кандалами. Иногда, распарившись в бане, он видел следы там, где кожа после сошла лоскутами: давно выросла новая, но от жара она краснела больше, чем остальная нога, точно осталась тоньше. Навечно.       — Давайте… поиграем в игру. Вы попросите меня об одолжении. Любом. Совершенно любом. А в ответ — когда-нибудь я попрошу Вас об ответной услуге.       — Я не играю в игры, сэр Кювье. — Крисса провела пальцами по губам в задумчивости. — Но я верю данному слову и попусту не даю свое.       Она протянула ему ладонь для рукопожатия.       — Я придержу свою просьбу. До поры. Но если Вы уверены, можем дать друг другу обещание хоть сейчас.