Там, где я тебя нашёл

      — Выпустите меня! — орал Фрэнк с хрипотцой. О, он бы мог нагроулить в тяжёлом роке на музыкальную премию, если бы его расстроили перед выступлением. Не жалел он не только голос — бил кулаками, плечом, ногами в подвальную дверь.       Фрэнк бросился вслед за растерянным Джерардом, но мама схватила его за рукав. Фрэнк выкрутился, оставив в её руках куртку (красную, которую мама выбирала, наверное, дольше, чем свадебное платье), но его перехватил непонятно как здесь оказавшийся отец. Наверное, всё-таки пошёл в парк проследить за ними. Фрэнк насильно был запихнут в машину, папа держал его, а он, чуть не плача, повторял: «Я должен к нему, я должен, должен…» Мимо пролетела машина скорой помощи и сердце Фрэнка ёкнуло. А вдруг?.. Отец крепко держал его, пока мама заводила машину и рулила в их элитный — тьфу! — район.       Едва оказавшись на свободе, Фрэнк снова рванул прочь, но был пойман и засунут в подвал-прачечную со слишком узкими окнами у потолка. И вот теперь изводил себя, украшаясь синяками. Ничего такого уж не произошло, чтобы вот так с ним обращаться! Он просто догонит Джерарда и расскажет, что Брайан Шехтер из цирковой семьи укротителей волков... Звучало тупо, но это всё, что он смог придумать.       Больно ударившись мизинцем, Фрэнк заскулил и присел на пол. Он решил сделать передышку и приложил ухо к двери.       — Линда, что ты делаешь? — спрашивал отец.       — Осторожно, это старая книга! — строго сказала мама.       — Ты хочешь одурманить мальчишку?       — Я должна.       — Что? — тихо пробормотал себе под нос Фрэнк. Это она про него, что ли? Одурманить, чтобы Джерарда забыл? Ничего не выйдет! Никакие зелья не заставят его забыть Джерарда! Во всех фильмах так, во всех сказках — влюблённый обязательно вспоминает всё после поцелуя. Или влюбляется заново, или… Но всё оказалось ещё хуже.       — В идеале — стереть ему память до прошлого Хэллоуина или когда он там с Фрэнком познакомился! Тогда всё будет хорошо.       — Эй! Эй! — что есть мочи заорал Фрэнк, до которого дошло, кого именно собираются опоить, и снова стал биться в дверь.       — Он испортит всю покраску! — в сердцах крикнула мама.       — Покрасим заново. Линда, ты уверена в том, что делаешь?       — Нет.       Фрэнк перестал изображать дикого пойманного зверя и снова прислушался.       — Он ребёнок, — сказала мама. — Такой же мальчик, как и наш сын. Давая ему сильную дозу, я могу нарушить всё в его голове. А я не хочу сломать ему жизнь и испортить здоровье.       — Да это бы и не помогло, — усмехнулся папа. — Фрэнк бы снова к нему пришёл и заставил бы Джерарда влюбиться в него заново.       — Надо переезжать.       Сердце Фрэнка заколотилось. Он сбежит. Он маленький, и даже если сотрёт всю кожу, вылезая сквозь эти мелкие окна, то пусть, заживёт… надо только подвинуть стиралку…       — Линда, может, просто оставить всё как есть?       — И к чему это приведёт? Что так сильно сохраняемый веками секрет вылезет наружу из-за одного мальчишки?       — Но не из-за Фрэнка или Джерарда. Уверен, Брайану устроят головомойку. Я общался с мальчишкой Уэем. Это порядочный, честный молодой человек. Он бы сохранил тайну. Но рассказывать ли ему — решать Фрэнку. И мне видится, что сын не хочет. Он желает быть обычным. Но надо у него спросить, конечно, а не теории строить.       — О том, зачем ты покрывал свидания своего сына, мы поговорим позднее. Где тысячелистник? Кажется, я его доставала с полки…       — Справа от тебя в бумажном пакете. Милая, Фрэнк — наш единственный сын, самый любимый на свете. Неужели ты не хочешь, чтобы он был счастлив?       — Но наша уважаемая династия…       — Может, побудем обычной семьёй, а не династией? Мужем и женой, которые любят друг друга и своего ребёнка, живут в пригороде…       Зазвонил телефон, прерывая папины мечты. Линда подошла к трубке, произнесла несколько «да» и закончила разговор.       — Он в детской больнице. Кажется, ногу сломал. Подай мне апельсины из холодильника.       Кто это в больнице? Кто это сломал? Что это сломал? Фрэнк до боли вжался ухом в дверь, будто так было бы слышно лучше, а затем не выдержал и закричал:       — Выпустите меня! Не смей ему ничего давать! Не смей поить его рецептами из старых дерьмовых книг! Не смей! Слышишь, мам! Я приказываю! Не трогай его! Папа! Эй! Ааааа!       И тут Фрэнк разрыдался. Он всё ещё стучал по двери, царапал её ногтями, но как обидно не иметь возможности ничего сделать, быть просто подростком маленького роста! Почему он не киношный оборотень с невероятной силой?       Дверь отворилась. Фрэнк резко, до потемнения в глазах, поднялся на ноги и тут же попытался прошмыгнуть мимо, но отец его перехватил.       — Пусти меня! Предатель! Я ненавижу вас! Нечисть! Волки! Не трогайте моего Джерарда! Не лезьте к нему! Где он? Где? Где? — Фрэнк начал заикаться и кудахтать. Он даже замахал руками, как курица.       Папа молниеносно рванул на кухню и вернулся. Вручил ему стакан с водой. Фрэнк испуганно и непонимающе посмотрел на него.       — Это просто вода, Фрэнки. Возьми двумя руками и пей, только медленно, давай… вот так… медленно, хорошо…       Пока Фрэнк пил воду, отец крепко держал его за плечи. А Фрэнку с каждым глотком становилось спокойнее и — неожиданно — прохладнее. Возбуждение уходило, оставляя озноб.       — Мне холодно, — сказал он, допив воду.       Папа снял свой кардиган, накинул на сына. Подвёл его к дивану, усадил, накрыл ноги покрывалом. Оно было слишком плотное и служило просто украшением дивана, но было приятно спрятать ноги куда-то. Сам Фрэнк-старший устроился рядом и обнял сына за плечи.       — А мама… — начал Фрэнк и его снова начала охватывать паника.       — Вдох на четыре счёта — задержал дыхание — выдох на восемь.       Фрэнк повиновался. Стало легче — немного отпустило.       — Мама отправилась исправлять проступок Шехтера. Она не причинит зла Джерарду, я за неё ручаюсь. Линда не способна навредить волчонку. Лишь немного запутает уже и так запутанное в его мыслях.       — Она оборотень-ведьма?       — Нет, это просто толчёные в порошок травы, никакой магии. С Джерардом всё будет хорошо. Он проснётся и подумает, что всё было сном, не было никаких волков.       — Так нельзя.       — А если бы он кому-то рассказал? Не про оборотней, конечно, а про стаю волков вблизи города. Приехала бы инспекция, а то и охотники. Мы здесь спокойно живём и не отсвечиваем, чтобы иметь возможность иногда поноситься по лесам.       — И давно ты это делал?       — Ой, я и не помню. Мне больше нравится сидеть дома.       — Я ни за что отсюда не перееду, — на всякий случай предупредил Фрэнк.       — Я тоже не хочу. Мне здесь нравится. Лес рядом, воздух чистый. И Нью-Йорк близко. Знаешь, сын, мне всегда хотелось сходить порыбачить. Взять удочки, палатку даже — не ночевать, просто, как домик для отдыха.       — Мы должны взять с собой Рэя. Ну, Рэя Торо, охранника. Он любит походы и многое знает. И ещё Кристу, это хозяйка «Тыквенного маффина», которая про блинчики спрашивала. Она бы могла нам готовить. И Джерарда, само собой.       — Чтобы вы ушли миловаться в палатку, а мы все работали?       — Нет, пап! Мы тоже будем удить рыбу. К тому же миловаться в некотором плане я ещё стесняюсь и боюсь.       — Ничего себе откровения, — мистер Айеро усмехнулся и потрепал сына по волосам. — Как это ещё мама не заметила кудряшки и не отвела к парикмахеру?       — Я не пойду. Мне нравится.       — И докуда собираешься отращивать?       — Пока пусть растут, — надулся Фрэнк. Он вспомнил, как Джерард накручивал на палец прядку его волос. Он покусает парикмахера, если его насильно посадят в кресло перед зеркалом.       — А маму с собой в поход берём?       Фрэнк молчал. Он не знал, что ответить. Мама бы испортила всю ту идиллию, которую он нарисовал в голове: берег неспешной речки, гомон птиц высоко на ветках, маленькая палатка, у входа в которую сидит Джерард и рисует пейзажи, людей рядом, пойманную рыбу в ведёрке. Криста, листая бабулину книгу, помешивает что-то в котелке над потрескивающим костром. Рэй подходит и обнимает её… стоп, что? Фрэнк улыбнулся — мысленно поставил друзей в пару. Просто это так красиво смотрелось… Ну, ладно. Тогда Рэй сидит рядом с папой на берегу, у них в руках удочки, и они беседуют о музыке. Что бы тут делала мама? Давала нотации, что всё не так, доставала бы каждого с репеллентом от комаров и спрашивала, почему посуда не фарфоровая?       — Твоя мама — моя любимая женщина, — сказал папа. — Я всегда мечтал, чтобы она однажды просто посидела со мной рядом на берегу реки, положив голову на плечо.       Фрэнк закрыл глаза и представил. Да, тогда мама вписывается отлично. И все по парочкам. Ну, кроме Рэя и Кристы — опять он их в пару поставил. Ой, забыл брата Джерарда Майки и его подружку Кристин, которые бы мастерили более совершенные способы улова.       Папа начал и дальше описывать свою мечту: про печёную в золе картошку, коллекцию речных камушков, плетение ярких наживок из пёрышек и цветных лесок… Фрэнк слушал, слушал, становилось тепло, веки тяжелели…       — Температура снизилась, — услышал Фрэнк мамин голос. Прохладная рука погладила его по лбу, по щеке. — Волчонок мой маленький…       — Стоило всё того, чтобы он так расстраивался? — разочарованно произнёс папа. Мама не ответила. — Он подросток, Линда. Его надо выслушивать, понимать, принимать. Он ищет себя, узнаёт людей вокруг. В том числе не из его породы — обычных, не оборотней. Джерард отнёсся к нему по-доброму, когда он в этом нуждался. Кто знает, может, они разойдутся через год, а Фрэнк встретит кого-то ещё. Оборотня, человека… неважно.       — Не дождётесь вы нашего расставания, — тихо проговорил Фрэнк.       — Сынок, — Линда присела рядом. — Ты проснулся?       — Что ты сделала с Джерардом? — строго спросил Фрэнк и обнаружил у себя мамин тон.       — Ничего серьёзного. Жив, здоров. Ну, здоров — относительно. Он во время своего побеге попал под машину, сломал ногу, повредил плечо…       Фрэнк резко поднялся. Перед глазами замельтешили чёрные точки, а что-то в затылке требовало, чтобы он вернул голову на подушку.       — Тшш… — мамина рука легла на его грудь и слегка нажала. Тело только этого и ждало — даже ради приличия не стало бороться. И вот Фрэнк снова в удобном положении на мягком матрасе.       — Мне надо к нему, — сказал он.       Мама тяжело вздохнула. Папа произнёс с укором: «Линда». И тогда мама облизнула губы и, явно с трудом, произнесла лишь одно слово:       — Позже.       Зазвонил телефон, Линда воспользовалась этим звонком как спасением, вскочила и убежала из комнаты сына. Её место занял отец. Он взял Фрэнка за руку.       — С Джерардом всё хорошо, — сказал папа. — Просто в его голове теперь некоторый туман по поводу событий, предшествующих его аварии. Но он решит, это из-за того, что он неплохо приложился об асфальт.       — Я не хочу, чтобы он думал, что у него потеря памяти.       — Можешь ему всё рассказать. Подойди и скажи, мол, я оборотень.       — Он скажет — окей, тогда я вампир. А учитывая, что превращаться я не могу…       Фрэнк вздохнул, как мама, и печально посмотрел на папу.       — Ты хочешь быть честным перед ним, Фрэнки?       — Да.       — Но ты же понимаешь, что всё рассказать не получится. Хоть в этом поддержи маму. Она так старалась быть хорошей и правильной. И очень тебя любит.       Хлопнула дверь. Фрэнк тут же закрыл глаза, делая вид, что дремлет.       — Представляешь, что? — шёпотом произнесла Линда. — Из-за Брайана Шехтера в школе вводят волчьи занятия! Которые отменили ещё лет пятьдесят назад. Старшеклассников со следующего года будут собирать в лесу (вроде построят специальную площадку), просить обращаться в волков и обучать правилам поведения и осторожности в лесах. Запросили согласия у родителей.       — Вот Брайан рад, наверное, — пробормотал Фрэнк, раскрывая своё бодрствование.       — Что нам делать? — воскликнула Линда.       — О, ты советуешься с нами? — съязвил Фрэнк. Папа легонько сжал его руку. — Прости, мам.       — Может, я и вправду мало советовалась и разговаривала, — Линда устроилась за письменным столом. — Глядишь, и не случилось бы этого всего, реши я узнать тебя получше.       — Ты на самом деле хорошо… то есть — неплохо меня знаешь.       — Сынок…       — У меня есть идея, — сказал мистер Айеро.       — Переехать? — воодушевилась мама.       — Эй-эй-эй! — запротестовал Фрэнк.       — Перевести нашего сына в другую школу, — ответил отец, — в обычную.       Фрэнку хоть и хотелось спать из-за упадка сил, но энергии на широкую улыбку надежды хватило.       — Как это — в другую школу? Да ещё и в обычную! Как я… мы будем оправдываться перед всеми?       — Во-первых, зачем перед кем-то оправдываться? — пожал плечами папа. — А во-вторых, скажешь, что это способ… ммм… получения культурного опыта? Как отправляют студентов на семестр в Англию, например.       — Я не отправлю Фрэнки в Англию одного в какой-нибудь пансион, где на завтрак сплошная овсянка ежедневно!       — Да и не надо туда, — встрял Фрэнк. — Есть одна чудесная школа в Бельвиле…       — Даже не надейся!       Мама сказала это так смешно, что Фрэнк с папой рассмеялись. Линда сначала вспыхнула, глядя на них, а потом улыбнулась тоже. Это же её семья.       — Я поищу что-нибудь приличное в Нью-Йорке. Может быть, найдётся частная школа с хорошими преподавателями, — сказала Линда.       — В школе Бельвиля отличные преподаватели, — сказал Фрэнк, — а некоторые ученики даже меня знают и хорошо относятся.       — Надо было сказать, что Брайан тебя обижает. Я бы поговорила с его родителями. Или ты просто не хотел делиться проблемами со мной?       — Я не хотел ябедничать. И это мои личные проблемы.       — Иногда можно поделиться, — сказала мама и опустила глаза.       — И ты бы сама приняла решение, даже не поставив меня в известность, так что оно не было бы нашим общим.       — В следующий раз будем делать именно так, — хлопнул в ладоши папа, завершая разговор. — Если кому-то требуется совет — собираемся и обсуждаем. Новую школу Фрэнка в том числе.       — Но… — начала Линда, но просто махнула рукой. Она поднялась, подошла к Фрэнку, поцеловала его в лоб. — Спи, волчонок.       — А Джерард? — всполошился Фрэнк.       — Я позвоню его маме и скажу, что ты заболел, но очень переживаешь за своего… за Джерарда.       — Нет! Я подремлю полчасика и в больницу!       — Хорошо, — сказала Линда, прекрасно зная, что спать заболевший сын будет дольше.