Там, где я тебя нашёл

      Джерарду было неудобно прыгать на костылях. Он вымотался и раскраснелся, стопа правой ноги устала отвечать за двоих и ныла от того, что ей одной достаточно упорно били об асфальт. Под гипсом не было тёплого носочка, а на самой конструкции была нацеплена непривлекательная синяя полиэтиленовая бахила — на всякий случай. Кстати, он уже таки влез в лужу здоровой ногой, посчитав, что обходить, то есть обпрыгивать, слишком энергозатратно. И бахила не спасла от брызг ни белый гипс, ни зелёные спортивные штаны. К тому же рука ещё не полностью восстановилась и подмышечная опора неприятно, до боли, давила. Он взял с собой Майки, чтобы тот помог ему, поддержал, если что. Но этот горе-изобретатель, вернее, двое горе-изобретателей — брат ведь без подружки никуда — попытались пристроить его ногу в гипсе на какую-то тележку с колёсиками, которую они смастерили из скейтборда, прибив к нему бортики из фанеры и привязав ремни.       Мало того, что он бы выглядел нелепо, если бы, согласно задумке Майки и Кристин, одной ногой отталкивался, а другая бы "ехала" рядом, так ещё и что-то подсказывало Джерарду, что стоит ему сделать шаг с этой конструкцией — и он покатится, шлёпнется и сломает ногу номер два. И ещё он подозревал, что внутри получившейся тележки торчали гвозди.       Но эти двое шли следом и настырно уговаривали его. Нет чтобы помочь передвигаться.       А ему надо было к богатому району. Мама сказала, что миссис Айеро звонила и сообщила, что Фрэнк болен — затемпературил, но сам он не перезвонил позже. К тому же как-то не верилось его маме. Джерарду почему-то казалось, что она вроде как приходила в больницу. Что бы ей там делать? Когда он очнулся, Майки и Кристин сидели в его палате. Кристин держала на коленях игрушечного медведя — Джерард помнил, он стоял на тумбочке. Его посетители жевали откуда-то взявшиеся в палате пирожки из открытой корзины. Первым порывом хотелось выкрикнуть: «Не ешьте!», но он не понял, что это за помутнение и почему оно ассоциировалось с мамой Фрэнка. Разве она принесла бы ему пирожки? И сам мальчик ведь тоже испытывал к ней неприязнь — она однажды выгнала своего сына из дома. Конечно, потом они с Фрэнком выяснили отношения, зато она стала следить за ним тщательнее, что печально сказывалось на свиданиях.        Джерард собирался передать записку через Рэя с вопросом, всё ли нормально и как Фрэнк себя чувствует. А ещё он дописал в конце «люблю тебя», и рождение на бумаге этих строк заняло столько времени, за которое можно бы было написать главу романа. Он сомневался, что эта приписка кстати, что Фрэнк не испугается, не задумается, не решит, что это слишком.       Уэй подходил ближе и с радостью смотрел на ворота, за которые мог бы наконец ухватиться. Если бы Рэй пустил его присесть на ступеньки, вытянув сломанную ногу, а этих двоих, которые уже размышляли о том, что надо было сделать большую тележку и отвезти Джерарда на ней, оставить за воротами. Как хорошо, что мысль про тележку не пришла им в голову раньше!       Но если он был рад минуту назад, то сейчас в душе расцвёл праздничный салют. Фрэнк Айеро, бледнее обычного, что было особенно заметно из-за его красной куртки, беседовал с Рэем и не замечал посетителей. Он, хоть и слабо, но всё-таки улыбался.       — Мне в лихорадке привиделось, что ты встречаешься с Кристой, — говорил Фрэнк Рэю.       — Экстрасенс из тебя плохонький, — ответил охранник.       — Она кормит тебя пирожными.       — Уж тебе ли не знать, что это не показатель начала отношений.       — Почему? Всё началось с того, что Джерард угостил меня рыбным бургером.       Джерард задумался. Ведь Фрэнк первым угостил его какао…       — Он не знал, что… — и тут Рэй повернулся и замолчал. — Фрэнк, оглянись-ка, а не считай ворон — это моё занятие вообще-то.       Фрэнк выглянул из-за Рэя, увидел Джерарда и расплылся в улыбке. Потом спрятал её и стыдливо опустил голову.       — Джерард, прости... — пролепетал он, а потом спохватился, бросился к воротам, тут же врезался в закрытые створки. Рэй закатил глаза и подошёл, чтобы отворить. Он сам помог Джерарду зайти и запустил следом малышню. Те притихли, взялись за руки и заходили с таким видом, будто перед ними Нарния, а не пусть и элитный, но вполне прозаический поселок.       — Так, — скомандовал Рэй. — Джерард и Фрэнк идут в домик. А вы… — он сурово оглядел прижавшихся друг к другу Кристин и Майки — хотя без своих зарослей на лице Рэй выглядел вполне добродушно, рост и должность серьезного охранника все ещё могли напугать не только впечатлительных детей.       — Это брат Джерарда и его подружка. Они любят мастерить, — подсказал Фрэнк.       — Ага, Криста рассказывала.       — О, она тебе что-то рассказывает! — Фрэнк вскинул брови.       — Это называется общение, валите в домик разбираться, целоваться и что там ещё вы хотите делать. Только в рамках приличия и моего гостеприимства.       — А каковы твои рамки приличия?       — Ой, иди уже!       Фрэнк взял костыли в одну руку, другой приобнял Джерарда, который оперся на своего друга и попрыгал по ступенькам.       Он завёл Джерарда в дом и усадил на диван. Сам устроился рядом и уставился куда-то в пол.       — Я должен был тебя навестить, — сказал Фрэнк.       — Ты же заболел, — ответил Джерард.       — Ты упал из-за меня, — не поднимая головы, произнёс Айеро.       — Кажется, я не заметил тачку.       Джерарду очень хотелось дотронуться до Фрэнка, но что-то было не так. Он был грустным, не смотрел в глаза, долго молчал.       — Ты убегал от меня, — наконец, выдохнув, признался Фрэнк.       — Вроде бы да… Мы… играли? Я плохо помню, прости. Может, не играли, а типа дурачились? Наверное, я что-то сказал, а ты — я тебя догоню! И… — предполагал Джерард. Он только и мог, что предполагать. В его голове вырастали фразы «вы играли» и от неё рисовались образы. Разве они с Фрэнком хоть раз играли во что-то? Как дети? Они прикалывались, загадывая неприличные, слова в «виселицу», изображали из себя крутых игроков в покер, и ни у кого из них не хватило смелости предложить играть на раздевание, хотя это просто висело в воздухе: хотелось обоим, но озвучить никто не решился. А учитывая удачу Фрэнка, который проиграл все партии… Но чтобы играть в догонялки?       Фрэнк закрыл лицо ладонями. Потом отнял их и повторил:       — Я должен был прийти, но мама…       — Ты расстроился и заболел, Фрэнки, — Джерард взял его ладонь. — И ты не виноват. Я не смотрел по сторонам, не был осторожен.       Фрэнк посмотрел на него, взял лицо Джерарда в ладони, начал поглаживать щёки большими пальцами.       — Было очень больно? — спросил он.       Джерард покивал и потом добавил:       — Но теперь всё нормально.       Фрэнк поцеловал его в кончик носа, в губы, потом обнял и прижался к плечу.       — Прости, что я не был рядом, что не рассказываю кое-что о себе, что живу именно в этом районе, а не по соседству.       — Фрэнк, ты чего? — Джерард погладил его по голове. Фрэнк вздрогнул. Но это от приятности. Джерард и раньше замечал, что его парню нравилось, когда он треплет его по волосам. Фрэнк, как Суп, ластился под ладонь. — Я не обижаюсь. Не обязательно всё о себе рассказывать. Очень мне надо знать, что ваша семья совершает ритуалы с кровью девственниц!       Фрэнк небольно ударил его кулаком в спину и захихикал. Потом затих, помолчал и еле слышно произнёс:       — Я тебя люблю.       Джерард расслышал, прижал его крепче и прошептал:       — Я тебя тоже.       — Тоже что? — хитренько протянул Фрэнк.       — Ты же понял.       — Я тупой.       — Фрэнк! — Джерард посмеялся. Он отстранился и посмотрел в его глаза — замечательные, ореховые, ясные. — Люблю тебя, — и поцеловал. А потом снова прижал к себе. Он бы мог так просидеть до самого вечера и позже, обнимая этого мальчишку.       — Знаете, какая идея! — вместе с порывом сквозняка в домик влетел Майки.       — А ну, вернись! — послышался следом бас Рэя.       Фрэнк испуганно дёрнулся от неожиданности.       — Шшш, — Джерард погладил его по голове. — Майки, не пугай людей!       — Извините, — сказал брат, чтобы отвязались, и тут же выпалил: — Короче, Рэй сказал, что в нашу тележку можно посадить цветы и предложить Кристе расставить такие у «Тыквенного маффина»!       Фрэнк повернулся и ехидно прищурился.       — Рэй, ты хочешь подарить Кристе цветы?       — Ещё слово, Фрэнк Айеро, и ты пойдёшь к себе домой, а ты, — Рэй указал на Джерарда, — к себе. И не будет вам больше домика для свидания.       — Неправда, — растянул улыбку Фрэнк. — Ты добрый и романтик.       — Я просто предложил Майки и Кристин поработать со своими изобретениями как с предметами дизайна. Вот, например, возле моего домика тоже можно поставить вазон на колёсиках. Всё, конечно, сдохнет через пару дней, но хотя бы немножко постоит красиво. Так, Майки, давай-ка на улицу обратно.       Когда они снова остались одни, Фрэнк положил ноги Джерарда к себе на колени и произнёс, царапая ногтем гипсовую повязку:       — А что, если и вправду есть тайна?       — Если это тайна, значит, её нельзя рассказывать, — пожал плечами Джерард.       — Ты рассказывал, что у пса Суп, которого ты встретил на полянке, были глаза, как у меня. А ещё он перестал появляться после того, как мы стали встречаться больше и целоваться постоянно.       — Фрэнки, ты хочешь сказать, что ваша семейка и, возможно, весь район — оборотни? Только обращаетесь в псов? Не оправдывайся, вы просто богатые снобы.       — Сам ты сноб, — промычал Фрэнк.       — Но звучит красиво, про Суп. Хочешь, будем считать так? И полянка будет нашим местом? Буду тебя вызывать туда записками и звонками: там, где я тебя нашёл.       — Я так хотел в твою школу, — вздохнул Фрэнк, разглядывая буклет.       Джерард оглянулся на миссис Айеро. Мама Фрэнка сидела за соседним столиком, пила чай и листала книгу. Бедный Фрэнк продолжал ходить на свидания с родителями.       При встрече мальчики скромно мгновенно поцеловались, под взглядом этой женщины Джерард боялся за руку Фрэнка взять, даже когда она была увлечена чтением. Для более крепких объятий им снова оставались лишь встречи украдкой у Рэя. Или надежда, что миссис Айеро однажды отправит вместо себя мужа.       В руках Фрэнка была яркая брошюра о жизни в какой-то крутой нью-йоркской школе. Радостные белозубые ученики в форме с вышитым логотипом рекламировали, как им здорово учиться в здании, похожем на вампирское поместье. Вот они сидят на газоне перед школой, стоят в библиотеке у полок, улыбаясь учебнику истории так, будто бы там написаны анекдоты, команда девочек по хоккею на траве модно закинули клюшки на плечи.       — Обязательные общественные работы и летняя стажировка, — зачитал Айеро и шумно выдохнул. — Испанский язык, а также можно дополнительно изучить ещё пять языков и латынь, — брови Фрэнка взлетели. — Изучение поведения животных (курс преподают научные сотрудники зоопарка), генетика — уверен, мама заставит меня пойти именно на эти курсы. Я не буду вылезать из этой школы сутками.       — Но зато, — Джерард выдернул из его руки буклет, — музыкальный класс, формирование групп по различным направлениям: от джазового коллектива до хора, от рок-музыки до симфонического оркестра.       — И куча спортивных дисциплин для моей подруги Джамии, которая перейдёт в эту школу со мной.       — Она спортсменка?       — Нет, она любит спортсменов.       — Хорошо, что ты не такой.       — В смысле я недостаточно атлетически сложенный? — Фрэнк с печалью посмотрел на эклер перед ним. Джерард придвинул к нему эту тарелочку поближе, улыбаясь.       — В смысле не занимаешься спортом.       — Ааа… так ты ревнуешь?       Ох, Джерард обожал это выражение лица — прищур и ухмылочка. Он не ответил про ревность, лишь улыбнулся в ответ и приподнял брови.       — Но есть в новой школе и положительное, — заговорщически проговорил Фрэнк. Он наклонился ближе и прошептал: — Меня будет возить папа, а уж договориться с ним о том, скажем, что занятия начинаются раньше в какой-то день…       Фрэнк перегнулся через стол и чмокнул Джерарда в губы. Конечно же, не забыв попасть шарфом в взбитые сливки на кофе.       — Фрэнк, веди себя прилично! — раздалось из-за соседнего столика.       Дома Джерард пролистал скетчбук, где делал зарисовки Суп, а потом Фрэнка. Он улыбнулся, вспоминая, как Фрэнк сказал, что Суп — это он. Но ведь и вправду было что-то похожее, даже помимо невероятного цвета глаз. Они одинаково поворачивали голову на звук: резко и приподнимая подбородок. Любили, когда их гладили по голове. И рыбные бургеры.       Джерард открыл чистую страницу. Он нарисовал профиль Суп и профиль Фрэнка рядом. Хм, это могло бы быть серией рисунков — человек и похожий на него пёс.       Он добавил штрихов к Фрэнку, карандашом завил кудряшки на кончиках волос, сделал губы полнее… вдруг откуда-то в памяти всплыло, будто бы он рычит. Придумал, размышляя о картинах?       В открытую дверь комнаты проскользнула главная хозяйка дома — Линдси.       — Псик! — шикнул на неё Джерард. — Опять наступишь в краску, а я буду виноват!       Но Линдси запрыгнула на кровать и улеглась, вытянув передние лапы. Как у неё всегда получалось лежать аристократично! Суп, например, заваливался неловко, а то мог и устроить смешные потягушки. Эта же, если и потягивалась, то делала это так, будто бы её специально нарисовали для мультика.       Джерард набросал профиль кошки. Подумал и набросал рядом профиль девушки — острый аккуратный нос, густо подведённые миндалевидные глаза, полноватые губы. Наверняка у неё была бы опрятная причёска, типа как у мамы Фрэнка, но Джерард назло нарисовал растрёпанную косую чёлку и два хвостика такого вида, будто бы она мотала головой часовой рок-концерт.       — Нравится? — спросил он у Линдси, показывая ей портрет. Кошка даже не фыркнула, безразлично глянула и принялась лизать свою лапу.       Джерард решил, что нарисует ещё несколько образов хуманизации их домашней сиамки и Фрэнку покажет. Пусть тоже поревнует, что он выдуманную девочку рисует, а не его.       Подружка-любительница спортсменов, блин. Пусть только увидит, что он на турник полез на детской площадке!