Entropy

Рейнире шестнадцать, и теперь у неё есть чудесное ожерелье из валирийской стали. — Знаешь, что это? Конечно, она знает. Как знает и то, что скучала, находясь всё это время, пока Деймон вновь отсутствовал, будто в полусне. Или это можно было бы сравнить с проживанием своей жизни всего лишь вполсилы. До отъезда Деймона они часто проводили время вместе. Он учил её танцевать. Рейнира смеялась, называя себя нелепой, когда опять случайно наступала на чужую ногу. Или когда забывала движение. Или двигалась не в такт. Ей казалось это ужасным, но чаще — забавным. Ужасно забавным. Однако Деймон из раза в раз терпеливо и по новой объяснял и показывал ей, как правильно. Она не всегда внимательно его слушала, в основном предпочитая концентрировать свой взгляд на его губах. И потом всё повторялось по кругу. И опять. — Валирийская сталь. Как Тёмная Сестра. Иногда они летали на драконах. Вместе на своих, вдвоём на Караксесе. Иногда шуточно сражались. По вечерам Деймон часто рассказывал ей истории о своих битвах. Потом они молчали, наслаждаясь этой атмосферой и компанией друг друга. Рейнире этого не хватало. Его не хватало. Единственного человека, понимающего её во всём. И принимающего. — Повернись. Деймон улыбается уголками губ и смотрит на неё. Смотрит, смотрит, смотрит. Рейнира видит, _ч у в с т в у е т_, как меняется его взгляд вместе с тем, как она взрослеет. Это выглядит необычно. Это интересно. Это то, о чём она думает каждую ночь, перед тем как погрузиться в сон. — Теперь у нас обоих есть по частице нашего наследия. — Деймон застёгивает ожерелье на её шее. Щелчок над ухом. Чужие руки касаются кожи. Рейнире кажется, это защёлкнулся строгий стальной ошейник с невидимым поводком. — Прекрасно. И они расходятся. Уже потом, сидя в своих покоях, Рейнира вспоминает эти слова снова и снова, ненавязчиво касаясь пальцами висящего на ожерелье медальона. — Пока твоя мать не родит сына, я — ваше проклятие. Она усмехается. — Тогда я буду молиться о брате. Прокручивая в голове диалог, она сомневается, что рождение мальчика как-либо исправит эту проблему. Да и является ли это действительно проблемой? Нет. Рейнира знает, какие слухи ходят о Деймоне. Будучи более юной, она мало на что обращала внимание. Но сейчас она слышит, что в его отсутствие говорят главы на совете. Практически на физическом уровне ощущает недосказанность и разлад в семье. Она не лезет во взаимоотношения отца и дяди, никогда не лезла. Она лишь чувствует, как помимо некой странной привязанности Визериса к Деймону между ними есть что-то ещё. Рейнира откидывается на спинку стула и задумчиво смотрит в окно. Постукивает пальцами по столу. Со дна переполненной фруктами вазы тянет сладковатой гнилью.

***

Для общества Деймон слишком противоречив и непредсказуем. Чужд. Импульсивен. Таких не любят. Таких сторонятся, представляя их единым, цельным, собирательным образом всего самого плохого. Но… Рейнира видит глубже. Деймон никогда не был чем-то целым. Никогда не был полноценным образом или воплощением чего-либо. Он состоит из острых осколков, рассекающих, как кинжалы, он соткан из самых разных качеств, которые заметны далеко не сразу. И не всем. Он умеет сражаться и убивать, кровь драконов огнём и расплавленной сталью в его венах течёт. Хаос и безумие. И это то же самое, что Рейнира всегда чувствовала в себе. Она понимала его. Как и он — её. Остальные всегда были слишком слабы для этого. Иногда Рейнира думает о контрастности. Сир Кристон — её нежный лучик света. Эталон образа рыцаря из тех самых книжек, которые они с Алисентой читали в детстве. Мохнатый пёс с невероятными чёрными глазами. Верный защитник, готовый убить за неё, ради неё и для неё любого. В его взгляде Рейнира видит преданность и немое обожание. В его прикосновениях чувствуются нежность и нежелание навредить. Его поцелуи аккуратны. Он никогда не кусает, лишь ведёт по шее невесомо губами, скользя ниже, целует грудь и касается носом впалого живота, опускаясь ещё, пока не устраивается между широко разведёнными бёдрами. Рейнира думает, что ему там самое место. Ей он нравится. Но гораздо больше ей нравится то, что… …Сир Кристон Коль ничего никогда никому не расскажет. Не расскажет об их связи, не расскажет, когда это всё началось, как и, конечно же, умолчит о тех вещах, какие именно он, рыцарь, давший обет безбрачия, делает с ней, юной принцессой-наследницей, которую призван был защищать. Рейнира видит в нём Деймона. Всякий раз, когда они остаются наедине. Это похоже на наваждение, будто бы раз — и мир замедляется, образы сами собой возникают в воспалённом сознании. Расплывчатые и хаотичные вначале, они быстро обретают чёткость, и фантазии вполне себе хватает, чтобы представить, что все касания — чужие, тихий шёпот — чужой, и над ней вновь нависает, прижимая к постели, совсем другой человек. Рейнира мимолётно думает о том, что у Кристона и Деймона, должно быть, одинаковые руки: широкие и мозолистые от меча ладони, цепкие пальцы и сильная хватка. Она улыбается такой мысли, это делает фантазии более… правдоподобными. Это роднит образ с реальностью. Она надеется когда-нибудь убедиться в схожести лично. И всенепременно — на деле. Не выдержав, она сильно кусает Кристона за губу, царапает его по плечу, заставляя быть грубее, не касаться её, будто она — величайшее из всех сокровищ, а взять уже наконец то, что ему так бесцеремонно предлагается. Потому что ей это нужно. Потому что она не в силах сдерживать себя в желании получить то, что так хочется. И Кристон повинуется, как повиновался в прошлый раз. И в позапрошлый. И во всякий до этого. Они никогда не будут на равных. Рейнира ахает, выгибаясь, и скрещивает лодыжки на чужом торсе, встречая новое движение. Всё равно что-то не то. Она чуть поворачивает голову в сторону, и взгляд её падает на вынутый из ножен кинжал, покоящийся на полу недалеко от кровати. «Подаркам не дело лежать просто так, — говорит фантомная тень в её голове, и Рейнира усмехается своим мыслям. — Они должны приносить пользу и быть в радость». — Деймон… — шепчет она, забывшись, цепляясь пальцами за чужие плечи, царапая отросшими ноготками кожу. Погружаясь в себя ещё сильнее. Ей очень нравится её фантазия. Образы, сменяющие в голове один другой, слишком поглощают, чтобы она была в состоянии думать о чём-то стороннем. Да и какой во всех утаиваниях смысл, если… …Сир Кристон Коль никогда ни о чём не расскажет.