Запретное искушение

      Удивительно, но после такого хорошего удара Эмма недолго была в нокауте. Реджине удалось поднять её, конечно, мягко, вывести из конюшни и повести к дому, чтобы хорошенько осмотреть травму, которую она получила от удара Рокки.       – Ты уверена, что с тобой все в порядке? – Спросила Реджина, обнимая Эмму за талию, помогая ей идти.       – Я в порядке, – указала Эмма на свое лицо, прикрыв рукой глаз.       – Мне так жаль, Эмма. Я должна была предупредить тебя, – Реджина придвинулась немного к Эмме, когда почувствовала, что она почти потеряла равновесие.       – Почему ты сожалеешь? Я идиотка, которая встала, когда ты посоветовала мне не делать этого, – Эмма немного хрюкнула от боли, но не столько от боли в лице, сколько от боли в голове.       Это касалось Реджины.       – Давай просто отведем тебя в дом, и я вызову врача, – сказала Реджина.       – Я в порядке, – ответила Эмма. – Знаешь, на самом деле мне всегда было интересно, насколько больно получить удар копытом в лицо от лошади, так что этот день прошел идеально – на мой вопрос был получен ответ.       Несмотря на то, что Реджина пыталась не рассмеяться, она не смогла удержаться от небольшого смешка, за которым последовала усмешка.       – Сейчас не время для юмора, мисс Свон.       – Эмма! – Глаза Одри широко расширились от ужаса, когда она быстро слезла с лошади и с беспокойством подбежала к своей девушке. – О, Боже мой, мама, что случилось? – Руками она прикоснулась к лицу Эммы.       – Она упала, – просто сказала Реджина, отпуская Эмму, чтобы Одри могла за ней ухаживать.       – О, детка... – Одри быстро обняла свою подругу и повела к дому.       – Да, а потом я от Рокки получила нокаут.       – Что случилось? – у Дэниела отвисла челюсть, когда он подбежал к ним.       – Небольшой несчастный случай, – ответила Реджина. – Дэниел, зайди внутрь и возьми что-нибудь холодное, что сможешь найти, а затем отведи всех лошадей обратно в конюшню, пожалуйста.       – Хорошо, – он побежал так быстро, как только мог, к дому, в то время как девочки шли позади него.       Когда они вошли внутрь, Реджина быстро отодвинула стул от стола для Эммы.       – Вот, посади ее, Одри, – Реджина посмотрела на Дэниела, который подошел к ней, когда она потянулась к телефону, который был подключен к кухонной стене. – Сырое мясо? – Она оглянулась на него, тоном она буквально задавала вопрос, который не могла озвучить. – Правда? Ты не мог найти что-нибудь получше?       – Это был мой стейк на ужин, – невинно пожал он плечами. – Это сработает. Я обещаю.       Реджина кивнула, слегка подтолкнув Дэниэла к тому месту, где сидела Эмма, она повернулась, чтобы посмотреть на Дэниэла.       – Это мне?       – Вот, – Дэниел протянул толстый сырой стейк, заслужив недовольный взгляд Одри.       – Фу, Дэниел, неужели? – Она одарила его почти таким же взглядом, как и Реджина. Он закатил глаза.       – Это сработает! Просто, вот –приложи его! – мужчина прижал его прямо к глазу Эммы, давая ей самой держать его.       – О! – Одри отшатнулась.       – Надави на него немного, – Дэниел встал, уперев руки в бедра. – Там все еще останутся некоторые синяки, но, по крайней мере, это снимет отек.       – Замечательно. Спасибо. Увидимся дома, – Реджина отошла от стены и подошла к группе. – Ну, я позвонила Виктору, – ее взгляд упал на Эмму. – Он отличный врач, он посмотрит твой глаз. Так что нам действительно следует вернуться домой, если мы хотим вернуться вовремя.       – Ты действительно не должна была... – Эмму прервал твердый и непреклонный голос Реджины.       – Я должна была это сделать. Я знаю, какую боль ты испытываешь, дорогая. Поверь мне. За твоим глазом нужен уход.       Глаза Эммы – или, скорее, один здоровый глаз – наткнулся на твердый взгляд Реджины.       – Одри, помоги ей дойти до машины, мы уезжаем, – Реджина кивнула своей дочери.       – Да. Давай, Эм. – Одри помогла Эмме встать на ноги и направилась на улицу, чтобы подождать у машины.       – Дэниел, – Реджина в знак благодарности сжала руку мужчины, слегка улыбаясь ему. – Спасибо тебе за все. Мне ужасно жаль, что мы не смогли остаться подольше.       – Мне тоже жаль. Просто пообещай мне, что скоро вернешься, и я буду ждать.       – Обещаю.       Брюнетка улыбнулась ему и заключила в объятия, которые Дэниел был более чем счастлив вернуть в ответ.       – Хорошей дороги, – он помахал рукой, провожая брюнетку к машине. – Увидимся, Одри.       – Пока, Дэниел, – она махнула в ответ через опущенное стекло, когда ее мать отъезжала от дома.       ____________________       – Боже милостивый!       Глаза Сидни расширились, когда он увидел Одри, держащуюся за Эмму, за которой следовала Реджина, которая шла прямо за ними.       – Что случилось? С ней все в порядке?       – Сидни, будь добр, принеси, пожалуйста, немного льда. – Сказала Реджина, быстро помогая дочери уложить Эмму на диван. Все это время Сидни искал лед.       – Как ты себя чувствуешь, Эм? – Обеспокоенно спросила Одри.       На что Эмма усмехнулась.       – Как будто меня лягнула лошадь.       – По крайней мере, мы хорошо проведем время до приезда Виктора, – сказала Реджина, взяв прядь светлых волос, которая выбилась из хвоста Эммы, и была рядом с ее лицом, и откинула ее назад.       – На самом деле не было необходимости вызывать врача. Я уверена, что все в порядке.       Если бы Эмма могла закатить глаза прямо сейчас, она бы это сделала. Она ненавидела быть в центре внимания.       – Ну, я боюсь, что «хорошо» недостаточно хорошо, мисс Свон, – Реджина закатила глаза. – Он уже в пути, поэтому я предлагаю тебе перестать упрямиться и просто позволить ему проверить тебя.       В голосе Реджины снова был тот твердый и властный тон, на который Эмма просто зависала. Только на этот раз у нее было право голоса в этом вопросе.       – В последний раз, когда я общалась с тобой, ты была мамой Одри, пробормотала она себе под нос, избегая зрительного контакта, но краем глаза она могла ясно ощущать и чувствовать жесткий взгляд, исходящий от Реджины.       – Ну, не веди себя как ребенок, и, может быть, мне не придется играть эту роль рядом с тобой, – Реджина усмехнулась, качая головой. – У Одри больше здравого смысла, чем у тебя, я могу тебе это обещать, – еще один закат глаз.       Внезапно Реджина почувствовала все это напряжение вокруг себя. Она не собиралась огрызаться на Эмму, что она уже сделала. Она просто получила свою долю синяков, не говоря уже о синяках под глазами, и она чувствовала себя достаточно виноватой, что именно она была причиной этого. Она хотела, чтобы Эмма получила заботу, которой у самой Реджины никогда не было.       – Мама? – Одри уловила уровень напряженности своей матери. – С тобой все в порядке?       – Я в порядке, – на этот раз Реджина дышала спокойно.       – Вот лед.       Сидни передал лед Одри, которая быстро потянулась за ним, чтобы позаботиться об Эмме.       – Спасибо тебе, Сидни. Вот, дай мне, – девушка поменяла у Эммы пакет со льдом на уже теплый кусок сырого стейка, с отвращением передавая его Сидни. – Вот, избавься от этого, будь добр. Спасибо.       Сидни ушел, но не раньше, чем взял сырое мясо кончиками пальцев.       – Как оно выглядит? – Эмма сняла пакет со льдом, обнажая синяк, который теперь покрывал половину ее правого глаза и часть виска. – Это плохо выглядит? – Спросила она.       – Вовсе нет.       Сердце Реджины замерло, но не из-за синяка, который был не так плох, как она ожидала, а из-за того, что она была причиной этого. Но в этот момент «вовсе нет» она сделала то, что у нее получалось лучше всего, изобразила свою лучшую улыбку для большей уверенности.       – Боже, – Одри сморщила нос. – Люди подумают, что я побила тебя.       На этот раз дочь действительно заслужила жесткий взгляд Реджины, за которым последовала усмешка. И снова она не это имела в виду. Но она не могла понять шутливости ситуации.       К счастью, прежде чем она успела что-либо сказать, раздался звонок в дверь.       – Это Виктор. Впусти его, Одри, – сказала Реджина, занимая место Одри рядом с Эммой, когда девушка направилась к двери.       – Настолько плохо, да? – Снова спросила Эмма.       – Я видела и похуже, – пробормотала Реджина, автоматически улыбаясь Эмме. – Ты будешь жить.       Значит, она может шутить.       – Что ж, спасибо, это определенно заставляет меня чувствовать себя лучше, поэтому позвольте мне сказать тебе. Рокки, конечно, может нанести удар – или пинок. Это имя было дано ему не случайно.       Реджина не смогла удержаться от легкого смешка и покачала головой.       – Доктор здесь! – Реджина быстро встала, услышав голос своей дочери и увидела, как она входит в гостиную, а за ней следует Виктор.       – Извини, я немного опоздал, – выдохнул Виктор. Он был одет в бледно-голубую рубашку, светло-коричневые брюки и лабораторный халат. Его стетоскоп висел у него на шее. Очевидно, он торопился. – Я надеюсь, ты понимаешь, что мне пришлось закрыть свою практику сегодня пораньше из-за этого, Реджина, – он бросил на нее игривый взгляд.       – Я знаю, – кивнула Реджина. – Я действительно ценю то, что ты нашел время прийти. Прошу прощения за внезапный вызов.       Виктор умело достал из сумки аппарат для измерения артериального давления, садясь рядом с блондинкой.       – Привет, Эмма, – он добродушно улыбнулся. – Я доктор Уэйл. Я просто быстро измерю твои жизненные показатели, а потом осмотрю твой глаз, хорошо?       Реджина улыбнулась. Даже вне своего офиса он был профессионалом. Это была одна из вещей, которые она ценила в нем.       – Дерзай, док, – пожала плечами Эмма, не видя выбора в этом вопросе.       Виктор обернул манжету устройства вокруг ее бицепса и стал накачивать его.       – Итак, вы сказали по телефону, что ее ударила одна из ваших лошадей?       Он посмотрел на Реджину, затем снова на Эмму, прежде чем посмотреть на измеритель кровяного давления.       – Это верно, – Реджина кивнула, отходя в сторону, чтобы дать Виктору достаточно пространства.       – Утром мы катались верхом, и моя мама пыталась научить Эмму садиться на Рокки, – сказала Одри, стоя рядом со своей матерью.       – Рокки сделал это? – Его брови взлетели вверх, он посмотрел на Одри, затем на Реджину, а затем снова на свое устройство. – Я удивлен. Он очень добрый конь.       И снова, если бы Эмма могла закатить глаза прямо сейчас, она бы это сделала.       – Это была моя вина, – ответила Реджина, нахмурившись. – Боюсь, я не предупредила Эмму о том, чего не следует делать, когда ты находишься позади лошади.       Единственный здоровый глаз Эммы смотрел на Реджину, и, учитывая взгляд, который Эмма могла уловить от Реджины прямо сейчас, она не могла понять, почему, но это сжимало её сердце в тот момент. Неужели Реджина действительно винила себя в несчастном случае, который мог случиться с кем угодно?       – Мама, – голос Одри вырвал обеих женщин из их собственных мыслей. – В этом не было ничьей вины. Это был несчастный случай, – девушка нежно сжала плечо матери, и Реджина была благодарна, что это было её здоровое плечо.       Если бы только Реджина могла в это поверить.       – Ну, у нее хорошее артериальное давление. Очень хорошее, – Виктор оторвал липучку от манжеты и быстро сложил прибор для измерения артериального давления обратно в сумку. – На самом деле, даже лучше, чем у меня, – он одарил блондинку доброй улыбкой. – Ее частота дыхания довольно спокойная.       Затем он потянулся за парой латексных перчаток, надевая их по одной за раз, прежде чем достать фонарик из кармана лабораторного халата.       Раздался небольшой щелчок, прежде чем Виктор поднял фонарик перед единственным здоровым глазом Эммы и направил на него свет.       – Хорошо, Эмма, посмотри сюда на меня.       Он медленно двигал пальцем из стороны в сторону, и раздался еще один щелчок, выключивший фонарик, прежде чем Виктор положил его обратно в карман.       – Хорошо. А теперь убери пакет со льдом, давай быстренько осмотрим глаз.       Эмма сделала, как ей сказали, чувствуя, что часть ее лица немеет из-за холодного пакета.       Виктор осторожно надавил по краям, наблюдая за реакцией блондинки. Он ощупал ее висок и нажимал как можно нежнее.       – Больно?”- спросил он.       – Не совсем”- ответила Эмма.       Это была чистая правда.       Его большой палец следовал вдоль ее скулы. Эта часть не была ушиблена, но он искал любые признаки возможных переломов, как сделал бы любой хороший врач. А Виктор был лучшим.       – Как насчет этого места? – спросил он Эмму.       – Нет, ничего. Хотя у меня немного болит голова.       – Это нормально. Я дам тебе что-нибудь от боли и отека, – улыбнулся он, вставая с дивана.       – Итак, каков диагноз, док? Повязка на глаз? Пересадка глаза? – спросила Эмма с оттенком юмора, заставив Виктора усмехнуться.       – Ничего из вышеперечисленного, – Виктор улыбнулся, послышался щелчок его перчаток, когда он по одной стягивал их с рук. – Я бы хотел провести томографию, просто чтобы убедиться, что ничего более серьезного нет.       – Это точно необходимо? – спросила Одри.       – Ну, нет. Это просто для душевного спокойствия, – он улыбнулся еще раз и его взгляд переместился на Реджину. – В остальном глаз выглядит нормально. Вы вовремя приложили лед к нему и это хорошо. Завтра он должен будет выглядеть намного лучше. Однако, – его внимание переключилось на Эмму. – Поскольку вы были в отключке, даже если это было всего на минуту, я бы посоветовал вам бодрствовать до глубокой ночи. Просто на случай сотрясения мозга – в чем я сомневаюсь, но еще раз повторяю – для душевного спокойствия.       – Принято к сведению, – сказала Эмма, к которой снова присоединилась Одри на диване, которая очень нежно поцеловала её ушибленный висок.       – Большое тебе спасибо, Виктор. Для меня много значит, что ты проделал весь этот путь, – Реджина ушла с Виктором, пока они не дошли до входа в гостиную. – И еще раз, я приношу свои извинения за внезапный вызов.       – Все в полном порядке. Ты же знаешь, что я всегда готов помочь тебе и твоей семье, когда я тебе понадоблюсь, – он улыбнулся. – С ней все будет в порядке, – он снова посмотрел на Эмму. – Ее чувство юмора не задето, и это хороший знак.       Виктор был очень заботливым человеком. Реджина иногда удивлялась, как он до сих пор не был женат.       – Спасибо, – снова сказала брюнетка.       – Ты просто убедись, что доставишь её в мой кабинет на томографию, и мы будем квиты! – Доктор перевел взгляд на Эмму и Одри. Как и Реджина перед тем, как Виктор выписал рецепт. – Я дам вам рецепт, – он оторвал листок от своего блокнота и засунул его в карман своего лабораторного халата, прежде чем передать листок с рецептом Реджине.       – Еще раз, я искренне ценю это, Виктор! – Реджина одарила его улыбкой.       – Никаких проблем, – Виктор посмотрел на Эмму и помахал ей рукой. – Эмма, было приятно познакомиться с тобой, какими бы ни были обстоятельства.       – Спасибо, док. Приятно было познакомиться! – Эмма помахала рукой с дивана.       – Если у нее будут постоянные головные боли или какие-либо обмороки, звоните мне в любое время. У тебя есть мой номер, – проинструктировал он Реджину.       – Конечно, – Реджина проводила доктора до двери, попрощалась с ним, прежде чем закрыть её и вернуться в гостиную, где её встретила Одри.       – Мы можем отправиться в клинику завтра. Я могу отвезти её, – сказала девушка своей матери.       – Это было бы мудро, – Реджина посмотрела на рецепт, написанный Виктором. – Хорошо, ты останешься здесь с ней, пока я схожу за этими лекарствами.       – Нет, мам, ты не должна этого делать, – Одри выхватила листок у Реджины. – Ты останешься. Я сделаю это.       – Одри... – Реджину прервала дочь.       – Пожалуйста? Я бы чувствовала себя намного спокойнее, если бы знала, что ты будешь здесь с ней, – девушка улыбнулась матери.       У Реджины были сомнения, но какой от этого мог быть вред? Одри хотела позаботиться о своей девушке. Она хотела оставить ее с кем-то, кому она полностью доверяла, пока сама ходила за лекарствами.       – Хорошо, – Реджина протянула ей рецепт, а затем ключи от своего "Мерседеса". – Но, – предупредила она. – Ты знаешь правила...       – Я буду осторожна.       Одри улыбнулась, поцеловала свою мать в щеку, прежде чем направиться к Эмме и наклоняясь, учитывая, что блондинка теперь лежала на диване, чтобы поцеловать ее прямо в губы.       – Я сейчас вернусь с твоими лекарствами, детка.       – Будь осторожна, – сказала Эмма.       Наконец, Одри помахала рукой и вышла через парадную дверь, а Реджина подошла к дивану, на котором лежала Эмма.       – Сядь, – она легонько постучала по ногам девушки. – Боюсь, тебе нельзя лежать.       – Тебе нравится все контролировать, не так ли? – спросила Эмма, садясь прямо.       Реджина усмехнулась при слове «контроль».       – Что? – Эмма вопросительно наклонила голову, не понимая шутки.       – Это может шокировать вас, мисс Свон, но я никогда не знала значения этого слова, – её бровь приподнялась.       – Да ладно? Такая женщина, как ты? – Блондинка недоверчиво покачала головой. – Должно быть, твой муж кланяется тебе в ноги.       – Кланяется? – Реджина не могла не рассмеяться над выбором слов девушки.       Во всяком случае, это она была рабыней у ног Леопольда. Ирония судьбы. Какой невинный ум - думать, что у её ног может быть любой мужчина, которого она захочет. Это был бы самый лучший день в жизни.       У Реджины не было ни капли контроля в этом чертовом доме. Не тогда, когда муж был рядом.       Эмма, с другой стороны, не поняла шутки. Почему бы ему не склониться к ногам такой женщины, как Реджина? Эмма так бы и сделала.       – И, я уже говорила тебе. Меня зовут Эмма.       – Ты понимаешь, что я достаточно взрослая, чтобы быть твоей матерью? А ты нет – спросила Реджина.       Эмма пожала плечами.       – Но это не так. А ты? – Ее бровь с вызовом приподнялась, как и у Реджины, когда она сверкнула своей лучшей ухмылкой в сторону блондинки. – Кроме того, – продолжала Эмма. – У меня действительно есть собственная мать. Мне не нужна еще одна. И после сегодняшнего я бы сказала, что я у тебя в долгу.       – Боже, – Реджина больше всего хотела чтобы это произошло с ней, качая головой. – Я так сожалею об этом...       Голова Эммы наклонилась, не позволяя Реджине закончить то, что она собиралась сказать.       – Ты продолжаешь извиняться за то, в чем даже нет твоей вины.       – Потому что так и есть, – прошептала Реджина, и Эмма могла видеть печаль в глазах женщины. Печаль, от которой она не могла отвести взгляд.       – Реджина, – и брюнетка повернулась на звук своего имени, слетающего с губ блондинки. Она ничего не могла с этим поделать.       Точно так же, как она не могла не смотреть на эту улыбку, мелькнувшую перед ее глазами. Эта улыбка, которая говорила ей, что все в порядке. Она не злилась на неё за то, что её сегодня лягнула лошадь. Потому что она не винила её, как Леопольд всегда делал из-за любой мелочи.       Если ужин будет приготовлен неправильно, то обвинят в этом Реджину и накажут. Если она была неправильно одета в одежду, которую он не хотел, чтобы она надела на вечеринку или мероприятие с работы, ей пришлось бы услышать об этом. Иногда за это она даже получала пощечину. Иногда и хуже.       Но здесь дело было в другом. Эмма не была её мужем.       – Это была не твоя вина. Ты не могла знать, что я решу встать в тот момент, – Блондинка искренне улыбнулась. – Если уж на то пошло, то это моя вина.       – Нет, – Реджина покачала головой на это. Потому что в чем была вина Эммы? – Ее не было, – её тон был непреклонен, когда ее глаза встретились с нежными зелеными глазами, смотрящими в ее собственные. – На самом деле это было не так.       – Так же, как и в том, что ты тоже не виновата, – сказала Эмма, используя самый нежный тон, который Реджина когда-либо слышала в своей жизни.       Реджина улыбнулась. Улыбка, от которой Эмма, кажется, не может отвести взгляд. Что ж… Можно ли её винить? У женщины была великолепная улыбка во всей её красе.       Как эта девушка могла быть такой милой и доброй, даже после ужасного несчастного случая? - задавалась Реджина вопросом про себя. За все свои годы она никогда не встречала никого, кто воспринимал бы что-либо с таким замечательным чувством юмора, как сказал Виктор. Тем более что-то, что привело к трагическому событию.       – Не могли бы мы продолжить экскурсию по остальной части дома, пока ждем возвращения Одри? Может быть потом выпьем лимонада? – предложила Реджина со всей искренностью.       – Звучит заманчиво, – Эмма улыбнулась и увидела вспышку самой привлекательной улыбки, которую она когда-либо видела за свои двадцать четыре года жизни.