dum spiro spero

      До смерти отца Йеджи думала, что встретит выпускной год с чувством приятного волнения. Это казалось последним этапом перед взрослой жизнью, – важной частью взросления. Сейчас она воспринимала это как ещё один скучный, похожий на все остальные период перед чем-то действительно интересным. Ей не хотелось запоминать что-то, устраивать безумные вечеринки или творить глупости, чтобы не забыться на фоне других ученик. Нет, это перестало иметь значения. Теперь Хван хотела просто дождаться конце недели и встретиться с Рюджин.       Их с Тони расставание продолжали обсуждать, и большинство тех, кого она знала, встали на его сторону. Несколько раз Йеджи слышала, как кто-то из «подруг» осуждал её за то, что она бросила его в такой тяжёлый период.       – Его отец ушёл из семьи, – говорили они с искренней жалостью. – Не представляю, какой сукой надо быть, чтобы оставить его в такой момент.       В такие моменты Йеджи с трудом сдерживала истерический хохот. Никто не осуждал Тони, когда после смерти отца он исчез из её жизни. Конечно, он ведь просто не знал, как поддержать, что сказать. Йеджи не следовало требовать от него чего-то настолько серьёзного.       Пятничное утро она встретила с самой счастливой за последнюю неделю улыбкой. Мама ушла рано утром. Записка на холодильнике гласила, что вернётся она только к воскресенью. Деньги, – около ста долларов, – лежали под кулинарной книгой. Улыбнувшись ещё шире, Йеджи набрала номер Рюджин.       – Привет?       – Эй, Кексик, – Рюджин лежала на кровати, сонно щурясь от солнечных лучей.       – Я рано?       – Мне в любом случае через десять минут вставать в школу. Как ты?       – Отлично! Сегодня… э… всё в силе?       – Конечно, – улыбнулась Шин. – Я уже заказала билет. Купить тебе что-нибудь?       – Нет, не нужно, спасибо. Я очень по тебе соскучилась.       – Я тоже.       – Не могу дождаться, когда ты будешь здесь.       – Умираю, как сильно хочу тебя поцеловать.       На заднем фоне раздалось копошение, и на Рюджин упала ярко-розовое пятно. Только спустя секунду Йеджи смогла различить в нём Юну. На голове висело полотенце. По лицу текла вода. Футболка висела на ней мешком, спадая с левого плеча.       – Это Йеджи? Привет, Йеджи! Как ты?       – Отлично.       – Слезь с меня, кролик, – беззлобно пробурчала Рюджин, и Юна с нежным смехом соскользнула на другую сторону кровати. Удобно устроив подбородок на плече Рюджин, она улыбнулась ещё шире. – Она уверена, что соскучилась по тебе сильнее, чем я. Я говорю, что этого не может быть, но этот чёртов кролик мне не верит.       – Йеджи любит меня больше, чем тебя!       – Я расскажу об этом Джису.       – Нет! Ты злая, – судя по звукам, где-то за кадром Юна пнула её по ноге. – Я просто хочу, чтобы Йеджи пришла на вечеринку Чэён.       – Что за вечеринка?       – Чэ устраивает её для игроков, – объяснила Рюджин. – Ну, вернее, думает, что для игроков. На самом деле туда приходит огромное количество человек.       – Это самая масштабная вечеринка осени! – Крикнула Юна, заставив сестру поморщиться.       – Слишком громко…       – Плевать. Она состоится через пару недель, в субботу. Приезжай! Черён позволит тебе остаться в одной из гостевых комнат.       – Я подумаю, но спасибо за приглашение.       – Без проблем, – улыбнулась Юна. – Я очень соскучилась.       – Ещё одна фраза, и твоя девушка узнает об этом.       – Ты такая злая, Рюджин.       – Ага… иди, налей себе кофе, я спущусь через десять минут.       Глядя на них, Йеджи не могла не смеяться. Ей нравилось видеть Рюджин такой, – домашней, раскованной и действительно счастливой. Её глаза сияли ярче утреннего солнца, и Хван чувствовала, что влюбляется ещё сильнее.       – Я встречу тебя на вокзале.       – Буду ждать.

***

      С трудом пережив учебный день, Йеджи выскочила из школы. Поезд должен был прийти через пару часов, и она планировала потратить свободное время на выбор подарка. Знакомые подростки, изредка попадавшиеся ей на пути, спешили изменить направление. Кажется, в школе Хван объявили бойкот, но впервые за двенадцать лет учёбы это совершенно её не интересовало. Они, как и Тони, исчезли сразу же после смерти отца и теперь будто потускнели, растворившись в обыденности этого маленького города.       У отдела с мягкими игрушками её окликнул знакомый голос. Недалеко, – в паре шагов, – стояла одна из чирлидерш. Пару раз они пересекались на вечеринках, но никогда не общались близко. Йеджи нахмурилась.       – Да?       – Я просто… – она неловко подошла ближе. – Я хотела поговорить с тобой о Тони. Ты, наверное, заметила, как много из этого сделали в школе.       – Да, сложно было этого не сделать.       – Просто… я не осуждаю тебя, но мы с ним вроде как друзья, и я всегда ставлю его выше. Ему тяжело без тебя. То, что сделали его родители, больно ударило по нему, но ваше расставание его добило.       – Я сожалею о его родителях, но наши отношения перестали работать с того момента, как умер мой папа.       – Он просто справлялся со стрессом так, как умел. Он тоже любил твоего отца. Нельзя осуждать его за это.       – То есть, если он бросает меня в тяжёлый момент, это «способ справиться со стрессом», но, если я делаю, по вашему мнению, то же самое, то нужно обсуждать и осуждать? Мне жаль, что его родители развелись, но это не значит, что я должно вытирать его слёзы. У него есть друзья. Он ведь проводил с кем-то время, справляясь со стрессом после смерти моего отца.       – Жаль, что ты так думаешь, – сказала девушка, и по одному её взгляду Йеджи поняла, что к понедельнику слухов станет больше. Теперь её наверняка выставят стервой.       Коротко попрощавшись с чирлидершей, Хван направилась к вокзалу.       Рюджин уже стояла на перроне, спрятав руки в карманы потёртой джинсовки. Рюкзак свисал с плеча. В правой руке – букет из розовых и белых эустом. Сильный прохладный ветер трепал синее каре, но даже такая, – немного растрёпанная, – она казалась Йеджи невероятно красивой.       Запах травы, елей и сандала наполнил её лёгкие, когда она наклонилась, чтобы поцеловать Рюджин в губы. Приятное тепло наполнило грудь. Сердце забилось с утроенной скоростью, выбрасывая в кровь миллиарды эндорфинов. Тело загудело.       Поцелуй закончился после тихого вздоха Шин.       – Это приятно, – рассмеялась она, уткнувшись в шею Йеджи.       – Очень приятно.       – Это тебе.       – Спасибо, – Хван ещё раз прикоснулась к её губам. – Я так соскучилась. Ты… ты хочешь пойти куда-нибудь?       – К тебе домой.       – Как самоуверенно.       – А ты этого не хочешь?       – Хочу.

***

      Рюджин двигалась по кухне так уверенно, будто прожила здесь всю жизнь. Поставив на плиту кофейник, она достала из холодильника молоко и упаковку тостов. Сыр, помидоры и бекон уже лежали по правую руку. На сковородке шипели яйца.       – Уверена, что мы должны пожарить это отдельно? – Спросила Йеджи.       – Конечно, это же для тостов. Сперва мы должны положить на яйца помидоры и только потом бекон. Это семейный рецепт!       – Твои родители это готовили?       – Бюли, когда оставалась, чтобы присмотреть за мной. Ён ругала её за то, что она кормит меня едой из доставки, и она делала такие тосты. Но у неё был особенный ритуал.       – Какой?       Подмигнув Йеджи, она достала из кармана мобильный. Спустя секунду кухню напомнила приятная мелодия поп-панка двухтысячных.       – Ты должна петь.       – Серьёзно? – Рассмеялась Хван.       – Да. Если ты не будешь петь, еда получится не такой вкусной.       – Она подгорит.       – Это мелочи. Давай, – Рюджин протянула ей руку. – Потанцуй со мной. Руки Рюджин легли на талию, погружая Йеджи в ритм. Их бёдра двигались странным образом, чертя подобие знака бесконечности. Музыку прерывал смех.       Сердце Йеджи было переполнено. Бабочки в её животе стремительно превращались в ос, едва не разрывая желудок. Она чувствовала себя победительницей. Она чувствовала себя живой. Потому что Рюджин была здесь, с ней, целовала её в шею и обнимала за талию. Её дыхание обожгло губы Хван, прежде чем Рюджин прижалась к ним.       Тело вспыхнуло. Дрожь, начавшаяся с челюсти, спустилась на руки, живот, ноги. Йеджи думала, что могла бы простоять так, целуясь, целую вечность. Руки скользнули под футболку Рюджин. Ощущение мягкой, тёплой кожи на кончиках пальцев заставило Хван простонать. Она потянула ткань вверх, но резкий звук тостера заставил Шин отстраниться.       – Ужин, – напомнила она с горечью в голосе.       – Да, ужин, – повторила Хван, мысленно представляя, как выбрасывает этот тостер сразу же после ухода Рюджин.       Усмехнувшись, Рюджин прижалась губами к её уху:       – Сразу после ты сможешь сделать со мной всё, что захочешь. Обещаю.