Йеджи нервничала. Закончив ужин, они устроились в гостиной, чтобы посмотреть какую-то нелепую романтическую комедию времён двухтысячных. Голова Рюджин лежала на её плече, и Хван нежно перебирала её волосы, наслаждаясь их мягкостью.
– Итак, как прошла первая неделя в школе?
– Как и всегда, адски, – рассмеялась Шин. – Твоя?
– Кажется, я окончательно испортила свою репутацию. Все осуждают меня за то, что я не поддержала Тони. Мол, ему плохо.
– А тебе не было плохо после твоего отца?
– Мне жаль его, – прошептала Йеджи, целуя её в затылок. – Но это не та ситуация, с которой я могу помочь. У него достаточно друзей. Вся школа на его стороне.
– К чёрту его.
– Грубо…
– Я всё ещё немного ревную, – Рюджин повернула голову, касаясь губами шеи Йеджи. Пальцы скользнули к талии, нежно поглаживая её сквозь тонкую ткань футболки. – Это плохо, я знаю, но мне не нравится думать, что он был с тобой так долго.
– Я к нему не вернусь. Мне нравишься только ты.
– Я понимаю. Меня бесит, что я так ревную. Я знаю, что не должна так делать.
Рюджин отстранилась, заглядывая Йеджи в лицо. Её голос был низким, хриплым и тихим, и Хван понимала, что с трудом сдерживает нарастающее возбуждение. Мысленно послав всё к чёрту, она притянула её к себе и поцеловала так глубоко и сильно, как во всех своих смущающих снах. Йеджи прикусила её нижнюю губу, запуская язык в рот.
Рюджин опустилась на неё сверху, и Хван обхватила ногами её талию.
– Ты с ума меня сводишь, – прошептала Шин между поцелуями. – Я люблю тебя.
Йеджи тянула её за волосы, притягивая так близко, как только возможно. Руки Рюджин лежали на талии, а губы скользили по шее, оставляя на коже поцелуи и розовые пятна. Если бы Йеджи могла думать о чём-то, кроме прикосновений Рюджин, то сравнила бы это с падением Алисы в кроличью нору. Её тело гудело от желание ещё более уверенных и грубых прикосновений. Органы будто слиплись где-то в районе живота, приятно пульсируя. Мир постепенно разваливался.
– Такая горячая, – пробормотала Шин.
– Пожалуйста…
– Скажи это вслух, детка.
– Я очень сильно тебя хочу. Пожалуйста…
Рюджин отстранилась, чтобы снять толстовку. Прикусив губу, Йеджи провела кончиками пальцев по её прессу. Мышцы напряглись, и она откинула голову назад, пытаясь запомнить это ощущение. Горячо. Это отличалось от того, что у неё было с Тони. Хван не хотела смотреть на его тело, прикасаться к его коже, растягивая удовольствие, но с Рюджин она была готова терпеть вечность лишь бы подольше насладиться её идеальным телом.
– Я нравлюсь тебе, – рассмеялась Шин.
– Чертовски сильно. Ты идеальна.
– Детка, ты видела себя? Ты великолепна, – Рюджин наклонилась, чтобы поцеловать её шею. – Просто потрясающая.
Сняв футболку с Йеджи, она спустилась поцелуями на грудь. Хван прикоснулась к её груди, мягко перекатывая соски между большим и указательным пальцами. Это было намного лучше, чем она себе представляла. Чёрт, и почему она раньше не поняла, что ей нравятся девушки?! Столько потерянного времени…
Рюджин расстегнула её джинсы.
– Могу я снять их?
– Конечно.
Йеджи закрыла глаза, наслаждаясь ощущением прикосновений Рюджин на своей коже.
***
Йеджи лежала на спине, тяжело дыша, пока пот стекал по её лопаткам. Рюджин сидела между её ног. Смешок вырвался из её губ, пока влюблённый взгляд скользил по телу Йеджи,
– Вау…
– Неплохо, да? – Рассмеялась Шин.
– Лучший секс в моей жизни.
– Занесу это в свой список достижений.
Она наклонилась, чтобы поцеловать Йеджи в губы.
– Нам стоит внести это в режим тренировок. Знаешь, что-то типа «три раза в день» и всё такое.
– Три раза в день? Мне это нравится.
***
– Кристиан не мудак! – Заявила Йеджи, фальшиво обиженно надувая щёки.
– Нет, Кексик, он мудак. Он сталкерил её. Даже для меня это красный флаг.
– Это не сталкерство.
– Да, он всего лишь выследил её по мобильному.
– Я никогда не буду смотреть с тобой фильмы, – Хван скрестила руки на груди, и Рюджин улыбнулась, целуя её в щёку. – Я всё ещё злюсь.
– Не думала, что ты так любишь «Пятьдесят оттенков серого».
– У нас просто разные взгляды на романтику.
Рюджин притянула её к себе, оставляя на шее короткие поцелуи. Рядом с ней все плохие мысли будто бы отступали на второй план. Школа, Тони, слухи – всё это переставало иметь значения. Была только Рюджин и их отношения. Йеджи готова была рассказать о них всему миру, если бы ей позволили.
– Я рассказала маме о том, что мне нравятся девушки.
– Это очень смелый шаг. Горжусь тобой. Как она отреагировала?
– Сказала, что для неё не имеет значения, кого я люблю и с кем встречаюсь. Она просто хочет, чтобы я была счастлива.
– Но тебя всё равно что-то беспокоит.
– Она хочет наладить отношения, а я не знаю, смогу ли. После смерти папы она исчезла из моей жизни. Я была одна, Рюджин. Я думала, что никому не нужна.
– Это не так, – Шин притянула её к себе. – Я не эксперт в семейных отношениях, но, может, тебе стоит попробовать сделать шаг навстречу. Почему бы вам не устроить семейный ужин? Обсудите всё, что чувствуете.
– Думаешь?
– Ну, если бы мои родители были живы, я бы пыталась решать проблемы именно так. Разговор, компромисс. Ты не должна сразу бросаться своей матери на шею, но ты можешь дать ей шанс. Она не хотела оставлять тебя, просто иногда боль становится такой сильной, что ты уже не думаешь о других. Ты остаёшься с ней наедине, и она захватывает тебя настолько, что мир уже не кажется чем-то важным. Это как болезнь, но только у неё не бывает ранних стадий.
– Ты останешься со мной на этот ужин?
– Это семейное дело, но я приду в тот же момент, как ты мне позвонишь. Я буду рядом.
Йеджи прижалась к ней, целуя в голову.
– Ты так мне нравишься.
– Люблю тебя, Кексик.
