... Секрет

ЧиМин В окно уже светило солнце, когда я проснулся от звонка будильника на телефоне, и на меня обрушилось громадное и леденящее «какого черта я вчера наделал?» Ну, знаете, просто типичное утро, после того как я вчера пьяный мастурбировал перед Мин ЮнГи. Я уткнулся лицом в подушку и застонал. А когда в памяти всплыли подробности – а они не стали задерживаться в пути – конечно же, я ни капли не смутился. Я вспомнил наш вчерашний диалог. Какой он был твердый и как у него перехватывало дыхание. Или как пристально он наблюдал за моей рукой между ног, совершенно не стесняясь просто смотреть. Видеть его перед собой таким голодным и полностью открытым в своем желании… Я одержимый им омега. Главным образом меня страшило, что после нескольких часов в одиночестве и размышлений о сделанном вчера он будет подавлен. Если после намека на поцелуй в офисе он стал еще более молчаливым и сдержанным, то вчерашнее, возможно, заставит его заползти обратно в свою нору и больше не показываться. Как часто я фантазировал о чем-то таком происходящем между нами? И не сосчитать. И в каждой я был достаточно смелым, чтобы сказать ему о своих желаниях; и это высвобождало в нем понимание, что я могу быть для него тем, рядом с которым он в безопасности. Что я понимаю, почему он дает задний ход, и сделает шаг вперед, когда сочтет нужным. Тогда как вчера вечером – неожиданно – он сделал именно это. И на этот раз я не был безмолвной статуей и при этом не нес ерунду. Он был просто великолепен, с отяжелевшими веками и румянцем от алкоголя на щеках, его образ строгого и застегнутого на все пуговицы трещал по швам. Он беспокоился, не был ли слишком самонадеян, и о том, что он как-то мной воспользовался, но это было не так. Я хотел увидеть, как он слетит с катушек. Видеть его раскрепощенным. И хотел это настолько сильно, что едва мог дышать. Моя кожа была словно охвачена огнем, настолько чувствительна, что могла бы превратиться в пепел от одного прикосновения. Наверное, он думал, что держаться на расстоянии – это лучший вариант, потому что мы выпили, и он хотел полностью контролировать свои чувства, когда мы вышли за привычные пределы, но так или иначе, произошедшее было именно тем, в чем я нуждался. Уверен на сто процентов, что по его мнению близость происходит в определенной последовательности: восхищение, флирт, единодушие в чувствах – но так, чтобы не слишком увлекаться дискуссиями – позволение касаться, поцелуи, скользнуть руками под рубашки, нырнуть руками в штаны, потом «Я люблю тебя», и наконец секс. И я задумался, а что если в рамках его мышления то, что мы вчера сделали – и то, что нет – позволит ему по-прежнему держать эмоциональную дистанцию? Мог ли он знать, что это было более интимно, чем любой секс, что у меня был? Могу ли я дать ему понять? Я понимал, что мне нужно встать и собираться, но еще не был готов. В животе чувствовалось напряжение, а все мышцы гудели от нервной энергии, слишком высокой для меня. Мне не хватало моих друзей, чтобы обсудить. Я скучал по воскресным утренним посиделкам и кофе с омежками, когда, склонившись над дымящимися чашками, мы обсуждали универ, работу и альф. Получше укутавшись в одеяло, я потянулся за телефоном. Здесь на час больше, чем в Пусане, но я рассудил, что это все же лучше разницы с британским временем, когда моему утру соответствовал поздний вечер. Бесчисленными ночами я засиживался допоздна, выслушивая Сыльги и ХюнинКая; настал их черед сделать это для меня. Мне нужно с кем-нибудь поговорить. Недолго думая, я отправил групповое смс. Большая часть поздних вечеров Сыльги была за работой, так что на ее ответ шансов было немного. Она всегда была здравомыслящей, из тех, кто с детства нацелен на успех, и, вероятно, несколько часов назад выключила свой телефон. Минни с Ёсаном редко брали трубку после заката, а Юци все чаще бывала на острове Чеджу после ее недавней свадьбы с Уён. Мой лучший друг ХюнинКай оказался наилучшим вариантом. «Кто-нибудь проснулся? Нужна помощь ». Телефон тут же завибрировал в ответ. «Раз у тебя есть телефон, ты ДОЛЖЕН знать, который час», – пришел ответ от Кая. «Я знаю, и мне ужасно жаль. Но… кое-что произошло», – я затаил дыхание и нажал «отправить». «Кое-что или КОЕ-ЧТО?» «Понятия не имею, к какому «кое-что» это отнести!!!» Буквально несколько секунд спустя зазвонил телефон, и я ответил, прежде чем смолк первый гудок. – Думаю, это как-то связано с Мин ЮнГи. Я застонал. – Ну еще бы. – Поэтому, когда я спрашиваю про «кое-что», – усталым и вялым голосом начал Кай. Он работал барменом, и даже не представляю себе, во сколько он на самом деле сегодня утром ушел с работы. Он откашлялся, и не будь я благодарен за то, что слышу его голос, я бы, наверное, чувствовал себя чуточку виноватым, разбудив его, – я имею в виду, вы вместе пили кофе? Или же он видел твой член и зад? Я перевернулся на спину и уставился в потолок. – Э-э-э… – начал я. Это было пугающе близко к истине. Может ли он догадаться об этом по моему голосу? Кричало ли мое «кое-что» о том, что вчерашним вечером я разделся догола, и да, в основном он видел мои члени зад. – О боже. Вот же маленький засранец. Ты что, занимался с ним сексом? Я приложил руку ко лбу. – Не совсем, – честно ответил я. – Не совсем? ЧиМин, милый. Ты же знаешь, я тебя люблю, но на этой неделе я каждый день поздно являлся домой. Мне нужно выспаться, а не отгадывать загадки. – Ладно, – начал я, пытаясь сообразить, как все это объяснить. – Представь себе секс по телефону, но только лично. На заднем плане послышался шорох, видимо, Кай устраивался поудобней или душил сам себя подушкой. Если честно, это тоже вариант. – Менее чем за неделю вы проделали путь от «он не знает о моем существовании» до взаимной мастурбации друг перед другом? – Ну… технически мастурбировал только я, – ответил я, представляя его выражение лица. – И кстати, с этого дня не употребляй при мне слово «мастурбировать». Шорох затих. – Погоди. Стоп-стоп-стоп. Пак ЧиМин, ты хочешь сказать, что устроил небольшое шоу для альфы своей мечты? – Дай-ка угадаю. Очевидно, что да. – Ты все уши прожужжал о нем, сколько? Месяцев пять? Думаю, ты в восторге от всей этой мастурбации. – Хюка, я же просил. – Я сказал «мастурбация», это другое слово. И почему ты пишешь мне в 04:30 утра? Тебе нужно дать «пять» на расстоянии или чтобы кто-нибудь послушал, как ты умираешь от стыда? – Может, и то, и другое? – простонал я. Даже я не могу точно сказать, как себя чувствую; как тогда могу ожидать чьей-то помощи? – Я не жалею об этом, но не уверен, как назвать наши отношения. Мы не вместе, мы коллеги. На самом деле, я даже не уверен, друзья ли мы. Плюс ко всему, он был пьян, я в основном тоже, и сегодня утром я почти чувствую через стену, как он психует. – Психует, то есть он сожалеет? – спросил он, и думаю, я услышал, как он сел. – Не знаю, – ответил я, покусывая губу и размышляя. – Надеюсь, нет. – Но он тоже на тебя запал? – Да, вроде бы. Да. Настолько быстро, насколько он вообще способен. Он пережил невеселый развод, и это сделало его немного… – ЧиМин, я понимаю, что ты пытаешься поставить себя на его место, но чего ты ожидал? – Хм, – начал я, потому что, если откровенно, в тот момент я об этом вообще не задумывался. Я вздохнул. Думал ли я, что он поймет, как любит меня, и падет к моим ногам? Что признается, будто искал меня всю жизнь, и вот он я, готовый кончать перед ним всю оставшуюся жизнь? Ну конечно же, нет. – На самом деле, не уверен. Может, это будет первый шаг? Кай зевнул, и было слышно шорох простыней, будто он снова улегся. – Это отстойный первый шаг, но он может сработать. Иди сегодня в офис с выражением лица омеги, который мастурбировал – прости, прости – перед любовью всей своей жизни и ни капельки не жалеет. Ты же знаешь, я не доверяю альфам как виду, но если он хотя бы наполовину обладает теми качествами, о которых ты рассказывал – а иначе как бы ты в него влюбился? – он будет достаточно умен не упустить тебя. Заполучи его, Золотце. *** Сделать вчера вечером первый шаг оказалась сложнее, чем я думал. Казалось, Мин ЮнГи прилагал все усилия, чтобы сохранить происходящее между нами удручающе обычным. Он рано пришел, и, опустив голову и удерживая телефон плечом, убирал свой ноутбук, когда я вошел. Поприветствовав меня легким кивком и улыбкой, он прошел мимо меня в коридор, чтобы продолжить разговор. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы обойти его кресло и занять свое. Я придумал не меньше двадцати трактовок его легкой улыбки и полу-избегания, каждая следующая безумней предыдущей. Одно дело анализировать все, что он сказал на совещании или кому-нибудь из коллег, когда это не имело ко мне никакого отношения, но сейчас? Ни за что не поверю, что он не обдумывал произошедшее. И сегодня будет иметь значение каждая мелочь. Я слышал, как он разговаривал по телефону буквально за дверью. Ждал ли он меня? Казалось, ему нужно уходить; вернется ли он в кабинет перед уходом? – Все это бессмысленно, – сказал он в трубку, и его роскошный акцент – единственное, что не дает словам звучать резко и откровенно сердито. – Сроки по завершению работ, что нам поставили, сокращены на полгода. Вариантов быть не может. У меня ушки сразу стали на макушке; никогда раньше я не видел его таким раздраженным. Он молча слушал своего собеседника, и у меня появилось странное чувство, будто он смотрит на меня. Я размотал шарф, снял пальто и повесил его на крючок за дверью. Кожей ощущая его внимание, я чуть наклонил голову вперед и потряс головой, чтобы волосами скрыть начинающий проступать румянец на щеках. – Ен, я веду проект Shard не потому, что не могу отказать, а потому, что я знаю, о чем, черт побери, говорю. Скажи им, или нет, лучше я сам. У меня не возникнет проблем доказать свою точку зрения, – сказал он, и я отчетливо услышал его раздраженный вздох. ЁнДжун. Вот гадость. Схватив свой блокнот, я повернулся к нему. – Все в порядке? Он кивнул и сунул телефон в карман, не потрудившись ничего пояснить по поводу звонка. – Помимо встречи кое с кем из инженеров Железнодорожной компании Республики Корея, я хотел бы посетить несколько станций и понять для себя, какие из шлюзовых систем им можно предложить. Он снова выдал мне вежливую улыбку. ЮнГи вернулся в свою нору. Кивком показывая в сторону лестницы, он спросил: – Не мог бы ты сопроводить меня? *** Одна из станций – из наиболее пострадавших от урагана. Вход со стороны улицы был всего в тридцати метрах над уровнем моря, и тоннель затопило в считанные минуты. Морская вода уничтожила практически все на своем пути, повредив проводку и оборудование. Все было так залито, что работникам приходилось пробираться вплавь. Вот почему мы здесь, предугадываем наперед ходы матери-природы, чтобы разработать систему, благодаря которой в будущем можно будет предотвратить катастрофические последствия, подобные этим. Машины со свистом проносились мимо, когда я спустился вслед за ЮнГи на заново открытую станцию, не сводя глаз с его широких плеч, когда он шел впереди меня. Сегодня он мистер Серьезный И Деловой. Выражение его лица оставалось нейтральным на протяжении всей поездки на такси до станции, а разговоры были сведены к минимуму. На нем был темный джемпер и пальто на тон темнее. Так было всегда, когда Мин ЮнГи шел. ЮнГи представил нас обоих ожидающей группе инженеров, запомнил имя каждого и внимательно их выслушал, пока нас вели от одного конца тоннеля к другому. Это было ошеломляюще: видеть его таким – компетентным и в своей стихии – и при этом помнить, как он выглядел вчера вечером. За полгода я собрал целый каталог Моментов Мин ЮнГи, и те несколько личных, что я внес по приезде в Инчхон, казалось, затмили все остальные. ЮнГи попросил меня подойти поближе, и я наблюдал, как он присел, измерил и осмотрел один из выходов. Мой мозг был в полном бардаке, и я с трудом мог сосредоточиться: я хотел все понять и все в себя впитать, но после вчерашнего рядом с ним превращался в совершенно невменяемого. Он думал об этом? Или же делал вид, что ничего не произошло? И тут мне в голову пришла ужасающая мысль: а вдруг он ничего не помнит? Пока работал, он делал различные заметки и кому-то звонил, но вокруг было шумно, и из-за поездов и людей было трудно его услышать. Я стоял настолько близко, что время от времени его плечо задевало мою ногу. Я решил, что это случайно, и старался не реагировать, когда по коже всякий раз пробегали мурашки. Но на второй и третий раз у меня появились вопросы. – ЧиМин, – быстро взглянув на меня, позвал меня он. – Ты все записал по этой заново открытой станции? Я кивнул. Конечно, записал. Но, поскольку это было для него важно, я пометил это еще раз. Моя ручка остановилась, кончиком стержня упираясь в бумагу, когда я почувствовал, как его ладонь обхватила меня за голень. Задержавшись там всего на мгновенье, пальцы двинулись вверх к колену, слегка сжимая, после чего все исчезло. Каждый нерв в моем теле замкнуло, начиная от места, где он меня коснулся, и заканчивая между ног. Я покачнулся, соски затвердели, грудь отяжелела, и между бедер заныло. Мое сердце подпрыгнуло. Он помнил; просто сражался с собственными противоречивыми мыслями. Чем больше времени мы проводили друг с другом, тем более расслабленным он становился, и оставшуюся часть дня он позволил себе бессловесный флирт: прижал руку к моей пояснице, когда мы покидали станцию, пальцами убрал прядь с моего лба, когда мы стояли в очереди за кофе, и даже несколько раз провел большим пальцем по моей нижней губе, когда мы ехали в метро по темному тоннелю. Я не мог дышать. Едва удерживал себя в вертикальном положении. Когда освободилось место, он предложил мне сесть и встал достаточно близко, чтобы пряжка его ремня была в десятке сантиметров от моего лица. Передо мной открывался вид на его торс, тонкий свитер был аккуратно заправлена в брюки. А ниже была ясно видна длина его члена, уже наполовину твердого. Господи боже. Я протянул руку и зацепился пальцем за его ремень, пока он пристально и молча смотрел на меня. Когда мы вышли в город, и я остановился, пытаясь сориентироваться, он подошел ко мне сзади. Его большие руки сжали мои бедра, и он прижал меня к себе. Я почувствовал его. В смысле, его. У меня перехватило дыхание, когда он прямо мне в ухо произнес: – Нам налево. К тому моменту, как мы вернулись в наш временный офис, я был готов взорваться. Я чувствовал набухание и влагу между ног. Чувствительность достигла максимума, и даже самые обычные касания – потирание кружева трусиков – казались невероятно эротичными. Но то, что, я думал, вот-вот начнется… ни к чему не привело. Вместо того, чтобы закрыть дверь в пустом офисе и прикоснуться ко мне – меня ни капли не волновало, что мы на работе – он направился к своему небольшому письменному столу и начал копаться в документах, пока я стоял там, возбужденный, сбитый с толку и не в состоянии вымолвить ни слова. Это была пытка. Быть настолько им увлеченным, чувствовать, как растет его интерес, но видеть, как каждый раз после шага вперед он закрывается. Я хотел бы просто попросить, но боялся, что после этого он закроется навсегда. Кроме того, у меня все ныло. Этот день был полон тихой нежной прелюдии, и мое тело ощущалось, словно пришпиленная бабочка. Я практически вибрировал. Слава богу, наш туалет был не общий, и я вошел туда, закрывшись на замок, и сделал, наверное, первый настоящий вдох за целый день. Я все еще помнил слабый аромат его одеколона, как если бы он был выжжен на моих органах чувств. Я подошел к небольшой скамье с кожаным сидением, что стояла под окном, и представил, как он будет пахнуть вблизи, если я прижмусь носом к его коже. Удерживая этот образ, я сел и спустил штаны и трусики вниз по ногам, представив тепло его кожи под моими прикосновениями. Мои пальцы стали его, они пробежались по бедрам и коснулись моего члена. Если бы я прислушался, то услышал его голос, он с кем-то говорил по телефону. Я притворился, что он говорит только со мной. Я был настолько чувствительным, настолько влажным, что от малейшего прикосновения кончиком пальца к головке бедра качнулись вперед, желая большего. Закрыв глаза, я слушал его, как акцент обволакивал слова таким образом, что это посылало поток отклика от моих сосков прямо к попке и члену. Я представлял себе, как он произносит что-то у моей шеи, как повышающиеся и понижающиеся интонации становятся ритмом его движений внутри меня. Представлял его по другую сторону двери, знающим, что я трогаю себя, и просящим, чтобы он был тем, кто сделает это в следующий раз. Самой этой идеи было достаточно, чтобы перекинуть меня через край, и я кончил, выгибаясь от прикосновений. И только тогда я заметил, как тихо стало в офисе, и что, наверное, я слишком громко себя вел. Было слышно даже тиканье моих наручных часов и слабый гул внизу на улице, но никаких голосов и шагов в офисе. После того как мои ноги перестали дрожать, я встал, поправил одежду и подошел к раковине освежиться. Выйдя из туалета, я прокрался в коридор и чуть не врезался в него. – Извини, – ахнул я, пытаясь собрать разбросанные по полу документы. – Дай я соберу! – воскликнул я, тем самым только подчеркивая нарастающее внутреннее смущение. ЮнГи проигнорировал меня, нагнулся и сам собрал бумаги. Я попытался избежать встречи с ним взглядом, уверенный, что сделанное только что неоновыми буквами написано у меня на лбу. Разгладив брюки, я убрал челку в сторону и посмотрел на него. Наклонив голову, он изучающе смотрел на меня. – Что? – изображая невинность, спросил я. – Ты в порядке? – Конечно, да. – Ты покраснел. Уверен, что хорошо себя чувствуешь? Я и сам сегодня справлюсь, если… – Я в норме, – сказал я, пожимая плечами, и отошел от него на полшага, начиная слегка раздражаться. Пристальным взглядом прожигая дыру в моем затылке, он шел за мной до самого моего стола. – Ты не… бегал по лестнице? – запинаясь, спросил он, будто знал, что это было совсем не так. – Нет… я, – я раздумывал, что бы наврать, хотя и знал, он никогда не купится на это. – Господи, ты как ищейка. Пожалуйста, давай сменим тему. Его взгляд смягчился, пока он изучал мое лицо, затем резко вдохнул, посмотрев мне через плечо, будто вспомнив, где мы находимся. – Давай тогда. Выкладывай. – Я… – начал я, спрашивая себя, кого я должен прикончить, чтобы за это меня целиком бы поглотила разверзшаяся тут же земля. Серьезно, эти игры становятся слишком нервными. – Я просто… – Ты… – его брови сошлись вместе, а взгляд упал на мою руку, лежащую на шее, и он, казалось, понял. – В омежьей комнате? Прямо сейчас? – Да. – На работе? Кхм-кхм. – Извини… Но после вчерашнего, а затем и сегодняшнего… – Подожди, – с трудом сглотнув, перебил он. – Ты там думал обо мне? – Конечно, я… – начал я и тут же остановился, закрыв глаза и сделав глубокий вдох. Как ему удается оставаться таким сдержанным и спокойным? – Ты касался меня, после чего стал отчужденным. Эти смешанные сигналы сводят меня с ума. А теперь я чувствовал, что сойду с ума от унижения. Я чуть не подпрыгнул, почувствовав, как он пальцем мягко приподнял мой подбородок. – Ты кончил, мой дорогой? По поим венам прокатился жар, а когда я посмотрел на него, в его глазах увидел такой же огонь. Облизнув губы, я кивнул. – Скажи мне, что конкретно ты представлял. – Что я прикасаюсь к тебе, – ответил, ощущая, как внезапно пересохло во рту. – Целую тебя. Он кивнул, и его взгляд стал расфокусированным, опустившись на мои губы. Это единственное приглашение, что мне было нужно. Встав на цыпочки, я провел носом по теплой коже его шеи. Звук, что он издал, был чем-то средним между всхлипом и стоном, и ЮнГи попытался оставить хоть какое-нибудь пространство между нами. Глядя на меня, он, казалось, обдумывал тысячу разных вопросов. Было очевидно, что он разрывался. Может, я был прав, и после развода он был немного дующим на воду, обжегшись на молоке. Возможно, он беспокоился, что все идет слишком быстро. Или же ему просто было некомфортно делать так, как я того хотел: броситься с головой в умопомрачительный секс и не вылезать из постели, пока не настанет пора возвращаться в Лондон. В этот момент я чувствовал, что готов получить все, что смогу взять, даже если это означало десять лет флирта, ведущие к одному осторожному поцелую. – Ты в порядке? – тихо спросил я. – Я просто думаю, можем ли мы… – сглотнув, он поморщился. – Отправить меня назад в Лондон и никогда больше со мной не разговаривать? Он засмеялся, но покачал головой. – Прошу тебя, нет. – Поговорить о случившемся вчера? Протянув руку, он провел большим пальцем по моему подбородку. – Да. В моей груди сплелись облегчение и беспокойство. – Моя мама всегда говорила, если не можешь что-то обсудить, не делай этого. Приподняв брови, он изучал мое лицо, на губах играла сладчайшая и полная надежды улыбка. – Тогда пусть будет спокойный ужин. *** ЮнГи встретил меня у двери в мой номер, одетый в мой любимый костюм и галстук угольного цвета. Этот покрой был идеален для его крепкой фигуры, а серый цвет подчеркивал золотистые крапинки в его медовых глазах. Взгляд этих глаз будет весь вечер сосредоточен на мне. И только на мне. Есть опасность воспламенения. Мы взяли такси до ресторана, в первоклассный ресторан, расположенный в высотном стеклянном здании. Он элегантный и шикарный, с окнами во всю стену и минимумом декора. Столики и огороженные кабинки теплых оттенков были заняты посетителями, и я забеспокоился, сможем ли мы найти столик. – Столик на двоих, – сказал он хостес. – На имя Мин. Я попытался не обращать внимание на то, как подпрыгнуло мое сердце от самого факта, что он заказал нам двоим столик. Мы проследовали к небольшой кабинке в самом дальнем углу зала. – Боже, здесь великолепно, – сказал я про захватывающий вид на берег залива Канхваман Желтого моря. – Откуда ты узнал об этом месте? – От ХоСока, конечно, – усаживаясь, ответил он. – Точно. ХоСок, – сказал я, молясь, чтобы моя интонация не показалась ему такой же восторженной, как мне самому. Он позвонил брату в поисках ресторана. Если бы я не чувствовал, как под столом его нога прижимается к моей, я бы, наверное, же уплыл. – Он давно здесь живет? Поднеся к губам стакан с водой, он кивнул. – Несколько лет. – Он кажется таким счастливым, – заметил я. – Все они. Он улыбнулся. – Да, так и есть. У ХоСока с ЮнДжи есть ребенок, ты знаешь? – я кивнул, и он помедлил, прежде чем спросить: – Хочешь увидеть фото? – С удовольствием, – «с удовольствием» – это еще мягко сказано, «умираю, как хочу» будет гораздо точнее. ЮнГи достал телефон и пролистал фото. – Вот она, – со всей нежностью сказал он, поглаживая пальцем по краю экрана. На фотографии ЮнГи держал крошечный сверток, и маленькая ручка выскользнула из-под одеяльца и ухватила его за палец. Но не из-за прекрасной малышки мое сердце ухнуло в живот – хотя она была великолепна – а из-за обожающего взгляда, с которым он смотрел на нее. ЮнГи на фото был таким счастливым, практически в эйфории. Он был расслабленным и с абсолютным трепетом улыбался маленькой девочке. – Как ее зовут? – спросил я и увидел на его лице точно такое же выражение. Божественно. Овуляция стартует через 3… 2… 1… – Чон Мин Ши У. Маленькая прелесть, правда? Мои глаза затуманились от его мягкой интонации. – Она великолепна. И, думаю, немного похожа на тебя. Обрати внимание на этот нос. Он выглядел еще счастливее, если такое вообще возможно. – Правда? Я кивнул. – Нос Чон-Мин, посмотри-ка. Подошла официантка с вопросом, не закажем ли мы выпить перед ужином. Мы оба смеялись, а потом встретились взглядами. При упоминании напитков ожила память прошлого вечера. Я затаил дыхание. – Может, бутылку вина? – быстро изучив винную карту и посмотрев на меня, тихо предложил ЮнГи. Он заказал бутылку пино нуар и вернул ей меню. – А через несколько минут мы закажем, да? После того как официантка ушла, на некоторое время он увлеченно разглядывал капельки на своем стакане с водой. – Я понимаю, что вчерашний вечер стал сумасшедшим для нас обоих, – сказал я, уже не в состоянии не обращать внимание на присутствие этой темы. – Но, надеюсь, ты не жалеешь. Иначе я бы ужасно себя чувствовал. Нахмурившись, он резко поднял голову. – Нисколько, – ответил он, и я с облегчением выдохнул. – Ведь это я пришел в твой номер, если ты помнишь. Я помню. Секунды шли, а он снова смотрел на свои руки и больше ничего не говорил. С каждой минутой молчания я не мог не думать: и это все? Я терзал зубами губу, изучая его выражение лица. Он сделал успокаивающий вдох, и его смех был немного самоуничижительным. – Все это слишком ново для меня, ЧиМин. Прости, если мне требуется время, чтобы найти слова. Я хотел быть терпеливым, но эта тишина была пыткой. В рабочих вопросах ЮнГи был хладнокровным и талантливым. Несколько раз он был достаточно расслабленным, чтобы прикоснуться ко мне, но при этом оставался уверенным в себе и властным. Но в такой приватной обстановке, и когда нужно озвучить откровенную мысль – складывалось впечатление, что он не способен к общению. Может, ХиСын был прав, и такого рода эмоциональная сдержанность сексуальна только в книгах и фильмах. Сейчас же это настоящее мучение для моего грохочущего пульса. – Наверное, это странно, – не в состоянии больше выносить тишину, сказал я. – Делать это. То есть наблюдать за мной. Господи. Он смотрит на меня, ожидая, куда я клоню. Черт, я и сам хотел бы знать. – С кем-то совсем другим, и после развода, – болтал без умолку я. – Или просто вернуться в строй… Вот таким образом. Со мной. Блин, выражаясь футбольным языком, я затискал мяч, он взорвался, и стадион загорелся. Он провел пальцем по брови и слегка улыбнулся. – Вернуться в строй, – повторил он. – Не уверен, что все сделанное мной после развода можно так назвать. К нашему столику подошла официантка принять заказ, и мы оба открыли меню, быстро его просматривая. Я заказал первое попавшееся сочетание букв, которые смог связно произнести: – Я буду лосося. ЮнГи безучастно пробежал глазами по меню, после чего захлопнул и отдал его ей, рассеянно сказав: – Стейк, – официантка уже приготовилась перечислять возможные варианты, но он мягко оборвал ее: – На гарнир – что вы порекомендуете. Средней прожарки, пожалуйста. Мы терпеливо дождались ее ухода и встретились взглядами. – На чем мы остановились? – спросил он. – Мы обсуждали смысл слов «вернуться в строй». Он засмеялся. – Точно. – Ты не часто ходил на свидания? Раздумывая над этим, ЮнГи поправил приборы и вытер каплю конденсата со своего стакана. – Нет. – Почему? Ты великолепен и успешен. Ты… – я остановился, молясь, чтобы кто-нибудь залепил мне рот скотчем. – Давай просто подведем итог: ты находка. Он хохотнул. – В действительности я никогда, то есть я знаю, что не… Но я никогда не сказал бы о себе таким образом. Он что, издевается? – Наверное, ты шутишь. Ты в зеркало смотрелся? Слышал, как говоришь? Думаю, мне стоит позвать официантку обратно, чтобы ты просто зачитал ей меню. Не сомневаюсь, она сделает тебе предложение, до того как ты минуешь салаты. Когда он улыбнулся, одна его ямочка бесстыдно флиртовала со мной. – Тебе понравился вчерашний вечер? – спросил он. А. Ну вот и оно. – Уверен, мы с тобой оба знаем, что он мне понравился, – стараясь не обращать на заливающий щеки румянец, я продолжил о более важном: – Но сегодня, когда ты касался меня и… – я глотнул вина, ощутив, как внезапно пересохло во рту. – Не представляю, где весь день была твоя голова. – Я тоже не знаю, где она была, – признался он. – Мое тело словно толкало меня вперед, но сам я все еще не мог решиться. Не потому что я не увлечен тобой. Наоборот – и, надеюсь, это очевидно. Но не уверен, что могу доверять своим способностям строить отношения. – Есть только один способ узнать, – честно ответил я. – Не думаю, что здесь я как-то превзошел тебя. Кроме того, ты был женат более десяти лет. По идее, ты должен был сделать что-то правильно. – Боюсь, даже тогда, когда мы с АйЮ были вместе, это было не всегда… – он замолчал, прежде чем прочистить горло и продолжить. – С АйЮ у меня было чувство, что я делал что-то не так. Что она с ним сделала? Я представил себе гладко зачесанные прямые темные волосы, лицо с заостренными чертами и постоянно недовольное выражение лица. И муж, который думал, что он всегда все делал не так. – Что ж, для начала, ее зовут АйЮ. Он слегка улыбнулся, подтверждая. – Мы нашли с ней некий ежедневный ритм жизни. Нечто тихое и предсказуемое, – он сделал глоток вина. – Но с тобой, когда мне все кажется таким значительным и неодолимым… И тогда я после этого в одиночестве обнаружил себя все усложняющим и сбитым с толку. Боже, он был таким восхитительно щепетильным, что я с трудом мог это выдержать. Я видел эти проблески, каким забавным он мог быть – когда поймал меня в коридоре отеля, делал селфи на фоне Дже Тауэр или рассказывал о своей племяннице – ему просто нужно немного расслабиться. – Думаю, для нас обоих лучше, когда мы оба ничего не усложняем. Когда только мы вдвоем, это по-настоящему хорошо. – Согласен. Тем не менее… в вопросах интимности я не так опытен. Так что… – Ты имеешь в виду секс, – стараясь говорить без обиняков, уточнил я. Он покачал головой, и по его губам скользнула терпеливая и довольная улыбка. – Не только секс. Интимность выходит за его пределы. Вчера мы не занимались сексом, но это был один из самых откровенных и интимных переживаний в моей жизни. Я все еще чувствую некоторое послевкусие. Затаив дыхание, я медленно кивнул. Значит, он понимает, насколько отличающимся был тот вечер, насколько глубже он ощущался, чем простое кувыркание в отельной кровати. Почесывая подбородок, он рассматривал свой бокал. – Ты увидишь, – осторожно начал он, – что многое из этого для тебя будет ново, если ты привык обсуждать, какие будут отношения или как они продолжатся. Но, как правило, это и для меня непривычно. АйЮ решил, что мы должны быть вместе, и мы были. После чего мы с ней говорили скорее о погоде, нежели об эмоциях. Что касается секса… затрагивать эту тему было просто неслыханно. И тот факт, что мы с тобой сидим тут и обсуждаем, что сделали вчера – при этом по-настоящему не целовались и не касались друг друга – это для меня настоящее откровение. – В хорошем смысле? – не в состоянии скрыть надежду в голосе, спросил я. – В хорошем, – согласился он, медленно кивая. – Мне нравится быть с тобой. Просто я хочу должным образом это изучить, – он сделал паузу и встретился со мной взглядом. – Мы были довольно откровенными, еще не зная друг друга. Проглотив тяжелый комок в горле, я кивнул. И почувствовал странный приступ боли, потому что мне казалось, я знал его. Но поразмыслив, понял, что это правда – меня он еще не знает. – Мы можем сделать несколько шагов назад. Узнаем друг друга. Качая головой, он пробормотал: – В этом все и дело. Не уверен, что хочу двигаться назад, или что мне это нужно. Зачем мне нужно все знать о тебе, чтобы физически наслаждаться друг другом? Ты мне нравишься. Разве этого не достаточно? Я пожал плечами, чувствуя, как желудок подпрыгнул, наблюдая, как он буквально продирается сквозь все это. – Это для меня достаточно. А для тебя нет. – Я хочу, чтобы для меня стало. Есть какая-то уникальная свобода, что я чувствую рядом с тобой. Поднеся бокал к губам и улыбаясь, я спросил: – Правда? – Благодаря тебе я чувствую себя готовым пуститься в приключение, интересным… и забавным. – Забавным? – с притворным шоком повторил я. – Мистер Мин, вам стоит немедленно прогнать эту мысль. Его ответный смех был глубоким и теплым, посылающим дрожь по всей моей коже. – Ты также заставляешь меня думать о том, что я не считаю нежным, сдержанным или пристойным. – Например? Он поднял голову, встречаясь с моим взглядом. – Думаю, я предпочел бы показать. Мне просто нужно позволить это самому себе, если ты согласишься. Я не подозревал, что в груди что-то сожмется еще сильнее. Я едва выдала хриплое: – Хорошо. Его взгляд был настолько серьезен и многозначителен, когда он задал вопрос: – Будешь ли ты продолжать быть настолько открытым со мной, какой был вчера? Поднимая свой бокал дрожащей рукой, я кивнул. Когда это успело произойти?.. И как? – В таком случае, – начал он, казалось, подавив вернувшуюся нервозность. – Понимаю, это может быть тяжело – рассказать о предпочтениях, и трудно озвучить что-то, больше касающееся физической реакции… – беспомощно бормотал он, наконец посмотрев на меня. – Но это поможет узнать. Он совершенно сбил меня с толку. – Узнать? Что именно? ЮнГи сглотнул, быстро посмотрев налево, чтобы убедиться, что пара за соседним столиком нас не слышит. – Знать, что хорошо… – нерешительно сказал он. – Откровенно говоря, не уверен, что она когда-либо… – Кончала? – предположил я. – А, нет… Она всегда кончала, – сказал он, потирая челюсть указательным пальцем. – Но я не уверен, что она когда-либо хотела секса. Или меня. Было ощущение, словно в мой живот врезалась кабина лифта, и мне понадобилась пара секунд – и немного вина – чтобы убрать боль из моего голоса, прежде чем смог ему ответить. – Что ж, тогда она действительно чудовище. Как я уже сказал, ты в зеркало себя видел? Он засмеялся, после чего тут же, казалось, пожалев. – ЧиМин, я не хочу очернять ее. Ты должен понимать, что она – единственная омега, с которой я был. Я пытаюсь сказать, что мы не особо изучали друг друга. Между просто поездкой до нужного места и наслаждением путешествием – огромная разница, – он посмотрел на меня и улыбнулся, в глазах плясали огоньки. – Вчерашний вечер – и твое раскованное шоу – для меня был совершенно новым опытом. Я замер, глядя на свой бокал, не зная, как реагировать. Не удивительно, что он как бы за высокими стенами. Десять лет назад вокруг их сексуальной жизни она выстроила настоящую крепость – Ты все еще любишь ее? – спросил я. – Нет. Господи, нет. Но, без сомнений, меня сформировали наши отношения. Мне всегда было ясно, что она занималась сексом для меня. Но никогда для себя. Я взял свой бокал. – Что ж, с моим удовольствием у меня в порядке, если это поможет, – сказал я, надеясь поднять настроение. – Очень щедро с твоей стороны, – сказал он с моей любимой улыбкой с ямочками. – Вот я об этом. Что омегам нравится на самом деле? Порно тут бесполезно. – Не совсем, – поправил его я. – Мы действительно любим большие члены и грязные разговоры. Свидетельством его вновь обретенного со мной комфорта было то, что даже не вздрогнул. – Но, например, оральный секс… – начал он и оставил фразу не законченной, приподняв брови. – Ты обнаружишь, что большинство омег поклонницы орального секса. Поправив серебряные столовые приборы, он посмотрел на меня через стол. – Получать? – Это серьезный вопрос? – К сожалению, да, – он улыбнулся и в этот момент – на какую-то долю секунды – выглядел так молодо и игриво. – А давать? Я закусил губу, представив, как было бы хорошо провести кончиком языка по его головке и услышать его стон. – О да. Он выждал мгновение, оглянулся убедиться, что мы не рискуем быть услышанными. – Омеги любят глотать? Этот разговор словно спрыгнул с обрыва и поплыл по воздуху. Я едва мог удерживать его нить. – Рискну сделать совершенно ненаучное предположение и сказать, что где-то 70%-30%. В пользу не глотающих. В его глазах загорелись дразнящие искорки. – А ты в какой категории? В большей или меньшей? – С тобой? – спросил я шепотом, наклонившись вперед. – Я среди тридцати. ЮнГи резко втянул воздух и слегка откинулся головой назад. Зал сжался до размеров нашего столика и нас двоих, смотрящих в глаза друг другу. – Я бы тоже этого хотел. Образ, живой и пульсирующий, и сама эта идея еще сильнее уменьшили небольшое расстояние между нами – Скажи что-нибудь грязное, – прошептал я, чувствуя себя храбрым и диким. – Расскажи мне о самых сумасшедших и развратных вещах, о которых ты когда-либо думал. Лиши меня дара речи. Он кивнул, будто я задал ему обычный вопрос, на несколько секунд опустил взгляд на свои сложенные на столе руки, после чего поднял голову. Его карие глаза были обрамлены густыми ресницами, и он снова выглядел, как альфа, а не как пугающее божество, которое я идеализировал месяцы напролет. Я захотел его еще сильнее. Он наклонился ближе: – Мне очень нравится… – Грязнее, – перебил его я, затаив дыхание. – Перестань так много думать. Его глаза, казалось, потемнели, когда он посмотрел на мой рот. – Я хочу это. – Чего это? Убери фильтры. – Хочу, чтобы ты сосал мой член, и так жадно, что взглядом умолял бы, чтобы я позволил тебе проглотить. О-о-о. Мин ЮнГи быстро учится. К нам подошла официантка, расставила блюда и поинтересовалась, не нужно ли нам что-нибудь еще. Ведерко со льдом было бы весьма кстати. Чтобы высыпать на колени. Я подавил смех, а ЮнГи ответил с улыбкой: – У нас все есть. Спасибо. – Ух ты. Неплохо поиграли, – все еще ошеломленный, пробормотал я, когда мы остались одни. – Не знаю, как теперь буду есть. Вернулся окружающий шум, напоминая, что мы не одни и не в номере отеля. – Что мы делаем друг с другом? – прошептал он. Я пожал плечами. – Мы… пытаемся? Он взял нож и вилку и отрезал кусок стейка. – Я сейчас ощущаю себя по-настоящему голодным. – Посткоитальное(экстренная, контрацепция)? – пошутил я. – Если бы, – откусывая, прорычал он. Пока жевал, он смотрел на меня. Я наблюдал за каждым движением его угловатой челюсти, как губы сжимаются вместе. И как он умудряется даже есть сексуально? Как-то немного несправедливо. Проглотив, он спросил: – Что? – Ничего. Просто ты сексуально ешь. После твоего разговора об оральном сексе это немного отвлекает. Восхитительно засомневавшись, он сжал губы вместе и предложил: – Тогда нормальная тема? – Отличная идея, – я наконец попробовал лосось. – Твое любимое слово? – спросил он. – Анал, – даже не запнувшись, ответил я. Он ахнул, притворно ужаснувшись. – Ты украл мое. Я чуть не поперхнулся. – Даже не представляю, как ты произносишь это слово в уме, не то что вслух. Смеясь, он покачал головой, отрезал еще кусочек, прожевал его и проглотил. – Есть немало всего, о чем я думаю, но никогда не озвучиваю. Мне нравится это слово. Но по правде, я редко говорю его вслух. – Какой твой любимый контекст для него? Он немного задумался, после чего наконец сказал: – Мне оно нравится как наезд в футболе на алюфу. Типа «ты слабак, у тебя что, анал растянут?» Он наклонился, нанизывая на вилку зеленую фасоль, не обращая внимания на то, как я замер с широко раскрытыми глазами от его насыщенного северного акцента [Лидс, откуда ЮнГи родом, находится на севере Англии], когда он это произносил. Он сглотнул, коснулся губ салфеткой и спросил: – А какой твой? Я залпом выпил полбокала своего вина. – Наверное, что-то более грубое. – Правда? – с понимающей усмешкой спросил он. – Думал, корейцы терпеть не могут это слово. – Но не я. ЮнГи поднял свой бокал к губам и сделал большой глоток. – Я это запомню.