... Секрет

ЮнГи От того, как ЧиМин на меня поглядывал, складывалось впечатление, будто он что-то замышляет. – Что? – одними губами спросил я, когда он прикусил свою розовую нижнюю губу и наконец посмотрел мне в лицо, после того как гулял взглядом по моей шее, плечам и рукам. Он пожал плечами. – Ничего, – так же беззвучно ответил он и облизнулся. Он знал. Должен был знать, что делал со мной этот язычок. Такой мягкий, розовый и дразнящий. Я оторвал от него свой взгляд и сосредоточился на омеге, которая вела сегодняшнее обсуждение бюджета ликвидации последствий урагана. Все в зале сидели, опустив глаза и рисуя каракули в блокнотах. Что касается меня, то эти встречи в течение недели я ощущал предсказуемо напряженными, но при этом увлекательными. Я любил свою работу, эту тему готовности к стихийным бедствиям, детали которой мы собрались вместе тщательно исследовать. Я получал удовольствие от работы, в отличие от большинства моих коллег: она была моим спасение, моей страстью. Поэтому и поразился сам себе, когда обнаружил, что мои глаза то и дело поглядывают на часы, а голова думает о ЧиМине и о том, что произойдет между нами сегодня вечером. У нас не было запланировано ни встреч, ни общественных обязанностей. С 17:00 до следующего утра у нас не было ничего, кроме времени… вместе. С АйЮ в нашем распоряжении было все время мира, и мы расплатились за это одиннадцатью годами. Но все же, даже в самом начале большую часть времени мы не проводили в стремлении друг к другу. Все на свете оказывалось важнее совместного ланча; мы отказывались в пользу работы или случайных проектов даже от такой простой вещи, как просмотр телевизора бок о бок. Но ЧиМин, казалось, трепетал от перспективы провести несколько часов наедине – со мной. Очевидно, случившееся во время обеда подчеркнуло, что мы оба должны двигаться вперед, минуя кокетливые игры, которыми наслаждались весь день, к чему-то более личному и интимному. Я просто не знаю, насколько хорош в этом. У меня было мало практики в проявлении эмоций, но еще меньше опыта в сексуальном плане. Я знал, что благодаря мне он кончил. Знал, что мог дать ему гораздо большее удовольствие, нежели сегодня. Это не то, что меня беспокоило. Меня волновало понимание, что он даст мне ровно столько, сколько я хотел от него. Я мог бы заняться с ним любовью этой ночью, если бы хотел. Мог бы почувствовать себя глубоко в его горле. Если мне нужны ограничения, я был бы тем, кто их установит. Но действительно ли я их хотел или же думал, что должен хотеть? Желудок свело, и я посмотрел на омегу во главе стола переговоров. Краем глаза я видел ЧиМина, смотрящего на меня со склоненной головой, и я подозревал, что он читал каждую отображавшуюся на моем лице мысль. Я начинал думать, что он был чем-то вроде дешифратора и тем человеком, помимо моих брата и младшей сестры, кто, взглянув на меня, понимал, как много я скрывал. Моргнув, я встретился с ним взглядом. Он внимательно посмотрел на меня, и его выражение лица смягчилось, когда, улыбнувшись, одними губами произнес: – Не переживай, – после чего вернулся к своим заметкам и посмотрел в сторону ведущего дискуссии. И тут же мои плечи расслабились, а челюсть разжалась. «Отпусти это, – прошептал его голос в моих мыслях. – Мы вместе решим». *** Когда мы возвращались в отель, ЧиМин мило болтал о совещании, о странно теплой погоде, о концерте группы, по который он умирал, как хотел здесь посетить. Он рассказывал о всяких замечательных пустяках, отвлекая меня от собственных переживаний в свете предстоящего вечера. В отеле ЧиМин вел нас к лифтам, потом вдоль по коридору и остановился у двери в мой номер. Подняв на меня свои карие глаза, он прошептал: – Ну что ж, время принимать решение. Хочешь, чтобы я остался с тобой сегодня? – он положил ладони мне на грудь. – Я не давлю. Я могу пойти в свой номер и мастурбировать, любуясь Райаном Гослингом в фильме, а ты в свой и надаешь себе под зад, что не заполучил меня топлес, выбор за тобой. Сглотнув, я сделал несколько успокаивающих вдохов, прежде чем поцеловать его в уголок рта и по всей щеке по направлению к уху. – Да, пожалуйста, – пробормотал я. – Тогда, – сказал он, пропев последний слог. – Ужинаем в городе или в номере? У меня заняло не меньше трех секунд, чтобы решить: – В номере, – и с сияющей улыбкой он забрал у меня ключ-карту и впустил нас. Он скинул лоферы, запрыгнул на кровать и зарылся лицом в мою подушку. – Черт возьми, белье поменяли. Подушка не пахнет тобой, – он повернулся и все равно прижал ее к груди. – Я прослежу, чтобы завтра не меняли. На это голосом Мин ЮнГи он ответил: – Прекрасная идея, – и решительно кивнул, вызвав у меня улыбку. Улыбнувшись мне в ответ, он потянулся к меню обслуживания в номерах и раскрыл его. – Чего бы тебе хотелось? Прислонившись к столу, я наблюдал за ним. Мне нравится видеть его в моем номере, на этой кровати, когда ему так легко и комфортно в этой роли… моей омеги. Сев и начав расшнуровывать туфли, я пробормотал: – Хм-м. Может, бургер? – Ты меня спрашиваешь? – он пробежал глазами по меню. – Тут есть несколько вариантов. Чизбургер и картофель фри? – Идеально. И какое-нибудь темное пиво, что у них есть. Он бросил меню на пол и снял трубку. Я услышал тихий отзвук голоса на том конце провода, и ЧиМин рассмеялся, прикрыв динамик рукой. С показным возмущением он сказал: – Они назвали меня мистер Мин. Разуваясь, я улыбнулся. Мистер Мин был мой папа. Эта жизнерадостная прелесть, распластавшаяся на моей кровати, с брюками, постепенно поднимавшейся вверх по стройным бедрам не был «мистер Мин». Но в этом и проблема, верно? Я привык думать о ЧиМине как о слишком забавном, слишком красивом, слишком необычном для таких, как я. В своей голове я держал образ того, кого, я думал, заслуживаю, кого-то похожего на меня и уж никак на ЧиМина. Услышь он сейчас мои мысли, я совершенно уверен, схватил бы телефон и запустил им в меня. Я слушал и наблюдал, как он заказывал и подтверждал, после чего повесил трубку. Все это казалось настолько обычным делом, таким простым и комфортным; мои плечи не напряжены, в животе спокойно. Он похлопал по кровати, приподнимая брови и соблазнительно улыбаясь. – У нас есть минут сорок, чтобы похулиганить. – ЧиМин… – начал я. Его улыбка немного соскользнула, прежде чем появилась снова. – Почему ты так боишься оказаться со мной на кровати? – спросил он, и под его смешком я отчетливо услышал смущение. – Обещаю, я не стану покушаться на твою добродетель. – Не в боязни дело. Я… – я остановился, снял галстук и повесил его на спинку стула. Всякий раз, когда я хотел объяснить что-то самому себе, сказать что-нибудь важное – личное – слова в моей голове оказывались в совершенном беспорядке. Именно поэтому с АйЮ я давно сдался. Я понимал, что должен перестать все сравнивать с собственным браком. ЧиМин пытался помочь мне понять самого себя, и мне нужно ему это позволить. Новые отношения. Новые правила. – Скажи мне. Я закрыл глаза и тщательно сформулировал мысль, прежде чем ее озвучить. – Я чувствую, что едва могу переварить идею быть с тобой, и что это за собой повлечет, и все-таки мы здесь, в комнате с кроватью. Хотя нельзя сказать, что в моем опыте с омегами вообще существует понятие «нормально», мне нравится думать, что «нормально» – это пригласить тебя несколько раз поужинать и поцеловать на пороге. По крайней мере, это то, что я восемнадцатилетний сделал бы много лет назад, – с тихим глуповатым смешком сказал я. – Однако этим вечером мы в гостиничном номере, и чуть раньше в тебе побывали мои пальцы, и все, чего я сейчас хочу – это присоединиться к тебе и облегчить боль, которую ощущал весь день. И меня несколько удивляет, настолько далеко позади мое тело и сердце оставили мой мозг. ЧиМин встал на колени и подполз к изножью кровати. Протянув руку, он запустил палец в шлевку брюк и притянул меня к себе. – Почему люди ведут себя так, будто сердце и тело не являются частью мозга? – он расстегнул верхнюю пуговицу моей рубашки и перешел к следующей. А затем и еще к одной. Кончики его пальцев щекотали мою грудную клетку. – Если ты хочешь меня, – начал он, – это твой мозг. Если тебе нравится быть со мной… Эй, подумать только, – он посмотрел на меня, сладко улыбаясь и зажав между зубами кончик языка, – тоже из-за твоего мозга. – Ты же понимаешь, о чем я, да? – шепотом спросил я. Наши лица были всего в паре сантиметров друг от друга; чтобы поцеловать его, мне нужно всего лишь немного опустить голову. – Меня беспокоит твоя молодость. И собственная нервозность. Как все это преодолеть? – На самом деле, – сказал он, с напускной серьезностью сдвинув брови, – думаю, для тебя будет легче, если мы сделаем это по приезде домой. В твоем пространстве, среди привычных дел. Полагаю, самая большая трудность для тебя в том, что ты находишься вдали от всего этого и я – просто еще одна капля хаоса в этой неразберихе. Его слова меня успокоили и погасили растущую волну беспокойства. – Уверен, что ты не шестидесятилетняя омежка после первоклассной пластической операции? Ты кажешься необыкновенно мудрым. – Абсолютно, – мило улыбаясь, заверил меня он. – Но я так же уверен, что ты не должен делать то, чего не хочешь, ЮнГи. Разреши себе не хотеть. Я посмотрел, как на его шее бьется пульс, и подумал, как он будет ощущаться под моими губами. – Я совершенно уверен… Имею в виду… – я разочарованно вздохнул от собственных спутанных мыслей. – Я хочу, – наконец сказал я. ЧиМин хихикнул и упал на кровать, потянув меня за собой. Мы мягко приземлились, слегка подпрыгнув на матрасе, и я перекатился к нему ближе, выскальзывая из рубашки. Будто мы заранее договорились – или делали так на протяжении десятилетий – он согнул колени и сплел ноги с моими, а я свернулся рядом с ним. Лишившись дара речи, я посмотрел на нашу позу. – Мы хорошо смотримся вместе, – пришел к выводу ЧиМин. – И посмотри только. Я все-таки утащил тебя на кровать, – он разгладил морщинки у меня на лбу. – Чтобы ты понимал, я хочу провести с тобой время, обниматься и болтать, – заверил меня он, – нам не обязательно раздеваться перед ужином. И после тоже. Я улыбнулся и придвинулся ближе, проводя рукой по его животу к другому бедру. – Расскажи о своей семье. – Давай посмотрим… – его рука принялась поглаживать меня по задней стороне шеи, ныряя в волосы. – У меня есть сестра, она мой близнец… – У тебя есть сестра-близнец? – спросил я. Как я мог целовать его, наблюдать, как он доводит себя до оргазма, дарить ему еще один своей рукой и проводить с ним последние пять дней вместе, не зная такие элементарные вещи? – Ага, она учится в медицинской школе Пусанского Университета. Ее зовут Розе. – Розе? Не то имя, которое часто встретишь. – Ну, все называют ее по фамилии, Пак, но да, – задумавшись, он провел пальцами по моим волосам. – Она хорошая. – А ваши родители? – Они женаты, – сказал он, встречаясь со мной взглядом. – Живут в Ульсане. Кажется, я уже говорил, что они психологи. Я немного отстранился, изучая его. – Как так вышло, что твои родители психологи, а ты кажешься таким… нормальным? Рассмеявшись, он шутливо толкнул меня в грудь. – Это такой дурацкий стереотип. Ведь наоборот, если родители отличные психологи, то дети более уравновешенные, никак не психи. – Неплохой вариант, – я почувствовал, как начал улыбаться. Он… Он невероятный. – Значит, ты рос в Ульсане, прежде чем поступила в Пусан? – Угу, – промычал он, сосредоточившись на том, как вперед-назад водил пальцем по моей ключице. – Счастливое детство. Классные родители. Сестра-близнец, который лишь изредка портила мне свидания… – казалось, он отвлекся, и это подтвердилось, когда он потянулся поцеловать мою шею. – Я счастлив. – Значит, никаких скелетов в шкафу? – пробормотал я. ЧиМин медленно отстранился, и его взгляд на мгновение затуманился. – Никаких скелетов. Поглаживая его ребра, я изучал выражение его лица, прежде чем очень тихо ответить: – Это прозвучало не очень убедительно. Я понятия не имел, почему так сказал, но теперь мне стало необходимо знать. Грудную клетку туго стянуло от этого ощущения близости, что означало большее, нежели флирт, поцелуи и касания. Это то, в чем я нуждался, и при этом боялся искать: близость в общении перед действием. – Хорошо, – слегка улыбаясь, сказал он. – Но ты первый. Удивленный, я моргнул. Никак не ожидал, что после моего вопроса мы снова вернемся ко мне. – Что ж, полагаю, мое детство было счастливым. Оглядываясь назад, я понимаю, что мы были бедны, но дети редко замечают такие вещи, как нехватка денег, когда у них есть все, что нужно. Мой брак, как я, возможно, уже упоминал, был довольно… тихим. Особенно по сравнению с детством и шумными братьями и сестрами. Мы не часто спорили и не часто смеялись. И в конце осталось не так много, что нас удерживало вместе, – пока слушал, он пальцем очерчивал край моей челюсти. – Наверное, мой скелет – это моя сдержанность и то, что я провел большую часть моей юности и молодости с омегой, которую, вероятно, в оставшуюся часть жизни так и не узнаю. Это ощущается впустую потраченным временем. – Твоя сдержанность? – тихо повторил он. Кивнув, я пробормотал: – Я всегда интересовался людьми, что встречаются мне на пути. – В каком смысле? – Дружелюбными. Интересными, – ответил я. – Ответственными. – Ты жуть какой ответственный, – на его губах заиграла ухмылка. – Может, еще немного замкнутый. Смеясь, я признался: – В точку. Я всегда был тихим, немного неловким. Хо и Хе-бин, они ближе всех мне по возрасту, всегда дурачились. А я замкнутый, но при этом способный на то, что им не под силу. – Кажется, я хочу подробностей… Качая головой, я наклонился, чтобы поцеловать его в щеку, и ответил, прижавшись к его коже: – Твоя очередь. Когда я отстранился, то увидел, что он уставился на мой подбородок, медленно рисуя круги по моей шее. – ЧиМин? Он поднял взгляд, и я наблюдал, как он сделал глубокий вдох. – На первом курсе у меня был плохой альфа, – сказал он просто. Слова были настолько расплывчаты, что я не был уверен, о чем именно он говорит. Он был жесток с ним? Изменял? – Что ты имеешь в виду?.. – Наверное, считать его моим альфой не совсем правильно, – склонив голову на подушку и обдумывая свои слова, сказал он. – Мы пару раз ходили на свидания, и ему хотелось секса, до того как я был готов. Но он добился своего. Когда я осмыслил сказанное, мое сердце, казалось, намеревалось выскочить из глотки, от чего мой голос прозвучал сдавленно: – Он сделал тебе больно? Когда я посмотрел на его изящный овал лица, хрупкие скулы, полные губы и большие глаза, которые открыто смотрели на меня, я ощутил собственное бешеное сердцебиение; меня накрыла такая волна гнева и желания мести, какой раньше я никогда не испытывал. Он пожал плечами. – Немного. Это не было чем-то драматично жестоким, просто неприятным. То был не первый мой раз, но… Я понимающе посмотрел на него. – Это в любом случае больно. Он кивнул, снова сфокусировавшись на моем подбородке. – Да. Так что, ты спрашивал о скелетах. Думаю, это мой. Я был потерян. Я почувствовал, как мой рот открылся и закрылся снова. Мне хотелось пробить дыру в стене, обнять его и укрыть собственным телом. И тогда, инстинктивно забеспокоившись, я убрал свою руку с его талии. – Остановись, – с неуютным смешком сказал он. – Вот почему я не люблю об этом рассказывать. То была плохая ночь, но одно из многих преимуществ, когда твои родители хорошие психологи, – что ты учишься говорить о таких вещах, и находишь помощь. ЧиМин казался таким пышущим здоровьем, таким невозмутимым, так легко начинающим отношения. Казалось, он готов к секс-приключениям, но при этом я хотел быть более внимательным к нему, чем с кем-либо, имеющим хороший и плохой опыт; он готов быть осторожным со мной, но также требовал к себе бережного отношения. – Просто спроси меня, – верно истолковав мое выражение лица, сказал он. – Если мы собираемся делать это, – он показал на нас двоих, – ты должен знать подобные вещи обо мне. – Ты не… – начал я, чувствуя себя неуклюжим, будто находился в стеклянной комнате, сглотнул, затем еще раз, затем покашлял. – ЮнГи, – потянувшись ко мне и ненадолго задерживаясь поцелуем в уголке моего рта, сказал он. – Спроси. – Секс… для тебя не проблема, – это был не вопрос, и я хотел закрыть глаза и тут же исчезнуть, когда почувствовал волну смущения, обжигающую кожу. Он такой открытый, ему так комфортно быть сексуальным. Похоже, он не заметил, и мои грубоватые слова его не обеспокоили. – Поначалу была, – начал он. – Или может быть, это иногда по-прежнему так. Примерно целый год я был немного… не в себе. Я спал с кучей альф, будто заявляя вселенной: «Эй, я выбираю делать это! И то, и еще вон то». Но мне помог мой психотерапевт. Что в действительности с Тэёном дело было не в сексе. Это была неприятная история. Моменты, когда после него я был с альфой, не были похожи на тот. Я не чувствую, будто он меня сломал, просто показал, что некоторые люди просто… плохие. – Ты часто об этом думаешь? Он улыбнулся и указательным пальцем коснулся моих губ, этот жест оказался одновременно милым и безумно соблазнительным. – Полагаю, да. Но вообще-то, это зависит от того, что происходит в моей жизни. Я почувствовал, как инстинктивно начал отодвигаться. – Но в этот момент, когда меня беспокоит, что из-за этого ты станешь со мной еще более осторожным и менее решительным… – его взгляд изучал меня и умолял. – Пообещай, что не будешь. Мне хотелось бы дать ему это обещание, но сказанное им просто еще больше укрепило мое желание не торопиться. – Я… Нас прервали стуком в дверь: прибыл наш ужин. Встав, я надел и застегнул рубашку, чтобы впустить в номер официанта со столиком. Пока я подписывал чек, он поставил его рядом с кроватью. Комната погрузилась в тишину; остатки нашего разговора, казалось, растаяли в воздухе. ЧиМин устроился на кровати, поджав под себя ноги, и снял с наших тарелок серебряные крышки. За официантом закрылась дверь, и я сел рядом с ним за стол. – Проголодался? – Просто умираю с голоду, – наливая кетчуп в тарелку, пробормотал он. Наклонившись, он поцеловал меня в щеку. Оа был несгибаемо здравомыслящим. – Спасибо за ужин, красавчик. Мы приступили к еде, и стало ясно, что на этот момент наш разговор окончен. *** С довольным стоном ЧиМин упал на матрас. – Что бы ни случилось сегодняшним вечером, просто знай, что ты конкурируешь с тем лучшим из всех чизбургеров. – Боюсь, у Бургер Кинга все же больше опыта с чизбургерами, чем у меня. – Тогда похвастайтесь своими безумными навыками соблазнения, мистер Мин, – поддразнил он. Ужин был хорош, но я практически не обращал на него внимание, действуя на автопилоте. Я не сомневался, что не хочу двигаться слишком быстро, и, учитывая его сегодняшние откровения, мне хотелось быть особенно осторожным и с его эмоциями тоже. Я отодвинул от кровати столик и вернулся к нему, устраиваясь так, чтобы лежать немного сбоку от него. – Хорошее начало, – прошептал он, приподнимая руки, чтобы начать расстегивать мою рубашку. Снова. Мои пальцы играли с верхней пуговицей его шелковой блузки. – Ты передумал? – спросил он, возможно, потому, что я медлил. Обдумывая, я покачал головой. Его глаза изучали мое лицо, терпеливо, но настойчиво. – Полагаю, я просто хочу прояснить, что мы сегодня делаем, – наконец признался я. – Кажется, я не принял во внимание, о чем ты говорил. Он перестал хмуриться и откинул голову на подушку, чтобы лучше меня видеть. – Ты про Тэёна. – И твою последующую реакцию сломя голову сбежать в сексуальные отношения. На его лице промелькнула вспышка боли, но он быстро ее скрыл. – У меня уже давно не было ничего такого. Я улыбнулся. Ему двадцать три. Давно – понятие относительное. – Я не пытаюсь осуждать тебя, ЧиМин. Просто, возможно, это хорошее напоминание мне, чтобы двигаться, не спеша. – Без секса, ты имеешь в виду. Глядя ему в глаза, я кивнул. – Я старомоден, мне это и самому понятно, но я хочу заниматься этим, только когда влюблен. Я заметил на его лице неизвестные мне эмоции, и он выглядел так, словно что-то хотел сказать, но вместо этого просто кивнул. Мне хотелось бы уточнить только что сказанное, зная, как он может это интерпретировать – что мы не были в таких отношениях и не двигались в том направлении – но откуда мне знать, где мы сейчас? Мне пришло в голову, что с ним все казалось таким невероятно естественным. Я хотел наслаждаться им, что бы это ни было, и не ожидать слишком многого. Я был чертовски искренен в этом, и, наверное, это мой недостаток. Может быть, эти отношения просто означали нечто прекрасное и легкое, но при этом в первую очередь сексуальное. И мимолетное. Огромное количество людей вступало в отношения больше одного раза в жизни; мне же нравилась идея, что мы с ЧиМином можем быть чем-то более постоянным, но я знал его всего лишь две недели. – Я практически слышу, как ты думаешь, – прошептал он, притягивая к себе мою голову, чтобы подарить один сладкий поцелуй. – Почему идея быть со мной наедине в этом отеле вызывает у тебя приступ паники? Нет необходимости вешать на нас ярлыки и как-то называть, – он словно читал мои мысли. – Ты мне нравишься. Я хочу быть с тобой, что бы это сейчас ни означало. Что бы это сейчас ни означало. Эти слова освободили меня, и я склонился навстречу его прикосновениям, смакуя ощущения его рук, скользящих по моей шее и зарывающихся в волосы. Мне нравилось, как он потягивал их и слегка царапал кожу. Нравились эти признаки страсти, которых раньше в моей интимной жизни не было. Губы у ЧиМина были мягкие и теплые, со вкусом спрайта и легким оттенком шоколадной мяты, что украшала наши блюда за ужином. Его рот приоткрылся, язык погладил мои губы, погрузился глубже, и я ощутил легкие сладкие вибрации его стона. Я слишком много думал; черт, я всегда слишком много думал. Я скользнул рукой по его ребрам и груди к пуговице, на которой остановился. Расстегнул верхнюю, потом следующую, потом еще и еще, пока наконец ЧиМин не повел плечами и не выскользнул из блузки, после чего лег назад, одетый в бледно-желтый кружевной топ. Господи боже, мне бы лицом прижаться к его коже, и больше ничего не нужно. – У тебя самая безупречная грудь, какую я когда-либо видел. Он замер подо мной и закрыл лицо руками. Я посмотрел на него сверху вниз. Что я такого сказал? Что у него идеальная грудь? Мне не стоило комментировать? – ЧиМин? – Просто дай мне секунду, – приглушенным от своих ладоней голосом сказал он. – Я слишком забегаю вперед? – Нет, – сказал он, опуская руки и глядя на меня своими сумасшедшими красивыми глазами. – Я просто сейчас посмотрел на себя со стороны. Мин ЮнГи снял с меня блузку и восхищался моей грудью. – Тебе нужно поделиться с кем-то, смс, например? – сдерживая смех, спросил я. – Просто хочу запомнить, чтобы после добавить в список Моментов Мин ЮнГи, – пошутил он и снова притянул меня к себе. Я провел пальцем по его ключицам от одного плеча к другому. Он выгнулся подо мной. – ЮнГи. – Тс-с, терпение. Бретели его топа шелковые и тонкие, просто клочок ткани. Я почти не хотел снимать их; ощущение ожидания было слишком запредельным. – Ты видел меня совершенно голым, – напомнил он мне. – Но я не прикасался к тебе, когда ты был голый, – глядя ему в лицо, улыбнулся я. – И не я раздел тебя. Он притворился сердитым, но в его глазах была видна требовательность, зажигающая меня изнутри. – А сейчас ты разденешь меня? – Я не хочу с тобой спешить, – я наклонился, впитывая в себя аромат его кожи на шее. – Твоя кожа предназначена, чтобы ее смаковали. Твое удовольствие будет долгим, растянутым, зарождающим обольщение внутри тебя самого, – глядя на него, я продолжил: – Сегодня я буду заниматься с тобой любовью только своими руками – но хочу, чтобы ты так сильно кончил на мои пальцы, чтобы, проснувшись посреди ночи, отчаянно желал испытать это снова… – я поцеловал его плечо, бормоча: – и это будет невозможно. Его рот приоткрылся. – Потому что, понимаешь, тебе не нужен правильный угол, – я пробежался пальцем по его челюсти, – подходящий размер пальца или глубина. Ты будешь не в состоянии чувствоваться себя так же хорошо, как я, потому что был нетерпеливым. Он недовольно заворчал и потянул меня за волосы. Я провел пальцем по его горлу вниз, к грудной клетке. – К сожалению, ты не захотел бы задерживаться на этих идеальных местечках: теплая кожа здесь, одинокая родинка там. Не стал бы целовать эти ребра. Я наклонился поцеловать его прямо под топом, скользя рукой под спину, чтобы расстегнуть молнию, когда он выгнулся, извиваясь на кровати и поскуливая. С его левого плеча соскользнула бретель, и я поцеловал открывшуюся мне кожу. – Мне снять его? – приподнимаясь на матрасе, спросил он. – Пока нет. Тяжело дыша, он замер, когда я начал посасывать кожу под его грудью, одновременно с этим стягивая его брюки вниз по бедрам. – ЮнГи? – М-м-м? – У меня все болит. Мой смешок согрел его кожу. – Правда? – Ты можешь оставить на мне все, что угодно, только прикоснись ко мне. – Когда буду готов, я прикоснусь. Доверяй мне, – никогда раньше я не уделял этому внимание, смакуя и наслаждаясь. По сравнению со временем, проведенным с ЧиМином, мой предыдущий сексуальный опыт ощущался, как неверный программный код. Я наклонился, посасывая кожу мягких выпуклостей. Его грудь такая упругая. Со стоном я прижался к соску зубами. Мне хотелось кусать, сосать и поглощать. Вид его груди превращал меня в дикаря, желающего схватить, вонзить зубы и… господи, просто трахать. Я воображал, как ползу вверх по его телу, прижимаю свой член к его губам и скольжу, эгоистично гонясь за собственным удовольствием в жажде утонуть в нем, рядом с его кожей, запахом и хриплыми задыхающимися звуками. Небольшая часть меня инстинктивно замерла от такой неприкрыто грубой мысли, но голос ЧиМина в моей голове звучал все громче: «Отпусти, – сказал он. – Покажи мне, что тебе нужно. Возьми то, что хочешь». Рыча, я сел на него верхом, стиснул вместе его руки, посасывая кожу на ключице. У него перехватило дыхание, и он выгнулся, пытаясь вырвать руки. И я ему позволил. Он вернул руки в мои волосы и обнимая меня ногами, после чего притянул мои бедра ближе к себе, чтобы покачиваться и потираться об меня. Я спустил бретели его топа вниз по рукам и отбросил его в сторону. Его соски были такого же тепло-розового оттенка, что и губы, и, не задумываясь – не засомневавшись даже на секунду – я наклонился и втянул один в рот, жадно посасывая и сжимая ладонью другой. ЧиМин выгнулся на кровати, вскрикнув и потянув меня за волосы так сильно, что ощущение балансировало на грани удовольствия и боли. – ЮнГи, – выдохнул он. – О боже. О боже. Его ответная реакция была настолько яркой, что это чуть не прикончило меня; и причиной был я, просто проводящий языком по его груди и накрывающий его своим телом. Я хотел сохранить в памяти этот отклик, осторожно завернув и спрятав в укромное место. Мои мысли переместились от потребности освободить собственную боль к желанию дать ему еще больше этого удовольствия. Мне нужно напитаться его реакцией, до тех пор пока он не будет потный кричать подо мной. Его кожа словно светилась от моих прикосновений; губами я очертил линии его живота, окружность пупка и заостренную выпуклость тазовой кости. Следом за пальцами, стремящихся познать каждый сантиметр, провел зубами по каждому из этих открытий. Прижавшись бедрами к матрасу, я ощутил, как нарастает отчаянное желание освобождения. ЧиМин метался подо мной, безумный и умоляющий; на его груди выступили капельки пота. Благодаря его рукам и ногтям мои волосы стали всклокоченными. О-о, он охрененно прекрасен. – Дай мне попробовать тебя, – упрашивал он. – Позволь прикоснуться. Его слова пустили электрический ток вниз по спине и по всей длине члена. – Подожди, дорогой. – Не могу. Я немного приспустил его трусики, целуя мягкую кожу его пупка и прямо над лобковой костью. Он ахнул: «Да-а-а», и порывисто вдохнул, когда я стянул светло-желтое кружево вниз по его бедрам, полностью раздевая его. ЧиМин лежал абсолютно обнаженный и чертовски идеальный. Я почувствовал на себе его взгляд, когда провел рукой по его ноге, глядя на свои загорелые пальцы на его светлой коже. Внутренняя сторона его бедра была такой нежной, какой я еще никогда не чувствовал, и мои пальцы слегка задрожали, когда я двинулся выше. Сердце в груди колотилось, как отбойный молоток. Конечно, я касался его между ног и раньше, но тогда это было стремительно и интенсивно. Сейчас же в моем распоряжении были долгие часы. Я мог бы ночь напролет держать его в своих объятиях и ртом ласкать его соски, ребра, живот. Мои пальцы достигли бедренной складки, и я остановился в сантиметре от места, где он хотел меня больше всего. Дрожа под моей рукой, он приподнял бедра. – Ты дразнишь и убиваешь меня, – схватив меня за запястье, прошептал он. – Клянусь, я кончу в ту же секунду, когда ты ко мне прикоснешься. Из-за самой этой мысли и того, как он ее произнес – что одного моего прикосновения может быть настолько достаточно – я чуть не рухнул на него. Прижавшись с улыбкой лицом к его бедру, я провел по нему пальцами, застонав от его пронзительного вскрика. Он истекал влагой, такой гладкий и теплый, и я едва не наклонился поцеловать его там или – что еще более заманчиво – приподняться над ним и просто скользнуть внутрь. Я был благодарен барьеру из собственных брюк, и мои мысли все еще занимала капля сомнений как постоянное напоминание продвигаться, не спеша. Было невозможно удержаться от сравнения этого опыта с тем, что еще у меня был – поздней ночью в пабе, эти неловкие ощупывания и касания – хотя чувство вины затолкало это воспоминание в дальний ящик. Понимаю, что не должен думать о АйЮ в такой момент, даже в ключе своей независимости от нее, но вид лежащего передо мной обнаженного ЧиМина разрывал мой мозг на куски при мысли, что к такому возвышенному удовольствию я совершенно не привык. ЧиМин освободил меня, открыл нечто такое, что мне захотелось быть более откровенным с самим собой и с ним. И как только я его коснулся, даря удовольствие сначала двумя пальцами, а затем и тремя, я позволил собственным мыслям стать необузданными. Так я и должен себя чувствовать – быть в близости, дарить наслаждение тому, кто так его жаждет, когда оба партнера просто сдаются всему этому. Он открылся мне сегодня – в этом и был смысл его признания – и в свою очередь дала мне свободу стать расслабленным с ним и во всем происходящем. С каждым круговым движением моей руки и с каждым стоном, срывающемся с его губ, моя уверенность множилась в разы, пока я не стал убежден, что ни один альфа так не хотел ни одну омегу, как я ту, что сейчас рядом со мной. Я хотел целовать его, облизывать и трахать, но примитивная часть меня – нечто темное, чего я никогда до сих пор не признавал – хотела в большей степени владеть его губами, его сияющей кожей, всхлипами, мягкими бедрами, и – я позволил себе в этом признаться – самой красивой сочащейся влагой попкой, о какой я когда-либо только мог мечтать. Я хотел в более глубоком понимании видеть, что он мой. Он начал сжиматься вокруг моих движений, и я с восторгом ощутил, как все мои внутренности закипели. Как забавно, подумал я, что мое тело ломит от одного вида изгиба его плеча, впадины пупка и биения пульса на его шее. Наблюдая за его освобождением от моих прикосновений, я почувствовал, как мое сердце, казалось, буквально бьется где-то в горле. Я оторвал взгляд от места, где касался его, чтобы приподняться выше и с силой пососать его сосок, когда он замер и показался спокойным – его дыхание стало медленным и глубоким – и тогда он откинулся головой на подушку и почти закричал, когда оргазм разорвал его на части, сжимая мои пальцы внутри. Он на секунду замер, после чего притянул меня за волосы к своему лицу, и я сцеловал резкий облегченный вздох с его губ. – Твою мать, – обмякнув подо мной и закрыв глаза, проговорил он. – Я просто… – Ты выглядишь так изысканно, когда кончаешь, – прошептал я, посасывая его челюсть, шею, рот. – И… – глядя на меня, начал он. – Прямо сейчас ты кажешься именно тем, о ком я фантазировал бессонными ночами. Я пробежался мокрыми от его влаги пальцами по его животу и ребрам, тихо озвучивая практически не отфильтрованные мысли, делясь самым откровенным: – Мне нравится, как ты пахнешь. Боюсь, что сойду с ума, когда наконец почувствую тебя на своем языке. Едва я это проговорил, с новым витком желания ЧиМин нетерпеливо притянул меня к себе. Зубы царапали, поцелуи становились небрежными, и он шлепнул меня по животу ремнем, когда поспешно его расстегивал, чтобы потом снять с меня брюки. Как ни странно, резкая боль только усилила мое безумие. Стянув трусы к коленям, он протянул руку взялся за мой ствол, его хватка была сильной и горячей. – Черт возьми, – сказал он. – Ты… Я отстранился и посмотрел на него, уверен, мой взгляд становился все более необузданным. Это третья омега в моей жизни, которая коснулась моего члена, и, честно говоря, мне было все равно, как он закончит это предложение; я пульсировал в его ладони, практически умоляя об освобождении. – Большой, – сказал он, глядя вниз. – Господи, – а потом скользнул рукой по головке с таким идеальным давлением, что я чуть не упустил его следующие слова, громко застонав: – Я никогда не был с альфой, который был не… Мои мысли начинали уплывать от его медленного поглаживания вверх-вниз. Не был каким? Корейцем? Кто не торопился с этим? Без опыта с десятками омег? И когда я увидел, где задержалась его исследующая рука, меня осенило: – Не обрезан? – он кивнул и прижался ртом к моей шее. – Думаю, разницы нет, только в некотором роде все будет намного легче. – Легче? – его голос звучал так же изумленно, как себя чувствовал и я. Если ты немного ускоришь движения своей чертовой руки, думаю, ты поймешь, о чем я. Потянувшись вниз между нами, я обхватил своей рукой его, чтобы подтолкнуть его двигаться. Я чувствовал горячее напряжение в пояснице и растущую потребность трахать его, трахать его кулак, трахать хоть что-нибудь, и он слегка всхлипнул, будто прочитав мои мысли; моя крайняя плоть легко скользила по головке члена, пока он двигал рукой. – Твою мать, это так горячо, – простонал он. – Ох, блядь, не могу поверить, что я это делаю. Я не могу поверить… – Ш-ш-ш, – прошептал я, желая, чтобы он потерялся во мне, а не в самой идее, чем сейчас занят. Это было реально: я над ним, мой член в его руке, я ртом прижимаюсь к его шее, и мое сердце постепенно начинает биться с его в унисон. – Оставайся со мной. Мои слова превратились в непрерывную мантру: дай мне Дай мне Дай О-о-о, блядь, ЧиМи Дай мне Дай… …я даже не уверен, что имел в виду. Дай мне удовольствие и твои до боли откровенные слова и заверения, что это реально. Дай мне свободу легко говорить, о чем думаю. Позволь отпустить контроль и потеряться так, как мне уже давно необходимо. Дай уверенность, что с тобой безопасно, что ты открыт, и между нами нет стен. Его движения замедлились, когда, раскрыв глаза, он наблюдал за собственным большим пальцем, скользящим по упругой влажной головке. И я так же завороженно следил за ним. Вид его схватившей меня руки заставил меня застонать и податься вперед в его ладонь. – Я люблю делать тебя твердым, – едва прошептал он. – Благодаря тебе так и есть, – согласился я. – Достаточно твердым, чтобы все время сходить с ума. Мой голос звучал отчаянно. Черт, я и чувствовал себя так же. Он посмотрел на мой рот, и я наклонился, чтобы его поцеловать, посасывая его влажные пухлые губы. Его соски затвердели, кожа покрылась мурашками, и меня поразило, что он вел себя так, как если бы все это было и для него, что мое удовольствие – как подарок для него. Должен признать, я был как под кайфом, когда ощущал себя желанным с таким благоговейным самозабвением. В то же время я хотел, чтобы он чувствовал себя со мной так же легко и уютно, как во время прогулки по улице в комфортном молчании. Я провел пальцем по его губе и захватил ее поцелуем, зашипев от ощущения его вкуса. Его кулак двигался вверх и вниз, великолепно скользя и захватывая. – Я ощущаю твой вкус на своем пальце, – пробормотал я у его рта, приподнимая и двигая бедрами, поцелуями продвигаясь к его груди. В его руке я стал еще больше увеличиваться, ощущая, как удовольствие поднимается вверх по ногам и спускается вниз по спине, в то время как я дико трахал его кулак, яростно сосал его сосок, пока кровь пульсировала под кожей, и, сдавленно вздыхая, он умолял меня кончить, кончить, кончить, кончить… С низким стоном я сдался, выплескиваясь на его руку, бедро, пупок и даже на грудь, где виднелись отметины от моих поцелуев. Даже когда мой оргазм начал растворяться, и единственными звуками в комнате были наше тяжелое и шумное дыхание, он не выпустил меня из руки. Вместо этого он прижал другую руку туда, где я на него кончил. Тогда я замер над ним и понял, какими беспощадными были наши прикосновения и поцелуи. Его грудь была красной и расцарапанной от моей щетины, губы выглядели припухшими от агрессивных прикосновений. Мы оба вспотели. Еще даже не поцеловав его между ног и не занявшись с ним любовью, я испытал самый безумный сексуальный опыт в жизни. Он закрыл глаза, и его подбородок слегка задрожал, когда он признался: – Я в ужасе, чувствую, что ты слишком большой для… Я успокоил его поцелуем, посасывая его нижнюю губу и отвлекая, и снова скользнул пальцами у него между ног. Я был едва в состоянии соображать от хаоса в собственных мыслях. Это было более интенсивно, нежели все, что я испытывал за годы брака. Это было более интенсивно, чем все, что я когда-либо испытывал. Нечто, ощущающееся ужасающим и неправильным. Мне нужно вновь погрузиться в ощущения, прежде чем паника от этих колоссальных эмоций разрастется и погрузит меня в очередное молчание.