... Секрет

ЧиМин Я думал, он спит так же, как и работает: руки по швам, серьезен и сосредоточен. Сдержанный в любой ситуации. Но нет. Он спал на животе, руками нырнув под подушку и прижавшись к ней лицом. Словно ребенок или подвыпивший альфа из студенческого братства, время от времени что-то бормотал и мягко посапывал. Я убрал руку, которую отлежал во сне, и с тихим стоном осторожно, чтобы его не потревожить, перевернулся на спину. Мне хотелось за ним понаблюдать. Хотелось, чтобы это чувство – совершеннейшей эйфории – побыло со мной еще хотя бы немного. Если бы можно было накормить его снотворным, чтобы продлить момент, я бы так и поступил. Им пахли простыни, моя кожа повсюду все еще вибрировала отголосками прикосновений его кончиков пальцев и губ, и – черт возьми, его спермы смешанной с моей. Закрыв глаза, я все еще помнил напор его пальцев у себя между ног. Но вместе с тихими сонным звуками ЮнГи ко мне пришли знакомые сомнения. Они были достаточно слабыми, но игнорировать их было невозможно; это как услышать чей-то крик в коридоре, – но мне было интересно, как долго это будет ощущаться. Родители научили нас с сестрой прислушиваться к внутренним переживаниям, чтобы вовремя заметить страх или тревогу. И я определенно чувствовал тревогу. Это было охренеть как страшно. Складывалось впечатление, что ЮнГи в наших отношениях участвовал рывками. Я знал о его сомнениях в своей способности быть хорошим партнером, но что, если так оно на самом деле и было? В комнате все еще было темно, и я снова перекатился, вернувшись обратно в теплое пространство рядом с ним. Его кожа слегка пахла мылом, дыхание было тихим и ровным. Понимая, что еще слишком рано беспокоиться о том, что все равно не могу контролировать, я закрыл глаза. Для этого будет достаточно времени и позже. Когда я их снова открыл, пялясь в потолок оказалось, что я уже один. Синие занавески были подсвечены с той стороны солнцем, а свет из ванной заливал ковер рядом с входной дверью. Я слышал, как текла вода, и тихое кап-кап-кап по раковине. – ЮнГи? – позвал я, приподнимаясь на локте. Шум воды стих, и в дверном проеме показалась голова с темными волосами. – Доброе утро, – на половине его лица был ровный слой пены для бритья. – Надеюсь, я тебя не разбудил? Я нахмурился, когда понял, что он был без рубашки – ура – но в брюках – эх. – Ты куда? – зевая, спросил я. Он вернулся в ванную, и его голос приглушил шум бегущей воды. – Меня разбудило сообщение Ёна, – сказал он, а у меня непроизвольно закатились глаза, как и всякий раз, когда я слышал это имя. – Он назначил раннюю встречу на другом конце города, и мне нужно там быть. – В… – я взглянула на часы, – семь утра? – К сожалению, да. А я так надеялся на совместный завтрак. На самом деле я думал, мы закажем его в номер и, возможно, покормим друг друга кусочками фруктов с последующим непременным сексом в душе. – Ладно, – вместо этого ответил я. Внезапно кровать наполнилась сомнениями, что появились ночью. ЮнГи вышел из ванной, взял рубашку и скользнул в рукава. Я наблюдал, как с каждой застегиваемой пуговицей исчезал из вида его торс. – Встретимся позже в офисе? – спросил он. – Конечно, – я подложил под спину обе подушки, и мне в голову пришла мысль: – Эта ночь была… Но что я хотел сказать? Была потрясающей? Сбивающей с толку? Пугающей? Думаю, все это одновременно. – Было ли тебе достаточно? – спросил он, и я знал, он не ждал фальшивых комплиментов или подпитки своему эго, ему просто интересно. – Более чем. Думаю, мало кто ценит всю прелесть фантастической наполненности пальцами. Он засмеялся, качая головой, и сосредоточился на собственных руках, завязывающих галстук. – Ты так это говоришь. – Я серьезно. Когда ты молод, каждый шаг – веха. Первый поцелуй, первая база, вторая, – ответил я, не обращая внимания на то, как он смотрел на меня. Я подтянул колени к груди и обхватил их руками. – Если бы я мог вернуться в прошлое и сказать что-нибудь юному ЧиМину… Ну, во-первых, посоветовал бы не пренебрегать солнцезащитным кремом, а во-вторых, не спешить и наслаждаться всеми этими первыми моментами. Получать удовольствие от предвкушения. С тех пор как займешься сексом, все это станет средством достижения цели. Никто больше не захочет просто целоваться ночи напролет. ЮнГи встретился со мной взглядом и улыбнулся. – Спасибо. – За что? – Что терпелив со мной и происходящим. Знаю, что со стороны выгляжу… нервничающим время от времени. Но я тебя уверяю… Я обожаю тебя, ЧиМин. Улыбнувшись, я прикусил губу. – Я тоже обожаю тебя, Мин ЮнГи. Он подошел к кровати и наклонился поцеловать меня в лоб. – Увидимся, дорогой. *** Я вернулся к себе в номер, чтобы собраться – надеть облегающую бордовую водолазку, широкие брюки и жилет в тон, уложить волосы и воспользоваться помадой для особых случаев – и быстро позавтракать в ресторане отеля, перед тем как отправиться в офис. Сегодня мне требовалась дополнительная порция уверенности в себе, и этот костюм был как нельзя кстати. На Донг-гу было прохладно, и я надел пальто – цвета радуги. Этим утром я решил пройтись новым маршрутом и найти заранее загруженную в гугле геометку; я знал, то место маме будет приятно увидеть на фото. Я помнил старое изображение, стоявшую на ее тумбочке в родительском доме, печатный вариант скульптуры Инчхонской десантной операции. Найти ее было нетрудно. Вокруг толпились туристы, позировали на фоне и фотографировались. Она была большой, я вытащил телефон сделать фото и отправить ей. – Ну привет тебе, мистер Пак, – услышал я знакомый акцент, от которого по рукам поползли мурашки. – ХоСок! – ответил я, и господи боже, альфы в этой семье просто великолепны. Это так очевидно, что ХоСок с ЮнГи братья, несмотря на то, что волосы ХоСока чуть светлее, а глаза скорее коньчные, нежели карие. У них обоих был такой же прямой нос, такая же резко очерченная челюсть, такие же ямочки, когда они улыбались; Хо просто был более респектабелен на публике. И вау, они оба такие высокие. Мне оставалось только надеяться на его решение отнести мой румянец к тому, что меня поймали за селфи в центре города, а не к тому, как я размышлял, из какой безумно одаренной генофондом семьи он происходил. И тут я заметил ЧонГука – боже мой, он выглядел как ходячий грех в костюме – который стоял позади него, разговаривая по телефону, и поприветствовал меня взмахом руки. – А где этим утром гуляет мой братишка? – спросил Хо. – В последнюю минуту что-то случилось. Позже увижусь с ним в офисе. ХоСок подмигнул мне, стягивая с левой руки кожаную перчатку. В утреннем свете сверкнуло широкое обручальное кольцо. – Как думаешь, могу я тогда тебя уговорить присоединиться к нам за кофе? – спросил он. Гук закончил разговор и подошел, улыбаясь и согласно кивая. Понятия не имею, как вообще их омеги не теряют дар речи. Я уже выпил одну чашку, но как я мог отказаться? – Конечно. Давайте. – Отлично. ЧонГук? – М-м-м? – Готов? – Как никогда, – ответил он, предлагая мне руку. Приняв ее, я немного оцепенел, и даже больше, когда ХоСок взял мою другую руку. Ну и на что я сейчас согласился? *** В небольшом кафе буквально через квартал я последовал за ними к столику в дальнем углу зала, заполненного туристами и завтракающими перед работой бизнесменами. Кофе нам принесли почти сразу, и я не мог не задаваться вопросом, что подумает ЮнГи, когда узнает про мой кофе с его братом. – Я видел фото ШиУ, – сказал я. – Она просто потрясающая. Мои поздравления. Разматывая шарф, Хо просиял. – ЮнГи показал тебе мою маленькую мисс? Я кивнул. – Она так на тебя похожа. Гук нахмурился и надорвал пакетик сахара. – Ни в коем случае, только не на этого парня, – сказал он. – ЮнДжи сногсшибательный, а эта малютка самая красивая из всех, что я когда-либо видел. У нее есть дядюшка Гук, который будет стоять с дробовиком у двери, готовый отстрелить яйца любому молокососу, кто только взглянет на нее не так. – Ну спасибо, ЧонГук. Лучше и не скажешь. Его папа ЮнДжи просто великолепен. Если моя маленькая Любимица будет хотя бы наполовину такой же энергичной и очаровательной… я подохну от счастья. – О-о, ты-то да, – заметил Гук, беря в руку чашку. – А у тебя есть дети? – спросил я. – Э-э, нет, – мягко улыбаясь, ответил ЧонГук. – Пока нет. – Но явно не из-за отсутствия практики, дружище, – добавил Хо. – Это верно, – с подходящим к ситуации восторгом ответил Гук. Добавляя сливки в свой кофе, ХоСок с улыбкой повернулся ко мне. Как я уже заметил, Хо всегда улыбался – особенно, когда поддразнивал кого-то – и обладал тем редким видом очарования, благодаря которому ему хотелось поведать обо всем на свете, о всех своих секретах… потому что я подозревал, он умирал, как хотел знать. – Итак, как ЮнГи с тобой обращается? – спросил он. – Замечательно, – помешивая кофе, ответил я. Я не поднимал взгляд от чашки, наблюдая, как пена растворяется в карамельной жидкости, и надеялся, что смогу говорить просто и непринужденно. Нет, никакого грязного белья напоказ. – Он замечательный – то есть все замечательно – он со мной замечательно обращается. Молодец, ЧиМин, справился. – Замечательно, говоришь? – растягивая слова, спросил Хо. – Прекрати, – указывая на него ложкой, сказал ЧонГук. – Мне знакомо это выражение лица. Ты как моя мама; оставь бедную омегу в покое. С преувеличенной невинностью Хо приподнял брови. – Твоя мама прекрасная омега. Я нахожу это сравнение довольно лестным. – Не обращай на него внимания, – сказал мне Гук. – Он как кумушка-сплетница, которая обожает быть в курсе о каждом из своих знакомых и насоветовать всякой хрени. Ничего ему не рассказывай. Пусть пострадает. ХоСок протянул руку остановить мимо проходящую официантку. – Извини, милая. Не принесешь ему порцию отрубей? – спросил он, показывая на Гука. – Он что-то раздражительный сегодня с утра, и немного клетчатки пойдет ему на пользу. Официантка посмотрела куда-то между ними, неуклюже кивнула и ушла. В свою очередь, ЧонГук только хмыкнул, отпивая кофе. Я начинал понимать, что это просто его фишка, и что именно ЮнГи имел в виду, говоря, что его брат тот еще тип. Я мог бы остаться тут и наблюдать весь день. – Может, оставить вас с ним наедине? – наконец спросил я. – Могу предложить вам мой номер в отеле на денек. Они оба повернулись ко мне; Хо уже хохотал. – Ну, твой телефончик у него почти в кармане, – сказал он Гуку. – Похоже, омега хочет остаться с тобой вдвоем. – А ты уверен, что твой альфа с ним справится? – показывая подбородком на меня, поинтересовался Гук. – В нем есть огонь, а ЮнГи… – Ой, да все с ним в порядке, – перебил Хо, так мило защищая. – Просто ему надо проветрить свою жизнь от кое-кого еще. Она была как чертова пила. ЮнГи любит приключения так же, как любой другой. Соглашаясь, я энергично закивал. – Думаю, ты прав, – сказал ЧонГук. – Что ты там говорил про подавленную сексуальную энергию? – На мой взгляд, ее более чем достаточно, чтобы осветить полностью этот чертов город, – ответил ХоСок. – Вот где вступает в игру его настоящее градостроительное мастерство – подключить себя к электросети и… Отпивая кофе, Гук засмеялся. – Ну, у НамДжуна с Джином все получилось. Крошка-босс и крепко держащий его за яйца стажер… – ЮнГи не мой босс, – ответил я, пожалуй, с излишним рвением. Складывалось впечатление, будто кто-то собрал всю неловкость в зале, завернул ее и бросил прямо в центр нашего столика. К счастью, все были достаточно вежливы, чтобы не заострять на этом внимание. Вместо этого они оба пили свой кофе, поправили приборы и проверили время. Изящество не было их сильной стороной. – Ну ладно, – вздохнув, сказал я, не в состоянии больше эту затянувшуюся театральную паузу. – Он мне нравится. Очень. Тут же вернулась огромная улыбка ХоСока, и боже, она была в точности, как у его брата, такая чертовски привлекательная. – Ну вот, признался наконец, – сказал ЧонГук. – Этот англичанишка никогда не сует свой нос, куда не просят. Так что смело съезжайтесь. Планируй свидания, свадьбу. Придумывай имена детям… – Только будь с ним терпелив, – не обращая внимания на Гука, сказал Хо. – До него тяжело достучаться. – Я уже заметил, – ответил я. – Он не сильно преуспел в искусстве делиться своими переживаниями. ХоСок рассмеялся и в ответ приподнял свою чашку. – Он, может, не слишком болтлив, но я тебя уверяю: то, что озвучил, он обдумал не менее шести раз. Так было всегда. – Замечательно, – я опустил голову, глядя на то, что осталось от пены на поверхности моего латте. Хо поставил свой кофе. – Могу я побыть немного покровительствующим старшим братом? Я поднял взгляд и заметил, как смягчилось его выражение лица, когда пробормотал: – Конечно. Даже ЧонГук, который, казалось, заметил, что разговор внезапно стал серьезным, наклонился вперед, чтобы тоже услышать. – Мой брат всегда был преданным сверх меры. Касалось ли это семьи, работы или омеги. Не знаю, как много ты знаешь о его разводе… – он сделал паузу, и вопрос «что он тебе рассказывал?» повис в воздухе. – Мы говорили об этом, – ответил я, стараясь быть честным, но не желая предавать хрупкое доверие ЮнГи. – Немного. У меня сложилось впечатление, что она была… Как мне закончить это предложение? – Может, несколько сложным человеком? – деликатно добавил я. – Неплохо сказано, – понимающе подмигивая, сказал Хо. – Думаю, его преданность – причина, почему он так долго с ней оставался. И почему считает, что потерпел неудачу… или должен был сделать что-то еще, хотя бы уйти раньше. Она в любом случае не была счастлива, но такую правду тяжело принять. Ему было сложно в этом году. – Я это чувствую. – Дай ему время. Возможно, придется изо всех сил не давать ему замкнуться в себе после шага вперед, но я тебя уверяю: это будет того стоить. *** ЮнГи сидел за своим столом, когда я вошел и закрыл за собой дверь. Его ручка остановилась на середине написанного, и он отложил ее, снял очки и посмотрел на меня. Оглядел меня от кончиков лакированных туфель до макушки. В моем животе полыхнул жар и сместился ниже. – Где ты был? – спросил он. Не обвиняя и не расстраиваясь. Просто желая знать. – Пил кофе с ХоСоком и ЧонГуком, – когда его брови приподнялись, я сказал: – Они застукали меня за селфи в центре. – Хорошо провел время? – спросил он. – Они… милые, – убрав прядь волос за ухо, я тихо добавил: – Мы говорили о тебе. Твой старший брат твой фанат. ЮнГи улыбнулся одним уголком губ, отодвинулся от стола, поднялся и обошел кругом, чтобы встать лицом ко мне. Я ожидал, что он спросит, о чем мы говорили, но он не стал. Просто внимательно оглядывал мое лицо. Уверен, было очевидно, что мы говорили о моих чувствах и о нас с ЮнГи; я почувствовал, как щеки заливаются румянцем. – Как твоя ранняя встреча? – спросил я, чувствуя нехватку воздуха. Я поднялся на лифте, так что это не от усталости. Причиной тому его близость, то, как он смотрел на меня, словно снова и снова вспоминал каждое вчерашнее прикосновение. Утром он был так резок, и вместе с этим его напряженным взглядом я был готов признать, не вызвав в себе внутреннюю панику, что ЮнГи выглядел на взводе – будто сбежал с места преступления. Или я его совершенно не так понял? Хотел ли он, чтобы это ощущалось знакомо? Или же ему нужно знать, что я в порядке, и что все было хорошо? – Хорошо, – ответил он. – Мы почти закончили с нашим проектом. Его взгляд еле оторвался от моего рта. – Это хорошо, – заметил я. – Еще бы. Прикусив губу и нервно улыбаясь, я сказал: – Кажется, ты немного отвлекся. ЮнГи кивнул, протягивая руку, чтобы осторожно коснуться моей нижней губы. – Никогда не видел тебя с таким цветом помады. – Слишком яркий? – спросил я. Он моргнул, едва заметно качая головой. – Нет. Не слишком. Можно ли это назвать не дать закрыться в себе? Напоминать ему снова и снова, что я не АйЮ, что я хочу его, и хотеть меня в ответ – нормально? Мое сердце колотилось, как сумасшедшее, когда я подошел к двери и как можно тише запер ее, прежде чем снова повернуться к нему. Вытащив свою косметичку, я выудил оттуда помаду. Все еще до конца не понимая, что делаю, но видя, как он взгляд не может оторвать от моих губ, я физически ощущал свое нежелание отвлекать его. Пока он, полностью поглощенный, наблюдал, как я снял колпачок, выкрутил помаду и нанес еще один слой. – Ты не можешь быть реальным, – прошептал он. Мой пульс грохотал так сильно, что я все еще никак не мог отдышаться. Я оставил помаду на столе у него за спиной, затем развязал его галстук и расстегнул две верхние пуговицы на рубашке. Он стоял совершенно неподвижно, когда я наклонился и прижался ртом к теплой коже прямо над сердцем. Подняв на него взгляд, я увидел его изумление. – Еще, – прохрипел он. Я наклонился, целуя ниже и попутно расстегивая следующую пуговицу, затем еще одну. Прижавшись губами к ребрам, я нагнулся поцеловать туда, где грудная клетка переходит в живот. Он молчал, резкие вдохи и выдохи заставляли его живот подрагивать по моими прикосновениями. Я осмотрел розовые отметины на его груди и животе, начиная наслаждаться мыслью, что ЮнГи оставшуюся часть дня будет носить меня под одеждой. Но мне бы не хотелось на этом заканчивать, и, кажется, ему тоже. – Я могу продолжить, – сказал я ему. Он хочет мои поцелуи там. Я вижу это в его глазах. Пальцами поигрывая его ремнем, я внимательно изучал выражение его лица. Если замечу напряжение, даже мимолетное желание отступить, тут же остановлюсь. Вместо этого я увидел облегчение, молчаливое согласие и что-то вроде застенчивого отчаяния. С еле слышным металлическим лязгом его ремень был расстегнут. В тихой комнате вжикнула молния. И потом я замер, придерживая ткань его расстегнутых брюк. Напряженная головка его члена прижалась к резинке его боксеров. Это безмолвие, когда он резко вдыхал и выдыхал, было таким плотным, что его можно было нарезать на кусочки. От меня не ускользнуло, как его взгляд метнулся к двери и затем вернулся к моему лицу. Я покачал головой. – Я могу остано… Его «Нет» получилось резким, почти шипением. Слегка кивнув, я поцеловал мягкую дорожку волос на животе провел по ней языком. – О боже, – еле выдохнул он. Скользнув рукой в боксеры, я почувствовал, как у меня чуть не подкосились ноги от зрелища, как подпрыгнуло его адамово яблоко, когда он сглотнул, откинув голову назад. Я снова был поражен его тяжести и внушительной длине, которую высвободил, опустившись перед ним на колени. – Наверное, мне нужно больше помады, – прошептал я. Он с усилием поднял голову и посмотрел на меня сверху вниз. – Конечно. Пошарив рукой позади себя на столе, сбрасывая на пол ручки и бумаги, он отыскал серебристый тюбик. С легким щелчком крышечка была снята, и ЮнГи отвел от меня взгляд, чтобы подрагивающими руками выкрутить роскошный розовый. Одной рукой удерживая мой подбородок, он нагнулся и прижал помаду к моей нижней губе, аккуратно проведя ею от середины к левому уголку губ, потом от центра к правому, после чего еще более осторожнее он повторил свои действия на верхней губе. – ЧиМинни Я улыбнулся, удерживая его взгляд, и наклонился поцеловать его ствол с нижней стороны, прямо посередине. ЮнГи хрипло застонал, схватившись за стол позади себя. – Господи. – Все хорошо? Он кивнул. Поцеловав ниже, я оставил идеальные розовые отметины вниз к основанию. Я изучал его, как не успел прошлой ночью, глядя, как он возвышается, заполняя мои руки. – Ты так идеален, я просто не знаю, что с тобой делать. Скажи, имел в виду я. Направь меня. – Л-лизни, – прохрипел он. Он все понял. – Пожалуйста, дорогой. Улыбнувшись, я высунул язык и провел им по всему стволу. Стон ЮнГи получился низким и срывающимся. – Здесь? – спросил я. – Нет. Нет, прошу тебя. Снова улыбнувшись, я оставил поцелуй на середине его члена. – Где же? На секунду закрыв глаза и тяжело сглотнув, он ответил: – Головку, – его взгляд снова встретился с моим. – Оближи головку. Я ощущал себя практически растекающейся жидкостью, чувствовал нарастающую в груди потребность, желание и дикую пульсацию у себя между ног. Когда скользнул языком по крупной головке, я попробовал на вкус сладость и соль, плоть и альфу, и больше почувствовал, нежели услышал его стон облегчения, вибрацией прошедший сквозь него. Длинные пальцы пробежали по моей скуле и нырнули в волосы, сжавшись в кулак, когда, открыв рот, я вобрал в него головку целиком, сосательным движением опускаясь вниз на несколько сантиметров и поднимаясь вверх, и отдался игре, даря ему, как я подозревал, первый минет за несколько лет. И что за трагедия. Он был крупный в обхват и пугающе длинный, но несмотря на то, что его член ощущался почти дикарем от своего размера и явной требовательности, его руки в моих волосах были нежными и дрожали, когда он мягко меня поощрял. Влажное посасывание вверх и вниз. Мне было плевать на звуки, что я издавал, или как, затаив дыхание, я взял его глубже, после чего снова двинулся вверх, задыхаясь, с выступившими слезами на глазах и мокрым ртом. Он смотрел на меня, как на сверкающую в центре комнаты звезду, и это заставило меня хотеть дать ему каждую каплю удовольствия, которое только может ощутить альфа. Одной рукой обхватив его чуть ниже, а другой схватившись за бедро, я молча говорил ему взять, взять, взять. Я подгонял его качнуть бедрами вперед, что он и сделал: первый толчок был легким, а последующие с рассчитанной аккуратностью становились все глубже и глубже, вторгаясь и выходя из моего рта, двигаясь по моему языку и между губ. Я подумал, любил ли он откровенные звуки происходящего так же, как и я: мои нечаянные вздохи и стоны, когда он погружался глубже или резко подавался вперед, на секунду потеряв контроль, когда в крохотный миг неистовства тянул меня за волосы. Звуки были влажными и приятными, с еле слышным похлюпыванием моего движущегося вверх-вниз рта, от которых мы оба становились безумными. Он позволил себе наслаждаться процессом – замедляясь, ускоряясь, замедляясь вновь – пока не нашел для себя удобное положение: присогнув колени и легко покачивая бедрами. Я наблюдал за его лицом, когда на моем языке он стал каким-то образом еще тверже: сведя брови, он выглядел, словно ему почти больно, и рукой схватил мои волосы. – О-о, – выдохнул он, и тут же я вспомнил его слова, распознал их в его взгляде: «Я хочу это. Хочу, чтобы ты сосал мой член, и так жадно, что взглядом бы умолял, чтобы я позволил тебе проглотить». И тогда я, умоляя, поднял на него взгляд. – О, дорогой. Я… о-о, о боже. Да Да – Ох. О-о. Я уже… О-о, я… Его глаза закрылись, член на моем языке стал еще больше, и с беспомощным стоном он излился своим теплом в глубину моего рта. Руки ЮнГи обмякли, прежде чем упасть на мои плечи. Я отстранился, глотая и целуя головку и бедро, и сел на пятки. Открыв глаза и глубоко вздохнув, он посмотрел на меня. – Ну. Да. Это было… Я оглядел его все еще твердый член, возвышающийся над расстегнутыми брюками, яркие отпечатки моих губ на торсе и выражение изумленного блаженства на его идеальном рте. Глядя на него, я сказал: – Я чувствую себя преступником, оставившим очевидные улики. Осмотрев свое тело, он засмеялся. – Ни капли не ощущаю себя жертвой преступления, – его широкие ладони опустились вниз, убирая себя обратно в боксеры и застегивая брюки. – И совершенно не могу подобрать слова. – Это хорошо, – я провел кончиком пальцам по уголкам рта, горделиво усмехаясь. Он наклонился и, поддерживая меня за локоть, помог мне встать. – Твои колени… – В порядке. Мы молча в четыре руки застегнули его рубашку, и я погладил его по плечам, пока он аккуратно завязывал галстук. Мне бы хотелось, чтобы он притянул меня в свои объятия и поцеловал, попробовав вкус своего удовольствия с моих губ. – ЧиМин? Я посмотрел ему в лицо. – М-м-м? – Спас… Я ладонью закрыл ему рот, чувствуя как мое сердце упало. – Не надо. – Не надо благодарить? – спросил он из-под моих прижатых пальцев. – Нет. ЮнГи выглядел растерянным, прежде чем мягко убрал мою руку. – Но это было изумительно. – Для меня тоже. Его взгляд напряженно изучал мое лицо. – Действительно? – Если хочешь кого-то так же сильно, как хочу тебя я, то дарить удовольствие почти приятнее, чем получать. Он замолчал, большим пальцем поглаживая мою нижнюю губу, на которой, скорее всего, не осталось ни следа помады. – У меня все размазалось? – спросил я. – М-м-м, – промычал он, наклоняясь и оставляя на моих губах поцелуй. – Еще как. И мне это нравится. Он снова наклонился и углубил поцелуй, приоткрыв губы, посасывая и наконец поглаживая своим языком мой. Отстранившись, он наблюдал за своим указательным пальцем, выписывающим маленькие круги на моем горле. – Я до сих пор немного поражен этой… – начал он, после чего покачал головой и сжал губы. – Интенсивностью? – подсказал я. – Да. Интенсивностью. Но я не всегда уверен… – я ждал, когда он закончит, но он просто кивнул и тихо сказал: – Что все хорошо. Внезапно до меня дошло, что имел в виду ХоСок про не дать ему закрыться в себе. Это не о соблазнении ЮнГи первым делом. Речь о том, чтобы удержать его от возвращения обратно в свою нору. – Позволь, я приведу себя в порядок, – я встал на цыпочки, поцеловал его в щеку и направился к двери. Открыв, я выглянул в коридор и понесся в туалет. Оказавшись внутри, я осмотрел свое отражение в зеркале: припухшие розовые губы, немного помады по контуру, слипшиеся ресницы от выступивших слез, когда я сосала его. Мне и не нужно было, чтобы ЮнГи закончил ту мысль. Я и так знал, что он хотел сказать, даже если сам об этом понятия не имел: «Я до сих пор поражен этой интенсивности… Но не уверен, что делать с тобой после этого». *** Если ЮнГи и был рассеян в этот день, он этого не показал. Его внимание едва отрывалось от спикера, представляющего один план за другим. Он подробно все записывал, не глядя в мою сторону. А я все еще помнил его форму у своих губ и как у него незадолго до оргазма перехватило дыхание. И все еще не мог поверить, что сделал это в нашем офисе. Мое безрассудство явно обострилось. Будь я проклят, если бы когда-нибудь стал извиняться за что-то, связанное с сексом, но мне бы не хотелось, чтобы это сделало меня безответственным. Тем не менее… после такого утра и минета, когда он вновь погрузился в свои мысли, я чувствовал себя неуверенно. А я терпеть не могу чувствовать себя неуверенно. Я скользнул ногой под столом и коснулся его. Он потрясенно посмотрел на меня, и по его выражению лица я заметил, когда он понял, что в моих мыслях звучало: «Мне нужно знать, все ли с тобой в порядке после произошедшего». И так же, как мои поцелуи были спрятаны у него под одеждой, его лодыжки сжимали мою под столом. Секрет для двоих. Я не мог и подумать, сколько чувствительных точек может быть на человеческой стопе, но в течение последовавших двух часов я прочувствовал каждую. Я замечал каждое движение и каждое прикосновение ткани. Тепло его тела было так близко, но я ничего не мог сделать. Это сводило с ума. Когда он встал взять слово, я впился взглядом в те места, которые, я знал, помечены розовым. Мое лицо оставалось бесстрастным, но внутри у меня все полыхало. *** Пребывание в Корее не уменьшило мои лондонские обязанности. Когда не был с ЮнГи, у меня появлялось дополнительное время. Моя курсовая была закончена, но если я надеялся попасть осенью в программу профессора Фостера, мне нужно еще многое наверстать. На этом этапе я ничего не мог себе позволить упустить, поэтому в этот день я решил отказаться от общего ужина, несмотря на то, что это могло бы быть временем с ЮнГи. Как топ-менеджер и лидер, ЮнГи отказаться не мог. Поэтому, извинившись передо мной взглядом, он сказал остальным, что встретится с ними через полчаса в ресторане. Я направился к лифту и слегка вздрогнул, когда он последовал за мной. Мы могли бы провести каждую секунду вместе в последние две недели, но сегодня вечером будем порознь. Я ощущал себя немного капризным и не желал им делиться. – Все в порядке? – тихо спросил он, когда следом за нами вошли несколько человек. – Я хорошо, – оглядываясь и улыбаясь ему через плечо, ответил я. – Просто нужно несколько часов поделать взрослые дела, и от этого я ощущаю себя немного проказливым. Он не мог поцеловать меня или физически как-то еще ободрить меня. Из-за этого я чувствовал себя так неустойчиво. Наши отношения начинают мне казаться построенным карточным домиком, и поэтому я понял, почему он не спешил в физическом плане: между нами все еще так непонятно. Не было такого, что я ощущал его как ух ты, он мой альфа. Часть меня подозревала, что все осложнилось, когда я рассказал ему про Тэёна. Я не врал, когда говорил, что все еще иногда думаю о случившемся, но я выуживал из случившегося моменты, которыми могу гордиться, которые могу проработать, чтобы плохое не могло мне диктовать, что я должен чувствовать. Мне нужно убедиться, что он это понимал. – Поработаешь в отеле? – спросил он. Я кивнул, когда он последовал за мной к выходу из здания. – Я провожу тебя. Улыбнувшись ему, я прошептал: – Спасибо. Сигналя, мимо нас пронеслось такси. Нас хлестал холодный мартовский ветер. ЮнГи приобнял меня, неуклюже направляя нас сквозь толпу, и наклонился к моему уху. – Если я забыл тебе сказать, мне безмерно помогает твоя откровенность. И вот запорхали бабочки. Целая стая. Мы болтали о встрече, о том, что нас ждет на саммите в следующие несколько дней. Он держал меня за руку, и я с гордостью отметил, что приноровился к его большим шагам, и мы легко шли вдвоем. Но оставалось что-то, повисшее в воздухе между нами. – Ты хотел откровенности? – шепотом спросил я в лифте, пользуясь моментом прильнуть к нему. – Да. Я поднял голову, чтобы посмотреть ему в лицо. – Сегодняшнее было слишком рано? Он сглотнул, тут же поняв, о чем я. – Может быть, немного. Но я не уверен, что хотел тебя остановить. Или что мог. Я закрыл глаза, чувствуя дурноту. – Или что должен был, – тихо добавил он, пальцем приподнимая мой подбородок, чтобы встретиться со мной взглядом. – ЧиМин, это было бесподобно. Я кивнул, выдавив из себя улыбку. – Потом придешь ко мне? Когда вернешься с ужина. Он долго смотрел на меня, удерживая мой взгляд, затем кивнул и наклонился, чтобы оставить на моих губах сладкий поцелуй. – Если захочешь, возьми, чтобы войти, – сказал я, кладя в его руку дополнительную ключ-карту. – У меня будет куча всего, чтобы сделать, и, может, я буду не спать всю ночь или же… кто знает, вероятно, ты найдешь меня спящим за столом в луже собственной слюны. Он расхохотался, и в этот момент мое обожание его ощущалось ударом в живот. Еще раз меня поцеловав, он убрал карту в карман. Я вышел из лифта и помахал ему рукой, наблюдая за его исчезновением за закрывающимися дверями. *** Меня разбудил электронный звук открывающегося замка. Треугольник света от открывшейся двери тут же исчез, когда она закрылась. Как и предупредил, я работал до тех пор, пока вообще мог держать глаза открытыми, после чего оттащил себя от стола, разделся, нацепил футболку и рухнул на кровать. Дверь заперли, и в тусклом свете, льющемся из окна, я увидел силуэт ЮнГи, тихо снимающего с себя пиджак и рубашку, после чего севшего у моих ног. Я почувствовал, как под его весом прогнулся матрас, и ждал, что он что-нибудь скажет. Тишину нарушало тиканье его часов, прежде чем он наконец заговорил. – Не спишь? – прошептал он в темноту. Эта тишина все завязала узлом в моем животе. Что произошло, с тех пор как я оставил его в лифте? Он всю ночь думал и надумывал лишнего, пытаясь понять, что же между нами происходит? У меня было ощущение, что я примерз к кровати и никак не мог вымолвить ни слова, и тут же я подумал, что будет, если я так ничего и не отвечу? Заберется ли в кровать и свернется рядом со мной? Или же встанет, оденется и уйдет? Мне было страшно выяснить. – ЧиМини? – Который час? – наконец спросил я. – Около часа ночи. Я сел, подтянув колени к груди. – Только что закончился ужин? – Нет, – и хотя мне не было видно выражение его лица, я заметил, как он провел рукой по волосам. – Последние два часа я провел внизу. Мое сердце забилось быстрее, и я уже не был уверен, темнота – это благословение или проклятие? Он два часа сидел внизу? – Почему? Он издал сдержанный смешок. – Я думал о том, что мы сделали утром. – Ох. – Ты не удивлен? Убрав волосы со своего лба, я спросил себя, насколько честным я должен быть. – Думаю, я больше бы удивился, не обдумай ты это. – Я такой предсказуемый? – Я бы назвал это последовательностью, – ответил я. Молчание длилось, пока я стал не в состоянии его выдерживать. – Ты хочешь поговорить об этом? Мгновение он молчал, после чего я почувствовал, как он кивает. – Думаю, да. Да. Я улыбнулся в темноте, понимая, что это для него большой шаг. – Я думал о том, как, должно быть, это сбивает тебя с толку. И как, вероятно, это ставит все с ног на голову из-за смешанных сигналов относительно физической составляющей наших взаимоотношений, – он сделал паузу и взял мою руку в свою, поглаживая кончиком пальца мою ладонь и останавливаясь на моем запястье. – Я сказал тебе, что не хочу торопиться, а потом… – он приподнялся и поставил колено на матрас, чтобы полностью развернуться ко мне лицом. – А потом отреагировал, накрасив тебе губы и… – И я не возражал, – признался я. – Я понимаю, что мы не всегда сможем следовать какому-то сценарию. Иногда ты можешь сделать что-то под влиянием порыва, после чего обнаружить себя по уши в вопросах. Пока мы честны друг с другом, не думаю, что существует какой-то правильный или не правильный путь. Некоторое время он обдумывал сказанное, после чего сказал просто: – Спасибо тебе. – И ты не единственный со склонностью все усложнять, – заметил я. – Просто я больше все проговариваю и скорее кидаюсь в омут с головой. – На самом деле это заставляет меня чувствовать себя лучше. Молчание. – Раз уж мы честны, могу я задать тебе вопрос? Он сжал мою руку. – Конечно, дорогой. – Скажи, ты захотел не торопиться отчасти из-за того, что я вчера тебе рассказал? И снова молчание, после чего я почувствовал, как он заерзал на матрасе. – После того, что он сделал с тобой, – ответил он, – я чувствую, что должен… – Мне нужно, чтобы ты остановился прямо сейчас, – сказал я. Я был прав. Дело было не только в его нерешительности; он не хотел торопить меня. – Я рассказал о произошедшем с Тэёном, потому что доверяю тебе, и потому что ты спросил. Я хочу, чтобы ты больше знал обо мне, так же, как и я хочу знать о тебе. Случившегося со мной не отменить, потому что это часть моего прошлого, но я не хочу, чтобы ты как-то иначе со мной по этой причине обходился. Я не стеклянный, и мне не нужно, чтобы ты осторожничал. Не таким образом. Ты должен доверять мне, чтобы я сказал тебе о своих границах, так же, как хочу услышать о твоих. Он наклонился вперед, потирая лицо руками. – В этом и суть. У меня совершенно нет в этом опыта, – сказал он. – Наше такое легкое общение – для меня это все еще некоторое откровение. Мой брак был вместилищем двух одиночеств, я уверен, – быстро добавил он. – И я боюсь, что дело было не просто в ЮнГи и АйЮ, а во мне. Знаю, что не достаточно проговариваю, и что, если т… кто-то будет стараться вытягивать из меня каждое слово клещами? – ЮнГи… – И что будет, когда первый порыв пройдет, и ты поймешь, что я не тот, кого ты нарисовал в воображении? Я… Я не совсем уверен, что знаю, как с этим справиться. – Для меня очевидно, насколько мы тут разные, – ответил я. – Ты недостаточно делишься, что у тебя в душе, тогда как я наоборот, – он засмеялся и провел тыльной стороной пальцев по моей щеке. – И если честно, меня расстраивают попытки расшифровывать, о чем ты думаешь. Например, сегодня утром. Я не говорю, что хочу быть в курсе каждой проносящейся в голове альфы мысли… но я нуждаюсь в ком-то, кто поговорит со мной. Кто выйдет за пределы своей зоны комфорта и встретится со мной на полпути. Я хочу этого для себя. Тишина в комнате ощущалась так явно, будто была одушевленным существом, третьим лишним. Моменты, когда я пытаюсь расшифровать его мысли? Вот сейчас один из них. Тут меня осенило, и я подумал, должен ли принять во внимание его неуверенность и уточнить, что под «кто-то» я подразумевал именно его. Но ЮнГи, казалось, был готов сделать еще один шаг вперед. Подавшись вперед, он обхватил мою шею сзади и прижался своим лбом к моему. – Я постараюсь, – проговорил он. – Ради тебя я постараюсь.