... Секрет

ЧиМин Моя влюбленность в Мин ЮнГи была тайной лишь теоретически. Мы оба это знали. И тот факт, что я еще не сказал это вслух, – всего лишь формальность. Я видел по его лицу, что он понял – это его выражение обожания и легкой настороженности – и вел себя так, будто я стеклянный и вот-вот упаду, и от меня останутся одни осколки. Это настроение тяжело повисло вокруг нас, и трудно было не стать болезненно чувствительным. Мое неприкрытое обожание, его постоянная настороженность – я и не знаю, что хуже. Молчаливое признание словно было написано у меня на лбу, и все же он ничего не сказал. Как и я. ЮнГи вытер нас обоих полотенцем, и почти сразу же мы рухнули на кровать. На его? Мою? Я даже не уверен. Да и имеет ли это значение? Мой оргазм расплавил кости, но у меня по-прежнему сна было ни в одном глазу. – Если бы ты сейчас мог быть, где угодно, где бы ты хотел находиться? Мы лежали в тишине и без света, и ее нарушали только шум машин за окном и изредка доносящиеся из коридора голоса. Растянувшись на животе и обхватив подушку, он посмотрел на меня в темноте. Мне очень нравилось, что я знал, как он спит. Это так интимно: знать об этом, и часть меня была рада, что я был одним из тех немногих, кто знал о нем нечто, недоступное другим. – И не отвечай «именно здесь», – пробегая пальцем по его плечу, добавил я. Его кожа гладкая и все еще теплая после душа. Я немного нажал, разминая мышцы, и он вздохнул от удовольствия. – Где-нибудь еще. Висевшая высоко в небе луна полоской света выхватила из темноты его тело. Я наблюдал, как он нахмурился, обдумывая мой вопрос. Сам не знаю, зачем я об этом спросил. Возможно, потому, что после нашего душа я ощущал себя уязвимым, и из-за этих сомнений я затосковал по дому. Может, потому, что между нами рухнула стена, когда я видел сегодня, как он отдался музыке и движущейся вокруг нас толпе. Или же это просто моя попытка проникнуть внутрь его безумно сложной головы. Точно не знаю. – Хм-м-м, говоришь, где-нибудь еще? Лежа рядом с ним, я кивнул. Обнаженной кожей я чувствовал прохладу простыней, но от его тела шло тепло. – Почему я не могу ответить «именно здесь»? – слегка щелкнув меня по носу, спросил он. Я пожал плечами, и он передвинул ногу, зацепил мою и придвинул меня чуть ближе. Это маленькое движение заставило меня улыбнуться. – Когда мы были детьми, у отца был друг, который работал в Ellan Road, это футбольный стадион в Западном Йоркшире. ХоСоку тогда было достаточно лет, чтобы водить машину, и он иногда брал меня с собой – раздражающего младшего братца. Чтобы погонять мяч и надрать задницы. Лидс Юнайтед играл на Ellan Road, – с уважением добавил он, – футбольный клуб, за игрой которого я следил по телевизору всю свою жизнь в родительском доме. Я стоял на трибуне, кричал и поддерживал команду, после чего оказался на траве, как и те, кого я почти боготворил. Мне хотелось бы когда-нибудь вернуться туда с моим братом. Посмотреть, такой ли он большой. – Я бы тоже был не прочь посмотреть, – уже ухмыляясь, заметил я. – Как вы с ХоСоком подростками носились по полю. По этому сценарию вы должны быть оба без рубашек, да? ЮнГи пригвоздил меня взглядом, от которого я не удержался от смешка. – Ну а ты, где бы хотел быть, мистер ЧиМин? – Я скучаю по Пусану. – Тебе не нравится в Лондоне? – Я люблю Лондон, получить возможность там жить – это как сбывшаяся мечта, но там дорого, дождливо, и я по всем соскучился. – По всем? – По моим соседям, Сыльги и ХюнинКаю. И особенно по сестре. – Наверное, трудно быть вдали от них. – Разница во времени – это отстой, – застонал я. – У нас есть четыре часа: ранним утром и поздним вечером, чтобы поболтать. ЮнГи кивнул, продолжая водить пальцами по моим волосам. Я начинал чувствовать, что мои глаза закрываются. – Но ты останешься в Лондоне? – спросил он, и я задумался, не показался ли в его интонации намек на тревогу. – По крайней мере, пока буду в аспирантуре. – Значит, пару лет. Ответ вертелся у меня на языке. – Надеюсь на это, – наконец ответил я. – Расскажи мне про Пусан. Каково там было расти? – Ты был когда-нибудь в Корее? – спросил я. – В Сеуле, – ответил он. – Прекрасная погода. Все вокруг темноволосые. – Сеул – это не Пусан, – сказал я, качая головой, но чувствуя тепло в груди от одних воспоминаний о доме. – Сеул – это цемент, машины и толпы. А Пусан – это золотые пески, голубое небо и кругом океан. Когда я был моложе, мы с Розе ходили к друзьям, что жили в несколько кварталов от пляжа. Загрузив всем необходимым корзины наших велосипедов, мы проводили там целые дни. – И что вы делали? – спросил он. – Ничего, – блаженно вздыхая, ответил я. – Мы просто весь день валялись на песке, играли в волейбол или читали, болтали или слушали музыку. Когда становилось жарко, мы прыгали в воду, катались на чьей-нибудь доске для серфинга, а когда хотелось есть, мы доставали упакованный ланч. Мама не видела нас с раннего утра и до позднего вечера. – Звучит потрясающе. Я уже представляю себе омежку-подростка ЧиМини, – обернув вокруг пальца прядь моих волос и потянув, сказал он. – Выгоревшие на солнце волосы и веснушки на носу. Загорелая кожа и крохотные трусики, – сообразив, как это прозвучало, он кашлянул и добавил: – В этом сценарии мы имеем в виду подростка ЮнГи. Укутавшись в простыню, я расхохотался. – Знаешь, Пусан – это прекрасное место. Прежде чем уехать из Кореи, я делил большую квартиру с двумя своими лучшими друзьями. Из окна нашей столовой был виден океан, – сказал я, почти физически ощущая боль, что скучал по ним. – С нашими рабочими графиками мы не часто виделись, но за-то когда нам это удавалось, с чашками капучино мы задерживались допоздна, зачастую встречая рассвет над пристанью. Возможно, именно поэтому уехать оказалось так легко… Мы стали настолько занятыми, что едва виделись друг с другом. – Возможно. Или же просто ты знал, что есть что-то еще. Ждущее тебя. Я довольно долго смотрел на него, думая, имел ли он в виду аспирантуру, работу или нечто большее. – Тебе стоит там когда-нибудь побывать. Поваляться на пляже. ЮнГи сморщил нос от явного неудовольствия, но я все равно потянулся к нему поцеловать. – Пляж? – Ты ведь даже и не думал, что тебе понравится концерт. Помнишь? Иногда весело потупить. На мгновение замолчав, он кивнул и наклонился ко мне для еще одного поцелуя. – Думаю, ты прав, – не отрываясь от моего рта, сказал он. – А что ты скажешь про Инчхон? Тебе тут нравится? – Он большой и шумный, но… в некотором роде бодрящий, – сказал я, не поднимая взгляд. – Может быть, ты еще вернешься. Я слегка пожал плечами. – Может. И не без компании. – С кем-нибудь, кто купит тебе хот-дог и будет поддразнивать с выбором горчицы? – И прижиматься ко мне в поезде? – Именно. Значит, сначала аспирантура, а потом ты куда? Вернешься в Пусан? Мы были так честны сегодня, что мне не хотелось это терять. – Точно не знаю, – ответил я. – Это от многого зависит. – От чего? Аспирантура, поиск работы и жилья. Ты. Я. – От аспирантуры, – сказал я. – И от работы, которая позволит оплачивать жизнь здесь. – Совершенно уверен, ничего из этого не будет проблемой. – Ты знаешь, я по-прежнему хочу попасть в программу Фостер. – Ты попадешь. Норман Фостер будет полным тупицей, если упустит кого-то вроде тебя. Ты блестяще справишься, ЧиМин. – В последнее время я много отвлекалась, – поправил я его. Он погладил меня по спине, провел по ягодицам и остановился на бедре. – Ох, но нам скоро ведь домой, да? – Думаю, мы оба понимаем, что Инчхон был не просто отвлечением, – откровенно заметил я. – Так можно сказать про нас обоих, – прижав большой палец к моей коже, сказал он. – Что будет, когда мы вернемся домой? – озвучивая вопрос, который мы оба избегали. Через два дня нам уезжать. Билеты куплены. По почте мне пришло уведомление, что на рейс нужно зарегистрироваться не раньше, чем за сутки. Все произошло так быстро, но будет ли продолжение? Мы решили не задействовать физическую сторону наших отношений, пока он не будет уверен, что любит меня, но что это означает для остальных? Мы пара? Скажем ли мы об этом кому-нибудь? Он поморгал, и стало ясно, что он не ожидал моего прямого вопроса. – Там будет видно, – сказал он. – На работе, конечно, многое будет иначе, но вне ее все останется, как сейчас. Его напряженный взгляд отражал такой же мой. Не знаю, какая из фраз мне нравилась меньше. «Там будет видно» звучало, будто мы висели на волоске и с этим как-то надо было мириться. «На работе многое будет иначе». Конечно, будет, еще бы. «Вне ее все останется, как сейчас». Я был жадным. И не хотел, чтобы все оставалось, как сейчас. Я хотел большего. Его всего, целиком. *** Почти три дня спустя мы с чемоданами вышли из аэропорта Хитроу. Небо было темно-серым, прохладный воздух пах влажным асфальтом и выхлопными газами, но он чувствовался таким родным. На протяжении большей части полета ЮнГи держал меня за руку, все более уверенно позволяя себе прикасаться ко мне, и даже сейчас стоял близко, соприкасаясь со мной телом. Он предложил поехать к нему, но мы были слишком измученными и вряд ли бы поспали, будучи вместе. Каждый из нас отсутствовал несколько недель, и были люди, с кем нужно связаться, плюс еще проверить почту, и после девятичасового полета я ни о чем так сильно не мечтал, как о душе и своей кровати. Тем более что ЁнДжун просил меня быть в офисе на следующий день, чтобы отчитаться, и еще потому что он «целый месяц не видел мое милое лицо». Нам с ЮнГи стоило бы поговорить, чтобы запланировать, как вести себя на работе, но вместо этого мы тяжело привалились друг к другу, стараясь насладиться этими минутами. Он держал обеими руками мою, когда пейзаж за окном сменился с вида трассы на вид улиц, и к тому времени как такси остановилось у меня перед домом, все, что я мог сделать, – это поцеловать его на прощание – с большим энтузиазмом, ведь мы сидели на заднем сидении – после чего поковылять с чемоданом к входной двери. Этой ночью шел дождь, потоками стекая по окнам. Я так и думал, что в первую ночь по возвращении в Лондон пойдет дождь, будто подчеркивая возвращение к обычной жизни. Я был уже в постели, после душа и укутанный в любимую пижаму, когда лежащий на тумбочке телефон завибрировал. «Жаль, что не вижу тебя на соседней подушке, мне этого не хватает», – гласило сообщение, и в моей груди все вспыхнуло теплом. Он делает это – старается – как и обещал. «Скучаю по твоим милым звукам, которые ты издаешь во сне», – набрал я в ответ, уже улыбаясь и зная, каким будет его ответ. «Я слишком мужественный, чтобы считаться «милым», мистер Пак». Я расхохотался, и мое сердце заколотилось сильнее. «Возможно, мне потребуется в ближайшее время снова увидеть тебя без одежды, просто чтобы убедиться». Где-то с минуту ничего не было в ответ, а затем появился значок, говорящий, что он что-то пишет. «Не могу дождаться, чтобы увидеть тебя. Эта кровать слишком большая для одного». Мои пальцы дрожали, пока я набирал ответ, а щеки болели от улыбки. Он действительно это делал. Мы это делали. «Я тоже не могу дождаться, чтобы увидеть тебя». «Тогда до завтра. Приятных снов, дорогой». Если сердце способно лопнуть от счастья, то мое уже было на грани. Наконец я заснул под звуки дождя и с улыбкой на лице, засунув телефон под подушку. Беспокойный голос в моей голове молчал.