... Секрет

ЮнГи Несмотря на мое предложение встретиться где-нибудь на нейтральной территории, АйЮ настояла, чтобы я пришел к ней в квартиру – бывшую нашу – на ужин. От разговора с ЧиМином у меня осело сожаление, а в животе поселилось неприятное напряжение. Выйдя из офиса, я написал ему, что позвоню позже или зайду, если он не против, но он ничего не ответил. Я знал, он обижен, что я решил поговорить с АйЮ, и не мог его за это винить. Но при этом надеялся, что позже он поймет мои намерения. В конце концов я не собирался возвращаться к АйЮ, я был с ЧиМином. Мы были парой. Но ЧиМин хорошо заметил: почему тогда я иду ужинать с бывшей женой? Мог ли я честно ответить, что единственная причина, по которой я согласился, это дать АйЮ высказаться, почему мы могли по-настоящему двигаться дальше? Была ли часть меня – и не важно, насколько маленькая – которая хотела знать, можем ли мы найти что-то общее и больше общаться? Ведь мы уже жили в одном ритме друг с другом. И вернуться было бы легко. Но эта мысль вмиг стала казаться неудачной, и горло оцарапало чувство вины. Я ведь на самом деле двигался вперед. И не оглядывался с тоской или болью на свой брак, в котором было одиночество и отсутствие страсти. Это даже не ощущалось браком с лучшим другом, скорее совместное проживание с коллегой. Собирался ли я сказать ей, что мое отношение к тому, что было между нами, изменилось? Шел ли я на эту встречу, потому что, охваченный своим счастьем, всего лишь чувствовал себя нехорошо по отношению к бывшей жене? Прежде чем прийти на ужин, мне хотелось позвонить ЧиМину и сказать, что нет, у АйЮ нет ни единого шанса и, возможно, с моей стороны было неправильно позволить ей так думать из-за самого факта моего прихода, но тайной части меня было любопытно: никогда за все время наших отношений АйЮ не говорила так открыто и умоляюще, как этим утром по телефону. И это настолько меня поразило, что я на несколько минут забыл об ожидающем меня ЧиМине, чтобы я подбросил его домой перед работой. Но к тому времени как я вышел из ванной, прикрыв рукой динамик, чтобы попросить его подождать еще минутку, он уже ушел. Еще на ступенях я уловил запахи пасты, которую готовила АйЮ – мою любимую, с копчеными колбасками, перцем и тимьяном. Я так же услышал музыку – мою любимую запись Брамса из венской филармонии. Входная дверь была не заперта, и ее по-прежнему можно открыть, толкнув плечом. Я наклонился погладить Холли, который прибежал меня встречать и, встав на задние лапы, уперся передними мне в колени. – Хороший мальчик, – почесывая его за ушами, похвалил я. Услышав стук тарелок по столу, я поднял взгляд. На нашей кухне стояла АйЮ, босая, в обычных хлопковых брюках, футболке и фартуке. Я моргнул, раскрыв рот. Я редко видел эту омегу без жемчуга. Повернувшись ко мне, она широко и ослепительно улыбнулась. Я вмиг почувствовал раздражение. – Привет, – сказала она, беря со стола второй бокал красного вина и подходя ко мне. Она передала его и потянулась поцеловать меня в щеку. – Добро пожаловать домой. Я захотел повернуться и уйти прямо сейчас. Находиться здесь ощущалось предательством. Я чувствовал себя так, будто моя кожа превратилась во влажную шерсть и повсюду чесалась. Это было не правильно, я знал это. И ЧиМин тоже знал. – К тебе домой, – напомнил я ей, осторожно поставив бокал на буфет. – Я живу в нескольких остановках метро отсюда. Она отмахнулась от меня, возвращаясь к столу, где накладывала пасту в две тарелки. – Я до сих пор не видела твою квартиру. – Там не на что смотреть, – пожав плечами, ответил я. АйЮ кивнула мне в сторону столовой, и я слегка вздрогнул. Я едва пробыл здесь две минуты, и она уже вела меня к столу, будто я просто пришел с работы. Никаких разговоров, никаких вопросов, как дела. И, уж конечно, никакого игривого подтрунивания. Я последовал за ней. Было сюрреалистично видеть стол с цветами и свечами, подставки под тарелки, которые мы получили от семьи Шорт в подарок на свадьбу. Подсвечники, подаренные ее родителями на нашу пятую годовщину. Когда мы жили здесь вместе, АйЮ готовила только по важным событиям, и каждый раз она делала из этого величайшее событие, демонстрируя, как много она делает каждый день во имя нашего брака. Я чувствовал в кармане свой телефон, теперь сильно жалея, что не позвонил ЧиМину перед приходом. Мы сели. АйЮ передала мне перец и положила салфетку себе на колени. Холли свернулся калачиком, положив голову мне на ступню. На улице ездили машины, были слышны шуршащие звуки их шин на мокром асфальте. А внутри, как обычно, в столовой царила тишина. – Как прошел день? – наконец спросила она, с интересом глядя в свою тарелку. Мой день? А как насчет месяца или лучше последних одиннадцати лет моей жизни? – Он был… – начал я и остановился. Меня почти физически пронзило осознание: здесь, между нами, не было никакой тайны. Не было никакого секрета в молчаливой изоляции нашего брака. И так будет всегда между нами. АйЮ была одинока и с трудом находила опору в своей новой жизни. В каком-то смысле про меня тоже можно было так сказать. Я сосредоточился на повседневных делах, с головой ушел в спорт. И едва поднимал голову, чтобы увидеть, что ЧиМин смотрел на меня, влюбленный, уже несколько месяцев. А сейчас в ожидании, когда я закончу мысль, на меня смотрела АйЮ. – Это был странный день. И странный ответ, излишне приглашающий к новым расспросам. Но вернулась тишина, и я попытался приняться за еду. Все было знакомым: звуки, как она ест, запах деревянного обеденного стола и каменного пола на кухне. – А как твой? – в ответ спросил я, пытаясь как-то вывернуть на нормальный разговор. Но это не сработало. Еда тяжестью осела в желудке, а в голове не было никаких мыслей, кроме как о ЧиМине. – АйЮ, я не могу… – начал я, но она уже начала говорить, и услышать это было неожиданно: – Мы были ужасны вместе, да? Наконец сквозь мои беспокойные мысли прорвался смех. – Хуже некуда. – Я думала, мы могли бы… – она замолчала, и впервые с моего прихода я заметил в ней усталость и ранимость. Она провела рукой по лицу. – Честно говоря, не знаю, о чем я думала, ЮнГи, когда позвала тебя на ужин и поговорить. Я хотела тебя увидеть. Знаешь, я скучала по тебе. Не уверена, что раньше по-настоящему ценила тебя настолько, чтобы скучать по тебе. Подняв бокал вина к губам, я ничего не ответил. Я попытался взглядом сказать ей, что понял, и часть меня также рада ее видеть. И, конечно, я никогда не был хорош в нарочитой сентиментальности. Закрыв глаза, я вспомнил вчерашний вечер. А в этой столовой, которая раньше была моей, с женой, которая тоже раньше была моей, я ощутил причину, почему мне тошно здесь: я любил ЧиМина. Я любил его. – И просто, – ковыряясь в совей тарелке, продолжила АйЮ, – сейчас ты здесь, а я не знаю, что и сказать. С чего начать. Это все как-то слишком, правда? – она посмотрела на меня. – Слишком много привычной действительности, где мы не разговариваем. Это был еще один тревожный звоночек. ЧиМин рассказывал мне о своих чувствах и страхах, мечтах и приключениях. Хотел услышать мои. Он сделал так, что разговоры стали нашей привычкой, и я благодарен ему за это. Я говорил ему, как мне важна его искренность. Даже когда эта искренность меня ужасала. Он сегодня сказал, что ему нужно что-то рассказать мне – что он нуждался во мне. А я был не в состоянии достаточно отвлечься от собственных мыслей, чтобы его услышать. – Мне даже не нужно спрашивать тебя, о чем ты думаешь, чтобы понять: твои мысли где-то далеко, – тихо сказала АйЮ, вытащив меня из своих открытий. – Ты здесь из вежливости. Я ничего не сказал, но мое молчание было лучше любого ответа. – Я понимаю, правда. Я не была тебе хорошей женой, ЮнГи, теперь я это понимаю. И я была не права, думая, что все можно вернуть. Мне хотелось думать, что мы могли бы найти что-то, чего у нас раньше не было, но видя тебя здесь, выглядящего таким настороженным… Я понимаю и это. Это хорошо и действительно означает, что между нами все закончилось. – Прости, АйЮ, – положив вилку, сказал я. – Я хотел услышать все, что ты скажешь, потому что чувствую себя обязанным тебе. Но я и самому себе обязан тоже, чтобы понимать, что ты считала, будто мы все это время были в браке. Но это правда: я сейчас думаю о совершенно другом. – Хочу сказать, – сказала она, – что это настоящее потрясение, видеть тебя таким… расстроенным. Я снова извинился. – Это нечестно с моей стороны, но… – А ты помнишь, – перебила меня она, – что когда ты переехал, ты выглядел совершенно собранным? Что последнее, сказанное тобой, уходя, было «Ура»? Я отдала тебе папку с паспортом и другими документами, ты вежливо улыбнулся и сказал «Ура». Разве это не удивительно? Я наклонился, обхватив руками голову. – Я без грусти попрощался с нашим браком, АйЮ, но при этом что-то чувствовал. Просто не знаю, как это назвать или выразить. Ощущение провала, возможно. Или сожаление, – посмотрев на нее, я признался: – Еще облегчение. – О-о, – выдохнула она. – Я тоже это чувствовала. И потом вину за такое облегчение. И потом в течение нескольких месяцев меня эмоционально мотало вперед-назад. Как я могла провести так много времени с человеком, после ухода которого я почувствовала облегчение? И было ли в моих силах сделать этот брак лучше? Я грустно улыбнулся, согласно кивая. – Ладно, – сложив салфетку и положив ее на стол, сказала она. – Я бы хотела одного… – АйЮ, я влюблен. Слова вырвались так внезапно и грубовато, что мне тут же захотелось забрать их обратно. Поморщившись, я склонил голову. Прошло несколько секунд, прежде чем она заговорила. – Дорогой? – не глядя на нее, я слышал, как она сглотнула и выровняла дыхание. – Скажи мне, что она не причинила тебе боль. – Совсем наоборот. Думаю, это ЕМУ я сделал больно. – Ох, ЮнГи. Я откинул голову назад и посмотрел в потолок. – Извини. Я не хотел, чтобы это прозвучало так излишне откровенно. – Мне как-то легче внутри, зная, что ты двигаешься дальше, даже если это звучит слишком эмоционально, – она остановилась сделать глубокий вдох. – Я слышу это в твоем голосе, вижу в глазах. Это напряжение и нетерпение. Я никогда не вызывала у тебя такую твою реакцию. Знаю, что была с тобой порой просто ужасна. Но ты терпел это с таким невозмутимым спокойствием. Ты хотя бы представляешь, каково осознавать, что невозможно пробудить в тебе такой страстный отклик? Я посмотрел на эту омегу, с которой плохо обращался, от которой терпел подобное же. – Мне очень жаль, АйЮ. Она вымученно улыбнулась. – Не нужно. Это не твоя вина. – У тебя все хорошо? – тихо спросил я. – В целом да, – ответила она. – Были взлеты и падения. В первые месяцы после развода я была немного не в себе. Бесконтрольно тратила деньги, встречалась с альфами направо и налево. Ничего. Я ничего не почувствовал, когда она это сказала. – Недавно я встретилась кое с кем, и это куда более серьезно, – она играла с небольшой подвеской на кольце для салфеток. – И из-за этого в последние несколько дней я почувствовала панику. Это трудно – быть с кем-то другим, и страшно повторить прошлые ошибки. Мы с тобой так долго были вместе, ЮнГи, что быть с кем-то другим ощущается, будто я изменяю тебе. Я посмотрел на нее. Лично я так не считал, но прекрасно понимал, о чем она говорит про кого-то еще. Про то, как боишься этого. Подстраиваться по чью-то жизнь и выяснять и потребности. Постоянно беспокоиться о неудаче. – Он из тех, кого я знала и раньше, – она замялась. – С работы. В моем мозгу что-то щелкнуло. – Кай? – догадался я. В интонации АйЮ сквозила вина, когда она призналась: – Да, это он. Кай. Я вспомнил его взгляды в ее сторону. Меня поразило только то, насколько равнодушен я был на работе, бизнес-ужинах, или в офисе, когда я делал заезжал домой, чтобы завезти ланч или что-то еще, что она забыла. Кай же каждые пару секунд не мог удержаться от взглядов в сторону АйЮ, по крайней мере, когда я был рядом. Если бы кто-нибудь посмел взглянуть в сторону ЧиМина, как Кай на АйЮ, я стал бы совершенно невменяемым. Меня осенила догадка, и кровь стала обжигающе горячей: Ён так на него смотрел. – Но раньше между нами ничего не было, – сказала она. – Уверяю тебя, ЮнГи. – Я верю тебе. И не удивлен. Я видел, как он на тебя смотрел. Она засмеялась. – Да. Как и один омега у тебя на работе, когда я приносила бумаги тебе на подпись. У него сверкали сердечки в глазах, когда он замечал тебя. Я почувствовал, как внутри меня что-то сильно сжалось. Господи. Даже АйЮ это заметила. – ЧиМин? – спросил я, и произнесенное вслух его имя раскаленным шипом вонзилось в мою грудь. – Невысокий, красивый. Кажется, кореец? Мне нужно выпить. Кивнув, я поднял к губам бокал и сказал: – Это он. Глаза АйЮ округлились, когда она все поняла. – Он тот, с кем ты был? – она сделала паузу. – Тот, кого ты любишь? Я тут же снова кивнул. – Он так долго о тебе мечтал, и теперь вы наконец-то будете вместе? – АйЮ произнесла это, как школьница. И свидетельством расстоянии между нами было то, что она пригласила меня сюда для обсуждения идеи возвращения, но при этом так легко отпускала. – ЮнГи, это так романтично. – Как и у тебя со Каем? – Ну, я не уверена, что нас можно назвать парой, но что есть, то есть, – она подалась вперед и, наклонив голову, спросила: – Расскажи, что случилось. И вот так, опустив голову на руки и со стучащим от беспокойства пульсом где-то в горле, я признался АйЮ о нашем романе. Рассказал о Инчхоне, о том, что Ён не смог поехать, вместо него отправился ЧиМин. О чувствах ЧиМина, за месяцы до того как я о них узнал, о его красоте и чувстве юмора, о том, как мне всегда становилось легко рядом с ним. Я рассказал о своих страхах, желании и нерешительности. И, даже подозревая, что в этом не было необходимости, я рассказал, как понял, что он хочет от меня большего – более близкого общения – и как стремился к этому. – А потом я приехал сюда на ужин, – признался я. – Я не мог сказать ему, что это ничего не значит, не солгав при этом – потому что собирался выслушать тебя, АйЮ – но я не хочу, чтобы он решил, будто я возвращаюсь к тебе. Он выглядел разбитым, – застонал я, вспомнив отрешенное выражение его лица, и как он рассеянно бродил из кабинета в кабинет. – Я натворил ужасных дел. – ЮнГи, – мягко сказала она. – Тебе нужно все исправить. Я кивнул, чувствуя тошноту. Не знаю, будет ли это легко. Я чудовищно все испортил Она сделала паузу. – Я люблю тебя, ты знаешь? Ее голос прозвучал непривычно искренне. За весь наш брак она говорила это всего несколько раз, а сейчас слова вырвались с такой легкостью. Улыбнувшись ей, я ответил: – Я тоже тебя люблю, АйЮ. И снова вернулся ее командный тон: – Исправь все. *** Я сбежал по ступенькам на улицу, попутно набирая номер ЧиМина. Гудки шли и шли. Я еще ни разу не слышал его голос на автоответчике, и сейчас, в то время как мое сердце сжалось от паники, это только подстегнуло мое нетерпение. – Привет, это ЧиМин! Оставьте сообщение, я, наверное, просто отправлю вам смс, потому что я просто ужасен со звонками, но раз уж вы позвонили по этому номеру, значит, знаете это обо мне, и я уже прощен. Бип. – ЧиМин, – начал я. – Это я, ЮнГи. Я… – я замолчал, запустив руку в волосы. – Я только что вышел от АйЮ. ЧиМин, я не знаю, зачем пошел к ней. Я не должен был. Пожалуйста, просто перезвони мне. Я хочу увидеться с тобой сегодня. Это все был абсурд. Мне нужно тебя увидеть. Но даже спустя час он не перезвонил и не написал. *** Я пришел на работу гораздо раньше обычного, но с удивлением обнаружил, что ЧиМина еще нет. Хотя его друг ХиСын уже был на месте, и когда я подошел – прекрасно понимаю, что Хи в курсе наших отношений – он, нахмурившись, отвернулся от меня. – ХиСын? Он оценивающе посмотрел на меня. – Да? – Ты что-нибудь слышал о ЧиМине или знаешь, когда он придет? Выражение его лица сменилось с раздражения на озадаченность. – «Когда придет»? – На работу, – уточнил я, хотя, по идее, в этом не было необходимости. – Вы что, рехнулись? Я секунду подбирал слова, прежде чем остановился на: – Не думаю. Некоторое время он молча на меня смотрел. – Вы на самом деле не знаете, да? – повернувшись лицом ко мне, спросил он. – ЧиМина уволили, болван. Я моргнул. – Прошу прощения. Уволили? – Уволили. – Его уволили? ХиСын невесело рассмеялся и покачал головой. – Ему пришлось выбирать между стажировкой и отношениями с вами. И он собирался рассказать об этом вчера после обеда, но, кажется, у вас появились другие планы? О-о. О-о. Черт… Гребаный ад. Меня охватила паника, в результате чего мое сердце сильно сжалось, а потом резко заколотилось. – Он… – я с трудом дышал, оглядываясь вокруг, будто он на самом деле может оказаться здесь. Словно это была какая-то игра. Ён поставил его перед выбором: я или работа. И он выбрал меня. А я, не обратив внимания на его беспокойства, выбрал АйЮ. – Я мудак, – прошептал я себе под нос. Он фыркнул. – Вот уж точно. *** Я ворвался в офис ЁнДжуна, глаза застилало красным. – Ты, должно быть, мать твою, издеваешься. Вздрогнув, он резко встал. – ЮнГи. Молодая девушка-стажер, которую я не заметил, встала со стула напротив него и, пригладив юбку, тихо извинилась: – Прошу прощения. Мы оба посмотрели ей вслед; ее красота и молодость послужили спусковым крючком очередному взрыву в моей груди. Я с трудом дождался ее ухода и когда за ней закроется дверь, после чего повернулся к нему и низким от ярости голосом произнес: – Назови мне хотя бы одну причину, почему я не должен прямо сейчас долбануть твоей головой об стол. Ён поднял руки. – Это политика моего отдела, ЮнГи. Согласно правилам, которые я устно изложил с самого начала, когда ЧиМин только начал у меня работать, я не могу допустить личных отношений с начальством. – И когда же? – я кивком показал на дверь. – Это правило было изложено до приема на работу этой омеги, или это случится позже? – я подошел ближе. – До или после того как ты мне предложил оттянуться с ЧиМином? До или после того как ты восхищался его задом и ногами? Он моргнул и нервно сглотнул. – Я не уверен, что понимаю, на какой разговор ты ссылаешься, но ты найдешь его в письменном виде, я с удовольствием обсужу это с тобой. Я сухо засмеялся. – Значит, ты побывал в HR. Закрыв глаза, Ён повторил: – Согласно правилам, которые я устно изложил с самого начала, когда ЧиМин только начал у меня работать, я не могу допустить личных отношений с начальством. Закипая, я произнес: – Ты просто чертово посмешище. Надеюсь, ЧиМин опустошит твои карманы в суде. *** Если бы кто-нибудь мне месяц назад сказал бы, что я на работе познакомлюсь с омегой, влюблюсь и потеряю его еще до прихода в Лондон весны, я бы счел это нелепостью. Тем утром ЧиМин так и не появился в офисе, даже чтобы забрать вещи. Его отсутствие было как кричащая пустота: ни намека на его глуповатое хихиканье, ни игривого взгляда карих глаз. Когда я проходил мимо, все в кабинете стажеров казались подавленными. И уже в 09:30 – после моей стычки с Ёном мое кровяное давление, видимо, не собиралось возвращаться в норму – я едва мог сосредоточиться на лежащих передо мной документах. «Ты перезвонишь мне? – спросил я в сообщении. – Я все испортил. Мне очень нужно с тобой поговорить». Мое желание работать по-прежнему оставалось на нуле, когда я нажал «отправить». Каждые десять секунд я проверял мобильный, стараясь убедиться, что громкость звонка на максимуме. Обычно я оставлял его в ящике стола, когда уходил на совещание, но в этот раз взял его с собой и положил на стол. Мое краткое появление у него на ступеньках перед домом – это единственное, что связывало меня с ним. Сразу после ланча я услышал сигнал о сообщении и вздрогнул, как сумасшедший, опрокинув подставку с ручками. Внезапно выросшая надежда практически лишила меня возможности дышать. На чтение потребовалось совсем мало времени, и от этого мое сердце закололо. Его сообщение гласило: «Ищу работу». Стремительно печатая, я спросил его: «Дорогой, пожалуйста, позвони. Почему ты не сказал мне о произошедшем с Ёном?» Прошел час. Два, три, пять. Он не ответил. Я понял это как нежелание со мной общаться, и знал, почему, так что я выключил свой телефон, чтобы избежать соблазна просить его в бесконечной череде сообщений. Не в состоянии работать, я слонялся по коридорам, как лунатик, игнорируя брошенные украдкой в мою сторону виноватые взгляды Ёна и долгие и не уверенные Роба. Почти сразу, как вошел домой, я снова направился в офис, набирая его номер. Послышался один гудок – и мое сердце подпрыгнуло к глотке – затем еще один, и наконец после третьего он взял трубку. – Привет, – тихим и тонким голосом сказал он. Практически задыхаясь, мне все же удалось произнести: – ЧиМин, сладкий. Я мог представить картинку, как он поморщился, прежде чем ответить: – Пожалуйста, не называй меня так. Резко вдохнув, я ощутил боль в груди. – Конечно, прости. Он ничего не ответил. – Жаль, что ты не рассказал о разговоре с Ёном, – рассеянно складывая клочок бумаги на столе, сказал я. – Дорогой, я и не предполагал, что это вот так закончится. – Я собирался тебе это рассказать, но только не в офисе. Просто не хотелось там плакать, – он шмыгнул носом и прочистил горло, а затем снова замолчал. Отсутствие его привычной манеры болтать было таким ощутимым, и это болью отразилось во мне, будто легкие разорвало на куски, и стало нечем дышать. За исключением резких вздохов на том конце провода, с его стороны молчание было странным; и я подумал, не плакал ли он. – Ты в порядке, ЧиМин? – тихо спросил я. – Нормально, – пробормотал он, – Просто заполняю кое-какие анкеты. – А-а, – мой выбор был невелик: поговорить с ним, раз уж он отвлекся, либо я потеряю эту связь с омегой, которую люблю. Я рассказал ему о своем бесполезном ужине с АйЮ, и как под конец не осталось ни одного предмета обсуждения. Я понял это, едва войдя в свою старую квартиру. – Уверен, все это было ужасно для тебя, – прижав ладонь ко лбу, пробормотал я. – Я не могу говорить обо всем по телефону. А мне так о многом нужно сказать, – я люблю тебя. Я был дураком. – ЧиМин, прошу тебя, просто приди поужинать. – Я не могу, – просто ответил он. Поэтому, чтобы удержать его на линии, я продолжал с ним говорить, пока у меня не закончились темы, ощущая неуклюжесть и острое чувство потери. Я описал, что делал, когда пытался весь день отвлечься, как шел домой, как потом готовил ужин. Рассказал ему о своем разговоре с ХоСоком, и что ЮнДжи уже ожидал второго ребенка. Я продолжал говорить, пока не исчерпал нормальные темы и болтал уже ни о чем: об акциях, строительстве дороги на Euston Road, моей радости, что закончился дождь. Я хотел, чтобы он отругал меня. Хотел, чтобы рассказал обо всем, в чем я его разочаровал. Его молчание пугало, потому что это было совсем на него не похоже. Я предпочел бы миллион гневных слов секунде его сдержанности. Его мнение обо мне и уважение стали основополагающими для меня даже по прошествии всего месяца. Простая истина заключалась в том, что я чувствовал себя таким значимым рядом с ним и настолько беспокойным всего лишь спустя день без него. Он ни на кого не был похож. Но наконец, ощущая тяжесть его продолжающегося молчания, я его отпустил, упрашивая перезвонить, когда он почувствует, что готов. Прошли еще два дня без каких-либо известий от него, а я не был в состоянии выйти из дома, чтобы поесть, и не мог себе представить ничего лучшего, чем поспать несколько часов подряд. Я понимал, что находился в изматывающем унынии, которое раньше – скорее, в силу счастливого неведения – думал, можно избежать благодаря собственному умению держать себя в руках. ЧиМин – единственная омега, которую я когда-либо хотел, и перспектива, что он был в моей жизни только в течение тех четырех недель, была настолько угнетающей, что отозвалась внутри чем-то отвратительным. *** В первый уик-энд после того как я порушил доверие ЧиМина и побудил его молча закончить наши отношения мне удалось притащиться в офис, чтобы собрать отчеты и проекты. Планируя показать хотя бы видимость работы дома. Я давно не брился, был одет в футболку и поношенные джинсы, из которых не вылезал за последние тридцать шесть часов, и не уверен, что хотя бы раз взглянул на себя в зеркало перед уходом из дома. Было еще темно и настолько рано, что улицы еще хранили удивительную тишину, и это внешнее спокойствие вызывало у меня желание украсть его и поместить у себя внутри. Автомобили припаркованы на обочине, магазины еще нескольких часов будут закрыты. В офисном вестибюле было тихо, как в склепе. Я достал свои ключи от стеклянных дверей, с любопытством вглядываясь в сторону одинокого света где-то внутри. Свет шел из дальнего правого угла. Рядом с бывшим офисом ЧиМина. Моя рука сама собой потянулась к двери и открыла ее. Из того угла доносились звуки собираемых в стопку бумаг, фото-рамок и книг. – Эй! – позвал я, огибая стол, и тут же замер, увидев его в офисе для стажеров и его застывшую в воздухе на полпути руку, когда он встретился со мной взглядом. У него возникла такая же идея: прийти в офис рано утром в выходные, когда тут никого нет. Но, в отличие от меня, он не собирался поработать в уединенной обстановке гостиной, – ЧиМин паковал свои вещи. Мой желудок подполз к груди, перекрыв воздух. – ЧиМин? Ты здесь. Закрыв глаза, он отвернулся продолжить собираться. – Я уже почти закончил. – Не торопись. Я… Я хочу поговорить с тобой. На самом деле поговорить, вместо бессвязной болтовни по телефону тем вечером. Он кивнул, но ничего не ответил. Я неуверенно стоял, глядя на него и не зная, что делать. Его щеки были розовые, а нижняя губа влажной и покусанной. – ЧиМин, – начал я. – Пожалуйста, – прохрипел он, подняв руку, – не надо, ладно? Он произнес это с вопросительной интонацией, будто не был до конца уверен, что продолжать это ужасное молчание было неверным решением. Никогда прежде я не был убит горем, никогда, и это ясное осознание человека, кто провел большую часть своей жизни только в одних отношениях, тяжестью легло на все жизненно важные системы моего тела. Мне хотелось подойти ближе, повернуть его лицом к себе, наклониться и поцеловать. Просто поцеловать и сказать, что он единственный омега, которого, думаю, я когда-либо еще буду хотеть. Если он позволит мне, возможно, я готов умолять. Я на самом деле ощущал готовность дать название своим чувствам. Преданность и просьба простить. Обожание, отчаяние и страх. И прежде всего – любовь. Интуиция, однако, подсказывала мне дать ему пространство. Я повернулся и направился к своему офису. Позади меня звуки его сборов стали быстрее и громче, и я поморщился, желая, чтобы это было легче. Или я тут неправ? Или же сам себя сбивал с толку? Я обхватил голову обеими руками, желая понять, какого черта мне делать. Я рассеянно собрал файлы со своего стола и еще несколько по кабинету. Зная, что ЧиМин всего в нескольких шагах от меня, я едва мог сосредоточиться на стоящей передо мной задаче. Выйдя из своего офиса, я наконец-то выдохнул, когда увидел его посреди тихого офиса заматывающим скотчем свою маленькую коробку с вещами. Его волосы пребывали в беспорядке, будто он не уделял им внимание. Одежда болталась на нем и была неряшливой: бежевые брюки и грязно-серый свитер. Он выглядел так, будто его протащили сквозь дождевую тучу. Я скучал по нему. Скучал со скребущей болью, что, казалось, оставила глубокие шрамы в моей груди. Там, где я не мог до них добраться, расталкивая все ненужное, чтобы дышать, и чтобы сердце начало биться, и можно было жить в привычном ритме. У меня никогда не было склонности к мелодраматизму, но сейчас моя жалость к самому себе подавляла. Никогда прежде мне не приходилось никого ни в чем переубеждать, по крайней мере, не специально, и я ощущал себя совершенно не подготовленным к тому, что от меня в этом случае требовалось. – Знаю, что ты хочешь побыть один, – начал я, пытаясь не обращать внимания на то, как он поморщился от звука моего голоса. – И я понимаю, что обидел тебя настолько, что это невозможно будет забыть. Но, дорогой, я так сожалею. И если это хоть что-нибудь значит… – Наверное, я лишусь места в Оксфорде, – еле слышно сказал он. Я замер всем телом. – Как? – Помимо увольнения, Ён вложил письмо в мое дело. Он даже прислал мне копию – хотя после прочтения я не понимаю, почему он решил, что мне его нужно было увидеть – и там, если в двух словах, сказано, что я посредственный работник, потому что мои чувства к тебе сделали меня погруженным в свои мысли, что в итоге сказалось на качестве моей работы. Я шагнул вперед, от бешеной скорости крови ощущая боль в груди. – Во-первых, это чушь какая-то. Я сам слышал, как он не раз тебя хвалил. А во-вторых, он не имел понятия о твоих чувствах до нашей поездки! – Я знаю. И спасибо, что проговорился ему, – сухо сказал он и положил скотч на опустевший стол. – ЧиМин, – поспешил ответить я. – Я упомянул об этом совершенно ненамеренно, как чертов придурок, просто потому что я был в восторге от тебя… – ЮнГи? – перебил меня он, и я заметил, как его глаза заблестели от слез. – Не надо, ладно? Я понял. Ты не собирался ему говорить или, по крайней мере, не хотел, чтобы так все вышло. На самом деле меня не беспокоит, что ты сказал ЁнДжуну о моих чувствах, что были еще до поездки, и не думаю, что это имеет значение. Ён просто мудак из-за того, что сделал. Моя проблема в том, – сказал он, показывая на нас обоих, – что он не совсем неправ. Я отвлекся. Я был весь в своих мыслях. Дал тебе понять, что сделаю все, чтобы быть с тобой.… а ты вернулся к ней. – Я не вернулся. Еще не войдя в квартиру, я знал, что не собирался… – На прошлой неделе это выглядело… – хриплым от сдерживаемых слез голосом сказал он. – Складывалось впечатление, будто ты собираешься дать ей еще один шанс. – ЧиМин… – Я слишком погрузился в тебя. Я был так влюблен в тебя – и так долго – что проигнорировал признаки, говорящие, что ты не готов. Я признался тебе в любви спустя всего несколько недель, и ты явно не был готов заняться со мной сексом, но все же ты это сделал… – ЧиМин, прошу тебя, остановись, – я ощущал тошноту. Я не мог продолжать об этом говорить, и его слова ощущались разъедающим ядом. – …и на следующий день ты ушел выслушать АйЮ по поводу возвращения, предполагая при этом, насколько отчаянно я нуждался в твоем внимании, что, наверное, до сих пор ждал тебя бы здесь, если бы ты передумал, – когда он поднял на меня взгляд, слезы уже полились. – Я решил, что ты должен был это предположить, потому что я всегда все хочу обсудить, и что я хотел бы понять, как сильно ты хотел услышать сказанное ею, и что для тебя моя потребность чувствовать себя важным – на первом месте. Я открыл рот и снова его закрыл. – Думаю, ты допустил, что я решу, будто это отличная идея, потому что – ура! – АйЮ все-таки оказалась не роботом, у нее на самом деле есть чувства, и она собирается ими с тобой поделиться, – он вытер щеки. – А я так не решил. Мне бы хотелось, чтобы ты сказал ей, что она одиннадцать лет была твоей женой, чтобы обо всем этом говорить, и что у тебя есть омега, у которой есть преимущество в разговорах обо всем, что происходит в твоем уме и сердце. Он глубоко вдохнул и продолжил: – Господи боже, я настолько готов был услышать все, о чем ты был готов мне рассказать, даже если это означало обсуждение вашей с АйЮ сексуальной жизни после того как мы с тобой в первый раз занялись любовью. Просто охренеть, – он резко и невесело хохотнул. Еще никогда я не видел настолько неприкрытые эмоции. ЧиМин не подбирал слова, чтобы не обидеть меня, он просто выкладывал все, что накопилось. – Ты мог сказать ей, что вы встретитесь за ланчем, если ей нужно выговориться, или же послать долбаный e-mail. Но отправиться к ней на следующий вечер после нашего первого раза? Не быть в состоянии дать ей понять, что ты сейчас со мной? ЧиМин покачал головой, вытирая слезы. – Даже если то, что у нас было, произошло слишком рано, это продвижение вперед неловкими рывками было лучшим из возможного. У нас было нечто замечательное, нечто настоящее, и ты это знаешь. – Было, – согласился я. – И у нас это есть. Подойдя ближе, я положил руки ему на бедра. К моему огромному облегчению, он не отстранился, и я наклонился поцеловать его шею. – ЧиМин, прости меня. Он кивнул и уронил руки по бокам. – Ты сделал мне больно. – Я идиот. Отойдя, он закрыл глаза, чтобы взять себя в руки, а затем, к моему абсолютному ужасу, он взял свою коробку и направился в противоположную от меня сторону, прошел мимо ряда рабочих мест за перегородками и вышел из офиса, прежде чем я смог найти нужные слова, чтобы его остановить. *** Я принес рабочие папки домой только для видимости. Оставшаяся часть выходных была такой же бесполезной. Я спал. Ел. Напивался до отупения. Пялился в никуда. Телефон тревожно молчал. Я был рад, что не было никаких звонков ни от Ёна, ни от родственников, ни от АйЮ. Но всякий раз я чувствовал опустошение, когда, взглянув на него, не находил ничего от ЧиМина. Поэтому, когда он завибрировал там, куда я его зашвырнул несколько часов назад – на валявшуюся посреди комнаты подушку – прошло время, прежде чем я вытащил себя из транса и ответил. Я споткнулся и выругался, глядя на экран, но все же ответил. – Хо. – Я только что разговаривал с Хе-бин, – сказал он вместо приветствия. – М-м? – Мама под впечатлением. Хе-бин уже рассказала ей, что думает, ЧиМин может оказаться твоим единственным. Моя сестра в своем репертуаре. – Она даже ни черта не знакома с ЧиМином. – Судя по всему, это не имеет значения. Поднеся к губам стакан с джином, я сказал: – Ох, ну уж вы-то оба никогда не выдавали необдуманных решений. – Похоже, ты пьян. Вглядываясь в жидкость в стакане, я ответил: – Все к тому и идет. Еще я жалок. – Ой, да брось ты. Рассказывай, что случилось. – ЧиМин порвал со мной. Несколько секунд ХоСок молчал. – Он не сделал это. – Да, порвал. Наша связь в Инчхоне стоила ему работы, в то время как мне всего лишь погрозили пальчиком. И он думает, что теперь не попадет в программу Фостера. Он тяжело вздохнул. – Вот дерьмо. – А я отправился ужинать с АйЮ после ночи нашего первого секса, не зная, что ЁнДжун поставил его перед выбором: я или его работа. – И он выбрал тебя, – предположил мой брат. Я хохотнул, держа у рта стакан. – Именно. – Придурок. – Точно, – допив, я бросил стакан на пол. – Поэтому, разумеется, это была серьезная причина порвать со мной. – Значит, ты собираешься налакаться до потери пульса и валяться на диване, утопая в жалости к себе? – Ты же знаешь, как выглядела моя жизнь с АйЮ, – начал я. – А с ЧиМином… Я раньше никогда особенно не думал о детях или чтобы найти нечто, что есть у вас с ЮнДжи, но с ним я захотел все это, – я посмотрел в окно на небо и недавно распустившиеся листья, подрагивающие на весеннем ветру. – Я никогда не буду в порядке после этого. Он меня изменил, а я… Я не хочу становиться прежним, – в телефоне повисла тишина, и я поднял свой стакан и снова наполнил его. – Поэтому напиться, чтобы забыть о своей потере – звучит неплохо. – Или же, – предположил он со смехом, звучащим как «ты мудила», – ты мог бы отправить свою тупую задницу поговорить с Норманом. Мать твою, ЮнГи. Можно подумать, у тебя нет возможностей. Выясни, что ты можешь сделать, и исправь уже это. Вот что нужно сделать, приятель. *** Мне потребовалось время, чтобы обдумать – и наконец протрезветь – что я хотел сказать, и сесть на поезд Лондон-Оксфорд. Норман Форест был кем-то вроде моего героя, он работал в диссертационной комиссии, когда я ее защищал, и был мне куда большим наставником, нежели мой склонный к алкоголизму. Не смотря на то, что специализацией Нормана было строительство зданий и сооружений, он приложил руку к проектированию и контролю за постройкой всех основных коммерческих зданий в самых престижных районах Лондона, и я высоко ценил, как легко его карьера включила в себя технологии, архитектуру и масштабное градостроительство. Чем я больше всего гордился на сегодняшний день в собственной карьере – это когда на одной конференции коллега представил меня как «Нормана Фостера нашего поколения». Но я еще никогда не встречался с ним по настолько личным вопросам. На самом деле, если не считать того момента, когда на прошлой неделе я ворвался в офис Ёна, я действительно никогда не общался с кем-то из моей профессиональной жизни о личном. Так что, несмотря на холодный ветер, когда я тащился по Parks Road в направлении к Thom Building, я горел от нервного напряжения. Норман проработал здесь достаточно долго, чтобы заслужить лучший офис в одном из главных зданий, но предпочитал быть ближе к происходящему, как говорил он сам. У его здания была необычная шестиугольная форма, но с восточной стороны оттуда открывался прекрасный вид на университетский парк. Даже просто снова находиться здесь, рядом со зданиями факультетов инжиниринга и материаловедения, вызвало у меня острую ностальгию. Я был так молод, когда тут жил. Молод и уже женат, и этим всегда отличался от своих сверстников, которые проводили свои дни в тяжелой работе и еще более тяжелых последствиях вечеринок. Постучав в его открытую дверь, я с облегчением увидел, как он мне широко улыбается. – ЮнГи! – он встал, обошел свой стол и крепко меня обняла. Норман никогда не был любителем рукопожатий, и, не сдаваясь, долгие годы приучал меня к своему расположению. Когда он отодвинулся, я спросил: – Надеюсь, у тебя найдется свободная минутка? – Конечно, – улыбнулся он. – Твое письмо меня заинтриговало полным отсутствием деталей. – И… – начал я, – если у тебя есть время, может, выпьем кофе? Его брови взметнулись вверх, а глаза заискрились интересом. – Складывается впечатление, будто разговор будет не строго профессиональным. – Да. Но… и профессиональным тоже, – вздохнув, я объяснил: – Я пытаюсь быть гибким. Он рассмеялся и надел джемпер. – Что ж, это потрясение века. Личный разговор с Мин ЮнГи. Такое нельзя упустить. Мы направились в маленькое кафе, по дороге в двух словах обсуждая последние два года. Тема будущего ЧиМина лежала тяжестью на сердце, и, несмотря на усилия Нормана вести ни к чему не обязывающий разговор, на его вопросы я отвечал кратко и напряженно. Я немного расслабился, когда мы вошли в кафе и, заказав чай и круассаны, сели за небольшой столик. – Итак, – начал он, сидя напротив меня и улыбаясь. От его чашки клубился пар. – Со светскими разговорами покончено, как я полагаю. Для чего ты приехал? – Речь о студенте, подавшем заявку на участие в твоей программе, и стажере в МГН-групп. Он кивнул. – Ты о Пак ЧиМине. – Да, – я был удивлен, что он сразу понял, о ком речь, но потом вспомнил, что упомянул о стажёре. Норман явно читал письмо Ёна. – Я сам с ним не работал. Как ты знаешь, он был в отделе Ёна. – Я получил его письмо, – нахмурившись, сказал он, подтвердив мою догадку. – Он думает, от него не стоит слишком многого ожидать. Моя кровь закипела, и я наклонился ближе, поняв, что он только что увидел, как мои руки сжались в кулаки. – Да, речь пойдет об этом, – сказал я. – Полагаю, он слишком много от него ожидал. – Чертов Ён, – по выражению лица Нормана было видно: он все правильно понял. – А ты был тем самым отвлечением, о котором упоминал Ён? – Пожалуйста, пойми, – нетерпеливо сказал я. – Я бы никогда не заговорил с тобой о деле, если бы не чувствовал, что кто-то оказывает давление на твои профессиональные решения. Ён повел себя здесь просто отвратительно. Полагаю, и я. Но я боюсь, что ты упустишь замечательного студента, если прислушаешься к советам Ёна. ЧиМин умный и талантливый. Норман изучал меня взглядом, отхлебывая свой чай. – Могу я задать тебе личный вопрос? Сглотнув, я кивнул. – Я к тебе навязываюсь, просто приехав сюда. Конечно же, спрашивай меня, о чем угодно. – Ты здесь, потому что ЧиМин заслуживает место в моей программе или потому что влюблен в него? Тяжело сглотнув, я изо всех сил старался поддерживать зрительный контакт и признался: – И то, и другое. – Значит, те чувства, о которых шла речь, были не только с его стороны. – И да, и нет. Я не знал о них, и он признался, когда я и сам что-то ощутил. Он кивнул и посмотрел на толпу студентов, идущих мимо кафе. – Я не ожидал, что ты будешь говорить от имени своей омеги. Даже не знаю, удивлен ли я или в восторге. – Он не моя омега, – выдавил я. Норман озадаченно повернул ко мне. – Больше нет, – уточнил я. – Потеря работы, потеря места в твоей программе, моя эмоциональная несостоятельность… подозреваю, это заставило его сменить приоритеты. – «Сменить приоритеты»? «Потеря места в моей программе»? – Ён решил, что это умно – отправить ЧиМину копию своего письма. Учитывая, что Ён твой бывший студент, плюс ты считаешь важным успешное завершение стажировки, поэтому он решил, что не попадет к тебе. – ЮнГи, – начал Норман, отставив в сторону чашку. – Извини меня за прямоту, но, пожалуйста, не оскорбляй меня, предполагая, что я упущу хорошего студента из-за романа на работе. – Вовсе нет, Норман, я… – Или из-за того, что молодежь не всегда готова пожертвовать личным ради профессионального. Я ценю, что ты сюда приехал, но даже не смотря на мое чистейшее удовольствие видеть тебя влюбленным, ЧиМину это никак не пойдет на пользу. Заявочная работа ЧиМина просто блестящая. Другие его рекомендательные письма так же выше всяких похвал. У него отличные оценки, по результатам тестов он был лучшим в группе. А личное заявление одно из лучших, которое я когда-либо читал, – наклонившись, Норман покачал головой. – Понимаешь, письмо Ёна никак не могло ему помешать получить это место. Думаешь, я не достаточно хорошо узнал ЁЁнДжуна за эти пятнадцать лет? Он талантливый инженер, но при этом совершенная задница. Закрыв глаза, я рассмеялся. – В точку. – Могу я сейчас отставить профессионализм в сторону? – Конечно, – ответил я, ощущая странную потребность услышать ее совет. – Прошу. – Ты знал меня как преподавателя, потом и почти наставника, а сейчас как коллегу, которому можешь доверять. Но в первую очередь я омега, ЮнГи. Мне было двадцать, когда я вышел замуж, и брак продержался пять лет, после чего мы развелись. Я снова вышел замуж под сорок. С высоты возраста и опыта хочу как можно мягче тебе сказать, что твоя причина приезда сюда – это дичайшая самонадеянность. ЧиМин не нуждается в том, чтобы выступали от его имени. Помимо всех похвал в его адрес, хочу сказать, что он сам собирается приехать ко мне, – глаза Нормана улыбались. – Он просто удивительный. Я почувствовал, как мои брови взметнулись вверх. – Так и есть. – ЧиМину не нужен рыцарь в сияющих доспехах. Полагаю, ему нужен партнер. Ему важно быть услышанным. И любимым. И время от времени ему нужно знать, как протекает этот процесс, и насколько он любим. Он ведь инженер. Покажи ему, каково это – быть вместе. Как только сможешь, дай ему увидеть механизмы, движущую силу и планы. *** После беседы с Норманом я не стал заезжать ни домой, ни в офис. Часовая поездка в поезде была невыносимой. Я мечтал о возможности летать или телепортироваться. Сказанное Норманом было правдой и довольно очевидной: мне нужно сказать ЧиМину о своих чувствах. Я взлетел по ступенькам к его квартире, пару минут постоял в нерешительности и наконец, затаив дыхание, постучал. Он открыл дверь, одетый в узкие брюки и свитер по фигуре с вырезом, показывающим ключицы. Не могу себе представить, что было написано у меня на лице, когда я оглядел его, но, встретившись с ним взглядом, я увидел удивившую меня нежность – и взволнованность. – ЧиМин. – Ты в порядке? – оглядывая меня, спросил он. Я попытался вдохнуть достаточно глубоко, чтобы успокоиться, но не смог. – Нет. – Ты ужасно выглядишь. Криво усмехнувшись, я кивнул. – Ты прав. Он посмотрел мне за спину, выражение его лица было напряженным от муки. – Зачем ты здесь? – Потому что мне необходимо тебя увидеть. Он снова посмотрел на меня, изучая мое лицо. – Часть меня хочет впустить тебя и дико зацеловать. Я соскучился, и не могу делать вид, будто все еще не чувствую это. – Тогда не отталкивая меня, – попросил я, делая шаг ближе. – ЧиМин, я должен был сказать тебе о своих чувствах в ту ночь, когда мы занимались любовью. Я просто не знал, как их назвать, или не достаточно себе доверял, чтобы поверить в них. Он покачал головой, и его глаза наполнились слезами, он явно не хотел, чтобы я продолжал говорить, но мне это было необходимо. – Я люблю тебя, – прошептал я, и нетерпение сделало мой голос еле слышным. – Я безумно в тебя влюблен. – ЮнГи… – Я знаю, дело в АйЮ. Но мне было тошно там находиться. Не знаю, зачем я пошел, и вряд ли это мне что-то прояснило. ЧиМин невесело усмехнулся. – За-то мне многое прояснило. Я застонал. – Прошу тебя, ЧиМин, прости меня. – Я хочу. Действительно хочу. Но не знаю, как пережить это унижение и глубинное мучительное разочарование. Всего этого так много: мои попытки выяснить, что тебе нужно, и стараться быть для тебя всем. Потом мои слова о любви, и твои «ты прелесть» в ответ. Потеря работы и – самое худшее – услышать, что ты собираешься поужинать с АйЮ, чтобы обсудить ваш брак… Я просто все еще чувствую себя как с ободранной кожей. – Я полагал, что должен был закрыть эту дверь, – пытался объяснить я. – Или, возможно, просто никогда не слышал, чтобы АйЮ была настолько эмоциональной, и у темной части меня взыграло нездоровое любопытство. Но, пока не поехал туда, я действительно не подумал о твоих чувствах, и это отвратительно с моей стороны. Едва вошел, я понял, что никакого разговора не получится. Я ощущал себя изменяющим тебе, просто находясь там… – Потому что так оно и было. Я закрыл глаза. Было тяжело видеть его таким. – Прости меня. – Я знаю, что ты сожалеешь, – кивнув, сказал он. – И думаю, что принимаю это. Но ничего не могу с собой поделать. Я злюсь на тебя. Потирая рукой по щетине на челюсти, я прошептал: – Пожалуйста, впусти меня. Глядя на меня, он очень тихо ответил: – Это странно – ощущать, что я должен ответить «нет»? Что мне еще нужно убедиться, что я могу так ответить? Я дал тебе время справиться со всеми сомнениями. Старался быть понимающим и терпеливым, но когда у тебя появился шанс, ты не стал таким же. Я потерял самого себя за эти полгода. Я просил тебя доверять мне, чтобы я рассказал тебе о своих границах. И вот она. Ты пренебрег мной, и так явно, – понизив голос, он посмотрел мне прямо в глаза и сказал: – Я подумал, что это не те отношения, которые ты хочешь. Это ощущалось словно удар ножом в живот, и я сделал шаг назад от боли. И хотя его губы и руки дрожали, хотя я видел каждую сохранившуюся с той недели эмоцию в его глазах, он не сожалел о своих резких словах, ни словом, ни мимикой. Я вполне бы мог подтолкнуть его. Я это видел, и кто-то другой – более агрессивный альфа – шагнул бы ближе, воспользовавшись болью и беззащитностью в его глазах. Если бы я его поцеловал прямо сейчас, он бы ответил. Я это чувствовал по тому, как он, все еще дрожа всем телом, смотрела на мой рот. ЧиМин по-прежнему любил меня, так же, как и я его. Я мог бы ворваться внутрь, прикоснуться к нему, раздеть и подарить удовольствие, наслаждаясь вкусом его пота. Руками, ртом и словами я смог бы убедить его за всю ночь, что действительно люблю его. Но он и так потерял самого себя из-за чувств ко мне. И я не мог им манипулировать. Вцепившись в свои волосы, я чувствовал себя разорванным на части. – Скажи, что мне делать. Если я уйду, ты решишь, что я ничего по отношению к тебе не чувствую. Если останусь, я не прислушиваюсь к твоим желаниям. – ЮнГи, – прошептал он. – Я едва могу находиться в такой близости к тебе, не почувствовав, будто снова отдаю всего себя. Теперь твоя очередь быть терпеливым. Я тяжело сглотнул и, не отворачиваясь, сделал два шага назад. – Тогда приди ко мне, – тихо умоляя, сказал я. – Когда будешь готов. Я буду тебя ждать. Позволь наверстать упущенное мной время, и придержать свои желания, если тебе это нужно. Но расстояние не приглушит мои чувства. Он кивнул, его глаза снова наполнились слезами. – Пообещай, что придешь ко мне, когда будешь готов. Даже если это будет означать, что ты готов сказать мне, что все действительно кончено. ЧиМин снова кивнул. – Я обещаю.