Лето перед концом света

      Мама заходила в комнату к Майку каждое утро среды, чтобы забрать грязное белье из корзины. Майк еще валялся в постели, балансируя на грани сна и яви, пусть обычно он и вскакивал одним из первых в доме. Дело в том, что накануне они зависали всей компанией у Лукаса, который вернулся из недолгой поездки в Кентукки. Конечно, ребята собирались без алкоголя (никто из них не испытывал к алкоголю особенных чувств, как другие ровесники), но засиделись допоздна. Майк — единственный, у кого была своя машина — предложил развести Дастина и Уилла с Эл по домам. В городе и днем стоял сизый сумрак, а с наступлением ночи тьма становилась почти непроглядной, редкие фонари золотились светом как в тумане, поэтому вглядываться в дорогу приходилось очень внимательно. Ребята тихонько переговаривались, но Майк был слишком сосредоточен — он водил еще не достаточно уверенно в темноте. Было приятно ехать вот так под голоса друзей — трещал, в основном, Дастин, рассказывая о смешных случаях с работы. Уилл и Эл вставляли редкие реплики, смеялись, и Майку подумалось, что он мог бы так ехать, ехать и ехать, до того комфортно было. Разговор незаметно для него, следящего за дорогой, коснулся чертового загадочного Криса и атмосфера сразу разрушилась.       — Верно Лукас сказал, жаль, что Макс не познакомится с Крис, — тихо произнес Уилл.       — Уверена, они нашли бы общий язык! — обернулась Эл, сидевшая спереди.       — Я сам уже не могу дождаться знакомства! — Дастин улыбнулся. — Уилл, ты умеешь разрекламировать. Мы все заинтригованы, верно, Майк?       — Верно.       Майк пытался поймать взгляд Уилла в зеркале заднего вида, но тот то ли случайно, то ли нарочно опустил взгляд.       Чертов Крис теперь не шел из головы. Кто он? Из какой семьи? На чем сошелся с Уиллом? Какие именно отношения их связывают? Почему Майка это все так сильно волнует? Одно дело, если тайным агентом, что воспользовался Уиллом, окажется друг, и совсем другое — возлюбленный. От этой мысли хотелось передернуть плечом, настолько дикой и странной она казалась. То, как светилось лицо Уилла, когда он упоминал Криса, убеждало Майка в собственно правоте.       Заснувший с этими мыслями, и проснувшийся с ними же, Майк решил поговорить о собственных домыслах с кем-то из друзей. Дастин общался с Уиллом чаще всех из их партии, но почему-то Майк был уверен, что никакой информации по поводу нестандартных предпочтений их общего друга у него не было. Да и насколько честно обсуждать секреты Уилла вот так, за глаза? С Майком Уилл откровенничать не стал бы, но, возможно, Эл что-то знала, пусть для нее гомосексуальность не была такой шокирующей, как для тех, кто всю жизнь прожил в современном обществе. Но не спросишь ли ее посреди разговора о чем-то другом, вроде Стивена Кинга или фильмов Джона Хьюза: «Ты не знаешь, Уилл любит мальчиков? Они с Крисом встречаются?». Это же абсурд.       От этих мыслей, иногда срывающихся в сонные картинки с участием Уилла и безымянного, почему-то темнокожего бугая, его и отвлекла мама. Она не только собрала все вещи, требующие стирки, но и подняла что-то со стола.       — О! Это же твой детский альбом! Надо же, вы с Уиллом тут такие крошки, — умилилась она, листая альбом с фото, брошенный Майком несколько дней назад. — Я давно его не видела! Почему бы тебе не позвать на ужин в пятницу и его? Раз уж будут и Джонатан, и Джейн, несправедливо, если он останется дома один.       Черт, даже его мама проявляла заботу о Уилле больше, чем он сам. Майку даже в голову не пришло позвать его вот так, за компанию, хотя он почувствовал странный подъем от этой мысли. Видеть его в этом доме — правильно и гармонично, в конце концов, они проводили время друг у друга все детство, еще до переезда Дастина, до рождения Холли, до чертовой Изнанки. Но не странно ли это — семейный ужин, где старшие дети со своими вторыми половинками, и Уилл, одинокий и неприкаянный. Отец, после пары бокалов, наверняка мог бы пошутить, что он здесь в пару к Холли, что нужно лишь немного подождать, что невеста подрастет, и Майк просто надеялся, что никого это не заденет, а мама сможет сгладить острые углы.       Набирая номер Байерсов, выбивая рваный ритм костяшками по стене, он почти молился, чтобы трубку взяла Эл. Тогда можно было бы передать приглашение через нее, пусть это и казалось трусливым, малодушным. Отвечать себе на вопрос, почему говорить с Уиллом сейчас не хотелось, но видеть его — очень даже, Майк не стал. Возможно дело в его собственных домыслах, от которых делалось неловко.       — Алло, — конечно же, к телефону подошел Уилл.       — Уилл, привет! Это Майк.       — Эл, Майк звонит! — тут же крикнул Уилл в сторону.       — Погоди, тебе мне тоже есть, что сказать, — надеясь, что тяжелый вздох не прозвучал слишком громко, сообщил он.       — Снова хочешь допросить меня? — равнодушно спросил голос в трубке.       — О, извини, если это выглядело так, — сказал Майк искренне. — Мне жаль. Я правда просто хотел с тобой поболтать. На самом деле моя мама зовет тебя на ужин к нам в пятницу, Джонатан и Эл будут тоже…       — Твоя мама очень мила. А ты, Майк?       — Что? — он опешил.       — А ты зовешь меня?       — Да, конечно. Я всегда рад тебя видеть, — голос изменил ему, стал чуть выше, чего, вообще-то, не случалось лет с четырнадцати. — Не сидеть же тебе дома одному, пока вся твоя семья у нас.       — Раньше это никого не смущало.       Кажется, последнюю фразу Майку говорить не следовало. Он снова все испортил. «Если еще осталось, что портить» — заметил он сам себе.       — Уилл, послушай, — начал было он, не особо понимая, что именно хотел сказать. Перед глазами снова замаячила привычная картинка наглухо закрытой двери. Она — символ потерянной дружбы — возникала между ними при любом разговоре: что недавно в кухне Байерсов, что сейчас по телефону. Майк уже вдохнул, чтобы быстро, путано и эмоционально объяснить, что Уилл все еще его друг, и они могут наверстать упущенное время, и что вообще-то он соскучился. Слова не подбирались, как бы навязчиво мысли не крутились на языке.       — Привет! — зазвенел в трубке голос Эл.       То ли облегченно, то ли разочарованно Майк выдохнул, вслушиваясь в ее болтовню. Все, что он хотел сказать — не телефонный разговор, и ему, Майку, нужно некоторое время, чтобы привести в порядок голову, разложить по полочкам собственное чувство вины, проклятого Криса, понимание, что упустил целых два года. Сколько ему пришлось извиняться за те месяцы, что он не писал писем. Сейчас и времени прошло больше, и нет оправданий в виде расстояний. Один город, одна школа, а учитывая, сколько времени Майк проводил у Эл — один дом. Такому безразличию нет никаких оправданий.       Они с Эл договорились, что встретятся на площади у Публичной библиотеки (вернее у того, что от нее осталось), чтобы прогуляться. Новый облик Хоукинса уже не вызывал ни удивления, ни замешательства — серость от заслоняющего солнце столба черного дыма, не постоянный, но регулярный «пепелопад», а еще — непривычный для летней Индианы холодок. Естественно было держать Эл за руку во время прогулок, привычно болтать о важном и неважном, но сегодня Майк почувствовал острую потребность поговорить с ней про Уилла. Сейчас она, по сути, была ближе к его другу, чем он сам, а значит могла чем-то про него поделиться.       Майк даже не заметил, что совсем не слушал ее. Пропускал мимо ушей ее взволнованный голос, не видел, как она хмурила брови, чем-то делясь с ним. Ничему, кроме собственных переживаний, не осталось места в его голове, поэтому он прервал ее почти на полуслове вопросом:       — Скажи мне, а как вообще Уилл? Он в порядке?       Если вопрос и его несвоевременность и удивил Эл, она этого не показала. Не стала говорить банальности, вроде: «Почему ты сам у него не спросишь» или отмечать, что Майк видит Уилла еженедельно у них дома. Возможно, она знала и понимала в их размолвке куда больше, чем сам Майк. А может это тоже его домыслы. В школе Уилл, если не прятался ото всех по пожарным лестницам, под трибунами стадиона и в библиотеке, то всегда был с Эл. Осталась ли эта привычка с Леноры или они действительно комфортно чувствовал себя друг с другом (что наверняка так), Майку оставалось лишь догадываться.       — После Чикаго ему немного лучше — рисование, лепка, друзья. Думаю, он был там по-настоящему счастлив, чувствовал себя на своем месте, — поведала она. — Папа уже делал ему замечания по поводу междугородних телефонных счетов.       — Неужели можно с кем-то сдружиться так быстро? — нахмурился Майк.       — Ты сам знал меня всего ничего, когда подрался с Лукасом.       — И правда, — кивнул Майк. — Я просто переживаю, вдруг все эти люди не те, за кого себя выдают.       — Успокойся. Друзья Уилла — обычные ребята.       — Что он рассказывал?       — У них собралась компания из пяти человек, все слушают схожую музыку, любят рисовать и так или иначе хотят связать с этим свою жизнь, — хмурясь так, словно не понимая, к чему этот разговор, ответила Эл. — Почти все на их курсе из Иллинойса, хотя есть те, кто приехал аж из Небраски и Канзаса. Просто одаренные ребята с шестнадцати до девятнадцати лет.       — Можешь назвать это паранойей, но мы не в том положении, чтобы принимать новичков. Вдруг Уилл скажет слишком много или уже сказал?       — Уилл не дурак и прекрасно понимает, что можно рассказывать, а что нет, — нахмурилась Эл.       Продолжать Майк не стал, понимая, что Эл не разделит его подозрений, а ведь ей Уилл наверняка рассказывал обо всех этих людях и Крисе куда больше подробностей. Вместо этого он решил сменить тему, хотя, по большому счету продолжил говорить о Уилле:       — Он что-то сказал по поводу ужина?       — Он удивился. Почему вы не звали его с нами раньше?       Эта непосредственность Эл в социальных вопросах чудовищно раздражала Майка. Как вообще можно задавать такие простые вопросы об этой сложной ситуации. Она что, действительно не понимает?       Раздражение красноречиво говорило, что он не понимал сам, к тому же ужасно злился на себя за то, что никому не задавал этого вопроса раньше. Никто в мире не предложил ему позвать Уилла на ужин, который состоялся в неизменной компании каждый месяц, а летом того чаще. Куда вообще делось все то время, что они не общаются? Чем занимался Майк? Был с Эл, учился водить машину, стрелять. Сначала Уилл присутствовал на всех сборах в подвале Майка, на заднем дворе Синклеров, в хижине Хоппера или дома у самого Уилла, но в какой-то момент что-то изменилось, и Майк бесился, что не заметил, когда. Он должен был почувствовать что-то, заметить отсутствие и отдаление, ведь Уилл долгое время (почти всю его жизнь) являлся самым близким человеком, рядом с которым все становилось веселее и ярче.       Перед ужином он волновался сильнее, чем перед экзаменом испанского, в котором был совсем не силен. Откуда взялось это чувство? Уилл. Всего лишь Уилл. Что изменилось? Да, они не общались уже долгое время так доверительно, как раньше, но на общих редких посиделках могли перекинуться парой слов.       Новость о том, что его новый лучший друг скорее всего (но совсем неточно) гей, еще не делало самого Уилла гомосексуальным. А даже если и делало, это же все тот же Уилл, которого он знал с малых лет, с которым бок-о-бок прошел столько кошмаров и от этого простого факта все равно ничего не менялось.       Наблюдая за тем, как искренне его мама обнимала Уилла, и как тот смутился от столь явного проявления радушия и симпатии, Майк не удержался и позволил себе простой жест — хлопнуть по плечу, но в сложившейся ситуации даже это стоило многого. Уилл слегка вздрогнул, улыбнулся — не так широко, как его маме, но все же — и на сердце Майка потеплело. Возможно, этот ужин будет не таким малоприятным, как он ожидал. Зачем мама так упорно продолжает эту традицию? Их точно нельзя было назвать идеальной семьей, если присмотреться чуть внимательнее.       Уилл сел рядом с Джонатаном, напротив Эл, и Майку было очень удобно бросать на него взгляды украдкой. Отец разлил вино всем, кроме Холли, отметив, что они уже достаточно взрослые для одного бокала. Мама щебетала о погоде, о блюдах, что готовилась подать, не замечая ни странного волнения своего сына, ни напряжения между Джонатаном и Нэнси, которое сам Майк отметил только проследив за обеспокоенным взглядом Уилла. Внезапно в разговор вмешался отец, редко подававший голос на таких ужинах, и обратился прямо к Уиллу:       — Уильям, ты давно не заходил к нам.       — Я был в Чикаго на художественных курсах, сэр, — ответил Уилл, как всегда сама скромность и вежливость. Уточнять, что с курсов он вернулся месяц назад, а до них не ужинал у Уилеров больше девяти месяцев никто не стал. Майка вообще удивило то, что отец обращал внимание хоть на что-то вокруг себя.       — Все так же рисуешь? Майк не позволил матери выкинуть папку с твоими старыми рисунками, когда они разбирали подвал пару месяцев назад.       Уилл бросил на Майка странный взгляд, и уставился в свою тарелку, отвечая:       — Я планирую заняться рисованием профессионально.       — Неужели? И твоя мама не против?       — Нет, с чего бы?       — Ты не думал выбрать какую-нибудь настоящую профессию? — пожал плечами отец.       — Папа! — строго осадила Нэнси, а Майк внимательно смотрел на Уилла, который очень заметно поник и потянулся глотнуть вина.       — Впрочем, ты хотя бы знаешь, чем хотел бы заняться, — одобрительно заметил мистер Уилер, сглаживая собственный некорректный комментарий. — Майк, бери пример со своего друга.       — Уилл талантлив, папа, — сказал Майк, посылая через стол улыбку, которую Уилл наверняка не увидел, поскольку уставился в свою тарелку. — А я ничем таким не отличаюсь, поэтому мне нужно время, чтобы определиться.       — Тед, Майк, давайте оставим этот разговор, — суетливо попросила миссис Уилер, видя, как ее муж, нахмурившись готовится возразить сыну. — Джейн, тебе подложить еще картофельной запеканки?       Майк лениво переговаривался с Нэнси и Джонатаном, гадая, что у них приключилось, Уилл на правах любимчика его мамы рассказывал ей про свой первый опыт лепки из глины, Эл доказывала Холли, что мультсериал «Заботливые мишки» не для малышей — за столом стало уютно и тепло. Майк размечтался, что после ужина сможет поболтать с Уиллом тоже, как в старые добрые времена. Вино розовило щеки, он чувствовал, как лицо приятно горело. Настроение таким прекрасным не было уже давненько, приятно было строить планы на дальнейший вечер с легкой головой. Может быть, мама разрешила бы им выпить еще по бокальчику, они сыграли бы втроем в Уно, а уж если бы Нэнси и Джонатан к ним присоединились…       — Политика — не место для моральных уродов, — недовольно заметил отец, что-то рассказывая резко побледневшему Джонатану. В своих радужных мечтах о продолжении посиделок, Майк отвлекся и потерял нить разговора. Отец допивал уже не второй и не третий бокал, а в таком состоянии разговор о политике был делом обычным. Собираясь привычно отключиться и вернуться к планированию общего досуга, Майк заметил напряженную позу Уилла и отсутствующее выражение лица. Эл тоже сидела нахмурившись, так что пришлось прислушаться, чтобы разобраться, в чем дело.       — Гомик в Конгрессе! Куда катится наша страна? — восклицал Тед Уилер, не замечая, как притихли все собравшиеся. — И ведь никто ничего с этим не делает! Демократы только рады будут, если эта отрава поразит нашу страну, а педики будут гулять под ручку по улицам.       — Тед, мы же договаривались, никакой политики за ужином! — устало заметила миссис Уилер. — Не налегай на вино и давай сменим тему.       — Это не политика, Карен! Неужели ты не понимаешь, к чему все идет? Такими темпами, сорок второй президент будет гомиком, и что мы все с этим будем делать?       — Мне не кажется, что этот разговор уместен сейчас, мистер Уилер, — тихо, но твердо заметила Эл. Майк почувствовал огромную благодарность за эти слова, ведь если бы он сам прервал отца, то ссоры избежать уже не удалось бы.       Майк видел, как обеспокоенно и она, и Джонатан смотрели на Уилла, а тот, в свою очередь абсолютно безмятежно поглощал салат, словно находясь не здесь. Правда сидел он уж слишком прямо, и Майк не на шутку забеспокоился. Если выводы, сделанные накануне, правдивы, то для Уилла это очень тяжелый и некомфортный разговор. Нэнси аккуратно перевела тему на другую, тоже острую, но в доме Уилеров привычную — разлом и бесконечный городской пеплопад. Тед долго распылялся о том, что правительство лишь кормит жителей завтраками, но ничего не предпринимает, и стоило уезжать прочь еще два года назад. Яблочный пирог, поданный на десерт, был вкусным, но Майк видел, что Уилл лишь поковырялся в нем, еле-еле съев пару кусочков. Когда они встали из-за стола, Майк и Эл уже было направлялись в подвал, предполагая, что Уилл пойдет с ними, но он засобирался домой.       — Брось! Я думал, мы пойдем и поиграем в Уно, — сказал Майк искренне, от чего Уилл посмотрел на него чуть дольше обычного, словно пытаясь прочитать что-то в его взгляде.       — Правда, Уилл! Папа заедет за нами только в десять, — сказала Эл, хватая Уилла за руку и навязчиво утягивая в сторону подвала.       — Вы прекрасно проведете время без меня, — уверенно ответил Уилл. — Еще не поздно, я прогуляюсь.       — Ну уж нет! — Майк схватил его за вторую руку, и игнорируя, то, как ее хозяин вздрогнул, направился в сторону подвала. — Нэнси, Джонатан, присоединяйтесь! Мы будем играть в Уно.       — Думаю, они продолжат выяснять отношения, — заметил Уилл, сдаваясь под натиском.       — А что у них случилось? — спросил Майк. Почему-то сестра не поделилась с ним никакими переживаниями по поводу своих отношений, и это даже немного задевало. А делился ли он сам своими переживаниями? Подозрениями по поводу нового друга Уилла? Не стоило в таком случае надеяться на откровенность, а вот сесть и поговорить как-нибудь — хорошая идея.       — Джонатан возвращается обратно в студенческий городок, ему предложили стажировку. Если все сложится удачно, у него будут командировки по стране и, возможно, в Мексику, — пояснил Уилл.       — Ого! Это очень крутая возможность.       — Да, только Нэнси расстроена, что он уезжает, — сказала Эл. — Тем более вдруг у нас здесь что-нибудь случится?       — После возвращения из Чикаго я чувствовал Векну очень слабо, — заверил Уилл, устраиваясь на диване. — Не думаю, что за те пару месяцев, что его нет, что-то случится.       — Но они с Нэнси видятся не так часто, как хотелось бы. Она думала, что лето удастся провести вместе, — Эл села на пол у дивана, прижавшись щекой к ноге Уилла. Майк умилился этому зрелищу и расположился верхом на стуле, чтобы видеть ребят перед собой.       — А мне кажется, Нэнси стоило бы его поддержать, — пожал он плечами. — Мы, конечно, застряли в этой заварушке с Изнанкой, но когда-нибудь это все кончится и придется задуматься о будущем.       — Сказал тот, кто только что спорил о выборе колледжа с отцом, — беззлобно поддела Эл.       — Мой отец только что доказал, что порит сплошную чушь, — закатил глаза Майк. — Уилл, извини, если он тебя задел.       — Что? Почему это он мог меня задеть? — спросил Уилл на выдохе. Эл нахмурилась, внимательно смотря на Майка, а затем глянула на Уилла снизу вверх, ласково касаясь его колена.       — Ну он же сказал, что рисование — это не профессия, — пояснил Майк, проклиная свое неумение понимать, что чувствуют люди напротив. Как будто, и Уилл, и Эл расслабились от его слов, хотя он легко мог ошибаться.       — Спасибо, — улыбнулся Уилл, хотя Майку казалось, что он не сказал ничего, требующего особой благодарности. — А ты правда хранишь мои детские рисунки?       — Конечно, — ответил он так, словно Уилл усомнился в том, что земля круглая. — А тот, что ты нарисовал для меня в Леноре, висит в моей комнате над столом.       У Уилла резко порозовели уши. Он немного нахмурился, но Майк видел, как ему приятно и очень поразился: достаточно всего пары теплых слов, чтобы Уилл расцвел, засветился и больше не выглядел таким привычно мрачным и отсутствующим. Майк понял, что очень тепло становилось на сердце, когда Уилл такой — расслабленный, свой. Раньше они постоянно находились рядом, все эти жесты и улыбки были сами собой разумеющимися, так почему же теперь приходилось считать их, отмечать и запоминать? Они даже в глаза друг другу смотрели редко, о каком обмене улыбками, а уж тем более о простых жестах вроде объятий могла идти речь?       — Крис приедет уже в понедельник? — спросила Эл, хотя Майк был уверен, что она знала это наверняка.       — Да. Хорошо, что Джонатан ещё будет здесь, пусть и уедет в тот же вечер. Удобно, что мне не придётся спать в гостиной, раз комната освободится.       — А если бы Джонатан не уезжал, ты что, уступил бы свою комнату? — удивился Майк.       — Да, а что такое? — не понял Уилл.       — Ну, я имею в виду, что на наших ночевках мы всегда спали в одной комнате, — продолжал недоумевать Майк. — Спальник, запасной матрас…       Уилл и Эл засмеялись так задорно и легко, что Майк разом почувствовал себя глупым и неуместным, хоть до сих пор не понимал, в чем дело.       — Майк, ваши ночевки — это совсем другое, — пояснила Эл, ничего не объясняя. Майку хотелось спросить вертящееся на языке: «Да почему?», но топот ног по лестнице отвлек его внимание.       — Тут кто-то говорил про Уно? — спросил Джонатан нарочито бодрым голосом. Нэнси тоже спустилась за ним, и Майк отметил её красноватые глаза, что уже не намекало, а вопило, что им пора бы поболтать по душам в ближайшее время.