Лето перед концом света

      Сидеть вот так на кровати Уилла, спиной облокачиваясь на стену и наблюдая, как он упаковывает холсты для пересылки на конкурс, было хорошо. Майк многое бы отдал за то, чтобы провести так весь день. Можно было бы даже не разговаривать — он успешно делал вид, что листает комикс, хотя сам неотрывно следил за каждым движением Уилла. Может быть, стоило предложить ему помощь, но это означало бы, что процесс упаковки завершится слишком быстро, а то, что должно было случиться после, хотелось оттянуть.       Он в кой-то веки пришел в дом Байерсов не к Уиллу, и не тайком пока дома никого нет или через окно, как позавчера (а в этом способе попасть в дом была какая-то героическая романтика, и он не мог скрыть восторга каждый раз, когда так делал). На этот раз Майк пришел поговорить с Эл. Наконец-то. Не то чтобы Уилл не напоминал ему об этом зависшем вопросе каждый раз, когда они проводили время вместе, но этим утром после тревожного изнаночного сна, что приходили редко, но все же иногда случались, Майк понял, что пора. Дальше тянуть не было смысла.       После отъезда Крис они не собирались все вместе в первую очередь из-за их ссоры, а ему, так вплотную взявшемуся за свои проблемы, как никогда отдыхать хотелось в комфортном кругу своих друзей — как на той картине Уилла с именинницей Макс на лесной опушке.       Ко всему прочему, он соскучился по Эл. Правда соскучился. По ее вопросам о некоторых вещах, которые она не понимала, по колким замечаниям, по необычному взгляду на привычные ситуации, но не по поцелуям, что еще раз подтверждало все то, что Майк собирался сегодня ей сказать. Он сидел у Уилла, пока Эл собиралась, только чтобы не болтать с Хоппером, который в свой выходной развалился перед телевизором в гостиной. К тому же, Уилл попросил подвезти его на почту, а это было по пути — Майк решил увезти Эл в Адамс, чтобы изнаночный флер не давил. Хотелось хотя бы во время расставания притвориться, что они обычные подростки, не затянутые в борьбу со злом с двенадцати лет. Было странно в этом признаваться, но он ее немного побаивался — еще одна причина поездки в соседний городок, в людное место.       Эл появилась на пороге комнаты Уилла, да так и остановилась там, облокотившись на дверной косяк и скрестив руки на груди.       — Еще пара минут, — сообщил Уилл, спиной почувствовавший ее появление.       — Какие ты в итоге выбрал? — сказала она, имея в виду, видимо, картины.       — Изнанку и портрет Луизы.       — Я все равно считаю, что мой портрет тебе удался лучше, — с улыбкой сказала Эл.       — Твой портрет? — Майк впервые за эти две недели обратился к ней напрямую, не скрывая удивления. — Уилл, мне казалось, что ты все мне показал!       — Далеко не все, — пробормотал Уилл. — Только то, что ты заслужил увидеть.       — Эй!       — Вы двое, что, снова общаетесь? — спросила Эл, хмурясь, а потом закусила губу, словно понимая, как именно это прозвучало.       Майка все еще неприятно резало, когда ему напоминали, сколько времени он игнорировал Уилла, а это делали все, кому не лень. Чтобы затусить вчетвером, им пришлось провернуть подлую уловку — Лукас и Дастин мириться не собирались. Когда Майк позвал Дастина пройтись после работы в прачечной, тот ничего не заподозрил, а уж встреча на школьном стадионе с Уиллом и Лукасом вовсе казалась случайностью — не могли же сговориться те, кто по сути не общались вообще. Новость о дружеском воссоединении настолько поразила двух упрямцев, что было решено забыть о разногласиях и просто повеселиться. Только Дастин все равно не мог промолчать, вроде в шутку, но на самом деле серьезно спрашивая у Уилла, с какой стати он вообще простил Майку такое пренебрежение. На что получил ответ, что ничего не прощал, потому что никакого прощения у него не просили. Майк резко остановился от услышанного, чувствуя знакомую панику.       — Расслабься, Уилер, — бросил Дастин тогда. — Мы шутим, чтобы тебя немного понервировать.       — Но я ведь правда не извинился.       — Подумай над своим поведением на досуге, — весело посоветовал Уилл, не замедляя шага. — Ты идешь или так и будешь там стоять?       Вот и что ему было делать во всей этой нервотрепке? Почему-то все вокруг, включая самого Уилла, могли так легко шутить об этом, пока он, Майк, давился своим чувством вины, прекрасно понимая, что в каждой шутке всегда есть доля правды, а его наверняка проверяют и испытывают на прочность. Хотелось бы быть Паладином в доспехах — неуязвимым, устойчивым и прочным — но он чувствовал себя бумажной куклой, которую способен потрепать любой ветерок. И все же понимание, что все эти колкости не со зла, что у Уилла есть причины ему не доверять, помогли ему твердо стоять на ногах. В конце концов, он шел на контакт, не просто позволял Майку находиться рядом, но и сам проявлял инициативу. Однажды он даже пришел к нему домой. Сам. Один. Этот незапланированный визит так обрадовал Майка, который помогал матери в составлении меню ко дню рождения Холли, что он чуть не набросился на Уилла с объятиями. Его приход пришелся как нельзя кстати — он помог набросать эскиз декораций. Майку очень хотелось поделиться с ним рассуждениями о колледже, но он почему-то не нашел в себе сил. Зато они поиграли в Double Dragon, смеясь и толкаясь локтями.       Ему очень нравился этот Уилл. Он, конечно, отличался от того тихого и почти замкнутого друга детства, но в нем все еще угадывались знакомые с детского сада черты. Он был похож на себя куда сильнее того мрачного одноклассника в черной толстовке и покрасневшими от дури глазами.       Стоило им добраться до почты, а Уиллу выйти из машины, сразу стало как-то неуютно. Конечно, объективно нельзя было разговаривать при нем, но осознание, насколько легко Майку давалось все, когда с ним рядом Уилл не стало чем-то ошеломляющим. Так, наверное, было всегда. Отсюда еще больше вопросов появлялось к самому себе.       В Адамсе они разместились в кафе, которое Майк выбрал заранее — уютное, не пустое, но и не шумное — хорошее место для спокойного разговора. Это заведение еще пару лет назад заприметила мама — они всегда останавливались здесь перекусить, когда ездили в Индианаполис или к бабушке. Надежда, что окружающая обстановка не даст ему даже шанса вспылить, ободряла.       — Ты уверен, что это хорошая идея — выяснять отношения в кафе?       Майку не нравилось, как сурово Эл была настроена. От этого все заготовленные заранее реплики испарились из головы и он дергано стал оглядываться в поисках официантки. Заказав по милкшейку для них обоих и вафли для Эл, он принялся разглядывать то стены приятного зеленого цвета, то чистую деревянную столешницу. — Решил меня подкупить? — спросила Эл, когда их заказ принесли.       — Это так очевидно? — неловкая попытка пошутить.       — Если ты будешь и дальше молчать, то я поем, и мы так же в тишине поедем домой.       — Я не знаю, с чего начать, — честно признался Майк, наконец поднимая на нее глаза.       — Может для начала ты просто скажешь, действительно ли ты имел ввиду то, что сказал тогда, — она поджала губы и стало ясно, что не он один волновался от этого разговора.       Как просто оказалось забыть, что перед ним все еще та самая девушка, которая всегда так доверчиво к нему тянулась, та самая, с которой у него был первый поцелуй. Единственная, с кем у него вообще когда-либо были поцелуи — его первая любовь. Раньше казалось, что они будут вместе всю свою жизнь, но мечтая об этом, он был всего лишь ребенком.       — Да. То есть нет. То есть, — он запнулся и вцепился в край стола, чтобы не думать о собственных подрагивающих руках. — Да, я имел ввиду то, что сказал. Ты очень дорога мне, и это не изменилось, и никогда не поменяется. Но я больше не могу с тобой встречаться. Это нечестно.       — Нечестно? — она нахмурилась.       Именно так он чувствовал себя. Нечестным. Завравшимся. Перепутавшим все важные причины и следствия, и этим самым постепенно истончающим все значимые для него связи. Эл уж точно не заслуживала такого — лжи в лицо, резкого поворота головы в ответ на попытки поцеловать, неискренности.       — Да, нечестно. Ты достойна быть с человеком, который будет любить тебя, — он чуть запнулся на этом слове, — так как ты того заслуживаешь.       — Дженнифер сказала, что парни хотят расстаться, если находят другую девушку.       — Что? Нет! Может быть, некоторые парни действительно так делают, но у меня просто изменились чувства к тебе. Прости, что не сказал этого раньше и довел ситуацию до такого.       — То есть ты уже давно не любишь меня? Как давно? — ее глаза блестели влагой, но она не плакала.       Этот вопрос он не раз задавал себе, пока пытался уложить в голове все по полочкам. Возможно, из-за отсутствия ответа именно на этот вопрос, Майк так тянул с разговором. Спрашивать такое закономерно, но слившиеся в мешанину одинаковых дней время отказалось ему подсказывать. Чем больше он размышлял, тем сильнее себя зарывал: например, что исчезло раньше — чувства или желание близости? А если вспомнить, как давно он перестал представлять Эл наедине с собой — это поможет нащупать то самое место на временной линии?       — Я не знаю, Эл. Не знаю.       — Ты поэтому не хотел заниматься со мной сексом? — спросила она тем же тоном, и Майк заозирался, надеясь, что в этом семейном месте никто их не слышал.       — Мы же договорились, что пока Векна…       — Мы договаривались в пятнадцать! И тогда я хотя бы чувствовала, что интересна тебе, и целовались мы чаще, — она замолчала на минуту, но вскоре продолжила. — Наверное, я даже замечала, что что-то изменилось, но продолжала игнорировать это.       — Как и я.       Они замолчали, и Майк просто мысленно уговаривал слезы, что стояли в глазах напротив, исчезнуть. Ему очень не хотелось, чтобы она плакала из-за него. Малодушно надеясь, что за время холодного игнорирования Эл придет к верным выводам и будет морально готова услышать все, что он планировал сказать, Майк надеялся избежать таких эмоций. Наверное, все же, они неизбежны, когда говоришь человеку, что разлюбил.       — Прости, что отшвырнула тебя тогда. Папа, когда узнал, устроил мне хорошую взбучку, — нарушила молчание Эл. — И что будет дальше?       — Ты будешь дружить с Дженнифер, мы продолжим собираться на общие посиделки и походы в кино все вместе. Победим уже наконец Векну, закончим школу и поступим в колледжи. А я просто буду где-то поблизости, если тебе понадобится моя помощь или что-то еще.       — Поблизости — это в комнате Уилла?       — А при чем здесь Уилл?       — Не знаю. Словно ты никак не мог одновременно, и встречаться со мной, и дружить с ним. Словно вы можете быть близки, только если я далеко.       — Что это вообще значит? — искренне не понял Майк.       — Нет, забудь. Не будем об этом.       Майк вцепился в свой коктейль, обдумывая произошедшее. Он все сказал и сделал верно, но осознание, что для Эл произошедшее тяжело, куда тяжелее, чем для него самого, не позволяло вздохнуть с облегчением. Он не соврал ни на минуту — не теперь — то, что они пережили вместе, навсегда связало их, а она будет его близким человеком так долго, как только возможно. Главное, чтобы ей хотелось общаться с ним. Чтобы она могла безболезненно пережить это.       Уже высаживая Эл у ее дома, он спросил:       — Скажи, мы будем в порядке?       — Мы — нет, — ответила Эл, а увидев, как исказилось его лицо, засмеялась. — А ты и я — да, будем.       Такой ответ более чем устроил Майка.       — Не попросишь Уилла выйти ко мне?       — Конечно.       Ждать пришлось недолго — Уилл, довольный и улыбающийся, сел на место, едва освободившееся после Эл.       — Пристегивайся, — бросил ему Майк.       — Я, вообще-то, сказал маме, что выбегу к тебе на пятнадцать минут, — уже защелкивания ремень безопасности, сообщил Уилл весело. — И куда мы едем?       — Покататься.       — Не надоело за рулем?       — Мне очень нравится водить. Разве что в темноте еще не чувствую себя уверенно.       После напряженного разговора хотелось восстановить силы. Майк не задумывал этого изначально, но таким естественным показалось позвать Уилла, чтобы расслабиться за непринужденной болтовней. Почему нельзя стереть чертовы прошедшие два года, на которые периодически приходилось натыкаться, подбирать слова и выражения, чтобы не сломать едва наведенные мосты? Майк просто надеялся, что как раньше станет в самое ближайшее время. Он даже подумывал, а не провести ли компанию как-нибудь — они не играли в DnD со смерти Эдди, но сейчас прошло уже достаточно времени. К тому же, эту сюжетку можно было посвятить лучшему ДМу Мансону, вряд ли он хотел бы, чтобы они забросили любимую игру, тем более под предлогом скорби по нему.       — Как у вас прошло? — спросил Уилл. — Я боялся, что Эл вернется заплаканной.       — Было сложно, но мы помирились.       — Помирились? — слишком громко переспросил он. — Ты же говорил, что не собираешься с ней сходиться?       — Так и есть. Мы помирились, а не сошлись, — неужели Уилл подумал, что Майк ему наврал? — Первое время будет не просто, но, думаю, мы с ней сможем дружить. Это же Эл.       — Мне грустно от того, что она будет тяжело это переживать.       — Мне тоже, — согласился Майк, — но так бывает. Чувства проходят.       — А если ее не пройдут?       — Пройдут. Надеюсь, пройдут. Думаю, это заканчивается быстрее, когда не взаимно, — продолжил рассуждать он. — Посмотри на Стива — он был влюблен в мою сестру, но сейчас у него все в порядке.       — А откуда ты знаешь, что он не притворяется? Их втроем с Джонатаном и Нэнси можно назвать друзьями после всего пережитого, — живо включился в обсуждение Уилл.— Вдруг он просто не хочет им мешать? Любит ее настолько сильно, что пока она счастлива, — даже с другим — ему этого достаточно?       — Разве так бывает? Они же перед его глазами постоянно! Никто в здравом уме не будет так мучиться.       — Не все такие эгоисты как ты, Майк, — беззлобно поддел его Уилл.       — Нет, я все еще не понимаю, — продолжал он. — Вот ты смог бы так? Любить кого-то, кто не ответит тебе взаимностью?       — Давай свернем этот разговор.       — Нет, постой. Мне правда интересно. Ты вообще влюблялся? — они с Уиллом никогда не говорили ни о чем таком и это казалось новым уровнем доверия. Майку хотелось как можно скорее пройти их все.       — Майк!       — Конечно, влюблялся, — ответил он сам себе за Уилла, игнорируя недовольный взгляд. — Кто в семнадцать сказал бы «нет»? А целовался?       — Кто-то обещал меня ни к чему не принуждать! — с легким укором напомнил Уилл. — Но именно это ты сейчас и делаешь. Я же сказал, что не хочу говорить об этом сейчас.       — Черт, прости, — он остановил машину на обочине у поворота в лес. — Просто это еще одна вещь в твоей жизни, которую я упустил. Лучшие друзья должны быть в курсе таких вещей, скажешь нет?       — Моя лучшая подруга Крис в курсе, — то, что Уилл позволял себе быть такой язвой только радовало, пусть его комментарий должен был задевать. — А почему мы остановились?       — Пойдем, кое-что покажу.       Майк намеренно приехал именно в это место. На самом деле его обнаружили Лукас и Дастин, когда однажды решили узнать, насколько далеко на восток простирается разлом, и что за базу развернули военные вблизи погранпостов. Такие небольшие патрулирования периодически устраивал Хоппер, а они, подростки, подражали ему, надеясь узнать что-нибудь новое и важное о словно застывшем во времени надвигающимся конце света. Майк сам вместе с Эл еще в прошлом месяце изучали северные границы. От того, что ничегошеньки не менялось вот уже третий год, становилось не по себе. Вряд ли Векна решил пытать их томительным ожиданием и синдромом отложенной жизни.       В окрестностях Хоукинса всегда было много озер: больших и маленьких. То, куда он сейчас вел Уилла даже и озером не могло назваться, скорее пруд. Дорога шла сквозь негустой пролесок чуть в гору, путь по которой они преодолели почти в молчании. Вообще, Майк много недель думал привезти сюда Эл, но теперь это место казалось слишком романтичным что ли, для тех, кто решил остаться друзьями.       — Сюда, — позвал он, в очередной раз сверившись с компасом и перелезая через высокий кустарник.       — Почему ты не сказал мне, чтобы я взял, чем рисовать? — спросил Уилл, когда увидел, куда именно они вышли.       Пруд с видом на темную бурю в небе, от которой ни в одном уголке города было не спрятаться, завораживал не только пугающим перевернутым отражением на идеальной, пусть и чуть подцветающей глади, но и красноватым берегом. Создавалось ощущение, что сама земля отражала багряные всполохи на израненном Изнанкой небе или же пропиталась кровью всех тех, кто погиб, сражаясь в обоих мирах.       — Дастин брал эту землю на анализ еще весной, — рассказал Майк. — Ничего особенного, оксиды железа дают такой цвет. Думаю, здесь всегда было так, но, согласись, смотрится круто.       Уилл обернулся к нему, восторженный, растревоженный представшим перед ними зрелищем. Этот крошечный уголок на карте окрестностей их родного города словно существовал лишь для того, чтобы доказать — самое ужасное в мире может выглядеть совершенно завораживающе.       — Я так ненавижу это, — шепотом поделился Уилл. — Эта проклятая изнанка всех нас покалечила, каждого, не только меня. Это зло в чистом виде, квинтэссенция всего самого больного и ужасного: смерть, гниение, разложение, безнадега. Это не должно быть таким красивым, не должно!       Майк растерялся, увидев слезы. Еще недавно он считал это место романтичным, а не ужасающим, каким на самом деле оно и было. Изнанка настолько прочно укоренилась в их повседневной жизни за эти годы, что было так легко привыкнуть и воспринимать ее как должное, как обыкновенный элемент ландшафта. Он не задумывался над всем этим так глубоко, но всегда тонко чувствующий Уилл был прав — чертовски неправильно, что что-то настолько разрушительное и губительное способно вызывать восторг и восхищение. Поддавшись порыву, Майк притянул Уилла к себе, надеясь успокоить. Тот напрягся от неожиданности, но уже через мгновение невесомо коснулся руками его спины, не просто позволяя себя обнимать, но и отвечая.       — Рано или поздно это закончится, — уверил Майк. — А ты можешь нарисовать это, чтобы запечатлеть красоту, а потом сжечь — Изнанка этого заслуживает.       — Мне будет жаль, что труды пропадут даром, — улыбаясь и отстраняясь ответил Уилл.       — Тогда нарисуй две: лучшую оставишь, худшую сожжешь.       — Звучит, как план, — согласился Уилл. — Ты же привезешь меня сюда еще как-нибудь, чтобы сделать эскиз, а потом с мольбертом и красками?       — Да хоть каждый день!       Ему было немного совестно, что он не подумал, какое впечатление это место произведет на Уилла. Вернее Майк догадывался, что взгляд художника будет заворожен открывающимся зрелищем, но ему стоило бы знать, что этим все не ограничится.       — Эй, ты, кажется, загрузился, — заметил Уилл. — Я рад, что ты показал мне это место, так что не думай обо мне переживать. И извини за мои эмоции.       — Даже не думай извиняться! — зло (на себя, в первую очередь) ответил Майк. — Ты мог бы хоть корчиться тут в истерике и никто, а уж тем более я, не упрекнул бы тебя в излишней эмоциональности.       — Спасибо за это.       Темнело стремительно, когда они возвращались. Уилл сначала болтал, рассказывая забавные байки о жизни с Хоппером в одном доме, но потом, заметив, как нервно Майк сжимал руль, замолк и включил радио. Бодрая прилипчивая мелодия о полуночном танцоре зазвучала из динамиков, успокаивая своей нормальностью.       — Ты точно нормально доедешь до дома? — прощаясь, спросил Уилл.       — Конечно. Дорогу от вас до себя я знаю лучше всех в городе. Тем более пока нет пепла, все должно быть нормально.       — Сообщишь, как доберешься? — он не скрывал беспокойства и, если обычно такое раздражало, то от Уилла — становилось теплее на душе.       — По рации? Мама наверняка на весь вечер заняла телефон.       — Нужно проверить батарейки.       — Как раз успеешь, пока я доеду.       Странное чувство дежавю овладело им — точно так же они попрощались в тот самый вечер, когда Уилл пропал. Успокаивая себя тем, что он на машине, у него с собой есть ножи, ему не двенадцать и еще даже нет девяти вечера, Майк добрался до дома. Когда по рации ответил Уилл, он успокоился окончательно — все возвращалось на круги своя.