Лето перед концом света

      Не то чтобы Майк не замечал некоторые вещи, которые могли навести на такие мысли еще годы и годы назад. Недаром он, как только услышал о Крис, подумал, что это парень. Не просто парень, а парень Уилла, черт возьми. Вот только насколько верно вообще строить предположения о чем-то таком, пока тебе не скажут прямо, четко и ясно?       Одним словом, Майк не удивился. В конце концов, он ещё в четырнадцать озвучил что-то подобное, пусть и имел ввиду несколько иное — сказанного не воротишь. Вообще, после тех-то слов все между ними и разладилось так, что только сейчас возвращалось в норму, а значит сам факт, что даже после их прошлого, Уилл доверял ему настолько, чтобы открыться, многого стоил.       Ему в голову лезли мысли о мире за пределами, о резких высказываниях отца, о чертовом Трое, который изводил Уилла с начальной школы, об их друзьях, чью реакцию сложно было предугадать, про мудака Лонни, про Хоппера, который пусть не женился на Джойс, но уже был полноправный отчимом, и, явно, не отличался терпимостью. Правда все это было не важно в тот момент, важен только Уилл. Сам Уилл, замер перед ним упрямо, даже воинственно, но за всем этим напускным — открыто и испуганно. Майк тут же спохватился, что долгое время молчал, не обличая свою реакцию, тем самым, наверняка, позволяя тревогам и сомнениям съедать заживо того, кто меньше всего заслуживал этого.       — Спасибо, что сказал мне, — с улыбкой, которая, он надеялся, выглядела успокаивающей, сказал Майк. — Я рад, что ты настолько мне доверяешь.       Тело Уилла настолько видимо расслабилось, что Майк даже мысленно похвалил себя за то, что подобрал верные слова. Зная себя, с него сталось бы ляпнуть какую-нибудь глупость, которая разрушила бы все, а главное — задела бы Уилла. То, как друг неуверенно улыбнулся и провел ладонью по лицу, свидетельствовало о том, что все в норме.       — Ты точно в порядке с этим? — уточнил Уилл, чтобы еще раз убедиться.       — Вряд ли в тебе может быть хоть что-то, с чем я не в порядке, — произнося это Майк знал, что говорил правду. — Вспомни осень восемьдесят четвертого и задай этот вопрос себе!       — Действительно.       Что Майк вообще знал о гомосексуалах? То, что транслировал его отец: вроде манерности, переодеваний в женское и пагубного разврата, заканчивающегося СПИДом. Ничего из этого и близко не могло быть о Уилле — самом чистом и светлом из всех, кого он когда-либо знал. Хотелось спросить так о многом, но он боялся показаться бестактным, поэтому задал самый важный, по его мнению, вопрос:       — А кто еще знает?       — Вся моя семья и Крис, — просто ответил Уилл.       — Даже Хоппер?       — Так вышло, что ему я рассказал раньше всех, — он положил книгу на стол, чтобы освободить руки и принялся ходить от шкафа до стены с фотографиями. — Ну, кроме Джонатана, он, кажется, узнал все даже раньше, чем я.       — Но как так вышло? Про Хоппера.       — Помнишь, я подрабатывал в больничном буфете прошлым летом? Трой как-то подкараулил меня после работы, не знаю уж специально или случайно. Ничего нового, все как обычно, — делился Уилл. — Хоп проезжал мимо как раз, когда он с криком «Педрила» толкнул меня в стену. Я так и сидел на земле у стены больницы, словно застыл. Приехал Кэллахан, чтобы забрать Троя в участок. Уже дома Хоппер в своей манере спросил, почему я не даю отпор и все такое, а я был на грани истерики все это время. Мало того, что я всегда цепенею в таких ситуациях и не знаю, как это исправить, так ещё и в целом мне было паршиво в то время. Вот я и заорал что-то вроде «Потому что я правда чертов педик! Теперь тоже можешь меня ударить!».       — А он что?       — Обнял меня и дал успокоиться. А потом убедил рассказать маме.       — Вау, — поразился Майк. — Выходит, я всегда недооценивал его.       — Он сказал, что после всего пережитого это реально меньшая из проблем, — Уилл пожал плечами. — Он за неделю моего исчезновения сделал для меня больше, чем родной отец за всю жизнь.       — Это была его работа, — заметил Майк.       — Зато все, что было позже — нет. Он правда относится ко мне, как к сыну. Мне даже удалось подсадить его на Звездные войны. И мы много болтаем, у нас есть общие шутки. Правда без разговора о контрацепции я бы обошелся.       — У меня с ним был такой же разговор, — кивнул Майк. — И ты его послушался? Рассказал маме?       — Не сразу.       — Но почему? — удивился Майк. — Она же самая понимающая на свете!       — Да, я знаю, просто это очень тяжело, — Уилл вздохнул, явно подбирая слова, чтобы лучше объяснить свои чувства. — После реакции Джонатана, я знал, что мама сказала бы мне. Что любит меня любым и все такое, это я знаю и так. Я был готов это услышать. Я боялся увидеть разочарование в ее глазах, например. Мне просто было очень страшно, — он ненадолго замолчал. — Ты, наверное, думаешь, что это глупо.       — Это твои чувства, а значит это не может быть глупо, — хмурясь, упрямо сказал Майк.       — Ты на удивление хорошо подбираешь слова, — Уилл сел рядом с ним на кровать. — Ты как будто знаешь, что именно я хочу услышать.       — Просто хочу поддержать тебя, — тихо ответил Майк, внезапно смущаясь и наклоняя голову так, чтобы Уилл этого не заметил.       — Я очень это ценю, правда. Вижу, что ты стараешься, — его голос чуть переменился. — Прости, что спрашиваю снова, но мне правда нужно знать. Ты говоришь, что все порядке, чтобы не разрушать наши отношения или потому что действительно так считаешь?       Майк задумался, так и не поднимая головы. Конечно, все, что он делал последнее время — добрую половину каникул — было для Уилла. На самом деле, для самого себя, как бы эгоистично это не звучало, потому что Уилл рядом менял все вокруг в лучшую сторону, включая его самого. Всегда так было. Поэтому, конечно, он не хотел ничего сломать ни в коем случае. Что же тогда означало действительно так считать по мнению Уилла?       — Слушай, а помнишь, когда мы ехали из Калифорнии, — не отвечая на вопрос, заговорил Майк, — после того, как мы похоронили того агента, ты говорил что перед близкими сложнее всего открываться, потому что им может не понравиться правда? Это тоже было об этом?       — Ты помнишь? — в голосе слышалось искреннее удивление.       — Конечно. Ты очень поддержал меня тогда. Ну, и я всегда внимательно тебя слушаю, — Майк все же решил приподнять голову, но напоролся на серьезный, обеспокоенный взгляд.       Уилла не удалось обмануть, он понял, что его вопрос остался проигнорированным. Можно бы просто выпалить то, что Майк считал верным вариантом ответа, но желание говорить без утайки и лжи, к счастью, пересилило.       — Я не совсем понимаю, что значит «действительно так считать», — признался он честно, замечая легкий кивок в ответ. — Я так мало обо всем этом знаю. Ничего, кроме дурацких стереотипов, если честно, но ты на них не похож.       — Крис говорит, что я по-гейски закатываю глаза, — со смешком признался Уилл.       — А в чем разница? Как это делают те, кто любят девушек?       — Ну-ка закати глаза, посмотрим!       Майк с улыбкой закатил глаза как можно более театрально, вызывая громкий, заразительный хохот.       — Ничего не знаю, ты тоже делаешь это по-гейски! — сквозь смех заявил Уилл.       — Ах так? Ну держись!       Уилл, тщетно пытаясь увернуться от щекотки, пихался, пытался ткнуть в ребра в ответ, визжал и просил пощады. Майк наслаждался каждым мгновением этого сумасшедшего, детского времяпрепровождения, смеясь, уворачиваясь от пинков и тычков, но не убирал свои руки с чужих боков. Он ввязался в это специально: ему важно было показать Уиллу, что его откровение не меняло в их дружбе ничего, что после этого они так же, как и раньше могли дурачиться, трогать друг друга без всякой неловкости.       Когда смех Уилла стал больше походить на скулеж, Майк великодушно сжалился над ним и убрал руки. Во время потасовки они скатились на пол, поэтому он просто отполз к столу, уселся, позволяя жертве щекотки отдышаться. Раскрасневшийся, растрепанный, с выбившейся из-за пояса и задравшейся на животе рубашкой, Уилл выглядел очаровательно, и Майк допустил странную мысль, что какому-то парню когда-нибудь невероятно повезет любить такое истинное сокровище.       — А Эл? Она вообще сразу поняла что ты имеешь ввиду или ей пришлось объяснять? — как ни в чем не бывало продолжил разговор Майк.       — Я не собирался рассказывать ей сразу, но она пыталась свести меня с Дженнифер, — отвечая, Уилл пытался привести в порядок свои волосы. — Поначалу мне удавалось отмалчиваться и игнорировать все это, но она же упрямая. Подстроила, чтобы мы с Дженнифер остались вдвоем в закрытом классе. Ясное дело, мы знакомы с младшей школы, поэтому я просто поболтал с ней, но я никогда не был так зол на Эл за все время, что знаком с ней. Не разговаривал с ней две недели.       — Поверить не могу, что это все происходило буквально у меня под носом, а я ничего не знал.       — Ты не слишком внимательный, когда не прикладываешь к этому усилий, — пожал плечами Уилл и продолжил. — В конце концов, я решил объяснить, почему сводить меня с девчонками бесполезно. Она сначала думала, что это отмазка, что мне просто не нравится конкретно Дженнифер, а я все сочинил и такого не бывает. Пришлось подключать Хопа и отвечать на миллион неудобных вопросов.       — Например?       — Почему в фильмах такое не показывают? Можно ли любить и парней, и девушек одновременно? Кого из класса я считаю привлекательнее всех? А из баскетбольной команды? А самый привлекательный актер?       — Надеюсь, ты сказал, что Арнольд Шварценеггер в Конане-Варваре? — улыбнулся Майк.       — Что? Нет!       — Только не говори мне, что это Патрик Суэйзи.       — Ну вообще, я так ей и ответил. Но после знакомства с Крис, я знаю правильный ответ — Джон Траволта в Бриолине!       — Это же мюзикл! Кто вообще смотрит мюзиклы?       — Геи со своими лучшими подружками, очевидно.       Майк наверняка соврал бы, если бы взялся утверждать, что чувствует себя совершенно комфортно в этой теме. Он даже позавидовал непосредственности Эл, что позволяла ей задавать любые неудобные вопросы, потому что у него тоже было что спросить. Он послушал бы даже о том, что Уилл ответил Эл на остальное, чтобы иметь больше информации, хотя его самого больше всего интересовало то, когда Уилл понял это про себя, как, почему точно уверен.       Прощались у машины Джойс. Пусть это всего на два дня, и у Майка на них уже имелись неплохие планы, отпускать Уилла не хотелось совсем, словно он снова уезжал черт пойми куда навсегда (которое продлилось меньше года, но все же). Им обоим так хорошо было друг с другом все эти последние дни, поэтому не было желания терять это тепло, этот комфорт и доверительную атмосферу. Мало ли что могло случиться за два дня?       — Передавай привет Крис и не возвращайся без ее «молодец» для меня! — чуть толкая Уилла в плечо, сказал он.       — С чего это она должна звать тебя молодцом?       — Это наши с ней дела! — наиграно-важно протянул он.       — Вот так значит? Ни слова ей про тебя не скажу!       Майк, смеясь, притянул Уилла в объятья. Возможно, более крепкие, чем требовала того ситуация, но он все еще всем собой показывал, что новость об ориентации ни на что не повлияла. Отстраненно отмечая, что в нос ударил приятный запах шампуня, геля после бритья и самого Уилла, он, едва ли не вжимаясь ртом в чужое ухо, прошептал:       — Не хочу отпускать тебя, Байерс! Возвращайся скорее.       То, как Уилл смутился, заставило подумать, а не перегнул ли он со своими тактильными выходками сегодня, но Майк отмел эту мысль еще до того, как сам повернул ключ зажигания в своей машине. Книгу с причудливым названием, о которой сегодня шел разговор, он одолжил почитать, наверняка надеясь почерпнуть что-то интересное и для себя.       Сон не шел. Повисшим так и остался вопрос действительно ли у Майка не было никаких проблем с ориентацией Уилла. Его самого и всю партию с малых лет дразнили педиками и феечками, но такие оскорбления доставались всякому лузеру без разбора от любого задиры. Интересно, обиднее слышать такое, когда это не имело к тебе никакого отношения или зная, что эти придурки правы? Почему это вообще повод для травли? Ясное дело, хулиганам много не надо: слабое зрение — очкарик, высокий — дылда или жердь, полный — жирдяй, замкнутый — псих, не спортивный — дохляк, хорошо учишься — ботан. Его самого дразнили большую часть жизни за широкий рот, называя лягушкой — ну ни это ли пример, что этим придуркам особый повод был не нужен никогда.       Только вот его отец, например, в своих очках, галстуках и жилетках не был похож на задиру, пусть и любил бейсбол, иногда мог выпить пива и был женат на красавице. Кто знает, конечно, чем он занимался в школе, но что-то сложно было представить его толкающим кого-то в шкафчики или забрасывающим в мусорные баки. Хоппера — легко. Лонни ещё проще, пусть Майк почти не помнил отца Уилла, его образ в голове был четким и сформированным как только он осознал еще ребенком, что это за человек.       Почему же Тед Уилер не упускал возможности очень нелестно пройтись по теме гомосексуалов так, словно это первостепенная проблема государства, а не коррупция, постоянные интервенции в чужие вооруженные конфликты, приближающиеся президентские выборы. Что не так было с геями, что на них взъелись буквально все? Ясное дело, СПИД — страшная болезнь гомосексуалов и наркоманов, эпидемия которой разворачивалась в Нью-Йорке, о чем частенько говорили по телевизору последний год. Майк не сильно разбирался в этой теме, потому что специально новости не смотрел, пусть и слышал, бывало, обрывки фраз из гостиной, а в школе на такие темы с ними не разговаривали, хотя он сомневался, что у каждого половозрелого подростка был такой Хоппер со своими неудобными, но все ж важными разговорами о контрацепции.       В их школе не было скандалов с беременными старшеклассницами, но Майк полагал, что дело не в повальном целибате учеников, а в том, что их осталось очень мало после прорыва Изнанки. Маленькая выборка. Теория вероятности. Ничего особенного. Согласно этому же, вряд ли в городе есть еще геи-ровесники; это даже в условиях их маленького городка до переезда доброй части жителей было маловероятным. Какие-нибудь глубоко женатые мужчины с детьми, всю жизнь отрицающие себя и вбивающие сыновьям и дочерям в головы слово божье и важность благочестивой жизни - более вероятны.       Что не так с гомосексуалами? Что не так с Уиллом? А может, что не так со всем этим миром? Потому что, хоть убей, Майк не мог принять на веру, что Уилл какой-то неправильный. Уж кто-кто, а он имел право делать что угодно, любить кого угодно и искать счастье с кем угодно после всего пережитого, и того, что еще предстояло пережить.       И все же быть геем означало любить мужчин. Целоваться с мужчинами. Заниматься сексом с мужчинами. Неужели, Уилл желал чего-то подобного? Гипотетически или с кем-то конкретным? Майк чувствовал, как краснел от этих мыслей.       Ему казалось, что он думал о сексе куда меньше, чем все его ровесники. Он помнил, как весной они дружно выпивали у Стива под строгим надзором их «мамочки», и захмелевший Лукас завел разговор о порнографии. Дастин включился со свойственным ему любопытством человека науки, а Майк принял загадочный вид, как единственный из ребят, у кого была девушка. Ему не задавали никаких вопросов не из-за отсутствия интереса к теме и практике, а из уважения к Эл, что было ему на руку, поскольку на деле, он больше смущался происходящим. Дело заключалось даже не в отсутствии собственного опыта, а в самом факте такого разговора.       Он уже тогда подозревал, что отсутствие их с Эл близости уже давно не из-за глупой договоренности, но отодвигал эту мысль глубоко-глубоко. Майк не реагировал на нее уже какое-то время, да и вообще не зацикливался на интимных темах. Конечно, его организм функционировал, но даже наедине с собой он не представлял, что было бы, зайди они с Эл чуть дальше, позволь он ей хоть раз расстегнуть на себе рубашку или если бы он сам осмелился запустить руку под футболку или на бедро. Все его краткие фантазии всегда были обезличенными.       Чтобы до конца разобраться, Майк решил просто попробовать представить двух целующихся парней. Ни один из образов не укладывался в эту картинку, но в итоге он перебором дошел до объективно симпатичных парней из баскетбольной команды, они смогли поцеловаться в его голове. Это не вызвало никаких эмоций, словно он просто вспоминал, как выглядит школьный спортзал. Майк, раз сон все равно не шел, подставлял и перетасовывал теперь разных персонажей из школьных коридоров, и это было почти забавно, но никак не трогало ни в одном из сочетаний: ни девушки с парнями, ни девушки с девушками. Когда на место Ханны с испанского к Дугласу с экономики внезапно, словно против его, Майка, воли, пришел Уилл, он решил сворачивать это дурацкое развлечение. В конце концов, так и до рассвета можно было бездельничать, а он обещал Стиву помочь с машиной.       Конечно же, даже ему было ясно, что первая вспышка негатива на поцелуй между парнями была вызвана не гомофобией. Впрочем, он и на Крис реагировал как-то так же, а значит не было смысла зацикливаться на этом.       Наутро, невыспавшийся и нервный, Майк понял, что рой мыслей не оставит его в покое, пока он с кем-нибудь об этом не поговорит. О раскрытии секрета Уилла не могло быть и речи, поэтому он сделал безрассудную глупость: залез в комнату к Нэнси и порылся в ее вещах в поиске телефона Джонатана. Пусть старший Байерс не питал к нему теплых чувств, сейчас он являлся единственным человеком на планете, с которым можно было поговорить, не считая Хоппера. То есть буквально единственным.       Майк теребил провод телефона слишком нервно, и если мама или Нэнси задумали бы спуститься в подвал, вопросов было бы не избежать, настолько очевидно он нервничал. Пришлось оставить сообщение о своем звонке для Джонатана на вахте кампуса и взволнованно приготовиться ждать ответного звонка. Эта идея все еще казалась страшно дикой, но никто другой не мог разделить чувства Майка.       — Мне правда нужно с кем-то обсудить то, что случилось, но я могу говорить об этом только с тобой, — сказал он после необходимых приветствий и представлений, когда Джонатан, наконец-то, перезвонил сорок минут спустя.       — Только со мной? — голос Джонатана звучал недоверчиво и подозрительно, а в интонациях угадывалась Джойс.       — Уилл. Он рассказал мне, — выдохнул Майк так, словно только это уже объясняло причину его внезапного звонка.       — Что именно?       — Про себя, — большего пояснения не требовалось.       — Только тебе или всем вам?       — Только мне.       — Но вы не выглядели особо близким последнее время, — снова послышался этот подозрительный тон. Сказанное явно было преуменьшением.       — Да, но за последние недели я столько всего осознал. Я буквально познакомился с собой заново, — почему-то говорить такие личные вещи Джонатану не казалось противоестественным. В конце концов, этот парень столько всего сделал для него за всю жизнь. — Я понял, что не хочу лишаться такого друга, как Уилл и мы вроде как выстраиваем все заново.       — Мама упоминала, что вы снова общаетесь. Раз он рассказал тебе, ты действительно очень постарался, — Джонатан вдруг резко замолчал. — Или погоди. Что-то случилось? Что-то плохое?       — Нет-нет! — поспешил успокоить Майк. — Это не было типа откровение на пороге смерти или что-то в этом духе. Просто разговор по душам.       — И как ты отреагировал? Я должен знать, что ты не сделал ничего, что как-то ранило бы его. Ему наверняка потребовалось много смелости.       — Я, возможно, молчал чуть дольше, чем следовало, потому что это такая новость, которую стоит хорошо уложить в голове, — признался Майк. — Тем более я не могу не признать, что в разное время видел какие-то знаки или сигналы, но появление Крис сбило меня с толку.       — Но что именно ты сказал?       — Поблагодарил за откровенность или что-то вроде того.       — И все?       — Мы много об этом говорили. И о других вещах тоже. Если тебя интересует, дал ли я ему понять, что все в норме и это ничего не меняет, то да, я сделал это.       — Хорошо.       — Хорошо, — повисла продолжительная пауза. — А как давно в курсе ты?       — Не думаю, что нам уместно это обсуждать, Майк.       — Да брось! Он рассказал мне даже про то, как узнал Хоппер, как Эл пыталась свести его с Дженнифер, закрыв их в классе. Так что не думаю…       — Ладно-ладно. Думаю, я догадывался еще до переезда в Ленору. До Старкорта. Но поговорили мы об этом только по дороге в Хоукинс той весной.       — Но я же был тогда рядом с вами! Постоянно.       — Извини, Майк, но ты иногда бываешь совершенно слепым.       — Спасибо за этот разговор, — едва слышно поблагодарил Майк. — Я немного сбит с толку всем этим, а когда я на нервах — могу сболтнуть лишнего.       — Молодец, что позвонил. Хоть знаю теперь, что у Уилла все в порядке, а то его не застанешь свободным, — Майк уже думал, что Джонатан готовился попрощаться, но услышал другое. — Скажи, а как дела у Нэнси?       Удивительно, как с взрослением разница в возрасте перестает так сильно бросаться в глаза. Тон, которым был задан вопрос не мог утаить всю тоску Джонатана, поэтому Майк рассказал про сестру все, что знал и мог, только бы это чуть-чуть помогло.       — Хочешь, я попробую убедить ее позвонить? — спросил он перед прощанием.       — Не думаю, что у тебя выйдет. Она такая упрямая.       — Знаю, она же моя сестра.       К списку дел на эти короткие, но такие длинные выходные прибавился еще один, Майк был только рад загрузить себя заботами, а то мало ли, что он мог бы себе надумать, если бы провел предстоящие два дня так же, как сегодняшнюю ночь.