***
Заброшенные корабли видны со стороны дороги, но в полутьме больше напоминают огромные перекошенные здания, слегка колышущиеся на воде. Высокие паруса перетянуты проводами, свисающими вниз, словно им надоело напрягаться, сохраняя надежный вид. Чонгук разглядывает один из кораблей издали, на бочине которого заметно название «Life goes on», облезлое и выцветшее на солнце. Как и все, Чонгук пытается верить, что жизнь действительно продолжается, но реальность заключается в том, что их мир умирает. Иначе в пригороде Сойля не оказалось бы столько нелегальных лагерей для наркоманов и шлюх, которым негде жить. Чонгук переводит взгляд на Юнги немного позади него, прекрасно зная, что через квартал отсюда расположен лагерь «Haegeum», но решая, что они приехали сюда по другой причине. Юнги ничего не объясняет, и он думает, что лучше не спрашивать. Все догадки оказываются верны, когда из полутьмы появляются два размытых силуэта, явно слишком тощие даже издали, чтобы жить где-нибудь еще, кроме лагеря. Чонгук сильнее затягивается сигаретой, наблюдая, как их лица освещает фарами автомобиля. Ынгон оказывается высоким парнем с острыми чертами лица и блеклыми глазами. Вещи на нем выглядят старыми и потертыми, словно он носит их каждый день последние полгода, что вполне может быть правдой. Чонгук вновь затягивается, прежде чем в памяти вспыхивает вопрос Джина: «голоден?». Чонгук замечает его нездоровый вид и понимает, что этот парень ест несколько раз в неделю, не чаще, как и настолько же худощавый мальчишка рядом, которого Ынгон прикрывает плечом, защищая. Юнги представляет его как Сонтó, выросшего в окрестностях ближайшего к Йонсану города, который тоже частично был разрушен во времена Черной войны между кланами. Их лица становятся еще мрачнее, как только они понимают, откуда сам Чонгук. Без сомнений, Йонсан не нуждается в представлении. — Юнги сказал, что ты настроен серьезно, это правда? — с заметным недоверием спрашивает Ынгон, позволяя Сонто стоять немного за ним, словно действительно защищая его от малейшей опасности. Чонгук внимательно следит за ними, пытаясь не вспоминать Санги, который прикрывал его так же в детстве. — Какой план? Чонгук ласкает клык языком и отводит взгляд, оглядывая заброшенные доки и размышляя, насколько его решение окажется правильным. И все же он не может рассчитывать на большее. Бездомные парни с улицы — именно то, в чем он нуждается, решившись создать новый клан на костях предыдущего. И это будет непросто. Вспоминая шикарные хоромы Дэльи с этими чудовищно большими картинами и огромными залами, за которые каждый аристократ явно готов драться до смерти, он приходит к мысли, что первая часть его плана должна состоять в том, чтобы найти им помещение. — Прежде всего нам нужны бабки, — отвечает Чонгук, встречаясь с ним взглядами. — И база, которая станет домом для каждого, кто захочет присоединиться к нам. Вы больше не вернетесь в лагерь. Я не позволю своим людям спать в дерьме и холоде. Ынгон переглядывается с Юнги, словно на его лице может быть написано объяснение, однако даже Юнги не представляет, как можно провернуть это в их положении. — База, — негромко повторяет Ынгон, словно пробуя необычное слово на вкус, не внушающее доверия, но оно нравится ему сильнее, чем идея вернуться в лагерь. — Скажи, что это за место. Я сейчас же соберу все наши шмотки и поклянусь служить тебе до конца жизни. Чонгук прищуривается. И впервые ощущает это странное чувство внутри, которое позже назовет властью. — Сонто не может спать в чертовой палатке, он часто страдает воспалением легких, — рассказывает Ынгон, закрывая парня собой еще немного сильнее, однако тот все равно выглядывает из-за его плеча, заинтересованный разговором. — Иногда я договаривался с владельцами кораблей, присматривал за их домами, и они позволяли нам ночевать там, но это не может длиться вечно. Как видишь, эти доки больше не используются. Я пытался найти убежище получше лагеря последние несколько месяцев, но банды в городе зачищают все кварталы. Везде разгоняют бездомных. Даже вламываются в чертовы квартиры. Нигде не безопасно. Чонгук задумчиво облизывается, представляя, что сделал бы при попытке взлома его квартиры, но быстро приходит к мысли, что никакой сумасшедший не решится на это. Его ничтожная квартира в полуразрушенном доме не привлекает даже его самого, не говоря о людях, которые ищут драгоценности и вытаскивают телевизоры. — Хён, мы правда больше не будем жить здесь? — негромко спрашивает Сонто, привлекая внимание. Чонгук поднимает взгляд и замечает на его лице столько надежды, что даже его циничное сердце слегка сжимается. — Я не уверен, — отвечает Ынгон, затем аккуратно кладет ладонь на его худощавое плечо и немного сжимает в знак поддержки. — Но не переживай, я обязательно что-нибудь придумаю и вытащу нас отсюда, слышишь? Чонгук не хочет видеть это. — Я же сказал, вы больше не будете жить здесь, — повторяет он и кивает на доки, за которыми спрятан их лагерь. — Возьми все необходимое и возвращайся. Я еще не нашел помещение, но знаю, где вы можете переждать это время. Юнги на машине, он поможет перевезти вещи. Оглядываясь с удивлением, Юнги приподнимает брови, ведь они не обсуждали это, однако Чонгук не смотрит на него. Это его решение. В конечном итоге он прекрасно знает, что значит жить на улице, принимать душ дважды в месяц, пристраиваясь в какой-нибудь квартире знакомых, которым ты не сдался, и питаться помоями, в которых даже черви не хотят копошиться. Чонгук никому не желает такой жизни. Ынгон быстрым шагом идет прочь, захватив Сонто, который на полпути оглядывается и одаривает Чонгука еще одним взглядом. На этот раз полным не только надежды, но и благодарности. Чонгук отворачивается и чиркает зажигалкой. Невероятно, насколько же иногда оказывается легко вытащить человека из пропасти, даже если она выглядит огромной, как километровый кратер. Чонгука ведь тоже однажды из нее вытащили. — Благородный лидер, — задумчиво выдыхает Юнги, смотря парням вслед. — Глава Чергонн тоже был таким. Честно говоря, мы все чудовищно любили его за это. Чонгук выдыхает дым, согласный, ведь и он был в их числе, даже если не стал полноправным членом их клана. Раздавая бездомным подросткам право на жизнь, глава Чергонн дарил им не только дом и занятие, но и спасение, без которого все их души оставались бы вечно мертвыми. — Дашь им свою квартиру, верно? — спрашивает Юнги и наконец смотрит на него. — Я бы, наверное, тоже так сделал. — Я намного больше времени провожу в резиденции, — отвечает Чонгук, глядя вдаль. — Им нужна крыша над головой. Но я в любом случае должен найти помещение, которое станет убежищем для всех. Люди не должны бояться, что однажды все развалится или нас разгонят, как грязных крыс. Возвращаясь, они должны помнить, что это их настоящий дом, который станет безопасным. И никакого дерьма, никакой лжи и пустых обещаний. Каждый должен знать, за что обязан будет защищать наш дом. Людей не заставишь себя любить, но можно дать им то, за что они будут готовы сражаться. И я обязательно это сделаю. Юнги задумчиво приглаживает волосы, как это всегда делает Джин, но совершенно иначе. Чонгук замолкает, засматривается на его движения и внезапно понимает, что жесты наследника намного более изящные. Каждый раз, когда он что-либо делает, это выглядит как настоящее блядское искусство. Этому нельзя научиться. Чонгук старается не морщить лицо из-за неприятных воспоминаний о нем, но Юнги замечает и воспринимает это неправильно. — Я помогу найти что-нибудь, — обещает он. — В пригороде полно заведений, на которые регулярно нападают мелкие банды. Ынгон большой парень, сможет организовать им защиту, это можно использовать. Владельцы таких заведений всегда благодарят не только деньгами, если ты понимаешь, что я имею в виду. Ценные сведения, легко понимает Чонгук. Люди в пригороде знают много важных вещей. Задумавшись о вариантах, он решает написать Гунва, ведь он единственный близкий человек, которому можно доверять их секреты. Гунва знал, каким образом он попал в резиденцию аристократов, и должен знать заведения, которые нуждаются в защите. — Я знаю человека, который поможет с этим, — говорит Чонгук, вытащив телефон из кармана, чтобы написать сообщение, затем вновь поднимает взгляд. — Вместо этого мы должны найти дом. Какое-нибудь неприметное старое здание сгодится. На пересечении наших кварталов есть много зданий, которые не подходят ни под ремонт, ни под снос, но на первое время подойдут нам идеально. Никто не должен привлекать внимание. В этом городе внимание может обойтись слишком дорого. Решительно кивая, Юнги выкидывает бычок, прежде чем оглядывается на звуки чужих шагов и замечает два силуэта, которые становятся более четкими, пока не начинают складываться в Ынгона и Сонто, несущих мягкие потрепанные сумки. Чонгук кивает и разворачивается, приказывая машине Юнги следовать за ним.***
Впустить человека к себе домой всегда означало безоговорочное доверие Чонгука, однако теперь он должен думать не только о своих чувствах и желаниях. Чонгук давит жирного таракана на стене, несколько секунд разглядывает месиво, оставшееся после него, затем оборачивается. — Итак, добро пожаловать в мои апартаменты. Ынгон осматривается вокруг с легким напряжением на лице, замечает пыльные бетонные стены, разбросанные всюду целлофановые пакеты, вещи, банки пива и даже мешки, которые здесь словно для опоры стен. Сонто за его спиной осматривается тоже, однако его взгляд кажется намного более радостным. Чонгук пытается предположить, сколько лет этому парню, и приходит к мысли, что не больше семнадцати. Без сомнений, он не создан для криминальной жизни, но даже при таком раскладе может быть полезен в банде. Если не погибнет завтра же. Ынгон прекращает оглядываться и переводит взгляд на Чонгука, однако теперь на его лице столько благодарности, словно эта жалкая обитель действительно высококлассный отель. — Я очень благодарен, правда, — хрипловатым голосом говорит он и внезапно кланяется. Сонто медлит всего секунду, прежде чем тоже сделать это. Чонгук смотрит на них и не знает, как реагировать. — Я буду должен тебе за помощь. Раньше мы… жили в хорошем доме. Из-за чертовой войны все разрушилось. Иногда я даже думал, что мы навсегда останемся в сраном лагере, в котором вечно воняло дерьмом. Чонгук прекрасно понимает, о чем он говорит, и все же не хочет выслушивать подобное. — Это всего на несколько дней, — отвечает он. — Я рассчитываю найти помещение к концу недели. Как только мы переедем, вам двоим придется найти себе занятие, чтобы мы могли заплатить пару месяцев аренды. Я поговорю с парнями на улицах, что-нибудь придумаем вместе. Станет легче, когда будет больше людей, и это наш первый шаг, чтобы их действительно прибавилось. Ынгон слушает его с таким видом, словно даже сейчас готов ринуться в бой. Чонгуку нравится это его выражение. — Я согласен, — без промедления говорит Ынгон. — Я на многие вещи способен. Защищать кого-нибудь или перетаскивать тяжелые коробки. Все что потребуется. Чонгук кивает и переводит взгляд на Сонто, внимательно слушающего их разговор. — Сонто не настолько хорош в тяжелой работе, но он справится с чем-нибудь другим, обязательно, — вмиг заверяет Ынгон, оглядываясь на парня, и смотрит на него внезапно настолько нежным взглядом, что сердце Чонгука вновь едва выдерживает. — Разберемся, — отвечает Чонгук, разворачиваясь, желая выйти и вернуться в резиденцию, но останавливается на полушаге. — Вещи на столе можешь использовать, если хочешь. Вряд ли какие-нибудь из них чистые, но… можешь взять. Вопреки ожиданиям Ынгон выглядит так, словно готов пасть перед ним на колени, и Чонгук усмехается при этой мысли, прежде чем вспоминает, что должен забрать кое-что из этой комнаты. Ценностей в его квартире нет, ведь здесь сплошной хлам и мусор, однако среди вещей спрятана единственная, которая имеет большое значение для него, не считая двух медальонов с черепом ворона, спрятанных между досками возле стены. Чонгук приближается к столу с вещами, немного роется в них и вытаскивает красную футболку. Явно поношенная, в небольших дырках внизу и на плече, она выглядит невероятно старой. Грязные пятна давно не отстирываются, особенно пятна крови. Чонгук несколько секунд осматривает ее взглядом, каким не смотрит ни на что больше в этом мире, прежде чем осторожно свернуть и спрятать в рюкзак. Сонто внимательно следит за ним, явно хочет спросить, какое значение имеет эта вещь, но не решается. Чонгук замечает его интерес, но сейчас не готов ничего рассказывать. — Скоро увидимся, — выдыхает он на прощание и выходит наружу, спускаясь по перекошенной лестнице, освещаемой лунным сиянием. Все просто на самом деле, ведь в этой заношенной красной тряпке умер Санги.***
Следующие полторы недели Чонгук ищет подходящее здание, просматривая некоторые из них вместе с Юнги, который согласился принять в этом участие. Несколько старых сооружений на пересечении западных кварталов выглядят неплохо, но в первом случае крыша слишком протекает, а во втором слишком влажно и сыро, чтобы находиться внутри длительное время. Чонгук внимательно осматривает грязные стены, входя в очередной дом, но все еще не чувствует, что он может быть хорошим вариантом для них. Чонгук действительно не хочет, чтобы его люди жили в таких условиях, и приходится покачать головой, оглядываясь на Юнги, давая понять, что им придется искать дальше. Возвращаясь в Дэльи каждый день, Чонгук начинает еще сильнее ощущать могущество этого здания, понимая, что ветхие сараи, которые они смотрели, просто ничтожны по сравнению с ним. И все же он пытается не отчаиваться слишком сильно, обещая себе, что они обязательно справятся с этим. Изначально все не могло быть легко, и он продолжает стараться изо всех сил каждый следующий день. Во всяком случае, начало положено, и отступать больше нельзя. Важным занятием в резиденции вскоре становятся тренировки в большом спортивном зале. Недавний набор людей для заданий по отработке защиты внезапно остановился на Чонгуке, проходящем мимо этого зала. Идо сказал, что он должен присоединиться, припоминая день, когда Чонгук охранял машину наследника и защищал его на важных встречах. Внимательно наблюдая за его первым занятием позднее, мужчина приходит к мысли, что этот парень действительно неплохо справляется. Сегодняшним вечером Чонгук работает вместе с парнем по имени Гюн, который явно больше него и крупнее, однако Чонгук не сдается, даже если весь давно вспотел и вымотался. Защищая другого парня собственным телом и широко раскидывая руки, он любой ценой не позволяет Гюну добраться до него и навредить. Гюн использует хитрые методы в отличие от остальных парней, потому что слишком давит на Чонгука, но наблюдающий за тренировкой мужчина не спешит вмешиваться. — Гюн, отлично, — громко хвалит Идо, замечая, как Чонгук оглядывается, словно тоже надеясь получить немного похвалы, однако он ничего больше не говорит. Идо видит, как сильно Чонгук старается, но ему становится интересно, может ли он еще лучше. — Чонгук, двигайся, он не должен зажимать тебя. К концу тренировки Чонгук едва стоит, но его глаза горят настоящим бешенством. Идо кивает остальным, говоря, как хорошо все поработали. Чонгук разминает напряженные плечи, злобно прикусывает губы, раздраженный, что на него не обращают внимания, однако успокаивает себя тем, что сделал все возможное. Человек, которого он защищал, лишь несколько раз оказался в настоящей опасности, когда Гюн грубо пихнул Чонгука в спину. Чонгук находит его взглядом и прищуривается, представляя, как на следующей тренировке свернет ему шею. Гнев кипит внутри, растекается по венам ядом, но он лишь дергает плечами, надеясь наконец расслабиться. Аристократы не должны настолько выводить его, иначе оставаться в Дэльи станет еще сложнее, особенно без спасительной дури. Чертовы наркотики и без того все испортили, заставив Чонгука выглядеть самым неспортивным из всех. Идо обязан был видеть, как он задыхался, готовый выплюнуть собственное сердце на этот идеальный пол. Чонгук делает медленный вдох, остывая, и думает лишь о том, чтобы скорее оказаться в душе, поскольку его одежда воняет сильнее обычного, как вдруг видит Идо, который приближается с другого конца зала. — Хорошо постарался сегодня, — кивает мужчина, но Чонгук не знает, насколько он доволен на самом деле. — Иногда реагируешь слишком эмоционально, правда. И это может стать проблемой. Не зацикливайся в следующий раз. Важно сохранять холодный рассудок, именно он позволит тебе сделать все правильно. Как только на месте Намгона окажется Джин, все станет намного серьезнее, и шанса переиграть ситуацию не будет. Люди нередко пытаются убить его. Я должен быть уверен, что ты справишься. Играя челюстями, Чонгук забавляется незнанием Идо касательно того, кто здесь является настоящей опасностью для наследника. И все же решает, что эти задания могут стать интересным развлечением. — Я просто разминался, — отвечает он. Идо усмехается и понимающе кивает, словно воспринимает его всерьез. — В следующий раз придется защищать настоящего Джина, — внезапно говорит он. — Джин тоже должен принимать участие в твоем обучении, чтобы знать, как ты поступишь в опасной ситуации. В начале следующей недели он присоединится к нам. Как-то много чести, думает Чонгук, пытаясь представить, как сможет держаться, если наследник будет настолько близко, как парень, которого он защищал. Иногда он настолько приближался к нему, что чувствовал аромат его одеколона. Чонгуку не нравится перспектива ощущать запах Джина и его отвратительную близость. Чертовски не нравится.***
Мягкие диваны расслабляют сильнее любого алкоголя, который окружает его в блестящих высоких бокалах. Приглушенная музыка из магнитолы слышится как будто издали, заставляя его периодически поднимать взгляд, оглядывая навесные колонки на стенах. Владелец этого шикарного дома на окраине Сунчона любит мягкий джаз настолько же, насколько и симпатичных парней с бледной кожей, расхаживающих вдоль зала с бокалами шампанского. Иногда кажется, что они здесь в качестве красивых декораций или изысканных картин — просто для хорошего настроения. Виц мягко усмехается, пересекаясь взглядами с одним из таких парней, гуляющих здесь в броском костюме для вечеринок. Игриво покусывая губы, он заинтересованно смотрит на Вица в ответ, прекрасно зная, каким человеком он является в этом мире, и салютует бокалом, явно желающий понравиться. И он действительно сексуальный, признает Тэхён, однако каким бы прекрасным ни был, все равно не сравнится с человеком, который не отвечает на его сообщения. Тэхён вытаскивает мобильный из кармана и проверяет числа, осознавая, что близится конец месяца. Некоторые люди знают, что происходит с наследником Дэльканто в конце месяца, и он тоже. Слегка нервно облизываясь, Тэхён нажимает на их общий чат в социальной сети, в котором они иногда разговаривают, но вместо всего на свете видит, что Джин еще не прочел сообщение, отправленное неделю назад. v: как вы, господин? Всего лишь вежливый вопрос, который на самом деле значит для Тэхёна намного больше. Разглядывая собственные напечатанные слова, он прищуривается, вдруг задумавшись о том, ответил бы наследник быстрее, если бы он написал «мой господин». Тэхён мягко улыбается, представляя это, но всего мгновение, прежде чем улыбка бесследно исчезает. Джин не оценит подобный вопрос и обращение, которое может счесть оскорбительным, потому что никто не смеет обращаться к королю таким образом. Тэхён отводит взгляд, затем вновь смотрит в экран, замечая, насколько редко Джин отвечал ему раньше. Джин просто сильно занят, мысленно заверяет себя Тэхён, чуть сильнее сжимая пальцами экран, но прекрасно знает, что этим себя же обманывает. Их периодические встречи наверняка не значат для наследника и половины того, что значат для Вироццо. И его это расстраивает. Мужчина в костюме внезапно появляется в зале, начиная разговор о делах, и Тэхён быстро прячет телефон обратно в карман. Через двадцать минут вновь вытаскивает, но теперь заходит в диалог более решительно. И неважно, что для общения нет официальных причин. Вопреки всему Тэхён обязан написать что-нибудь, особенно если приближается конец***
Чонгук наконец находит подходящее здание к концу недели. Расположенное в неприметной части бедного квартала, оно ничем не привлекает внимание: ржавые балки при входе выглядят даже отталкивающе, создавая впечатление настоящего заброшенного дома. Несколько раз все проверив внутри, Чонгук возвращается на улицу и пожимает руку мужчине по имени Йоун, который владеет соседними зданиями и периодически присматривал за этим домом, разгоняя мелких наркоманов и сутенеров, которые любили здесь ошиваться. — Не знаю, зачем вам эта развалина, но надеюсь, что вы останетесь довольны, — говорит он с полуулыбкой, оглядывая Чонгука и Ынгона напротив, стоящего возле мотоцикла. — Здесь немноголюдно, как правило, и никто не должен вам помешать, но я хочу верить, что вы не собираетесь заниматься ничем извращенным. Мне не хотелось бы соседствовать с нелегальным борделем или пыточной камерой. Наш город слишком недружелюбен и без этого. Чонгук сверкает черным взглядом, прежде чем натягивает на лицо подобие дружелюбной улыбки, которые всегда выглядят скорее жутко, чем доброжелательно, однако он никак не может это исправить. — Все хорошо, я искал дом для моей семьи, — отвечает Чонгук. — Никаких притонов и шлюх. Через какое-то время я сделаю ремонт, приведу это место в порядок. Вы не поверите, во что превратятся эти руины. Йоун негромко посмеивается, словно это шутка, затем кивает им обоим и желает хорошего дня, разворачиваясь, чтобы направиться в город. Черный пиджак немного обвисает на его плечах, словно принадлежит другому человеку, который явно крупнее и выше него. Чонгук прекращает улыбаться, смотря мужчине вслед, прежде чем слышит напряженный выдох Ынгона за спиной, заставляющий оглянуться. — Я немного волновался, что он нас раскусит, — честно признается Ынгон, пересекаясь взглядами с младшим. — Не раскусил, но это вопрос времени, — отвечает Чонгук, вновь оглядывая здание, которое им придется называть своим домом. Кирпичные стены выглядят грязными, пыльными и чем-то забрызганными возле входных дверей. На втором этаже сияет огромная дыра, словно однажды сюда прилетел снаряд. Чонгук выдыхает и снова смотрит на Ынгона. — Как только раскусит, я пристрелю его. Ынгон негромко выдыхает, словно признавая, что это единственное правильное решение, которое защитит их. Затем поднимает взгляд и задумчиво оглядывает здание, слишком старое даже издали, но внушающее немного доверия. Явно больше, чем невыносимый лагерь. Расположенный достаточно далеко от главных дорог и улиц, он становится местом, которое непросто будет найти, если кто-нибудь действительно решит обнаружить их обитель. И это тоже вопрос времени, понимает он, переводя взгляд на пыльные окна второго этажа. Чонгук выкидывает горящий бычок, направляется к входным дверям и рывком распахивает их. Изнутри слышится завывание холодного ветра — в дальней комнате выбиты окна. Мрачные стены выглядят скорее обугленными, чем просто грязными, со свисающими ошметками старых обоев, и все же даже это лучше его собственной квартиры в бедном квартале. Чонгук хмыкает, вновь оглядывая валяющийся на полу мелкий мусор, газеты, всякие тряпки и битое стекло, но ничто из этого не испортит его впечатлений. Ведь даже эта развалина им подойдет, потому что смысл не в ней, а в том, что Чонгук сделал первый настоящий шаг на пути к восстановлению Чергонн. — Заходи, — кивает Чонгук, сильнее распахивая двери. — И чувствуй себя как дома.***
Приближение следующей тренировки означает, что придется встретиться с Джином и выдерживать его присутствие какое-то время, и неприятное осознание этого заставляет Чонгука раздраженно заламывать пальцы. Испытывая волнение, он разминается в спортивном зале перед началом тренировки, изредка швыряя взгляд на настенные часы. Оглядывая остальных, он замечает нервозность и на их лицах, однако среди всех он здесь самый неопытный, и наследник явно собирается уделить ему больше всего внимания. Идо расхаживает в противоположном конце зала, наблюдает за разминкой, но даже он бросает частые взгляды на Чонгука, словно раздумывая, насколько он может быть хорош для защиты старшего господина. Королевская кожа без сомнений стоит целое состояние, и кто попало не может гарантировать его безопасность, как и того, что на его коже не останется ни царапины. Чонгук пытается не вспоминать, как сильно хочет разорвать ее на мясо вместо защиты, продолжая разминаться, прежде чем двери распахиваются. Чонхён входит первым, заставляя всех остановить тренировку и синхронно склонить головы в знак почтения. Чонгук мрачнеет, шумно втягивая воздух через нос, но дыхание в очередной раз предательски срывается, когда следом за ним заходит Джин. Как всегда невыносимо красивый и статный, он даже издали производит впечатление человека, который родился в роскоши. Чонгук бессознательно замечает, что наследник вновь без трости, но эта мысль исчезает вместе с остальными, едва он видит, каким элегантным жестом он поправляет края белоснежной футболки, останавливаясь в центре зала. Чонгук напрягается, осознавая, что впервые видит его без костюма. Больших размеров футболка не облегает его тело, но позволяет заметить крепкие руки и выразительные дорожки вен, обвивающих его предплечья. И ни единой татуировки. Девственная кожа отдает розоватым оттенком. Чонгук облизывает клык языком, всегда скрывающий руки тканью толстовки, потому что аристократы наверняка окажутся в бешенстве, заметив чернила под его кожей. Идо приветствует старшего господина и взмахивает остальным, чтобы все возвращались к работе. Чонгук продолжает разминать плечи, решая, что и его это касается, но Идо оглядывается и жестом просит подойти к ним, что значит одно — тренировка с наследником действительно состоится. И эта мысль не внушает ничего хорошего. Изрядно уставший даже из-за простой разминки, Чонгук шумно выдыхает и направляется в центр, обходя тренажеры и каждым шагом отдаляя себя от спокойствия, потому что Джин, переводящий на него взгляд, вновь заставляет неосознанно сжиматься все внутри него, как если бы его присутствие могло в буквальном смысле выкачивать силы из людей. Черные глаза цепляются за него взглядом, оценивают, медленно скользят ниже, затем вновь поднимаются, словно Джин пытается вспомнить, видел ли этого парня раньше. Наихудшей оказывается мысль, что он действительно его оценивает, решая, насколько Чонгук может быть хорош для защиты, однако ничего из этого не оказывается правдой. Чонгук не представляет, о чем он думает на самом деле, и именно это заставляет испытывать еще больше раздражающего волнения. Чонгук ощущает себя цирковым тигром, на которого пришли посмотреть с попкорном в руках, потому что этот невыносимый Джин не сводит взгляд, даже когда тот низко кланяется и переключает внимание на Идо, рассказывающего детали их совместной тренировки. — Честно признаться, Чонгук здесь быстрее всех, — прежде всего говорит Идо, явно рекламируя способности Чонгука и слегка преувеличивая, но Джин слушает действительно внимательно, наконец переводя на него свой чертов взгляд. — Чонгук также быстро реагирует и принимает решения в сложных ситуациях, как я видел на прошлой тренировке, и это очень хорошее качество. Выносливость, правда, оставляет желать лучшего. Чонгук быстро выдыхается, и сейчас не стоит рассчитывать на длительные тренировки, но я обещаю помочь ему исправить это, господин. «Черт возьми, если бы ты долбил столько дури, как я, тебя не хватило бы и на две минуты в блядском зале». Чонгук пинает щеку языком, не озвучивая мысли, но надеясь, что Идо не видел в нем бойскаута изначально. Джин медленно кивает, словно соглашаясь, что человек рядом с ним не обязан быть идеальным. Чонгук хочет удивиться, но мужчина продолжает: — Время начинать, пожалуй, — говорит он и засовывает ладонь в карман, чтобы внезапно вытащить полоску черной ткани, которая оказывается небольшой лентой. — Я немного изменил задания с прошлого раза, господин, и теперь совместные тренировки должны стать лучше. Прежде всего вам нужно справиться с заданием на доверие. Ваше величество, пожалуйста, завяжите глаза, после чего я попрошу вас пройти по залу, опираясь на Чонгука, который будет вести вас. И он протягивает черную ткань вперед, но не наследнику лично — ее забирает Чонхён. Чонгук следит за движением его пальцев, медленно осознавая услышанное. Идти через весь огромный зал, обходя расставленные всюду тренажеры, головой отвечая за безопасность наследника. Чонгуку совсем не нравится эта идея. Чувствовать прикосновение королевской кожи на себе — еще сильнее не нравится. Чонгук ненавидит саму мысль о его касаниях, медленно поднимая взгляд. И замечает, как Джин тоже смотрит на него с каким-то непонятным выражением, но все еще слишком спокойно для человека, которому должны завязать глаза. Чонхён обходит его и аккуратно накидывает ленту на его лицо, приглаживает за ушами, поправляет его волосы, цепляющиеся за ткань. Чонгук замечает, насколько нежно и осторожно он обращается с ним, и это отвращает его еще сильнее, чем вся идея этого глупого задания. — Все хорошо, господин? — на всякий случай спрашивает Идо, в голосе которого слышится легкое волнение, прежде чем Чонгук понимает, что он тоже отвечает головой за его безопасность. — Вы готовы? — Да, — отвечает Джин, впервые заговорив, и даже это ничтожное короткое слово заставляет Чонгука сильно сжимать челюсти, вплетаясь в его разум низкой вибрацией, этим королевским полушепотом, ответом, который он произносит на выдохе. Чонгук ненавидит собственную реакцию на него всеми силами, прежде чем Идо просит сделать еще один шаг вперед, чтобы наследник мог дотянуться до него и обхватить ладонью. Чонгук приближается и останавливается совсем близко, немного впереди Джина и с правой стороны, как его учили на прошлой тренировке. Вытягивая руку, он неосознанно задерживает дыхание, ожидая прикосновения, которое опалит не хуже кипятка даже через ткань черных рукавов. И оно действительно почти обжигает, едва Джин рывком обхватывает его пальцами чуть выше локтя, сжимая настолько сильно, что Чонгук негромко выдыхает из-за его давления. — Иди вперед, но не забывай, что он ничего не видит, — негромко наставляет Идо, за спиной которого Чонхён скрещивает руки, внимательно наблюдая за ними, словно ожидая малейшей ошибки. Чонгук сильнее сжимает челюсти и наконец начинает движение. Медленно, словно на каждом шаге пол может обвалиться. Всеми силами стараясь не концентрироваться на пальцах Джина, сильно давящих на его руку, которые на самом деле нельзя игнорировать. Осторожно передвигая ногами, Джин оказывается достаточно близко, чтобы Чонгук не только ощущал его присутствие и касание, но и чувствовал невыносимый запах одеколона, который на каждом шаге словно усиливается, издеваясь над его обонянием. Чонгук пытается не вдыхать слишком глубоко, и все равно замечает сладковатые нотки в воздухе, этот невероятный ледяной аромат, граничащий с привкусом смерти на языке. Чонгук напряженно облизывается, не смотря на наследника, но всем своим существом чувствуя его близость. И это становится действительно тяжелым испытанием. Джин негромко дышит, но явно не испытывает сильное доверие, потому что его пальцы никак не разжимаются, продолжающие смертельно жестко давить на него. Чонгук представляет, какой синяк останется на коже, прежде чем впереди возникает препятствие в виде большого тренажера, который придется аккуратно обойти. Замедляясь, он пытается повернуть направо, но Джин просто останавливается, явно не понимая намеков. И становится ясно, что придется не просто вести его, но и говорить, что все в порядке, чтобы он действительно доверился ему на эти минуты. — Здесь направо, — негромко произносит Чонгук, слегка поворачивая голову назад, чтобы взглянуть на него. И видит, как напряженно Джин сглатывает, наверняка слишком сильно прислушиваясь к посторонним звукам, ведь сейчас может полагаться только на них. Чонгук кожей ощущает его недоверие, ведь его пальцы все еще сильно сжаты, а ноги пытаются двигаться дальше, но Джин испытывает очевидную растерянность, прекратив ориентироваться в помещении, которого не видит. Чонгук должен исправить это как можно быстрее. Иначе всем на свете станет ясно, что он не годится для защиты этого человека. — Все в порядке, — полушепотом обещает Чонгук, стараясь делать голос мягким, чтобы вызвать немного доверия, внезапно напрочь забывая о своих истинных чувствах по отношению к нему. — Идем дальше. Все хорошо. Совершенно ничего не отвечая, Джин лишь негромко выдыхает, но продолжает движение. Чонгук может чувствовать, как его пальцы слегка разжимаются, прекращая впиваться в него, и осознание этого вызывает какое-то странное ощущение в его груди. Неясное и расплывчатое, но теплое, как если бы он все сделал правильно. Чонгук мрачнеет, осознавая, насколько нежным звучал его голос, пытающийся успокоить аристократа, которого на самом деле стоило прикончить задолго до этого дня. Чонгук реагирует на собственные мысли, неосознанно напрягается, начиная злиться на все на свете, прежде чем что-то в стороне с грохотом падает, создавая поистине ужасающий звук. Испугавшись, Джин впивается в него пальцами настолько жестко, что Чонгук едва подавляет стон. Резко швырнув недовольный взгляд вдаль, он замечает парня, задевшего небольшую гантель, и он виновато кланяется, извиняясь за шум, однако этим не исправить того, что Джин вновь смертельно напряжен. Чонгук спиной чувствует внимательный взгляд Чонхёна и напряженный взгляд Идо, осознавая, что снова должен исправить ситуацию, и оглядывается через плечо, надеясь не заметить слишком сильное напряжение на лице наследника, но все же замечает. Джин выглядит спокойным со стороны, но Чонгука не обманешь, ведь он находится чертовски близко, имея возможность видеть даже малейшие детали. Розоватые губы слегка сжимаются, выдавая явное беспокойство старшего. Чонгук впервые смотрит на них дольше нескольких секунд и замечает, какие они полные. И даже, всего на мгновение, красивые. Чонгук давится этой мыслью, застревающей поперек мозга, прежде чем осознает еще более ужасную вещь. Испугавшись, Джин сильнее прижался к нему, словно бессознательно избегая любой опасности из-за этого грохота. Джин действительно испугался. — Все нормально, ничего страшного, — вновь обещает Чонгук, надеясь заставить его расслабиться и разжать чертовы пальцы, не понимая, может ли этот человек вообще доверять людям, раз испытывает столько неуверенности с собственным телохранителем. Джин немного поворачивает голову, реагируя на его голос, звучащий совсем близко, и Чонгук невольно опускает взгляд, вновь замечая выразительные королевские губы. И чудовищно ненавидя себя за то, что продолжает на них смотреть вполне осознанно. Через время пальцы Джина наконец расслабляются, и следующие несколько минут Чонгук может спокойно вести его вдоль всего зала, прежде чем Идо просит вернуться и позволяет наследнику развязать глаза. Чонгук замечает, как он сильно моргает, вновь привыкая к свету, и едва слышит обращение к себе, пока Идо не произносит его имя громче, заставляя резко оглянуться. Без сомнений, нужна всего секунда, чтобы отвлечься. В неосторожности и беспечности заглядеться на королевские черты, аристократически правильные, идеальные, чтобы на мгновение потеряться в пространстве и времени, забыть, где он сейчас находится и на кого смотрит. Чонгук раздраженно моргает, заламывая пальцы до ощутимой боли, силой вынуждая себя больше не смотреть на него. Вопреки всему невозможно отрицать величие этого человека, и Чонгук искренне ненавидит свою внимательность и любопытство, каждый раз заставляющее его невольно смотреть на Джина. Следующим заданием оказывается тренировка внимания, во время которой Чонгук должен безошибочно выявить угрозу и вовремя среагировать, не позволяя остальным прикоснуться к королю. Идо подзывает находящихся в зале парней и выстраивает их на среднем расстоянии вокруг Джина, предлагая им с Чонгуком пройтись по залу, как через толпу людей на улице. — Каждый может замышлять что-нибудь плохое, — говорит Идо, заранее раздав им указания для этой тренировки. — Чонгук, как только заметишь что-то подозрительное, сразу же действуй. Вообрази невидимый купол вокруг господина, через который никакой человек не должен прорваться, и защищай его границы всеми силами, если кто-нибудь захочет их разрушить. Чонгук встряхивает руками и кивает, желая воспринимать это как игру или развлечение, но настроенный необычно серьезно, словно забывая, что вся его работа на аристократов в целом является не более чем обманом. Джин начинает медленное движение, держась немного впереди, но все еще довольно близко, чтобы в случае опасности отступить назад и закрыться за Чонгуком. И ведь он действительно собирается защитить его. Как минимум на этой тренировке. Внимательно осматривая парней, Чонгук напрягается, вживаясь в роль телохранителя, пытаясь найти взглядом малейшие признаки злых намерений. Все выглядят обычно, не замышляющие ничего ужасного, прежде чем парень впереди внезапно выскакивает из общей толпы, кидаясь прямо на Джина. Как в замедленной съемке с ничтожной скоростью кадров, Чонгук замечает его движения и реагирует моментально. Вырываясь направо и вперед, обходя Джина, он кидается навстречу опасности и швыряет руки вперед, пихая парня в грудь настолько жестко, что он откидывается назад по инерции и едва не падает, на миг потеряв равновесие. — Отлично, Чонгук! — слышится обращение Идо, который затем хлопает несколько раз. — Как я и сказал, его реакция… Ничего больше не слыша, Чонгук смотрит на парня напротив еще несколько мгновений, взглядом обещая смерть в следующий раз, если он попытается навредить Джину снова. Заигрываясь, Чонгук даже не замечает, как сильно вживается в роль. Настолько, что она начинает казаться реальной.***
Через час напряженной тренировки Чонгук начинает задыхаться, поглощенный цветными бликами перед глазами, которые размывают окружающие его предметы и людей поблизости. Идо наконец говорит, что на сегодня они закончили. Чонгук дышит настолько шумно, что действительно почти задыхается. Липкий пот огибает все тело, насквозь пропитывает толстовку и майку под ней, заставляя неприятно прилипать к коже. Весь мокрый и чудовищно уставший, он пытается отдышаться, немного успокоиться, но в глазах все сверкает. Джин оставил их, вернувшись к своим делам, однако Чонгуку пришлось тренироваться дальше, прежде чем он всерьез начал ненавидеть свою наркотическую зависимость, которая чертовски унижала его все эти занятия. Выматывающая слабость и легкая боль заставляют с раздражением выдохнуть еще более шумно, опускаясь на скамью. Оставшиеся парни постепенно исчезают в душевой, но Чонгук задерживается в зале, просто переводя дыхание и не желая принимать душ вместе с ними. Воняющая одежда разогревает тело еще сильнее, слишком теплая для тренировки в помещении, однако Чонгук отказывается снимать толстовку даже сейчас, оставшись в долгожданном одиночестве. Любой аристократ может внезапно вернуться и заметить его татуировки. Чонгук предпочитает не показывать их всем на свете, но жара заставляет его страдать еще сильнее, никак не помогая наконец остыть. Все вокруг действительно сверкает и переливается. Чонгук шумно дышит, оглядывая очертания тренажеров. И замечает размытый мужской силуэт, приближающийся к нему со стороны выхода. — Чонгук, — произносит он, и становится ясно, что это Чонхён. — Идем за мной. Джин хочет видеть тебя. Чонгук сильно моргает и наконец различает черты его лица, которые выглядят абсолютно спокойными, прежде чем он разворачивается к дверям. Чонгук поднимается и выходит следом за ним, силой заставляя ноющие колени двигаться. Все тело воет из-за усталости, однако сильнее всего Чонгука внезапно заботит то, как сильно он воняет, не приняв душ. Идея вновь встретиться с наследником в таком виде ему не нравится, но Чонхён не объясняет, почему они должны сделать это сейчас, просто идет вперед, позволяя делать собственные выводы. Чонгук решает, что несносный король просто издевается, всегда получая желаемое. И старается не злиться на это, даже если изнутри кипит раздражением. Чонхён движется через большие залы резиденции, как вдруг сворачивает к роскошной лестнице. Чонгук совершенно неожиданно понимает, что они направляются на второй этаж, на котором расположены личные комнаты королевской семьи. И все на этом этаже оказывается каким-то другим, как из мира, который Чонгука никогда пригласить не должен. — Без причины сюда не поднимайся, — напоминает Чонхён, двигаясь вперед через коридоры с кровавыми бордовыми стенами, разбавленные дверьми из черного дерева, каждая из которых оказывается закрыта. В конце очередного коридора Чонгук видит зал со статуей ангела посередине. И не понимает, почему вместо него здесь не демон, ведь что-то демоническое смотрелось бы здесь намного лучше. Чонгук идет дальше, пытается заметить камеры видеонаблюдения, но их нигде нет, или же все они хорошо скрыты в металлических панелях на потолке. Чонгук оглядывается, желая запомнить расположение дверей и все повороты, чтобы в следующий раз не потеряться, но Чонхён словно специально идет слишком быстро, пока резко не останавливается напротив очередной двери. Черная, огромная, как дверь тюремной камеры для опасных преступников, она возвышается на два с половиной метра, производя впечатление невероятной безопасности и вместе с тем олицетворяя одиночество обитателя этой комнаты. Чонгук встречает эти мысли в странных чувствах, прежде чем Чонхён обрывает его размышления, медленно раскрывая дверь. Элегантные черные стены создают контраст с белоснежным столом и креслами. Чонгук медленно заходит в роскошный кабинет, двигаясь даже слишком осторожно, словно в любой момент его выгонят за решимость или неаккуратность. Но внутри оказывается пусто. Чонгук оглядывается, ожидая, что Чонхён войдет следом, но огромная дверь закрывается с тихим щелчком, оставляя его в одиночестве шикарного кабинета. И чувство, появившееся в этом одиночестве, ему не нравится, потому что напоминает предчувствие неприятностей. Зачем наследник позвал его и вышел? Чонгук вновь переводит взгляд на белоснежный стол и замечает документы, педантично сложенные в несколько идеальных рядов. На дальней стене висят квадратные часы, немного левее от которых заметна небольшая картина, явно чудовищно ценная в позолоченной раме. Чонгук ощущает себя совершенно лишним среди этой роскоши, в драной воняющей одежде и с шумным дыханием, которое никак не затихнет. И вдруг слышит, как внутренняя дверь кабинета распахивается. Джин, переодетый в привычный деловой костюм, несильно кивает Чонгуку и останавливается возле стола, швыряя на него очередные листы документов. Чонгук предательски замирает, вновь ощущая аромат его одеколона, пока их взгляды не встречаются. Черные бездонные глаза короля останавливаются на его лице, несколько мгновений его осматривают, словно ища что-то особенное, при этом оставаясь абсолютно спокойными и непроглядными, не показывающие никаких эмоций. Чонгук смотрит на него, ожидая, что он скажет, однако его внезапные слова оказываются совершенно не тем, что он ожидал услышать. — На тренировке жарко в такой одежде, правда? — спрашивает Джин, вновь изучающе оглядывая его, прежде чем скрещивает руки на груди, опираясь бедрами о край стола. — Я вижу, ты сильно вспотел. Чонгук непонимающе смотрит на него, пытаясь справиться с неровным дыханием, которое восстановилось, но из-за этого невыносимого взгляда вновь начинает срываться, разгоняясь и создавая поистине громкие звуки в полнейшей тишине этого помещения. Чонгук действительно вспотел, едкий запах его вещей должен быть очевиден, однако он искренне не понимает, какого черта наследник решил обсудить это. Однако Джин продолжает: — Снимай. Властный королевский тон звучит как приказ, которому нельзя не подчиниться. Чонгук приподнимает брови, наивно решая, что ослышался, но каждой клеточкой души чувствуя, что наследник всерьез. Всерьез сказал раздеваться. Ни единого слова больше не произнося, Джин продолжает выжидающе смотреть на него, словно никакие объяснения не нужны. Чонгук глупо смотрит в ответ, не двигаясь, пока не вспоминает, что сам уже видел наследника без верхней одежды. Вероятно, это очередная странная часть посвящения в ряды аристократов, решает он. И медленно задирает черную толстовку, чтобы снять ее через голову, мысленно заверяя себя, что это ничего не значит на самом деле. Всего лишь какая-то королевская чушь. Черный взгляд наследника медленно опускается, замечает татуировки на его предплечьях, бицепсах и плечах, переходящих узорами к шее. Чонгук прищуривается, прекрасно замечая интерес в этом колючем взгляде, но не знает, что Джин может чувствовать и зачем приказал сделать это. Взгляд продолжает двигаться, медленно скользит по его рукам вверх и вниз, затем перемещается к середине груди, однако больше ничего не видит, потому что Чонгук остался в белой майке, прикрывающей все остальное. Чонгук отводит взгляд, чувствуя, как она неприятно липнет к коже из-за пота. И искренне не понимает, как его запах все еще не выгнал Джина за дверь. Джин смотрит с безграничным спокойствием: — Майку тоже сними. И сейчас Чонгук действительно прекращает понимать, какого черта происходит. — Зачем? — спрашивает он, пытаясь не сорваться из-за этого раздражающего непонимания, однако мужчина напротив вновь ничего не объясняет, лишь кивает головой, давая понять, что стоит выполнить приказ. Чонгук хочет прикончить его прямо здесь, вырвав наконец его чертово сердце, прежде чем хватается за края мокрой майки и рывком срывает ее, оголяя всю верхнюю часть своего тела, каждый сантиметр которой оказывается под пристальным вниманием короля. И Джин на самом деле замирает, вцепившись в него взглядом, настолько внимательным и пристальным, что даже дышать начинает медленнее. Чонгук замечает это, потому что их разделяет ничтожные полтора метра, и это еще одна маленькая вещь, которая кажется чудовищно неправильной при таком раскладе. Выжигающий темный взгляд медленно движется вдоль его грудных мышц, останавливается на животе, затем вновь поднимается выше, рассматривая бесконечные мрачные татуировки. Черные линии расползаются узорами во все стороны, образуя настоящий хаос, совершенно непонятный и бессмысленный со стороны. Чонгук неровно дышит, наблюдая за его реакцией, и каждой клеточкой кожи чувствует внимание его глаз, почти ощутимо огибающих контуры его тела. Джин ничего не говорит, просто продолжает смотреть, рассматривая, прежде чем Чонгук внезапно понимает, что происходит на самом деле. Джин явно заметил его татуировки в зале. И сейчас ищет взглядом конкретные, напоминающие те, которые носили члены клана Чергонн. Чудовищная мысль об этом заставляет его еще сильнее нервничать. Чонгук напрягается, осознавая, что наследник подозревает его в чем-то, возможно, даже в принадлежности к Чергонн, и это заставляет его мышцы сокращаться более резко. И наследник вмиг замечает, рассматривающий его кожу, ведь ничто больше не скрывает его неровного дыхания. — Не двигайся, — негромко просит его Джин, прежде чем внезапно поднимает ладонь. И мягкими подушечками пальцев касается его кожи. Чонгук резко прекращает дышать. Изящные королевские пальцы замирают на бесконечные несколько секунд, остановившись на середине его груди, затем начинают медленное движение направо и немного вниз. Чонгук ощущает касание всем своим существом, парализованный из-за неожиданности настолько, что не может двигаться. Джин не смотрит в его глаза, взглядом следит за собственными действиями, ведет пальцы ниже, затем медленно возвращает наверх. Через несколько чудовищных мгновений Чонгук осознает, что он повторяет линии татуировки, расположенной четко в центре его грудины и на животе. Однако из-за понимания этого не становится легче. Чонгук едва дышит, медленно и нервно втягивая воздух. И вновь задерживает дыхание, когда пальцы наследника опускаются, скользя вдоль едва выпирающих мышц его пресса. Явно влажные. Чонгук ниже опускает взгляд, следит за этим движением, медленно осознавая, что на его пальцах собираются капли пота, продолжающего стекать вдоль груди и живота. Краем сознания Чонгук понимает, что стоило принять душ, как только все закончили тренироваться. Возможно, избежав этой встречи, он не ощутил бы и эти легкие покалывания где-то внизу, прямо под кожей, приводящие его в бешенство. Мягкая кожа королевских пальцев ощущается почти бархатной, горячей, обжигая Чонгука прикосновениями. Чертово сердце разгоняется в груди, неприятно сжимается, отдавая вибрацией под этими потрясающе красивыми пальцами. Чонгук яростно выдыхает, раздраженный и злой, и внезапно чувствует еще больше тепла в местах его касаний, когда Джин медленно ведет пальцами вдоль всего тела, продолжая собирать ими соленые капли. Затем поднимает взгляд, чтобы посмотреть Чонгуку прямо в глаза. Чудовищные четыре секунды они молча смотрят друг на друга, словно кто-то запретил им двигаться и разговаривать. Затем Джин опускает взгляд ниже, вновь оглядывая его неразборчивые татуировки, прежде чем резко хватает за запястье. Чонгук испускает низкий рычащий звук, прекрасно понимая, что он наконец заметил кроме этих чертовых татуировок. — Что это? — в мрачном недоверии спрашивает Джин, выжигая взглядом сгиб его руки с исколотыми венами. Явные следы инъекций выделяются на бледной коже россыпью маленьких ран, которые никак не заживают. Выдерживая немного молчания, Чонгук вспоминает, как не мог найти вены и просто таранил свою руку иглой, пока не поранился настолько, что задел артерию. Кровь полилась на джинсы, испачкала пол. Чонгук ничего не видел из-за слёз. Неважно, размышляет он сейчас, не представляя, как должен отвечать на этот глупый вопрос. Величественный наследник аристократов наверняка не знает, как люди становятся наркоманами. Какая сила заставляет их продавать вещи, с безумными глазами искать в толпе барыгу, использовать «общие» шприцы, в которых наверняка тысячи смертельных вирусов. Джин даже не представляет, насколько низко могут падать люди, в какие глубокие пропасти валиться, не ожидая ни капли спасения даже в своих мыслях. Выращенный в этом шикарном замке, он ни черта не знает о детях с улицы. — А на что похоже? — с опозданием спрашивает Чонгук и приподнимает брови, ведь правда настолько очевидна, что почти стоит рядом с огромной сияющей табличкой, на которой все написано. Выжидающе смотря на него, красавчик все еще ожидает объяснений. Как полицейский, который однажды гнался за четырнадцатилетним Чонгуком через весь квартал, чтобы затем вытряхнуть из его рюкзака двадцать грамм «инуфазола», который использовался как мощный анальгетик. — Я завязал, — медленно обещает Чонгук, не позволяя эмоциям забраться в голос, но говоря совершенно разборчиво. — Вы же верите мне, мой господин? Вместо всякого ответа Джин медленно отпускает его запястье. И тепло на коже из-за его прикосновений вмиг оставляет Чонгука, заставляя за несколько жалких мгновений замерзнуть, осознавая, насколько холодно здесь было все время, когда наследник его касался. Лед возвращается, обжигающе холодный и невыносимый. Чонгук неприятно вздрагивает, ненавидя Джина за эти прикосновения, как ненавидя и то, какие непрошеные чувства он ими вызвал. Вместе с его странными вопросами. На какое-то жалкое мгновение Джин превратился в единственного человека во вселенной, который был обеспокоен зрелищем его испорченных вен. Чонгук действительно взбешен этим. — Иди, — велит Джин и отворачивается. — И чтобы я больше этих ран не видел. Чонгук натягивает влажные вещи, разворачивается к двери и ядовито усмехается, пытаясь концентрироваться лишь на том, что выяснил расположение его личного кабинета. И этим же себя обманывает, ведь запоминает и все остальное, включая его предупреждающие и властные слова напоследок. Джину не должно быть никакого дела, как выглядит его кожа. Чонгук не хочет ошибаться в этом.***
Инхён развратно посасывает мороженое на палочке несмотря на то, что сегодня чертовски холодно. Звонкие чмокающие звуки разносятся по всей комнате около двух часов ночи, привлекая внимание, но Чонгук едва что-нибудь слышит, слишком задумчивый на этом грязном матрасе. Ведь чертов Джин не должен был прикасаться к нему, еще и сохраняя настолько невозмутимое выражение лица, словно в этом нет совершенно ничего особенного. Чонгук раздраженно заламывает пальцы, вспоминая ощущения его касаний. Мягкие подушечки повторяли линии татуировок на его груди, затем опустились ниже и на миг остановились где-то на животе. Без всяких сомнений, он сделал это осознанно. И в эти моменты Чонгук что-то почувствовал. Что же? Не выдерживая очередных звуков, Чонгук швыряет на Инхёна недовольный взгляд и резко шлёпает по оголенному бедру. Инхён высоко стонет, сильнее разводит коленки, словно приглашая, однако Чонгук слишком вымотался на тренировке, чтобы трахать его еще раз. — Иди домой, пока всё здесь не заляпал, — предлагает Чонгук, кивая на мороженое, которое он еще глубже засовывает в рот, оглядываясь. — Какой же ты говнюк, — шикает парень и демонстративно отворачивается, словно чтобы показать обиду во всей красе. — Чимин никогда не выгнал бы меня на такой сраный холод! Чонгук закатывает глаза. — Иди трахайся с Чимином, раз он такой прекрасный, — предлагает он, кивая на залитый полутьмой проход между стенами, в котором раньше была дверь. — Вряд ли он купит тебе мороженое на последние бабки, правда. Инхён высоко скулит, вновь посасывает эскимо, заглатывая его настолько сильно, что член Чонгука заинтересованно дергается. — Чимин не трахается с малолетками в отличие от тебя, — размышляет он вслух, выпустив мороженое изо рта с пошлым чмокающим звуком. Затем вновь оглядывается через плечо. — Блять, ну не выгоняй меня! Тот придурок снова пришел и ебется с моей мамой. Не хочу видеть этого козла. Тяжело выдыхая, Чонгук чиркает зажигалкой и прикуривает сигарету, вспоминая все случаи, когда этот парень ночевал здесь, потому что сумасшедший отчим выгонял его из дома. Без разницы, тепло было на улице или шел снег, неважно, насколько Инхён был одет или голоден. Иногда мужчины просто делают это, испытывая влечение к его матери, но совершенно отвергая его самого. Воспринимая как проблему, от которой следует избавиться. Чонгук хмыкает, сильнее затягивается дымом. И прекрасно понимает его чувства. Чонгуку тоже было семнадцать, когда бешеный любовник его мамы избил его до полусмерти. Вновь затягиваясь дымом, он валится спиной на грязные простыни, не желая продолжать разговор, но и выгнать младшего не в силах. Инхён прищуривается, останавливая на нем взгляд. Игриво причмокивает губами и высовывает язык, немного зеленый из-за краски от мороженого, чтобы обхватить кончик эскимо и с полустоном вобрать в рот, лаская этим цветастым языком. Чонгук выдыхает, пытается не реагировать на его поведение, но этот парнишка обожает его провоцировать. Длинные пальцы с дешёвым перстнем касаются его кожи, медленно скользят ниже, желая добраться до члена, расслабляют, заставляя Чонгука прикрывать глаза. Всего секунду, прежде чем он резко распахивает их. Джин прикасался как-то иначе. Инхён вздрагивает, едва Чонгук перехватывает его запястье, чтобы снова поднять его руку выше. Испытывая странное желание проверить свои мысли, развеять сомнения, сравнить их касания, он нажимает сильнее, заставляя пальцы Инхёна скользнуть по груди. Вдоль чернил татуировок, медленно и даже нежно, настолько же, как это делал Джин, разглядывая его тело этими бездонными черными глазами. Инхён заинтересованно следит за движением собственной руки, не возражая, а Чонгук закрывает глаза, чтобы сосредоточиться. Вниз, затем снова вверх и немного вправо, цепляя указательным пальцем изображение черепа, в который вплетена шипастая проволока. Чонгук медленно повторяет движения Джина, всем своим существом пытаясь почувствовать то же, что ощутил перед ним. Именно то внезапное тепло, которое разлилось вдоль кожи, как разогретый воск, однако сейчас чувства другие. Мягкие пальцы наследника и правда ощущались иначе. Заставляли его чертово сердце разогнаться, испуская низкие хрипящие вопли, и все мысли вытащить из головы, оставляя ее абсолютно пустой под этим черным взглядом, который едва разрешал Чонгуку дышать. Властный, явно королевский взгляд, каким Джин должен молча ставить людей на колени. Чонгук прекрасно его запомнил. Как и реакцию собственного тела на его касания, которые, вне сомнений, были другими. Чонгук раздраженно рычит, жестко хватает Инхёна за бедра и впивается в губы поцелуем, затягивая его на себя и разводя ноги шире, чтобы пристроить между ними свой член. Джин всего лишь немного потрогал его, ищущий татуировки воронов. Все остальное Чонгуку просто показалось.