Волшебную пряжу лучше не тронь, Не стоит протягивать к ней и ладонь. От зелья и чар лишь жуткая вонь, Коль тянется дым — где-то рядом огонь.
Чонгук подпирал голову рукой, глядя в экран ноутбука, пока нужный госпоже Мун документ загружался. Он прекрасно помнил, что она просила ей отправить, и охотно принялся разгребать работу вечером в воскресенье, таким образом готовясь к последующей рабочей неделе. Работа всегда была его отдушиной, а не рутиной, в которую совсем не хотелось нырять. Ему нравился его магазин, нравилась работа с клиентами и в целом, как шли его дела. Он уже не мог припомнить, когда в последний раз с таким удовольствием воскресным вечером листал отчёты и строил круговые диаграммы с прибылью по месяцам и даже по неделям. Судя по тому, что он из отчётов мало что помнил, в последнее время просматривал он их одним глазком, непонятно чем занимаясь. Парень напряг свою память и сам попутно напрягся, сжимая плечи. Он знал, что так же, как обычно, заезжал на завод и просиживал штаны в офисе, заключал сделки, решал проблемы менеджеров и доставки, но странное ощущение, что это далеко не всё не покидало его. Неужели его жизнь была настолько скучной и однообразной после работы, что воспоминания о ней так быстро стирались из его памяти? До того, как госпожа Мун ответила на отправленное сообщение, Чонгук успел сходить на кухню за стаканом сока и вновь развалиться на стуле, разглядывая букет цветов в вазе без воды. Он знал, что сам его заказал, но понятия не имел, на кой чёрт оно ему. Наверное, так воодушевился количеством цветов на свадьбе, что и себе решил устроить праздник дома. На благодарности госпожи Мун Чонгук ответил смайликом с поднятым вверх большим пальцем, но женщина не перестала печатать. Она спросила, как прошла свадьба, а ещё со скобкой-смайликом отправила вопрос о том, как дела с его спутницей. Последний вопрос заставил Чонгука нахмурить брови. Поразмыслив, он понял, что крайне плохо помнил саму свадьбу, точечно, моментами, но был готов списать такие последствия на выпитый алкоголь. Где-то в его голове засела мысль, что он плохо умел пить в последнее время, наверное, с того похода с ЫнБи в кафе, когда его максимально развезло и он ничего не помнил на утро. То же самое он испытывал и сейчас, только смутные воспоминания растянулись на недели. Он проигнорировал сообщения, не считая важным отвечать на них даже для поддержания хороших дружеских отношений с коллегой. Чтобы особо не думать о том, что забыл, Чонгук переключился на подготовку к понедельнику: выбрал подходящий костюм (но через минуту сам же пролил на него сок), выбрал другой костюм, первый отправив в стирку, и заодно решил разобрать корзину с грязным бельём. Там было постельное, из-за которого корзина не закрывалась, — прекрасный повод выбраться из дома и сходить в прачечную. Дешевле загрузить там одну большую стирку, нежели дома стирать в два подхода и потом получать огромные платёжки за воду и электричество. Так Чонгук и поступил. Вооружившись двумя пакетами, он в шортах и в футболке покатил на первый этаж на лифте. В прачечной было пусто, но одна машинка вовсю пахала, отжимая белые вещи. Свои же Чонгук не стал делить по цветам, планируя закинуть всё внутрь скопом, чтобы быстрее, а дома уже перед сушилкой разобрать что, куда и как. — Привет, — он только распахнул дверцу одной из машинок, в какой-то момент испугавшись, что приветствие донеслось откуда-то изнутри, но Чохён не планировала замолкать, — хорошо вчера добрались? — Да-да, — он стал разбирать одну сумку, набивая машинку. — Ты? Ему было совсем неинтересно, но ради приличия спросить нужно было. — Да, тоже нормально, — она тяжело вздохнула, останавливаясь напротив работающей машинки и проверяя, сколько ещё осталось до конца. Сразу после нужно было уходить, не трогая Чонгука и не втягивая себя в микро-ссоры с ним, но любопытство взяло верх, когда Чохён заметила выглядывающий из второй сумки кусочек белой ткани, пропитанной чем-то буро-красным. Она импульсивно потянула простыню вверх, вытягивая большую её часть. — Ты что тво-… — Чонгук обернулся, собираясь её отругать, но слова застряли у него в горле, когда он увидел засохшую кровь. — Ого, — Чохён совсем не испугалась, — похоже, вчера не только у госпожи Им была первая брачная ночь. Чонгук сомкнул челюсти, злясь на девушку за такое нелепое предположение. Какая ещё первая брачная ночь? На что она намекает вообще? Он вырвал у неё из рук простынь, стараясь не смотреть на кровь, тогда как у самого засосало под ложечкой. Он, очевидно, был пьян прошлым вечером, но может просто поранился? И испачкал постель. А может это и не кровь вовсе. — Чонгук, — Чохён требовательно похлопала его по плечу, — это нужно сначала застирать. В холодной воде. Он всё равно сунул простынь в машинку, догадываясь, что окончательно от пятен она не избавит, но хотя бы вымоет большую часть, оставив в основном контур, с которым он уже расправится отбеливателем. — Ладно, как хочешь. Чохён сдалась, отходя назад и присаживаясь на длинную деревянную скамью. Она сложила руки на груди и стала смотреть себе под ноги, носками кроссовок водя по серой плитке. Ей хотелось с кем-то поговорить, чем-то занять себя, чтобы не думать о всяком, но она боялась, что как только произнесёт вслух свои самые страшные опасения, они воплотятся в реальность. И потому она упрямо держала в себе предположение, что Ёнджун ушёл насовсем, что он по-настоящему умер. Чонгук скомкал сумки, беря их под мышки и принимаясь выставлять градусы и режим стирки. Ему хотелось поскорее с этим покончить и сбежать к себе. — Как ЫнБи? — Чохён опять заговорила первой, не давая ему спокойно уйти. — Нормально себя чувствует? — Уверен, что она в порядке, — непонимающе ответил парень. — Вы знакомы? Почему спрашиваешь о ней? Его подозрительный тон и не менее подозрительный вопрос поставил Чохён в тупик. Она бы никогда сама не додумалась, что он смог забыть о такой важной части своей жизни, потому предположила другой вариант — он пытается провести черту, намекнув, что ей не стоит лезть в их личную жизнь и спрашивать что-либо о его девушке. Это ведь не её дело. — Нет-нет, просто, — ответила она, кусая губы. Её разбитый печальный вид Чонгука раздражал. — Ужинала? — спросил он, слушая, как постепенно стирка набирает обороты, становясь громче. Чохён вскинула голову, отвечая быстрое: — Нет. На мгновение в ней проснулась надежда, что с Чонгуком ещё будет шанс толково поговорить и избавиться от былых обид, но он всё разрушил, как и всегда. — Тогда иди домой и поужинай. Не сиди здесь просто так. Ты смущаешь других соседей. Он ещё раз глянул, через какое время ему нужно спуститься, и пошёл к выходу. У лифта он не стал дожидаться Чохён, а на своём этаже очень быстро юркнул в квартиру, всячески стараясь отогнать глупые слова про секс, на который намекала его бывшая. Полностью отрицать такую возможность Чонгук никак не мог, но куда страшнее неведения было неведенье с кровавыми простынями. Бросив сумки на входе, он взбежал вверх по лестнице, из-за своей неосторожности поскользнувшись в тапках на последней ступеньке и распластавшись на полу между кроватью и столиком с кое-какими бумагами. Его болезненный стон на удивление быстро смолк — он заметил на полу блестящий в свете лампы фольгированный пакетик из-под презерватива, а пока пытался нащупать его, нечаянно наткнулся на что-то округлое и плоское. Металлическая вставка была холодной на ощупь, а бусинки прокручивались под пальцами. Всё так же лёжа на полу, Чонгук достал из-под кровати женский браслет с оранжевыми и коричневыми бусинками, а в его центре красовалась серебристая пластинка с выдавленным изображением лисицы на ней.☽ ⚝ ☾
ЫнБи так агрессивно размешивала в бумажном стакане сахар, что кофе расплескалось по столу, привлекая ненужное внимание Урим. Последние десять минут та говорила по телефону, начав привычный обзвон покупателей, что оставили заявки на сайте; сегодня их было крайне мало — всего шесть человек с очень маленькими заказами. — Чёрт, — ЫнБи выругалась на выдохе, влезая ладонью в кофе и чувствуя себя так, словно тоже успела попробовать «Вкус неудачи». Вчера во время завтрака. — Салфетки чуть правее кофемашины, — подсказала Урим, откладывая телефон и вставая со своего места, чтобы тоже сходить за кофе. — Не очень хорошее утро? — Кошмарное… — А как прошло знакомство с родителями? — Урим немного улыбнулась, надеясь, что смена темы уберёт эту мрачность с лица ЫнБи, но оно посерело ещё больше. Она держалась изо всех сил, неимоверно злясь на маму и искренне веря в папины утешения о том, что «Порошок забвения» не панацея и есть множество вариантов вернуть Чонгуку его воспоминания. Он лично знал зелье, которое, в теории, должно было всё вернуть на круги своя. Единственная проблема состояла в том, что поскольку оно касалось махинации с человеческой памятью, некоторые ингредиенты было не достать так просто. Любая ведьма и колдун со стороны предпочли бы, чтобы люди, что забыли о волшебстве, о нём и не вспоминали. И всё же… ЫнБи было сложно справиться со своими эмоциями, когда она отправлялась этим утром на работу. В ней теплилась кое-какая надежда, что Чонгук вспомнит всё, как только они увидятся, но он промчался по офису в свой кабинет, ни разу не взглянув на неё. — Неплохо, — ЫнБи отхлебнула из стаканчика, вздрагивая от того, как приторно и горько одновременно это было. И ещё она вздрогнула от сквозняка, что пролетел по небольшому помещению, когда Чонгук приоткрыл дверь офиса. — Госпожа ЫнБи, — позвал он, — зайдите ко мне, пожалуйста. Сейчас же. Чонгук как раз успел вернуться к своему столу и рухнуть в кресло, когда ЫнБи постучалась. Она впорхнула в кабинет, поправляя светло-голубую рубашку с кружевами на рукавах, чтобы выглядеть как можно более опрятной и симпатичной, но Чонгук на неё совсем не смотрел. — Скажите, пожалуйста, — начал он довольно строго, — вы отвечали за большие заказы с хлором? Могу назвать номера, но вам лучше самой взглянуть… Кивая и нервно сглатывая, ЫнБи приблизилась, обходя стол и опираясь на него правой ладонью, чтобы было удобнее наклониться к ноутбуку с открытыми заказами, что оба были отменены. — Да, я запечатывала и передавала курьеру. — Замечательно, — буркнул Чонгук почти беззлобно, но продолжил уже с язвительными нотками. — А вы в курсе, что заказы были идентичны, но с разной ценой? Один для дилера, один для обычного покупателя. ЫнБи не смогла сдержать нервное покашливание. Она так сильно боялась Чонгука, который ничего не помнил, что упустила из виду ещё более пугающего Чонгука-босса. — Да, в курсе, — ответила она. — Тогда какого чёрта вы перепутали посылки? В обоих случаях была доставка за наш счёт, но дилер не забрал из-за высокой цены, а покупатель растерялся, думая, что заказ не полный из-за десятипроцентной скидки. Теперь мне придётся оплатить обратную доставку, что значит, что в общем я должен оплатить обе доставки туда и обратно, а потом снова платить за доставку с правильными заказами! — он запрокинул голову, чтобы адресовать ЫнБи красноречивый взгляд, но вся его многозначительность моментально испарилась, стоило ему заметить покачивающуюся на цепочке мордочку лисы. У Чонгука даже сбилось дыхание. Он осмотрел тело ЫнБи бегло, вроде не из любопытства или интереса, но в то же время взгляд его блуждал от её груди и до пят, а потом возвращался к лицу непростительно долго. Но она этого не заметила. Она перепугано смотрела в экран, борясь с переживаниями, что и так переполняли её всю, и вот-вот могли вырваться наружу. Пришлось моргать чаще и дышать через рот, чтобы не расплакаться прямо посреди кабинета. — Простите… — её сдавленный голос оставил Чонгука равнодушным. — Работаете здесь больше двух месяцев, но всё ещё допускаете такие идиотские ошибки, — он схватился за свой галстук, значительно ослабляя его. У него уже не получалось сосредоточиться на работе. Он стал думать, почему она звонила ему вчера. Не потому ли, что у Чонгука из головы вылетело, что они переспали? Он переживал об этом, когда напился с ней в том чёртовом кафе с кашей, и теперь переживал снова. Но спрашивать было стыдно. Кем она его сочтёт, если он второй раз забыл, что было ночью? — Простите, — повторила ЫнБи, шмыгая носом. Он ругал её и раньше, но она никогда не расклеивалась так быстро. Это разволновало Чонгука ещё больше. Раз она прежде не была такой эмоциональной из-за ошибок на работе, может, она на грани слёз из-за того, как он отреагировал на вчерашнее? У него на лице отразилось её болезненное выражение. Он смотрел за тем, как она облизывала сухие губы, как отводила взгляд, как нервно дёргала за цепочку на шее. Всё было и так плохо, он-то знал, сколько неприятностей ЫнБи как менеджер доставляла, и даже спустя столько времени это не изменилось. Наверное, высшее образование таки имеет значение и глупо надеяться, что когда-нибудь она станет такой же профессиональной, как Урим. — Госпожа ЫнБи, — он заговорил жёстко, чеканя каждое слово, — мы не можем так больше продолжать. Два менеджера — очень накладно для моего кошелька. В последнее время продажи шли хорошо, отчёты Чонгука очень радовали, но он считал себя обязанным солгать о «неподъёмных зарплатах», чтобы упростить этот неприятный момент. Он не назовёт её идиоткой и неумёхой, и уволит её по другой причине — недостаток лишних средств для её зарплаты. Разве это не прекрасный вариант? — Что? — ЫнБи повернулась к нему, глядя растеряно и убирая руку со стола. Он, должно быть, шутит. Очень-очень зло шутит с ней. — Давайте не будем тянуть с этим, чтобы вы поскорее могли начать поиски новой работы, — Чонгук первым отвернулся, устремляя взгляд в ноутбук и сворачивая окно с почтой. — Я попрошу бухгалтера оплатить вам всё, что вы отработали в этом месяце, но завтра можете уже не приходить. У ЫнБи задрожала нижняя губа. Она хотела задушить Чонгука за то, что он такой отмороженный придурок, и в то же самое время заобнимать до смерти, очень надеясь, что чары порошка спадут. — Господин Чон… — ей нужно было много чего ему сказать. — Тут не о чем говорить, — прервал он её, подняв правую руку, чтобы она молчала. — Поработаем сегодня как минимум до пяти, а после, если будет настроение, можем пойти вместе на прощальный корпоратив. Его слова медленно перетекли в неразборчивое бормотание, когда он принялся печатать ответ в переписке о строительстве бассейнов, давая контакты предполагаемого клиента и уточняя свой процент от сделки. Ему было совершенно не до ЫнБи, и он даже не хотел углубляться в разговоры с ней, чтобы нечаянно не задеть их вероятное совместное прошлое. Лучше вести себя так, словно ничего не было, и неважно, был секс или нет. Он увольняет её не из-за этого, есть множество других причин. ЫнБи постояла ещё недолго у стола, убрав руки за спину. Она не могла найти тему, с которой можно было бы начать, а Чонгук не планировал отвлекаться от работы. Всю недосказанность окончательно развеял стук в двери — Урим пришла сказать, чего не хватает на складе, и ЫнБи была вынуждена уйти. Прямиком через офис к выходу, а потом в общественный туалет, где можно было запереться в кабинке и уткнуться носом в рукав, сильно жмурясь, чтобы не плакать. Как он мог забыть столько всего и даже не заметить пропажи стольких воспоминаний? Папа сетовал, что у Чонгука в голове будет неразбериха, что он не будет помнить о всех магических моментах, а поскольку практически каждый момент с ЫнБи так или иначе касался этой темы, он забудет полтора месяца. Но почему он не выглядел растерянным, почему вёл себя так, словно этих недель между глотком «Вкуса неудачи» и прошлым утром попросту не существовало? — ЫнБи? — Урим постучала в ещё одни двери — кабинки, в которой сидела девушка. — Ты там в порядке? Что-то случилось? Хуже всего было бы начать жалеть себя прямо сейчас или позволить делать это другим. Хватало и того, что папа сочувствовал, а мама смотрела не то враждебно, не то с недоумением, искренне убеждённая, что «это пройдёт так же быстро, как и началось». — Нет, всё хорошо, — только и смогла выдавить из себя ЫнБи. Урим постояла ещё немного, потом включила воду, делая вид, что моет руки, сорвала и смяла пару бумажных полотенец, и застучала каблуками, уходя.☽ ⚝ ☾
От ЫнБи в этот понедельник толку было мало. Она была не в состоянии совершать телефонные звонки, теряясь и путаясь в заказах, на складе тоже чуть не начудила, словив на себе очередной укоризненный взгляд Чонгука. После он буквально выхватил у неё из рук бутылку с надорванной наклейкой и сказал ей «немедленно убираться в офис». С подчёркнуто грубым «убираться», словно она была третьей лишней. Раньше это не было так обидно. Чонгук вёл себя надменно, так как был директором, но никогда не заставлял её чувствовать себя совершенно бесполезной. Раньше у неё и сил было гораздо больше, чтобы переступить через это и посмеяться как-нибудь позже с его самоуверенности, которая всё равно ведь вылилась в то, что он сам дорвал наклейку, и пришлось новую допечатывать. — Нет, я сегодня никак не могу, — ответила Урим на предложение Чонгука, что вышел из своего кабинета уже в пальто, — с чего вообще у нас корпоративный ужин? — Это такая себе прощальная вечеринка, — Чонгук сам был не то чтобы в восторге от перспективы оплачивать чей-нибудь ужин. — Для кого? — Урим метнула взгляд в опустившую голову и плечи ЫнБи, догадываясь, но всё равно терпеливо ожидая ответа. Чонгук кивнул в сторону второго рабочего стола с потухшим компьютером. — Для госпожи ЫнБи. Как и обещал, остаётся один менеджер, так как два для такого дела — слишком много и затратно. Плечи Урим поднялись на вдохе, а на лице появилось задумчивое выражение. Она ещё раз взглянула на ЫнБи, потом на безмятежного Чонгука, который смотрел в свой телефон. Ей на ум не пришло ничего другого, кроме их расставания. Поссорились из-за какой-нибудь ерунды или вечный оптимизм и желание привлечь внимание ЫнБи настолько испортили первое знакомство с семьёй Чон, что их отношения сошли на нет за какие-то выходные. — Я всё равно не могу, а завтра рано вставать, — сказала Урим, убирая косметику, которую ей вернула ЫнБи, в сумочку, — идите вдвоём. Пока Чонгук не начал угрожать уменьшением ставки и прочими «приятными» моментами, она сорвалась с места и побежала за своей курткой. На прощание она поклонилась директору, а бывшую коллегу заключила в полуобъятия, удивительно странные и пахнущие пряностями и цедрой, как будто она была ходячим лимонным пирогом, но ЫнБи от этого не стало уютнее. Это усугубилось, когда девушка ушла, оставив её наедине с Чонгуком. — Что ж, — он почесал затылок, чувствуя себя несколько неловко, — вдвоём так вдвоём. Где хотите поесть? — Сходим в то кафе, — ЫнБи не спрашивала, а ставила его перед фактом, вновь опуская голову и пряча лицо за волосами. — В то? Где каши? — Чонгук скривился, пока она не смотрела. — Вам, наверное, нравится такая еда… Он пропустил её вперёд в коридоре, и они стали вместе спускаться по лестнице — ЫнБи обгоняла его на ступеньку. Как бы внимательно Чонгук ни смотрел себе под ноги, всё равно умудрился споткнуться и ойкнуть, в дальнейшем ведя рукой над перилами. Общение с ЫнБи для него всегда вязалось с чем-то комфортным и непринуждённым, всегда уместным и интересным, но сегодня она упрямо хранила молчание. Обиделась, решил Чонгук. Он слишком неожиданно уволил её, хотя это тянулось изначально. Она же сама видела, сколько раз ошибалась в сравнении с Урим. Не думала ведь, что он вечно будет прощать её некомпетентность? Сегодня утром у него словно глаза раскрылись, и он по-настоящему заметил, что два месяца работы с ней ни к чему не привели, и в голове что-то щёлкнуло, напоминая, что есть оптимальное решение этой проблемы — увольнение. Как он и планировал, но почему-то сошёл с правильного курса. — Пристегнуться не забудьте, — он первым плюхнулся на водительское сидение. ЫнБи стала возиться с ремнём, но никак не могла нащупать в темноте, куда именно тянуть его, и Чонгук ей с этим помог, накрыв её руку своей. Он не придал этому никакого значения, игнорируя её зачарованный взгляд и заводя машину. В его голове освободилось так много места, что он сразу вспомнил, как ехать в кафе «Нептун», и покатил понемногу в ту сторону, поглядывая на кучки грязного снега у бровок и влажный асфальт, в котором отражался свет фар. Чонгук надеялся, ЫнБи расскажет что-нибудь, пока они едут, поругает его, что ли, пожалуется на то, какой он несправедливый, но она словно набрала в рот воды. Просто этот вечер для неё многое значил. У Чонгука в голове было почти пусто, а у неё мысли роились, гудели, жалили. Сколько времени потребуется папе или Субину, чтобы вернуть воспоминания? Столько же, сколько понадобилось на поиск пхатчука? За месяц-полтора может столько всего измениться… Вдруг он встретит кого-то другого и влюбится? Вдруг ему просто разонравится ЫнБи, и даже восстановив память, его чувства остынут? Он уже к ней безразличен, а после увольнения у них не останется причин для встреч. Больше его не обнять и не получить от него утешения. Похоже, в субботний вечер ЫнБи что-то таки проиграла. Она вернулась в самое начало, получила откат до базовых настроек, и понятия не имела, как начать. Теперь всё было по-другому. — Что хотите заказать? — Чонгук спросил мягко, практически дружелюбно. — Давайте поедим пхатчук, — ответила ЫнБи, вглядываясь в его профиль, появляющийся в свете фонарей и исчезающий в вечерней черноте. — Пхатчук? Всё вам хочется меня им накормить… — Да, — не стала отрицать девушка, — чтобы восстановить наш запас удачи. Чонгук в такое не верил — удача, невезение — слишком абстрактные понятия. Но всё равно согласно кивнул, думая, что пхатчук в это время года должен продаваться дешевле, чем в новогоднюю ночь, следовательно, можно набрать побольше закусок. Припарковавшись неподалёку от кафе, он выбрался из машины первым и спрятал руки в карманы, чтобы не мёрзнуть. Дорожка до «Нептуна» была припорошена снегом, который с вечера субботы никто не притоптал, что было очень удивительно. Чонгук чувствовал себя первопроходцем, оставляя следы от своих ботинок, по которым после шла и ЫнБи. Она плелась позади, измученная мыслями о том, как всё сложилось бы, если бы она не боялась свою мать настолько сильно, если бы умела давать отпор и не доверила тот разговор Чонгуку. Она в нём ни капельки не сомневалась, наверняка он был замечательным и говорил исключительно правильные вещи, что маму и разозлило так сильно. Возможно, он сказал, что любит ЫнБи, или что не отпустит её ни за что на свете. И вот как всё обернулось… — Проходите, — Чонгук придержал двери, пропуская ЫнБи вперёд и разрешая ей выбрать для них столик. Госпожа Пак скрывалась на кухне, но вышла на звук голосов, когда Чонгук принялся спрашивать, не хотела бы ЫнБи выпить чего-нибудь, раз он угощает. Он обещал после подвезти её до дома, но она всё качала головой на любые его слова. — ЫнБи! — госпожа Пак обрадовалась гостье. — Что закажете? — Два пхатчука, пожалуйста, — заказала девушка, через пару секунд добавляя: — Особенных, госпожа Пак. — Что будете пить? Чонгук открыл рот, чтобы попросить лимонад, указанный в меню, но ЫнБи опередила его: — Обычную воду. Самую обычную. Господин Чон Чонгук за рулём. Было непривычно, что она не смотрела в упор, когда они сидели напротив. Из-за этого на Чонгука волнами накатывала вина. И он пошёл ва-банк, чтобы добиться, наконец, её внимания. — Госпожа ЫнБи, — он запустил руку в карман пальто, вынимая оттуда браслет с лисой, — это случайно не ваше? Он на мгновение затаил дыхание, прося всевозможные всевышние силы, чтобы он ошибался. ЫнБи заметно оживилась, скрипнув ножками стула, немедленно подаваясь вперёд и касаясь пальцами изображения лисы. — Да, — её голос зазвучал бодрее, — где вы его нашли? Я так долго это искала… Чонгук позволил ей отобрать вещицу, сам складывая руки на груди и тушуясь под её проницательным взглядом. Вот они и вышли на финишную прямую, когда прятаться больше некуда и придётся говорить. — Под своей кроватью, — он сжал челюсти, ожидая, что она как-нибудь продолжит. — А-а, — только и протянула ЫнБи, возвращаясь к разглядыванию браслета и вскоре надевая его на левую руку. Её настроение опять испортилось. Вернулась эта гнетущая тишина, нарушаемая редкими стуками и звоном с кухни. Так значит она сама не хотела это обсуждать, но Чонгук никак не мог избавиться от гложущего его чувства, что всё у них получалось неправильно. — Мы… — попытался начать он, но очень вовремя им принесли воду, стаканы и новую салфетницу. Поскольку ЫнБи не выглядела заинтересованной в том, что он собирался сказать, Чонгук прекратил. Он бы всё ещё больше испортил, если бы после увольнения начал с ней обсуждать всякое, ещё и за едой. Неудобно это, да и ненужно. — Госпожа ЫнБи, вы обижаетесь на меня? — на всякий случай спросил он, чтобы понимать, как вести себя на протяжении трапезы. — Я? Вовсе нет. Вы уволили меня, как и планировали с самого начала. Всё честно. — Тогда вы расстроены чем-то другим? — он виновато поджал губы. — Возможно, дома что-то случилось? Его внимательность никуда не делась, как и выражение готовности слушать столько, сколько потребуется. Это заставило ЫнБи просто предположить, что случится, если она вывалит на него всё — про магию, проклятие, их отношения и первый секс. С доказательствами или без — Чонгук не поверит. Его амнезия распространилась только на неё, а не на всю его жизнь. Сложно принять, что был с кем-то после работы или на выходных, и ничего об этом не помнишь. Она только выставит себя идиоткой. — Да, — она сложила руки у лица, глядя на Чонгука нерешительно, — моя мама не принимает мои отношения с парнем, а мой парень слишком инициативный и самоуверенный, из-за чего абсолютно всё разрушилось, и это расстраивает меня так сильно, что я не знаю, сколько пхатчука нужно съесть, чтобы стать хоть чуточку удачливой и попробовать исправить то, что кое-кто натворил. Чонгук протянул долгое «хм», максимально погружаясь в проблему ЫнБи, как сторонний наблюдатель. — Ваш парень настолько плох, раз не нравится вашей матери? У него язык чесался спросить о том, почему её браслет был у него дома и что с той упаковкой от презерватива, если у неё, оказывается, есть парень. — Настолько хорош, что не нравится ей. — Тогда она, может быть, знает что-то о вашем парне, чего не знаете вы? — Чонгук спросил чересчур весело, внезапно радуясь мискам с кашей, что принесла госпожа Пак. Он был так занят работой, что пропустил обед — так он себе говорил, а на самом деле немного побаивался раньше времени остаться с ЫнБи наедине и неловко болтать о чём-то. — Знает? — она фыркнула, подавая ему ложку, а под его тарелку заранее подкладывая салфетку. — Ничего она не знает… — Родители никогда не делают что-то просто так, — он заумничал, — исключительно из лучших побуждений. Моя мама, например, отчаянно пытается свести меня с бывшей, потому что считает её хорошей девушкой и думает, что мне с ней будет лучше. Я категорически против, но разве ей что-то докажешь? Она же уверена, что делает для меня добро. Наверное и ваша мама думает, что делает добро, показывая, что парень ей не нравится. ЫнБи проследила за тем, как Чонгук зачерпнул ложку каши, поднося её к губам и сперва нюхая. После он подул, а попробовал очень осторожно, всё боясь обжечь губы и язык. — М-м, — он остался полностью доволен первой пробой, — очень вкусно. Чувствую, как моя удача пополняется. Его шутка была дополнена улыбкой, но ЫнБи не могла ответить ему тем же. Ей было не смешно, не весело и вообще никак. Ничего не стало лучше в этот понедельник, всё только ухудшилось. Особенно после мнения Чонгука о том, что мама сыпнула в него «Порошком забвения» не назло дочери, а для её блага. Это в её духе — смотреть на всё однобоко, со своей башни, и поступать по-своему, решая за всех. — Вы никогда не думали сдаться своей маме? — спросила она, пока Чонгук жевал. — О, я сдаюсь ей периодически, чтобы она не дулась, но не в таких деликатных вопросах, как моя личная жизнь. Я же взрослый, я сам своё счастье строить буду, без её одобрений или запретов. Она, в свою очередь, может делать то же самое. Должно быть, это та причина, по которой она вышла замуж на прошлых выходных, а не терпит моего отца… — Моя мама не такая, — обречённо проговорила ЫнБи, — она будет терпеть до последнего, и меня заставит. Чонгук облизал ложку, в очередной раз показывая, как ему вкусно, а потом указал ею на девушку. — Вас заставить никто не может, это всё глупые предубеждения. Если ваша мать не глава мафии, всегда можно сбежать с парнем или другим способом дать отпор. — Она не глава мафии, — ещё более удручённо ответила ЫнБи, тоже приступая к каше, — она намного хуже.☽ ⚝ ☾
Прогноз погоды обещал тихий морозный вечер без осадков, вот почему Чонгук особенно сильно удивился падающим на лобовое стекло снежинкам. Снегопад усиливался с каждой минутой, щедро присыпая капот и улицы. Пришлось включить дворники, чтобы можно было рассмотреть пустую дорогу и безлюдные улицы Квачхона. — Здесь? — Чонгук притормозил у остановки ещё до того, как задал вопрос, как-то автоматически, на подсознательном уровне догадываясь, где живёт ЫнБи. Она опять молчала всю дорогу. Изредка он ловил на себе её взгляды, измученные и тоскливые, вызванные чем-то непонятным для него, неочевидным. — Здесь, — тихо согласилась она. ЫнБи не шевелилась, не спешила отстёгивать ремень безопасности и уходить. Она смотрела в окно на снег, боковым зрением также выхватывая расслабленного Чонгука, довольного и сытого, избавившегося от лишнего груза в виде бестолкового менеджера. Снег засыпал со всех сторон, белый и лапатый, обещая на утро вновь превратиться в грязно-серые лужи под ногами, но пока ЫнБи дышать боялась, с благоговейным ужасом глядя на улицу, на которую ей предстояло выйти. Ей хотелось вечно сидеть в машине с Чонгуком. Всего день назад она смотрела на первый снег в объятиях своей первой любви, и всё это растаяло на следующее утро, не оставив в сердце Чонгука и следа. — Там, должно быть, холодно, — прочистив горло, сказал он. — Может, подвезти вас ближе к дому? Он поглядывал на часы на приборной панели, думая о том, чем сможет заняться, вернувшись так поздно, и совсем не беспокоясь об ЫнБи. Этот день должен был стать последним и Чонгук еле держался, чтобы прямо при ней не выдохнуть с облегчением. Всё как он и хотел — взглянул на её зимний стиль одежды: рубашка с кружевами, свитер, повязанный на плечах, чёрные штаны и привычные осенние ботинки. Думал почему-то, что она и зимой будет явно выделяться на фоне всех остальных, а в ноябре она быстро слилась с пейзажем, став такой же блёклой. — Да, пожалуйста, — ЫнБи указала рукой направление, зная, что им придётся доехать почти до конца улицы, чтобы можно было развернуться. Чонгук выдохнул как-то тяжело, с явным нежеланием принимаясь исполнять её просьбу. Он глянул по сторонам, убеждаясь, что кроме них на дороге никого нет, и заехал в поворот, нарушая всевозможные правила. Притворялся, что совсем не ориентируется тут, но сам остановился за дом до участка семьи Чхве, чтобы его засыпанная снегом машина не попалась на глаза любопытным родителям. — Спасибо, — ЫнБи нажала на красную кнопку, и ремень тут же ослабил свою хватку. — Вам спасибо, — Чонгук мило улыбнулся, махая ей, пока она выбиралась из машины. — Господин Чон, — девушка наклонилась, держась за ручку двери с наружной стороны, а снег быстро засыпал её куртку и волосы, — не отвлекайтесь от работы, ладно? Не думайте ни о чём другом и не нанимайте новых менеджеров. Подождите совсем чуть-чуть… Ей как никогда сильно хотелось упасть вновь на сидение, чтобы дотянуться до парня и заключить его в крепчайшие объятия, но он уже был достаточно поражён её пожеланиями. — Э-э, — протянул он, избегая её взгляда, — да, конечно, я не планирую никого нанимать, пока есть Урим. Хорошего вечера. Он даже наклонился вправо, чтобы самостоятельно закрыть дверь, поскорее покончив с долгими прощаниями. ЫнБи пришлось ему уступить и отпустить ручку, а потом смотреть, как он уезжает, больше не дожидаясь момента, пока она первой уйдёт и исчезнет из его поля зрения. В этот вечер именно ЫнБи до последнего стояла и выглядывала исчезающие в темноте красные фары. Входная дверь дома хлопнула как раз в тот момент, когда Чонгук вернулся на основную дорогу. — Кто тебя привёз? — мама выбежала под снег, кутаясь с большой серый шарф. В ЫнБи просыпалась злость лишь от звука её голоса. Она пропитывала каждую клеточку её тела, заставляя смотреть на мать с презрением, искоса. — Мой парень, — бросила она в ответ, направляясь к дому, — мой самый любимый парень подвёз меня. — Чонгук? — процедила сквозь зубы женщина. — Но как, я же… — Ничего не сработало. Он всё так же меня любит и ценит, и переживает, потому и подвёз после работы. ЫнБи до боли сжала губы и зубы, ощущая, как ноет в затылке от приложенных для этого усилий. Она весь день была на грани слёз, но знала, что если вдруг не сдержится, остановиться потом не сможет. — Серьёзно? — мама схватила её за руку, как только они вошли в дом. — Он не забыл о магии? Её проницательный взгляд видел ЫнБи насквозь. От него не утаилась дрожь подбородка и покрасневшие глаза дочери. — Отстань, — девушка одёрнула руку, расстёгивая куртку и раскидывая обувь в прихожей. Она ещё никогда ни на кого не обижалась так сильно. Ей было плохо до одури, мутило от одной мысли, что так всё и останется, что ничего не выйдет исправить, и тошнота усиливалась при взгляде на ничуть не раскаивающуюся маму. — Милая, давай поговорим, — предприняла попытку избежать нового конфликта госпожа У. — Я тебя прекрасно понимаю… — Ты?! — ЫнБи сложила руки на груди, уже не в состоянии сдерживать слёзы, которыми наполнялись глаза. Они превращались в солёные дорожки на её щеках, скатываясь к подбородку и капая на связанные в узел рукава свитера. — Что ты можешь понимать? Ты всю жизнь вела себя так, словно я неудачная покупка, которую тебе необходимо продать кому-то другому подороже — очередной товар вашего с папой секондхэнда. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не приплести сюда Субина, не спросить, почему с ним всё было иначе. Его никогда так не контролировали, ему ничего не запрещали и при желании он мог бы завести отношения с человеком, и скрывать это гораздо дольше ЫнБи. Но он даже тут оказался лучше — встречается с кем-то из своей академии, кто наверняка понравится маме. И с магией у него всё в порядке. Это только ЫнБи в их семье червоточина. — Это не так, — врываясь в её мысли, возразила мать, — ты моя дочь. И я лучше тебя знаю, каково это — встречаться с человеком, но заканчивать это гораздо позже, чем через месяц. Ты должна сказать спасибо за то, что переживаешь только то, что он тебя не узнаёт. ЫнБи ничуть не смягчилась, но изменилась в лице, не понимая, как её мама — такая упрямая по отношению к людям и ненавидящая их — могла встречаться с человеком. Это не про неё и не для неё. — Ты холодная как ледышка, — немедленно меняя тему, заговорила женщина, — я заварю тебе горячий чай, раз папа до сих пор не вернулся из магазина, чтобы начать готовить ужин… — С кем ты встречалась? Для ЫнБи это ничего не меняло, мамин поступок всё равно был ужасен и ничем не оправдан в её глазах, но услышать эту историю очень хотелось. Было интересно, кому из простых смертных так не повезло встретить эту женщину и впустить её ненадолго в свою жизнь. — С человеком, — мама исчезла в кухне, заставляя ЫнБи тоже направиться туда. — Мы познакомились на зимних каникулах, когда я приехала домой в Осан. Тогда уже шли обсуждения моей будущей свадьбы, но мне, как и тебе, хотелось верить, что есть в этом мире нечто важнее браков по договорённости между волшебными семьями. И я встречалась с человеком, вопреки бабушкиным запретам. На стол опустилась чашка со сладко пахнущим фруктами чаем. Мама добавила ложку сахара и пару долек апельсина, чтобы вкус тоже был достойным. — Бабушка поступила так же, как ты? — предположила ЫнБи, не умаляя упрёка, с которым смотрела и говорила. — Если бы, — госпожа У опёрлась на ручку духовки, вновь кутаясь в шарф и пряча в нём руки, — она не догадывалась, что я с кем-то встречаюсь. Я уехала в академию помолвленной, а летом вышла замуж, но всё равно у меня был человеческий парень, который знал всё о нашем мире, о моём замужестве и его это ни капельки не смущало. Я думала, это такая большая любовь, а он… — А он? — ЫнБи нахмурилась, не будучи уверенной в том, что сможет посочувствовать маме, что бы он там ни натворил. — Использовал меня. Просил наколдовать отметки в университете, выдуривал деньги и упрашивал сбегать из дома, чтобы побыть с ним. ЫнБи хмыкнула. И близко не так страшно, как могло быть. Всего-то заболтанные отношения, в которых маму ограбили на десяток ккумов. Подумаешь. — Ты изменяла папе, но считаешь, что человек, который тебе нравился, был плохим, — прокомментировала она. — Достаточно было быть честной по отношению к себе и к другим. Госпожа У спрятала подбородок и губы в шарф. Она никогда не испытывала стыда перед своими детьми, но сейчас никак не могла сдержать этого поедающего изнутри чувства, отчаянно пытаясь скрыть его под куском ткани. — Поэтому ты прятала от меня своего парня? — спросила она дочь. — Нет, потому что боялась, что ты сделаешь то, что сделала, — ЫнБи крепче сжала чашку, обжигая пальцы. — Субин знал изначально, как и Ёнджун, а папина реакция была и близко не такой, как у тебя. Меня все поддержали, и только ты посчитала нормальным влезть в мои отношения и уничтожить их. Слова ЫнБи были сопровождены тяжёлым вздохом — госпожа У боролась с собой, но в итоге сорвалась с места и заняла стул напротив дочери. — Я обманывала по той же причине, но мне всё равно пришлось признаться, — заговорила она чересчур взволнованно, глядя куда-то в сторону. — У нас ведь не принято разводиться, волшебный брак это навсегда, но я была убеждена, что вырвусь из семьи Чхве. Особенно после того, как… забеременела. ЫнБи убрала руки от чашки, а морщинки между бровей разгладились, уступая место если не удивлению, то серьёзности. — Ты была беременна от человека? — девичий голос звучал сипло. — Ты рассказала ему об этом? — Да, конечно, — мама по-прежнему смотрела на стену позади ЫнБи. — А он сказал, что ребёнок ему не нужен, и у него вообще есть другая, «нормальная» девушка. Повисшая в кухне тишина звенела в ушах обеих, и чтобы прервать это, пришлось вновь заговорить. — Я ничего не знала об этом, понятия не имела, что делать, и рассказала обо всём твоей бабушке. Она была очень зла. Гораздо-гораздо злее, чем ты можешь себе представить. Она не стала хранить мой секрет и на семейном собрании рассказала обо всём свекрови, чтобы они вместе решили, что со мной делать. ЫнБи догадывалась, что решили две взрослые женщины, что пеклись только о чистоте крови, и именно поэтому её так сильно потрясли последующие мамины слова. — Они запретили делать аборт. Все в семье решили, что я должна рожать, потому что дети от ведьмы и человека обычно рождаются с даром и магическими способностями. Нельзя убивать магию. Но ты, ЫнБи… ты родилась обыкновенной. Ёнджун, по привычке подслушивающий чужие разговоры, отшатнулся, когда рядом возник господин Чхве. Он вернулся через магазин как раз в середине этого разговора и побоялся вмешиваться — его комментарии могли всё усугубить, потому что он тоже был пострадавшей стороной, которую за нос водили. Но сейчас он гораздо больше жалел ЫнБи, которая вообще никогда не должна была узнать об этом всём. Это была большая страшная тайна её семьи, которую даже шёпотом не обсуждали с тех пор, как девочка появилась на свет. А теперь правда повисла в кухне и поймать и скрыть её уже было невозможно. — Папа… — ЫнБи запнулась, потому что ком в горле был слишком большим. — Он знает? Господин Чхве сделал шаг вперёд, показываясь в дверном проёме и привлекая внимание своими нарочито громкими шагами. ЫнБи было достаточно взгляда на его сочувствующее лицо, чтобы понять, что да, знает. Всегда знал, и при этом повода малейшего не давал ей полагать, что он не родной или что любит её хоть немного меньше Субина. — Милая, — он ободряюще улыбнулся, — то, что твоя мама была заложницей своего положения и самыми дурацкими способами пыталась уберечь тебя от той же участи, ни в коем случае не оправдывает её. И не говорит о том, что Чонгук такой же. Госпожа У совсем отвернулась, упрямо глядя в окно, за которым без конца шёл снег. Она надеялась, что станет легче после разговора, но стало только хуже. Теперь она чувствовала себя глупой. От и до. Как в годы своей молодости, так и сейчас, будучи взрослой. Чонгук и правда был другим. Он не убегал от ответственности, а очень уверенно шёл навстречу, демонстрируя свою готовность как к волшебному миру, так и к отсутствию магии у ЫнБи. Он не был колдуном, но вёл себя на уровне. А она не сдержалась и не остановилась вовремя с этим проклятым порошком. — Чонгук не такой, — отрезала ЫнБи, жалобно выгибая брови и глядя на свою мать. — Что же ты наделала?.. Ёнджун вытянул руку, почти сливаясь с окружением коридора, но каким-то чудом привлекая внимание господина Чхве. — Если ЫнБи лишена магии как обычный человек, — заговорил он, — разве «Порошок забвения» не должен был оставить в воспоминаниях Чонгука хоть что-то? Господин Чхве оживился, выслушав предположение, и даже госпожа У обернулась, чтобы взглянуть на полтергейста. — ЫнБи, — папа был полон надежды, пока говорил, — ты рассказала Чонгуку о проклятии и о нашем мире, но он ведь должен знать, что дара у тебя нет, и осознавать, что далеко не всё между вами было магией. Госпожа У закивала, сама цепляясь за эту возможность хоть немного улучшить сложившуюся ситуацию. Щёки ЫнБи вспыхнули от смущения. Она уставилась в чашку с остывающим чаем. — Я не говорила ему, — призналась она, жалея с каждым мгновением всё больше о том, что не была честна хотя бы с ним, — он вёл себя забавно, когда думал, что я настоящая ведьма… — Неправда, — перебила её мама, — в разговоре с ним я упоминала, что ты не владеешь магией, и он отругал меня за то, что я сужу ребёнка по этому критерию. Он сказал, что его абсолютно устраивает то, что ты не можешь колдовать самостоятельно. Ёнджун схватился за грудь, наконец, чувствуя себя настолько спокойно, насколько это вообще было возможно. Он чуть опять не провалился в темноту, когда ЫнБи резко вскочила со стула. Она посмотрела в направлении призрака, на самом деле глядя на отца, потом перевела взгляд на мать, не ожидая с её стороны одобрения, но надеясь, что она не станет запрещать ей пытаться вернуться воспоминания Чонгука. — Тогда… я просто должна ему напомнить? — спросила она взбудоражено. — О том, что магии между нами было совсем чуть-чуть. Тогда он начнёт вспоминать то, что не касалось зелий и полётов на метле. Отец закивал, руками и ногами «за», а вот мама заметно стушевалась. В глубине души она надеялась, что у ЫнБи это пройдёт, что всё закончится само по себе, не достигая критической точки и не приводя к каким-нибудь ужасным последствиям для её семьи. Только вот они уже разгребали последствия глупостей госпожи У, и хуже этого ничего быть не могло.