С заморских земель, с лесов и пустынь, доносятся чары в мир с разных глубин. За ведьмой одной пять разных гордынь, Не веришь, не хочешь — так сгинь же ты, сгинь!
За десять минут до обеда Урим ворвалась в кабинет директора, в руках сжимая две помятые накладные, обнаруженные этим утром на складе в кипе других накладных по заказам, что она лично оформляла с клиентами. — Господин Чон! — её упрекающий тон в любом мог бы пробудить негодование, но Чонгук был абсолютно спокоен и счастлив — у него было замечательное утро. — Почему эти заказы снова здесь? Мы ведь уже отправляли их на той неделе. — Я взгляну, — он протянул правую руку, вместе с тем поглядывая в экран телефона на заставку с ребёнком и горшочком, сам ища приложение с доставкой. Он умирал, как хотел поесть китайской лапши с кисло-сладким соусом, курицей и овощами. Думал об этом последние полчаса, вместо того, чтобы работать, решая, из какого ресторана лучше заказать. Чуть не сделал заказ с ноутбука на первом попавшемся сайте, но по счастливой случайности ему на почту пришёл купон с огромной скидкой от приложения, в котором он часто заказывал еду. Ну разве это не знак? — Да-да, — он кликнул по значку приложения, попутно заглядывая в накладные, — это те заказы, что госпожа ЫнБи перепутала. Я упоминал, что посылки дилера и клиента были перемешаны и мне приходится дважды оплачивать доставку… — Что? — Урим выхватила у него листы, пробегаясь взглядом по странице и спускаясь вниз, где была указана цена. — Вам ЫнБи сказала, что она перепутала? Чонгук желал поскорее с этим покончить, чтобы его обед начался вовремя. — Мне не нужно говорить, я и сам в курсе, что она работала на складе… — Вот именно, — Урим ткнула пальцем в листы бумаги, — раз она работала на складе, значит, накладные печатала я. Посылки были абсолютно идентичны, потому, какую наклейку куда ни налепи, заказ будет правильным. Это я намудрила, создавая накладные — суммы перепутала. Теперь Урим и сама припоминала, как в двух разных вкладках создавала накладные приблизительно по одним и тем же параметрам, вписывая одинаковый вес и размеры, а также вместительность коробок, только упустила из виду, что суммы разные, и в меру своей отвлечённости на разговоры о косметике, допустила такую неприятную для бизнеса ошибку. Чонгук поморщился, чувствуя себя неловко при воспоминаниях о том, как давил на ЫнБи, ругая за это дело. А она, оказывается, даже не была виновата. — Что ж… — он потёр лоб, даже не зная, что сказать. — Если дело было только в этом, тогда вы обязаны извиниться перед госпожой Чхве и вернуть её обратно. Не знаю, насколько слепы вы были в последнее время, но она отлично справлялась с работой, она даже заключила вместо вас сделку с госпожой Мун, пока вы отсиживались в лифте, и наверняка уже посвящена во многие тонкости сотрудничества с заводом, потому что бывала там часто вместе с вами. Настоящее свинство увольнять кого-то, кто делал так много, за такую нелепость с заказами, хотя это именно я втянула вас в двойную оплату, — вместо него сказала Урим. Она громко хмыкнула, опуская подбородок как можно ниже и глядя на Чонгука упрямо. Наверняка она ждала, что он тут же сдастся, согласившись со всем сказанным, но он не мог припомнить, чтобы ЫнБи хоть раз была с ним на заводе, а ещё был уверен на все сто процентов, что именно он проводил миллион встреч с госпожой Мун, чтобы договориться о поставках. Он сам прекрасно справлялся с этой частью работы и нуждался исключительно в менеджере, который будет сидеть в офисе и выполнять хорошо только свою работу, а не чужую. Урим на эту роль подходила хотя бы потому, что за два месяца эта ошибка с накладными была единственной, а ЫнБи ошибалась гораздо чаще. — Дело не только в этом, — ответил он, нарочно утыкаясь в телефон и добавляя лапшу в корзину, чтобы вложиться в выделенный на обед час, — мы изначально обсуждали, что вы обе стажируетесь до тех пор, пока я не выберу кого-то одного. Мне стоило сделать это гораздо раньше, не понимаю, почему тянул. А Урим понимала. ЫнБи ему нравилась какое-то время и, чтобы удержать её подле, он был согласен платить две зарплаты в месяц и таскать её по свиданиям в рабочее время, а ещё вести себя преувеличенно мило. А как только наигрался, нацеловался на складах, и дошло до знакомства с родителями, он её бросил, а в придачу ещё и уволил. — Я не вправе говорить вам такое, — Урим теперь тоже чувствовала себя обиженной, потому что запросто могла себе представить, как расстроена ЫнБи, наивно полагавшая, что Чонгук — хороший парень, — но вы поступаете как козёл. Нужно учиться разделять личное и работу, господин Чон. Иначе незачем заводить отношения с подопечными… Она прижала листы к груди, уходя под возмущённо-растерянный взгляд Чонгука. Она серьёзно козлом его обозвала? И она правда намекнула на его отношения с работницей? Такое идиотское предположение не произвело бы на него какой-либо эффект, если бы правда глаза не колола — он ведь умудрился когда-то начать встречаться со своим первым менеджером, и она сама уволилась, когда уходила к другому. У Чонгука даже аппетит пропал. Он со злости закрыл приложение, несмотря на возникающие один за другим ваучеры, что предлагали именно такую лапшу, какую он хотел, по выгодной цене. Он не должен был чувствовать себя виноватым, если увольнял бесполезного работника, как директору, ему следовало быть строгим и рассудительным, а главное — последовательным. И уволить ЫнБи по истечении оговорённого срока было тем, что следовало ожидать. В двери снова раздался стук и Чонгук заведомо подбоченился, готовясь спорить с Урим, но внутрь внезапно заглянула не она. — Господин Чон, — это была ЫнБи собственной персоной, — здравствуйте, можно зайти? Из-за неё он напрягся лишь больше, бросая очередной взгляд на часы и отрицательно качая головой на её вопрос. — Никак нет, — строго сказал он, — у меня сейчас обед. Её это, казалось, обрадовало и как минимум воодушевило. Она юркнула в кабинет, хотя Чонгук своего разрешения на это не давал, и плотно заперла за собой двери, скрываясь от любопытного взгляда Урим, что сама собиралась уйти куда-нибудь на обед, но теперь чувствовала себя обязанной дождаться, пока ЫнБи выйдет. — Я как раз принесла для вас кое-что. Чонгук откинулся на кожаную спинку, глядя на девушку с нетерпением, потому что она была максимально не вовремя. Да и он просто не ожидал увидеть её у себя. Если только… — Вы ведь не пришли обсудить со мной строительство бассейна на вашем заднем дворе? — поинтересовался он, пока она раздвигала наваленные скопом листы, ручки и наклейки, а также закрывала рабочий ноутбук Чонгука, убирая его на край стола. — Нет, — ответила ЫнБи, ставя перед ним пару судочков, что принесла из дома, — вчера вы не дали мне шанса что-либо сказать, и я была немного не в настроении говорить, потому решила зайти сегодня. Чонгук прищурил глаза, не сводя взгляда с девушки. Она приоделась в светло-голубой свитер, кашемировый на вид, и удлинённую чёрную юбку, которая была скорее в духе Урим. На спинку стула, который она притащила к столу, она повесила длинное серое пальто и голубую сумочку. Симпатично, но не настолько, чтобы Чонгука можно было этим подкупить. — Если это по работе, стоит обсуждать это в рабочее время, — не очень-то ласково сказал он, снимая крышку с ближайшего судочка и обнаруживая там пельмени. Не то, о чём он мечтал, но они по-прежнему были тёплыми и пахли восхитительно. Он предположил, что они с кимчи, но там были разные: с грибами, с мясом, с креветками. ЫнБи для них даже васаби не поленилась собственноручно перетереть. Это Чонгук оценил, но бороться с подозрением не перестал. — Это не по работе, — ответила ЫнБи, начиная хрустеть пальцами от волнения. — Я не прошу нанять меня обратно или что-то такое, просто заглянула, чтобы узнать как ваши дела. Это уже противоречило её желанию рассказать ему что-то, но вкус домашних пельменей немного усыпил бдительность Чонгука. Вооружившись бамбуковыми палочками, он стал за обе щеки уминать обед, двигая судочек на середину стола, чтобы у гостьи тоже был шанс перекусить, но она не могла себе позволить этого, пока так сильно нервничала. — Всё отлично, если вы про работу. — А дома как? Чонгуку не нравилось, что она так откровенно лезла в личное, не касающееся её никоим боком. — Всё замечательно. Почему вы спрашиваете? — Просто, когда мы работали вместе на дому, у вас вечно что-то ломалось, не помните? — она лучезарно улыбнулась, очень надеясь, что Чонгук хоть это помнит. — Кофе-машина вышла из лада… — Мы работали на дому? — он нахмурился, активно жуя. — Да, пару недель. Урим одна работала из офиса, а мы вместе с вашего компьютера. Я обзванивала клиентов, а вы внимательно следили, как я это делаю. Чонгук стал смотреть ещё более недоверчиво, чем до этого. С чего бы это он звал её к себе домой ради работы, когда для этого есть просторный офис? Его дом — его крепость. Он не фанат незнакомцев в квартире. — А такие пельмени я приносила вам, когда вы простудились. Всё из-за того, что вы разделись, когда колесо меняли… Помните, мы пробили его, пока ехали к госпоже Мун? Господин Ча с завода перепутал адреса и отправил ваш заказ не туда. Я тогда совершенно нечаянно заляпала вашу машину кетчупом и вы… Чонгук резко вскочил на ноги, заставляя стул отъехать почти к окну. В её голосе он предпочитал слышать усмешку, а не улыбку, и эта игра у него на нервах его настолько злила, что кусок в горло не лез. — Что случилось? — испугалась ЫнБи. — Не вкусно? Слишком остро? — Слишком низко, — прошипел Чонгук, складывая руки на груди и глядя на девушку недовольно. — Мне казалось, что вчера мы всё обсудили и пришли к чему-то определённому. Так почему я должен лицезреть вас здесь и слушать нелепые выдумки? Вы считаете, я настолько тупой, что не в состоянии вспомнить, что было, а чего не было? Его обличительный тон становился злее с каждым словом. Достигнув апогея, он расстегнул единственную застёгнутую пуговицу своего пиджака, обходя стул и опираясь локтями на спинку. — Госпожа ЫнБи, я не собираюсь нанимать вас снова. Если вам нужно рекомендательное письмо — я напишу и отправлю по электронной почте. Но угощать меня и вешать лапшу на уши… Между ними слово росла невидимая стена, которая с каждым сантиметром отодвигала ЫнБи всё дальше и дальше, а Чонгук при этом ничего не чувствовал. Он был абсолютно другим. Больше не таким дружелюбным и обходительным, как до «Вкуса неудачи», и не таким ласковым и добрым, как во время их отношений. Она узнавала совершенно нового Чонгука, и от этого ей ещё сильнее хотелось вернуть то, что было прежде. — Мне не нужно, — её голос сорвался, пока она вставала из-за стола и быстро накидывала на плечи пальто. Стоило выдержать паузу, потерпеть немного, а потом подстроить «случайную» встречу с Чонгуком где-нибудь, где это не выглядело бы слишком подозрительным. Можно было бы надоумить Урим отправить его в «Seoul Land» и попробовать обыграть там их свидание, чтобы напоминание было наглядным и действенным. Но нетерпение погубило ЫнБи. — Простите, что пришла. Я не хочу обратно на работу, просто… мне казалось, что мы неплохо с вами ладили, Чонгук. Она смотрела на него мучительно долго, но он не поддался ни на её слова, ни на упоминание своего имени. Он признавал, что она изначально привлекла его внимание, но иногда так случается, что чем ближе узнаёшь человека, тем менее интересным он оказывается. И ЫнБи была именно такой. За два месяца работы он не мог припомнить ничего выдающегося с её стороны, и её саму припомнить тоже не мог, что значило, что она прозрачной молью в офисе торчала и всю её бесполезность затмила полезность Урим. — Заберите свою посуду, — холодно, проводя черту, сказал Чонгук. После выпитого зелья он злился на неё в разы меньше, чем сейчас. — Не нужно, как доедите, можете оставить себе или выкинуть, — ЫнБи махнула рукой, показывая, что ей абсолютно всё равно. Набор судочков ведь был мамин. Она поклонилась ему на прощание, выглядя особенно болезненной, с нездоровым румянцем на щеках, и вышла к Урим, обмениваясь с ней парой фраз о том, что как-нибудь им нужно будет встретиться вне работы. Чонгуку больше кушать не хотелось, потому он всё закрыл и убрал на полку с папками, планируя позже забрать домой, а уже там, если что, выкинуть еду. Он всё ещё не чувствовал себя виноватым за увольнение, напротив, он всё больше убеждался в том, что поступил правильно. Оставалось надеяться, что ЫнБи сама оставит его в покое, и не будет пытаться снова набиваться ему в друзья.☽ ⚝ ☾
ЫнБи завязала рукава своего свитера и села на диван. Обычно она наслаждалась просмотром чего-нибудь с отцом. Бессмысленные шоу или фильмы с захватывающими сюжетами здорово отвлекали от реальности. Но сегодня ничто не могло успокоить и расслабить её. На ЫнБи постепенно накатывала паника, которую она всячески старалась гнать, но та возвращалась всё больше и страшнее с каждым разом. Что Чонгуку было известно о ней на данный момент? Она была полным нулём в его представлении. Он ясно дал понять ей, что видеть её у себя не хочет, и разозлился из-за её попыток напомнить нечто важное. За два дня она потеряла как парня, так и работу, и может она мыслила чересчур драматично, но ей казалось, что где-то на этом её жизнь если не обрывается, то возвращается к началу. Словно это был тупик, выйдя из которого, она оказывалась в том моменте, когда мама с папой собирали её на собеседование, и в их семье всё было так же, как прежде, только теперь ЫнБи знала, что её отец был обычным человеком, и что её обычный человек оставался в прошлом, прямо как это было с мамой. — Сделай потише, — попросил папа, вовсе не следя за развитием сюжета. Но ЫнБи его не винила, она тоже не могла сосредоточиться на фильме. — Что такое? Ты что-то нашёл? — она встрепенулась, пододвигаясь ближе к отцу и пытаясь заглянуть в его телефон. — Нет, это не по поводу твоей проблемы, — он вздохнул, потирая виски, — точнее, косвенно по поводу неё, но не в том ключе… Я вот это читал немного про призраков, про восстановление энергии и прочее, и подумал о Чохён. Ты знаешь, да, подруга Ёнджуна? ЫнБи кивнула, вспоминая эту миловидную девушку, которая некогда встречалась с её нынешним парнем. И что самое паршивое, об этих отношениях Чонгук прекрасно помнил. — Поскольку Ёнджун стремительно теряет энергию, он авансом попросил меня об услуге — после ритуала Чохён стереть ей память «Порошком забвения». Как господин Чхве и ожидал, ЫнБи насупилась. Она болезненно реагировала на любое упоминание этой гадости. — Но после того, что случилось с тобой и Чонгуком, я думаю… Разве это не слишком жестоко по отношению к ней? Ситуации совсем разные, ведь Ёнджун исчезнет, да и после ритуала она всё равно перестанет видеть призраков… — Ёнджун исчезнет?! — ЫнБи подпрыгнула на диванной подушке. — Что это значит? Как? Почему? Она была настолько в своих проблемах, что уже давно не интересовалась отношениями брата и его учёбой, а о Ёнджуне практически никогда не беспокоилась. Он казался вечным, кем-то, кто в её старости будет по-прежнему перемещаться по чердаку и вызывать мурашки своим присутствием. — Он отбыл своё здесь, теперь готов отправиться дальше, — объяснил господин Чхве. — То есть он переедет от нас? — уточнила ЫнБи. — Нет, он намерен раствориться в воздухе, заодно выяснив, что на той стороне. Он пробыл среди людей достаточно долго и потерял цель в смерти, как бы странно это ни звучало. Глубоко погрузившись в свои запутанные мысли, ЫнБи гораздо сильнее разволновалась, когда узнала, что не только Чонгук рискует исчезнуть из её жизни. Она Ёнджуна никогда не видела, но он был частью её семьи. Жилец, которого она привыкла ощущать где-то поблизости, и друг, который так вовремя подсказал, как снять проклятие с Чонгука. Он был гораздо больше, чем просто блуждающий призрак. — Не хочу, чтобы он уходил. Как он мог потерять смысл в смерти? А как же мы? — ЫнБи встала с дивана, натягивая домашние тапочки. — Милая, у всех призраков рано или поздно наступает такой период… — Не в мою смену, — возмутилась она, оббегая диван и взбираясь вверх по лестнице, всё ближе и ближе к чердаку. Она прекрасно осознавала, что спорить с тем, кого не слышишь и не видишь — бессмысленно, но ей хотелось отругать Ёнджуна как следует. Спросить, как он может оставлять Чохён, если у него есть выбор, если она может стать его смыслом, как может бросать их, если они хотят видеть и чувствовать его в этом доме ещё много-много лет. Но всё её раздражение и решительность испарились к тому времени, как она взобралась на чердак. Она дёрнула за цепочку, включая свет и ловя своё отчасти обезумевшее отражение в круглом окне. ЫнБи долго смотрела на него, пока цепочка покачивалась рядом и пока Ёнджун подбирал ноги, выныривая из продолжительного бреда, в котором пребывал последние несколько часов. Он не помнил точно, как ощущалась лихорадка при жизни, но его нынешнее состояние ему самому напоминало болезнь. Смертельную, разумеется. — Ёнджун? — ЫнБи удивила его, позвав по имени. — Ты ведь тут? Ты же не ушёл? Она медленно двинулась по чердаку, идя вдоль стен и пересекая комнатку с коробками и пакетами. Её сердце гулко стучало в груди после быстрого подъёма по ступенькам, и ещё от волнения. Немного привёл в чувства и отрезвил её холодок по спине, когда она отвернулась от окна. Это был верный путь к Ёнджуну, и ЫнБи по шажочкам передвигалась туда, где было холоднее, где волосы на руках дыбом вставали, и когда это стало почти невыносимо, она села на пол, ёжась. Ёнджун взглянул на неё виновато, тщетно стараясь отодвинуться, не провалившись нечаянно под пол или же через стену прямиком на задний двор. — Я хотела тебя ругать, — выдохнула девушка, — потому что папа сказал, что ты собираешься уйти как бы по собственной воле, ведь прожил достаточно. Хотела сказать, что ты поступаешь как свинья, ведь Чохён наверняка в тебе нуждается, и моей семье ты нужен — как мама переживёт отсутствие призрака у нас дома? Но потом подумала, что это всё моя жадность и эгоизм. ЫнБи сжала плечи, дрожа от холода, как показалось Ёнджуну вначале, но затем он услышал, как она шмыгнула носом. — С Чонгуком ничего не выходит. Он ведёт себя как чужой, не помнит того, что было между нами. Мой папа самый лучший на свете человек, от которого мне хотелось бы взять как можно больше, но оказывается, что он вовсе и не папа мне… А теперь ещё и ты, — она спрятала лицо в изгибе локтя, заставляя призрака нервничать. — Прости, Ёнджун. Я целый год от тебя бегала и выгоняла из комнаты, злилась, когда ты оказывался рядом, но не потому что хотела, чтобы ты ушёл, а потому что была напугана. Все в моей семье могли тебя видеть, а я одна оставалась слепа. Неизвестность вызывает у меня дрожь, прямо как ты рядом. Но я уже привыкла к этому, и к тебе тоже. И мне жаль, что говорю тебе только сейчас о том, какой ты классный и умный, и как сильно помог мне и Чонгуку. Ты для меня совсем как Субин, только он зачастую всё портит, а ты помогаешь исправить. ЫнБи повернула к нему голову, не видя неловкой улыбки Ёнджуна, но живо представляя, как он реагирует на её слова. — Может это и эгоистично с моей стороны, но я бы очень хотела, чтобы ты остался. Ты должен убедиться, что у Чохён всё будет хорошо, что мой отец найдёт способ вернуть Чонгуку память, и дождаться, пока мой брат окончит академию. Вы с ним отлично ладите, наверняка вместе сможете найти сотни занятий, которые вас двоих развлекут и увлекут. Это могло бы стать твоим смыслом для существования, если бы ты захотел. И я, конечно. Знаешь ведь, какая я недалёкая, и сколько глупостей уже успела натворить… Мне нужны твои советы, желательно своевременными знаками, а для этого тебе нужно много-много энергии… ЫнБи плотно сжала губы, глядя в пустоту жалостливо. Если бы только её слова имели какой-то вес и могли хоть что-то исправить, это было бы гораздо лучше магии. Она вытянула правую руку, поворачивая ладонью кверху и растопыривая пальцы. Постоянно боялась, что Ёнджун к ней как-нибудь неожиданно прикоснётся, что это будет холодно и неприятно, но сейчас жаждала малейшего прикосновения на секундочку. Ёнджун смотрел на её ладонь нерешительно. Одно дело касаться Чохён или проходить сквозь волшебников, но совсем другое ЫнБи. Она не любит такое, он знал. Но удержаться, когда она предлагала, требовательно сжимая пальцами пустоту, не мог. Вытянув руку, он накрыл её пальцы своими, более длинными и тонкими, и они чуть не прошли сквозь, но каким-то чудом удержались навесу. ЫнБи прерывисто выдохнула, закрывая глаза и прижимаясь своей ладонью к его ладони. Ёнджуна словно током прошибло. Разряд пробежался по его пальцам, нырнул по кисти под рукав рубашки и промчался вихрем по всему призрачному телу, заставляя дрожать как при использовании электрошокера в фильмах. ЫнБи этого не почувствовала, её беспокоил только ледяной холод в ладони, покалывающий, как при контакте со снегом. Заставляя себя терпеть и привыкать к этому новому ощущению, она почувствовала перемену сразу, как Ёнджун отстранился. Он завалился набок, отчего деревянный пол под ним скрипнул. Он явно стал тяжелее, но былая лёгкость, с которой он десятками лет существовал, вернулась. Казалось, он вот-вот воспарит, если захочет, но он лежал, испуганно глядя в потолок. — Ёнджун? — ЫнБи пересела на колени, шаря руками вокруг. — Ёнджун? Ты тут? Боже, что, если он потратил последнюю энергию, чтобы прикоснуться к ней? Что, если он исчез из-за неё? — Прости, пожалуйста, прости, — она захныкала, вытирая слёзы, что появились из ниоткуда и увлажнили её щёки. Её голос Ёнджун слышал чётко, он заполнял его уши и голову, проходил через всё тело, как ранее её прикосновение. Это вернуло его в реальность за считанные секунды, и он поспешно сел, непонимающе осматривая свои руки, не мерцающие, не исчезающие как прежде. Он чувствовал себя совсем свежим, юным призраком. — ЫнБи, ты что творишь? — господин Чхве распахнул дверь на чердак, глядя сперва на дочь, а потом на полтергейста. Он боялся, что она нечаянно сболтнёт Ёнджуну о том, что стирать память нечестно, и они вряд ли исполнят его последнюю просьбу. По крайней мере, господин Чхве всё больше склонялся к тому, чтобы оставить всё как есть. Чохён и сама сможет это пережить, без «Порошка забвения». — Папа, Ёнджун исчез, да? — ЫнБи заплакала ещё сильнее, совсем как в детстве, когда думала, что сломала какую-нибудь волшебную вещь из секондхэнда или когда мама её ругала за отсутствие магии. — Нет, — мягко ответил отец, — он всё ещё здесь, сидит чуть левее тебя. Ты не чувствуешь разве? Уверен, он не собирается исчезнуть в ближайшие три минуты, потому прекращай плакать. Что за поминки заранее? Ёнджун поднялся на ноги, неуклюже прохаживаясь вдоль окна и вновь осматривая свои руки, крепко сжимая пальцы и вскоре бросаясь к коробке с настольными играми. Пока господин Чхве помогал дочери встать и вытирал с её щёк слёзы, Ёнджун вытащил «Уиджи» из коробки. Больше месяца пытался это сделать и у него не получалось, а тут вдруг коробка вывалилась на пол сама по себе, напугав грохотом ЫнБи. — Видишь, он в порядке. Уже копошится в старых вещах, как и прежде. Ёнджун очень давно не чувствовал себя таким бодрым и сильным. Ему даже удалось продвинуть коробку немного вперёд, в ожидании глядя на господина Чхве. Можно было просто сказать ему или попросить его достать доску из коробки, но мужчина и сам догадался. — Кажется, он хочет тебе что-то сказать, — предположил он, подходя ближе к призраку и забирая игру, чтобы поднести её к ЫнБи, всё ещё сидящей на полу. Он достал доску и положил на неё передвижное окошко, кивая, чтобы ЫнБи взялась за него хотя бы одним пальцем. Ёнджун тем временем уселся напротив, от нетерпения опираясь одной рукой на доску. По лаковым корейский буквам окошко скользило с тихим звуком, быстро сменяя один слог другим. — У ме-ня… — читал вслух господин Чхве. — Есть э-энер-… -гия? Что? У тебя есть энергия, Ёнджун? Парень закивал господину Чхве, потому что так было быстрее, а потом вновь стал перемещать палец ничего не понимающей ЫнБи, чтобы она узнавала всё самой первой. — После прикосновения? — ахнула девушка, стараясь уследить за каждой буквой. — Чувствуешь себя хорошо? Ты не исчезаешь? Господин Чхве нахмурился, дожидаясь, пока Ёнджун прекратит эту игру и решится на пару негромких слов. — Не понимаю, — забормотал парень, — я взял ЫнБи за руку, а ощущалось так, словно пальцы в розетку сунул. Меня сильно ударило током, даже дрожь в теле была, а потом я вдруг почувствовал себя как раньше. Ёнджун похлопал себя по груди, сам не понимая, как может быть таким реальным, оставаясь невидимым для человеческого глаза. — Господин Чхве, со мной что-то случилось. Я не прикладывал никаких усилий, но чувствую себя так, словно умер всего две минуты назад. ЫнБи, слушавшая тишину всё это время, уставилась на отца вопросительно, дожидаясь, пока он ей объяснит. — Милая, — он таки обратился к ней, — ты должна прямо сейчас спуститься вместе со мной в магазин. Он махнул ей рукой, но Ёнджун первым пошёл следом. Он не стал утруждать себя спуском по ступенькам, нырнув через пол трижды, чтобы оказаться в секондхэнде, и уже там дождался двоих. Господин Чхве был взволнован, у него из рук всё валилось, когда он принялся перебирать коробки с последними приобретениями, выставляя на стол горшочек с практически мёртвым усохшим кактусом, иголки которого обычно вызывали паралич (но прямо сейчас разве что уныние), тёмно-синий ночник и переводчик с камерой, который явно был выключен. — Кактус мне отдали в лавке с травами, так как его уже было не спасти, а я подумал, что Субин узнает что-нибудь полезное в академии по травологии и попробует вместе со мной его воскресить, — стал объяснять господин Чхве. — А это ночник, который запугивает перед сном. Его заказывали в колдунете, но он сломался через две недели и достался мне за один ккум. И последнее — волшебный переводчик. Сбоил, когда я его брал, но теперь совсем не работает. — И зачем это? — не поняла ЫнБи. Папа слишком часто таскал в магазин совершенно бесполезные вещи, тратя на них деньги, пусть и небольшие. Шансы восстановить всё это были ничтожно малы. Когда ломаются обычные вещи, их можно отнести в сервисный центр или в ремонт, но волшебные вещи не восстанавливаются так просто. Они создаются на заводах с особой магией, и если она попросту иссякает, эту вещь можно выбросить, потому что починке она вряд ли подлежит. — Потрогай, — господин Чхве опасно близко придвинул к дочери кактус. ЫнБи с ужасом уставилась на засохшие, но колючие иголки. — Не хочу, — ответила она, — я же уколюсь! Вдруг там всё ещё сохранился яд? — Потрогай, — с нажимом сказал папа. — Не обязательно касаться именно иголок. Просто дотронься на секунду. Нам нужно кое-что проверить. Будь Ёнджун живым, наверняка бы задержал дыхание на те пару секунд, что потребовались ЫнБи, чтобы осторожно коснуться коричневого кактуса, быстро одёргивая руку, боясь загнать иголку. Первое время совсем ничего не происходило, хотя господин Чхве не прекращал смотреть на горшок с воодушевлением, и его терпение окупилось — головка кактуса стала понемногу зеленеть. Высохшие иголки осыпались, прямо как осенние листья от малейшего ветерка, а взамен стали вырастать новые, сочные, оранжевые. — Что это? — изумилась ЫнБи, но отец не дал ей досмотреть, подсунув ночник. — Потрогай и его, пожалуйста, нужно убедиться, что это то, о чём я думаю. ЫнБи без раздумий пробежалась пальчиками по округлой крышке ночника и — о чудо! — он вспыхнул разноцветными огнями, сипло вещая о призраке, что пристроился у ЫнБи за спиной. Ёнджуна очень удивила такая точность. Пока все трое молчали, а ночник бурчал, госпожа У приоткрыла дверь в магазин. Она вернулась с лётной прогулки и хотела знать, как всё прошло у ЫнБи. — Что вы здесь делаете? — в своей раздражённой манере спросила она. — Быстро иди сюда, — потребовал господин Чхве, призывая жену спуститься, — ты даже не представляешь, что умеет наша ЫнБи! — Что она умеет? — не поняла женщина, спускаясь вниз по ступенькам и с недоверием поглядывая на ошарашенную дочь. — Она не совсем обыкновенная, как ты думала. У неё нет способности варить зелья или использовать заклинания, но она энергетик! — огласил господин Чхве, тут же спеша дополнить: — Это необычно, потому что энергетики всегда владеют магией, благодаря чему и добиваются высот, но ЫнБи — исключение. Она восстановила энергию Ёнджуна за одно прикосновение, и оживила мёртвый кактус, и смогла вдохнуть магию в поломанный ночник. Я-то думал, мне просто везёт, что некоторые вещи в магазине чинятся сами по себе, но я и предположить не мог, что это всё благодаря нашей дочери! До госпожи У доходило туго, но до ЫнБи ещё дольше. Даже когда мама взвизгнула, внезапно обнимая её и целуя в лоб, ЫнБи не до конца осознавала, что это значит. — Боже, она всё-таки ведьма! Нет, она лучше в миллион раз, она — энергетик! — госпожа У и мужа обняла, опускаясь до телячьих нежностей, хотя с ним зачастую держалась довольно холодно. ЫнБи слышала об энергетиках от папы и раз от Субина, когда они обсуждали волшебные вещи, а точнее, как они появляются. Для этого есть налаженное производство и заводы, но ни одни ботинки не полетят, а метла не будет мести пол сама по себе, если не вдохнуть в них волшебную энергию. Заклинания не могут действовать вечно, да и чтобы создать тысячу волшебных щёток, нужна тысяча заклинаний, а вот энергетикам достаточно прикосновения. — Это значит, — ЫнБи заморгала чаще, вновь чувствуя неожиданный прилив слёз, — что у меня есть магия? Что я не совсем человек? Мама закивала головой, не в состоянии избавиться от счастливой улыбки. В её понимании, этот скрытый талант окупал все неприятности, с которыми семье Чхве пришлось столкнуться из-за ЫнБи. Но в понимании самой ЫнБи это был конец. — Получается, Чонгук не сможет вспомнить меня, поскольку магия всё же была, — она опёрлась на стол с цветущим кактусом и с бурчащим ночником. Папа промолчал. Он так обрадовался своему открытию, что совсем не подумал о том, что это будет значить для дочери. Только спустя минуты он сдержанно кивнул. — Это не самое главное… — попыталась утешить её мама, протягивая в её сторону руки, но ЫнБи отшатнулась, почти сталкиваясь с Ёнджуном, что вновь был свидетелем всего происходящего в этом доме, и в этот раз он совсем не знал, как помочь. — Ты когда-нибудь оставишь меня в покое со своей магией?! — вспыхнула ЫнБи, бросаясь вверх по ступенькам прямиком на улицу, чтобы мама не смогла её догнать и своим радостным видом ещё больше портить ей настроение. — ЫнБи! — окликнул её отец. — ЫнБи, не уходи, мы найдём подходящее зелье… Но было поздно — дверь уже хлопнула. Ёнджун быстро осмотрел магазин, затем двоих поникших взрослых, и поспешил следом за ЫнБи. Она буквально спасла его загробную жизнь, а ещё просила его сосредоточиться на новой цели, так разве мог он бросить её в такой важный момент? — Она ведь остынет рано или поздно? — спросила госпожа У. — Если ты найдёшь способ исправить то, что начудила — да, — ответил ей муж. Женщина мотнула головой, возражая: — Я ведь простила свою маму, значит и ЫнБи простит. Она такая же, как я. Господин Чхве никак не мог согласиться. Он растил ЫнБи двадцать два года и прекрасно знал, что она пошла вовсе не в его жену. В лучшем случае — в свекровь. Но тогда им стоит быть готовым к тому, что она всё будет делать по-своему.