Разве это семья?

       Однажды один человек сказал: «Время – это самое дорогое, трудное и странное время в нашей жизни». К сожалению, история не сохранила его имени, да и не факт, что он вообще существовал. Такой вот призрак забытой, возможно, несуществующей поры.        А пока тратишь секунды, обдумывая это высказывание, время действительно утекает. Обернешься к часам – святые сибиряки! Прошло уже полчаса!        Оно никогда не остановится.        И все летит, когда занимаешься любимым "ничегоделанием", спешит, когда все свободные минутки превращаются в изнурительных цикл, наполненный еще большую работой. А так же телевизор: не замечаешь пространства вокруг, когда просматриваешь яркие картинки и выслушиваешь мнения сотен людей, и так не понимаешь, на чей стороне находишься именно ты!        И там, и там – одни дураки да гении.        Замечательный сборник из противоречивых стихов в одном переплете. И ведь ни один не вызывает доверия!        — Не программа, а сплошная насмешка над обществом; один перекрикивает другого, эти критикуют, третьи в роли невинных овечек с волчьими зубками, — Критиковала одна программа другую, но при этом так же описывая и себя.        А время утекает! За просмотром подобных передач или за работой, в порыве творчества или деградации – и в итоге уже прошел целый месяц.        ...И ведь ровно тридцать дней назад объявили о пропаже Мистера Бориса.        «А вы помните наши счастливые мордашки? А искры в чистых глазах? Когда мы собрали кружочек из спальников, болтали о миссиях, о играх, даже о возможности в будущем встретить свою вторую половинку. А после ветер разогнал нас всех по будкам. Вы помните? Мы были глупы, наивны. А спустя пару часов события двадцать второго сентября испепелили наши светлые умы. Но вы ведь помните!? Что за день до этого мы были так счастливы!»        На стене среди рисунков и гирлянды висел немного помятый калентарь, сверкающий красивой и одновременно горькой датой. Как Гончик поменял листок тогда, так и до сих пор на базе царствовал ""22 сентябрь"". Он не ошибся, подумав, что вряд ли кто-то вспомнит, что следует поменять дату календаря, а если и задумывается над этим, то маловероятно, что найдет времени для этого и вскоре уже забудет.        И ведь казалось, что эти две изогнутые, лебединоподобные цифры смеются. Злой оскал исходил от их черных контуров. Им точно нравилось наблюдать за щенками, зная, что напоминание о "двадцать втором" дне ковыряет их без того огромную душевную рану.        А ведь уже октябрь! "22" число очередного осеннего месяца.        ...И сколько прошло завтраков, душераздирающих ночей, тревожных настроений! Все тридцать.        — Удачи, Скай! — Рокки поднял голову, наконец перестав смотреть на свою пустую миску. — Давай я тебя провожу немного.        Он подбежал к подруге, что обернулась, заслышав зовущий голос. Её глаза окинули помещение томным взглядом и зацепились за лохматого, взволнованного щенка. На мордочке появилась тень слабого удивления, но, похоже, Скай слишком устала, чтобы бурно отреагировать на его слова. Казалось, что стоит ей на полминуты прикрыть веки – она сразу забудется бесчувственным сном.        — Спасибо. Но сегодня она мне не понадобится. Я остаюсь дома... шарф только возьму, что-то холодно стало.        — Давай схожу с тобой...        Спаниелька медленно моргнула, соглашаясь с предложением, протерла глаз горячей подушечкой и продолжила свой долгий путь до двери.        Но стоило ей оказаться за пределами душной комнаты, Скай точно оживилась; хотя мордочка и осталась все такой же мрачной, голос её отливался раскаленным железом.        — Это всего лишь предлог, верно? — Медленно и растянуто проговорила она.        Грязно-пшеничная собачка нагнулась у будки и, достав из глубин шарф, замотала горло и плечи теплой тканью. Да, так намного лучше, теперь поменьше знобит.        — Ты хотел о чем-то поговорить.        — Я...        Фигурка Рокки, да и как он сам, показалась совсем несчастной и запутавшейся в собственной сети.        Спаниелька выдохнула и медленными шагами двинулась к площадке. По спине пробежала легкая морось, а ветра подхватили концы шарфа и забили ими в осеннем потоке.        Рокки то набирал воздух в грудь, то быстро выдыхал, так ничего не выдавая. Он, отставая немного, следовал за подругой, опустив голову к земле. Давно высохла трава, а почва будто покрылась жесткой коркой.        ...Неужто он продолжит молчать?        Тяжкие мысли заполонили грудь и неопытное сердце. Пытаясь освободиться от их оков, щенок приподнял голову к небу и шумно выдохнул:        — Мне нужен твой совет!        Скай присела у подножья дерева.        — Ты мог обратиться к Маршаллу или Гончику. Или к Зуме с Крепышом. Вам, мальчикам, наверно, удобнее между собой.        — Маршалл только отшучивается, а Гончик молчит, говорит, что хотел бы помочь, но беспокоится сказать что-то неверное... да и ведь не в этом дело! Мне нужен именно твой совет. Ты, как девочка, можешь что-то понимать в этом...        — Как скажешь, — Она положила голову на сырую древесину, — Я тебя слушаю.        Рокки не мог спокойно сидеть и даже стоять. Щенок бродил от одного места в другое, судорожно и быстро проговаривал больше себе под нос, чем говорил именно Скай.        — Дело в том... я уже запутался! Мне все говорили: «Выброси из головы и перестань нести чепуху», но у меня не выходит! Просто не выходит!        О скалы бились высокие волны, режущие камень и утопляющие в соленом мареве лишайник. Они выбрасывали сопливые кусочки водорослей на обломки и волновали море.        — Микио? — Наблюдая за безумием водной стихии, добавила Скай. Рокки на миг замер.        — Да... Друг моего детства; когда все было ужасно, она – единственное, что не позволяло мне сдаваться! Но я даже не уверен: жива ли Микио! В один день... она просто исчезла...        — И все говорили, чтобы ты забыл её.        — ...Я везде вижу её мордашку, глаза. Уже не могу общаться с другими собачками, меня все не покидает мысль, что я предаю Микио! Только с тобой и с Эверест я ощущаю себя комфортнее, но... С каждым разом больно, так больно! Невозможно молчать об этом, но и говорить о ней не могу, внутри все выворачивает!        Ни ниточка, ни ноточка не дернулась на невозмутимой и усталой мордочке Скай. Вот только передние лапы вдавились в землю, царапая комья коготками.        — Что делать, Скай, что мне делать!?        — Дыши.        Рокки непонимающе оцепенел, когда её грязная лапка коснулась его груди. Наверняка она ощутила не сколько вопль разбушевавшегося сердца, а сколько отчаянный выдох и дрожь тела.        — Опять ты весь горишь, — Будто врач, она приложила голову к его грудной клетке и прислушалась.        — Скай... ты не слушаешь меня?        — И не услышу, — Спаниелька отклонилась, положив лапу уже на собственное сердце, — Пока ты не научишься слышать самого себя.        Над головами щенков пролетел пестрый, ярко-красный лист и, удивительно, приземлился прямо на голову Рокки. Серый щенок кивнул головой вперед и опрокинул маленький сверток на лапы.        — Ведь ты сам, — Скай указала на него взглядом, — ответил на свой вопрос. А еще ждёшь чего-то от меня. Наше сердце знает все изначально.        — Ничего оно не знает, — Фыркнул дворняжка, смахивая алеющий лист и наблюдая, как он продолжает свой путь по небу. Маленький, но яркий. И так выделяется на фоне серого неба!        Скай привстала и, повернув голову в сторону Рокки, сказала:        — Не можешь забыть подружку? Не уверен, что она жива? Так в чем проблема? Ищи её, по-крайней мере вероятность найти дорогого тебе щенка выше, чем у меня.        — Но она может быть где угодно и с кем угодно! И... вдруг уже не помнит обо мне?        — Страх тебя и останавливает. Ведь ты давно знаешь, как её найти.        Скай улыбнулась. И Рокки был уверен, что в её словах нет ни капли лжи. Это выражала даже не её улыбка, нежная и одаренная для чего-то большего; не глаза, с ясностью направленные вперед; не вихревая шерстка, немного взъерошенная и особенно густая по случаю осени. Уверенность в её искренности возникала из-за самой спаниельки:        Казалось, что сейчас она абсолютно счастлива, даже не смотря на усталость, и свободна от жутких мыслей, от опустошенности в голове; без резкости в голосе, без бессмысленных вопросов и философий. Вот она – старая настоящая Скай.        Нет, не могла она соврать. Ни "новая", ни "старая" подруга не использовала ложь, даже в самых откровенных ситуациях говорила прямо (Иногда из-за этого возникали мелкие конфликты). Но и не всегда высказывала все, о чем действительно думала.        Почему же ты, Скай, так похожа на ту, что была месяц назад?        Может, "22 сентября" –всего лишь видение? Долгий плохой сон длинною в тридцать одинаковых дней. В нем нет ничего положительного, все в точности, как в кошмаре. Там находилась резкая и отдаленная Скай, в нем был одинокий тревожный город, и дождь, дождь, дождь. Бесконечная капель.        Но... что это? У глаз спаниельки образовались темные пятна, а лапки покрыты последствиями долгой и тяжелой работы – царапинами от лесных скитания, от падений со склонов, ударов веток.        Как же больно "падать с небоскреба на асфальт"!        Проклятое "22 сентября", конечно же, было. Даже в глубине, казавшийсь, счастливых глаз буйствовал его смерч. И в этих хрупких увядших цветочках, в опавшей листве, в воздухе искрилось что-то грозное, неприятное.        — Мои догадки верны? — С опаской спросил Рокки.        А в ответ Скай, приподняв лапку, тыкнула грязной подушечкой по носу щенка, испачкав мордашку.        — Тебе не стоит об этом думать, еще не время. Есть дела и важней.        А вечером Скай пропала.        — Ты куда?        — Схожу к Кейти, — Пожав плечами, проронила она, склонив голову чуть набок. Возникло ощущение, что Скай смотрит куда-то вдаль, за пределы понимаемого.        — Зачем?        Конечно, каждый знает, для чего создан салон. То же самое с магазином, мастерской или поликлиникой. Но если пекарня ассоциируется с душистыми булочками, то "грумерская" не с самым приятным.        Ведь Скай уходила в салон, чтобы скрыться от мира, от них, ото всего на свете. А сейчас её светлые глаза не выражали даже мелкого, тайного желания уединиться. Тогда отчего подруга уходит, почему бы ей не остаться с ними?        — "Контролер санитарных служб" должен следить за собой и подавать пример, — Скай приподняла свою грязную лапку, — А то что за безобразие! Стоило мне немного дать вам свободы, как база превратилась в настоящий свинарник!        Спаниелька направила взгляд на множество пустых упаковок и мешочков, лежащих на столе у телевизора; с укором посмотрела на грязные отпечатки на полу; остановилась на мутных стеклах и на полной корзине мусора.        — Кстати, тогда это хорошая идея. Тряпки в зубы и бегом. Чтобы я вернулась, и была идеальная чистота!        Но ни через час, ни через три она так и не пришла. Наверно, задремала в теплой ванночке, довольная тем, что заставила щенков убирать всю базу. А они ведь действительно вычистили стекла, спрятали мусор со стола, закрыли грязный пол ковром.        Странное дело. Кейти не позвонила Райдеру, не сообщила, что Скай останется у неё. Видимо, было слишком много работы!        Отсутствие подруги не стало новым, но чувство беспокойства о ней осталось мерцать в воздухе. Вдруг она забыла своей шарфик? В таком случае ей наверняка сейчас холодно!        Гончик встал, опрокинув со стены теплое одеяло. Ночной ветер проник под шерсть и оплел живот холодным дыханием. В воздухе уже ощущалось скорое прибытие зимы.        Нет, шарфа в её будке нет. Только Мистер Пискун одиноко спал на дне одеяла. Овчар кивнул сам себе и побрел назад.        А ведь он был готов побежать в салон, если бы обнаружил, что подруга забыла взять свою любимую вещь! Хоть прямо сейчас. Но, к счастью, она никогда не оставила бы свой шарф.        — Тоже не спится?        По пути овчар встретил Маршалла. Глаза того были приоткрыты, тело немного пошатывалось из стороны в сторону, а нос смотрел на небо.        Он уже решил, что друг снова лунатит, но, когда подошел ближе, далматинец распахнул веки и посмотрел на него ясным взором.        — Просто странное какое-то чувство. Будто сон плохой увидел. Хотя уверен, что не спал.        — Ты.. беспокоишься о ней?        — А вот и нет! Она сказала, чтобы мы почистили базу! Мы так и сделали. А Скай даже не вернулась, чтобы посмотреть! — Но сердитость друга показалась ненастоящей. Сейчас он явно думал о другом.        — Я тоже волнуюсь, Маршалл. Хотя и не знаю отчего именно.        Пятнистый щенок, тряхнув ушками, посмотрел на него чуть гневным, чуть раздосадованным взглядом.        — Конечно, нам свойственно беспокоится о тех, кто дорог нам! Но зачем они вообще подают нам повод для волнения?        — Наверно, просто потому... что все мы разные.        — Это не оправдание...        Но если обычно Скай возвращалась уже к завтраку после ночевки у Кейти, то сегодня её отстутвие настораживало. Уже полчаса прошло, как щенки поели! Гончик ходил из стороны в сторону, не находя себе места.        Через час, когда ожидание стало совсем невыносимым, Райдер позвонил Кейти.       «Скай? (Послышался шум фена) Да, она заходила вечером... часов в шесть. Но ушла через десять минут. Нет, не знаю куда. Нет, ничего не говорила, хотя мне показалось, что она вела себя как-то неестественно. Её нет дома? А её вертолет? На месте.. Что насчет крыльев?»        Смотря на Райдера, стало не по себе. Его лицо оставалось спокойным даже после такого известия, но вот в движениях ощущалось заметное напряжение.        — Скай еще позавчера сказала, что забыла крылья в хижине, — Тревожно отозвался Гончик.        — Которую мы недели две назад соорудили в районе поисков? — Вмешался в разговор Рокки.        — Да, она еще посчитала это забавным. Сказала: «Скоро я вместо ранца голову где-нибудь забуду».        Сигнал её ошейника не ловил. В обратном случае они бы давно узнали её местоположение...        Спустя еще час, когда телевизор стал действовать на нервы, а голова каждую минуту оборачивалась к дверям, услышав любой звук оттуда, пропажа обнаружилась. Точнее она сама дала себя обнаружить.        Десять утра. Поступил короткий звонок с её ошейника.        «Зд... с...зь н... ло...т»        Вскоре помехи отступили, а звук стал четче.        «Здесь ..язь плохо ловит.»        Её голос прозвучал более отчетливо, с характерных механическим потрескиванием.        «Связь... Кажется, есть. (Она на миг замолчала) Райдер, я нашла Мистера Бориса!»