***
Радостно напевая себе под нос, Герберт прогуливался по коридору замка с бутылкой вина в одной руке и двумя бокалами в другой. Хотя он не мог его пить, он мог притворяться, чтобы просто общаться с Альфредом. Он не потрудился проверить свой наряд или прическу, поскольку знал, что – как всегда – выглядит идеально. Герберт был так взволнован, когда отец представил его своим гостям, и так счастлив видеть этого молодого человека с широко раскрытыми глазами, стоящего у ворот замка. Возможно, Альфред был не совсем красив, но он был очень мил. У него был маленький носик и щеки, которые порозовели от вынужденных блужданий холодной ночью. Его одежда была простой, но чистой и ухоженной. Он стоял там, впереди, весь такой неловкий и застенчивый, и был так восхитителен, что Герберту стоило больших усилий не наброситься на него сразу. Вернувшись к комнате, в которой он оставил Альфреда, Герберт перестал напевать себе под нос и выпрямился, встав во весь рост, как только мог. Было важно произвести хорошее впечатление: он вдруг обнаружил, что хочет, чтобы Альфред думал о нем очень хорошо. Дверь в комнату была открыта. Герберт заглянул внутрь и увидел, что кровать все еще пуста, а пламя фонаря по-прежнему освещает комнату. Ночная рубашка, которую он оставил для Альфреда, была помята, и это заставило Герберта ухмыльнуться. Как было бы прекрасно, сумей он застать Альфреда в ванне. – Альфред, – Герберт постучался в дверь и пропел имя юноши. – Альфред, я могу зайти? Я принес кое-что для тебя: я подумал, вдруг ты передумал относительно выпивки. Никто не ответил. – Альфред? Ты что, заснул в ванне? – Когда ответа по-прежнему не последовало, Герберт прокрался в комнату. Кроме смятой ночной рубашки, не было никаких следов присутствия Альфреда. Можно было бы предположить, что его действительно не было здесь. Герберт поставил вино и бокалы на каминную полку и прокрался к небольшой стене, которая отделяла зону купания от остальной части комнаты. Альфреда там тоже не было. Ванна была сухой. Нахмурившись, Герберт осмотрел всю комнату – даже заглянул под кровать и в шкаф, но гостя нигде не было видно. – Черт, – насупился Герберт, позволив себе легкую несдержанность.***
Профессор Абронсиус быстро заснул. Альфред помог мужчине подготовиться ко сну, после чего взял его одежду и аккуратно сложил ее, чтобы не появилось лишних складок, а затем принялся готовить себе место для сна. Он не мог не сожалеть о потере другой комнаты, но, возможно, это было и к лучшему. Комната, которую он делил с профессором Абронсиусом, тоже была очень милой: в ней было окно, выходящее на долину, а у камина было очень уютно. Когда профессор крепко уснул, Альфред сел перед камином, прижав холодные пальцы ног как можно ближе. Он снял мокрые носки и положил их вместе с ботинками так близко к очагу, как только осмелился, не рискуя случайно сжечь их, чтобы они высохли. Затем он снял брюки и повесил их на подлокотник кресла, которое придвинул поближе к камину. Они очень скоро высохнут, а сам Альфред чувствовал, как быстро согревается, избавившись от влажной одежды. Его рубашка, к счастью, ни капельки не промокла, поэтому он сидел в ней и смотрел, как прыгают и танцуют в камине языки пламени. Расстелив пальто на коврике и использовав профессорскую сумку в качестве подушки, Альфред остался очень доволен маленькой постелью, которую соорудил для себя. Успокоившись, наконец, после очень долгого дня, мысли Альфреда вернулись к тому, о чем он усиленно пытался не думать. К Герберту. Даже поразмыслив о поведении и манерах Герберта, Альфред все еще не мог понять, что он сделал, чтобы заставить его начать вести себя подобным образом. Он оказывал плохое влияние, и это заставляло его чувствовать себя больным. То, что он был наполнен грехом, уже было довольно-таки плохо, и теперь он подверг греху кого-то еще. Другая проблема заключалась в том, что как только граф фон Кролок узнает об этом, он наверняка решит убить Альфреда. Повесит на самой высокой балке, как и сказал профессор. И граф… он был, пожалуй, самым пугающим человеком, которого Альфред когда-либо встречал. Ему все еще нужно было спасти и Сару, а он даже не видел ее с тех пор, как они приехали. Альфред начал грызть ноготь большого пальца. Он просто не знал, что со всем этим делать. Стук в дверь заставил Альфреда вскочить на ноги, чтобы ответить, пока шум не разбудил профессора. Он распахнул дверь и увидел Герберта на пороге. Он улыбался Альфреду и держал бутылку вина в одной руке и два бокала в другой. – Ох, сэр, – Альфред слегка замешкался, пытаясь понять, как правильно себя вести. Он все еще размышлял, о том, насколько разными были их дороги. – Я могу вам помочь? Герберт продолжал улыбаться. –Сэр? – Повторил Альфред после неловкой паузы. – Сэр? Герберт вздохнул, после чего качнулся и слегка тряхнул головой: – О, прошу прощения. Я просто любовался видом. – Видом? – Альфред повернулся, чтобы посмотреть в окно, прежде чем снова озадаченно посмотреть на Герберта. – Не этим видом, дорогой, – Герберт сначала указал на Альфреда, а затем вниз. Альфред проследил за направлением пальца Герберта и посмотрел на себя сверху вниз, туда, где рубашка едва прикрывала его достоинство. Ему с болезненной ясностью напомнили, что он снял брюки для просушки. В ужасе Альфред захлопнул дверь перед носом Герберта. Шум разбудил профессора Абронсиуса. – Альфред? Что это было? Альфред запаниковал. Как он мог объяснить, почему он, стоя без штанов открывал дверь Герберту, который стоял там с вином и слишком довольной улыбкой? – Ничего, сэр. Ничего. Извините, – В панике он попытался натянуть обратно свои все еще влажные брюки. – Я просто…Мне нужно выйти на минутку. Я сейчас вернусь. Но профессор уже снова спал, громко храпя. Герберт все еще ждал у двери. Увидев, что Альфред оделся подобающим образом, он надулся. – Позор, – пробормотал он едва слышно. – Ах, хорошо. Я зашел спросить, не передумал ли ты насчет выпивки. Это очень хороший год. – Он протянул бутылку Альфреду, чтобы тот посмотрел на нее, но Альфред не отличил бы хорошее вино от уксуса, поэтому он ничего не сказал. – Нет? – Герберт казался по-настоящему разочарованным, и Альфред почувствовал укол вины за то, что стал причиной этого. – Я волновался, когда не нашел тебя там, где оставил. Тебе не понравилась моя комната? Альфред вышел в коридор к Герберту и тихо прикрыл за собой дверь, чтобы не разбудить профессора во второй раз. – Она была очень милой…Подождите. Ваша комната?! – Конечно. Это лучшее место в замке, и я подумал, что оно может быть самым удобным для тебя. С ним что-то не так? – Нет, вовсе нет. Это была замечательная комната, но она ваша. – И я хочу, чтобы ты воспользовался ею. – Но если я воспользуюсь вашей кроватью, где будете спать вы? Герберт ухмыльнулся: – Я верен, мы что-нибудь бы придумали…подойди. У Альфреда создалось отчетливое ощущение, что он чего-то не понимает в словах Герберта, но он не мог понять, что именно. – Я не могу занять вашу кровать. Это было бы ужасно грубо. – Не говоря уже о том, что мог бы подумать профессор, если бы узнал, что Альфред спал в комнате Герберта. Он мог бы подумать, что Альфред снова дурно влияет на виконта. Но Герберт не мог видеть ужасные мысли, проносящиеся в голове юноши, поэтому все, что Альфреду нужно было делать, это сохранять спокойствие и вести себя нормально. – Кроме того, я должен остаться с профессором Абронсиусом. Я нужен ему. Но я благодарен вам за заботу. Герберт выглядел сильно расстроенным. – Ты даже не наденешь ночную рубашку, которую я оставил для тебя? – Она мне не понадобится. Сегодня я буду спать у огня, и моя одежда сможет достаточно быстро высохнуть. Герберт презрительно фыркнул: – Знаешь, это ведь моя любимая ночная рубашка. И тебе было бы лучше спать на чем-нибудь мягком и теплом. Пожалуйста? Это было "пожалуйста", которое подействовало. Альфред сделал паузу и задумался. Он знал правила этикета. Он знал, как следует вести себя в соответствии со своим положением в жизни, и все же прямо перед ним был сын графа, желающий что-то сделать для него. Он не мог отказать тем, кто был выше его, особенно знати, даже если не мог быть до конца уверен, был ли этот человек человеком или нет. А что, если отказ разозлит Герберта? Что бы профессор Абронсиус сделал с Альфредом, если бы он так разозлил Герберта, что Герберт убедил бы графа фон Кролока вышвырнуть их из замка? Профессор не хотел, чтобы он общался с Гербертом, но все, что Герберт делал, это предлагал ночную рубашку, а профессор без колебаний воспользовался приготовленной для него ночной рубашкой. В этом не было ничего ужасного, особенно если это сохраняло хорошее настроение Кролоков: по крайней мере до тех пор, пока они не сумеют спасти Сару. И если все остальное не имело значения, Альфред не мог не заметить, что Герберт был на добрых шесть дюймов выше его и намного шире. Профессор Абронсиус рассказывал ему, что вампиры чудовищно сильны и свирепы. Если Альфред разозлит Герберта, Герберт сможет разорвать его на части. Альфрред подумал и решил, что лучше показать хорошие манеры и согласиться на предложение Герберта. – Ммм…Ну…Я полагаю. Лицо Герберта просияло, и солнечная улыбка озарила его лицо. Он сунул бутылку вина и бокалы в руки Альфреда, затем взял Альфреда за руку и потащил его по коридору. – Я знал, что ты поймешь меня! И пока мы будем в моей комнате, я думаю, тебе следует воспользоваться ванной, чтобы помыться. А потом мы сможем выпить этого вина, пока будем болтать. – Что? Спасибо вам, но я не думаю, что это хорошая идея. Уже поздно, и я не... вино не для меня. От него кружится голова, и на следующее утро она всегда ужасно болит. – Правда? – Герберт продолжал улыбаться, – Что ж, я уверен, что смогу придумать что-нибудь еще, что мы можем сделать, от чего у нас обоих закружится голова, но без головной боли с утра. – Что-то какого рода? Но Герберт просто улыбнулся и продолжил идти. Он распахнул дверь своей комнаты, как только они добрались до нее, и, взяв бутылку и стаканы у Альфреда, поставил их на крошечный столик рядом с кроватью. – Почему ты стоишь в дверях, mon cheri? Ты не зайдешь? Зная, что комната принадлежит Герберту, Альфред чувствовал себя незваным гостем, но его пригласили, и он нерешительно вошел. Герберт не сразу отдал Альфреду ночную рубашку, как надеялся сам Альфред, – он увидел, что рубашка лежит там же на кровати, как он ее и оставил. Альфред хотел просто взять ее и уйти: убраться подальше от Герберта до того, как профессор проснется и обнаружит, что Альфред не повиновался ему и общается с сыном графа. Но Герберт медлил, прохаживаясь по комнате. Он разворошил угли в камине, развел огонь и снял ботинки с перчатками. Страхи Альфреда росли с каждой секундой. Он был в абсолютной уверенности в том, что чем больше времени он проводит с Гербертом, тем больше шансов, что произойдет нечто ужасное. Через несколько бесконечно долгих минут Герберт взял ночную рубашку, очень аккуратно сложил ее в маленький мешочек и передал Альфреду. – Альфред, дорогой, – Герберт сцепил руки перед собой. – Я должен сказать тебе – стоило мне увидеть тебя на пороге нашего дома, как я почувствовал, что что-то внутри меня зашевелилось. Альфред почувствовал, как у него от страха свело живот. – Я не могу перестать думать о твоем лице и твоих прекрасных глазах, которые с такой искренностью смотрят на меня. Нет. Альфред с трудом сглотнул. Герберт знал, что именно Альфред повлиял на него. – Я обнаружил, что хочу... Альфред не мог этого вынести: – Мне так жаль! – Альфред прижал ночную рубашку к груди и весь напрягся, когда чувство вины захлестнуло его. – Мне так жаль. Я не знаю, что произошло, но я не хотел. Я совсем не хотел, чтобы это случилось с вами. – Что? Альфред чувствовал, что его сердце бьется слишком быстро. Он с такой силой сжал ночную рубашку, что у него заболели пальцы. Он просто не мог смириться с мыслью, что он кого-то погубил. Допустим, Герберт был вампиром и, вероятно, убивал людей, но это вовсе не означало, что Альфред должен был доставить ему еще больше проблем. Он не понимал, как можно передать такой грех, как если бы это была обычная простуда, но если профессор почувствовал необходимость предупредить Альфреда, чтобы он не влиял на сына графа, то, должно быть, этот грех действительно был заразен. Альфреду хотелось забиться в какую-нибудь нору и быть забытым. – Я не хотел! Я больше не подойду к вам. Я буду держаться от вас подальше. – Что?! Нет, это не… Альфред покачал головой: – Я думаю, это лучший способ. Я буду держаться от вас подальше. Вы даже не поймете, что я в замке, честно. – Я правда не думаю... – Постарайтесь не волноваться. Просто не дайте своему отцу узнать об этом, и с вами точно все будет в порядке. Вы меня больше не увидите, я обещаю! – Альфред повернулся на каблуках и побежал по коридору. Он не был уверен, поможет ли это Герберту, но это было все, что он мог сделать. Герберт смотрел вслед убегающему Альфреду и бормотал себе под нос: – Какой очень странный молодой человек. – Затем он улыбнулся, – он мне нравится.***
Альфред не ушел далеко. Едва он завернул за угол, окончательно скрываясь из поля зрения Герберта, как чуть не врезался в девушку. Он дернулся в сторону, чтобы не столкнуться с ней, но упал и ударился о стену. Ладонь, которую он успел выставить перед собой, резко заболела от пришедшего на нее веса. Застонав, Альфред сел, прижав к груди ночную рубашку и больную руку. – Какая невоспитанность. Девушка, с которой Альфред чуть не столкнулся, была прекрасной: настолько красивой, что у Альфреда на мгновение перехватило дыхание. Она была высокой и стройной, с удивительными женственными изгибами, а волосы такими яркими и светлыми, что могли бы быть золотыми. Ее глаза, контрастирующие у с бледной кожей и светлыми волосами, были темно-карими, почти черными. Она была одета в одежду, которая казалась давно устаревшей, но это ничуть не умаляло ее красоты. Она была бы настоящей богиней среди женщин, если бы не холодный, злобный взгляд, который она устремила на Альфреда. Но он был так напуган, что не мог ни двигаться, ни говорить. – Как считаете, хорошо ли носиться по дому Его Сиятельства? И ради чего он позволил вам расхаживать здесь? Как домашнему животному? Но думала, что собака – скорее компаньон. Кошка была бы полезна при ловле крыс. Но что, скажите на милость, делает этот маленький зверек? Альфред пришел в себя и с трудом поднялся на ноги. – Мне очень жаль. Очень сожалею. Прошу прощения, леди. – Альфред снова и снова склонял голову, потихоньку удаляясь от девушки. – Я не хотел… Я просто… – У него было чувство, что он определенно не должен сообщать ей, где спит профессор. – Я искал библиотеку. – Библиотеку? Зверек читает? Значит, умный звереныш? – Она улыбнулась, но это была не добрая улыбка. В приветствии графа фон Кролока у ворот и то было больше теплоты. Она направилась к Альфреду. – Ты заблудился, бедняжка. Потерянный, одинокий и такой живой. Я слышу, как кровь бежит по твоим венам. – Девушка подняла руку в сторону Альфреда, и Альфред бросился бежать. Альфред рванул мимо девушки и побежал так быстро, как только мог, полностью охваченный страхом. Он не мог сказать почему, но она пугала его, и он хотел быть подальше от нее. И это было совсем не то, что бояться графа или Герберта. Он не понимал их, и они были очень разными, но эта женщина – она просто хотела убить его. Он был уверен в этом и хотел оказаться подальше от нее как можно быстрее. И он бежал. Но она тоже бежала. Альфред оглянулся через плечо и увидел, что она мчится за ним с ужасным выражением на лице и вытянутыми перед собой руками. Он не мог вернуться в комнату профессора, а комната Герберта была далеко позади. Альфред не знал других мест в замке, поэтому просто бежал. Он бежал до тех пор, пока легкие не начали болеть при каждом вдохе. Альфред забежал в комнату, которая, должно быть, когда-то была спальней, но была настолько заброшена, что огромные, похожие на занавески паутины висели во всех углах, а толстый слой пыли покрывал каждую поверхность. Она была почти полностью пуста, если не считать кровати, покрытой изъеденным молью бельем. Отчаявшись, Альфред нырнул под кровать и молча помолился, чтобы женщина не догадалась, что он вошел в темную комнату, и прошла. Она этого не сделала. С того места, где он лежал на животе под кроватью, Альфред мог видеть длинное платье женщины, которое касалось пола с каждым шагом, с которым она приближалась к кровати. – Я чувствую твой запах, маленький зверек. Альфред смотрел, как она приближается к его укрытию, как ее маленькие туфельки выглядывают из-под подола платья с каждым шагом. – Твой запах наполняет воздух. – Она сделала еще два шага и оказалась так близко к укрытию Альфреда, что он мог бы очень легко протянуть руку и коснуться ее ноги. – Выходи, маленький зверек. Я так голодна. Альфред был так напуган, что подумал, что сейчас упадет в обморок. Он попытался задержать дыхание, чтобы она не слышала его, но если она действительно могла чувствовать его запах, не было ни одного шанса на то, что это поможет ему остаться незамеченным. – Шарлотта! – Раздался голос графа фон Кролока, и Альфред увидел, как в дверном проеме за спиной женщины появилась еще одна пара туфель. Граф продолжил голосом, который казался слишком спокойным. – Почему ты пугаешь моего гостя? – Граф вошел в комнату. Его длинный плащ развевался вокруг его ног при каждом шаге, будто он был живым. – Мои гости находятся под моей личной защитой. – Конечно, Ваше Превосходительство. Я не хотела вас оскорбить. –Рад это слышать, – голос графа фон Кролока был тверд как камень. Затем он замолчал, и с того места, где лежал Альфред, казалось, что они оба пристально смотрели друг на друга, пока Шарлотта не признала свое поражение и стремительно не ушла из комнаты большими, грациозными шагами. Альфред вздохнул с облегчением и закрыл глаза, потрясенный тем, что только что был на волосок от смерти. – Альфред? Альфред высунул голову, когда понял, что граф не последовал за Шарлоттой, а остался в комнате. – Ты ранен, Альфред? И снова хорошие манеры вынудили Альфреда ответить: – Я в порядке, – его рука болела совсем немного, и он был уверен, что к утру ей станет лучше. – Как думаешь, ты сможешь вылезти из-под кровати? – Мммм…. – Здесь нет никого, кроме тебя и меня. Теперь ты в безопасности. Альфред не чувствовал себя в безопасности. Его трясло, и он не мог это остановить. Его сердце все еще бешено колотилось, и он чувствовал, что оно может выпрыгнуть прямо у него изо рта или вовсе остановиться в любой момент. Рука графа с длинными пальцами оказалась перед лицом Альфреда. – Пожалуйста, выходи. Ты в безопасности. Поскольку у него не было реального выбора – граф мог просто залезть под кровать и вытащить Альфреда, если бы захотел, – Альфред подполз на локтях достаточно, чтобы выглянуть из-под кровати и увидеть, что граф смотрит на него сверху вниз. Он не взял графа за руку, но осторожно выбрался из своего укрытия. – Хороший мальчик, Альфред. Очень храбрый. Он не чувствовал себя храбрым, стоя весь в пыли и прижав ночную рубашку Герберта к груди, как ребенок прижимает куклу для утешения. – Ваш сын одолжил мне ее. – Честно говоря, я поражен, что это все, что он тебе дал. – Граф фон Кролок покачал головой и слегка рассмеялся, но Альфред не понял, что в этом смешного. – Я сожалею обо всем этом. Я пытался вернуться в комнату профессора. Я не знал, что у вас есть и другие гости. Я не хотел причинять вам неприятности. – Ты не причинил никаких неприятностей. Шарлотта прекрасно знает, что не стоит беспокоить моих личных гостей. Она и еще несколько человек пришли отпраздновать начало сезона. Это ежегодная встреча старых знакомых. – Он вывел Альфреда из комнаты, затем сказал: – Пойдем со мной, я покажу тебе дорогу. Они молча шли по длинным коридорам замка, освещенным тут и там фонарями, развешанными по стенам. В конце концов граф остановился у двери. – Вот комната вашего профессора. Герберт сказал мне, что ты предпочитаешь спать на полу, а не на собственной кровати. – Я привык к этому, Ваше Превосходительство. Это место, где я обычно сплю. Спасибо за предложенную комнату. Альфреду пришло в голову, что, возможно, ему следовало бы больше бояться того, что граф фон Кролок находится так близко, но в тот момент он просто испытал облегчение от того, что тот был рядом, чтобы Шарлотта держалась подальше. Он повернулся к графу и понял, что должен что-то сказать. Профессор, вероятно, не был бы рад, если бы Альфред подружился с врагом, но граф появился как раз тогда, когда Альфред нуждался в помощи, хотя вовсе не обязан был помогать; Шарлотта, должно быть, была его другом, если он пригласил ее к себе домой, и, согласно истории, которую профессор рассказал, когда они оказались у ворот замка, он и Альфред просто прогуливались мимо, и им милостиво разрешили укрыться. Граф ничем не был обязан Альфреду, и меньше всего – помощью. В конце концов, Альфред был не только чужаком, но и совершенно неважным человеком. Поэтому он посмотрел графу фон Кролоку в глаза, хоть и на мгновение, прежде чем нервы заставили его опустить взгляд на ноги графа, и тихо искренне сказал ему: – Спасибо, Ваше Превосходительство. За то, что заставил ее уйти. Граф фон Кролок выглядел так, словно вот-вот рассмеется. – Всегда пожалуйста, юный Альфред. Я снова напомню другим моим гостям не беспокоить вас и вашего профессора. Но и вы с вашим профессором должны быть в безопасности, не уходя слишком глубоко в мой замок ночью. Понимаешь? Альфред быстро кивнул. – Да. Я запомнил и расскажу профессору. Хотя, честно говоря, мне жаль, что я потревожил вашего друга. Граф поднял бровь, глядя на Альфреда. – Я даже самую малость не беспокоился, что ТЫ мог потревожить ЕЕ, Альфред. Шарлотта не столько друг, сколько та, кого я знаю довольно давно. – Все равно, мне жаль, что вам пришлось побеспокоиться. – Для такого молодого человека, – сказал граф, – у тебя очень хорошие манеры, Альфред. – Благодарю вас, Ваше Превосходительство. И хотя он знал, что это маловероятно, Альфред должен был спросить: – Вы позволите мне отвезти Сару обратно домой, пожалуйста? – Опять такой вежливый. – Граф погладил Альфреда по голове, как будто он был любимым домашним животным. – Но, нет. Сара пришла сюда по собственной воле, и это единственный способ, которым она уйдет. – Тогда, могу я поговорить с ней? – Скоро. Спи спокойно, Альфред. – Да. – Голос Альфреда звучал тихо и слабо. – Благодарю вас, Ваше превосходительство. Когда граф ушел, Альфред вернулся в комнату профессора так тихо, как только мог, и снова сел у камина. Профессор все еще спал как убитый. Альфред понятия не имел, что делать с Сарой, но граф наверняка лгал, когда говорил, что Сара ушла к нему добровольно. Он был уверен, что это должно было быть ложью. Потому что отец Сары обезумел от страха за нее, когда она исчезла, так отчаянно желая защитить своего единственного ребенка, что отправился в замок, которого он явно боялся. Мать Сары плакала в течение нескольких часов сначала по своей дочери, а затем по своему умершему мужу. Она скорбела так горько, так глубоко… никто не поступил бы так со своими родителями. Альфред знал, что если бы у него были родители, он бы скорее умер, чем причинил им боль. Как кто-то мог причинить боль людям, которые любили их так же нежно, как родители Сары, которые, несомненно, любили ее? Но как он мог сразиться с графом? Он не мог надеяться сравняться по силе с вампиром. И если, как сказал граф, где-то в замке было много других вампиров, то Альфред был в меньшинстве. Единственной надеждой, которую он видел, была попытка ускользнуть в дневное время. Итак, сказал он себе, он подождет до рассвета, а затем найдет Сару. И, если повезет, сон принесет ему некоторую ясность и поможет понять, почему монстры не оказались такими чудовищными, как он ожидал. Альфред обрадовался теплу огня и снова быстро снял с себя мокрую одежду. Он по-настоящему не согрелся после их путешествия в замок, и надевание мокрой одежды обратно только усугубило ситуацию. Блуждание по холодным коридорам тоже не помогло. Ночная рубашка Герберта была очень кстати, и хотя он старался не слишком задумываться о морали принятия подарков от монстров, в ней было тепло и очень удобно, и довольно скоро Альфред заснул на полу. В другом месте– Шарлотта стояла на крепостном валу замка и смотрела на гористую местность. Ее память была сильной – она все еще почти ощущала запах человека, все еще чувствовала шепот его страха на своей коже. Пока фон Кролок защищал человека, на какое-то время она могла проявить терпение и ждать. Рано или поздно она сможет заполучить его. В ней проснулось это восхитительное, запретное искушение.