Монстры и манеры

Начал падать снег, а ветер перерос в порывистый шторм. Герберт побежал дальше. Надежно держа Альфреда на руках, закутанного в теплый плащ от холода, Герберт бежал быстрее, чем смогли бы лошади. Замок был уже в поле его зрения: его силуэт вырисовывался на фоне темного неба. Ночь должна была продлиться всего несколько часов, но этого времени было достаточно времени, чтобы добраться до безопасного места. Он посмотрел на Альфреда и нахмурился, увидев насколько бледным было его лицо. Альфред моргнул, глядя на Герберта. Его взгляд оставался расфокусированным. – Мы почти на месте, mon cheri. Отдыхай, отец обо всем позаботится. Он знает, что делать. Альфред несколько раз открыл и закрыл рот. Он закрыл глаза и издал что-то вроде жалобного скулежа. Затем он облизнул губы и снова посмотрел на Герберта. – Не могу пошевелиться. – Ты весь укутан, чтобы согреться. Помнишь? – Нет. Профессор? Вспышка гнева пронзила Герберта при упоминании старика, но ради Альфреда он продолжал улыбаться. – Его не было на месте аварии, дорогой. – Профессор? – Альфред наклонил голову назад, а потом вперед, пытаясь оглядеться, как будто он мог увидеть своего профессора, бегущего рядом с Гербертом. – Сэр? – Его здесь нет, – терпеливо повторил Герберт. – Если тебе от этого станет легче, я пойду поищу его позже. Он не стал бы смотреть очень внимательно, но он бы посмотрел. – Профессор? Пожалуйста. У меня болит рука, профессор. Пожалуйста. Пожалуйста. Моя голова… Голова Альфреда упала на плечо Герберта, и он замолчал. Герберт крепче прижал Альфреда к себе и отчаянно попытался вспомнить что-нибудь из своих дней, когда он был смертным, что имело отношение к исцелению, но он не мог вспомнить ничего, кроме того, что наблюдал, как у друга текла кровь во время сильной лихорадки. Он скорее думал, что Альфреду хватит крови, чтобы пережить одну ночь. Герберт чувствовал, что его отец рядом, и, что было новым чувством, он чувствовал Сару. Она была теплым пятнышком в глубине его сознания, нежным и трепетным. Он так захотел, чтобы у него появилась сестра, когда его отец поделился с ним своими планами относительно Сары. Он планировал помочь ей украсить ее комнаты и купить в подарок новое платье. Он хотел посидеть с ней и составить ей компанию в течение долгого периода адаптации, когда ей придется привыкать к бесконечному, всепоглощающему голоду. Он с таким нетерпением ждал возможности познакомиться со своей сестрой, и ему бы очень хотелось иметь младшего брата, но… Альфред был мертвым грузом в руках Герберта. Он совсем не был тяжелым, а просто безвольно лежал. Герберт понятия не имел, что происходит. Он понял, что произошло, только когда увидел Сару, склонившуюся над слабо сопротивляющимся телом Альфреда на снегу. Сара не смогла справиться с внезапным приступом голода, который обрушила на нее ее новая жизнь. Это была вполне нормальная реакция, и ее следовало ожидать. Только благодаря удаче они добрались до Альфреда до того, как Сара полностью осушила его. Герберт все это прекрасно понимал, но почему его отец не мог обратить Альфреда? Хотя вполне возможно, что он был предвзят: Герберт знал, что его отец был сильным. Он был самым старым вампиром, которого Герберт когда-либо встречал, а возраст для вампира означал силу. Его отец был мудрым и добрым и никогда ни в чем не терпел неудачи. По мнению Герберта, он был почти идеален. Как же получилось, что он должен был признать, что может сделать Альфреда одним из них? Он не был неопытен в этом вопросе. Так что же такого было в Альфреде, что делало это невозможным? Герберт добрался до замка, но остановился на опушке леса, чтобы поразмыслить. Он не мог ждать слишком долго, но в таких ситуациях требовалась небольшая стратегия. – Ты сомневаешься? – Граф фон Кролок был рядом с ним. Он прижимал к себе Сару сильной рукой. – В замке слишком людно. Я не могу доставить его обычными путями, чтобы кто-нибудь не увидел. Как ты думаешь, он запаникует, если я пойду коротким путем в Голубую комнату? – У тебя есть выбор? Я приведу Сару обычным путем, и, я думаю, мы будем достойно отвлекать внимание. Я попрошу Куколя принести прохладительные напитки из погреба, а потом принесу что-нибудь вам с Альфредом. Он тоже принесет дров для костра. После того, как гости будут накормлены, мне придется позволить им поспать весь день, иначе кто-нибудь может заподозрить неладное. Я думаю, что к завтрашнему вечеру я смогу заставить их уйти. – Граф обнял Герберта за плечи и тепло пожал его. – Будь осторожен. – Разве я не всегда? Я сейчас же поднимусь наверх. Путь через лужайку был легким и быстрым, гораздо быстрее, чем бег по лесу, где ему приходилось уворачиваться от деревьев. Герберт остановился у стены замка и посмотрел вверх. Затем он посмотрел вниз и обнаружил, что Альфред все еще смотрит на него, и его взгляд по-прежнему расфокусирован. – Альфред, как у тебя дела? Альфред не ответил и продолжил просто смотреть. – Хорошо. Отлично. Если ты меня слышишь, я отведу тебя в безопасное место, но добираться туда будет немного неудобно. Мне нужны обе мои руки, так что тебе придется простить мне это маленькое унижение. – Холодно. – Я принесу тебе несколько одеял как можно скорее. – Можно мне завести щенка? – Если хочешь. – И луну? – …сложно, но я попробую. Теперь будь спокоен, насколько сможешь. – Герберт поднял Альфреда и перекинул его через плечо. Со свободными руками и сомнительным равновесием Альфреда Герберт смог подняться. Он вцепился руками в известковый раствор, скрепляющий камни замковой стены, и подтянулся вверх. Перебирая руками, он карабкался таким образом и оплакивал разрушение своих прекрасных ногтей. Тем не менее, он делал это ради благого дела. Он прошел почти половину стены, когда Альфред начал покачиваться, и ему пришлось остановиться, чтобы обнять Альфреда, чтобы удержать его на месте. Герберт остановился, вцепившись в каменную стену, как паук в свою добычу, пока Альфред не успокоился, и продолжил восхождение, как только смог. – Мне не очень хорошо, – простонал Альфред. – Будь терпелив, дорогой. Мы почти на месте. – Герберт мог видеть окно всего в нескольких футах от себя. – Прости. – Что? – Извини, Герберт. – Речь Альфреда становилась неразборчивой. – Мне так жаль. – Почему? Альфреда вырвало. Герберт застыл. Он чувствовал запах. Он чувствовал, как он просачивается сквозь одежду. Вероятно, это было и у него в волосах. Как можно спокойнее Герберт спросил: – Альфред, милый, ты в порядке? – Сонно. – Я в этом не сомневаюсь. У тебя была очень напряженная ночь. Ему придется сжечь свой наряд – красивую одежду, которую купил для него отец. Тем не менее, это была не вина Альфреда. Любому было бы плохо, если бы его избили таким образом. Но его волосы… Наконец Герберт добрался до окна и распахнул ставни, чтобы забраться внутрь. Голубая комната находилась на самом верху самой высокой башни. Он забрался внутрь и осторожно опустил Альфреда на пол, прежде чем закрыть и запереть ставни, а затем задернул тяжелые шторы на окне. Это была одинокая комната, удаленная от всех остальных. И у нее было удачное название, потому что почти все в комнате было голубым. Одеяла на кровати были голубыми. На стенах висели гобелены – все в голубых тонах. Даже ковры на полу были голубыми. Альфред не смог бы заметить и увидеть это в темноте, но Герберт видел все очень хорошо. Первым делом нужно было сделать так, чтобы Альфреду было как можно удобнее. Герберт стянул с кровати одеяла и хорошенько встряхнул их, чтобы смахнуть пыль, а затем заправил постель. Затащить в постель не сопротивляющегося Альфреда не составило никакого труда. Сняв с Альфреда плащ, Герберт отбросил плащ в сторону и покачал головой, глядя на мокрую и окровавленную одежду Альфреда. Это просто не годилось. Он полностью раздел Альфреда, и хотя он был не совсем против того, чтобы затащить Альфреда в постель и раздеть его, это было совсем не весело, если Альфред не бодрствовал и тоже не веселился. Герберт нахмурился, глядя на яркие синяки, щедро украшающие тело Альфреда. Его грудь, должно быть, была повреждена обо что-то во время аварии, потому что, хотя крови не было, слой кожи был содран. Рука Альфреда от запястья до локтя распухла и была в синяках. Он представлял собой жалкое зрелище, и Герберт знал, что, когда его отец узнает, как пострадал Альфред, будучи гостем в замке, он будет в ярости на себя. Никто не мог позволить гостю пострадать подобным образом. Все это время Альфред наблюдал за Гербертом полузакрыв глаза. Он не протестовал, не спорил и не пытался прикрыться. Когда Альфред начал дрожать от холода, Герберт быстро натянул на Альфреда одеяло и подоткнул его. – Теперь ты можешь идти спать, Альфред. Ты в безопасности, а я разведу огонь, как только Куколь принесет дров. – Он погладил Альфреда по волосам. – Верно. Время отдохнуть, закрой глаза. Альфред мгновенно заснул. Герберт продолжал запускать пальцы в волосы Альфреда, перебирая их, и остановился только тогда, когда его пальцы коснулись большой выпуклой шишки на голове Альфреда. Она была пугающе большой, размером с большое куриное яйцо, и когда Герберт убрал пальцы от шишки, его пальцы были покрыты кровью. Голод взревел. Это было искушение, перед которым он просто не мог устоять. Это было не столько, как если бы он кусал Альфреда, пока тот спал, но этого было достаточно только для того, чтобы попробовать – всего лишь слизать с пальцев. Герберт вел себя так хорошо, так вежливо и продемонстрировал превосходное самообладание, когда ему пришлось стоять там, в лесу, и смотреть, как его отец пробует Альфреда на вкус, и держать Сару, пока у нее на губах сладкий запах крови Альфреда, так что, несомненно, он заслужил небольшую награду в виде небольшой дегустации. Герберт облизал пальцы и впервые за много лет… он не был голоден. Он был настолько потрясен этим ощущением, что рухнул на колени рядом с кроватью. Он чувствовал себя сытым. Не было жгучей, гложущей боли, гноящейся в животе, словно зверь, пытающийся вырваться из него. Он просто... исчез! Герберт положил руку на живот, не совсем веря, и снова поднес окровавленную руку ко рту, чтобы еще раз попробовать. Это было вкусно, но не стимулировало никакого безумия, чтобы съесть еще. Он не испытывал желания высосать последнюю каплю крови из своих рук, как обычно. Положив одну руку на край кровати, Герберт поднялся на ноги и в шоке посмотрел на спящего Альфреда. Он встряхнулся, чтобы избавиться от этого странного ощущения. Голова Альфреда все еще кровоточила. Герберт достал из рукава своей легкой белой рубашки носовой платок, сложил его в маленький аккуратный квадратик и прижал к шишке на голове Альфреда. Он огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно было бы перевязать, но не нашел ничего подходящего, пока взглядом случайно не зацепился за красный галстук Альфреда. Герберт вытащил галстук из кучи брошенной одежды и дважды обернул его вокруг головы Альфреда. Закончив, виконт с гордостью посмотрел на свою работу, и сразу же запер дверь на засов изнутри, чтобы не впускать нежелательных посетителей. Сделав все это, Герберт с несчастным видом снял пиджак, чтобы оценить причиненный урон. *** Альфред просыпался медленно и мучительно. Болело все – спина, рука, голова… на нем не было места, которое не ощущалось бы избитым. Какое-то время он не открывал глаз, а просто неподвижно лежал и позволял своему разуму попытаться разобраться в себе. Он мог что-то слышать... может быть, воду. Он чувствовал запах мыла. Он был теплым, и, о, разве это не чудесное чувство? Ему уже давно не было так тепло. Он... танцевал? Разве он танцевал? Это было неправильно. Он не умел танцевать. Но он определенно помнил, что находился в комнате, в которой танцевало много людей. Забавно. Он боялся танцоров. Почему...о, да. Они были вампирами. Как странно – вдруг забыть. Он задавался вопросом, смог бы он потанцевать с... кем-нибудь. Там был кто-то, с кем он рассчитывал потанцевать. Скорее всего, это не имело значения. – Альфред? Потом раздались крики, и люди были чем-то недовольны. Потом был холод, и страх, и… Сара. Сара укусила его. Профессор Абронсиус убежал. – Альфред, ты не спишь? Пришли Герберт и граф. Герберт держал его. Профессор Абронсиус убежал. Граф говорил мягко и избавил от боли от укуса Сары. Герберт отнес его обратно в замок. Профессор Абронсиус сбежал. Он ушел. Он видел, что Альфред нуждается в помощи, и ему было все равно. – Пора просыпаться, Альфред. Вставай. Голос графа вывел Альфреда из дремотного состояния, и он открыл глаза. Комната была тепло освещена светом свечей и широкого камина. Он слышал, как потрескивает огонь, пожирая дрова. Альфред перекатился налево и только тогда понял, что он не один в постели. В то время как Альфред уютно устроился под несколькими тяжелыми одеялами, граф фон Кролок сидел на кровати поверх одеял, вытянув перед собой длинные ноги и сложив руки на коленях. Его огромный плащ был частично накинут на Альфреда, как будто был еще одним одеялом. Граф фон Кролок улыбнулся Альфреду, смотря на него сверху вниз. Через мгновение он сказал: – Добрый вечер. Чувствуя себя более чем неловко в этой ситуации, Альфред начал подтягиваться, но боль в руке была такой ужасной, что он вообще не мог на нее опереться, а остальная часть его тела чувствовала себя так, как будто его переехал табун лошадей. Он уже собирался снова попытаться сесть, когда большие, прохладные руки графа захватили его и мягко подняли. Граф прислонил Альфреда к своему боку и обнял его своей большой рукой.Он даже накинул часть своего плаща на плечи Альфреда, чтобы согреть его. Альфреду было не по себе. На самом деле, он мог вспомнить несколько вещей, которые заставили бы его чувствовать себя менее комфортно, чем объятия вампира. Тот факт, что на нем была ночная рубашка Герберта, заставил его чувствовать себя еще более неловко, потому что он был уверен, что раньше на нем была другая одежда, а это означало, что кто-то снял с него одежду и переодел его, и у него было тайное подозрение, что этот кто-то запросто мог быть Гербертом. Затем Альфред повернул голову и увидел Герберта. Герберт стоял у маленького столика с тазом для воды и мыл свои длинные волосы. Он был полностью обнажен. Альфред схватил первое, что попалось под руку – графский плащ – и поднес его к лицу, чтобы спрятаться. Альфред чувствовал, как раскатистый смех графа вибрирует в его груди. – Тебе не нужно стесняться, смотря на него, – сказал граф. – Герберт точно не стесняется, когда люди смотрят на него. Полагаю, ему нечего стыдиться. Я слышал, его считают достаточно привлекательным. – Что? – Огрызнулся Герберт. – Достаточно привлекателен? Полагаешь? Я великолепен, и ты это знаешь! Граф сказал с полным безразличием: – Как скажешь. Альфред опустил кусок плаща, за которым прятался, ровно настолько, чтобы мельком увидеть Герберта, стоящего в ногах кровати, все еще голого, с длинными мокрыми волосами, безвольно свисающими вокруг лица. Он был похож на недовольного кота, которого только что выловили из утиного пруда. Герберт заметил, что Альфред наблюдает за ним, и улыбнулся. – Привет, дорогой! Я так рад видеть, что ты проснулся. Я уже начал беспокоиться, но ты определенно выглядишь так, будто чувствуешь себя лучше. Альфред снова спрятал лицо, на этот раз смутившись, что его поймали на том, что он смотрит. – Почему на тебе ничего нет? – Кое-кто, - Герберт сделал ударение на этом слове. – Мой наряд немного испачкался, и я не вижу смысла надевать чистую одежду, когда мне нужно мыть голову – все просто промокнет. Ах, в каком состоянии мои волосы! И мой камзол был полной потерей. Альфред, мой милый, если бы я не был так сильно влюблен в тебя, я бы съел тебя с потрохами за то, что ты сделал с моими волосами! Мягким, почти скучающим тоном граф сказал: – Пока я нахожусь в комнате, Герберт, никакого разрывания плоти не будет. Герберт поперхнулся. – Это не то, что я имел в виду! – Но ты думал об этом – Ну... Альфред тихо позвал: – Герберт? Ты не оденешься? Пожалуйста? – Я полагаю, если я должен. – Он немного помолчал, потом сказал: – Хорошо. Твои нежные глаза в безопасности. Когда Альфред поднял глаза, он с облегчением увидел, что, хотя Герберт был не совсем одет, его плащ был обернут вокруг талии, прикрывая его до самых ног, но оставляя грудь обнаженной. Альфред открыл рот, чтобы спросить, почему Герберт расстроился из-за своего камзола, но потом вспомнил, что он сделал, когда висел вниз головой на плече Герберта, и ему захотелось исчезнуть. Его вырвало на Герберта. Какой позор! Граф фон Кролок усмехнулся. – Ты ударился головой, Альфред. Чувство тошноты вполне ожидаемо. – Затем он повернулся, чтобы посмотреть налево. – Сара? Дорогая? Альфред проснулся. Альфред немного наклонился, чтобы посмотреть с другой стороны графа, и увидел, что Сара дремлет, свернувшись калачиком рядом с графом. Услышав голос графа, она потянулась и зевнула достаточно широко, чтобы продемонстрировать свои длинные клыки. Она была похожа на сонного котенка. Ее глаза открылись, и она посмотрела вверх. – Альфред! – Сара вскочила и обняла Альфреда, казалось, не обращая внимания на то, что она обнимала его через графа, которого, казалось, забавляла вся эта ситуация. – О, я так волновалась. Мне очень жаль, пожалуйста, прости меня. Я не хотела причинять тебе боль, но ты был там, и я была так очень, очень голодна! Я просто ничего не могла с собой поделать. Теперь с тобой все в порядке, не так ли? Она сжимала его раненую руку, а ее руки вцепились в его ноющую спину. Он не жаловался. Он позволил ей обнять себя. Она была вампиром, к лучшему или к худшему, но она все еще казалась Сарой. Она не превратилась внезапно в демоническую тварь, как говорил профессор. Он был просто счастлив, что она осталась сама собой. – Я в порядке. Я боялся, что ты пострадала. Сара рассмеялась и, наконец, выпустила Альфреда из объятий. – О, я в полном порядке. Я чувствую себя сильнее, чем когда-либо! Профессор Абронсиус был бы шокирован, услышав, как кто-то так радуется тому, что он вампир. Профессор. – Ваше Превосходительство, – Альфред бросил мимолетный взгляд на графа фон Кролока. – Где профессор Абронсиус? – Я думаю, ты знаешь ответ на этот вопрос, не так ли? – Граф фон Кролок приподнял одну из своих впечатляющих бровей. Да. Альфред действительно знал. Его бросили. Он не должен удивляться. Зачем профессору Абронсиусу утруждать себя его спасением? Граф фон Кролок положил руку на щеку Альфреда. – Я вижу, как твои глаза начинают слезиться, но не волнуйся об этом человеке. Тебе будет лучше без него, и со временем ты поймешь, что я прав. Хватит о нем. Тебе нужно поесть. – Он махнул рукой, и Куколь оказался рядом и поставил тарелку с едой на колени Альфреду. Куколь посмотрел на Альфреда и сказал что-то, чего Альфред не понял, но затем он поднял одну из своих огромных лап и похлопал Альфреда по плечу, прежде чем поспешить из комнаты. – Он беспокоился за тебя, – сказал Герберт, прежде чем подошел к открытому окну и налил в таз воды только для того, чтобы снова наполнить его из кувшина на полу рядом со своим маленьким столиком и снова начать мыть голову. – Да, – согласился граф. – Он сказал мне, что ты помогал ему убираться. Ты так добр. Ты должен быть доволен – он не любит очень многих людей. А теперь ешь. Альфред перевел взгляд с графа на тарелку с едой. – Я на самом деле не… – Нет. – Твердо сказал граф. – Я не хочу слышать, что ты не голоден. Я не верю, что ты съел хоть один крохотный кусочек еды с тех пор, как приехал. Ты будешь есть и пить, а потом мы обсудим, что с тобой будет. Если бы Альфред был голоден, эти зловещие слова напрочь лишили бы его аппетита. Но он не мог проигнорировать приказ, а отказываться от предложенной еды было невежливо. Поэтому он ел, хотя и делал это медленно, и все это время граф терпеливо наблюдал за ним. Он не пытался поторопить Альфреда, а сидел на кровати, сложив руки на коленях, и ждал. Когда Альфред закончил, очистил тарелку и выпил две кружки воды, граф сделал знак Герберту, который забрал поднос и поставил его на стул, стоявший у двери. Герберт, по-прежнему одетый только в плащ, остался у двери. Граф фон Кролок сел немного прямее и сказал, обращаясь к Саре: – Иди, встань рядом со своим братом. Когда Сара встала рядом с Гербертом, она взяла его за руку, как будто действительно была его младшей сестрой. Граф же поднялся и с какое-то время ходил по комнате. Он остановился в изножье кровати и, наконец, сказал: – Я пытался придумать лучший способ объяснить ситуацию, Альфред, но это будет непросто, что бы я ни сказал… – Я вампир? – Выпалил Альфред и тут же хлопнул себя ладонью по рту за то, что перебил. Однако граф не казался недовольным. – Нет. Это то, что мы должны обсудить. Ты помнишь, что мы с Гербертом пришли после того, как Сара напала на тебя? – Да, Ваше Превосходительство. Граф покачал головой. – Я думаю, мы выйдем за рамки таких высоких титулов. Если ты чувствуешь, что должен называть меня каким-то почетным именем, достаточно будет "сэр". – Да, сэр. – Очень хорошо. Ты редкий тип человека, Альфред. Настолько редкий, что я никогда не встречал никого, такого же, как ты: я только слышал истории. Твоя кровь способна утолить жажду. Я не знаю, как и почему, но это факт. Сара сказала мне, что она совсем не чувствовала голода после того, как попробовала твою кровь. Это неслыханно для нашего народа. Когда неопытный – очень молодой вампир – рождается, они сходят с ума от голода. Она должна была обезуметь от жажды: самоконтроль – это то, чему нужно научиться. Ни один вампир никогда не перестает чувствовать голод. Даже если нам представится океан крови, которым можно насытиться, мы никогда не сможем почувствовать себя удовлетворенными. Мы можем научиться контролю. И все же Сара совсем не чувствовала голода. Когда я попробовал твою кровь, впервые за много-много лет, голод исчез. Только один раз попробовал, и все исчезло. Прошло почти двенадцать часов с тех пор, как я попробовал твою кровь, и я все еще не испытываю этой проклятой жажды. – Говоря это, он посмотрел на Альфреда с некоторым удивлением, но лишь на краткий миг, прежде чем придать своему лицу привычное спокойное выражение. – Я не знаю, как долго продлится действие твоей крови, возможно, часы или дни, но все истории сходятся на том, что это временно. Скоро Сара вернется в более дикое состояние, и ты не скоро сможешь увидеть ее вновь. – Она может взять еще моей крови, если ей это нужно, – быстро предложил Альфред. – Это очень любезно, но я не позволю ей снова попробовать тебя на вкус, пока она не научится контролировать себя. Она должна освоить это, и тогда она сможет потакать своим желаниям. Как я уже сказал, эффект, который твоя кровь оказывает на нас, временный, и я не хочу, чтобы Сара попала в ситуацию, когда она не может пить твою кровь и не знает, как контролировать свой голод. Это никому не пойдет на пользу. Альфред потрогал одеяло у себя на коленях. – Ой. В таком случае, вы правы. А...что теперь будет? Граф фон Кролок подошел к Альфреду и взял его за подбородок, приподняв его настолько, что Альфреду пришлось посмотреть на него. – Я знаю, что это тяжело для тебя сейчас, но ты должен быть очень внимателен. Понимаешь? – Когда Альфред кивнул, граф продолжил. – Что происходит сейчас, так это то, что у тебя есть выбор, который тебе придется сделать. Я не смогу обратить тебя; ты можешь быть спокоен, зная, что мы даже не будем пытаться привести тебя в наш мир, потому что, если истории верны, это убьет тебя. В интересах всех, чтобы ты оставался живым и здоровым в течение долгого-долгого времени. Ты можешь остаться здесь, в замке. Мы тебе более чем рады. Я могу предоставить все, что тебе может понадобиться – одежду, еду, книги, и если у тебя будут другие потребности, все, что тебе нужно будет сделать, это попросить, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы получить это для тебя в обмен на несколько капель крови время от времени. Тебя даже не придется кусать; простой укол булавкой в палец даст все, что нам нужно. – Но…Мне обязательно оставаться? – Я слышал рассказы о других, которые пытались насильно удержать таких, как ты, рядом, но это всегда заканчивалось смертью или безумием. Я не сделаю этого с тобой. Однако, тебе нужно иметь в виду, что если ты все-таки уйдешь, тебя вполне может обнаружить кто-то из подобных мне, и я не могу гарантировать, что они будут так же внимательны к твоему благополучию. Ты можешь оказаться в тюрьме, даже закованным в цепи, или на тебя ночью может случайно напасть кто-то, кто понятия не имеет, кто ты такой; и они убьют тебя, не понимая, почему тебя нужно оберегать. Здесь я могу защитить тебя. – Он встал и посмотрел на Альфреда сверху вниз. – Что бы ты ни решил, я буду уважать твой выбор. Сейчас я дам тебе время подумать. Он протянул руку Саре, которая взяла ее, и они вместе вышли из комнаты. Плащ графа развевался позади них. Герберт, все еще прислонившись к стене и сложив руки перед собой, смотрел, как уходит его отец, но не сделал никакого движения, чтобы последовать за ним, как думал Альфред. Вместо этого Герберт присел на край кровати. – Нам нужно будет раздобыть тебе плащ. Зимой в замке становится ужасно холодно, как, я уверен, ты заметил. Хороший шерстяной плащ будет идеальным вариантом. Я не думаю, что черный цвет тебе подойдет… может быть, зеленый. – Но я не останусь… – Ты должен остаться. – Граф сказал, что я не обязан! Герберт посмотрел на Альфреда большими печальными глазами. – Но если ты уйдешь, мне будет одиноко. Альфред прикусил губу при виде Герберта, выглядящего таким подавленным, и почувствовал себя виноватым, хотя и не был уверен почему. – Ну что ж… Я мог бы остаться. Герберт просиял. Хотя Альфреду было не совсем комфортно оставаться наедине с Гербертом, он должен был признать, что Герберт не пытался напасть на него с той ночи, когда Альфред зашел не в ту комнату и застал его врасплох. Герберт позже извинился, и, похоже, он был искренен и старался вести себя прилично. – Вы же не собираетесь снова схватить меня, правда? – спросил Альфред. – Не тогда, когда тебе больно, но, может быть, когда ты почувствуешь себя лучше. И, на самом деле, я не пытался причинить тебе боль. Или напугать тебя. Мне не нравится пугать людей. Я просто был нетерпелив, но я не буду делать этого снова. Даю тебе слово. Теперь у нас будет время, чтобы получше узнать друг друга. Альфреда словно ударило током от осознания, что ему больше некуда было идти. У него не было ни дома, ни семьи, которая ждала бы его. У него не было ни профессии, ни подготовки к какой-либо работе; у него даже не было денег, чтобы купить ученичество. Профессор Абронсиус был его жизнью так долго, что без профессора, отдающего ему приказы, Альфред чувствовал себя скорее кораблем без якоря, просто покачивающимся на волнах бурного моря. Он совершенно не знал, что делать. Интересно, подумал он, если остаться, станет ли граф таким же, как профессор Абронсиус? Скажет ли он Альфреду, что, когда и как все делать? Будет ли он строг или будет полностью игнорировать Альфреда, если только не захочет попробовать его кровь? Поделится ли он Альфредом с другими? Эта последняя мысль беспокоила его больше всего. Он предположил, что граф поделится с Сарой и Гербертом, и подумал, что, возможно, сможет привыкнуть к этому, но что, если граф поделится им с незнакомцами? Что, если вампиры просто начнут появляться, чтобы попробовать его на вкус? Альфреду не нравилась идея, что им будут делиться, как если бы он был флягой с водой, которой можно поделиться у костра. Что, если граф решит разделить Альфреда с Шарлоттой? Нет. Альфреду эта идея совсем не понравилась. Он хотел побольше узнать о графе. – Герберт, – осторожно спросил Альфред. – Пожалуйста, не могли бы вы рассказать мне, как вы познакомились с Его Превосходительством? Или он действительно ваш отец, и вы всегда его знали? – Ну, я полагаю, он на самом деле не мой отец в том смысле, в каком ты об этом думаешь, но я люблю его так, как можно любить отца. Наш народ этого не делает, – Герберт сделал паузу, видимо, подыскивая подходящие слова. – Мы размножаемся не так, как люди. У нас нет детей, по крайней мере, я никогда о них не слышал. Мы выбираем наших детей. Не спрашивай о моём – я действительно еще недостаточно силен, чтобы делать детей. Я встретил отца много лет назад. Он снова сделал паузу и, как ни странно, отодвинулся от Альфреда и посмотрел на свои колени. – Ты уверен, что хочешь услышать эту историю? Это не очень приятно. Глаза Альфреда расширились, и он, очень осторожно, протянул руку и слегка коснулся руки Герберта. – Его… Его превосходительство причинил вам боль? – Что? Нет, нет. Я же говорил тебе, дорогой, он никогда не причинял мне вреда. Нет, просто, ну, это просто не очень счастливая история. – Тебе не обязательно говорить. Мы можем поговорить о чем-нибудь другом. Герберт встал с кровати, подошел к окну и сел на подоконник. — Нет . Все в порядке. На самом деле это не секрет. Когда я был смертным, я жил в Париже. Это было очень красиво, и я его очень любил.Я был пажом при дворе императора. О, что я видел и слышал! Скандал, разразившийся в том месте! – Он негромко рассмеялся. – Ты бы покраснел до кончиков ушей, милый. – Действительно? – спросил Альфред. – Благородный? – В данном случае слово "благородный" относится к родословной, а не к характеру. Что ж, я был вполне доволен; это было хорошее положение, и оно могло бы привести к большим свершениям. На самом деле, я и мечтать не мог о лучшем. Видишь ли, моя мать была любовницей дворянина. Я, в буквальном смысле, бастард. Хотя я никогда не знал его, если не считать историй, которые она мне рассказывала, он был достаточно добр, чтобы устроить так, чтобы меня представили ко двору, когда мне было двенадцать лет, и я стал пажом. Это была возможность для меня, и я мог отправлять свое жалование домой своей матери, чтобы помогать ей, пока она не умерла, когда мне было четырнадцать. Когда мне было пятнадцать, я встретил Рене. Он был немного старше меня – лет тридцати пяти – но очень красив. Он был таким лихим: высокий и сильный, с черными усами и темными глазами. – У Герберта было отсутствующее выражение лица, когда он говорил, но он не улыбался. – Я был по уши влюблен в Рене с того момента, как только увидел его. Он был очень добр ко мне, и я был польщен. Я не думал, что это так очевидно, но однажды он загнал меня в угол и сказал, что видел, как я смотрю на него. Он начал дарить мне подарки и вскоре после этого взял меня к себе в постель. Альфред отвел взгляд от Герберта, жалея, что спросил. Герберт усмехнулся, но это был горький звук, который казался неправильным, исходя от него. – Не смотри так грустно, дорогой. Это было неплохо. Он многому меня научил. Альфред посмотрел на Герберта широко раскрытыми глазами. – Подожди минутку! Тебе было пятнадцать? Даже тогда… ты хочешь сказать, что я не…. Герберт снисходительно улыбнулся. – Нет, Альфред, ты не развратил меня. Таким образом, я был по-настоящему развращен задолго до твоего рождения. Возвращаясь к моей истории – время шло. Я очень ясно помню, что однажды ночью, вскоре после наступления сумерек, ко двору явился человек, которого представили как графа фон Кролока. Я, как обычно, был на заднем плане, когда он вошел. Я не помню, о чем он говорил с Его Императорским величеством, но он был впечатляющим мужчиной . Я помню, что он говорил очень глубоким голосом и смотрел на меня. Немногие из гостей Его Императорского Величества когда-либо видели меня, но он смотрел прямо на меня, когда я стоял в тени, и улыбался. – Значит, вы его не боялись? – У меня не было для этого причин. Я не знал, кем или чем он был, хотя ходили слухи. Я слышал, как другие слуги и даже дворяне шептались, что гость императора – вампир. Его никогда не видели днем, и никогда не видели, чтобы он ел, но все это были просто сплетни. Он был джентльменом и фаворитом императора. Они говорили как старые друзья. Однажды вечером мы встретились в холле в помещении для прислуги. Такой гость, как он, не должен был находиться в помещении для прислуги, но я не думаю, что отец когда-либо слишком заботился о социальных правилах. Он попросил меня уехать из Парижа вместе с ним. Он сказал, что может дать мне жизнь, полную великой силы, и я никогда больше не буду слугой ни одного мужчины. Он мог бы дать мне жизнь, в которой моя молодость и красота никогда не увянут. Естественно, за это придется заплатить. Я ему отказал. В то время он показался человеком, который был не совсем в своем уме. Кроме того, я был в Париже с хорошим положением, и у меня был Рене – я был очень счастлив. Прежде чем граф покинул Париж, он снова нашел меня и сказал, где я могу найти его в Трансильвании, если передумаю. Представь себе, подумал я, путешествовать через полмира, чтобы жить в Трансильвании, когда я могу иметь все, что хочу, в Париже! – Но вы последовали за Его Превосходительством. – Последовал. Видишь ли, мой Рене решил, что я становлюсь немного староват на его вкус. К тому времени мне было двадцать. И положение тоже было довольно неплохим. На самом деле, меня повысили до лакея всего несколько дней назад. Рене сказал, что нашел мальчика, который, по его мнению, подходил ему больше, чем молодой человек, которым я стал. Затем он решил, что для него будет лучше, если я покину двор. Он думал, что я могу рассказать кому-нибудь, насколько хорошо я его знаю, и он не хотел, чтобы его репутация была испорчена. Он пошел и нашептал императору, что узнал, что я был… Я не буду повторять это грубое слово, Альфред, дорогой. Император на самом деле был очень снисходителен ко всему этому, но он не смог бы удержать меня при дворе, если бы подобные слухи начали распространяться. Он очень любезно отвел меня в отдельную комнату и объяснил, что мне лучше уйти. Он не хотел устраивать сцену или портить мое имя. Он распространял слухи о том, что отправил меня служить в свою армию после того, как я выразил заинтересованность в служении своей стране. Он щедро одарил меня перед моим отъездом, и дал мне достаточно денег, чтобы начать скромную жизнь, а так же блестящую рекомендацию, чтобы я мог найти новую должность… Думаю, он все еще где-то здесь. Видишь ли, я очень хорошо служил ему, а он ценил верную помощь. Альфред проглотил комок в горле. – Это ужасно! – Не совсем. Император мог бы казнить меня. Это случилось бы не в первый раз. – Не он – Рене! – Да. Это было довольно ужасно. Но я добрался до Трансильвании, и в конце концов все получилось. Видишь ли, у меня было много времени, чтобы подумать. Я вспомнил все слухи, которые я слышал о графе фон Кролоке, и все ужасные истории, которые люди рассказывали о вампирах. И все же я пошел к нему. Предложение графа о вечной молодости не выходило у меня из головы. – Плечи Герберта слегка поникли, когда он говорил, и он смотрел в окно, а не на Альфреда. – У меня была глупая идея, что если я смогу пообещать, что не стану старше, то, возможно, Рене снова захочет меня. Вспоминая об этом сейчас, я понимаю, что это было довольно жалко, не так ли? Сара хотела, чтобы ее обратили, чтобы она могла путешествовать по миру и иметь возможность отправиться в грандиозные приключения, в то время как я просто хотел вернуть мужчину, который бросил меня. Альфред хотел что-то сказать, но понятия не имел, что сказать. Однако он не думал, что это было жалко. Он действительно считал печальным, что Герберт был так явно влюблен в кого-то, кто мог так легко бросить его. Разница в возрасте между Гербертом и Рене не была проблемой: Альфред знал, что девушки такого юного возраста по разным причинам выходят замуж за мужчин гораздо старше, но то, что мужчина так обращался с молодым Гербертом, казалось очень неправильным. В пятнадцать лет Альфред только вышел из богадельни и начал жить с профессором Абронсиусом. Как ему повезло, что он не попал в компанию человека, который бы плохо с ним обращался! Герберт продолжил: – Я каким-то образом нашел замок и ждал у ворот, пока граф не вышел и не нашел меня там. Боюсь, это была мрачная встреча. Тогда Рене все еще был в моих мыслях, и, казалось, я не мог прожить и дня, не думая о его предательстве. Я снова начал плакать, и именно тогда граф нашел меня. – Герберт небрежно махнул рукой. – Остальное – история. Он предложил мне то, от чего я не мог отказаться, объяснил недостатки, а также преимущества того, чтобы быть вампиром, и я согласился. – Что он предложил? – Силу. Когда Рене предал меня, когда меня уволили с занимаемой должности, и когда я бродил по Европе один и без друзей, я чувствовал себя ужасно слабым, и я никогда не хотел чувствовать себя так снова. Граф сделал меня сильным и быстрым, укусив, и он даже дал мне свое имя. Теперь я Герберт фон Кролок, и это имя само по себе обладает огромной силой. У меня есть дом и прекрасное образование. Я получил базовое образование во время пребывания при дворе, но отец обучал меня прямо в своей библиотеке, и обучал всему – от истории и математики до музыки и философии. Если бы я уехал сегодня, я уверен, что смог бы пережить что угодно, с чем бы мне не пришлось столкнуться в мире, и всем этим я обязан отцу. Альфред опустил свою больную голову на подушку. – Спасибо, что рассказали мне. – Как я уже сказал, на самом деле это не секрет. – А как насчет Рене? – А что насчет него? – Ты сказал, что хочешь остаться молодым ради него. Ты вернулся, чтобы найти его? – О, в конце концов, да. Но когда я увидел его, мне показалось, что я впервые по-настоящему увидел его. Он был груб со слугами. Он лапал служанку и довел ее до слез. Однажды ночью, следуя за ним по улицам, я даже видел, как он дал пощечину маленькой старушке, просившей милостыню на улице, просто потому, что она случайно оказалась у него на пути. Мне было противно. Как я мог когда-то быть такого высокого мнения о таком ужасном человеке? Что ж, юные часто делают неправильный выбор. – Герберт вскочил со своего места и вернулся к кровати, где сел на стул рядом с кроватью рядом с Альфредом. – Теперь я знаю гораздо лучшего человека. Он очень милый и обаятельный. У него самые красивые карие глаза. Он очень хорошо воспитан, и у него самое доброе сердце, которое я когда-либо знал. Я видел, как он прилагает огромные усилия, чтобы помочь людям, о которых он заботится, даже если они не всегда этого заслуживают. Альфреду стало интересно, кто этот человек, привлекший внимание Герберта. Он казался замечательным, кем бы он ни был. Но Альфреду не понравился маленький комочек печали, который он почувствовал в груди. Разве Герберт не говорил, что любит Альфреда? Альфред также подумал, не следует ли ему упомянуть, что объект привязанности Герберта мог бы не оценить этого, если бы узнал, что Герберт флиртовал с Альфредом. Герберту следовало бы быть более внимательным к чувствам своего друга. Зевнув, Альфред подтянул одеяло ближе к подбородку и начал сворачиваться калачиком. На самом деле он не хотел, чтобы Герберт был с ним в комнате, пока он спит, но не думал, что у него будет выбор. Он начинал слишком уставать, чтобы бодрствовать. – Это все равно грех. – Альфред снова зевнул. – Вы не должны влюбляться в других мужчин. – Я не понимаю, как любовь может быть грехом. Это было более разумно, чем Альфред хотел думать. Он осторожно положил раненую руку на грудь и понадеялся, что не перевернется на нее во сне. – Вы останетесь здесь? Вам не обязательно это делать. – Не то чтобы Альфред мог остановить Герберта. Он был совершенно беспомощен в своем состоянии. Он даже не думал, что сможет убежать, если попытается. – Отец попросил меня остаться, чтобы убедиться, что никто не побеспокоит тебя, пока ты спишь. Я останусь. Если хочешь, отец оставил немного лекарства, чтобы снять боль и помочь тебе заснуть. Но Альфред уже погружался в сон и не хотел просыпаться, чтобы выпить его, когда было намного проще просто закрыть глаза и позволить сну овладеть собой. *** Глубоко в лесу, менее чем в миле от замка графа фон Кролока, Шарлотта стояла на поляне и стояла лицом к лицу с группой воров-убийц – всего четырнадцать человек, которые зарабатывали на жизнь, грабя незадачливых путешественников. Они были безжалостной компанией, но они были именно тем оружием, в котором она нуждалась. – Это щедрая награда, – Шарлотта подняла тяжелый мешок достаточно высоко, чтобы каждый из банды головорезов мог его увидеть. – Полный мешок золота в качестве платы за нападение на ту деревню. Она указала вниз, в долину под замком графа фон Кролока, где располагалась небольшая деревня. – Берите, что вам заблагорассудится, мне все равно, но нападение должно произойти ночью. – Она не верила, что кто-нибудь из мужчин вдруг доживет до того, чтобы потребовать свою награду, но для ее цели было достаточно и того, чтобы они попытались. Это было бы отличным отвлечением внимания.