19 дней.
Каникулы. «Человек без души». Слышали когда-нибудь такое выражение? В последнее время его можно часто где услышать. В старой мифологии говорилось, что если человек рождается без души, то в его прошлой жизни были совершены непростительные преступления. Как правило, такие люди долго не живут. Они просто не могут. Люди без души не видят того, что видят обычные люди. Они не видят радости, счастья. Их окружает сплошная тьма, которая не даёт увидеть свет. Если человек исправляется, начинает творить добрые дела, то ему могут вернуть душу. А если же человек этого не делает, то так и продолжает жить без души. Хан думал, что у него нет её. Что он тоже — просто пустая оболочка. Тело, мешок с костями, ведро с мясом… Кто угодно. И души в его теле просто нет. Но за время своих томных рассуждений он понял, что душа у него всё же есть. Просто она мала, она подобна младенцу, что спит внутри. Иногда у него бывали счастливые моменты, когда он даже улыбался, поэтому душа у него есть. Просто она спит от боли, что испытывает Хан. Ей настолько невыносимо, что она свернулась маленьким клубочком и закатилась куда-то под сердце Джисона. Она спряталась там, чтобы не видеть и не чувствовать всего того, что было у Хана.● ● ●
В комнате было темно и тепло. Свет был только от старой гирлянды, которая висела на стене. Лампочки не переливались в красивых ярких оттенках — они застыли, освещая комнату тёплым светом. Красивый желтый, нежный розовый и прекрасный голубой. Джисон сидел на полу рядом с кроватью, слушал музыку и молчал. Он любовался свечением гирлянды и запахом свечей. Закрывая глаза, он представлял море. Шум волн, крик чаек, запах солёной воды. Прошло много времени. Оно утекает, словно песок сквозь пальцы. Хан не заметил, как они ушли на каникулы, и как быстро те прошли. Была уже середина июля. Погода стояла жаркая, поэтому выходить на улицу крайне не хотелось. Своё лето он проводил в комнате с книгами и музыкой. Прочитал он довольно много: больше тридцати книг. Только вот складывать их было некуда. Комната у него была небольшая, тут стояла только одна полка для книг, но она уже вся была забита. Джисон решил своими руками соорудить себе полку. Найдя старые доски, гвозди и молоток, он отправился мастерить. Сначала книги лежали просто на полу, но, посчитав это слишком грубым отношением к прекрасным произведениям, Хан решил сделать место для них сам. Он отпилил нужный размер досок, обточил их, покрасил и сколотил. Ушло у него на это дня три. Он занёс полку в свою комнату и, поставив рядом с кроватью, сложил туда все свои книги. На полу больше ничего не валялось, а его душа была спокойна за столь дорогие ему вещи. Он смотрел на эту полку и понимал, что даже у книг есть место, а у него — нет. Он словно мусор, выброшенный на улице. Под грудью начало болеть. Джисон сложился калачиком и лёг на пол. Щеки начали гореть, уши краснеть, а из кофейных глаз полились горькие слёзы. Одиночество продолжало жрать Джисона, он уже просто не знал, как ему с ним справиться и думал о том, о чём думать нельзя никогда. Эти мысли посещали его настолько часто, что уже стали частью жизни. Так он и заснул.● ● ●
Сегодня мама выгнала Хана на улицу, сказав, что нужно сходить хоть немного проветриться, а не всё время сидеть. Она не понимала, что выходить на улицу было намного хуже, чем сидеть дома. Там он мог встретиться с компанией Минхо. Хотя, как тот и обещал, Джисона больше никто не трогал. Они виделись один раз за каникулы, в магазине, но никто и слова не обронил. Чанбин глянул на Хана и отвёл взгляд, будто не заметил. Всё-таки Минхо умеет сдерживать обещания. Чтобы скоротать время, Хан решил пойти на речку и понаблюдать за людьми. Что бы с ним не происходило, веру в людей он не терял. Он любил Мир и любил людей, но только эта любовь была невзаимной. На речке, как и ожидалось, было много народу. Кто-то пришёл с родителями, кто-то с друзьями, но не было ни одного человека, который бы был один. Один здесь был только Джисон. — Вода, насколько же ты прекрасна. Такая чистая, завораживающая. Ты привлекаешь моё внимание, и я не могу перестать думать о тебе. Может быть, сделать так? Но тогда это будет очень эгоистично по отношению к другим людям. Нужно ещё подумать. Джисон сидел на «мосту смертников». Он опустил ноги в чёрную воду и смотрел на своё отражение. Мыслей не было в его голове, там снова пусто. — Ты что тут один сидишь? Хан повернулся на голос, и сквозь яркие лучи света он не мог понять, кто это. Он прищурился и разглядел Минхо. Резко отвернувшись от испуга, он не ответил, потому что забыл. — Хани, ты глухой? Ты что тут сидишь? — Просто гуляю. — А, понятно. Наступила тишина. Минхо сел рядом и тоже опустил ноги в воду. Они молчали, смотря на дно. Так прошло минут десять. Потом И начал снова задавать вопросы. — Так что же ты тут один делаешь? — Сижу. — Это я вижу. И много где ты сидишь? — Нет. — А что один? — У меня нет никого. — Что, прям вообще никого? — Минхо сделал акцент на последнем слове. — Да… — с тяжестью ответил Джисон. — Знаешь, я часто наблюдал за тобой, и ты постоянно разговаривал с тем деревом, даже называл его как-то. — В смысле? Ты следил за мной? — Мне было интересно. Джисон ничего не ответил, да и Минхо замолк. Прошло ещё минут десять, и Хан уснул. Он был в переизбытке негативных эмоций, поэтому, склонившись к коленям, заснул на них. Минхо всё так и сидел рядом. Вдруг он услышал громкий звук и плеск воды. Когда повернулся, Джисона нигде не было. Минхо прыгнул в воду и, найдя тело больного подростка, вытащил его из воды. Хан не дышал. — Джисон! Джисон! Очнись! Но тот не открывал глаза. Тогда Минхо начал делать массаж сердца и искусственное дыхание. На его крики прибежали люди. Один мужчина спросил: — Парнишка, что случилось? — Он упал в воду! Мужчина помолчал, а потом добавил: — После такого он не жилец. Минхо посмотрел на него и понял всё. Он вспомнил легенду, что гласила: «Лишь смертный в воду здесь зайдёт, обратно мёртвым выйдет». Джисон не дышал. — Хани, пожалуйста. Вдруг лицо И стало мокрым, а некогда бездыханное тело рядом начало шевелиться. Хан очнулся. Он взглянул на Минхо и, резко соскочив, убежал прочь. Он бежал от тьмы, что накрыла его под водой. Ему было страшно. Чувства, что он испытал, когда был на дне, не описать. Хану хотелось как можно скорее прийти домой и залечь в ванну, чтобы смыть с себя остаток грязи.