Танго втроем по пеплу несбывшегося

      Чуя сосредоточенно оглядывал архив в поисках ближайшей стремянки, когда мимо его лица протянулась рука и без особо видимых усилий достала толстенную папку, достать которую у Накахары не получалось, даже когда он смог зависнуть перед полкой без лестницы.       Толстая стопка бумаг, утрамбованная в картонное вместилище, стояла настолько туго зажатая другими документами и самими полками сверху и снизу, что Чуе пришлось бы упереться ногами в полку и дергать, прикладывая силу, чтобы заполучить необходимое. Это грозило обернуться порчей папки, документов в нее сложенных — и незапланированным ремонтом архивной мебели, а Накахаре и так запретили использовать способность внутри Мори.Инк.       Почувствовав знакомый запах одеколона, Чуя повернулся было, чтобы легко поблагодарить своего помощника, которому он велел прищемиться в кабинете и не мешаться под ногами еще полчаса назад, но застыл на месте, широко раскрыв глаза. Вместо хорошо знакомого взрослого мужчины рядом с ним стоял Дазай-кун, и… Ну, наверное, Чуя должен был поздравить его с очередным скачком роста — за те несколько недель, что они не пересекались, Дазай вытянулся еще немного, из-за чего сегодня на нем красовался незнакомый, но уже очень элегантно сидящий на нем классический костюм, который, тем не менее, ни секунды не скрывал, насколько напарник похудел. — Твой подопечный не научил тебя говорить «спасибо» и не пялиться, чиби? — раздраженный его молчанием, Дазай-кун рывком передал ему папку, и выпрямился. Чуя, стоя перед этой шпалой, ощущал себя школьницей из аниме, которую задирает старшеклассник. — Мы еще на стадии тренировки приветствий при встречах, — мгновенно огрызнулся Накахара, помрачнев. — Так что привет, давненько вашей царственной особы не было с нашей глуши, благодарю за помощь, которая никому другому не была посильной, а теперь позвольте откланяться, я спешу, — наверное, это была самая долгая речь Чуи на памяти Дазай-куна, но наконец-то многие эмоции, которые Накахаре месяцами приходилось душить внутри, нашли выход. Дазай забавно и так знакомо приоткрыл глаза, слушая этот спич, и даже не нашелся с ответом, когда Чуя одной рукой прижал к груди папку, другой рукой отодвинул его и пошел к двери, ведущей из помещения, пропахшего бумагой и книжной пылью. — Я пошел искать тебя и услышал что-то про тренировку приветствий, — стоило повернуть ручку, как Чуя столкнулся с тем, кого он уже привык звать своим Дазаем — взамен того ядовитого создания, что совершенно точно сейчас грело свои большие уши, стоя между шкафов с архивными делами.       Фыркнув, Чуя демонстративно вдруг протянул руку к чужому воротнику, и с силой дернул возрастную дылду вниз, к уровню своего лица. Крепко чмокнув охнувшие губы, Чуя расплылся в саркастичной усмешке, которую, как он думал, навсегда потерял в пятнадцать лет: — Такое приветствие вас устроит, ваша светлость? — О, более чем, — моментально оживился Дазай, и вздрогнул, когда мимо его лица мелькнула чужая рука, сжимая хватку на тонком запястье Чуи. — Какого хрена ты проводишь эти показательные представления, слизняк в шляпе? — почти прорычал молодой Дазай, рывком отдирая чужую руку от воротника двойника и разворачивая более мелкого напарника к себе. Лицо Чуи от такого обращения потемнело, а его тон стал еще более вызывающим: — У тебя какие-то проблемы с личным пространством, бинтованная скумбрия? Поэтому ты норовишь ворваться в чужое и захватить его? — Чуе казалось, что они давно переросли эти детские перепалки с обидными прозвищами, но оказалось, что нет. На самом деле, оглядываясь назад, Чуя сожалел, что вообще начал когда-то поддаваться чужому давлению. Жизнь со взрослым Дазаем показала, что тот может быть нормальным не только когда у него подходящее настроение.       Дазай-кун скривил лицо, и демонстративно разжал пальцы, после чего вытер ладонь о брюки. Вспыхнувший злой краснотой Чуя моментально схватился за ладонь своего Дазая, и потащил его за собой, словно… словно бойфренда. Смотрящий им вслед Дазай-кун помрачнел еще больше, чем до этого, и бесшумно прикрыл дверь в архив, направляясь следом.       Его слишком давно не было, поэтому прежде, чем он напомнит Накахаре, о ком тот должен думать на самом деле, следовало выяснить, насколько далеко это представление уже зашло. Дазая охватывало желание убить собственного двойника от одной мысли, что тот смог за пару месяцев занять все мысли Чуи безвозвратно, чего не смог добиться он сам, работая над этим почти два года.