Я так соскучился!

Очнувшись, Дьяволо не успел раскрыть глаза, как снова зажмурил их. Хотел было глубоко вдохнуть, но вместо воздуха рот и нос заполнила вода, окружающая его со всех сторон. В волнении он всё же разомкнул веки и стал грести правой рукой. Левая же мертвой хваткой держалась за бетонный выступ.       "Я... Был на волосок от смерти, — чудом ему хватило сил, чтобы вскинуть руку вверх сквозь толщу воды, а затем поднять своё тело на поверхность. — Но... Моё видение! Что же... Со мной сделал Реквием?" Опираясь на дрожащие в судорогах руки, ему удалось взобраться на выступ. Раны всё ещё кровоточили. Он тут же упал в бессилии, жадно глотая необходимый воздух. Через минуту тяжёлое дыхание перешло в смех, натужный и истеричный.       "Выбрался... Выбрался!" — словно в лихорадке смотря в глубину темного туннеля, Дьяволо стал ползти. Всё его тело пробивала дрожь восторга. Значит, Эпитафия была права. Ему не было суждено умереть. Он смог выжить. Сейчас он затаится в канализации, восстановит силы, а затем вновь встретится с Джорно, исполнив предсказание. Вдруг Дьяволо моргнул. Ему показалось, что его глаза повредились, и перед ними мелькают вспышки. Но вдали туннеля действительно замаячил свет. Ещё более внезапно он разглядел быстро приближающийся силуэт. Спустя лишь мгновение он почувствовал лезвие, скользнувшее под ребро. На него набросились с неистовым воплем:       — Ты что, воровать вздумал?! — нападавший карлик мгновенно вытащил нож, отскочив на несколько шагов. — Хотел стащить мою куртку?! Даже не надейся! Дьяволо перевалился к стене. Человек перед ним был чрезвычайно уродлив. Одетый в лохмотья, несуразную шапку, он в исступлении прижимал к себе обноски, которые называл курткой. По его подбородку от губ стекали густые слюни. Он заливался пьяным хохотом, когда Дьяволо перевёл взгляд в тупик. У разведённого костра сидело ещё двое беспризорников, потеплее закутавших свои туши в тряпьё. Рядом с ними, на полу, он заметил шприцы. Затем посмотрел на свою руку и похолодел: вся ладонь запачкалась кровью, вытекающей из его живота.       "Когда... Успел?" — Дьяволо не мог поверить, скорчившись на полу от острой, обжигающей боли, только сейчас достигшей его сознания. Зрение начинало мутиться от кровопотери, продолжающиеся крики наркомана с каждой секундой отходили всё дальше на второй план, в ноздри бил смрад от стоячих вод, немытых людей и огромного количества крови.       — King... Crimso-on! — с усилием прохрипел он в уверенности получить защиту от своего стенда. В следующее мгновение его охватил ужас: King Crimson не появился, и Дьяволо больше не чувствовал его присутствия. Кровь продолжала покидать его тело.       "Н-не... Не может бы-ыть! Не может быть!" Его дыхание прерывалось, пока он в панике плотнее зажимал рану. Он попросту не мог поверить в смертельность этого ранения. Как его могли убить здесь, в таком месте, таким способом? Боль заполняла разум, а силы оставляли его. Стиснув зубы, Дьяволо перевернулся на спину.       "Невозможно! Да я же... Сам Дьяволо! Не отключусь!" — и прямо в глаза ему ударил яркий белый свет. Всё погрузилось в тишину. Вспышка рассеялась, и он увидел над собой лампу. Он лежал на чём-то твёрдом, холодном, но устланом тонкой тканью, и не чувствовал одежды на своём теле. Медленно водя зрачками из стороны в сторону, Дьяволо различил медицинский кабинет.       "Я лежу на столе... Я упал в реку, а затем на меня напали в канализации", — мысленно припоминал он себе произошедшее. Внезапно скрипнула дверь. В помещение вошла женщина, одетая, как подобает врачу.       — Итак, — раздался её высокий голос. — Сегодня 25 число, время 11:20. Файл 68. Вскрываю я, доктор Моника Ультелло.       "Вскрываю?!" Женщина подходила ближе к нему, держа около лица диктофон. Она отложила его и надела защитную маску.       — На столе мужчина, примерный возраст 30-40 лет. Не опознан. Судя по состоянию кожи с момента смерти прошло от 48 до 54 часов. Теперь, согласно закону, я приступаю к вскрытию.       — Эй, женщина, о чём это ты говоришь? — врач проигнорировала его вопрос, включая лампу.       — Его обнаружили около устья реки.       — Куда это я попал?       — Но в лёгких почти нет воды.       — Эй! — женщина продолжала говорить, словно даже не слышала его. Убрав с другого стола ткань, она взяла в руки скальпель. Дьяволо хотел было рвануться вперёд, но его тело осталось недвижимо.       "Руки... Не слушаются. Даже пальцы! Что происходит?" — паника накрывала его с головой. Почему он не может пошевелиться? Почему он находится в операционной? Должно быть, это ошибка! Его приняли за мертвого! Но разве эта женщина не видит, что его глаза открыты, что губы двигаются? Разве она не слышит, что он к ней обращается?       — А-а-агх! — он ощутил, как собственная плоть разошлась в стороны под лезвием. — Почему? Почему я не могу пошевелиться, но боль всё равно чувствую-уагх!?       — Скорее всего, причиной смерти стал удар острым предметом, который достиг печени. Самоубийство исключено, пробных порезов не обнаружено. Для верности я вскрою и изучу содержимое желудка. Она убрала скальпель, заменив его на дуговую пилу. Дьяволо успел увидеть лишь то, как по металлу прокатился отблеск, вселяющий ужас, прежде чем в операционной завис истошный крик, слышный только ему одному. И в его мученически вытаращенных глазах снова вспыхнул свет. Теперь он оказался на улице. Смятение окутывало его. Он беспорядочно осматривался по сторонам, но ничего необычного не находил. Рим, каким Дьяволо всегда его знал. Он стоял на тротуаре, кажется, недалеко от Колизея. Был поздний вечер: вдоль дороги уже горели фонари, мимо него шли люди. На мгновение к нему пришло спокойствие. Он попытался обратиться к прохожему, но его снова не услышали. Страх с новой силой ударил в голову. Дьяволо начал медленно пятиться назад, не понимая, что же с ним происходит.       — Э-это... Должно быть сон... Точно! Сон! Я потерял сознание из-за Реквиема и вижу кошмар! Я не ум... — его нога зацепилась за бордюр и всё тело потянуло назад в падении; у самого лица его оказались включённые фары. Кошмары настигали Дьяволо один за другим. В каждом из них он неизбежно умирал. В каждом испытывал адскую боль, но оставался неспособным её предотвратить. Сначала его разумом завладела истерия, словно многолетний невроз и паранойя, преследовавшая его с половину жизни, усилились стократно. Любое живое существо, любой движущийся объект, который оказывался рядом с Дьяволо, разжигал в нём панический пожар. Теперь кровь его стыла в жилах, даже если на руку опускалась бабочка, даже если ветер как-то подозрительно холодно касался его лица. До поры он надеялся проснуться. Пусть даже в какой-нибудь сточной канаве, в помоях, но проснуться и отомстить Джованне. Джованна занимал каждую секунду мыслей Дьяволо, которую он мог выудить из океана тревоги. И лишь спустя десятки пережитых сценариев своей кончины, босс мафии Passione понял, что его навечно лишили покоя. Дьяволо догадался, что Gold Experience сделал что-то с его душой. До него дошло, что он не сможет просто проснуться. В его голове усиленно заработали шестерёнки. Он продумывал сотни вариантов, сотни возможностей высвободиться из круга мучений. Однако сколько бы попыток он ни предпринимал, даже собственное тело порой было ему неподвластно. В большинстве случаев люди не слышали и не чувствовали его. Пространство ему не подчинялось. С течением времени части цикла стали меняться: они то удлинялись, то укорачивались; то давали Дьяволо время для страшного ожидания и раздумий, то не оставляли и мгновения на то, чтобы осознать случившееся. Он не мог рассуждать, сколько времени прошло с рокового момента. Сначала ему казалось, что всё кончится через несколько дней, но позже он перестал понимать, сколько недель или месяцев он находится в цикле. Всё, что ему оставалось: существовать.