Старец под луной

      Темно-красная кисточка мерно покачивалась в такт шагам заклинателя в черном ханьфу. Лань Чжань невольно засмотрелся на красивые руки, сжимавшие Чэньцин. Эти руки каждый раз вызывали в нем дрожь удовольствия, провоцировали, приглашали связать, постоянно стягивали с него лобную ленту - им позволялось все. Ступая рядом таким же неторопливым шагом, как делал несчетное количество раз, сдержанный и невозмутимый Хангуан Цзюнь продолжал глазами гулять по изгибам тонкой талии, красивому развороту плеч, блестящим черным волосам с такой же темно-красной лентой. Вся хваленая выдержка держалась только внешне, внутри разрастался чувственный ураган. Вей Ин. Вдруг заклинатель в черном, словно не ощущая безмолвный призыв своего спутника, ускорил шаг, все больше и больше отдаляясь от удивленного Лань Чжаня, даже не оглядываясь. Как ни пытался тот идти быстрее, у него не получалось даже приблизиться. Вскоре силуэт в черном совершенно растворился вдали. «Вей Ин...» «Вей Ин!»       Резко распахнув глаза, в которых на мгновение отразилась сдерживаемая непомерная тоска, Лань Чжань, придя в себя, осторожно обвел взглядом своды промозглой пещеры. Эти покои, в которых он находился уже не первый день, были отведены для новых последователей ордена. Помещение напоминало цзиншэ. Заклинатель предпочитал не тратить время на сон, оставаясь по большей части в постоянной медитации - цзиньян, излечивая тело и дух после той демонстрации трусости и лжи, которую устроил Шэн Юй. Лань Чжань не притрагивался совсем к разнообразию местной еды, отдавая предпочтение только рису и воде. Восстановление шло не так быстро, как хотелось бы, и мужчина понимал, что в этом странном месте идет мощная подавляющая энергия, блокирующая все сильные воздействия. Почему? Более того, движение ци здесь идет с какими-то задержками. Сохраняя свойственный ему минимализм во всем, Лань Чжань размышлял о том, что ему делать дальше. Стоит ли верить слову человека, который даже в бою играет нечестно? Определенно, нет. Только помочь себе сейчас мужчина не в состоянии. У него ничего нет, кроме своей одежды.       Холод и влажность пещеры были вполне терпимыми, с Ледяной пещерой в Облачных Глубинах это не сравнится, основной же мороз пробирал изнутри, не позволяя согреться. Чувство беспомощности было самым ужасным. Это чувство осталось напоминанием в шрамах на спине, в шраме от клейма и в боли от потери дорогого человека на много лет. Невозможно ничего изменить. Невозможно ни на что повлиять. Невозможно найти. Сейчас же Лань Ванцзи знает, что Вей Ин – его супруг, его спутник, его жизнь – живой и здоровый. Он тоже пока жив. Значит, отчаиваться рано. Лань Чжань применил простую, но проверенную технику «Смирение горной реки». Она позволяла за короткий срок выйти из состояния беспорядочного мышления и прийти в состояние успокоения сознания. Как только ты теряешь контроль над мыслями, ты проиграл.       Лань Ванцзи невозмутимо бросил взгляд на стопку старых книг и пергаментов, написанных на бумаге сюань, которые раздали всем новичкам для постижения азов и правил ордена. Пересмотрев их, мужчина не нашел ничего интересного для себя, но основную информацию запомнил. Книги – это всегда набор отмычек от зачастую непредвиденных замков. И сработать может где угодно.       Иерархия в ордене была странной. Они не видели других учеников, даже голосов не было слышно - только странный гул с потоком воздуха словно ударялся о тонкие двери. Цзяо Бовей обмирал от страха каждый раз. Место напоминало пустынный или полузаброшенный лабиринт. Еду и чай им приносила молчаливая запуганная девушка, которая даже взгляд боялась на них поднять. Иногда мелькал крупный мужчина, не спеша шаркая по коридорам. Из других адептов они успели только увидеть господина У Чэня - их нового наставника. Мужчина средних лет, статный, высокий, говорил мало и не проявлял интереса к вновь прибывшим. Бессмертие преобразило черты лица, стирая все признаки старения, поэтому сколько лет ему было на самом деле, оставалось только гадать. Но, как выяснилось, самый старший здесь был именно Шэн Юй, но точной цифры никто назвать не мог.       Что стало с остальными учениками, Лань Чжань не знал. Сам же он находился в комнате с тремя. Совсем юный мальчик, который считался уникумом в своем поселении по наличию силы управления стихиями через взаимодействие своей внутренней ци, Цзяо Бовей, был запуганным и дезориентированным. Его узкие темные глаза с ужасом взирали на все, что происходило. Но худенький малец быстро сориентировался, когда Шэн Юй предложил им стать учениками ордена. Понял, что иначе – смерть, и упал на колени. А вот второй молодой мужчина – Ли Дэфу – в первый же вечер пребывания долго просился на аудиенцию к Главе ордена, потом долго приводил себя в порядок, насколько это было возможно в таких условиях, но больше назад не вернулся. Лань Ванцзи не гадал насчет его судьбы. Ему было все равно. Но если интуиция его не обманывает, парень пошел искать себе протекцию, и от этого становилось особенно мерзко. Шэн Юй был порочно красив, он, как настоящий искуситель, мог передать страсть одним взглядом. Поэтому Ли Дэфу, видимо, очень хотел не только прикоснуться к этой порочности, но и облегчить свои страдания.       Лань Чжань не судил никого. Каждый делает выбор сам. И отвечает за него. Тридцать три шрама на спине от Дисциплинарного Кнута, изуродовавшие тело, вбили в него эту непреложную истину. Но мужчина не жалел. - Послушайте, - робкий голос донесся из угла довольно темной комнаты. – Как думаете, где он? Он умер?       Лань Ванцзи не отреагировал. В повисшей тишине через время раздались шаркающие шаги, которые не спеша подходили все ближе к комнате. Распахнув ногой тонкую створку-дверь, мрачный крупный мужчина внес обмякшее тело Ли Дэфу, который был очень бледен и без сознания. Цзяо Бовей вскочил и вытянул шею, стараясь понять, что случилось. Его крючковатые длинные руки в волнении сжимались и разжимались, щелкая суставами. Приглядевшись, паренек стал различать сплошные синяки, покрывавшие мелькавшие участки кожи через изодранную одежду. На запястьях были следы от пут, жидкие волосы рассыпались в полном беспорядке. Юноша громко сглотнул, а колени задрожали. - Не переживай, малец, - сипло пробасил с издевкой прислужник неопределенного возраста, укладывая измученное тело адепта на подобие кровати, застеленное тонким одеялом. – Цел твой напарник. Придет в себя, отлежится и сам за добавкой придет. От нашего господина не просто отучиться.       Цзяо Бовей от увиденной картины рухнул на колени. Он...? В самом деле...? И что же с ним там сделал сяньси? Судя по виду этого несчастного, кричал он долго. На губах запеклась кровь, а шея представляла один сплошной синяк. Прислужник уже шел к выходу из комнаты, посмеиваясь: - Расслабься. Это дело привычки. Увидишь, ему понравилось. А если и нет, то сказать об этом он никогда не посмеет. Теперь он наложник господина. Хочешь, и за тебя словечко замолвлю? – смех еще долго отдавался в темном коридоре.       Лань Чжань закрыл глаза. Когда исходят лишь из выгоды, то множат злобу.       Время здесь, действительно, тянулось по-другому. По внутреннему ощущению Лань Ванцзи прошло около шести дней, но вот сумерки накрывали лишь трижды странный небосвод. Лань Чжань знал, чем выше поднимаешься в небесные миры, тем дольше течет время, замедляя ход. Во всяком случае, так учили древние трактаты. Ночная тьма никогда не окутывала пространство вокруг, но за счет расположения ордена в лабиринте подземных ходов в горе создавалось ощущение постоянного полумрака. Свет извне почти не проникал в покои, поддерживаясь лишь мерцанием жемчужин в подсвечниках. Лань Чжань полностью сосредоточился на своих внутренних часах, чтобы окончательно не потеряться во времени. Мужчина понимал, что им дают время проявить себя: попробовать сбежать или просто принять новую реальность.

***

      Через три прошедших здесь дня их пригласили на ознакомительную прогулку по территории ордена. Когда все собрались на открытой площадке, явно предназначенной для тренировок, Лань Ванцзи понял, что всего в живых осталось лишь шесть избранных. Судьба остальных нескольких человек была незавидна. Все они стояли в одинаковых одеждах перед апатичным У Чэнем. Цзяо Бовей поддерживал все еще слабого Ли Дэфу, в глазах которого до сих пор прятался страх. Сам Лань Чжань очень неуютно чувствовал себя в новом облачении, хотя хлопок на халате был довольно приятным на ощупь. Лобную ленту он не тронул.       Шэн Юй на этот раз появился менее пафосно, но выглядел словно яркий прекрасный цветок, аромат которого кружил голову и завлекал в свои смертельные объятия. Если бы Лань Ванцзи был поклонником романтической поэзии, он бы воспел эту красоту в стихах. Однако Шэн Юю было достаточно уже того, что во взгляде Хангуан Цзюня плескался интерес. Мужчина пристально рассматривал его и не скрывал этого. Такая прямолинейность восхищала Главу, давала надежду и говорила о неискушенности в весенних играх. Шэн Юй двусмысленно улыбнулся, позволив себе провести кончиками пальцев по краю широкого рукава, переходя на дружеский и неформальный тон общения: - Ты достоин шелков, достопочтенный Хангуан Цзюнь. Ты достоин быть господином. Ты достоин только лучшего. Почему ты не снял свою лобную ленту? Она не принадлежит этому ордену. Как твои раны? - Я еще не член ордена. А мои раны несущественны, - не беспокоясь о реакции Главы, заклинатель двинулся вперед по вымощенной камнем дорожке.       Небольшая группа новых адептов прошла несколько крытых комнат для занятий, из которых веяло давящей темной энергией инь. Прошли зал огромной библиотеки, заваленной старыми пожелтевшими книгами и фолиантами, прошли комнаты для прислуги и небольшую кухню, где увидели знакомого крупного прислужника, который был занят стряпней. Когда группа медленно вышла из-под сводов пещерных коридоров, вместе с ярким солнечным светом по ним ударила теплая целительная энергия ян, буквально напитывающая и согревающая после холода. Нигде не было видно ни стражей, ни слуг, ни других адептов. Кажется, в этом месте не было жизни. Шэн Юй, идя рядом с Лань Ванцзи позади остальных, вскоре молчаливым жестом пригласил мужчину свернуть в сторону от основной группы, показывая, что хочет остаться наедине. Не проронив ни слова, Хангуань Цзюнь принял приглашение. Кажется, тишина не угнетала это великолепной достоинство - Лань Ванцзи неспешно шел рядом с Шэн Юем, заложив руки в привычном жесте за спину, как будто прогуливался. - Ты слишком красив для того, чтобы терпеть лишения. Не усложняй жизнь. Я могу обеспечить тебя самым лучшим комфортом, - голос Главы вдруг прозвучал совсем близко. Лань Чжань медленно обернулся и взглянул в темные прекрасные с поволокой глаза. Он соблазняет его? Сейчас, прожив в паре с довольно раскованным любимым человеком столько времени, Лань Ванцзи научился понимать, когда с ним заигрывали или флиртовали. Он видел интерес к себе, который неустанно демонстрировался, куда бы они не пришли с Вей Ином. Но изучал эту науку флирта заклинатель исключительно через глаза и мимику своего супруга, к любому другому проявлению внимания он относился равнодушно. Просто другие не были Вей Ином. Наблюдать за этим человеком всегда было особым удовольствием: как он кусает губы, когда о чем-то думает, как он улыбается, ныряя руками под его белое ханьфу, как провоцирует специально взглядом, зная, что вокруг люди. Привычка молча наблюдать за Вей Ином сформировалась еще в начале знакомства, но вот обличать эти эмоции в слова Лань Чжаню всегда было тяжело даже через столько лет. А сейчас ему придется очень внимательно наблюдать за этим бессмертным, если он снова хочет увидеть любимого человека. Хангуан Цзюнь долго рассматривал Шэн Юя, пытаясь найти хоть какой-то намек на его слабое место. Его пристальный прямой взгляд отозвался в Главе ордена теплой волной: «Тебе нравится то, что ты видишь?» Лань Ванцзи не удостоил ответом, он спокойно отвернулся и пошел вперед. Удивление, гнев, разочарование – все пронеслось в глазах Главы за долю секунды. И стихло. Усилием воли Шэн Юй вернул себе невозмутимость. Кажется, с ним наивно играют? Вот только в этих играх флирта переиграть его невозможно. Однако Глава ордена как никогда крупно ошибался. С ним не играли. Его не завлекали. Его изучали. Потому что Лань Чжань дал себе слово – этот бессмертный поплатится за каждый день, что был проведен вдали от любимого человека, за то, что вновь всколыхнул чувство беспомощности. Его с детства учили пути благочестия и благородства. Месть – удел слабых. Только справедливость превыше всего. Но сейчас голос дяди был очень далек, а желание наказать этого самовлюбленного бессмертного все острее расцветало в груди. Как говорится, в черной краске и сам становишься черным. Больше десяти лет рядом с таким человеком, как Вей Ин, внесли необходимые изменения в праведную систему ценностей «Второго Нефрита ордена Гусу Лань», научили гибкости. Он подождет нужного момента. Ждать Хангуань Цзюнь тоже умел.       Дойдя до прекрасной белой мраморной арки, Лань Чжань только сейчас обратил внимание, что они находятся в прекрасном саду. Вокруг тихо застыли деревья кассии, а под ногами ковром раскинулись крупные нарциссы. Символичность этих растений многое рассказала заклинателю. Огромное море ярко-белых цветов с солнечной сердцевиной благоухало настолько сильно, что кружило голову сладкой истомой. Глаза невольно закрывались, тело желало отдаться этой неге. Медленно дойдя до небольшой резной скамьи из амазонита, Шэн Юй задумчиво остановился, оглядываясь по сторонам. - Это мое любимое место. Здесь все как будто начинается сначала. Здесь твой мир наполняется ароматом кассии и нарциссов. И ты запоминаешь его как самый желанный запах, - эта мечтательная и тихая интонация заставила Лань Ванцзи инстинктивно напрячься. – Почему ты отказываешься от моей помощи, мой прекрасный как пион избранный ученик? От милости, которую я могу тебе дать, от силы? Ты не хочешь быть бессмертным в небесном мире? Не хочешь стать Небожителем? Не поверю – все хотят. Или что-то тебя держит на земле? Кто-то?       Лань Чжань опустил глаза, не желая, чтобы там сейчас увидели всполох чувств, которые тоской въелись в сердце. Нельзя. Если Шэн Юй до сих пор не знал, что Лань Ванцзи давно встретил свою пару и дал вместе с ним обеты Небу и Земле, если он до сих пор не знает о Вей Ине, то нельзя давать никакого намека. - Любое совершенствование должно иметь под собой крепкую моральную основу. Я защищал принципы справедливости, не отказывая в помощи, мне не нужна слава. И бессмертия я хочу именно для того, чтобы помогать другим. Таков Путь меча. «Там, где творится хаос». Так учил мой наставник и дядя. Шэн Юй мягко улыбнулся: - Принципиальный и бескомпромиссный. Ты скоро узнаешь, как убог и жалок твой Путь меча. Ты узнаешь, что такое настоящая власть. Присядь, отдохни. Я покажу тебе ту реальность, в которую ты вскоре погрузишься, - он протянул руку к концу лобной ленты, но Лань Ванцзи тут же отстранился и спокойно присел на лавку. Шэн Юй рассмеялся. Мужчина перед ним сидел ровно и прямо, не испытывая интереса к происходящему. Глава продолжал жадно рассматривать словно высеченный из белого нефрита профиль, изгиб шеи, переходящий в ключицы, наслаждаясь этими линиями и впитывая. Лань Чжань невольно закрыл глаза, пытаясь взять под контроль гнев. Вскоре сознание начало расплываться, образы стираться, а тело наполнила истома. Лань Чжань ощущал странное умиротворение и расслабленность впервые с того момента, как открыл глаза в этом месте. Казалось, все проблемы бренного мира оставили его. Напряженные черты лица невольно расслабились, и лицо, кажется, даже помолодело.       Шэн Юй завороженно продолжал любоваться совершенным образом напротив. Нечестно, конечно. Но границу мерзавца он уже давно перешел. Ему нужен был этот холодный пион, нужен полностью чистым листом, где теперь будет написана новая история жизни, их история. Уникальные способности и выдержка, хладнокровие и ум, красивая и неприступная внешность – все притягивало Шэн Юя, одурманивало, а тело отзывалось трепетом ожидания. Этой уверенной силе, что исходила от всего существа Лань Ванцзи, хотелось покориться, отдаться, просто растаять. Все скрытые подавленные желания в этом благословенном теле будут освобождаться, когда они окажутся, наконец, в одной постели. Шэн Юй откроет для него новый мир чувственных ласк и безграничного удовольствия. Он научит мужчину перед ним понимать силу страсти. И Глава точно не хотел делить это с какими-то невзрачными воспоминаниями о прошлой жизни теперь уже своего адепта, своего будущего партнера и любовника. Поэтому именно сейчас все ненужные воспоминания растворялись в шлейфе сладковатого с горчинкой запаха, наполняясь новыми образами, строя новую реальность. Больше между ними преград нет – все воспоминания этого прекрасного нефрита о прошлой жизни растворялись во всепоглощающем аромате кассии и нарциссов.