Этюд

      — Всё сводится к тому, что в этом вся суть людей.       На кухне жарко, хоть и форточка открыта. Сан сидит, привалившись спиной к спинке стула, ковыряя уголки книги, лежащей на столе. На нем одна только майка и лёгкие штаны, за окном май, а духота стоит такая, будто середина лета. Ночной прохладный воздух, попадающий сквозь форточку не помогает, а только дразнит.       — Обстоятельства решают. Ты гребёшь всех под одну гребёнку и абсолютно игнорируешь тот факт, что окружающая среда влияет в большей мере. Это, а не потому что люди рождаются такими, — меланхолично парирует Ёсан. Он допивает последний глоток пива и отставляет бутылку на пол. Ставит аккуратно возле ножки стола, хоть и знает, что кто-то из них позже обязательно её собьёт.       — Условности. Правила. Воспитание. Навязаное чувство стыда и вины перед другими. У-ва-же-ни-е! — тянет Сан по слогам, наклоняясь всем телом к собеседнику. — И бла-бла-бла. — откидывается обратно на спинку стула. — Чушь, не будь которой, все стали бы именно такими.       Есан наблюдает, как по виску Сана стекает капля пота. Ему тоже жарко, но не до такой степени — сам он в расстёгнутой рубашке, надетой поверх футболки, и всё ещё оставался сухой. Сан стирает тыльной стороной ладони пот с лица и встаёт со своего места.       — Курить хочу.       Ёсан на это недовольно цыкает, но молча смотрит, как тот подходит к окну, доставая из кармана пачку сигарет. Сан щёлкает зажигалкой несколько раз, шепеляво ругаясь себе под нос, и Ёсан усмехается. Всё ещё недовольно и неодобрительно, но нечёткая речь друга из-за сигареты, зажатой в зубах, смешит Ёсана. Хотя, возможно, дело в выпитом алкоголе. Он смотрит под стол на скопление бутылок.       — Опять вся квартира вонять будет, — бурчит Ёсан, когда Сан выдыхает дым не в форточку, а в кухню, смотря на него слишком беззаботно.       — Да ладно тебе, быстро выветрится.       — Оно не выветривается, в том и дело. Ты слишком много куришь, — встаёт с места и заглядывает в холодильник. — Пиво кончилось, — сообщает он между делом. — Ты слишком часто и много куришь у меня дома, чтобы оно успело выветриться, — спокойнее говорит Ёсан, усаживаясь обратно за стол.       Сан ничего на это не отвечает, только демонстративно затягивается посильнее. Щурится с усмешкой на губах и снова вытирает пот с лица. Ёсан засматривается. На движение рук и мышц под кожей. На блестящую влагу, на движение грудной клетки от мелкого поверхностного дыхания. На этот раздражающий прищур и ямочки, которые появляются даже от лёгкой улыбки.       Он постоянно ругается, и Сан постоянно не слушает его. Остаётся только недовольно сверлить взглядом и громко вздыхать, чтобы хотя бы он немного чувствовал свою вину, но, кажется, Сану плевать на это.       — Пойдём в семёрки? — говорит Сан, заталкивая бычок поглубже в пепельницу, которой служила старая банка, кажется, из-под консервированной фасоли.       Ёсан выходит из оцепенения, ни капли не беспокоясь о том, что Сан мог заметить то, как он смотрит на него.       — Зачем?       — За пивом.       Ёсан смотрит на время. Час ночи. В кухне жарко, как в самый солнцепёк. В кухне воняет сигаретный дымом.       Час ночи.       — Пошли лучше спать, и так достаточно выпили. Я не вынесу, если с ещё одним глотком ты снова начнёшь донимать меня филосовскими разговорами о жизни, людях и бытие. — Он кивает на забытую книгу, лежащую на столе. «Повелитель мух». Надо же было увлечься подобным жанром.       — Пошли, — Сан кивает в сторону выхода, туда же и следуя, подцепляя под локоть Ёсана, когда проходит мимо. — На улице хорошо, хоть освежимся.       — И ради чего? Чтобы потом напиться ещё больше?       И тем не менее Ёсан послушно следует за другом. Обувается, берёт ключи из блюдечка, стоявшего возле зеркала на тумбочке в прихожке. Закрывает за ними дверь.       На улице действительно хорошо. Приятная прохлада и пыльный воздух. В тишине Ёсан слышал кваканье лягушек и звук проезжающего где-то далеко поезда. Сан продолжал нахваливать недавно прочитанную книгу, пускаясь в рассуждения, которые Ёсан слышал уже третий раз за вечер. Ёсан считает, что Сану не стоит читать. Или пить. Или всё вместе, потому что это утомляет.       — Слышишь? — перебивает он болтовню друга. Тот резко замолкает и прислушивается, а Ёсан продолжает. Молчит долго, пока Сан не спрашивает, что там, и тогда он смеётся. Громко, что слышно на улицу вперёд. Сан пихает его в плечо.       — Не пугай меня так, — обиженно тянет он.       — Сам себя напугал, я только спросил, слышишь ли ты что-то, — отсмеиваясь, отвечает Ёсан.       — Дурак.       — Ну ещё бы! — преувеличенно восторженно вскрикивает Ёсан, толкая Сана в плечо своим плечом, а после продолжает идти так же близко. — Учусь у лучших.       Дорога до круглосуточного магазинчика была короткой, знакомой, почти родной. Ёсан был уверен, завяжи ему глаза — дошёл бы, не споткнувшись. Но почему-то сейчас она казалась слишком долгой. И казалось, что с каждым пройденный метром становилось холоднее. Может, он просто переутомился за день, а после выпитое пиво ухудшило это состояние, поэтому он посмотрел на Сана. Он больше не был мокрым от пота, его кожа была матовая, плечи немного ссутулены, а на незакрытых майкой участках кожи были мурашки. Он тоже замёрз. Вот вам и май.       — Кстати, любитель порассуждать, — обратился Ёсан к другу, и тот хмыкнул в ответ. — Помнишь ту историю?       Сан посмотрел на него вопросительно.       — Ну ту, не помню уже сколько лет прошло, может, сорок? Нас ей в детстве ещё родители пугали.       Взгляд Сана из вопросительно стал непонимающим.       — Про ребёнка, которого несколько лет держали в подвале? Его там мучили, а когда он умер, то его дух не успокоился, и теперь бродит по нашему району в поисках кого-то, с кем он сделает всё то же, что делали с ним. — Ёсан сделал голос более зловещим и говорил медленно, нагнетающе. — Говорят, призрак того ребёнка охотится по ночам на одиноко прогуливающихся людей. И особенно он не любит пьяных мужчин.       Ёсан сдерживал смех, потому что Сан смотрел на него слишком напряжённо и внимательно. Видимо, от алкашки мозг совсем поплыл, раз он не разбирает, где шутка, а где серьёзно. И в этот момент в стороне что-то мелькнуло. Сан вскрикнул, дернувшись так, что чуть не подпрыгнул, а Ёсан рассмеялся вслух.       — Придурок, — пнул его в плечо Сан, оглядываясь по сторонам.       Скраю тропинки, прямо под кустом сидела кошка. Обычная маленькая кошка, сверкая жёлтыми огоньками из глаз. Сан совсем притих, больше не болтая о своей книжке.       — Смотри, ты напугал её, зачем так кричишь? — продолжал смеяться Ёсан.       Мимо проехала машина. Во дворах включилась сирена. Сан был напряжён.       — Мы пришли, — буркнул он, — иди за пивом, ты хотел.       — Эй, это ты хотел пиво!       — Я предложил прогуляться, но о том, что оно кончилось, сказал ты.       — Ну вот, хотел прогуляться, иди прогуляйся в магазин, а я тут подожду, — Ёсан направился к лавочке и уселся на неё, всем видом показывая, что в магазин должен идти Сан.       Кошка аккуратными шагами подбиралась к скамейке. Сан фыркнул и пошёл-таки в магазин. Ёсан подозвал кошку. Принюхиваясь, она подошла ближе, а потом и вовсе запрыгнула к нему на колени.       Сколько он так просидел, гладя кошку, пока ждал Сана, было не ясно, телефон он с собой не взял, а наручные часы не носил.       На улице холодало, а Сан всё не выходил из магазина. Ёсан гладил мурчащую кошку, почти котёнка, и думал.       Он сам не понял, почему вдруг вспомнил эту детскую страшилку,она и страшилкой-то не была, так, одна из историй в стиле костровых походов, которые всегда начинаются: «чёрной-чёрной ночью в чёрном-чёрном городе...»       Ему просто нравилось пугать Сана. Они слишком много выпили, в этом всё дело. Хотя пили они не так уж и много. Долгий тяжёлый день, паршивая неделя, смертельная усталость и глупая забава. Ёсан просто обожает выводить Сана на эмоции. Он такой впечатлительный, что сделать это никогда не бывает трудно.       Вот и в этот раз.       Сана всё не было. Ёсан обернулся по сторонам в поисках хоть кого-то, но улица была пустой, даже в окнах домов не горел свет. Все уже, наверное спали, одни они шастают глубокой ночью не пойми где.       Встать и зайти в магазин за Саном, узнать, чего он так задержался? А что делать с маленьким мурчалом на коленях?       Ёсан зябко поёжился от потока холодного воздуха и активнее принялся гладить кошку, которая мягко выпускала когти, сминая ткань его штанов.       Надо вернуться домой и лечь спать.       Почему Ёсан вспомнил эту историю? Он же знает много других, которые интереснее этой. Надо будет Сану потом что-то другое рассказать.       Где он ходит?       Снова послышался звук проезжающего поезда. В тишине ночи он звучал громко и даже вибрация ощущалась, будто он совсем рядом проехал.       Почему Ёсан не додумался взять с собой ветровку?       Сана нет слишком долго, не дай бог он там нашёл себе таких же пьяных философов, готовых обсуждать вопросы вечности и сути.       Сколько осталось спать? Он проснётся завтра к первой паре?       Даже фонари не горят. Слишком темно, слишком много чёрных теней, и все они шевелятся.       Надо пойти проверить, где ходит Сан, почему так задерживается.       Ёсан оборачивается в сторону магазина. Цифры на вывеске не горят. Кошка утаптывает его ноги своими коготками.       Куда пошёл Сан, если магазин не работает?