***
Найти парня, зная только его имя и род деятельности, в Мегаполисе было бы непросто, тем более что адрес автомастерской Нурлан в своём ушатанном состоянии тупо не запомнил, лишь примерно прикидывая район. Но не для Сабурова — «Store» не просто так славился местом, собирающим внутри себя болтливых сплетников со всех уголков этого упадочного населённого пункта. Стоящая на баре девушка, которая, насколько он знал, жила в тех местах, могла помочь в этом лучше всех, потому Нурлан, редко раньше появлявшийся в зале для простых смертных, положил на стойку несколько купюр и без прелюдий спросил, не знает ли она автомастера со сломанным носом по имени Алексей. Виктория напряглась, хоть и изо всех сил старалась не выдавать этого, отшутилась, что всякие типы со сломанными носами тут частые посетители, поэтому ей маловато конкретики, но Сабуров не был бы тем, кем стал, если бы не умел считывать чужие эмоции, о чём сухо и угрожающе издевательским голосом сказал девушке. Она по итогу сдалась, пообещав, что передаст тому «весточку» о Нурлане, если он когда-нибудь сюда заявится, и, видимо, сама судьба привела сюда Алексея прямо в этот же день, отчего боксёр не смог сдержать довольной победной улыбки. Чего нельзя было сказать о самом Алексее — даже услышав интригующий вброс о каком-то супервыгодном предложении, тот стоял перед ним, будто линейку проглотил, и не особо умело, но всё равно дерзко огрызался. — Садись, говорю, в ногах правды нет, — отодвинув от себя кальян, Сабуров подозвал охранявшего вип-зал громилу и шепнул ему пару слов, отчего тот уверенно кивнул и испарился, обеспечивая конфиденциальность разговора. — Заказывай, что пожелаешь, не стесняйся, или, если хочешь, покури со мной. — Не курю и тебе не советую, — бросил Щербаков, но хотя бы уселся на диван, что уже было маленьким, но успехом. — Вау, не пьёшь, теперь, оказывается, ещё и не куришь — выходит, ты и правда, что ли, святой? — хохотнул Нурлан: ему было важно, чтобы этот тип расслабился и перестал походить на натянутую струну. Если он сейчас упустит возможность уломать, то, пожалуй, недалёкое будущее повернётся к нему задом. — Я просто хотел помочь, — по-простецки дёрнул плечом Лёша и позволил себе немного откинуться на спинку, не разжимая при этом замок из переплетённых пальцев. — А вот с хера ли тебе понадобилось моё быдловатое ебало, понятия не имею. Так что выкладывай. Шутки в голове иссякли — увидев наконец готовность выслушать, боксёр бесшумно выдохнул и решительно начал: — Мне нужен человек, который поможет прокачивать машины, пригоняемые через кое-какие каналы. Покраска, видоизменения, новые номера. Поставки будут частые, срок работы — срочный. И это должен быть кто-то, у кого точка ещё не засвечена и не подмята под себя мудаками в погонах. У меня не было таких людей среди знакомых, пока ты мне как снег на голову не упал. Оплата — втрое больше, чем ты сам зашибаешь, плюс халявные запчасти и материалы. Щербаков, не ожидавший такого скользкого предложения от местной прилизанной знаменитости, тяжело сглотнул. Скулы его заострились, а взгляд помрачнел от услышанного. — Да я лучше сразу сам пойду в Департамент и сдам тебя, — спустя долгую тягучую паузу негромко сказал Алексей, осознавая, что всё озвученное сто процентов пахнет нелегалкой. — Мало предложил? — со смешком поинтересовался Сабуров, чуть склоняя голову набок: ему нечего было стрематься от этого выпада, зато удивило то, как Щербаков вычитал его, и прикидываться перед ним кем-то другим, лишь бы оправдать себя, звезду телеэкранов, уже не получится. — Я не хочу связываться с криминалом, — честно признался Алексей. — Поищи кого-нибудь другого и получше, в моей жизни и так дерьма хватает. — Тебе что, не нужны деньги? — со вздохом спросил боксёр, потирая рукой линию челюсти в недоумении. — По приколу жить в нищете? Видел я твою точку, ничего путного она тебе не приносит. — Мне насрать, что ты видел, — без обиняков прыснул Алексей и справедливо добавил: — Ты ничего обо мне не знаешь. — Логично. Но зато я знаю, что за свой гараж ты печёшься как за собственную жопу, — Нурлан постарался скрыть досаду в голосе за очередной долей иронии и попробовал ещё раз надавить на нужные точки, на этот раз даже объективные. — Думаешь, положение в Мегаполисе когда-то улучшится? Как часто ты, в таком случае, выходишь на улицу? Видишь вообще, что вокруг происходит? — Вижу, не дурак, — прыснул Лёша в сторону. — Каждые сутки кого-то либо сажают, либо убивают в переулке. И все друг под друга копают за сраную лишнюю монету. — А дальше будет только хуже, — подтверждающе кивая, резюмировал Нурлан ко всему услышанному. — Поверь, твоему мирному существованию в той глуши, где ты живёшь, тоже ведь осталось недолго, это вопрос времени. Самые жирные точки уже раздербанили на куски, и скоро возьмутся и за окраины. Мародёры на байках плодятся, как кроты, а если и они не успеют, тебя подожмёт полиция — будешь потом всю жизнь пахать на конский процент за крышу и подножным кормом питаться. Я тебе предлагаю реальное дело, даже без выхода из твоей зоны комфорта, раз для тебя это так важно. Ты будешь заниматься, по сути, тем, чем привык и что тебе, наверно, нравится, только уже за другие деньги. — И за небо в клеточку, — саркастично ухмыльнулся Щербаков. — Вам-то, может, и не впервой от копов прятаться, а я своё мнение уже сказал. Меня в ваши криминальные делишки ты не подмажешь. На это Сабуров почему-то вдруг рассмеялся низким гортанным смехом, запрокидывая голову назад, отчего его небрежно лежащие волосы взлохматились, и всё ещё ироничным голосом спросил: — С чего ты вообще взял, что мы прячемся от законников? Разве в твою светлую голову никогда не приходила мысль, что эти суки вполне могут быть хорошо прикормленными? Нурлан явно хотел сказать что-нибудь ещё, но Лёша его тут же перебил, тоже не удержавшись, чтобы громко не заржать: — То-то я и заметил, как все быстро ломанулись из ангара после приезда полиции. Хуёво прикормили, получается? Или вы там дохуя жадные в своей этой мясной богадельне? Прокручивая в голове будущий разговор, Сабуров и подумать не мог, что всё будет так сложно: в его представлении этот простак согласился практически сразу, только завидев маячившие в воздухе денежные знаки, хоть в местной валюте, хоть в иностранной, но Алексей оказался крепким орешком, да ещё и к тому же не совсем тупым. Не до конца вкуривающим здешние законы, правда, но с этим ещё можно было что-то сделать. — Сколько собаку ни корми, она всё равно просит ещё, а если плохо воспитана, то ещё и кусать хозяина станет. То, что ты видел на днях, — исключение из правила, его подтверждающее. Обычно мудаки закрывают глаза на то, что происходит в ангаре, но иногда борзеют и устраивают облавы, чтобы им дали ещё больше. И такое происходит только потому, что им это позволяют. У нас же собак воспитывают хорошо, — Нурлан привстал с места, чтобы своим ростом ещё больше возвыситься перед пялящимся на него во все расширившиеся глаза Щербаковым, и, уже мысленно празднуя собственную победу, вбил ещё один веский аргумент: — Если даже что-то и пойдёт не так, и в твоём гараже посветит ксивой обмудок в форме, то ты ничего не знал, просто ремонтировал тачку, которую пригнал тебе один небезызвестный казах. Ведь селебрити у нас никто трогать не будет. И да, я должен тебе за помощь и обязан был отплатить сразу, но сейчас я предлагаю тебе не рыбу, а удочку, как ты этого не понимаешь? Да о таком многие даже и не мечтают! — Да пошёл ты в жопу, блять, — дослушав весь этот бред до конца, только чтобы ещё больше охуеть от безнаказанности и сучести человека, которому искренне хотел помочь, причём абсолютно безвозмездно (Сабуров, по всей видимости, и слова-то такого не знает), выплюнул Алексей, резко вскакивая с дивана. На секунду он задержал взгляд на пристально смотрящем на него Нурлане, который будто бы пришельца перед собой видел, усмехнулся, отворачиваясь, и направился к выходу. В затылок ему ударил насмешливый, полный неприкрытого сарказма голос: — Осторожней, Лёха, в здешних кругах такие фразы расцениваются как предложение! Изощрённое оскорбление сразу по нескольким фронтам, по прикидкам Сабурова, должно было сработать иначе, но на это Щербаков только зло прошипел сквозь стиснутые зубы, матеря себя за то, что в принципе ожидал чего-то адекватного от этого утырка, придурок. Потому, когда его спина исчезла в интимном полумраке коридора, до Нурлана в полной мере дошло, что вся его авантюра пошла по пизде, и, плюнув на то, что ещё никогда и ни за кем не бегал, он догнал Алексея уже буквально за следующим поворотом, в двух шагах от суетливого и шумного основного зала, поджимая губы и мягко придерживая автомастера чуть выше лопаток. — Ладно, стой. Я погорячился, извини, — выдохнул Сабуров, и от произнесённого им Лёша невольно остановился и замер, совсем не веря, что тот, оказывается, всё ещё способен на подобные формулировки. — Давай мы оба успокоимся и не будем рубить с плеча. Ты всё ещё хорошо обдумаешь наедине с собой. А когда решишь — ты знаешь, где меня искать. Я буду ждать тебя. Принципиальный и непрошибаемый Щербаков только удостоил боксёра беглым взглядом недоверия и, сбрасывая с себя чужие пальцы, вышел из душного помещения.***
Сумеречная прохлада и отсутствие слишком близко стоящего рядом Нурлана отрезвили, но не привели в чувство до конца. Отходя от дверей бара за угол, Алексей зло пнул тяжёлым ботинком ни в чём не повинную разбитую стекляшку из-под пива, хлопнув себя по заднему карману в поиске ключей от «Форда». — Мудень конченый, — Щербаков не понимал до конца, к кому было обращено вышептанное под нос ругательство: к самому себе, что попёрся в сраный вип в смутной надежде на вменяемый разговор с боксёром, которого по дурости на себе вытащил, или к Сабурову, который оказался ничуть не лучше доброй половины населения этого пыльного Мегаполиса. От таких бежать надо, как от огня, и не делать из своей жизни ещё более глубокую дыру. Да и вообще, на что он в своей тупой башке рассчитывал? Что увидит этого Нурлана с другой стороны? Увидел вот, только с ещё более мерзкой, и Лёхе просто тупо радоваться бы, что не поддался искушению не очень-то тяжёлого заработка, да забыть бы нахер об этом отморозке, но внутри отчего-то было паршивей некуда. — Как всё прошло? — Лёша обернулся, неосознанно улыбнувшись явно наспех выбежавшей вслед за ним Вике, не скрывавшей в голосе ноток волнения. От прохладного ночного ветра девушка, в одной форменной рубашке, зябко повела плечами в безуспешной попытке согреться, и он не придумал ничего лучше, чем слегка приобнять её. — Только не говори мне, что он тебя во что-то втянул. Щербаков напрягся, но всё же повесил на лицо маску серьёзности — он, правда, не мог внятно ответить на этот заданный явно не для приличия вопрос. Складчикова в самом деле переживала, оно и понятно — ведь именно с её подачи состоялась эта встреча на Эльбе. Но Лёша Вику ни в коем случае не винил: судя по настрою Сабурова и его беспринципному умению залезть без мыла в жопу, если надо, тот всё равно бы достал его как-нибудь иначе. — Да пошёл он нахер, хуй неточеный. Он, по ходу, думал, что лоха нашёл, но я в его мутные схемы влипать не собираюсь, — Щербаков практически почувствовал, как девушка в его объятиях облегчённо выдохнула и расслабилась. — Забей. — Ещё бы, такие тачки честным трудом не зарабатывают, — Складчикова кивнула на припаркованный неподалёку агрессивно-чёрный «Кадиллак», а затем, снова коснувшись Лёшиной щеки губами, слегка неловким жестом вытерла след от помады и отстранилась. — Рада, что хотя бы у тебя есть голова на плечах. Заходи почаще. Щербаков улыбнулся ещё раз и неспешно пошёл к своей развалюхе — голова, может быть, у него и есть, вот только кое-кто очень хочет надолго в ней поселиться.***
Последняя клиентская тачка стала чуть ли не позорным испытанием — барахлящий двигатель никак не поддавался, и Лёша, отшвыривая от себя гнутый ключ, в очередной раз матюкнулся под нос, выкатываясь из-под машины. Из открытых нараспашку ворот несло духотой, день вышел до тошноты жарким, хотелось плюнуть на всё и уйти к себе, встать под холодный душ и спрятаться от косо палящего солнца, превращающего половину гаража в адское пекло. То ли просто лыжи не ехали, то ли реально он сам виноват в том, что руки не слушались, но сам факт того, что он уже хрен знает сколько времени думал не о кормящей работе, жутко бесил — даже когда Щербаков пытался сосредоточиться, выходил облом, и в груди полыхало странное чувство позорного метания. Блядский Сабуров! Какого хуя он вообще влез в это говнище? Нет, чтобы сразу дать по тапкам оттуда, как все, так нет же, приспичило взять и помочь! Лучше бы он сдал его в первой попавшейся больнице длинным на язык медичкам, а не повёз к себе — сейчас бы спокойно делал то, что умел, пусть этот припездь из зомбоящика сам бы потом отмазывался перед журналюгами! Эта неделя стала выматывающей для него в моральном плане, хотя никогда таким уж правильным Лёша себя не считал. Просто понимал, что свободную жизнь, пусть и такую поганую, он любил, да и зарабатывать привык сам — не в его манере было под кого-то прогибаться. Щербакова за почти десять лет работы в собственной автомастерской кто только не пытался подмять — от охуевших властей, ведь дом вместе с гаражом числился в государственной собственности, до последнего местного обдолбыша, готового на всё ради дозы. И никогда ещё Алексей даже не задумывался, разными методами стараясь объяснить, чтобы те даже не рыпались в его сторону, о случившемся на следующий день — просто забывал как ещё одно маленькое приключение в его не очень уж весёлой жизни. Но Сабуров определённо задел его. Своей наглостью, бесцеремонностью, слепой уверенностью в собственной невъебенности — да блять, отними ты у него всё его бабло и далеко не идеальное умение махать кулаками, и всё, этот мудак представлять из себя будет один только голый пшик! Вот только, раз за разом мысленно повторяя себе это, Щербаков почему-то не мог убедить себя, что Нурлан весь состоял только из чёрных тонов. Что-то в нём, в его странных взглядах, жестах выбивалось из общего надменно-похуистичного фона — Лёша не был силён в психологии, чтобы понять, но ощущал это на интуитивном уровне. Поток сумбурных и непривычных мыслей прервал тихий автомобильный рокот возле ворот — через минуту вышедший из своей машины Андрей, одетый в форму, приветственно улыбнулся. — Здорово, Лёх! Пара минут для блюстителя порядка найдётся? Масло надо бы поменять, как раз был недалеко от твоих мест по делам, организуешь? Бебуришвили, если бы не носил сраный полицейский китель, на копа не смахивал от слова совсем — с его выразительным лицом, интеллигентности которому он придавал с помощью грамотно подобранных очков, скорее подошло бы быть телеведущим на развлекательном канале, чем одним из младших следаков Департамента. От законников наученный на ошибках других Щербаков никогда ничего хорошего не ждал, а с Андрюхой они просто выросли в соседних микрорайонах, и за то, что Бебуришвили поднялся с самых низов и при этом крысой вроде не стал, Лёша его уважал. Радуясь возможности отвлечься от шедевра местного автопрома, под которым он весь день трахался, Щербаков с готовностью кивнул и, сняв брезентовую перчатку, пожал руку Андрею, сразу принимаясь за работу. Некоторое время находились в тишине — Лёша сосредоточенно ковырялся в капоте, а затем со скоростью реактивной ракеты нырнул под днище машины, гремя инструментами и стенками чуть обрезанной канистры. Но потом полицейский вдруг сказал то, от чего у Щербакова чуть не выскочил съёмник из рук. — Тут на районе слушок прошёл, что ты в последнее время рядом с Сабуровым мелькаешь, — сняв очки, Бебуришвили прямо встретился взглядом с вылезшим из-под тачки Алексеем, у которого на лице буйствовал ураган. — Тебя не один раз видели с ним, в том числе как ты с ринга его овощем утащил. Да и сам факт того, что ты на подпольном бою засветился… Короче, Лёха, если ты вдруг решил срубить бабла вместе с этим казахом, мой тебе совет: не суйся на его территорию без подстраховки. Тебе сто процентов нужна будет хоть какая-то защита, а я вполне смогу подсобрать пацанов из отдела, чтобы ты, не дай бог, без башки не остался. Всё ещё пребывая в шоке от выданного Андреем спича, Щербаков подошёл к раковине и сделал несколько жадных глотков воды прямо из-под крана. Это помогло немного освежить мозги в такую ебучую жару и от таких ебучих новостей и даже искренне скривиться. — Бебур, я, по-твоему, совсем ебанулся? Мне этот гондон нахуй не сдался — так, просто помог звёздному принцу по доброте душевной, о чём сразу же и пожалел. Тяжело вздохнув, Андрей опёрся локтями о закинутые одну на другую ноги и, ещё более серьёзно посмотрев на Лёшу, прокашлялся, прежде чем сказать: — Зря ты о нём так. Ему по-хорошему только посочувствовать можно — влез, не подумав, в эту мясорубку, а теперь выбраться не может. Он и ему подобные наивно полагают, что нормально там заработают, но нихера — зарабатывают только на них, причём те, на кого мы при всём желании выйти не можем, настолько там всё шито-крыто. А пацаны здоровье на нелегальном ринге оставляют. Щербаков не ожидал, что полицейский вдруг ни с того ни с сего станет откровенно вписываться за Сабурова, — это совсем не вязалось со сложившимся образом в голове и некоторыми объективными фактами. — Что-то я, блять, по нему не заметил, что он последний хуй без соли доедает, — криво парировал Алексей. — Ему просто повезло чуть больше, чем остальным, — Андрей, вразрез со словами, печально усмехнулся. — Но на выходе у него остаётся примерно столько же, если не меньше: мало кто знает, но именно на пожертвования Нурлана всё ещё живёт клуб, который воспитал его как боксёра, хоть он там по понятным причинам и нахуй не нужен. Просто в нашем мире стыдно делать добрые дела. Лёша фыркнул, никак уже не комментируя услышанное. Через полчаса ещё раз пожимая руку законнику и провожая пустым взглядом выезжающую к шоссе тачку, Щербаков закрыл ворота и скривился от всего, что произошло, чувствуя во всём теле потряхивающую злостную усталость. Ебал он в рот все эти странные новости и мутные схемы. Слишком много сил уходит на мысли о надменном утырке ростом в целый столб.