Тренировка в оборудованном подвале собственного тауна далась Нурлану сложнее обычного, хотя чувствовал он себя куда бодрее, чем было ранее.
Физическая разрядка наряду с тем, что упёртый Щербаков наконец проявил интерес, придавала уверенности и боевого настроения. Правда, носатый хотел всё выяснить уже прямо в коридоре бара, где не только у стен есть уши, но этого боксёр ему не позволил — достаточно уже того, что Сабурову пришлось побегать за ним, как бездомная шавка.
Потому встречу Нурлан решил назначить в следующий вечер подальше от лишних глаз и в привычной для себя обстановке. Назвать Щербакову свой адрес было опрометчиво, зато это могло помочь втереться в доверие и хоть незначительно сократить злоебучую дистанцию между ними.
Район, в котором жил Сабуров, в Мегаполисе считался элитным, поскольку располагался в шаговой доступности от самых злачных мест, оттого во все времена суток пестрил разноцветными огнями дешёвых неоновых вывесок, долбящих по глазам и создающих мудацкий контраст с разбитыми уличными фонарями неподалёку.
В этом мерцающем полумраке возле какого-то вшивого клуба, где тусовались в основном нищие студенты, автомастер Нурлана и подобрал, с трудом припарковавшись на разъёбанном тротуарном асфальте.
— Переиграем всё и познакомимся по новой, — с усмешкой сказал Сабуров, усаживаясь на переднее пассажирское и протягивая ладонь в приветственном жесте. Как только Алексей уверенно пожал её, несмотря на то, что напряжённый взгляд его по-прежнему был направлен в сторону лобовухи, боксёр продолжил: — Выезжай на шоссе и двигай три километра прямо.
— Хуй тебе, — в голосе Щербакова, к удивлению Нурлана, этого напряжения вообще не чувствовалось, а уверенность, с которой он приводил в движение разваливающуюся в свой нелёгкий век колымагу, невольно восхитила Сабурова. — Думал, типа всё, обнулимся, и я забуду нахер все твои выебоны?
Боксёра неожиданно развеселило то, какие обороты вдруг приняло дело: он заметил нервное дёрганье руки на рычаге переключения передач, отчего тачку ощутимо трухануло, и на вшивую долю секунды встретился с серыми глазами, не сдержав самодовольной улыбки. Нурлану нравилось выводить Щербакова на эмоции, и если сыграть на правильной — можно получить всё что угодно.
— Ты о каком из них конкретно? — разбавив хитрую интонацию многозначительным вздёргиванием бровей, спросил Сабуров. — Если ты о вчерашнем, то даже не надейся когда-нибудь это забыть.
Он не стал уточнять, что имел в виду под этой странной фразой, продолжая буравить взглядом каждый жест и любое малейшее изменение в мимике Щербакова. Нурлан ожидал от него привычной бесконтрольной болтовни, но тот не мог не понимать, что далеко не он здесь хозяин положения, а потому внимательнее уткнулся в дорогу, хреново ориентируясь в незнакомом районе, где можно ненароком сбить очередную отчаявшуюся шлюху, и задал вопрос, о котором мимо воли думал в последнее время:
— Ты вообще какого хера попёрся в эти сраные бои? Мозгов не хватило, блять, сразу догадаться, что ты там тупо безвольная марионетка? И будет всё так, как тебе скажет твой босс?
Внезапный вопрос с налётом на претензию вызвал улыбку на лице Сабурова, и теперь его голос начал звучать ещё на пол-октавы ниже:
— Думаешь, если ты типа впахиваешь на самого себя в этом Мегаполисе, то от тебя что-то вообще зависит? От тебя, Лёха, многое что не зависит даже сейчас, когда ты за рулём. Потому что стоит мне, например, сделать вот так — и ты уже не управляешь ничем, даже самим собой.
Уже в следующее мгновение рука Нурлана уверенно скользнула влево, нагло сжав бедро расставившего в стороны ноги Щербакова, огладила с внутренней стороны и проворно поднялась выше, накрыв ширинку. Лёша замер всем своим существом, но всё же позорно заметно сглотнул, невольно опуская взгляд на это блядское движение, и через несколько секунд тачку повело вбок — вывернуть руль Алексею удалось в полуметре от кювета.
— Ты охуел?! — автомастер резко дал по тормозам, успев застопорить машину в сантиметре от типичной для Мегаполиса ямы на развороченном кривом асфальте. Вылетели бы с обочины или напоролись бы на эту серую дыру — пришлось бы свои рожи по кускам собирать, если не хуже. — Что, блять, решил доказать мне обратное и богом себя возомнил? Или тебе вчера так понравилось, что ты захотел, блять, повторить?!
Наверно, Щербаков так и не остановил бы свой бешеный словопоток, если бы наконец не решился упереться злыми серыми глазами в лицо человека, из-за которого ублюдки в погонах ближе к утру нашли бы два трупа в сухой жжёной траве. А тот лишь довольно прищурился сквозь упавшие на лоб тёмные пряди и нагло скривил уголок губ — Лёша не ожидал от самого себя, что в глотке застрянет обречённый выдох, потому что взгляд боксёра горел больным азартом.
Будь проклят тот день, когда он подобрал этого придурка! Видимо, Сабурову нравится жить на острие ножа, а ещё и подбивать на это других, гася всё сопротивление на корню, заебись просто, а не расклад!
— Одно из двух: либо ты зажравшийся понторез, либо сам неровно ко мне дышишь, — рука сама по себе всё так же зло и грубо потянула Нурлана за ворот толстовки, оба чуть не столкнулись носами, но Алексею хватило остатков выдержки при виде этих тёмных глаз не сотворить на этой пустой трассе что-то ненормальное. — Первое — не ко мне, а второе можешь опробовать на ком-то другом. Приёмчик тупого школьника.
Отметив про себя тот факт, что его ладонь Щербаков со своего бедра так и не скинул, Сабуров не без удовольствия хмыкнул, указательным и средним скользнув между краем джинсов и чёрной тканью футболки автомастера. Тот моментально напрягся, невольно давая возможность бегло ощупать рельеф косых мышц, и только сейчас грубым движением отшвырнул от себя руку охуевшего боксёра, тихо выдыхая и матерясь сквозь зубы.
— Неровно здесь дышишь ты, ещё немного — и застонал бы, а я ведь даже не начал тебе дрочить, — свободной рукой зачесав назад волосы в дерзком хозяйском жесте, Сабуров в секунду убрал с лица блядский прищур и принял обычный серьёзный вид. — Так, ладно, всё. Я надеюсь, ты убедился, что не быть ёбаной марионеткой на все сто ни у кого не получится. В отличие от тебя, я давно понял, что в этой дыре честным трудом можно заработать себе лишь геморрой и нож под рёбра. Мне только мозгов не хватило не въёбывать столько лет на дядю, а задуматься над своим делом сразу. Так что в чём-то ты всё-таки прав, Алексей.
Как и ожидалось, немного откровенности разрядило обстановку — остаток дороги провели в рваных, но всё же разговорах, обсуждая жизнь в остопиздевшем Мегаполисе. Несмотря на весь происходящий здесь пиздец, Щербаков категорически не хотел уезжать из этого места, мотивируя это малопонятным для Нурлана, что его всё здесь устраивает, тут он живёт с самого рождения и вообще он занимается тем, что нравится, и это главное.
Остановившись по подсказке Сабурова возле неизвестной разваливающейся на глазах постройки, Лёша вышел первым и, осмотревшись в темноте, не сдержал грубого и грязного мата. Сфера правильной утилизации ненужных тачек в Мегаполисе пребывала в глубочайшей жопе, но на лице Щербакова легко читалось, что он даже не представлял себе весь масштаб катастрофы. Не то склад, не то целое кладбище занимали всё обозримое пространство на сотни квадратных метров, открывая целое море поржавевших под открытым небом металлических каркасов, однако с краю были брошены вполне ещё пригодные для использования машины.
— Выбирай любую, погоняем, — верно расценив удивлённый взгляд Щербакова, предложил вдруг Нурлан. — На твоём ведре и сотку хер разгонишь, а эти малышки ещё кое на что способны.
— Надеюсь, мотор без ключа заведёшь? — не без издёвки хохотнул Лёша, быстро включаясь в игру и бегая между машинами, профессионально выбирая наиболее подходящую. — А то будет обидно, блять, упустить такой шанс сделать тебя как пацана! Сто пудов, кроме той мажорской тачки, ни на чём больше не ездил. Компенсируешь её габаритами размер своего хуя?
— А ты всё-таки хочешь проверить? — не остался в долгу боксёр, уже выбравший себе манёвренную спортивную машину, на которой лишь в некоторых местах покорёжилась обшивка.
На это Щербаков, наконец определившийся с выбором, ничего не ответил — прыгнув в допотопный «Крайслер», он уже вовсю окунулся в азарт, парой ловких движений заводя двигатель и срываясь с места. Нурлан дал ему фору всего в десяток секунд и тоже надавил на газ, параллельно открывая в машине все окна и позволяя ветру забираться под толстовку и спутывать тёмные волосы, что то и дело лезли на глаза. Боксёр давно уже не чувствовал себя так легко и свободно, а потому с нескрываемым наслаждением откидывал голову назад, подставляясь этим воздушным потокам, а ещё, нарочно подстраиваясь под скорость Щербакова, ехал вровень с ним, пытаясь рассмотреть под козырьком кепки точно такой же безумный довольный взгляд. Выбор именно такого способа наконец наладить контакт однозначно был удачным, во всех отношениях.
Когда впереди замаячили песчаные холмы, в темноте угрожающе возвышающиеся чёрными пирамидами, Сабуров ударил по тормозам. Пустынная дорога здесь обрывалась, делая петлю, и возвращалась в Мегаполис, отчего на ум мимо воли приходили ассоциации, что съебаться отсюда никак нельзя. Алексей к тому времени уже успел выйти из тачки и усесться на капот, скрещивая руки на широкой груди, и явно ждал, пока Нурлан сделает то же самое.
— Ты под халявными запчастями имел в виду тот могильник металлолома? — давая понять, что откладывать этот разговор больше не намерен, в лоб спросил Щербаков.
— Если честно, я ждал от тебя для начала более рациональных вопросов, — усмехнулся Сабуров, остановившись в метре от него и не прерывая зрительного контакта. И лишь затем, видя упрямое нетерпение в глазах напротив, наконец ответил: — Не только. Но и там можно найти что-то стоящее, поверь.
Выкладывать все козыри боксёр не спешил: у Рептилоида были среди знакомых далеко не последние на авторынке люди, которые только счастливы продать со скидкой комплектующие с подбитых машин (найти в Мегаполисе автомастерскую, где не занимались подобными наёбками, меняя двигатель там, где требовалось только поставить новые подшипники, — проще вздёрнуться). Но пока Щербакову знать этого не нужно — несмотря на то, что Нурлан навёл на него справки из всех доступных источников, он ещё слишком плохо понял его как человека, чтобы прыгать с места в карьер. И так хватало того, что гонора и напора в нём хоть отбавляй, попробуй обуздай.
— Ты заебал уже тянуть кота за яйца. Выкладывай подробно и детально, что тебе нужно и зачем я тебе нахер сдался, — не выдержал Лёша и приготовился слушать.
Выглядывающие из-под кепки волосы развевались на ветру в открытом пространстве, да и в целом освещённый ярким светом фар силуэт парня, так вальяжно сидящего на капоте, невольно заставил Нурлана сделать шаг вперёд и, встав вплотную и прижимаясь ногами к ногам, отрезать Щербакову любые возможные пути для отступления. На лице боксёра появилась довольная ухмылка, когда он с приятной для себя неожиданностью заметил, как автомастер от этого простого движения вздрогнул, инстинктивно усаживаясь повыше.
— За яйца тянуть — действительно не моё, — запустив одну руку в сбившиеся пряди, углубил улыбку Сабуров, с обманчивой мягкостью положив ладонь рядом с чужим бедром и слегка погладив поцарапанный металл капота. — Предпочитаю что поприятней, — на этом Щербаков, которого задрали выкрутасы этой шпалы за целый день, послал Нурлану такой убийственный взгляд, что тот, наклоняясь чуть ниже, усмехнулся и продолжил уже без издёвки в голосе: — Я тебе всё уже сказал, Лёша: твоё дело — просто работать. Работать много и качественно, чтоб комар носа не подточил и ни у какого покупателя не возникло сомнений, что тачка — чистое новьё. Ты же способный, рукастый, с головой, раз смог столько лет удержать под собой гараж, так что я уверен, что мы сработаемся. Просто надо немного расслабиться и довериться. Понятно излагаю?
С каждой последующей фразой Сабуров оказывался всё ближе и ближе, а звуки собственного имени, прозвучавшего с придыханием, вынудили Щербакова, взгляд которого бегал туда-сюда в замешательстве от такой внезапной близости, подумать о том, что он давно не испытывал такого чувства ярого противоречия наряду с неясно откуда возникшим острым ощущением где-то глубоко под рёбрами. В его серых буднях было разное, как и разные попадались ему на пути люди, вот только они не пытались влезть в его жизнь нахрапом, к херам стирая все личные границы, и Алексей был убеждён, что такой, как он, никому нахуй не впёрся.
Определённо, Щербаков не был уверен, провокация ли это или просто желание подмять его под себя ради дела любой ценой, но автомастер не успел это обдумать снова, в очередной хренов раз, слишком уж необычные эмоции вызывал в нём этот скользкий тип. Захотелось дать понять, что он тоже не лыком шит, поэтому Лёша решительно прыснул, хоть и с трудом сглотнул, невольно пропуская в свой тон чрезмерно много палящей хрипотцы:
— Доверять тебе будет только какой-нибудь уёбок без мозгов, — рука всё-таки чуть оттолкнула боксёра, и тот не стал сопротивляться и отошёл на полтора шага назад. — Где гарантия, что ты меня не кинешь? Можешь не отвечать, впрочем, и так соображаю, что её нет. Это ты ничем не рискуешь, а я — ещё как. И точкой, и своей же шкурой.
— Твои проблемы с точкой я решать не стану, ты прав, — Сабуров дёрнул бровью и справедливо согласился. — Но будь уверен, что на мне — все материальные и щепетильные вопросы. И если на этом всё, можешь рассказывать, что там у тебя за условие. Я весь во внимании.
Алексей, которому удалось выровнять сбившееся дыхание, наконец выпалил, яростно сверкая глазами:
— Я буду с тобой работать, только если ты достанешь мне компромат на Белого. И с некоторых пор ты прекрасно знаешь, зачем мне это. А если ты не знал, заявляю — мы с ним уже давно знакомы. Я несколько долгих сраных лет приятелем его считал, думал, что он нормальный, ровный мужик, в глаза мне, блять, улыбался, вежливостью сыпал. А он, как оказалось, мудак похлеще многих. Примазывающий к говняной жизни тех, кто мне дорог и близок. Понятно излагаю? — передразнил автомастер и замолчал в ожидании реакции.
Много лет в спорте закалили выдержку и самообладание — иначе у Сабурова не получилось бы выдать своё охуевание от услышанного требования всего лишь одним приподниманием бровей. В своей голове Нурлан успел уже обрисовать, что Щербаков, вдохновившись лёгким заработком, будет тянуть из него бабки и борзеть всё больше и больше, но сейчас в очередной раз боксёр мысленно просел от того, что в Мегаполисе, оказывается, ещё остались нормальные, блять, люди. Которых интересуют в первую очередь не деньги, а что-то, мать твою, человеческое, призывающее стоять за своих горой.
И всё бы ничего, только это было слишком опасно и рискованно, и просить о таком нужно уж точно не Нурлана, повязанного на Руслане с ног до головы!
— Ебанулся? Ты хоть понимаешь, о чём просишь? — Нурлан снова подошёл поближе и прищурился, почти нависая над носатым смельчаком. — Знаешь, что будет и тебе, и мне, если он хотя бы на секунду заподозрит что-то неладное?
— О, как я посмотрю, мы зассали и струсили? Смелость профессионального бойца утекла куда-то в штаны? — Щербаков довольно оскалился и поднялся наконец с капота, демонстративно толкая Сабурова от себя грудью и не прекращая язвить: — Тебе же плевать, что будет со мной и с точкой, почему мне не должно быть плевать на то, что будет с тобой, когда ты достанешь мне то, что я требую? А ты достанешь это,
Нурик, раз весь дымишься от мысли, что на мне можно знатно попахать.
На этом выдержка боксёра дала очевидный сбой — округлив глаза до огромных размеров, он непроизвольно запустил уже две руки в волосы, задержав их на несколько долгих секунд, и шумно выдохнул.
— Ещё раз меня так назовёшь… — Сабуров собирался выдавить из себя много чего ещё, охреневая от услышанного, но Щербаков не без удовольствия перебил его, подходя к своей развалюхе и резким движением открывая дверь водительского:
— Назову, не сомневайся. Я считаю, что мы договорились. Удачи.
***
Уже подъезжая к слегка ржавым воротам с облупленной краской, Щербаков увидел свет в мелком окне гаража. Славян, который жил в съёмной квартире с ублюдочными соседями в смежной комнате, неадекватными и на трезвую голову, домой опять не спешил, потому Лёша, не имея ссыкливой привычки откладывать на потом, припарковал свою старушку и вошёл внутрь, сразу же усаживаясь на потрёпанный диван рядом и забирая у друга целую тарелку чипсов.
— Опять хуйню собачью по ящику смотришь? — затравка для важного и сложного разговора была откровенно херовой, но по серьёзному взгляду напротив Комиссаренко сразу понял, что что-то не так, а потому клацнул красной кнопкой на пульте и отложил шелестящую пачку в сторону. — Тут, короче, блять, такое дело…
— «Такое дело» у тебя уже несколько дней, я не слепой, Лёх, — голос Славы был привычно спокойным, он ждал каких-нибудь пиздецовых новостей, наблюдая за ненормально дёрганым Щербаковым. — Рассказывай давай, куда мы снова вляпались.
Не стремаясь смотреть другу прямо в глаза и не стесняясь в выражениях, автомастер выдал Комиссаренко всё как на духу — и про то, как его практически преследовал со своими остроумными схемами этот уёбок-боксёр, и про трудности с арендной платой, и про открывающиеся перед ними охуенные перспективы. Славе бы и самому не мешало съехать с остопиздевшей хаты, купить наконец свою тачку, а не пускать слюни на чужие, и перестать экономить целую неделю ради традиционного пятничного похода в «Store» — при всём его обаянии, тёлки с Комиссаренко больше чем на одну ночь не задерживались. Умолчал Алексей только про Вику и свои толком ещё не наметившиеся планы на Белого — в это куда более личное дерьмо Щербакову втягивать друга точно не хотелось.
— … Короче, работы он обещает пиздец как много, и я один всё это точно не вывезу. И да, я уже дал Сабурову согласие.
С каждым словом лицо Славы всё больше каменело, и, как только Лёша наконец перестал тараторить, пытаясь казаться как можно более убедительным, Комиссаренко сразу не выдержал:
— С самого первого дня, как мы знакомы, я уважал тебя за то, что ты не продаёшься, что ты стоишь на своих принципах и ебёшь этот сраный Мегаполис своей честностью, а сейчас ты вот так просто предлагаешь нам вместе влиться в криминал?
Щербаков наворачивал уже десятый круг по опустевшему гаражу, что было наглядным аргументом того, в какой заднице они оба оказались, и, игнорируя мерзкое чувство внутри, резким тоном продолжил:
— Ты подумай сначала как следует, а не выкручивай мне яйца. Ты сам долго ещё собираешься жить в нищете? Тебе с твоими подвигами давно уже съёбывать надо из Мегаполиса нахуй. Большую часть геморроя Нурик возьмёт на себя, а наше дело будет маленькое.
— Нурик? — издевательски переспросил Комиссаренко и грустно усмехнулся, опуская голову и наконец что-то решая для себя. — Пиздец, я отказываюсь верить, что мой самый большой друг, с которым мы через столько прошли…
Слава недоговорил, нечитаемым взглядом уткнувшись прямо перед собой и ловя печальные флешбэки. Он не жалел, что когда-то не следил за языком и публично наплёл много всякого про действующую власть, — и именно в тот момент, когда за демонстрантами на площади гнались копы, Щербаков, видимо обладавший врождённым синдромом спасителя, его тогда на своём видавшем виды «Форде» и подобрал. С тех пор они вместе сожрали не один пуд соли, пытаясь выжить в ебучем Мегаполисе с его мразотными порядками, а теперь он хочет влезть без мыла туда, куда клялся никогда не соваться по своей воле.
— Я просто хочу, чтобы у тебя всё сложилось, — подал приправленный невесёлыми нотками голос Щербаков, понимая, что следует немного остыть и продолжить чуть мягче. — А чтобы всё сложилось, нужно хвататься за шанс. И пусть он будет такой, главное — выкарабкаться. Впрочем, если ты откажешься и свалишь, я пойму. Никаких вопросов.
— Щас, разбежался, — фыркнул Слава в сторону после тяжёлой вдумчивой паузы. — Я что, уебан какой-то, бросать тебя одного после стольких лет? Я вписываюсь, так и быть. Такие деньги действительно на дороге не валяются. Но ты должен понять и принять одно: как только мы заканчиваем это дерьмо, я выхожу из дела и даю газу за черту города. В тюрьму попадать, знаешь ли, не очень хочется в полном расцвете лет, — на этом Комиссаренко поднялся с дивана, не дожидаясь ответных протестных возмущений, захватил свою толстовку и быстрым шагом пошёл на выход, бросив напоследок: — Спасибо, у меня всё.
***
Встреча с Сабуровым и не самый приятный разговор со Славой не прибавили пресловутого оптимизма, хотелось закрыться в своей комнатёнке и не видеть никого до очередного клиента, но Щербаков всё же заставил себя перешагнуть порог Департамента следующим ранним утром.
Сюда, по-хорошему, никто не суётся по своей воле, оттого сонные законники, торчащие в фойе возле кофемашины, посмотрели на автомастера, проходящего мимо, как на психа, на что Алексей только молча прыснул в сторону, пряча взгляд под козырёк кепки. Чужой незнакомый район — всегда лишний напряг, и без разницы, в магазин ты зашёл или в ближайший госпиталь, а тут на тебя и так пялятся, будто бы ты весь наркотой обвешан, поэтому и пришёл сдаваться добровольно, пока за жопу не поймали в более неприятных обстоятельствах.
Вычищенные до блеска коридоры привели его к нужному кабинету — Андрей, верный служивый пёс, уже погряз в текучке и нудных бумагах, но при виде Лёши встрепенулся и удивлённо окинул того непонимающим взглядом с ног до головы.
— Если ты сейчас скажешь, что вляпался в какое-то дерьмо…
— Ещё не до конца, — Щербаков вообще не привык считать себя ссыклом, но пришлось потратить с минуту, чтобы собраться изнутри до кучи и продолжить, падая на ближайший стул. — Готов стать обещанной подстраховкой?
Алексей не был дураком и понимал, что просить помощи даже у хорошо знакомого приятеля в погонах — дело крайнее и последнее, но лучше сделать это, чем не сделать вообще и потом отбиваться только двумя кулаками. А может, он и их подставить не успеет. Хрен знает, что у Нурлана на уме, соображаловка и так пошатывалась при виде внимательных тёмных глаз и чуть претенциозной улыбки.
Сотрудничать с этим мудаком ради больших денег после всех этих выкрутасов оказалось для Щербакова куда сложнее, чем он рисовал в своей голове, поэтому автомастер вывалил Андрею всё, что знал, в том числе и о прихвостнях Сабурова. В этот момент ему казалось, что может сгодиться любая мелочь, так что Лёша говорил много и сбивчиво, вынуждая Бебуришвили с каждой брошенной фразой только кивать и молчать как можно дольше.
Спустя полчаса Андрей поднял трубку потёртого рабочими буднями телефона и выпалил фразу о срочном вечернем собрании — похоже, и ему стало яснее некуда от осознания, что в случае подставы малым отрядом не отделаться. Неизвестно, кто был по ту сторону сделки, может, этот боксёр вообще работал на малоприятных личностей, а связываться с какими-то обмудками за чертой Мегаполиса не хотелось никому.
Щербаков нервно прошёлся по кабинету, скрестив руки на груди. Смотря себе под ноги, на дорожную пыль своих убитых кроссовок, он всё-таки тихо выдохнул и спросил прямо, поднимая решительный взгляд:
— Сколько ты хочешь?
— Я тебя умоляю, — Андрей демонстративно скривился и махнул рукой. — Это ты у нас концы с концами еле сводишь, а мне не на что жаловаться.
— Всё равно. Ты задницу свою из-за меня подставляешь, ещё и своих утягиваешь неизвестно во что, минуя начальство, — Лёша прыснул, настаивая на своём, и подошёл поближе.
— Предлагаю вернуться к этому вопросу уже после того, как всё завершится, нечего сейчас шкуру неубитого медведя делить. Вдруг этот звезданутый тебя потом возьмёт и подставит. Ты думал вообще об этом, или он тебе уже как следует мозги промыл?
— Я держу оборону, не ссы, — хоть автомастер и старался придать уверенности своему голосу, вышло всё равно хреново. Каждая мысль о Сабурове вызывала как и презрение, так и волну чёртовых мурашек, стоило только вспомнить о любом телесном контакте, которых за последние пару дней было непозволительно дохуя. — В общем, не вчера я в этой гнилой дыре родился, буду начеку. И да… Спасибо за то, что согласился. Останусь у тебя в долгу.
Ещё через десять минут Щербаков наконец тихо хлопнул фанерной дверью, а Андрей, довольно улыбнувшись собственным мыслям куда-то в сторону, снова поднял трубку и набрал знакомые с некоторых пор цифры.
