Имя мне Пустота

      – Если коротко… капитан в бешенстве.       О да ладно! А я-то думала!..       Естественно, столь красноречивую дерзость я не рискнула бросить в лицо Акону, уж не после того, что произошло минувшим днем. Только очнулась, и первое, что увидела – свою любимую клетку три на четыре со стеклянной стеной, за которой по коридору с тревожными криками убежал… кто-то. Орал, что я очнулась, с таким энтузиазмом и ужасом, словно его оставили присматривать за ксеноморфом.       – Я, как видите, тоже умею пребывать в бешенстве, – спокойно отозвалась я на замечание, глядя в глаза Акону, стоящему напротив. – Как там ремонтные работы?       Все же язвительность прорывалась. И все из-за того, что возвращались силы. Будь я истощена, то едва ли мне захотелось бы вообще отвечать. Однако откровенно срывать злость на офицере я не спешила хотя бы из уважения к нему. В отличие от остальных, он не боялся подходить ко мне, разговаривал уважительно и сдержано, пусть и являлся моим экзекутором. Но такова его работа, приказы не обсуждались.       Мой колючий комментарий остался без ответа, поэтому я спросила:       – Что со мной теперь будете делать? И что со мной, черт возьми, происходит?       В какой-то степени по пробуждении я смирилась… нет, не смирилась. Тяжелое, липкое, отвратительное чувство растеклось по груди обжигающей обидой. Я вновь здесь, в клетке. Несмотря на удачно подвернувшуюся возможность, мне не удалось сбежать. Двенадцатый отряд поднял на уши весь Готей, иначе бы за мной не стали бегать другие шинигами.       Да и… как я, блять, забежала на территорию пятого отряда? Это мне настолько повезло или же… нет, обезьяний мозг, успокойся. Шутки про «план Айзена», конечно, прекрасны, но не стоит искать в каждом совпадении подвох. Не стоит же, да?       Акон долго молчал, и, прежде чем хоть что-то сказать, вдруг устало вздохнул и присел на кровать рядом. Его жест удивил меня. Он всегда оставался собранным, не позволял себе проявлять слабину на глазах у подопытного. Хотя, не исключено, что «слабина» являлась прямым следствием перебинтованной головы и рук – как я помнила, мужчина так и не покинул лабораторию, когда я сделала «бим-бада-бум».       Хм. Шучу уже. Значит… значит настоящей злости во мне не осталось. Мол, пережили потрясение, а дальше не страшно. И не знаю, радоваться ли такому подходу.       – Мы не могли поступить иначе, Рин-сан. Я сообщу вам информацию, которая не должна уйти дальше вас, в противном случае… придется предпринять меры.       – Что за информация?       – Вы… Скажем так, одно из тел усиленной искусственной души было выбрано не просто так. Мы бы не смогли переместить вас в обычный гигай, обычное искусственное тело не выдержало бы силы, которую требовалось изъять вместе с вами.       – Силы? – нахмурилась я. Сидя у стены, я не видела в полной степени лица собеседника, однако оказалось достаточно интонации его голоса. – Какой еще силы? Я ведь обычная душа.       – Под силой я подразумеваю энергию, которая и не позволяла офицеру Мадараме… которая подавляла его. Хотя, не совсем так. Переместить вас мы могли без проблем, однако пришлось бы оставить ту энергию в теле офицера. Но у нас стояла задача спасти его, а в ходе исследований мы поняли, что ту энергию нельзя просто взять и рассеять.       – Почему?       – Из-за нестабильности. Энергия была сплетена с вашими душами, то есть, пока вы были вместе, она стабилизировалась и обрела определенную форму. Однако, – разместившись в пол оборота и обернувшись ко мне, Акон заговорил более оживленно: – Однако катализатором к ее стабильности являлись вы с офицером, ваши души. Убрать одну душу – еще не страшно, но тогда энергия привяжется к другой душе и появится вероятность дестабилизации. А если и вовсе попытаться отделить энергию от оставшейся души, то может произойти… непредвиденное.       Помолчав мгновение в искреннем недоумении, я позволила претензии прорваться в голосе:       – И почему вы молчали? Что в этом такого? То есть… да, обидно, конечно, что вы выбрали спасти Иккаку, но… это понятно. Он ведь шинигами, ваш человек и все такое, а о мое мнение тут все ноги вытирают. Но почему вы не рассказали об этом, когда я очнулась?       Теперь настал черед Акона помедлить перед ответом.       – Потому что это оказалась пустифицированная энергия.       Не сказать, что это произвело «вау» эффект, во всяком случае, сердце не дрогнуло, страх не защекотал меня тонкими пальцами. Быть может, потому что после пережитого это уже неактуально.       – Мы не знаем, почему эта энергия пустифицировалась, и была ли она такой изначально. Если была, то встает вопрос, как вам с офицером Мадараме удалось ее стабилизировать, пусть и неосознанно. Или же это произошло не из-за вас, а из-за того заклинания, под действие которого вы попали.       – Вот почему вы так скрупулезно изучали то место… – пробормотала я, отведя взгляд в сторону. – Те символы предполагали, что некто собирал и сжимал энергию.       – Верно. Но… откуда вы знаете?       А, блять, точно… запретная библиотека.       – Я много что знаю, – уклончиво отозвалась я, – то есть хотите сказать, что в мое нынешнее тело вы решили также переместить и ту пустифицированную энергию. Так?       – Верно. Если ее не оставить с офицером и не рассеять, оставался лишь такой вариант.       М-да, теперь понятно, почему они ничего не говорили. Вполне вероятно, что я пренебрегла бы здравомыслием, и поддалась бы страху. Это объясняло и страх лаборантов перед моей персоной, дополнительную охрану, а также трещины на стенах, которые до сих пор никто не залатал.       Странное чувство. Меня подвергли столь опасной процедуре без моего же согласия. Но вот парадокс, кто же будет спрашивать подопытную крысу, да? А я ведь не крыса… я человек.       Сжав кулаки и прикрыв глаза, глубоким вдохом подавила желание скривиться и огрызнуться. Криками не поможешь, обезьяний мозг, с этими людьми необходимо разговаривать на их языке, чтобы иметь доступ хоть к какой-то информации. Обиды и слезы для них ничего не значат.       – Кхм… за то, что спасли спасибо, но почему ваше начальство не было против?       – Ну… этого я не могу сказать, – избежав зрительного контакта, тихо произнес Акон. – Скажем так, Готей однажды сталкивался с подобным явлением. На этот раз мы хотели бы изучить суть этого явления.       Мгновение я в напряжении присматривалась к мужчине, а затем порадовалась, что он не смотрел мне в глаза. Иначе бы трудно оказалось объяснить вспышку страха, из-за которой по телу пробежали колючие мурашки. В напряжении с трудом проглотив невидимый ком, я едва сдержалась, чтобы не закусить нижнюю губу.       Явление? Это он о случае столетней давности, инциденте с Хирако Синдзи и другими шинигами? Ебучий случай, и со мной происходило то же самое, но уже в стенах лаборатории? Этот туман в голове, а еще липкая дрянь, которой я не придала значение, убегая из лаборатории – это следы пустификации?       Ебучий случай дважды. Ведь в том инциденте обвинили Урахару. А учитывая, что я искала его в мире живых… если Готей узнает об этом, подумает о моей причастности к местным оккультистам… Ебучий случай трижды, какие нахуй оккультисты? Это Айзен. Это по любому Айзен. Ну либо мне так везет, уж не знаю.       Ебанный пиздец, а я ж еще в Хинамори пустифицированной реацу ударила, а наш предатель ее защитил. Они точно должны были почувствовать мою духовную энергию. Даже если Айзен не свяжет меня с тем шаманским призывом, то как минимум может заинтересоваться мною, как феноменом.       Айзен…       Перед глазами пронеслись события минувшего дня, момент встречи с мужчиной. А затем в голову острым клином ворвалось воспоминание, как я в истерике на нервах обматерила капитана пятого отряда.       Кхм, что ж.       Внезапная мысль о том, чтобы закрыться в четырех стенах НИИ, показалась и не такой плохой. Накрыв рот ладонью и сидя с опешившим выражением лица, я молчала достаточно долго, чтобы Акон сделал определенные выводы. К счастью, думал он вовсе не о том, о чем и я.       – Ваше состояние оказалось крайне нестабильным. Конечно, поначалу все было не так плохо, но последние две недели пустификация вашего тела выглядела удручающе. Она прекращалась лишь после того, как у вас заканчивалась реацу. Чем меньше в вас было реацу, тем стабильнее было ваше состояние. Поэтому мы надели на вас наручи.       Ага, только для того, чтобы я не смогла пользовать духовной энергией. А вот накапливала я ее с завидным успехом.       Вот теперь спокойствие как-то внезапно убежало, словно мышь, вильнувшая хвостиком, оставив меня с тревожным осознанием. Одно дело, когда тебя просто держали в четырех стенах, а другое – это стать монстром, контроль над силой которого неподвластен даже самому монстру.       – И… – ощущая, как предательски ломается голос, я с трудом удержала самообладание. – Значит, я теперь что ли… всю жизнь тут буду сидеть?       – Теперь точно не получится, – напряженно прошептал Акон, что более напоминало неуверенное бормотание. – Скрывать вас уж точно не удастся… во многом поэтому капитан и в бешенстве. Хотя, вы также разрушили одну из лабораторий, пробили несколько этажей…       – Чего, прости?       Во сколько обойдется ремонт лаборатории, я не имела ни малейшего желания узнавать. А быть вежливой уж точно не стояло в приоритете из-за слов, которые Акон будто надеялся проглотить и не повторять вновь. Апатию как рукой сняло, точнее, этой невидимой рукой ее выбило из меня будто ментальной пощечиной.       Почувствовав кардинально изменившееся настроение, мужчина предпочел лишь замереть и надеяться, что моя внутренняя обезьяна не оторвет ему голову в порыве бешенства. Разумеется, набрасываться на ученого с кулаками не в моих интересах, последствия разовой акции возмездия сделают только хуже. Однако, позволив себе сползти к краю кровати и усесться так, чтобы удобнее прожигать Акона обозленным взглядом, я произнесла:       – Скрывать меня? Что значит «скрывать меня»?       – Главнокомандующий разрешил капитану проводить исследование с пустифицированной душой только при условии соблюдения строжайшей секретности. Иными словами, о вас не должны были забыть, не интересоваться и…       Умолкнув на полуслове от неожиданного прикосновения к подбородку, которым я заставила мужчину поднять на себя взгляд, я также вынудила его и растеряться от столь дерзкого жеста. Но на соблюдение личных границ мне сейчас было насрать с высокой колокольни. Если бы не накатившая злость, вряд ли бы я позволила себе столь уверенный выпад.       – То есть вы всем говорили, что я мертва?       – Рин-сан…       Он умолк, чуть отстранился. Но, скорее, не от страха быть внезапно задушенным. Его явно смутила дистанция, которую я резко сократила.       – Несмотря на твои милые рожки, Акон, это я здесь демон. Пытались изгнать, да не получилось. И бояться тебе стоит не срань, которую вы пытаетесь контролировать внутри моего тела, а меня. Тем более, когда мы наедине. Уж поверь, мои вкусы специфичны.       Конечно, не уверена, что моя завуалированная угроза сексуального домогательства была понятна мужчине. Он мне нравился, вполне адекватный представитель двенадцатого отряда, так что бросать ему что-то в духе «я тебя трахну, сучка, если ты мне тут все карты на стол не выложишь» было бы…       Да, мои вкусы специфичны.       – Мне жаль, что так пришлось поступить. Но вы правы, мы были вынуждены соврать о вашей смерти.       – И теперь вам это не удастся больше скрывать.       – Не удастся.       Ну, хоть какая-то польза от неудавшегося побега. Значит, обо мне знают.       Значит… они вовсе не бросили меня, как я думала. Как бы парни поступили в иной ситуации оставалось только догадываться, но сейчас имеем то, что имеем. Сейчас я могу оправдать их. Я хочу оправдать их…        Проблеск надежды помог успокоить бушующий огонь. Ведь парни тоже были там, на территории пятого – или уже не пятого? – отряда, и пусть Иккаку вроде бы не понял, что происходило, Юмичика узнал меня. Не знаю, каким образом сложил два и два, но по взгляду помню, что узнал. И Ячиру… она знала обо мне еще тогда? Когда я находилась в теле Иккаку? Почувствовала меня?       – И что дальше делать планируете?       – Кхм. Что ж, мы…       – Я не понял, какого черта тут происходит?       Раздраженный голос по ту сторону защитного стекла заставил нас с Аконом моментально оторваться от беседы. Меня как-то не сильно обеспокоило появление капитана двенадцатого отряда, а вот офицер аж подскочил на ноги, в растерянности наблюдая, как тот снимает защитное заклинание со входа.       – Капитан? Что вы здесь делаете?       – Что делаю? – язвительно уточнил Маюри, заходя внутрь и с порога одаривая подчиненного осудительным взглядом. – Это я хотел спросить, чем ты тут занят? Я приказал привести подопытную двадцать минут назад, объяснив ей лишь базовую модель поведения. А ты тут посиделки с ней устроил?       – Прошу прощения, капитан, я лишь хотел объяснить…       – Оставь свои никчемные оправдания. Только потому, что ты слишком ценный кадр, я не прибегну к рукоприкладству. Ну а ты…       Странное чувство. От Маюри исходила удушающая аура доминирования. Будь он моим начальником, тоже не обрадовалась бы подобному обращению, и насчет рукоприкладства он явно не преувеличивал. А вот отсутствие как такового страха с моей стороны я лишь могла объяснить тем, что терять мне уже нечего. Кроме жизни. Хм.       – Убери это самодовольное выражение со своего лица.       Никакого самодовольства на моем лице не было, я лишь с холодной терпеливостью смотрела хищнику в глаза. В его бешеные глаза, читая отчетливое желание придушить всех и каждого, кто попадет под руку. Выглядел Куроцучи Маюри пугающе, и речь не только о странном гриме.       Оставив желание дерзко усмехнуться, потупила взгляд и хотела молчаливо посидеть, пока ситуация не разрешится сама собой. Но внезапно прилетевшая пощечина, да с такой силой, что я аж упала на кровать, повергла меня в растерянность.       – Не смей так смотреть на меня, ты не более, чем мой эксперимент, – зашипел Маюри. – Твое нынешнее тело принадлежит мне, как и ты. Я бы с удовольствием провел для тебя урок хороших манер, но ситуация не та. Из-за тебя у меня проблем выше крыши, так что ты сейчас сделаешь все так, как я скажу. Поняла меня?       Единственное, что я понимала, это то, насколько опешила от агрессивного выпада капитана. Прикоснувшись к покрасневшей щеке, я медленно выдавила из легких воздух, сжимая в кулаке подушку до скрипа ткани. Злость подкатила к горлу обжигающим огнем. А самое плохое – я ничего не могла поделать.       Застыв в напряжении, имела право лишь сжимать в пальцах подушку и стискивать челюсти, до дрожи подавляя нахлынувшую злость. Наброситься на Маюри – прекрасная, соблазнительная перспектива. Но ничего, кроме секундного удовлетворения я не получу, только усугублю ситуацию. Мужчина знал это и пользовался своим положением. Единственное, что я могла ему противопоставить – это красноречиво выразить эмоции во взгляде, который с не меньшим трудом заставила опустить вниз.       Выпрямилась и вернулась в сидячее положение. Облизнула губы.       – Да, капитан.       Я не способна ничем ответить. И куда сильнее о моем положении, похоже, беспокоился Акон, который едва не вздохнул с облегчением из-за того, что мне хватило ума сдержаться. Не натворить глупостей.       – Пф, ну, хоть что-то, – с пренебрежением отозвался Маюри. – Тогда слушай внимательно. Акон рассказал тебе о пустификации?       – Да.       – Учитывая, какой ты кипишь подняла, прятать тебя уже бесполезно – толпа твоих поклонников собралась у входа в НИИ и отказывается уходить под страхом смерти. Так что ты встретишься с ними и заверишь, что с тобой все в порядке и тебе ничего не грозит. О пустификации нельзя никому упоминать. Это в твоих же интересах. Если спросят, почему мы говорили, что ты мертва – оправдывайся нестабильной энергией, плюс, что мы не получали распоряжение сохранить тебя… в каком бы то ни было виде. Это понятно?       – Понятно, капитан.       Толпа поклонников, говоришь? Надеюсь, не из пятого отряда?       – Теперь ты, – перевел внимание на своего подчиненного Маюри. – Хоть у этой девчонки уровень интеллекта и выше, чем у шимпанзе, не вздумай привязываться к ней. Не хочется думать, что ты некомпетентен, но напомню, что из-за твоей ошибки и произошел инцидент.       – Вы правы, Куроцучи-сама, это моя вина.       – Я знаю, что твоя вина, – раздраженно скривился мужчина. – Твоя задача – убедиться в том, что это более не повторится. Я сделал тебя ответственным за этот проект из-за твоего профессионализма… но уже начинаю сомневаться. Не дай мне повод засомневаться еще сильнее.       – Прошу прощение, Куроцучи-сама. Благодарю за оказанное доверие. Я не подведу вас, – поклонился мужчина.       – Уж надеюсь. А теперь разберись с возникшей проблемой, чтобы меня больше не беспокоили эти варвары.       Ебать, мадонна, так и ушел, оставив за собой шлейф пафоса и надменности. Еще не хватает звездной пыли в качестве спецэффектов добавить. Обосраться какой замечательный человек. И хуже всего, что Акон, похоже, уже вряд ли будет ко мне столь же лоялен.       Ближайшее время.       Потому что, Куроцучи Маюри… не на ту сучку напал. Хочешь войны? Будет тебе война.       Ты выдал мне оружие массового поражения задротов любой масти. С новым телом я из принципа отомщу по полной программе. Я соблазню весь твой легион девственников-зубрил, который падет к моим ногам и начнет целовать пол, по которому я буду ходить. Даже с клеймом лабораторной крысы. У тебя, блять, никто нормально не будет работать. Их гениальный ум ни за что не победит мощь либидо. Я тебе весь отряд испорчу, ты… ты… сука ты этакая!!!       – Рин-сан… вы в порядке?       И первая цель куда ближе, чем вы думали.       – В полном, – сухо отозвалась я, пытаясь поймать свору извращенных мыслей, которые подобно бешеным собакам уже начали бросаться на членов двенадцатого отряда.       Совратить толпу девственников и стать местной госпожой. План, честно признаться, гениальный. Но вернемся к реальности.       – Капитан упоминал моих поклонников. Это Иккаку и Юмичика?       – Да, офицеры одиннадцатого отряда. И лейтенант Кусаджиши. Я отведу вас к ним, но… прошу вас не выходить за рамки дозволенного.       – Акон, выражайся конкретнее, у меня сейчас воображение не на то настроено.       Хм. А странно, даже не заметила, как начала обращаться к нему на «ты». Ладно, даже лучше.       Госпоже не пристало снисходить до своего раба. Знаете ли.       Ох… боги, дайте сил справиться со своим бракованным чувством юмора. Хотя, замечу, в каждой шутке есть и доля правды, но…       – Рин-сан?       – Да-да, слушаю.       Видимо, у меня на лице мысли были прописаны жирным шрифтом, что заставило Акона устало вздохнуть.       – Я говорю о пустификации. На вас надеты наручи, которые давят реацу, и они намного мощнее тех, что были надеты на вас ранее. Также прошу не распространяться о процедурах, которые вы проходили.       – Процедуры? Ты о том, как вы меня пытали и держали на замке?       – Рин-сан, это для вашего же…       – Ладно, не трясись. Сделаю.       Чертова нервозность. Из огня, да в полымя. Похоже, такова моя защитная реакция на окружение, и чем сильнее становилось давление от ситуации, тем больше хотелось накидывать на вентилятор. Помнится, первый месяц я также изводила Иккаку и Юмичику извращенскими угрозами и подколами, но потом успокоилась. Более-менее.       Не можешь победить врага грубой силой – начни смущать его. В 50% случаев возьмешь контроль над ситуацией, в 40% к тебе потом не рискнут приставать более… ну и есть вероятность получить пиздюлей. Там как пойдет.       Накатывало волнение. Хотя, еще бы оно не накатывало. Первый миг думала, что дело исключительно в предстоящей встрече с ребятами, но сопровождающая нас с Аконом охрана как бы лишний раз подчеркивала мое положение. К тому же мозг то и дело подкидывал провокационные мысли, заставлял оглядываться и подмечать развилки, запоминать дорогу. Быть может, меня уже и не станут запирать в четырех стенах.       Но теперь все стало опаснее – одно неверное слово в моем исполнении, и проблемы накроют не только меня.       Шли мы так долго, что в какой-то момент я перестала запоминать дорогу. Удивительно, насколько большим оказался НИИ. Тогда возникал вопрос, в какой лаборатории проводили процедуры, где она находилась, раз я пробила себе дорогу к освобождению аж до крыши? Сейчас я чувствовала себя нормально, испытывала легкую слабость и недомогание. Но что за сила скрывалась внутри?       Может, ученые действительно правы, и меня лучше держать изолировано от общества?       Углубиться в депрессивные мысли, к счастью, не успела, поскольку мы, наконец, добрались до приемного отделения. Либо холла с минимальным набором удобств для ожидания, так что я даже не удивилась, обнаружив Иккаку, сидящего на полу. Но ему, похоже, было удобно. Хорошо, хоть не на корточках расположился, а то для полноты картины не хватило бы ему выкрикнуть что-то в духе «слышь, семки есть?».       Помимо парней, о чем-то переговаривающихся, в холле находилась охрана, нервы которой проверяла на прочность Ячиру, суетливо бегая и щебеча. Забавная картина, которая в момент застыла, когда мы с Аконом показались перед ребятами.       – Офицеры, – обратился к членам одиннадцатого отряда ученый, привлекая их внимание. – Как и договаривались, я привел Рин-сан. У вас есть пятнадцать минут для разговора, прошу вас, не задерживайтесь.       Все как в тюрьме, аж печально. Тем не менее увидеть парней оказалось довольно… волнительно. И странно. Неловко. Поэтому опустившаяся тишина, во время которой мы смотрели друг на друга с какой-то настороженностью, как-то не вписывалась в понятие радушной встречи.       Первой напряженную обстановку разбила Ячиру: улыбнувшись, она моментально позабыла об охраннике и побежала мне навстречу.       – Сестренка!..       – Стойте, лейтенант, – одернул ее Юмичика, пусть и без повелительного тона, однако его обращение заставило девочку послушаться и обернуться в недоумении. Продолжая смотреть на меня с необъяснимым сомнением, он уточнил: – Откуда нам знать, что это действительно Рин, а не лейтенант Куроцучи? Они ведь похожи, как две капли воды.       И то верно. Учитывая, что я была настроена далеко не на оживленный лад, чтобы выплескивать эмоции. Разговор с Маюри и так выбил последнюю каплю оптимизма, поэтому, ухватившись за первую попавшуюся идею, с тем же энтузиазмом чуть оттянула край косодэ у шеи и уточнила:       – Хотите сиськи заценить?       Господи. Испанский стыд. В голове это звучало не так убого.       Хотелось отмотать время назад, потому что, глядя на парней, поняла: вот сказала я, а стыдно им. Прикрыв лицо рукой, то ли пытаясь спрятать прильнувшую краску к щекам, то ли не заплакать от позора, Юмичика пробормотал:       – Вопрос отпадает.       Иккаку же, прищурив глаза, просто смотрел на меня с каким-то осуждением и подозрительностью, которые в своей смести напоминали отвращение.       Выдохнув с раздраженным ворчанием, отвернулась. Блин, сами же просили доказательство, что я – это я, чем теперь недовольны? Ладно, соберись, если уж и пороть чушь, то с непоколебимой уверенностью. Неловкая пауза задержалась куда дольше, чем я рассчитывала, и встретившись взглядом с Юмичикой, насупилась.       Блин, он смотрел на меня, как на какого-то бомжа в подворотне. Что за осуждение и брезгливость?       Может, благодаря этому во мне что-то вспыхнуло, какая-то искорка, оказавшая помощь в обретении уверенности. Поэтому, уперев руку о бедро, с ворчливостью произнесла:       – Что стоишь-то? Падай на колени, целуй мне ноги, извиняйся.       – Прости?       – Что «прости»? – еще сильнее прищурилась я. – Кто сдал меня двенадцатому отряду? Ты? Ты. Ты и извиняйся.       – Я как бы друга спасал, ничего я не буду извиняться. Уж тем более не после того, что ты мне там наговорила, – в ответ пробубнил Юмичика.       – Хочешь сказать, неправду сказала?       – Вот и беспокойся за тебя, извращенка.       – Ты кого извращенкой назвал, павлин?       – Обезьяну, которая стоит напротив и пытается какие-то звуки издавать. На примитивном языке не разговариваю.       – Вот хамло.       – От невежи слышу.       – …       – …       Агрессивное молчание.       Не сказать, что это напоминало искреннюю ссору со всеми вытекающими последствиями, но раздражение так и подначивало кинуть еще пару колкостей. Кривился Юмичика так, словно разжевал кислый лимон. Наверное, я выглядела не лучше, зато Акон и Иккаку, обменявшись многозначными взглядами, предпочли тактично промолчать и не вмешиваться.       И почему их взгляды мне показались куда более многозначными, чем хотелось думать?       К счастью, окончательно не зарыться в самокопание помогла Ячиру, которая разрядила обстановку звонким смехом и побежала мне навстречу. Учитывая невысокий рост, она крепко обняла меня за бедра, заставив растеряться. В последнее время любой физический контакт ассоциировался с чем-то болезненным и неприятным. А здесь такая искренность и ласка.       – Это тело тебе больше подходит, сестренка. Куда лучше, чем быть Лысиком, – задрав голову, улыбнулась девочка.       – Так значит… ты уже давно догадалась, кто я?       – Конечно, – как само собой разумеющееся кивнула Ячиру, – у Лысика совсем другая аура.       – Когда ты меня уже по имени начнешь называть, а?! Мелкая! – раздраженно бросил Иккаку, поднимаясь с пола.       Хотя, его вопрос остался без ответа, потому что любопытство к беседе проявил Акон:       – То есть, подождите, лейтенант Кусаджиши… Хотите сказать, вы изначально знали о Рин-сан? И ничего не говорили?       – Ну-у… Я была не уверена, однако ее аура оказалась куда более приятнее и… как бы это… веселее! Обычно Кен-чан любит противников с такими аурами, ему становится весело, вот и я решила узнать, что это было. Конечно, сестренка оказалась не такой веселой, как я думала, но это даже к лучшему. Теперь мы с ней точно можем и просто хорошо проводить время! Хе-хе!       Слова Ячиру вкупе с ее звонким голосом обрушили на меня холодящее кровь осознание. Уронив взгляд в пол, я боялась его поднимать, и надеялась, что мои руки, лежа на плечах девочки, не подрагивали от накатившего волнения. Глянув на парней, я заметила лишь их недоумение, но стоило посмотреть на Акона, как захотелось провалиться под землю – он тоже понял, о чем шла речь.       Ячиру почувствовала пустифицированную инородную энергию, и не отлипала от меня из-за того, что… я могла оказаться «противником, с которым обычно любил сражаться Кен-чан». Пустым. Значит, дело вовсе не в чертовом предназначении аля «мы соулмейты, и я должна была занять ее тело». Будучи занпакто, девочка ощущала энергию на другом уровне, поэтому и бросилась к тому призывному кругу из любопытства. А с Иккаку – мной – вела себя иначе, чтобы присмотреться, подхожу ли я на роль «достойного противника», «веселья».       Видимо, не подошла. Поэтому и осталась жива… так как не выглядела достаточно опасной.       Осознание происходящего слегка расстроило. Хотя, с другой стороны, не было ничего удивительно в том, что Ячиру увидела настоящую меня лишь потому, что искала развлечение. И решила не сдавать в качестве потенциального «веселья» для Зараки, потому что я оказалась чересчур хилой. Не Пустой, не душа, что-то непонятное.       – Ну, вполне ожидаемо… Юмичика же говорил, что Ячиру почувствовала странное колебание энергии, – улыбнувшись, обратилась я к Акону. – Дети же очень чувствительны… ко всякому.       – Да, понятно, – кивнул мужчина.       Актеры из нас, конечно, на десять из десяти.       – Значит, теперь ты снова пойдешь с нами? И мы сможем играть? – отстранившись от девушки, полюбопытствовала девочка с ангельской наивностью, которая заставила меня затушеваться.       – Вряд ли…       – Давайте я сразу проясню ситуацию, чтобы избежать недопонимания, – взял на себя инициативу Акон, в первую очередь обращаясь к офицерам одиннадцатого отряда. – К нашему сожалению, мы не можем позволить Рин-сан свободное перемещение, как и покидать пределы лаборатории. В ее нынешнем состоянии…       – Слышь, ботаник, ты нам зубы не заговаривай, – бесцеремонно перебил его Иккаку, наградив столь грозным взглядом, что аж мне стало не по себе. – К вашему сожалению? Вы, блин, сказали нам, что она мертва. А теперь говорите про сожаления? Может, у девки и ужасный характер, но она человек, а вы ее не просто заперли тут в четырех стенах. Вы вообще что тут с ней делали?       Обстановка явно уже не располагала к дружеской беседе. Я с любопытством глянула на Акона, отметив, что угрожающий тон собеседника ничуть его не испугал.       – Мы помогаем ей.       – Охереть помощь… – шикнул Иккаку. – Ваша помощь ее, скорее, в гроб загонит. Мы здесь не для того, чтобы вы на уши нам лапшу вешали. Мы здесь, чтобы забрать ее.       – Это невозможно.       – Да ладно? – хищно прищурив глаза, саркастично поинтересовался парень. – Хоть мы и без оружия, но нас трое. А ты один. Да и если толпа зубрил прибежит, думаешь, это нас остановит?       А вот это уже нехорошо.       Несмотря на странные отношения между нашей троицей, парни были настроены серьезно в отношении того, чтобы устроить повторную спасительную операцию. Это невероятно льстило, и, если бы они так ворвались в НИИ хотя бы вчера, я бы рвалась им навстречу без оглядки. Только сейчас от одной мысли устроить переполох кровь в жилах стыла.       – Иккаку… боюсь, не все так просто.       Даже не верилось, что я говорила такое. Выйдя вперед, чтобы – если придется – стать щитом для Акона, я поймала на себе недоумевающие взгляды. И почувствовала столь отягощающую вину, что невольно отвернулась.       – Для начала дайте объяснить, а потом можете накидывать на вентилятор, – подняв руки в успокаивающем жесте, вернула я внимание офицерам. – Меня переместили в одно из тел Нему потому, что требовалось также извлечь и энергию, которая блокировала твое сознание. Эта хрень осталась бы либо с тобой, либо со мной. И… эта энергия очень нестабильна. Двенадцатый отряд ищет способ стабилизировать меня. Мне удалось сбежать вчера только потому, что эта энергия вышла из-под контроля… как-то так и...       – «Как-то так»?       Не столько недоумение, сколько раздражение пробилось в голосе Юмичики, с которым он нетерпеливо перебил меня. Я ожидала знакомых возмущений, и тем не менее столкнулась не с раздражительностью, которой парень метал в меня, словно дротиками. В его глазах чуть ли не прыгали искры злости, он пытался сдержать их, однако получалось это с трудом.       С горьким сожалением я понимала его реакцию. Он протягивал руку помощи, а я, как жертва домашнего насилия, оправдывала тирана в духе «бьет, значит, любит».       Ладно, выдохни. Только спокойствие.       Подойдя ближе, попыталась объяснить свою точку зрения:       – Юмичика, дай мне…       – Ты издеваешься?! Тебя насильно удерживали здесь, подвергли опытам, ты сама пыталась бежать! А теперь вдруг говоришь, что тебе не нужна помощь?!       М-да, ключевое слово «попыталась», и от криков парня, которые стали неожиданностью, настроение никак не улучшилось. Повышать голос в ответ не вариант, так что, сократив между нами расстояние до двух метров, намеренно выдержала паузу, не спуская с офицера тяжелый взгляд.       – Дай мне сказать, – обратилась я к нему голосом, не терпящим возражений, и лишь убедившись, что в ответ не последует очередная тирада, продолжила: – Я бы согласилась валить отсюда, несмотря ни на что, однако то, что мне рассказал Акон буквально до нашей встречи… меняет обстоятельства.       – Рин… какие еще обстоятельства? Ты заложница…       – Я знаю, в каком я положении, Юмичика, уж поверь, – в последний момент удержав раздражение, перебила я собеседника. Выдохнула. – Просто… хорошо, вы меня забираете силой. Но двенадцатый отряд получил четкий приказ удерживать меня, стабилизировать, это приказ главнокомандующего. Опыты, стабилизация, эксперименты – не важно. У двенадцатого отряда есть официальное разрешение начальства, а вы хотите подтереться этим и втянуть одиннадцатый отряд в разборки.       – Одиннадцатому отряду не впервой разбираться с проблемами, – подметил Иккаку.       – Ага, только какого рода? И какой ценой? – обернулась я к старшему офицеру. – Устроите разборки с двенадцатым отрядом, и у вашего капитана будут проблемы. По итогу меня все равно посадят под замок, а у вас появятся лишние неприятности. Никто от этого не выиграет.       – И тебя что ли все устраивает?       – Конечно, нет! – вспылила я из-за осуждающего тона Юмичики, дерзнув с вызовом заглянуть ему в глаза. И не только с вызовом. С отчаянием. – Я бежала, потому что была предоставлена сама себе. Кроме жизни терять было нечего. А если вы поможете бежать… у вас уже появятся огромные проблемы. А я не хочу этого. Я и так для вас оказалась ходячей катастрофой.       Отвратительная ситуация. Понимаю, насколько противоречиво выглядело мое поведение со стороны: вчера была готова убиться, но сбежать, а сейчас боялась поднять малейший шум. Заложница ситуации, заложница страха перед последствиями. Неудачная попытка бегства оставила огромный отпечаток на дальнейшей судьбе, и самое противное, что я не хотела оставаться обычной лабораторной крысой. Но кто меня будет спрашивать, да? А если и спросит, то их мнение в данной ситуации ничего не изменит.       – Ну и что вы собираетесь делать?       Напряженное молчание прервал Иккаку, обращаясь непосредственно к Акону, который наблюдал со стороны. Ответил он тоже не сразу, пройдясь задумчивым взглядом по всем присутствующим. Видимо, подбирал аккуратные слова, чтобы не спровоцировать парней.       – От меня здесь мало что зависит, однако нашей главной задачей является стабилизация реацу Рин-сан.       – Это мы поняли. А дальше что? – спросил Иккаку. – Ну, стабилизируете. Так и продолжите потом держать ее в четырех стенах?       Хороший вопрос, знал бы еще Акон на него ответ. По его взгляду поняла, что он не готов бросаться ложными обещаниями, потому что, наверное, сам Маюри еще не придумал, что со мной делать.       Пришлось прийти ему на помощь. Потому что, если не вмешаюсь и не воспользуюсь возможностью направить разговор в нужное русло, меня действительно решат оставить взаперти. Акон – мой путь к капитану Куроцучи Маюри, путь к тому, чтобы убедить его в своей… пользе.       – Думаю, все мы согласимся, что Общество душ хочет извлечь из меня пользу, – начала я разговор. – Всем станет проще, если это будет происходить в добровольном порядке. Я могла бы не только сидеть взаперти, но и… работать. Помогать чем-то.       – Помогать им? – скептически отнесся к идее Юмичика. – После всего, что они сделали?       – Да, Юмичика, после всего, что они сделали. Я стараюсь смотреть на ситуацию трезво. Да, мне очень хочется топнуть ногой и… Такая ответственность, как я, никому, кроме двенадцатого отряда, не нужна.       – Но ты могла бы работать у нас!.. – чересчур резво подметил парень, но, поспешно взяв себя в руки, добавил: – То есть… я хотел сказать, что ты вроде как смогла принести пользу нашему отряду, вот и… вот.       – Я не против, если сестренка будет с нами! – схватив меня за полы хакама, весело подметила Ячиру. – Мы смогли бы чаще играть!       – Ну… не уверен, что получится, – скромно подметил Иккаку, явно опасаясь камней в свой огород, отчего невесело вздохнул и добавил: – Кроме лейтенанта у нас нет девушек в отряде, но даже если так, открытых вакансий, кроме места четвертого офицера, у нас нет. А ты знаешь, как его можно получить. Только одним способом.       Даже удивительно, я буквально почувствовала, как во взгляде Юмичики умирает надежда, гасимая некоторым беспокойством. Он даже не рискнул глянуть на меня. А вот я, напротив, подумав, что ситуация отвратительная, вдруг ощутила приток вдохновения.       – То есть, – задумчиво постучав пальцем по подбородку, я оглянулась на Иккаку, – мне нужно надрать нашему красавчику зад, чтобы я смогла занять место четвертого офицера?       – Пф, мечтай, ты меня не сможешь одолеть, – без злости, скорее, с цинизмом подметил Юмичика, даже не удостоив меня взгляда. – К тому же там не все так просто, это надо сделать на глазах как минимум десятка свидетелей.       – Ну, короче, надрать тебе зад.       – Я намного опытнее и сильнее тебя, – язвительно подметил Юмичика.       – Надрать зад. Тебе. Так?       – При всем уважении, ты меч-то хоть умеешь держать? – не сдавался парень.       – При всем уважении, я от лейтенанта пятого отряда арматурой отбилась.       Правда, с неустойчивой реацу и в состоянии адреналиновой паники, но не суть. Звучало же убедительно.       – Не хочу вас прерывать, но в ближайшее время Рин-сан точно не покинет НИИ, – напомнил о своем присутствии Акон, вернув к себе внимание. – Я понимаю все нюансы, однако мы переместили Рин-сан в одно из искусственно выращенных усиленных тел. Для капитана оно бесценно, поэтому, в какой-то степени считается собственностью двенадцатого отряда.       – А вы еще нас варварами называете, – мрачно подметил Иккаку.       – А что тогда насчет работать на двенадцатый отряд? Лаборантом или помощником? – с долей надежды полюбопытствовала я. – Так я буду всегда рядом с вами, вы сможете наблюдать за моим состоянием, да и я постепенно начну… социализацию. Официальное существование в Обществе душ.       – Не уверен… что капитан одобрит такой подход.       – Но он ведь сам признал, что я не такая глупая.       – Прям признал? – недоверчиво спросил Иккаку.       – Сказал, что я умнее шимпанзе, так что считай, что да, – отмахнулась я от парня, мысленно закатив глаза от понимания, сколь убого звучало оправдание. – Акон, пожалуйста…       Задержав на мне довольно тяжелый и усталый взгляд, ученый лишь вздохнул. Не спешил давать ложных обещаний, вполне понятно.       – Даже если мы позволим вам работать в двенадцатом отряде, вопрос о вашем свободном перемещении по… да какой там по Готею, даже по территории самого отряда – это…       – Ну а если они будут брать за меня ответственность?       – Эй!       – Хе-х! Я готова поручаться за сестренку в любое время суток, если она придет со мной поиграть и угостит сладостями!       – Лейтенант, это не так работает!       Порицания Юмичики обходили меня стороной, я увидела шанс и вцепилась в него мертвой хваткой, лишь заподозрив проблеск надежды. Пока Маюри совсем не отбил у Акона хоть малейшее сострадание к моей персоне, я буду тянуть нитки до последнего. Раз не получилось бежать, то придется пойти более тернистой тропой.       – Такие решения принимаю не я, – жестко констатировал мужчина.       – А придется принять, – не менее уверенно подметил Иккаку, – если, конечно, вы не хотите, чтобы инцидент с вашими аморальными экспериментами не подался огласке.       – Смею напомнить, что вы, офицеры, а также лейтенант, подписали документы о неразглашении. Если сообщите о случившемся инциденте, это будет расцениваться как преступление, и вы понесете уголовную ответственность. Поэтому попрошу воздержаться от подобных заявлений.       – Да ты…       – Иккаку, – предупредительно одернула я парня, покачав головой, – не надо.       Щекотливая ситуация. Если не сказать, что проигрышная, потому что все козыри держал в своих руках двенадцатый отряд. И главный из них – разрешение главнокомандующего, а я, по сути, всего лишь объект исследований. Пусть и живой… Пусть и с волей.       – Время вышло, офицеры, – напомнил Акон.       Ничего, кроме сожалеющего вздоха мне и не оставалось. Сколь бы сильно себя в грудь мы не били, мою проблему грубой силой не разрешить – уже не разрешить.       Тем не менее вешать нос я отказывалась, ведь даже неудачный побег принес свои плоды.       – Ну, давайте смотреть на все с положительной стороны, – обернувшись к парням и накрыв их плечи ладонями в знак поддержки или, скорее, благодарности, я улыбнулась. – Теперь вы знаете, что я жива, а, значит, вам совесть не позволит меня оставить пожизненно сидеть на нарах.       – Как-то ты чересчур оптимистична… – вздохнул Юмичика, явно не разделив мой настрой. – Почему ты так просто сдаешься?       Он видел мою позицию иначе, Иккаку и подавно отвернулся. Видимо, они подумали, что я реально подняла лапки, отпустила ситуацию, испугалась. Может, мышление членов одиннадцатого отряда действительно устроено иначе? Мол, бей или будешь убитым. Я же, несмотря на обезьяний мозг, пыталась смотреть в перспективе.       И перспектива эта туманна…       От этого стало даже обидно, и тем не менее, как показала практика, давать эмоциям волю – плохая идея. В последний раз, расставшись с Юмичикой ссорой, я провела незабываемый коматозный месяц.       Суеверия для слабаков, конечно, но… беспокойно все равно. К тому же у меня действительно никого нет, кроме них.       – Мы будем тебя навещать, я буду приходить играть с тобой, – напомнила о себе Ячиру, вновь прильнув ко мне без всякого стеснения. – Я знаю много способов, как сюда проникнуть, так что четыреста пятнадцатый тебя не бросит!       Отпустив парней и погладив девочку по голове, не сдержала благодарной улыбки. От накативших эмоций аж в груди защипало, – какое странное, новое чувство. На фоне бесконечного страха и злости оно казалось чем-то необычным.       – Спасибо… что пытаетесь помочь, я ценю это, – поддавшись порыву, озвучила я искреннюю мысль, тем самым разбив грустный настрой. Однако затянувшая пауза была вызвана не лирическим отступлением. – Что с вашими лицами?       – Мне же не послышалось?       – Да я вот тоже засомневался… – пробормотал Юмичика. – Ты точно Рин, а не лейтенант Куроцучи Нему?       Вот же ж…       – Если это такой способ опять подрулить к просьбе показать сиськи, то простите, акция была разовая и не возобновляемая.       – Мы как бы не просили.       – А твои глаза говорят обратное, – сцепившись прищуренным взглядом с Иккаку, пробубнила я в ответ.       – Ой, да что я там не видел, ничем вы девушки особо не отличаетесь.       – Слова девственника. Это, скорее, чего я там у тебя не видела…       – Так, давайте, вы оба замолчите и не будете развивать эту тему при ребенке, а? – вклинился между нами Юмичика, красноречиво намекая на Ячиру, у которой разговор, напротив, начал вызывать любопытство. – Ладно… Рин, ты точно уверена, что все… в порядке?       М-да, продолжать сыпать на Иккаку провокационными фразочками такая себе идея при ребенке. Поэтому, переключив внимание к Юмичике, помедлила, прежде чем ответить:       – Нет, все не в порядке, – не стала я скрывать свои переживания. – Но… я справлюсь. Теперь ситуация не такая ужасная. Раз не получилось, как я хотела – быстрым путем, то придется продираться сложным и тяжелым. Я справлюсь. Не сомневайтесь во мне.